Текст книги "Юлия Самойлова. Муза Карла Брюллова"

Обнаженный ангел

А тем временем у Екатерины Васильевны росли две дочери от первого брака, Мария и Екатерина. Во время свадьбы Скавронской и Литты они сами уже были барышнями на выданье.

Все совершилось не по старинному обычаю, согласно которому родители сами выбирали жениха дочери. Взбалмошный император Павел умел перевернуть вверх дном всю жизнь своих подданных. Он заставил юную Екатерину Павловну выйти замуж за полководца Багратиона. Царям не принято перечить, и девушка подчинилась высочайшему повелению.

Оказалось, что славный воин Петр Иванович Багратион, потомок грузинских царей, давно был влюблен в красавицу. Он был богат, знатен, любимец царя, но чрезвычайно некрасив, а потому боялся свататься, предвидя отказ.

Узнав о нежных чувствах своего любимого полководца, император действовал решительно. Он велел Багратиону задержаться после дежурства, а молодой девице – надеть белое платье и немедленно прибыть в Гатчину, где, в дворцовой церкви, и было совершено венчание.

А. Кауфман. Е. Скавронская с одной из дочерей

Девушка же не испытывала к своему жениху ни малейшей склонности, и даже высочайшее повеление не было властно что-либо изменить в этом вопросе.

Брак, несмотря на благословение императора, вышел неудачным. Довольно скоро юная супруга почувствовала настоятельную необходимость в лечении за границей. Она уехала в Вену, да там и осталась. Багратион продолжал питать к своей супруге самую нежную и почтительную любовь, но все попытки уговорить ее вернуться из-за границы наталкивались на решительный отказ.

Княгиня Багратион в Вене

Княгиня жила постоянно за границей: славилась в европейских столицах красотою, алебастровой белизной своей, причудами, всегда не только простительными, но особенно обольстительными в прекрасной женщине, романтическими приключениями и умением держать салон, как говорят французы.

П. А. Вяземский. Старая записная книжка

Екатерину Павловну прозвали «обнаженным ангелом» из-за ее весьма откровенных нарядов и «белой кошкой» из-за ее кошачьей грации. Литературоведы считают, что именно ее изобразил Оноре де Бальзак в образе Феодоры, героини своей знаменитой повести «Шагреневая кожа».

В. Боровиковский. Портрет Е. П. Скавронской – княгини Багратион

Графиня Феодора

Если теперь Феодора презирала любовь, то прежде она, наверное, была очень страстной; опытная сладострастница сказывалась даже в ее манере стоять перед собеседником: она кокетливо опиралась на выступ панели, как могла бы опираться женщина, готовая пасть, но готовая также убежать, лишь только ее испугает слишком пылкий взгляд; мягко скрестив руки, она, казалось, вдыхала в себя слова собеседника, благосклонно слушая их даже взглядом, а сама излучала чувства. Ее свежие, румяные губы резко выделялись на живой белизне лица. Каштановые волосы оттеняли светло-карий цвет ее глаз, с прожилками, как на флорентийском камне; выражение этих глаз, казалось, придавало особенный, тонкий смысл ее словам.

О. де Бальзак. Шагреневая кожа

Жизнь княгини в Вене была чрезвычайно насыщенной: ее интересовали не только наряды и светские сплетни, но и политические дела. Княгиня была убежденной патриоткой, хотя жить в России решительно не желала. Уверяла, что здоровье не позволяет. Зато здоровье позволяло заводить бесчисленные романы и плести политические интриги: Екатерина Павловна провозгласила себя сторонницей Австро-Венгерской империи и антинаполеоновской коалиции. Одним словом, эта дама, весьма свободолюбивая в личной жизни, в политике была рьяным охранителем и консерватором. Что ж, и такое случается.

Через границу она переправляла в Россию ценные сведения. В годы борьбы с Наполеоном она стала русской шпионкой. Так что прав был бессмертный Козьма Прутков. «Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не отечеству». Это был именно случай князя Багратиона.

В 1808 г. правительство наградило жен генералов, прославившихся на поле брани. Однако Екатерину Багратион ввиду ее неблаговидного поведения обошли. Супруг был ужасно расстроен и даже хотел подать в отставку. Он сохранял трогательную любовь и уважение к жене, несмотря на то что скандальные слухи уже просочились через границу.

Современники рассказывают, что княгиня Багратион была в близких отношениях с канцлером Австрии, князем Клеменсом Меттернихом, и даже родила ему дочь Клементину. Законная супруга Меттерниха относилась к связи на удивление терпимо и объясняла все дело тем, что против ее мужа никто не мог бы устоять. Багратион, упрямый и стойкий, Клементину удочерил.

Впрочем, княгиня одаривала своей благосклонностью многих, но предпочтение все же отдавала особам королевской крови – принцу Вюртембергскому, принцу Людвигу Прусскому.

Петр Багратион, как известно, погиб на поле брани в 1812 г., а княгиня оставалась в Вене. Там она и встретила победу антинаполеоновской коалиции, блистала на Венском конгрессе, устроила праздничный бал в честь прибывшего русского императора Александра Первого. Потом уехала в Париж, а умерла в 1857 г. и похоронена была в Венеции…

Такова была тетка нашей героини, Юлии Самойловой.

Сын цареубийцы

А что же родители Юлии Павловны? Увы, их жизнь была столь же нескладной и сумбурной, сколь и у других ее родичей. Единственная сестра Екатерины, Мария Павловна Скавронская вышла замуж по любви. Ее избранником стал Павел Пален, сын знаменитого петербургского военного губернатора Петра Алексеевича Палена, организатора убийства императора Павла. Если дед Юлии с материнской стороны – чудак-меломан, то дед по отцовской линии – политик, воин, хладнокровный заговорщик.

Не в первый раз в русской истории совершалось цареубийство. Но в первый раз заговор существовал с ведома наследника, Александра Павловича. Пален был умен и изобретателен. Он испросил у императора Павла письменное разрешение на арест наследника, а потом показал его Александру. Тот, испугавшись, согласился на свержение Павла – мог ли он думать, что все обойдется бескровно? Императрицы Елизавета Петровна и Екатерина Алексеевна также взошли на трон путем переворота. Офицеров, помогавших им в этом деле, они осыпали наградами и покровительствовали им всю жизнь. Иное вышло с Петром Паленом, который после переворота и убийства императора не пользовался особой любовью нового государя. Он был отстранен от важных государственных постов – видимо, потому, что служил Александру живым укором совести. Вскоре после смены царствования Палену было велено уехать в собственное имение. Его сыну была суждена военная карьера – хорошая, но не блестящая.

Павел Петрович Пален, отец нашей героини, на портретах выглядит суровым воякой, огрубевшим в походах, с пышными залихватскими усами. Он проявил себя как храбрый офицер, участвовал во многих походах, отличился в нескольких кампаниях. Во в ремя знакомства с сестрами Скавронскими Павел был красивым молодым человеком и выгодным женихом. Современники полагали, что обе сестры были влюблены в Палена, но он выбрал Марию – о чем, возможно, впоследствии сожалел, ибо супружеское счастье обошло его стороной.

Павел Петрович командовал Изюмским полком. Молодые супруги делили все трудности походной жизни, и дочь Юлия, наследница миллионного состояния, родилась в одном из военных походов, в простой крестьянской избе. Девочке словно на роду было написано странствовать.

И тут начинаются противоречия, которыми так богаты все рассказы о жизни графини. В одном из писем своей внучке Литта писал: «Я присутствовал при Вашем рождении». Как он мог присутствовать? Приезжал в действующую армию? Или рождение в походе – сочиненная позже легенда?

Год рождения Юлии Павловны Самойловой – еще одна из загадок ее биографии. Общепринятая дата, которая воспроизводится во всех справочных изданиях, – 1803. Однако граф Литта в письме своей внучке указывал, что в 1900 г. ей исполнится 99 лет. Соответственно, он считал ее годом рождения 1801-й, а граф вряд ли ошибался, так как внучка росла у него на глазах. Вероятно, в какой-то момент сама графиня или ее родные просто «убавили» ей два года.

Павел Петрович Пален не был, в отличие от своего отца, тонким политиком. Он был настоящим воином. На портрете работы Дж. Доу мы видим простое, открытое лицо солдата-рубаки. Почему Павел Пален решил расстаться с женой? Почему столь пылкая любовь неожиданно угасла?

Некоторые выдвигают следующую версию: Мария Павловна родила дочь не от законного мужа, но от своего отчима, блестящего Юлия Помпеевича. Человек порывистый и темпераментный, он увлекся юной падчерицей, как увлекался в свое время Григорий Потемкин своими племянницами. Когда все открылось, любовь Палена к молодой жене исчезла – не выдержала подобного испытания. Супруги развелись.

А дочь Мария Павловна назвала Юлией, в честь гофмейстерины двора Юлианы Ивановны фон Пален, своей свекрови, матери Павла Палена. Вполне вероятно, что Мария Павловна хотела заручиться расположением свекрови, дамы сухой и строгой, обладавшей весьма неприятным характером. Тем не менее многие шептались, что имя дочери было дано в честь Юлия Помпеевича.

Мария Павловна вскоре вышла замуж за другого блестящего генерала Адама Ожаровского. Отец Юлии тоже нашел утешение в новом браке. Девочка была только помехой для своих родителей, пытавшихся построить новую семейную жизнь.

Глава 2. В Петербурге

Пора надежд

Время рождения и детских лет Юлии Павловны Пален – эпоха всеобщих надежд на лучшее. Новое царствование представлялось всем мыслящим людям торжеством разума и справедливости. После императора Павла, славного своими безумными выходками (которые как-то заслонили в глазах многих его рыцарское великодушие), на трон взошел его сын, молодой красавец Александр – воплощенная гармония, сдержанность, благородство. Он, по всеобщему мнению, был гуманен и либерален, он жаждал реформ, он хотел даровать своим подданным конституцию.

Как известно, надежды передовых людей на императора не оправдались, реформы не были проведены, конституция отложена на неопределенный срок, но, так или иначе, эпоха Александра I стала началом русского золотого века. Десятилетие от 1795 до 1805 г. – время рождения людей, которым предстояло вписать лучшие страницы в историю русской культуры и искусства. Александр Сергеевич Пушкин, Михаил Иванович Глинка, Павел Степанович Мочалов, Карл Петрович Брюллов – их детство и юность пришлись на эпоху надежд.

Стоит только взглянуть на постройки александровской поры: вот они – легкость, изящество, классическая сдержанность и соразмерность линий – черты лучшего периода русской культуры.

В дедовском доме

В Санкт-Петербурге, на улице Миллионной, совсем неподалеку от Зимнего дворца, стоял огромный особняк Джулио Литты. Маленькая черноглазая Юлия росла в доме деда и бабки, заменивших ей отца и мать. Она носила фамилию Пален, но для высших петербургских кругов была отпрыском рода Скавронских, родичей первой русской императрицы. Отец Юлии, Павел Пален, продолжал военную службу, но при дворе о Паленах старались не вспоминать, чтобы не пробуждать у императора неприятных воспоминаний.

Девочка была обречена на странное сиротство при живых родителях. Она одинаково бегло говорила по-русски, по-французски и по-итальянски, много читала, жила среди изящества и роскоши, среди старинных книг, картин и статуй. Юлия серьезно занималась музыкой, прекрасно пела. У нее было все, кроме родительской любви. Немногое известно о детских годах Юлии, очевидно лишь одно: приемный отец, Юлий Помпеевич Литта, привил ей страстную любовь к искусству, которая не оставила ее на протяжении всей жизни.

Леонардо да Винчи. Мадонна Литта

Юлия бродила по безлюдным залам, рассматривала фамильные портреты и огромные полотна, с которых улыбались ей греческие боги. В доме была картина, на которой часто останавливались взгляды гостей. Девочка любила подолгу смотреть на нее. Божья Матерь в голубом плаще, с младенцем на руках – мадонна, так называл Деву Марию Юлий Помпеевич. За спиной у нее было два открытых окна, а в них – горы в нежной дымке, маленькая Юлия никогда таких гор не видела. У Девы Марии – полузакрытые глаза, неуловимая улыбка, тающие черты лица. Впоследствии это полотно попадет в императорскую коллекцию и будет носить название «Мадонна Литта».

Второй брак Марии Павловны, матери Юлии, также закончился разводом. Дальнейшая ее судьба – одна из самых больших загадок рода Скавронских. По официальной версии, она отправилась в Париж заниматься музыкой. Что ж, в этом ничего невероятного нет – музыкальные способности перешли по наследству и к Юлии. Удивительно другое: не сохранилось никаких свидетельств о том, что мать Марии Павловны, ее отчим или дочь поддерживали с ней какие-либо отношения. Что послужило причиной разрыва – непонятно. Судя по всему, за границей Мария Павловна вела жизнь тихую и незаметную.

Русский Алкивиад

Когда девочка выросла, стало ясно, что она отличается живостью характера и необычайной красотой – причем красотой южной, итальянской, что заставило сплетников вновь заговорить о возможном грехе Юлия Помпеевича. Девушку ожидала придворная должность: она стала фрейлиной. Это было чрезвычайно почетно: фрейлин было всего двенадцать, все они – наследницы знатнейших фамилий. Немалую роль сыграло то, что Скавронские как-никак были в родстве с самим императором.

И жених сыскался ей – блестящий офицер, родственник – троюродный дядя, однако же почти ровесник, флигель-адъютант, Николай Самойлов.

Как известно, «дворяне все родня друг другу», но, если мы говорим о Самойловых, речь идет не просто о дворянах, а высшем свете, о сливках петербургского общества. Николай Самойлов приходился кузеном герою войны 1812 года, знаменитому генералу Н. Н. Раевскому и дядей М. Н. Волконской, жене декабриста С. Г. Волконского. Был он родственником и другого декабриста – В. Л. Давыдова.

Н. А. Самойлов

На портретах Николай Александрович изображен в военном мундире, необычайно хорош собой, производит впечатление человека жизнерадостного. Самойлов любил жить на широкую ногу; его прозвали «русский Алкивиад» – в честь греческого героя, отличавшегося красотой и экстравагантными поступками, но не строгой нравственностью. Греческий Алкивиад был другом Сократа, русский не испытывал особой склонности к философии, зато очень любил азартные игры. В кругу друзей Николай носил и не столь красивое прозвище – Мелок, потому что мелом на зеленом сукне игроки записывали свои ставки. Он принадлежал к «золотой молодежи», разнообразившей скучные дни военной службы кутежами и попойками.

Николай участвовал в Персидском походе генерала Ермолова, был славен своей богатырской силой. «Граф Самойлов и В., прослывшие здесь богатырями, обыкновенно пробовали свои новые шашки, с одного маху перерубая надвое барана или отсекая голову быку», – писал Александр Сергеевич Пушкин в своем «Путешествии в Арзрум». К сожалению, столь блестящие таланты производили мало впечатления на юную невесту графа Самойлова. Впрочем, брак этот, как и большинство браков в наиболее знатных семьях, совершался по расчету.

Да, у жениха имелся один несущественный недостаток – он был влюблен в другую, а именно – в Сашеньку Римскую-Корсакову. Действительно, Сашенька была хороша, даже Александр Сергеевич Пушкин был к ней неравнодушен и стихи посвящал. Однако родители Николая все же настояли на том, чтобы сын женился на богатой наследнице – Юлии Пален. Ни со стороны невесты, ни со стороны жениха не было ни пылкого чувства, ни даже сильного увлечения. Тем не менее весь Петербург считал их настоящими счастливцами.

Управляющий почтовым департаментом Константин Булгаков 15 июля 1824 г. сообщал в письме брату: «Новая свадьба в городе. Молодой граф Самойлов, флигель-адъютант, женится на графине Пален, внучке Литтовой. Две фортуны соединяются».

Позже, упоминая о выгодных свадьбах, Константин Яковлевич вновь возвращался к этому событию: «Хорош и Самойлова кусок. Эта еще и прекрасна». Ими восхищались, им завидовали – такие чувства свадьба Николая Самойлова и Юлии Пален вызывала почти у всех современников. Никто не задумывался о том, насколько подходят друг другу молодые люди, если соединение состояний и «фортун» было удачным.

Свадебные торжества были великолепны. Сам государь Александр благословил молодую пару, а вдовствующая императрица Мария Федоровна дала в честь жениха и невесты блестящий бал в Розовом павильоне Павловска.

На сломе эпох

Русское общество потрясли события, произошедшие на рубеже 1825–1826 гг. Вместо Александра Первого, оказавшегося «властителем слабым и лукавым», немало свершившего, но обещавшего гораздо более, на трон взошел его брат Николай Павлович. Смена царствования была ознаменована восстанием декабристов, его провалом и судебным процессом, который повлек за собой казнь, каторгу и ссылку для виднейших представителей высшего общества.

Попытка переворота и ее последствия довольно близко коснулись семьи Самойловых, поскольку их родственники, Волконские и Давыдовы, оказались в Сибири. Происходило что-то непостижимое: знатнейшие семьи теряли своих близких и даже не смели горевать, чтобы не демонстрировать сочувствия к заговорщикам. Иностранцы, посещавшие Россию, удивлялись: придворные, чьи дети и братья оказались в крепости или в Сибири, продолжали, как ни в чем не бывало, танцевать на балах в Зимнем дворце.

Ф. Крюгер. Портрет Николая Павловича

Молодые супруги Самойловы были совершенно растеряны, потому что слабо разбирались в политических вопросах. Возможно, Николай и присутствовал на каких-то собраниях декабристов, но никакого деятельного участия в заговоре не принимал. Николай Самойлов попал сперва в список подозреваемых, но вскоре рукою императора был оттуда вычеркнут. Государь прекрасно понимал, что этот добрый малый не представляет никакой опасности.

Уроком смелости для Юлии Самойловой стала ее дальняя родственница, княгиня Зинаида Волконская, не боявшаяся открыто проявлять свое сочувствие к наказанным заговорщикам и их женам. Она, к примеру, устроила знаменитый званый вечер в Москве, в честь прощания с Марией Волконской, уезжавшей в Сибирь к супругу. Поступок Зинаиды был своего рода дерзостью, о которой много говорили в обществе.

Княгиня Зинаида писала стихи, собирала в своем доме поэтов, певцов, артистов. Юлия грезила о таком салоне, как у княгини Зинаиды, ее привлекало свободолюбие и артистическая среда. Но пока она была слишком молода, неопытна, всего лишь жена своего блестящего и ветреного мужа.

Супружеский разлад

Избалованные донельзя, к «взрослой» жизни, к ответственности перед семьей супруги Самойловы были совсем не готовы. В молодости каждый представитель золотой молодежи кутил и мотал деньги – таковы были негласные правила жизни. Однако после женитьбы следовало и остепениться, а этого с Николаем Самойловым не произошло. Впрочем, с его супругой тоже. Это доказывает история с управляющим Мишковским, ставшая причиной сплетен и пересудов.

Прямо скажем, эта история не с лучшей стороны характеризует как Юлию Павловну, так и ее супруга. Легкомыслие и неумение разбираться в людях – эти качества молодые Самойловы проявили в полной мере. В самом ли деле Юлия увлеклась пройдохой-конторщиком или свет безвинно порочил молодую красавицу? Впрочем, в петербургских сплетнях фигурировали и другие объяснения причин, разрушивших прекрасную пару.

Дело конторщика Мишковского

Мишковский был графом Литою передан для письмоводства и управления конторою графу и графине Самойловым.

Г-н Мишковский умел войти в доверенность у молодаго графа Самойлова, сделаться его сотоварищем в кутежах и в то же время приобресть особенно милостивое расположение молодой супруги графа Самойлова. Это расположение графини к Мишковскому имело следствием развод с мужем; она поехала в чужие края, а Мишковский за труды получил от графини на 800 тысяч или более заемных писем. Дедушка граф Лита, любя по жене внучку и более еще любя деньги, приступил было к опровержению заемных писем и преследованию Мишковскаго. Худо приходилось искусно-мудрому конторщику Мишковскому, – тюрьма или еще сугубее что-либо ожидало молодца. Он обратился искать спасения у государственнаго секретаря, в то время Марченки, у котораго находилось много дочерей; словом, дело слажено: одна из дочерей, – попростее, подурнее, о которой опасались, что с рук не пойдет и останется, как товар залежавшийся, отдана в жены Мишковскому, и вместе с этим прекратились все преследования и розыскивания графа Литы, и Александр Яковлевич Мишковский все денежки по заемным письмам изволил, не обинуясь, без всякой застенчивости, получить сполна!

А. М. Тургенев. Записки

В дневнике австрийского посла Аппоньи мы находим следующую запись: «История разрыва графа и графини С. в Санкт-Петербурге. Графиня любовница сына одного посла. Граф устраивает ей сцену, она бьет его по щеке, и он отвечает ей тем же. В это время их ждут у бабушки графини, графини Литта, которая дает большой дипломатический обед. Графиня Литта получает за столом записку внучки, сообщающей о сцене, и ей становится дурно. Ее муж в смятении читает вслух письмо к великому смущению присутствующего посла, который в тот же вечер отсылает своего сына. Несколько дней спустя графиня С. также уезжает в Италию, где она влюбляется в тенора Давида».

Итак, молодая графиня Самойлова изменила супругу – в этом было уверено все петербургское общество. С кем – на этот счет имеются значительные расхождения.

Историки упоминают, что виновником скандала был сын французского посла де ла Ферронэ. Однако существует и некоторая нестыковка. Мы знаем, что у Ферронэ был сын Альберт, но в 1827 г. ему исполнилось всего-навсего 15 лет. Некоторые упоминают да Баранта, но он в это время еще не был французским послом. Так что имя таинственного «сына посла» – если он в действительности был – остается скрытым мраком неизвестности.

Словом, о разладе между супругами Самойловыми в обществе судачили много и с удовольствием. Характерно, что мнение света решительно обвиняло графиню. Говорили, что она на коленях умоляла мужа о прощении, он же остался непреклонным. Как бы то ни было, супруги расстались, и муж даже вернул приданое, хотя успел растратить немалую часть состояния жены.

Дальнейшая судьба Николая Самойлова не привлекала внимания историков. Он вскоре получил отставку, второй раз не женился и, подобно Юлии Павловне, остался последним в своем роду.

Об итальянских влюбленностях Самойловой речь впереди: она направилась на родину своего приемного отца, кажется, не особенно обремененная угрызениями совести.