Электронная библиотека » Олег Соколов » » онлайн чтение - страница 21


  • Текст добавлен: 21 декабря 2013, 02:33


Автор книги: Олег Соколов


Жанр: Публицистика: прочее, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 42 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Вообще, если перечислить существующие в Москве накануне войны 1812 г. фабрики и производства, можно увидеть, что все они ориентированы исключительно на внутренний рынок. Вот список и количество основных из них:


64 шёлковых фабрики;

17 ленточных;

27 ситцевых;

23 суконных;

1 чулочная;

2 бумажнобойных;

5 шляпных;

1 китаечная;

1 скатертная;

1 бумажнотканная;

2 кушачных.


Производства и мастерские:

1 сундучное;

49 кожевенных;

60 пивоваренных;

4 клейных;

2 пуговичных;

9 проволочных;

2 мишурных;

6 сусальных;

3 канительных;

2 латунных;

3 меднопосудных;

23 кирпичных;

7 войлочных;

4 солодовенных;

1 сургучное;

1 мыльное;

6 медных;

2 колокольных;

1 водочный завод.


Как указывает автор статистического описания, продукция всех этих производств находила сбыт в Москве и поблизости от неё. Так же было и во многих других регионах Российской империи, за исключением, естественно, крупных портовых городов, где производство и потребление было связано с морским экспортом. Неслучайно поэтому результатом континентальной блокады для многих отраслей русского производства и внутренней торговли стала защита их от английской конкуренции.

Уже в 1805 году московское купечество общественным приговором от 20 июня просило императора ввести протекционистские меры с целью ограничения иностранной торговли, которая «причиняет российским купцам великое в торговле помешательство» 31.

Более того, у московских купцов вызвал беспокойство как раз отказ от запретительной системы на ввоз английских товаров накануне войны 1812 г. В своем ходатайстве, направленном в Министерство внутренних дел, купцы отмечали, что «Россия есть такое государство в Европе, которое богатством собственных произведений, нужнейших в жизни, далеко превосходит прочие державы», и только конкуренция со стороны иностранцев мешает развитию российского производства. Если же в России будут создаваться фабрики, то благодаря собственному производству товаров страна «в чужестранных не будет иметь ни малейшей надобности…». В ходатайстве звучала также просьба о запрещении ввоза бумажного полотна, которая была внесена в статьи тарифа 1811 года. Купцы писали, что полотно отечественного производства ничуть не уступает по качеству иностранным аналогам. 32

В результате действия протекционистских мер в России за период противостояния с Англией появилось много фабрик и заводов, а существующие увеличили своё производство.

Известный специалист по статистике Российской империи Е. Зябловский приводит в своём «Статистическом описании Российской империи» (1815 г.) следующие данные по росту российского производства в период континентальной блокады. Количество суконных фабрик в 1804 г. составляло 155 (28 689 рабочих), а в 1811 г. их стало 209 (36 547 рабочих). Производство шёлка, которое с началом континентальной блокады несколько упало, затем быстро стало расти. Если в 1807 г. производилось 193 пуда шёлка, то в 1809 г. – 220, а в 1811 г. – 505. 33 Особенно же отмечает автор бурный рост пивоваренной продукции, фарфоровых, фаянсовых и сургучных заводов.

Общее же количество фабрик и заводов в 1804 г. составляло 2423 (численность рабочих 95 202). В 1814 г. их стало 3721 (количество рабочих 169 530). 34

Естественно, что были и те, кто переживал затруднения, однако общий вектор был явно направлен в сторону развития русских фабрик, заводов и мануфактур.

Те историки, которые желают создать образ чудовищной континентальной блокады, разорявшей Россию, обязательно отмечают гигантскую инфляцию, которую переживала страна в эти годы. Действительно, русский бумажный рубль в 1805–1810 гг. неуклонно падал. Вот таблица, показывающая изменение курса ассигнаций по отношению к серебряным деньгам[50]50
  Курс дан по состоянию на июнь месяц каждого из годов.


[Закрыть]
:


1804 – 79,05 серебряных копеек

1805 – 78,74

1806 – 77,82

1807 – 67,11

1808 – 50,25

1809 – 44,64

1810 – 33,78

1811 – 24,81

1812 – 24,75


Более наглядно и подробно изменение курса показано на приведённом ниже графике:



Казалось бы, эти цифры безапелляционны, ибо покупательная способность бумажных денег касалась самых широких слоёв населения, и получается, что континентальная блокада была страшным бичом, разорявшим Россию…

Только вот незадача, никакого (или, точнее, почти никакого) отношения к континентальной блокаде это падение курса не имело. Известный специалист конца XIX – начала XX вв. в области российского денежного обращения Илларион Игнатьевич Кауфман в своём монументальном труде «Из истории бумажных денег России», подробно объясняя причины падения курса бумажного рубля, даже не упоминает континентальную блокаду!

Какова же причина огромной инфляции? А причина очень простая – громадная денежная эмиссия, которая производилась в эпоху Александра I. Начиная с 1805 г. бумажные деньги стали печатать тоннами.

В первые годы правления Екатерины в год печатали от 0,5 до 5 млн рублей ассигнациями, и потому курс бумажных денег был очень надёжен, а бумажный рубль по покупательной способности почти равнялся серебряному. Но значительная денежная эмиссия во второй период правления Екатерины, а также частично в эпоху правления Павла I привела к существенному падению курса русской валюты. В начале правления Александра I эмиссия также была очень осторожной, но с началом войн с Наполеоном плотину прорвало. Вот таблица, показывающая денежную эмиссию и количество денежных купюр, находившихся в обращении в интересующую нас эпоху:

Год – Выпущено рублей – Состояло в обращении

1801 – 8 799 000–221 488 335

1802 – 8 976 090–230 464 425

1803 – 19 535 575–250 000 000

1804 – 10 658 550–260 640 550

1805 – 31 540 560–292 199 110

1806 – 27 040 850–319 239 960

1807 – 63 089 545–382 329 505

1808 – 95 039 075–477 368 580

1809 – 55 832 720–533 201 300

1810 – 46 172 580–579 373 88035

Действительно, эта таблица не оставляет сомнений в происхождении инфляции. При чём тут континентальная блокада, когда за 1808 г. было отпечатано чуть ли не 100 млн рублей ассигнациями, в то время как в 1786 г., в эпоху правления Екатерины, всего состояло в обороте лишь 46 млн бумажных рублей!! Интересно, что некоторые историки не желают видеть этих очевидных цифр и всё говорят о том, как Наполеон разорял Россию! Ни одно ещё государство в мире, которое возами печатало бумажные деньги, не получало иного результата, чем инфляция.

Один из русских историков, утверждая, что снижение курса было связано не с этой безумной эмиссией, а с континентальной блокадой, ссылается на то, что приведенный график имеет скачки, в то время как в случае инфляции от эмиссии график должен был бы, по его мнению, опускаться плавно. Не надо быть выдающимся экономистом, чтобы знать элементарную истину, которая заключается в том, что если курс, в общем и целом, зависит от денежной эмиссии, он может совершать небольшие, «в пределах погрешности», как говорят математики, колебания. Напомним, что ассигнации были бумагами, курс которых по отношению к драгоценным металлам определялся на бирже. Естественно, что курс бумаг мог совершать скачки в связи с различными спекулятивными операциями, плохими или хорошими известиями из экономической сферы и, в частности, с отдельными эпизодами континентальной блокады. Но речь идёт только о небольших, непринципиальных колебаниях как в ту, так и в другую сторону!

Что касается министра коммерции Н. П. Румянцева, он совершенно однозначно указывал причины падения курса ассигнаций в своей записке императору Александру: «…понижение нашего курса отнюдь не по разрыву с Англией случилось, но по тем издержкам, которые, вероятно, потребовали скоропостижного умножения ассигнаций… единственная причина снижения наших ассигнаций произошла от несоразмерности выпуска оных, и обстоятельство сие, хотя бы и было более гадательно, нежели справедливо, но поведёт нас к неприятнейшим последствиям…» 36

Зачем же правительство выпускало столь много не обеспеченных ассигнаций? Здесь мы подходим к одной из важнейших тем данной главы. Действительно, александровская эпоха была отмечена бурным ростом расходной части бюджета. И куда же тратились эти деньги? А тратились они на военные расходы. Вот цифры по военным расходам России в это время:



Как видно, наблюдается огромный рост расходов на армию в ассигнациях. Мы намеренно показали одновременно те же расходы при условии перевода ассигнаций по курсу в серебро. При переводе по курсу получается, что в 1811 г. военные расходы даже несколько сократились по отношению к началу царствования. Зато по сравнению с предыдущими годами увеличение военного бюджета, как в ассигнациях, так и в серебре, просто гигантское. Напомним, что к концу правления Екатерины в 1796 г. годовой военный бюджет России составлял всего лишь 21 млн руб. (ассигнациями). В эпоху Павла он вырос, но всё равно к концу правления императора составлял всего лишь 33 млн руб. (ассигнациями). Очевидно, что, как ни меряй бюджет, он увеличился принципиально. Расходы производились за счёт печати новых и новых огромных партий бумажных денег и, следовательно, приводили к инфляции.

Результатом финансовой политики Александра стал жестокий кризис денежной системы, который впоследствии продолжался ещё очень долгое время. Только в годы правления Николая I, к 1840 г., Россия сможет выйти из этого положения и создать надёжный бумажный рубль, обменивавшийся на серебро и золото. Впрочем, и он позже будет разрушен чрезмерной эмиссией, но эта история далеко выходит за рамки нашего исследования.

Теперь несколько слов о финансовых потерях от континентальной блокады. Бюджет российского государства этого времени складывался всего лишь из нескольких значительных статей: подушная подать, питейный сбор, соляной сбор и таможенная пошлина. В приведённой ниже таблице указан бюджет российского государства в 1805–1811 гг. в ассигнациях (тыс. руб.).



Из таблицы видно, что для бюджета континентальная блокада обернулась потерями нескольких миллионов рублей таможенного сбора, однако при этом казна получила доход, продав конфискованные товары. Общая сумма продажи этих товаров за годы блокады составила 19 184 100 рублей, перекрыв, следовательно, убытки таможенного сбора. В любом случае потери от недобора таможни были невелики и в масштабах общего бюджета Российской империи представляли лишь малозначимую часть.

Оценивая результаты континентальной блокады для России, нужно, таким образом, отметить, что она не оказала катастрофического влияния ни на русскую экономику, ни на финансы. Зато, если она на что-то и повлияла, то это, без сомнения, материальное положение элит русского общества – придворной аристократии и высшей прослойки купечества. Необходимо помнить, что Россия того времени была страной, экономическая и политическая система которой принципиально отличалась от современной. Товарное зерно на рынке поставляли не крестьяне, а владельцы крупнейших помещичьих латифундий. Это зерно, а также другие сельскохозяйственные товары фактически изымались силой у крестьянина за счёт барщины и отработок. Поэтому для истинного производителя было глубоко безразлично, что дальше произойдет с этим зерном: продаст ли его барин богатому купцу, который затем перепродаст это другому, который в свою очередь отправит зерно на корабле в Англию, или же зерно останется в амбарах помещика – крестьянину было всё равно. Более того, может быть, последний вариант, при котором зерно оставалось внутри хозяйства и внутри страны, был для кого-то из крестьян более предпочтительным, ибо хоть как-то уменьшал помещичью эксплуатацию, целью которой была продажа зерна на внешнем рынке.

Равным образом нужно отметить, что морская торговля велась исключительно богатейшими купцами. Оплатить огромные издержки по транспортировке товаров за границу, застраховаться от огромных рисков, которые сопровождали морскую торговлю даже в мирное время, могли себе позволить только те, кто обладал свободными миллионами. В результате континентальная блокада наносила ущерб только богатейшим людям России – высшей аристократии, крупным купцам и банкирам. Производители и купцы, обслуживающие внутренний рынок, если и чувствовали какие-то последствия от блокады, то в основном положительные. Однако ясно, что до власти доходило именно мнение тех, на кого блокада влияла отрицательно, тем более что столица империи, Санкт-Петербург, была и крупнейшим портом, и крупнейшим банковским центром.

Неудивительно поэтому, что позиция придворной знати, которая либо продавала своё зерно за границу, либо занимала деньги у петербургских банкиров и негоциантов, становилась всё более и более враждебна франко-русскому союзу. В результате ненависть Александра I к французскому императору отныне могла опереться на серьёзную экономическую базу, а русская аристократия морально созрела для войны.

Примечания

1. Цит. по: Йена Д. Екатерина Павловна. Великая княжна, королева Вюртемберга. М., 2006, с. 65.

2. Великий князь Николай Михайлович. Переписка императора Александра I с сестрой великой княжной Екатериной Павловной. СПб., 1910, с. 18.

3. Цит. по: Йена Д. Екатерина Павловна. Великая княжна… с. 92.

4. Цит. по: Vandal A. Negociations avec la Russie relatives au second marriage de Napoleon. P., 1890, p. 10.

5. Великий князь Николай Михайлович. Переписка императора Александра I с сестрой… с. 85.

6. Цит. по: Vandal A. Negociations avec la Russie… p. 23.

7. Ibid, p. 16.

8. Цит. по: Vandal A. Napoleon et Alexandre I, l’alliance russe sous le premier Empire. Paris, 1893–1896, t. 2, p. 226–227.

9. Thibaudeau A.-C. Memoires de A.-C. Thibaudeau 1799–1815. Paris, 1913, p. 274–275.

10. Цит. по: Madelin L. Histoire du Consulat et de L’Empire. Paris, 1944, t. VIII, p. 227.

11. Цит. по: Vandal A. Napoleon et Alexandre I… t. 2, p. 256.

12. Ibid, p. 272–273.

13. Ibid, p. 278.

14. ГАРФ.

15. Великий князь Николай Михайлович (Романов). Дипломатические сношения России и Франции по донесениям послов императоров Александра и Наполеона 1808–1812. СПб., 1905–1914, т. 7, с. 99, 102.

16. Рукописный отдел РНБ, Ф 836, Чернышёв А.

17. Thibaudeau A.-C. Memoires… p. 278.

18. Цит. по: Vandal A. Napoleon et Alexandre I… t. 2, p. 293, 294.

19. Ibid, p. 293–294, 297.

20. Pasquier E.-D. Histoire de mon temps. Memoires du chanclier Pasquier. Paris, 1893–1894, t. 1, p. 378.

21. Crouzet F. L’Economie britannique et le blocus continental. Paris, 1958.

22. Цит. по: Marzagalli S. Le Blocus continental pouvait-il reussir? В сборнике Napoleon et l’Europe. Paris, 2005, p. 109.

23. Злотников М. Континентальная блокада и Россия. М., Л., 1966, с. 24, 28.

24. Рукописный отдел РНБ, Ф 775 № 4806, Д. М. Волконский. Дневник.

25. Там же, с. 156.

26. Внешняя политика России XIX и начала XX века. Документы российского Министерства иностранных дел. М., 1963, т. 4, с. 46–49.

27. Там же, с. 84–45.

28. Цит. по: Анашко А. С. Отечественная война 1812 г. и московское купечество. М., 2011.

29. Чернов С. Статистическое описание Московской губернии 1811 г. М., 1812, с. 41.

30. Там же, с. 54–55.

31. Цит. по: Анашко А. С. Отечественная война 1812 г.

32. Там же.

33. Зябловский Е. Статистическое описание Российской империи в нынешнем её состоянии. СПб., 1815, ч. IV–V, с. 10, 167.

34. Ливрон В. Статистическое обозрение Российской империи. СПб., 1874, с. 120.

35. Кауфман И. Из истории бумажных денег в России. СПб., 1909, с. 22–23.

36. Внешняя политика России… т. 5, с. 298–299.

Глава 8
Тревога на границе

События начала 1810 г. с нашумевшим бракосочетанием Наполеона на некоторое время перевели вопрос о конвенции по польскому вопросу на второй план. Однако в апреле 1810 г. в Париж пришёл новый вариант проекта соглашения, составленный по личному указанию Александра I. Русский посол должен был вручить этот проект Наполеону. В случае, если последний не желал ссориться с царём, он должен был принять конвенцию, не вычеркнув и не изменив ни одного слова.

Интересно, что, когда шёл обмен проектами договора, где Александр в жёсткой форме требовал от французского императора заявить, что Польша никогда не будет восстановлена, он пригласил к себе своего друга Адама Чарторыйского и вёл с ним беседы по польскому вопросу, смысл которых не имеет ничего общего с положениями конвенции. Князь оставил записи этих интереснейших бесед, кроме того, сохранились его письма, написанные царю в это время, как и письма Александра к князю. Поэтому замыслы, которые обсуждал в этот момент русский император, вполне поддаются реконструкции.

Первая беседа состоялась 12 ноября 1809 г. В этот момент уже начались дискуссии о конвенции по Польше, о чём Чарторыйский хорошо знал. Он выразил царю сожаления, что тот стал «главным врагом, главным преследователем польской нации и польского имени… и что он довёл свою враждебность до того, что требует, чтобы имя Польши было стёрто из истории». На это Александр ответил, что его нельзя за это осуждать, что к этому вынуждает его положение главы Российской империи. Когда же князь, которого этот довод не убедил, обратился к царю с горьким упрёком, тот, как рассказывает Чарторыйский, стыдливо «опустил глаза».

«Разве есть что-нибудь более возмутительное, чем поведение трёх держав по отношению к Польше, – продолжал Чарторыйский. – Можно ли удивляться, что идея восстановить их страну воспламеняет поляков и объединяет их… Отныне никто не сомневается, что именно по требованию Вашего Величества, чтобы не воевать с Россией, Наполеон уступил в вопросе, в котором иначе бы он никогда не уступил… В то время как здесь открывают рот только для того, чтобы в очередной раз унизить поляков, он всеми обещаниями и лестью стирает недовольство, направленное против него… Император (Александр) ограничился тем, что ответил мне, что в случае войны с Францией он объявит себя польским королём, чтобы привлечь умы на свою сторону. Я ответил, что тогда будет слишком поздно, и, видя, что разговор и так уже долго тянется, не стал настаивать на его продолжении» 1.

Впрочем, эта беседа была только прелюдией. 26 декабря 1809 г. царь пригласил к себе Чарторыйского и опять заговорил с ним о польском вопросе. Князь снова поставил в укор своему царственному другу подготовку унизительной конвенции по отношению к Польше: «Император уклонился от ответа на мой вопрос и сказал мне просто-напросто, что дело обстоит не так, как я его себе воображаю». Чарторыйский, который когда-то был англофилом, снова принялся, как и в предыдущей беседе, объяснять царю, почему поляки восхищаются Наполеоном. Сам князь признался Александру: «Общее впечатление, произведённое на моих соотечественников фактом существования герцогства Варшавского, не могло не воздействовать и на меня. Я не могу заставить себя не думать о моей стране… Мой брат, мои сёстры, вся моя семья живёт в этой новой стране. Я честно признаюсь Вашему Величеству, что именно поэтому я не хочу связывать себя какими-либо делами здесь».

Александр слушал князя в глубокой задумчивости, а потом «он, словно проснувшись, произнёс: „Нет ли какого-либо способа уладить всё это, например вернувшись к нашему старому проекту, а именно дать конституцию и независимость Польше, привязав её к российской короне. Нужно дождаться, – продолжал император, – чтобы Австрия сделала опять какую-нибудь глупость и вызвала новый разрыв с Францией, тогда можно было бы договориться с Наполеоном и дать компенсацию саксонскому королю“. Император добавил, что, возможно, неплохо было бы тогда начать с земель, которые принадлежат империи (русской), и принять титул великого князя Литовского» 2.

Эта беседа, как видно из даты, происходила в тот момент, когда Александр узнал от Коленкура о намерениях Наполеона жениться на его сестре. Без сомнения, царь понимал, что отказ осложнит отношения между странами, и что он чреват конфликтом. В этой ситуации он стремился найти выгодное для России решение польского вопроса. Интересно, что, обсуждая с Чарторыйским вопрос о восстановлении Польши, царь в самой жёсткой и безапелляционной форме требовал, чтобы Наполеон подписался под конвенцией, объявляющей о том, что Польша никогда не будет восстановлена.

Прошло ещё три месяца, и царь опять пригласил Чарторыйского к себе для беседы. В этот момент Александр только что узнал, что Наполеон женится на Марии-Луизе. Он прекрасно понимал, что отношения с Наполеоном станут ещё более натянутыми, и теперь он сознательно взял курс на конфронтацию. В будущем столкновении Польша должна была играть важнейшую роль. По мысли царя, русские войска должны были вступить на территорию Герцогства и после этого провозгласить восстановление Польши под русским скипетром.

Князь рассказывает: «Император (Александр) объяснил мне тогда подробности своей идеи. Среди прочих проектов он поинтересовался, нельзя ли было бы имитировать войну с Герцогством, боевые действия были бы заранее обговорены. Потом русские войска вступили бы в Герцогство, соединились бы с польскими войсками и могли бы сражаться против французов. В этом случае, как он считал, все желания поляков были бы исполнены».

Князь не мог не изумиться этому странному проекту, в котором почему-то предполагалось, что поляки радостно воспримут появление русских войск, тотчас же перейдут на сторону Александра и примутся сражаться с теми, кто только что освободил их от прусского ига! Чарторыйский пишет: «Сложности этого проекта, впрочем, были очевидны, не говоря о том, что в нём было химерического. В любом случае это обернулось бы войной с Наполеоном с её неочевидными шансами» 3.

Далее Александр снова заговорил о войне и сказал, что «он не считает, что это произойдёт в этом году, потому что Наполеон занят своей свадьбой, но что он ожидает кризиса в следующем году. „Сейчас апрель, – продолжал он, – это случится через девять месяцев“. Произнося эту фразу, так же как в течение всего разговора, император смотрел озабоченным, пристальным взглядом, который напомнил мне его глаза, которые я видел под Аустерлицем. Во всём его облике чувствовалась подавленность и уныние. Я заметил большое беспокойство и большое желание решить каким-то образом польский вопрос…» 4.

Беседы были записаны Чарторыйским сразу после их окончания, в них чувствуются стиль и манеры Александра. Сомнительно, что подобные вещи могли быть выдуманы позднее. Чарторыйский никак не нуждался в том, чтобы фантазировать на эту тему. Похоже, что состояние царя и его идеи отражены здесь очень точно.

Обращает на себя внимание двуличие Александра. Он категорически требует от Наполеона, чтобы тот в оскорбительной для поляков форме отрёкся от идеи восстановления Польши, а сам в то же время только и думает о том, как воссоздать её под своей эгидой. С другой стороны, удивляет, что Александр говорит о войне как о решённом деле, и при этом, как заметил князь, его собеседник выглядел подавленным.

Но в начале 1810 года войну начал готовить только царь, а не Наполеон. Это был давний выбор Александра, который, без сомнения, понимал всю страшную опасность новой борьбы и знал, что своим политическим решением вызовет смерть сотен тысяч, а может быть, миллионов людей. Царь понимал также, что подвергает Российскую империю и себя лично большой опасности, и ясно, что он ощущал на себе груз ответственности.

Быть может, русского императора принудили к этому решению агрессивные действия Наполеона, направленные против России? Как следует из всех предыдущих глав, главной политической идеей Наполеона до 1810 г. был союз с Российской империей. Ради этого союза он жертвовал многими другими выгодами. К этому союзу он шёл много лет. Да, при этом он проводил, особенно начиная с момента объявления континентальной блокады, агрессивную политику, да, он начал несправедливую и бесполезную войну на Пиренеях, но с Россией он сражаться никак не хотел и не думал об этом.

В своей речи от 3 декабря 1809 г., произнесённой к депутатам законодательного корпуса, Наполеон заявил: «Мой союзник и друг, император России, присоединил к своей обширной империи Финляндию, Молдавию, Валахию[51]51
  Здесь Наполеон несколько забегал вперёд, не сомневаясь, что русско-турецкая война закончится победой России и, соответственно, приобретением означенных земель. На самом деле этого не произошло (см. главу 9).


[Закрыть]
и один из округов Галиции. Я не жалею ни о чём, что могло бы идти на благо этой империи. Мои чувства к её великому монарху полностью согласуются с моей политикой» 5.

Декларация, сделанная Наполеоном, не была просто пустым звуком. Для Османской империи она стала важнейшим заявлением, которое турки ещё не раз припомнят Наполеону и которое тем самым окажет немалое влияние на судьбы Европы.

Слова императора подтверждаются и его делами. Начало 1810 г. было отмечено значительным сокращением французских войск, находившихся на территории Германии. 9 января 1810 г. император дает указания военному министру Кларку: «Прикажите вице-королю (Евгению Богарне) вернуть в Италию все его французские полки, которые были в Германии, и разместить их в местах их постоянной дислокации, переведя их на штат мирного времени» 6. В письме тому же адресату от 2 марта указывается: «Я хочу использовать укрепление континентального мира, для того чтобы навести экономию в моих вооружённых силах» 7.

Наконец, 15 марта 1810 г. Наполеон отдал приказ о полном расформировании так называемой Германской армии. Германской армией назывались все французские и союзные войска, которые приняли участие в кампании 1809 г. против Австрии под личным командованием императора Наполеона. Часть этих войск была уже выведена ранее в места постоянного расквартирования, но остальные продолжали находиться на территории Германии. Согласно подробному приказу императора было дано распоряжение о расформировании штаба Германской армии, военной администрации, артиллерийского и инженерных парков. На немецкой земле должны были остаться только три дивизии корпуса Даву, которым позже будет предписано держать под контролем береговую линию на севере и Северную Германию вообще. Все остальные войска должны были быть выведены во Францию.

22 марта 1810 г. военный министр докладывал императору о выполнении его распоряжений. Из рапорта министра видно, что Германию покидали легкокавалерийская дивизия генерала Пажоля, дивизия тяжелой кавалерии Арриги, полностью уходили с немецкой земли пехотные части 2-го армейского корпуса (дивизии Таро, Дюпа и Гранжана), кавалерийская бригада Кольбера. Германию оставлял также 4-й корпус, который в кампанию 1809 г. состоял под командованием маршала Массены (пехотные дивизии Леграна и Дессе, кавалерийская бригада Пире). 8

В начале апреля была расформирована и так называемая Брабантская армия – группировка войск, находившая между Маасом, Шельдой и морским побережьем. Ее части отводились на территорию Империи. 9 Наполеон писал в это время военному министру: «Упраздните всё, что бесполезно. Нужно навести самую большую экономию среди чинов военной администрации» 10.

Следствием этих распоряжений Наполеона явилось огромное передвижение войск, в результате которого десятки тысяч солдат и офицеров вернулись из Центральной Европы на территорию Французской империи. Невообразимо, каким образом подобная передислокация, которая совершенно очевидно не только не угрожала Российской империи, но и удаляла от ее границы малейшую угрозу, могла обеспокоить русского царя.

Более того, в начале 1810 г. Наполеон решает нанести решающий удар по англичанам на территории Пиренейского полуострова. С этой целью формируется так называемая Португальская армия[52]52
  Португальская армия – то есть армия, предназначенная для действия в Португалии.


[Закрыть]
. Во главе ее император решил поставить лучшего, как ему казалось, из своих полководцев, маршала Массену, который покрыл себя славой в ходе войны 1809 г. с Австрией. Массена был спешно возвращен из Германии в Париж, а 29 апреля он покинул столицу Франции для того, чтобы принять под свое командование три корпуса, предназначенные для похода в Португалию. Эту армию усилили подкреплениями, спешно направленными из Франции, а во главе ее корпусов наряду с двумя генералами Жюно и Рейнье был и маршал Ней. Назначение в Португальскую армию таких звезд первой величины полководческого искусства, как Массена и Ней, говорит о том внимании, которое император уделял подготовке похода против англичан. Всю первую половину 1810 г. главной военной темой, присутствовавшей в приказах и распоряжениях Наполеона, без сомнения, будет война на Пиренеях, поглощавшая все больше и больше солдат и денег.

Следующей темой, занимавшей в это время императора, была береговая оборона и обеспечение безопасности портов от нападений английских эскадр. Одновременно он занимался флотом, укреплением итальянских городов, снабжением острова Корфу и т. д. и т. п.

Что касается вопросов гражданской деятельности, кроме внутренней политики и текущих дел империи, Наполеон постоянно был занят вопросами континентальной блокады и всем тем, что связано с присоединением Голландии к империи. 10 июля 1810 г. было объявлено о включении Голландского королевства, где правил брат Наполеона Людовик, в состав империи.

Отныне территория бывшего независимого королевства стала составной частью наполеоновского государства. Император обязался уважать религиозные свободы, местные обычаи и нидерландский язык. Аннексия Голландии мало что изменила для населения этой страны. Голландия была еще в 1794 г. занята французскими революционными войсками и превратилась в так называемую «дочернюю республику», то есть государство, целиком и полностью зависимое от Франции и находящееся с метрополией в тесном военном и политическом союзе. Поэтому присоединение Голландии к наполеоновской империи скорее улучшило положение населения, чем ухудшило, так как ко многим невыгодам зависимого положения добавились выгоды вхождения на равных в большое государство. Голландские элиты получили места в сенате в государственном совете и в законодательном корпусе. Лучшие голландские полки были включены в Императорскую гвардию. Впрочем, присоединение Голландии, так же как и присоединение к империи Рима и папских владений в 1809 г., являлось частью завоевательной политики Наполеона и было отрицательно оценено многими современниками.

Угрожало ли это расширение Французской империи российскому государству? После бракосочетания Наполеона с Марией-Луизой – весьма возможно. Империя, простирающаяся от Гамбурга до Рима, включавшая в себя в качестве зависимых государств почти все страны Западной Европы, присоединившая к орбите своей политики Австрию, отныне потенциально могла столкнуться с Российской империей.

Но в начале 1810 г. Наполеон никакими своими действиями не мог вызвать беспокойства российского царя. Да, после австрийского брака император больше не делал ставку на русский союз, но внешне он старался подчёркивать, что продолжает оставаться с Александром в дружеских отношениях, а реальность показывает, что в своих приказах и распоряжениях Наполеон был занят чем угодно, только не приготовлениями к войне с Россией.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 | Следующая
  • 4 Оценок: 7

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации