Текст книги "Забытые герои войны"

Примечания

Автором использованы отдельные факты и эпизоды из следующих источников:

Козлов В. Герой-подводник, капитан дальнего плавания. Морская газета. Интернет.

Костев Г. Г., Костев И. Г. Неизвестный флот. М., 2004.

Матиясевич Алексей Михайлович. Википедия. Интернет.

Матиясевич Алексей Михайлович. Герои страны. Интернет.

Матиясевич А. М. По морским дорогам. Л., 1987.

Стрижак О. Секреты балтийского подплава. СПб., 1996.

ЦВМА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 600. Л. 294, 294 об.

Судьбы адъютантские

«Увидел себя на экране»

После окончания Великой Отечественной войны М. Г. Борода еще 12 лет служил в армии. В 1957 году в звании подполковника вышел на пенсию. Жил в Курске и работал директором Военторга. Работа по тем временам весьма важная, «блатная», уважаемая в городе всеми начальниками. Да вот директор Военторга был не из тех. Так скажем, не свой в доску. На его груди было немало боевых орденов и медалей, действительно заслуженных в жестоких и кровопролитных боях. И, скорее всего, мало кто знал, кем на самом деле был этот храбрый и мужественный человек…

Оказавшись уже на второй пенсии, Михаил Григорьевич весьма активно участвовал в военно-патриотическом воспитании молодежи. Однажды решил он сходить в кино. На экранах тогда шел фильм «Последнее сражение войны» из знаменитой киноэпопеи «Великая Отечественная». И, сидя в первом ряду, М. Г. Борода воистину обомлел, увидев на экране самого себя…

«И память перенесла ветерана в те августовские дни 1945 года, когда ему пришлось участвовать в войне с милитаристской Японией, – пишет В. Хотенков. – Тогда подполковник Борода был помощником начальника оперативного отдела штаба Первого Дальневосточного фронта. По заданию командующего фронтом Маршала Советского Союза К. А. Мерецкова он следовал вместе с одним из подвижных отрядов Пятой армии в направлении Харбина, где намечалось соединение с войсками Забайкальского фронта.

Отряд не ввязывался в затяжные бои, обходил сильные узлы сопротивления противника и вблизи Харбина вышел к штабу 88-й пехотной дивизии японцев. Они не оказывали сопротивления, но и не намерены были капитулировать без приказа императора. Вышедшему из блиндажа начальнику штаба дивизии подполковник Борода приказал сдаться в плен. Японский полковник увидел советские танки и самоходные установки, мотострелков, готовых вступить в бой, и заявил, что доложит командиру дивизии. Спустя две-три минуты вернулся и заявил, что генерал сдастся в плен только равному по званию.

– Передайте генералу, что, если он через пять минут не отдаст приказ частям дивизии о капитуляции, а сам не сядет в мою машину, мы откроем огонь, и весь ваш штаб взлетит в воздух, – приказал Борода.

Не прошло и пяти минут, как японский генерал, глядя в землю, вышел из блиндажа.

Фронтовой кинооператор, находившийся в отряде, заснял момент пленения японского генерала, и он стал фрагментом одного из фильмов о Великой Отечественной войне».

Все правильно записал тогда, в 79-м, В. Хотенков, за исключением должности М. Г. Бороды. Если быть точным, то она называлась так: «Помощник начальника отдела по использованию опыта войны оперативного управления штаба 1-го Дальневосточного фронта». И еще. По всей видимости, эту штатную клетку Михаил Григорьевич занимал формально. Подполковничья должность, да и только. А в реальности он продолжал выполнять личные, связанные с боевой деятельностью поручения маршала Мерецкова. Как и прежде до этого, всю войну…

30 сентября 1945 года подполковник М. Г. Борода будет награжден очередным боевым орденом – Красного Знамени. За Японию. Только теперь война закончится для него навсегда.

«За что тебе такие мучения?»

Гвардии майора Н. П. Курганского, слушателя 2-го курса Военной академии им. Фрунзе, арестовали 25 марта 1948 года. Постановление о его аресте было утверждено лично генералом Абакумовым, санкция же была дана главным военным прокурором Афанасьевым. Только потом за ним захлопнулись ворота Лефортовской тюрьмы. Для молодого, здорового, красивого боевого офицера это означало конец всему и всего…

А, как же иначе?

Е. Казюкин в своем материале описывает это так: «… ворота страшной тюрьмы, которую прозвали «на Лефортовском валу». Она и впрямь вселяла ужас. Камеры в ней словно бетонные мешки – размером три на три метра. Ни прилечь, ни отдохнуть. Только на ночь из стены выдвигался голый лежак. Но это были «цветочки». «Ягодки» начались потом. Когда начали вести допрос ставленники Берии. В них участвовал даже сам Абакумов. От Курганского требовали только одного: напишите собственноручно, что Жуков – английский шпион. Курганский стоял на своем:

– Я боевой офицер, смерти смотрел в глаза, никогда не врал и не юлил. Не оговорю Георгия Константиновича.

– Подумай, а мы тебе в этом поможем.

И в камере вспыхивала и горела непрерывно 1000-свечовая лампа. Применялись и другие инквизиторские методы: на темечко методично капала вода. Одна капля, вторая, сотая, от них разрывалась голова. Невыносимое испытание. Легче выдерживал он побои, даже пытки. А тут нервы и воля были на пределе.

Его снова уговаривали. Иногда допросы длились по двое суток. И такое истязание продолжалось шесть месяцев.

– Подпишите собранные данные. Полковник Семочкин уже поставил свою подпись. Вот она, смотри! И генералы Кондратьев с Варенниковым скоро попросят ручку. А ты – майор, и упрямишься! Не бойся, какой спрос с тебя будет? Лучше подумай о своей жизни, родителях.

Он часто вспоминал родных. Но больше всего снилась мама. Однажды он увидел ее стоящей у лежака, она гладила его по голове и, смахивая слезы, спрашивала: «За что тебе такие мучения, Коленька?» Видимо, все-таки существует телепатия. Курганский не знал, но Елена Малаховна несколько раз приезжала в Лефортово с передачей для сына, просила о свидании с ним. Однако все время ей отказывали. Измученная женщина стояла у ворот, горько рыдала и молила Бога о спасении родной кровинушки».

Все дело в том, что майор Курганский недолгое время служил адъютантом (т. е. офицером, состоящим при военном начальнике для выполнения служебных поручений или для выполнения штабной работы) маршала Г. К. Жукова. С 1945-го до поступления в Военную академию в 1947-м…

И. И. Шалай в своей книге мемуаров свидетельствует: «В апреле сорок шестого Г. К. Жуков уехал в Москву, его назначили Главнокомандующим сухопутных войск, передал полномочия своему заместителю генералу армии В. Д. Соколовскому. Перемещение Жукова из Германии в Москву в войсках восприняли с одобрением, пошли разговоры, что это неспроста, скоро займет должность наркома. Его боевые соратники, оставшиеся в Германии, надеялись, что маршал их не забудет.

Печальным оказалось время после отъезда Жукова. В Группе советских войск начались аресты, чекисты лютовали. В первую волну попали те генералы и офицеры, которых маршал защитил от хозяина Лубянки – генерал Минюк и подполковник Семочкин, адъютант маршала. 26 апреля 1948 года взяли Главного маршала авиации, дважды Героя Советского Союза Новикова. В Ростове без предъявления ордера арестовали и доставили во внутреннюю тюрьму МГБ генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина. Такая же участь постигла и другого Героя Советского Союза, бывшего командира кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанта В. В. Крюкова. Аресты в Группе советских войск в Германии вызвали панику в высшем военном эшелоне власти. Были случаи, когда у некоторых командиров нервы сдавали, боясь попасть в лапы чекистов, они уходили в Западную зону».

Впервые «данные», дискредитирующие Жукова, были выбиты из Главного маршала авиации А. А. Новикова весной 1946 года, через неделю после ареста. Затем «заявление» Новикова рассматривается Высшим военным советом 1 июня все того же 46-го, который признает необходимым освободить маршала Жукова от должности главнокомандующего Сухопутными войсками. Через день Совет Министров СССР принимает решение об освобождении маршала от должности главнокомандующего Сухопутными войсками и заместителя министра Вооруженных сил СССР. Начинается самая настоящая опала. Георгия Константиновича назначают на второстепенный округ, а он сам попадает под неусыпное наблюдение органов государственной безопасности. В декабре 1947 года арестовывается бывший адъютант Жукова, слушатель Военной академии им. Фрунзе подполковник А. С. Семочкин и бывший генерал-адъютант, а затем генерал для особых поручений при маршале Жукове генерал-лейтенант Л. Ф. Миник. В январе 48-го: бывший член Военного совета 1-го Белорусского фронта, затем Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенант К. Ф. Телегин. Весной 48-го: бывший генерал-адъютант по особо важным оперативным делам, заместитель начальника основного факультета по учебной работе Военной академии им. Фрунзе генерал-лейтенант И. С. Варенников. Осенью 48-го: заместитель командира 36-го стрелкового корпуса Герой Советского Союза генерал-лейтенант В. В. Крюков.

Комментируя череду арестов, Н. Смирнов подчеркивает: «Знакомясь с показаниями этих и других военачальников, убеждаешься, как настойчиво добивались следственные органы от арестованных любых показаний, дискредитирующих маршала Жукова. В этом можно удостовериться, хотя бы бегло ознакомившись с материалами судебных разбирательств по делам тех же Семочкина, Миника, Телегина и Крюкова.

В обвинительных заключениях по этим делам утверждалось, что названные лица арестованы «за вражескую деятельность», либо «за антисоветскую деятельность», либо «за проведение враждебной ВКП(б) и Советскому правительству деятельности», либо «за антисоветскую агитацию». Кроме того, некоторым из них предъявлялось еще обвинение и в злоупотреблении служебным положением, в расхищении государственного имущества». Но прежде всего арестовали офицеров и военачальников за близость, как говорится, «к телу» маршала Жукова. Иначе эти аресты и не объяснить. Курганский же в адъютанты к Георгию Константиновичу попал совершенно случайно…

«Там-то я и познакомился с ним»

Генерала армии Кирилла Афанасьевича Мерецкова, заместителя Народного комиссара обороны СССР по боевой подготовке, арестовали на второй день войны, 23 июня 41-го. К слову сказать, бывшего начальника Генштаба арестовали на основании показаний арестованных еще в 1937–1938 гг. командарма 1-го ранга И. Ф. Федько, армейского комиссара 1-го ранга П. А. Смирнова, флагмана флота 1-го ранга В. М. Орлова, командармов 2-го ранга Н. Д. Каширина и И. А. Халепского, армейских комиссаров 2-го ранга А. С. Булина и М. М. Ланды, комкоров В. Н. Левичева, С. А. Меженинова и С. П. Урицкого, комдивов П. П. Ткалуна, С. И. Венцова-Кранца и Е. С. Казанского, комбригов М. Л. Ткачева и К. И. Янсона и полковника Б. М. Симонова, а также арестованного накануне генерал-лейтенанта авиации Я. В. Смушкевича. Обвиняли военачальника по трагически знаменитой статье 58, пунктам 1 «б», 7, 8, 11 УК РСФСР. В Лефортове Мерецкова беспощадно били («дубасили»), мочились ему на голову и лишь в случае дачи нужных показаний обещали не трогать семью. Только поэтому на предварительном следствии Кирилл Афанасьевич признал себя виновным. А 28 августа 41-го он написал письмо Сталину: «…В напряженное время для нашей страны, когда от каждого гражданина требуется полностью отдать себя на защиту Родины, я, имеющий некоторую военную практику, нахожусь изолированным и не могу принять участия в освобождении нашей Родины от нашествия врага. Работая ранее на ответственных постах, я всегда выполнял Ваши поручения добросовестно и с полным напряжением сил.

Прошу Вас еще раз доверить мне, пустить на фронт и на любой работе, какую Вы найдете возможным дать мне, доказать мою преданность Вам и Родине.

К войне с немцами я давно готовился, драться с ними хочу, я их презираю за наглое нападение на нашу страну, дайте возможность подраться, буду мстить им до последней моей возможности, не буду щадить себя до последней капли крови, буду бороться до полного уничтожения врага. Приму все меры, чтобы быть полезным для Вас, для армии и для нашего великого народа…»

Сталин «помиловал» будущего полководца и вернул в армию, на фронт. С сентября 1941 года Мерецков командовал 7-й отдельной армией, которая остановила наступление финских войск на реке Свирь.

Михаила Григорьевича Бороду судьба с генералом армии Мерецковым свела именно в 7-й армии. После ранения под Петрозаводском его назначили командиром роты охраны Военного совета армии. Там-то и приметил командующий храброго и мужественного офицера-пограничника…

К. А. Мерецков

«Когда началась Великая Отечественная война, краснознаменец лейтенант Михаил Григорьевич Борода, отличившийся еще во время финской кампании, являлся начальником 5-й погранзаставы возле Суоярви на финляндской границе, – рассказывал в своих мемуарах К. А. Мерецков. – Финнам удалось после возникновения боевых действий взять заставу в кольцо. За два дня пограничники отбили 12 атак. Тогда противник стал бомбить заставу. 22 дня герои выдерживали осаду. А когда боеприпасы оказались на исходе, пограничники штыковой атакой прорвали кольцо окружения с неожиданной стороны – в направлении к Финляндии – и ушли от преследования в полном вооружении и неся с собой раненых. Через пять суток храбрецы соединились с нашими войсками. За этот подвиг они были награждены. Борода получил второй орден Красного Знамени».

А вот как об этом говорится в документе – в представлении к ордену Красной Звезды лейтенанта Бороды от 13 августа 1941 года: «5.7.41 г. боевое охранение в составе 6 человек, находившееся на линии госграницы в 2 километрах от погранзаставы, было окружено группой противника до 40 человек и вело бой. Лейтенант БОРОДА с группой из 9 человек пограничников получил задачу прорвать окружение, соединиться с боевым охранением и совместно с боем отходить к заставе. Отойдя километр от заставы, группа наткнулась на засаду противника и была внезапно обстреляна сильным ружейно-пулеметным огнем с расстояния 20 метров. Лейтенант БОРОДА, увлекая бойцов личным примером, атаковал противника, несмотря на его численное превосходство. Противник, не ожидая такого удара, неся потери от ружейно-пулеметного огня и гранат, обратился в бегство – путь был расчищен. Продвигаясь дальше, группа решительными действиями прорвала окружение, соединилась с боевым охранением и с боем отошла на заставу. Поставленная задача была с честью выполнена благодаря личному примеру и героизму со стороны лейтенанта тов. БОРОДА.

С 2 по 8 июля группа, созданная из двух погранзастав, вела бой с наступающим батальоном противника, с 8 по 22 июля группа вела бой в полном окружении против 2 батальонов противника, которые поддерживались тремя батареями артиллерии с укрепрайона, 6–8 80-мм минометами, двумя 120-мм минометами, двумя отдельными 76-мм орудиями и одним бомбардировщиком. Выдержав многочисленные артиллерийско-минометные подготовки, отразила двенадцать атак противника. За все время боев лейтенант БОРОДА показал пример отваги, стойкости, воспитывая у бойцов презрение к смерти и умение драться…»

Примечательно, что начальник 80-го пограничного отряда полковник Молошников представил лейтенанта Бороду к ордену Красной Звезды, а наверху начальник пограничных войск НКВД Карело-Финского округа полковник Киселев решил по-своему. И 26 августа 41-го ниже написал: «За образцовое руководство боем заставы при защите границы СССР и проявленные при этом доблесть и мужество ходатайствую о награждении лейтенанта БОРОДЫ орденом КРАСНОЕ ЗНАМЯ.

Командующий 7-й армией Герой Советского Союза генерал-лейтенант Гореленко лишь согласился, поставив свою подпись 3 сентября.

Как мог не заметить такого молодого офицера с двумя боевыми орденами новый командующий 7-й армией осенью 1941 года? Конечно же заметил… А в воспоминаниях написал: «Там-то я и познакомился с ним и уже не расставался до конца войны. Борода был назначен офицером для поручений, а позднее – помощником начальника оперативного отдела штаба фронта».

«Под Берлином, во время объезда позиций»

Но вернемся к майору Курганскому, адъютанту маршала Жукова. Е. Казюкину удалось узнать о нем немного: «Был еще один человек, который многое мог бы рассказать об адъютанте маршала. Это Николай Евсеевич Савченко, академик, бывший министр здравоохранения БССР, двоюродный брат Николая Петровича.

Есть в Чечерском районе деревня Турищевичи. Вокруг первозданные леса, Сож рядом. Вот в этих красивейших местах и родился Николай. Мать – Елена Малаховна, отец – Петр Иосифович. Петр был старше своей супруги, до революции работал наставником и, по сути, взял в жены свою ученицу. Она была из трудолюбивого и зажиточного рода Савченко. Вместе занимались бортничеством, земледелием, имели скот. В 30-е годы семью хотели раскулачить, да спас уполномоченный, которого в свое время приютил и кормил дедушка Малах. Да и Курганские были не из бедных. Петр Исаакович сумел переориентироваться при Советах, стал бухгалтером местного колхоза и имел твердую зарплату. А она так была нужна, у них родились шестеро детей, пятеро из которых сыновья. Их кормить надо было, одевать и учить, выводить в люди. Да и стали они людьми с большой буквы, имевшими высокие звания и высокий авторитет.

Спрашиваю Алексея Петровича, заслуженного учителя БССР: «Каким был Николай?»

– Трудолюбивым. Мы с ним днем учились в школе, а вечером ходили в ночное, сторожили коней. Отдыхать некогда. И еще – целеустремленным. В 1939 году Николай поступил в Киевское артиллерийское училище. После окончания учебы отправился в Среднюю Азию. Там был расквартирован знаменитый корпус, и брату хотелось служить именно там, хотя отправили его в другое место. Получился скандал, но его быстро погасили. Он и в войну проявил себя! Получить шесть боевых орденов, среди которых орден Ленина, – говорит о многом».

Воевал Н. П. Курганский действительно храбро и грамотно. Свое первое боевое крещение он получил в 41-м под Москвой. «Туда срочно был переброшен кавалерийский корпус знаменитого генерала Льва Доватора, в котором он служил, – пишет Е. Казюкин. – Задача поставлена тяжелейшая и даже рисковая: пройтись ураганным огнем по тылам немцев, парализовать их и нанести ощутимый удар по врагу. И они прошлись – огнем и саблей по занятому врагом заснеженному Подмосковью, о чем столько написано и сказано. В тех боях лейтенант Курганский был ранен в руку. Его подлечили, но шашку кавалерист держать уже не мог. И он стал тем, на кого учился в Киеве, – артиллеристом».

Весной 42-го командира взвода огня 14-го отдельного конно-горноартиллерийского дивизиона 20-й конно-горнокавалерийской дивизии лейтенанта Курганского наградят медалью «За отвагу»: «За время боевых действий дивизиона с 10.11.41 года показал себя бесстрашным командиром-артиллеристом. Тов. Курганский своим взводом систематически вел огонь по фашистам с открытой позиции прямой наводкой. 17.11.42, освобождая от немецких оккупантов деревню Новиково, его взвод с открытой ОП прямой наводкой уничтожил 2 ст. пулемета и несколько групп пехоты противника, что дало возможность нашей конницы продвинуться вперед…»

Следующая награда капитана Курганского – орден Отечественной войны 2-й степени: «Тов. КУРГАНСКИЙ в Отечественной войне участвует с октября м-ца 1941 г. За этот период показал себя волевым и решительным командиром.

За весь период командования артбатареей показал себя только с положительной стороны. Благодаря храбрости и мужеству тов. КУРГАНСКОГО в соединении с высокой артиллерийской подготовкой его батарея наносила большой урон противнику.

В августовских боях, а также при прорыве обороны противника нанесла большой урон противнику.

При нанесении удара противнику тов. КУРГАНСКИЙ своим наблюдательным пунктом выдвинулся на передовую линию, где и был ранен…»

Осенью 43-го капитана Курганского награждают орденом Отечественной войны 1-й степени: «В ночь на 11.09.43 в условиях лесисто-болотистой местности вместе с 22 КП переправил две батареи на Зап. берег р. Десна, развернул их в боевой порядок и, управляя их огнем, дал возможность планомерно переправиться всем частям и обеспечил их продвижение вперед.

В течение 12.09.43, лично находясь в боевых порядках конницы на НП на рубеже железной дороги под автоматным и пулеметным огнем противника, отразил 5 контратак противника (до батальона пехоты с танками и самоходн. пушками), чем обеспечил удержание рубежа кавполком.

В период бомбежки, лично управляя огнем, отразил контратаку противника.

Его группа за период боев истребила до батальона пехоты и 2 танка противника…»

Зимой 44-го заместителя командира 250-го гвардейского артминполка гвардии капитана Курганского награждают орденом Красной Звезды: «Выполняя приказ Верховного главнокомандующего Маршала Советского Союза т. Сталина по взятию опорных пунктов противн. Мозыр, Калинковичи, в период глубокого обходного маневра нашими частями по тылам врага, в результате смелых и решительных действий, непосредственно способствовали взятию важнейших опорных пунктов Мозыр, Калинковичи.

Командуя артиллерийской подгруппой в бою под д. Сколдино, обеспечивал продвижение эскадронов вперед, сорвал две контратаки противника и уничтожил при этом около 80 гитлеровцев, подавил огонь одной минометной батареи, уничтожил 2 станков. пулемета.

15.01.44 под сильным ружейно-пулеметным огнем противника, лично находясь в боевых порядках эскадронов и корректируя огонь батарей полка, уничтожил 3 тяжелых пулемета, 2 автомашины с пехотой противника, подавил огонь двух 75-мм орудий, чем обеспечил прочное удержание рубежей обороняемых эскадронов…»

17 августа 1944 года командир 17-й гвардейской кавалерийской дивизии гвардии генерал-майор Курсаков подписывает представление на майора Курганского к званию Героя Советского Союза: «Гвардии майор Курганский – зам. командира 250-го гвард. артминполка по строевой части. На фронте Отеч. войны с окт. 1941 г., активный участник героической обороны г. Москвы. Отличный снайпер-артиллерист, последовательно занимал должности зам. к-ра батареи, к-ра батареи, зам. к-ра полка по строевой части. В боях с немецкими захватчиками дважды ранен. На всем протяжении Великой Отечественной войны показал себя беспредельно преданным Родине, тов. СТАЛИНУ, исключительно мужественным и отважным офицером Красной армии. Героические подвиги гв. майора Курганского завоевали ему славу не только в дивизии, но и за ее пределами. И еще в январе 1942 г., во время наступления наших войск под Москвой, батарея т. Курганского действовала в боевых порядках эскадрона. В тяжелом, ожесточенном бою выбыл весь орудийный расчет. Тов. Курганский один, под ужасающим артиллерийским и пулеметным огнем вел огонь из своего орудия, поддерживая действие эскадрона, и не ушел с поля боя, даже будучи раненным.

В сентябре 1943 г. в глубоком тылу у врага, когда части дивизии форсировали р. ДЕСНА для выхода в тыл Брянской группировке противника, т. Курганский по своей инициативе переправил по дну батареи дивизионной артиллерии и, выкатив ее на прямую наводку, в течение 2 суток отражал натиск превосходящих сил противника. За эту операцию полк был преобразован в гвардейский.

Особый героизм и отвагу проявил гв. майор Курганский в боях за овладение г. Седлец, важнейшим опорным пунктом на подступах к ВАРШАВЕ. Подразделения 17-й гв. кавал. дивизии вели в г. Седлец тяжелые уличные бои. Противник, умело используя каменные здания, приспособленные для обороны чердаки, слуховые окна и т. д., сильным ружейно-пулеметным огнем при поддержке минометов и артиллерии из глубины, а также танков и самоходных пушек упорно противодействовал продвижению наших частей по городу. Наши части несли потери. Продвижение частей приостановилось. Гвардии майор Курганский, являвшийся командиром артиллерийской группы поддержки конницы, по своей инициативе, со средствами связи перешел сначала на передовой наблюдательный пункт, а затем непосредственно в боевые порядки, где лично наблюдал огневые точки, мешавшие продвижению наших частей, вызовом артогня подавлял их.

Рядовые бойцы, увидя в своих боевых порядках четырежды орденоносца майора Курганского, видя громадную эффективность огня, корректируемого гв. майором Курганским, с новым воодушевлением начали дальнейшее очищение города от немецких захватчиков.

В течение полутора дней под артиллерийско-минометным и пулеметным огнем находился гв. майор Курганский в боевых порядках эскадрона, уничтожая и подавляя огневые точки пр-ка и пробивая точным огнем дорогу для продвижения вперед наших кавалерийских подразделений.

После 4-суточных ожесточенных боев г. Седлец – важнейший опорный пункт пр-ка на подступах к ВАРШАВЕ – был очищен от немецких захватчиков. Противник, понеся большие потери, был выбит из города.

31 июля 1944 г. в 22.00 столица нашей Родины МОСКВА по приказу Маршала Советского Союза тов. СТАЛИНА САЛЮТОВАЛА доблестным войскам, освобождавшим город СЕДЛЕЦ, 20 артиллерийскими залпами.

За высокое воинское мастерство, героизм, отвагу и мужество, проявленные в бою с немецкими захватчиками на протяжении всей Отечественной войны, ОСОБЕННО В БОЮ ЗА ОВЛАДЕНИЕ гор. СЕДЛЕЦ, гвардии майор КУРГАНСКИЙ Николай Петрович ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ К ЗВАНИЮ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА…»

Но звание Героя Курганскому не присвоили. Командующий артиллерией 1-го Белорусского фронта генерал-полковник Казаков 28 августа 1944 года, несмотря на положительные заключения вышестоящих начальников Курганского, написал: «Достоин правительственной награды ордена Ленина». Так майор Курганский всего лишь из-за одного росчерка пера не стал Героем Советского Союза.

Все тот же генерал Казаков собственноручно перечеркнет и следующую награду Курганского. И вместо полководческого ордена Кутузова третьей степени его наградят орденом Красного Знамени: «2.03.45 в бою за крупный опорный пункт пр-ка узел шоссейных и железных дорог м. Бервальде, находясь непосредственно в боевых порядках наступающих кавэскадронов, с находчивостью и смелостью проявляя разумную инициативу, под сильным огневым воздействием пр-ка, четко управляя подразделениями, довел им своевременно ясные целеуказания на подавление действующих по эшелонам целей противника, сопровождая действительным прицельным огнем батарей полка продвижение конногвардейцев 59 и 61 гв. КП. В результате четкой увязки и взаимодействия указанный опорный пункт был взят, промежуточный рубеж обороны противника, тщательно подготовленный на зап. высотах, юго-зап. м. Бервальде, был прорван кавэскадронами при поддержке батарей полка, причем ими было уничтожено: одна 75 мм батарея пр-ка, три пулеметных точки, рассеяно и частично уничтожено около роты пехоты пр-ка.

16–17.04.45, участвуя в прорыве глубокоэшелонированной обороны противника на зап. бер. р. Одер в р-не южн. Франкфурта-на-Одере, находясь непосредственно в боевых порядках наступающих стрелковых рот 22 сд [стрелковой дивизии] в р-не Визенау и зап., под сильным ружейно-пулеметным огнем пр-ка, управляя минометными батареями полка с находчивостью и смелостью в период наивысшего напряжения боя, выполняя заявки поддерживаемых подразделений, точным прицельным огнем обеспечил их продвижение вперед, способствовал прорыву обороны пр-ка, подавил огонь 2 81-мм минометных батарей пр-ка и уничтожил около 30 гитлеровцев и 5 пулеметных точек, чем способствовал овладению крупным опорным пунктом противника м. Брискок. Дисциплинирован, аморальных проступков не имеет…»

Младший брат майора Н. П. Курганского Владимир Петрович на вопрос, где его заприметил маршал Жуков, поведал следующее: «Под Берлином, во время объезда позиций. Чем приглянулся ему майор Курганский, не знаю. Знаю только, что он любил смелых, исполнительных людей, офицер с божьей искрой. Георгий Константинович пригласил его в штаб лично и предложил службу адъютанта. Чем мог ответить брат? Конечно, «сочту за честь»!»

На самом деле перспективного, молодого и боевого офицера, заместителя командира полка Жукову порекомендовал командир 2-го гвардейского кавалерийского корпуса, в котором воевал Курганский, генерал Крюков…