Текст книги "Иуды в погонах"

В феврале 1943 г. МАК расформировали, а руководящий и личный состав вошёл в абверкоманду “Нахрихтенбеобахтер” (НБО).

Значительную активность в проведении разведывательных акций проявляла немецкая морская разведка “Кондор”…

Она не ограничивалась ведением разведработы против Черноморского флота, одновременно осуществляя разведку против Турции и Англии. “Кондор” находился в непосредственном подчинении немецкого разведштаба, дислоцировавшегося в Вене, где размещалась и разведшкола.

Этот разведорган осуществлял разведку по Черноморскому флоту вплоть до вступления частей Красной Армии в Болгарию. В последний период войны “Кондор”, предвидя развитие ситуации не в пользу фашистской Германии, стал проявлять большую активность по вербовке и насаждению в черноморских портах СССР, Болгарии и Румынии агентуры на длительное оседание.

Одним из основных разведывательных органов противника на Черноморском театре являлся названный выше разведорган НБО, сформированный немцами в начале 1942 г. в Берлине. Его основными задачами были: сбор разведданных о советских ВМС, проведение разведки глубокого тыла частей и прибрежной полосы, организация диверсионно-террористических актов. Немцев интересовали и средства, применяемые Черноморским флотом против подводных лодок и минной опасности…

В наиболее важных в тактическом отношении пунктах деятельность НБО против Черноморского флота проводилась через специальные команды, дислоцировавшиеся в Керчи и Мариуполе. В деятельности НБО особое место отводилось подготовке и заброске диверсантов и террористов в расположение частей и соединений советского флота. Для этого НБО координировал свою работу с армейской разведкой – командой “Абвера-2”, специально прикреплённой для этой цели к НБО.

Подготовкой агентуры НБО занимались четыре специальные школы разведчиков, диверсантов и радистов в посёлке Тавель, радистов – в Евпатории, разведчиков – в Симеизе и Мариуполе. В этих школах обучались главным образом бывшие военнослужащие советского Военно-Морского Флота, попавшие в плен или добровольно перешедшие на сторону противника. Однако, начиная с 1944 г., школы стали укомплектовываться за счёт белоэМигрантов и гражданских лиц, которые по той или иной причине стали сотрудничать с гитлеровцами…

Разведывательные мероприятия против Черноморского флота осуществляла также румынская “Специальная служба информации” (ССИ), которая являлась органом совета министров Румынии…»

Зафронтовая работа контрразведки Черноморского флота хоть и велась в течение всей войны, однако лишь с 1943 г. она стала в полной мере решать контрразведывательные задачи. Именно начиная с этого года, в тыл противника стали забрасываться специально подготовленные агенты. Например, если в 1941 году в тыл противника были заброшены 19 агентов, то в 1942 году – только 9.

Теперь же при ОКР «Смерш» ЧФ была создана специальная школа зафронтовых разведчиков, рассчитанная на обучение 15 человек. Отбор кандидатов в неё производился, в основном из советских граждан, проживавших на оккупированной территории и хорошо знакомых с районом намеченной выброски.

Как сообщается в книге «Смерш», «в 1943–1944 гг. было подобрано и после специальной подготовки в спецшколе переброшено в тыл противника 12 зафронтовых агентов. Перед ними ставились следующие задачи: внедрение в разведорганы противника, перевербовка вражеской агентуры, а также выявление агентуры, намеченной к оседанию на Черноморском побережье…

Удачно была проведена зафронтовая операция под кодовым названием “Вперёд”. Она предусматривала выявление официальных сотрудников немецкого разведывательного органа НБО и проведение перевербовок вражеской агентуры в Николаеве. В феврале 1944 г. в оккупированный город проникли зафронтовые агенты “Ястреб” и “Грозный”. “Ястреб”, использовав свои довоенные связи, устроился на работу в водную полицию переводчиком. Ему удалось выявить восемь агентов подразделения НБО…

В свою очередь, важные сведения, добытые агентом “Грозным”, использовались в розыскных мероприятиях ОКР “Смерш” Черноморского флота и в органах НКГБ СССР».

Благодаря этой операции и был опознан Ильинский, он же Сидоров.

В Николаеве из разведкоманды через линию фронта бежали личный шофёр Цирке – Ткаченко и сотрудник Филиппов. «О начальнике разведкоманды было известно, что он уроженец Прибалтики, бывший офицер царской армии и армии генерала Н. Юденича.

Во второй половине июля 1944 года через Днестр были переброшены четыре немецких агента. Уже 29 июля они давали показания офицерам “Смерша”, в которых подробно описали Сидорова. Дальнейшая работа контрразведчиков только подтвердила переквалификацию Ильинского».

Тогда и было установлено личное участие «Сидорова» в заброске немецкой агентуры в тыл Красной Армии.

В 1943 году начальник разведки 6‑й гвардейской механизированной бригады гвардии капитан Гордон, раненный в ногу, оказался в плену. В больнице Елановских карьеров, где Юрий лежал с тифом, его арестовала немецкая жандармерия. Как выпускник мореходного училища, то есть судоводитель, знающий акваторию Чёрного и Азовского морей, он не мог не заинтересовать немецкую разведку. А именно – то самое подразделение, которым командовал обер-лейтенант Цирке. Позже, на допросах в «Смерше» он покажет: «По существу, это не была вербовка. По лагерю объявили, чтобы все моряки построились, а когда все имеющие отношение к морю выстраивались, их опрашивали… и просто уводили из лагеря. Многие попадали и без морской специальности.

…Я добровольно поступил не в разведку немцев, а в военно-морскую часть, оказавшуюся позже, как я узнал, разведгруппой Цирке. Я поступил в немецкую часть добровольно, потому что не хотел возвращаться в лагерь военнопленных и считал, что служба у немцев давала возможность при удобном случае перейти на сторону наших советских войск. Я не ставил перед собой задачи бороться с Советской властью и помогать врагу. Уйти из немецкой военно-морской разведки я не мог в силу того, что это означало бы лишиться жизни. Кроме того, я решил действовать на своё усмотрение и, имея кое-какой опыт в разведывательной работе, собрать сведения, с которыми потом перейти на сторону советских войск».

Таким образом, Гордон попал в качестве матроса на немецкий катер, на котором перебрасывали шпионов и диверсантов через Азовское море в тыл Красной Армии. Но, будучи разведчиком, он сумел установить контакт с двумя агентами разведцентра, бывшими военнопленными Геращенко и Коровиным, убедив их, оказавшись в тылу Красной Армии, добровольно прийти в военную контрразведку «Смерш». И надо сказать, что это сработало. Оба диверсанта, оказавшись на советской территории, явились в советскую контрразведку, а затем под её контролем «выполнили» все задания немцев и вновь вернулись к Цирке, но уже в другом качестве…

Через них было передано задание Ю. Гордону от руководства Разведуправления Черноморского флота.

Всё же о высокой квалификации агентуры НБО говорит следующий факт: за период с 1943‑го по 1945 г. ОКР «Смерш» ЧФ выявил всего 44 агента, из которых только 17 явились с повинной.

Так Ильинский, он же Сидоров ещё раз попал в перекрестие «Смерша».

Факт работы Ильинского на немецкую разведку был достоверно установлен в 1943 году после захвата штабных документов немцев в Сталинграде. К концу Великой Отечественной войны в органах «Смерша» на него было заведено дело, где была накоплена вся информация из показаний арестованных немецких агентов, от бежавших из плена, от жителей оккупированных городов, где он работал, а также от заброшенной в тыл врага своей агентуры.

7

Отступление германской армии напрямую влияло и на передвижение группы Цирке. Она уходила всё дальше на Запад. Например, с сентября по декабрь 1944 года группа располагалась в Вене, но уже никакой работы не вела. В итоге её расформировали. Часть сотрудников ушли в части РОА Власова, а сам Сидоров, как ценный специалист был переведён в разведгруппу капитана Рикгофа (МАК-169), дислоцировавшуюся на Балтике. Там он находился до февраля 45‑го, пока по указанию одного из немецких штабов остатки группы не направились обратно в Австрию. Но там уже шли бои, и Ильинский принимает решение затеряться среди беженцев и военнопленных. До победы он преспокойно работал у австрийского крестьянина на хуторе, расположенном в 30 километрах от Зальцбурга.

Однако, перед тем как осесть, Борис Ильинский с разрешения своего начальника выезжал в Италию, где близ Милана в немецкой части служила его любовница – Валентина Лазарева. Став опытным разведчиком, Сидоров готовится к приходу Красной Армии. И, надо сказать, готовится основательно. Только этим можно объяснить его появление в лагере для военнопленных в Зальцбурге, подлежащих отправке на Родину. Уж для кого, но для него это был неоправданный риск. И тем не менее…

Он шёл на явный риск. Шёл уверенно, с каким-то внутренним чутьём на успех. И, надо сказать, оно не подвело его.

Через две недели Ильинского в числе прочих военнопленных передали Советскому командованию. В лагере для репатриируемых он назвал себя Лазаревым. Под этой фамилией и проходил фильтрацию. Сама по себе эта процедура, если её так можно назвать, была достаточно жёсткой. Она включала себя обычные допросы, иногда даже с пристрастием. Очные ставки с присутствием свидетелей. А самое главное – проверку данных бывшего военнопленного. Каким образом Ильинскому, Сидорову и Лазареву, удалось её пройти, остаётся великой загадкой, так как вычислить его было делом обыкновенной техники. И всё-таки ему удалось то, что даже не удавалось обыкновенным военнопленным, на которых могли что-то нехорошее показать товарищи. На него показать было абсолютно нечего. Другая фамилия, чужая биография. Одним словом, профессионально подготовленная легенда, в которую поверили!

А ведь он должен был рассказать об обстоятельствах пленения, о том, какие документы и вооружение имел при себе. Подробно рассказать о пребывании в плену, где подвергался регистрации, где подвергался аресту и допросам. В фильтрационном деле перечислялись люди, с которыми военнопленный был в неволе. Также пребывание в плену должны были подтвердить как минимум два человека, показания которых подшивались в фильтрационное дело.

В результате в нём появлялся следующий документ:

«Утверждаю

Нач. отдела контрразведки

СМЕРШ …

Заключение

…я, старший оперуполномоченный … рассмотрев материал на бывшего военнопленного Лазарева Бориса Николаевича

НАШЁЛ:

Что по состоянию на… 1945 года компрометирующих данных на проверяемого не добыто

По учёту розыска агентуры противника не проходит.

ПОСТАНОВИЛ:

Лазарева Б.Н. отнести к… категории и передать командованию… по нарядам… с последующей разработкой по месту работы.

Оперуполномоченный (личная подпись)».

Легенда сработала!

В августе 1945 года Борис Лазарев прибыл в венгерский город Секишвар для прохождения службы на должность бойца караульной роты в 356‑й батальон аэродромного обслуживания 5‑й Воздушной армии. В новом подразделении он абсолютно на хорошем счету, где не просто отлично служит, а ещё и участвует в спортивных соревнованиях по футболу и волейболу. Нареканий никаких. На то он и разведчик!

В ноябре 1945 года Лазарев демобилизуется из армии. В военкомате Горьковской области, куда он вернулся из Венгрии, ему выдадут военный билет, в котором будет записано, что весь период Великой Отечественной войны он прослужил в полевой авиаремонтной мастерской.

Одним из первых документов, который ещё раз закрепил новую фамилию Ильинского после возвращения в Горький, стало удостоверение, выданное ему как Лазареву Б.Н. 5 февраля 1946 года, «в том, что он действительно работает в жилищной части КЭЧ гарнизона г. Горького в должности ст. кочегара. Удостоверение действительно по 15 апреля 1946 г.

Начальник жил. части Горьковского гарнизона Иванов».

8

В течение семи лет Ильинский – Лазарев умело скрывался от органов государственной безопасности. В течение семи лет он менял места работы, разъезжая по всей многонациональной стране. Больше чем на год он не задерживался нигде. Менял, как перчатки, женщин, у которых находил своё временное пристанище. Так и жил, чередуя общежития и частные дома, города, женщин и работу.

Но судьба матери и близких не давала ему покоя. Впервые в Тулу Ильинский приехал в 1945 году. Второй раз он вернулся в родные края через четыре года. Но так как ни в 45‑м, ни в 49‑м он не смог найти свою родню, приехал туда и в третий раз…

Безнаказанность в течение всего этого времени несколько успокоила Ильинского. Возможно, что он уверовал в свою непотопляемость. Но третий раз стал последним.

Потому что в третий раз он нарушил правило, которое твёрдо знал сам и разъяснял своим подопечным – агентам перед отправкой за линию фронта: ни при каких обстоятельствах не встречаться со своими близкими и знакомыми.

9

12 октября 1952 года по справке адресного бюро Ильинский разыскал родную сестру Валентину, у которой хотел узнать адрес своей жены, проживающей в Ленинграде. Но та сообщила в Управление МГБ, и он был задержан.

3 марта 1953 года Военный трибунал Московского военного округа приговорил Ильинского к высшей мере наказания – расстрелу. В жалобе на суровый приговор он писал: «Второй раз я стою перед расстрелом, может быть, поэтому я из серьёзного человека сделался наивным и не в состоянии правильно мыслить».

И чудо произошло: Постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 5 июня 1953 года ходатайство о помиловании было удовлетворено, расстрел заменили на 25 лет лагерей.

Отбывать срок Ильинского отправили в особый лагерь МВД СССР, где он опять-таки сумел пристроиться на блатную работу счетовода. Вполне можно предположить, что и там ему удалось сыграть очередную роль, подготовку к которой он блистательно прошёл у обер-лейтенанта Цирке.

ИСТОЧНИКИ

1. Варенков А. Слобода, № 49, 5 декабря 2007 г. – 12 декабря 2007 г.

2. Варенков А. Слобода, № 50, 12 декабря 2007 г. – 19 декабря 2007 г.

3. Иванников И. Тайная война немецких спецслужб на море. В мире спецслужб, № 6, 13 июля 2005 г.

4. Маношин И.С. Интернет: Героическая трагедия о последних днях обороны Севастополя 29 июня – 12 июля 1942 г. Военно-историческое исследование.

5. Рассадин С.А. Интернет: Прогулки по улицам Тулы.

6. Сафронов А. Родина № 12, 2008 г. (Архив УФСБ РФ по Тульской области. Ф. 1. Оп. 5586. Т. 3.).

7. Сувениров О. 1937. Трагедия Красной Армии. М., 2009.

8. Сурин С.И. Интернет: Допрос военнопленных. 1 часть.

9. СМЕРШ. М., 2003.

10. Ставицкий В. Интернет: Игра на чужом поле.

11. Тульская школа оружейных техников. Интернет: Википедия.

12. Хазов П. Интернет: И один в поле воин.

13. Хомич И.Ф. Мы вернулись. М., 1959.

14. Школа связи ВМС РККА. Интернет: Военно-морской институт радиоэлектроники.

15. ЦВМА. Ф. 3. Оп. 1. Д. 6.

16. ЦВМА. Ф. 920. Оп. 2. Д. 25.

17. ЦВМА. Ф. 920. Оп. 2. Д. 469.

ТЕРРОРИСТ ИЛИ АВАНТЮРИСТ?

1

«…7 декабря 1941 г. 02 ч 35 мин.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала перебросить по жел. дороге в Ваше распоряжение для развития наступления на тургиновском направлении 359‑ю и 375‑ю стр. дивизии.

359 сд: станция погрузки – Рыбинск, станция разгрузки – Кулицкая. Ориентировочное время прибытия: головы – утро 11.12, хвоста – утро 13.12;

375 сд: станция погрузки – Ярославль, ст. разгрузки – Кулицкая, Крючково. Ориентировочное время прибытия: головы – утро 14.12, хвоста – утро 15.12.

Прикрытие с воздуха погрузки и в пути – распоряжением начальника ПВО территории страны, выгрузки – распоряжением командующего Калининским фронтом.

Командующему Калининским фронтом организовать приём дивизий. Дивизии прибудут обмундированными и вооружёнными полностью.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба Б. Шапошников № 005444…»

Известно, что 359‑я стрелковая дивизия в состав действующей армии вошла 10 декабря 1941 года. Сформированная на Урале за счёт необстрелянных и не имеющих боевого опыта бойцов и командиров, воевала она под Калинином и Ржевом, в 1941–1942 гг. сражаясь в составе 30‑й и 31‑й армий Калининского фронта.

Вечером 17 мая 1942 г. в 20 часов 15 минут атака противника по переднему краю и глубине обороны 1196‑го стрелкового полка была особенно сильной. Более часа немцы вели артиллерийскую подготовку, а затем с трёх сторон в наступление пошла их главная группировка. Свыше двух батальонов в стык между 2‑м и 3‑м стрелковыми батальонами полка, до батальона пехоты разом навалились на 6‑ю стрелковую роту, которая держала оборону в отдельном ротном районе, и, наконец, две роты пехоты со стороны рощи атаковали 1‑й стрелковый батальон полка.

А кроме того, ещё один батальон немецкой пехоты наступал совершенно на отдельном направлении на стык участков обороны между 1‑м стрелковым батальоном 1196‑го полка и 2‑м батальоном соседнего, 1198‑го полка. К слову, обстановка тогда складывалась однозначно критическая, и главная задача была хотя бы задержать наступающего противника на ближайшем выгодном оборонительном рубеже в тылу.

Мощный огонь артиллерии и авиации создал ощутимую угрозу устойчивости обороны всей дивизии. Между тем 359‑я дивизия смогла отразить наступление превосходящих сил противника и удержать плацдарм на западном берегу Волги, а 1196‑й полк успешно отбил атаки немцев на всех трёх направлениях.

2

29 мая 1942 года – обычный и ничем не примечательный день, если не учитывать, что на фронте было спокойно. Безусловно, затишье было временным. Но именно в этот день уполномоченный Особого отдела НКВД лейтенант госбезопасности Васильев, а на армейский манер – капитан, вызвал для беседы командира 5‑й пулемётной роты 1196‑го стрелкового полка старшего лейтенанта Таврина. Разговор предстоял деликатный…

Само по себе положение оперуполномоченного обязывало постоянно изучать морально-политическое состояние подразделений. С личным составом систематически проводилась предупредительная профилактическая и разъяснительная работа. И очень важно было быстро, а иногда немедленно реагировать на поступающие сигналы во избежание возможных нежелательных последствий. При этом многообразие информации отягощало жизнь особиста. Мелкие кражи в подразделениях, мелкие злоупотребления, воровство и жульничество отвлекало, а порой и принижало его основное предназначение.

Агентурно-осведомительная сеть буквально забрасывала разного рода информацией. Но, как известно, чем таковой больше, тем сложнее и дольше оказывался путь её проверки на объективность. Ведь частенько бывало, что секретная информация оказывалась заведомо ложной, иногда просто ошибочной. И вот попробуй, так сразу отдели правду от сплетен или слухов.

Никаких дел на оперативном учёте на Таврина заведено не было. В сейфе у Васильева хранились дела оперативной проверки по проявлениям антисоветской агитации, где, в основном, проходили красноармейцы. Были на оперативном учёте и наблюдательные дела на командиров, когда-то побывавших за границей и проходивших по показаниям арестованных…

Таврин воевал в 1196‑м полку, что называется, с первого дня. В конце августа 41‑го прибыл на формирование дивизии в Уральском военном округе. Нормально выдержал 50‑километровый марш в условиях лютой зимы, без горячей пищи, с одним только 2‑часовым отдыхом под открытым небом. После смены 247‑й стрелковой дивизии, когда 359‑я 15 декабря перешла в наступление на левом фланге 31‑й армии, участвовал практически во всех боях. Ничего отрицательного замечено не было.

Таврин участвовал в кровопролитных боях за д. Иванцово, где 19 и 20 декабря только его полк потерял 126 человек убитыми и 348 ранеными. Тогда оборону противника просто не смогли подавить огнём артиллерии дивизии. Участвовал он и в боях за д. Чухино, которые шли в течение пяти суток.

За взятие д. Почурино получил благодарность от Военного совета Калининского фронта.

За успешное отражение наступления противника и удержания плацдарма на западном берегу Волги – ещё одну от Военного совета 30‑й армии. Досрочно присвоено звание «старший лейтенант». Командир полка подполковник П.С. Хаустов никогда не жаловался на Таврина. А ведь сам отличался решительностью и настойчивостью. Был самым опытным комполка в дивизии. Сменивший его 10 марта 1942 г. подполковник Василий Иванович Кожанов, бывший комбат 3‑го батальона, тоже.

Десятки раз командир роты мог погибнуть, но повезло. Это при том, что дивизия с 15 декабря 1941 г. по 15 марта 1942 г. потеряла 14 535 человек. Убитыми – 3424 человека, ранеными – 7493 человека, пропавшими без вести – 1359 человек. Заболевшими и обмороженным соответственно: 310 и 9.

Мог Таврин струсить, дезертировать. Такие случаи, к сожалению, были. Но нет, служил, воевал, тянул лямку, как все. И всё же что-то настораживало в этом человеке.

А особенно после поступившего сигнала. По каким-то причинам Таврин сменил свою настоящую фамилию.

Таврин, войдя в блиндаж, который занимал Особый отдел, прошёл через небольшой коридорчик мимо дежурного и оказался в «хозяйстве» Васильева, где так же, как и во всех полковых времянках, пахло табаком, едой и еловыми брёвнами. Только здесь ещё были добротный стол и внушительный по толщине стен сейф.

Поговорив с Тавриным на отвлечённые темы, вроде бы о настроениях в роте, о состоянии обороны, Васильев вдруг неожиданно спросил:

– Скажите, Пётр Иванович, а зачем вы поменяли свою подлинную фамилию Шило на Таврин?

Вопрос был, конечно, интересный. Но, видимо, некто на передовой увидел человека, которого прежде знал под другой фамилией. И очень был удивлён этому факту. А на фронте такие вещи всегда вызывали любопытство. Из-за него и шли «куда следует», где высказывали свои сомнения. Если бы было иначе, то не стал бы Васильев вызывать Таврина и спрашивать прямо, в лоб. За разоблачением последовал бы арест со всеми отсюда вытекающими последствиями.

3

И хотя ясности беседа в Особом отделе не внесла, решение возникло молниеносно. Почему, понятно. Будут проверять, а когда выяснят, однозначно – решётка. Статей Уголовного кодекса там было в избытке – на всю катушку. А тут реальная возможность бежать, пока особист свой недостаток теоретической подготовки будет восполнять повседневным опытом. Словом, время поджимало, и откладывать в долгий ящик побег было нельзя.

В течение всего периода обороны на правом берегу р. Волги (март – май 1942 г.) велась непрерывная разведка силами разведроты 359‑й дивизии и полков. Согласно положению боевого устава пехоты Красной Армии (8 глава, 306 пункт), «получив задачу, командир пулемётной роты обязан произвести разведку местности и противника, решить, как целесообразнее в данной обстановке использовать пулемётную роту, и свои положения доложить командиру батальона. В зависимости от обстановки командир роты производит разведку один или с командирами взводов».

Офицер сказал – офицер сделал…

Рано утром 30 мая 1942 года старший лейтенант Таврин в составе группы вышел в разведку. Выбрав позицию, которая не была замечена товарищами, ползком с листовкой в кармане ушёл за линию фронта.

Что произошло в то утро, достоверно не известно, но так как без вести пропавшим считался тот военнослужащий, который отсутствовал в части по неизвестной причине, и поиск его в течение 15 дней не дал результата, то в полковых документах было отмечено: «Старший лейтенант Таврин Пётр Иванович – командир роты 359‑й стр. дивизии. Пропал без вести 12.6.42 г.». А из списков части перебежчика исключили только 30 сентября 1942 года. Факт примечательный!

4

Пройдёт всего два года, и имя Таврина попадёт на страницы двух весьма серьёзных документов. Документ первый – это «Спецсообщение», подписанное заместителем начальника Управления НКВД Смоленской области, начальником отдела по борьбе с бандитизмом УНКВД Смоленской области. В нём говорится следующее:

«5 сентября с.г. в 6 часов утра начальником Кармановского РО НКВД – ст. лейтенантом милиции ВЕТРОВЫМ в пос. Карманово задержаны агенты немецкой разведки:

1. ТАВРИН Пётр Иванович.

2. ШИЛОВА Лидия Яковлевна.

Задержание произведено при следующих обстоятельствах:

В 1 час 50 мин ночи 5 сентября Начальнику Гжатского РО НКВД – капитану госбезопасности тов. ИВАНОВУ по телефону с поста службы ВНОС было сообщено, что в направлении гор. Можайска на высоте 2500 метров появился вражеский самолёт.

В 3 часа утра с поста по наблюдению за воздухом вторично по телефону было сообщено, что самолёт противника после обстрела на ст. Кубинка, Можайск – Уваровка Московской обл. возвращался обратно и стал приземляться с загоревшимся мотором в р-не дер. Яковлево-Завражье, Кармановского р-на, Смоленской обл.

Об этом Нач. Гжатского РО НКВД информировал Кармановское РО НКВД и к указанному месту падения самолёта направил опергруппу.

В 4 часа утра командир Запрудковской группы охраны порядка тов. АЛМАЗОВ по телефону сообщил, что вражеский самолёт приземлился между дер. Завражье и Яковлево. От самолёта на мотоцикле немецкой марки выехали мужчина и женщина в форме военнослужащих, которые остановились в дер. Яковлево, спрашивали дорогу на гор. Ржев и интересовались расположением ближайших районных центров. Учительница АЛМАЗОВА, проживающая в дер. Алмазово, указала им дорогу в районный центр Карманово и они уехали по направлению дер. Самуйлово.

На задержание 2‑х военнослужащих, выехавших от самолёта, Начальник Гжатского РО НКВД кроме высланной опергруппы информировал группы охраны порядка при с/советах и сообщил Начальнику Кармановского РО НКВД.

Получив сообщение от Начальника Гжатского РО НКВД, начальник Кармановского РО – ст. лейтенант милиции т. ВЕТРОВ с группой работников в 5 человек выехали для задержания указанных лиц.

В 2‑х километрах от пос. Карманово в направлении дер. Самуйлово нач. РО НКВД тов. ВЕТРОВ заметил мотоцикл, движущийся в пос. Карманово, и по приметам определил, что ехавшие на мотоцикле являются те лица, которые выехали от приземлившегося самолёта, стал на велосипеде преследовать их и настиг в пос. Карманово.

Ехавшие на мотоцикле оказались: мужчина в кожаном летнем пальто, с погонами майора, имел четыре ордена и золотую звезду Героя Советского Союза.

Женщина в шинели с погонами младшего лейтенанта.

Остановив мотоцикл и отрекомендовав себя начальником РО НКВД, тов. ВЕТРОВ потребовал документ у ехавшего на мотоцикле майора, который предъявил удостоверение личности на имя ТАВРИНА Петра Ивановича. – Зам. Нач. ОКР “Смерш” 39‑й армии 1‑го Прибалтийского фронта.

На предложение тов. ВЕТРОВА следовать в РО НКВД, ТАВРИН категорически отказался, мотивируя тем, что ему, как прибывшему по срочному вызову с фронта, каждая минута дорога.

Лишь при помощи прибывших работников РО УНКВД ТАВРИНА удалось доставить в РО НКВД.

В Райотделении НКВД ТАВРИН предъявил удостоверение за № 1284 от 5/IХ-44 г. со штампом начальника п.п. 26224, что он командируется в гор. Москву, Главное управление НКО “Смерш” и телеграмму Главного Управления КРО “Смерш” НКО СССР № 01024 и такого же содержания командировочное удостоверение.

После проверки документов через Начальника Гжатского РО НКВД тов. ИВАНОВА была запрошена Москва и установлено, что ТАВРИН в Главное Управление КРО “Смерш” НКО не вызывался и таковой на работе в КРО “Смерш” 39 армии не значится, он был обезоружен и сознался, что он переброшен на самолёте немецкой разведкой для диверсий и террора.

При личном обыске и в мотоцикле, на котором следовал ТАВРИН, обнаружено 3 чемодана с разными вещами, 4 орденских книжки, 5 орденов, 2 медали, Золотая Звезда Героя Советского Союза и гвардейский значок, ряд документов на имя ТАВРИНА, денег совзнаками 428 400 руб., 116 мастичных печатей, 7 пистолетов, 2 охотничьих ружья центрального боя, 5 гранат, 1 мина и много боепатронов…»

Документ второй – это «Докладная записка», прежде всего товарищу Сталину И.В. из НКГБ СССР, датированная 30 сентября 1942 года. В ней уже немного другое содержание:

«5 сентября с.г. близ районного центра Смоленской области – с. Карманово сотрудники НКВД – НКГБ задержали показавшегося подозрительным неизвестного в форме майора Красной Армии. Он следовал на мотоцикле с коляской по дороге на Ржев и предъявил документы на имя Героя Советского Союза Таврина Петра Ивановича. Вместе с ним была задержана женщина, следовавшая в коляске мотоцикла, назвавшаяся женой Таврина – Шиловой Лидией Петровной. При обыске задержанных изъято:

а) специальный аппарат “панцеркнаке” с 9 зарядами. При исследовании установлено, что снаряд “панцеркнаке” калибр 30 мм, длиной 170 мм, весом 235 граммов является бронебойно-фугасной гранатой кумулятивного действия с бронепробиваемостью стрельбы до 300 метров. Аппарат соединён тонким проводом с электрической батареей и приводится в действие нажатием кнопки…

С сентября 1943 года по август 1944 года включительно (Таврин) сначала в Пскове, а затем в Риге и Берлине под руководством начальника Восточного отдела СД Грефе, сотрудника СД (принимавшего участие в похищении Муссолини) Скорцени и начальника рижского СД майора СС Крауса проходил в индивидуальном порядке особую подготовку как террорист для совершения террористических актов против руководителей СССР.

Кроме того, обработку Таврина на протяжении длительного времени вёл находящийся в Германии изменник Родины – бывший секретарь Ростокинского райкома ВКП(б) г. Москвы Г.Н. Жиленков.

В ночь с 4 на 5 сентября с.г. он был переброшен через линию фронта с Рижского аэродрома на четырёхмоторном транспортном немецком самолёте, оборудованном для посадки на неприспособленных площадках, и высажен вместе с мотоциклом в районе с. Карманово. Переброску организовал германский разведывательный орган СД в Риге, условно именуемый “Цеппелин”.

Цель переброски – организовать и осуществить террористический акт против т. Сталина, а при удобном случае также и других членов правительства – Берии, Кагановича и Молотова. Прилагается альбом вещественных доказательств по делу.

Для выявления дальнейших намерений германской разведки по делу Таврина начата радиоигра с немцами. 25 октября с.г. радиоцентром противника установлена двусторонняя связь. В качестве радистки используется жена Таврина – Шилова Лидия Яковлевна (арестована), которая прошла у немцев курс радиодела и была выброшена в тыл вместе с Тавриным…»

Таким образом, возвращение Таврина на Родину стало приятным сюрпризом для её спецслужб и «киндерсюрпризом» для самого «героя». Не ожидал он такой встречи с «оркестром и цветами», потому как планы у него были совершенно земные, но бес, что называется, попутал…

Сегодня кто-то бы сказал по поводу задержания Таврина: «Попал под замес!» Но что есть, то есть. Однако запомним содержание двух документов. Оно нам ещё обязательно пригодится.