Текст книги "Коррида или Сказка про белого бычка"

– Обязательно надо всё испортить? – посмотрела я на Василису и поняла, что мы с Прекрасной тут вовсе ни при чём. Тут что-то другое. Я молча встала и засобиралась обратно.

– Девочки, не ссорьтесь. Надо возвращаться. Баня готова. Николай Иванович шашлыки жарит, – сказала Ленка и внимательно посмотрела на Василису.

В воскресенье после обеда мы возвращались домой.

– Маникюр окончательно испорчен. Завтра пойду на коррекцию, а это опять деньги, – горевала Прекрасная.

– Странно как-то. Загадала деньги, а они от тебя шарахаются. Точно не наизнанку повесила? Проверь ещё раз, – посоветовала Премудрая.

– А я зелени набрала свеженькой. Ароматная! Такой в магазине не купишь, ни за какие деньги, – благодушно сказала я. Настроение у меня было превосходное.

– Зелень! Пучок за три рубля у бабок на улице можно купить. Тоже мне деньги! – ворчала Василиса.

– Ну и ладно. Зато отдохнули от города. Если Тома позовёт, ещё поедем, – радовалась я.

– Тебе хорошо, у тебя спина, – выдала Ленка и снова посмотрела на свои руки. – Надо было мне тогда пойти за картошкой.

– А мы тебе говорили, – в один голос сказали мы с Василисой и расхохотались.

…

В июне Лёша позвонил, сообщил, что приехал. Я бросилась навстречу своему счастью, как в омут с головой, не раздумывая. Мне было хорошо рядом с ним. Чувствовалось, что и он скучал. Ночью он вызвал мне такси. Он меня не прогонял, но дал понять, что завтра у него важное заседание и ему нужно выспаться.

– Когда ты рядом, я теряю способность здраво мыслить, не могу думать ни о чём другом, – сказал он.

– Я буду скучать, – ответила я.

– Я уже скучаю, – сказал он. – А это – чтобы ты не грустила.

Лёша положил на стол две пятитысячные купюры.

– Извини, ничего не успел тебе купить. Вернее, не знаю… не помню… что ты любишь… – пробормотал он.

Передо мной на столике лежали два красных листочка бумаги. Вот так работает ритуал? – подумала я, выразительно посмотрела на Лёшу и отодвинула в сторону деньги.

– Господи, да не обижайся ты! Мне, правда, было не до этого, – в сердцах воскликнул он. Подошёл, взял за руки, заглянул в глаза.

– Ты совсем не изменилась! Просто я стал забывать тебя, забывать, какой ты можешь быть, – сказал он, обнял, поцеловал и злость моя сразу же испарилась.

– Больше, пожалуйста, так не делай. Ладно? – попросила я.

– Больше не буду, – ответил он.

Он проводил меня до дверей. Мы попрощались. Лёша обещал звонить. Я приехала домой, полезла в сумку за телефоном, обнаружила там красные банкноты. Стало неприятно. Как будто бы он расплатился за ночь! Я убрала деньги с глаз долой, подальше, в шкатулку. Думать не хотелось, неприятный осадок остался…

…

В один из вечеров ко мне буквально ворвалась Прекрасная:

– Катя, мне написал такой мужчина! Иностранец! – ликовала она.

– Слушай, это же замечательно. Ты всё-таки анкету разместила? – спросила я.

– Нет. Это не там, где иностранцы, – покачала она головой.

– Нуся, немного странно. Каким ветром его занесло к нашим женихам? – задала я очередной вопрос.

– Катя, я теперь учёная, и не так-то просто меня провести. Ты не волнуйся! Я буду с тобой советоваться. Без тебя, обещаю, не сделаю ни шагу, – заверила она меня.

И убежала. Трудно быть красивой! – подумала я. Утомляет!

…

Утром мне позвонила Тома:

– Катюш, мне помощь твоя нужна?

– Что случилось? – насторожилась я.

– Шторы надо снять, постирать, – ответила она. – Василиска занята. Ленка не достанет – потолки высокие. Коля на даче. Если сможешь, зайди, пожалуйста, – попросила она.

– Хорошо, – согласилась я. – После работы забегу.

Вечером я отправилась к Томе. Вошла в подъезд, поздоровалась с консьержем.

– Здравствуйте! – ответила та. – Вы к Тамаре Петровне?

Я утвердительно кивнула головой.

– А её нет.

– Как? – удивилась я.

– Вы, должно быть, Катя?

– Да.

– Тамара Петровна сказала, что скоро вернётся, просила Вас подождать. Присаживайтесь на диванчик, – предложила консьерж.

Я нехотя поплелась в холл, села на диван, взяла журнал. Двери отворились, и вошёл Александр Андреевич. Я быстро отвернулась, прикрыла лицо журналом.

– Добрый вечер! – услышала я. – Не прячьтесь. Я Вас узнал, – обратился он явно ко мне.

– Здравствуйте! Я и не думала прятаться, – соврала я.

– Что Тамары Петровны нет дома? – спросил он.

– Есть. А я сижу и Вас жду, – не слишком любезно ответила я, встала и накинула на плечо рюкзачок.

Мы стояли и смотрели друг на друга.

– Я очень рад! Пойдёмте, – спокойно отреагировал он на мой выпад.

– Куда? – не поняла я.

– Как куда? Ко мне. Вы же ко мне пришли, – ответил Александр Андреевич.

Я растерялась, замолчала. Мне стало стыдно за свою резкость.

– Я пошутила. Вы меня извините. Я, пожалуй, пойду, – нарушила я молчание.

– Вы дождались меня. Куда же Вы? – не сдавался Александр Андреевич, при этом широко улыбнулся.

– Да нет, я лучше пойду. В следующий раз, – обнадёжила я его.

– Почему вы всё время шарахаетесь от меня, как чёрт от ладана? – спросил он.

– Не льстите себе! Вы меньше всего похожи на ладан! – съязвила я.

– Вы выбираете чёрта? – серьёзно спросил Александр Андреевич.

– Я – ангел! – не задумываясь, ответила я.

– Вы так считаете? – спросил он.

– А Вы – нет!? – нагло спросила я.

– Ну, тогда давайте я понесу Ваш рюкзачок, а то он крылышкам мешает, – улыбнулся Александр Андреевич ещё шире и протянул руку.

Он был настолько обаятелен с этой своей искренней улыбкой, что я окончательно растерялась и не смогла ничего придумать в ответ.

– Я всё-таки пойду, – повторила я, как попугай, в очередной раз.

– Я приглашаю Вас на чашку чая, – сказал Александр Андреевич. – Отдайте уже Ваш рюкзачок.

Не Томины ли это проделки? – подумала я.

– Не бойтесь. Я не кусаюсь. Вы же знаете, – пошутил он. – К тому же мне кажется, что Тамаре Петровне не очень понравится, если Вы её не дождётесь, – уверенно сказал он.

Надо же, как хорошо он знает Тому! Как-то в пылу полемики я совсем забыла про неё. Я оставила в Томиной двери записку, и мы поднялись на лифте на 14 этаж.

Квартира у него была шикарная, с ремонтом в стиле лофт, сдержанная в цвете. Чувствовалась рука отличного дизайнера. Кухня удалась особенно. Она была выдержана в серо-белых тонах и показалась мне очень уютной. Двери в другие комнаты были прикрыты, и я не стала любопытничать. Вид из окон был впечатляющим, не шёл ни в какое сравнение с видом из окон моей квартиры. Он предложил пройти в гостиную, но я, облюбовав высокий стул на кухне, уселась у стойки. Он всё делал быстро, уверенно. Тут же появились чашки, шоколад, лимон. Чай был превосходным. Александр Андреевич ничего не спрашивал, я молчала и старалась не смотреть на него. Про несостоявшееся свидание он, к счастью, не вспоминал. Беседа не клеилась. Тома не возвращалась. Пить уже не хотелось. Ещё чашка, и захочется уже не пить, а совсем наоборот! Он предложил перейти в гостиную. Я с радостью покинула кухню. Часы тикали. Мы молчали. Я встала и принялась разглядывать корешки книг в его библиотеке. На полке стояла фотография девушки. Она была милой, не сказать, что красивой, но что-то притягивало взгляд.

– Вы любите книги? – спросил Александр Андреевич.

– Да, Александр Андреевич, люблю, – произнесла я официальным тоном, видимо под влиянием пристального взгляда девушки с фото. – Но не электронные. Я не получаю удовольствия от чтения в гаджетах, я должна держать в руках живую книгу.

– А каких авторов предпочитаете? – спросил он и добавил, – Катерина Семёновна.

– Я должна ответить, как принято или честно? – спросила я.

Он снова улыбнулся:

– А что, это разные вещи?

Я посмотрела на него.

– Мы можем обращаться друг к другу по имени? – спросил он.

– Конечно, Александр, – ответила я и пояснила: – Если как принято, то я должна назвать пару-тройку произведений модных авторов. Если честно, то я читаю всё подряд. Мураками, Коэльо, Остен, Хмелевскую, Устинову, Вильмонт, Моэма и много кого другого. Не люблю обсуждать и спорить, потому что «один из признаков писательского гения заключается в том, что люди различных убеждений находят в нём каждый свои собственные источники вдохновения». Вот как-то так! Это цитата. Я не настолько умна, – добавила я.

Он хранил молчание. И теперь уже, мне казалось, что они вдвоём с девушкой внимательно меня разглядывают. Особенно девушка! Причём, она не очень-то и рада гостье.

– Это Ваша девушка? – спросила я, не выдержав прессинга.

В дверь позвонили.

– Это Тома! – с облегчением сказала я и кинулась к двери.

– Ох, ласточка моя, – закудахтала Тома. – Прости. Я совсем закрутилась. Спасибо Вам, Александр Андреевич, приютили Катюшу.

Мы попрощались.

– Том, ты это специально? – спросила я, когда мы вошли в квартиру, и я увидела, что шторы сняты.

– Ты о чём? Позвонили из поликлиники, направление на УЗИ дали. Вот ходила. Там Петровну встретила, – оправдывалась Тома. И без перехода продолжила: – А шторы? Так это Саша снял. С его ростом легко. Но звонить тебе не стала, хотелось увидеться. Соскучилась. Мне Саша очень нравится, но в этот раз я не при чём. Даже обидно, что это не я всё устроила. А тебе он как? – перескакивала она с одной темы на другую.

– Знаешь, давай договоримся. Ты оставляешь его в покое. И меня тоже, – предложила я, опустив факт «присутствия» у него девушки.

– Вот этого я обещать тебе не могу, – чистосердечно призналась Тома.

Мне стало смешно. Я обняла её. Ну как можно было на неё сердиться?

Итог месяца: 10 тысяч рублей – про которые не хочется вспоминать.

Июль

– Привет. Занята? – позвонила Прекрасная.

– Да нет, – ответила я. – Кушать готовлю.

– Борщ? – поинтересовалась она.

– Почему сразу борщ? «Дельтаплан» – ответила я.

– Это как? – спросила Ленка.

– А это, Нусечка, как в песне: «Вот я достану два крыла…». Из двух куриных крылышек бульончик готовлю, – рассмеялась я.

– Кать, можно я зайду к тебе? – серьёзно спросила она.

– Что-то случилось?

– Поговорить надо.

– Ну чего ты спрашиваешь? Конечно. Жду. Как раз «Дельтаплан» готов будет, – пригласила я её.

Я накрыла стол на кухне и приготовилась к встрече.

– Кать, с Василисой что-то происходит, – едва войдя, с порога сказала Прекрасная.

– Я тоже заметила, – согласилась я.

– Вчера я спросила у неё, как дела в клинике, куда её Пётр взял на работу. Она меня чуть не съела. Я её такой нервной никогда не видела! Может после прививки? – спросила Ленка и уставилась на меня своими прекрасными синими глазами.

– Это вряд ли! Мы бы тоже пострадали. Тут что-то другое, – возразила я.

Нуся сморщила хорошенький носик, сосредоточилась.

– Так что мы имеем? Происходит что-то. Ты согласна? – спросила она меня.

Я неопределённо пожала плечами.

– Но надо же что-то делать! – воскликнула она так громко, что я вздрогнула.

– Успокойся, – ответила я. – Что мы можем? Если мы даже не знаем, что происходит!

– Может быть, Кать, ты с ней поговоришь? – предложила Ленка.

– Если Василиса закрылась и не хочет делиться, её лучше не трогать! Ты это знаешь не хуже меня, – ответила я. – Захочет, сама расскажет.

– Катюша, я волнуюсь, – с нажимом сказала Прекрасная.

– Леночка, представь себе, я тоже! Василиса мне не посторонняя. Я тебе обещаю, сделаю всё, что в моих силах.

Мы замолчали.

– Что у тебя нового? – перевела я тему.

– Катюша, всё отлично. Он – пластический хирург из Канады. Вчера прислал мне видео своего дома. Живут же люди! – мечтательно произнесла она. – Хочет пригласить меня к себе. Но это в будущем! А пока! – она сделала загадочное лицо и тут же не выдержала, поделилась: – Он приедет в Питер на симпозиум, а потом ко мне в гости.

Ленка счастливо улыбнулась.

– Я уже мастера вызывала, хочу обтянуть диван белой кожей. Как думаешь, красиво будет? – спросила она меня. И, не дождавшись ответа, посетовала: – Опять деньги! Представляешь, 40 тысяч! Но не могу же я принимать его на старом диване!?

– Я очень рада за тебя. Но ты же ничего про него не знаешь! Может, лучше на старом диване? – глупо спросила я.

– Да ты что? – уставилась она. – Он же иностранец!

– И что? – рассердилась я, – подумаешь, персона! А ещё лучше будет, если он номер в гостинице снимет, – порекомендовала я ей.

Нуся задумалась.

– Давай обедать, – предложила я, пока аппетит не испортился окончательно.

– Ты так любишь куриный бульон, потому что считаешь его еврейским пенициллином? – спросила любознательная Прекрасная, глядя в тарелку.

– Российским цефалоспорином я его считаю. Не заморачивайся, – ответила я. – Просто не люблю возиться у плиты.

…

Лёшу пригласили в наш город на консилиум. Он позвонил и радостно сообщил эту новость. Я страшно соскучилась и очень обрадовалась. Мы встретились в том же отеле. Я была счастлива! Он тоже! Так мне казалось. Утром, когда я собралась ехать домой, он протянул мне подарочный пакетик со словами:

– Это тебе.

– Что там у нас? – радостно спросила я.

– Я бы очень хотел, чтобы тебе понравилось, – ответил он и пошёл в ванную.

В пакете были духи «Парадокс» от Йоджи Ямамото. Выбор был странный. Он совсем меня забыл. Мне такой аромат никогда не нравился.

– Леша, а почему ты их выбрал? – громко, чтобы он меня услышал, спросила я.

– Моя жена такими пользуется, – как ни в чём не бывало, – ответил он из ванной.

У меня потемнело в глазах и зазвенело в ушах, как будто я сорвалась с высоты и стремительно лечу в пропасть. Как? Я всё это время считала его свободным. Мне даже в голову не приходило спросить его о семейном положении! У него не было обручального кольца! Господи, какая же я дура! Да мужчины сплошь и рядом не носят колец!? Но я почему-то исключила из их числа своего Лёшку. Я верила ему, как себе. Но почему он промолчал? Почему не сказал сразу? Получалось, что он врал мне с самого начала или сразу определил на роль любовницы! Это нечестно! У человека должен быть выбор! Он обязан был при первой же встрече сказать, что не свободен. Если сначала струсил, а сейчас решился открыть правду, то мог бы сделать это, уж точно, не в такой форме. Он дарит мне любимые духи своей жены, потому что боится, что она может уловить «чужой» аромат. Не хочет лишних сложностей. До меня дошло, в какое глупое и унизительное положение я попала.

– Почему ты не сказал, что женат? – строго спросила я, когда он вышел из душа.

– Не мог выбрать подходящий момент. Всё так быстро завертелось. И потом… всё было так замечательно, что я не хотел ничего менять, боялся испортить, – спокойно ответил он.

– Но ты женат! – громко повторила я.

– А это что-то меняет? – спросил он как-то слишком легко и попытался обнять меня. – Ну, иди ко мне!

– Это меняет всё! – решительно сказала я, отстраняя его.

Он крепко обнял меня и попросил:

– Не уходи, пожалуйста.

– Лучше бы ты ничего не говорил, – прошептала я.

– Давай, не будем торопиться, – попросил он, – мне так с тобой хорошо.

Я любила его также сильно, как много лет назад, а за то короткое время, что прошло со дня встречи, уже успела сильно привязаться. Правда, которая так неожиданно открылась, была болезненной, но я не нашла в себе силы сказать: «Нет!».

Дома я долго не могла заснуть, меня мучили сомнения. Я ворочалась, успокаивала себя, но помогало плохо. Взяла телефон и стала копаться в интернете. На часах было 01:23. Телефон вдруг завибрировал, ко мне прорывалась Прекрасная.

– Кать, я увидела, что ты не спишь. Почему?

– Да так, не спится, – неопределённо ответила я.

– А ты чего полуночничаешь? – спросила я в ответ.

– Риночка, он пропал, – трагически произнесла Ленка.

– Кто? – не сразу сообразила я.

– Иностранец, – ответила она.

– Та-а-ак! Рассказывай! – приказала я.

Сон у меня тоже пропал и уже окончательно.

– Нуся, ты денег не пересылала? – начала я пытать Прекрасную.

– Кать, ну я тебе что – совсем дура? – обиделась она. – Нет, конечно. У него что-то случилось! Я чувствую. Я уже написала ему, что волнуюсь.

– Лен, а ты не волнуйся. Давай подождём до утра, не будем думать о плохом. Он обязательно откликнется. Завтра, – сказала я, чтобы не расстраивать её ещё больше, хотя была в этом совсем не уверена.

– Я очень на это надеюсь. Он мне так нравится, – мечтательно произнесла Нуся.

А я подумала: «Уже хорошо, что не считает его своей судьбой».

– Ну всё, спи. До завтра, – попрощалась я.

Тревожные мысли о Ленкиной пропаже отвлекли меня от собственных переживаний. Я не заметила, как заснула.

Август

Лёша позвонил, сказал, что снова в нашем городе и ждёт в отеле. Когда я вошла, он обнял меня, начал целовать. На правой руке я заметила кольцо. «Прелюбодейство узаконено! С конспирацией покончено!» – констатировала я. Мне стало стыдно. Так стыдно, как бывает, когда продолжаешь бессовестно врать, хотя понимаешь, что все вокруг прекрасно знают, что ты говоришь неправду!

– Лёш, я так не могу, – сказала я и отстранилась.

– Что случилось? – недовольно спросил он – Ну что с тобой?

– Я так не могу и не хочу! – категорично заявила я.

– Как так? Ну как? Не капризничай! – попытался он пошутить. – Ты же всегда была умной девочкой и должна прекрасно понимать, – начал он медленно говорить. – Всё, что происходит между нами…

Я не дала ему договорить.

– А между нами что-то происходит? – начала я нервничать.

– Ты не можешь отрицать, что нас безумно тянет друг к другу, – продолжил он.

– И только? – спросила я.

– Послушай! Нам хорошо вместе.

Он посмотрел на меня вопросительно.

– Было хорошо, – согласилась я.

– Я не могу ничего изменить. Я люблю тебя. Но у меня семья. Всё не так просто! – Он помолчал, как бы раздумывая, и потом сказал: – Жену свою я тоже люблю.

– А так бывает? – спросила я. – Разве можно любить сразу двух?

Он медлил с ответом.

– Её отец – мой научный руководитель. Я пишу докторскую диссертацию, – услышала я его слова. – Думаю, ты всё понимаешь правильно.

Я поняла всё правильно! Мне стало противно. Он вот так запросто, цинично рассуждал о жизни?! Я смотрела на него и не узнавала. Неужели передо мной мой любимый Лёшка!? Что с ним сталось?

– Потрясающе! – медленно произнесла я и похлопала в ладоши. – Браво!

Мы смотрели друг на друга и молчали.

– Чего ты хочешь? – не выдержал он моего взгляда.

– Ни-че-го! – по слогам сказала я. – Я ничего не хочу! Уже не хочу.

– Надо немного подождать! – сказал он.

– Чего? – спросила я.

– Ну, ты же умная девочка, – отчаянно повторил он.

– Мне почему-то кажется, что не очень, – сказала я и поднялась.

– Пожалуйста, останься, – попросил он.

Я решительно направилась к двери.

– В конце концов, это ты виновата. Ты виновата в том, что мы не вместе! Ты не поехала со мной! – очень громко, с чувством сказал он.

– Ты прекрасно знаешь почему, – ответила я, не оборачиваясь.

Помолчала, подумала, потом повернулась, посмотрела на него. Господи, как же быстро всё меняется. Одно слово может перевернуть всё с ног на голову! Где были мои глаза? Я же далеко не глупая девочка! Правду говорят: «Не бойтесь умных женщин. Когда приходит любовь мозг у них отключается!». Сейчас передо мной сидел абсолютно чужой человек. Ничтожный, лживый, безответственный мужчина, карьерист до мозга костей.

– Я не могу уйти просто так. Я должна тебе сказать что-то очень важное, – медленно произнесла я.

Он страшно испугался. Мне стало его жалко.

– Да не волнуйся ты так! Твоей карьере ничего не угрожает, – успокоила я его. – Я не беременна, если ты об этом!

Он не сумел скрыть радости.

– Знаешь, я несколько месяцев была счастлива! Очень счастлива! – взвешивая каждое слово, сказала я. – Спасибо! Но ты тут ни при чём! Я была счастлива с тем Лёшкой, которого я любила много лет назад. Я и сейчас его люблю. Но его больше нет! Он или очень сильно изменился, или я плохо его знала. Я обманулась, принимая тебя за него. Ты – не он! Тебя я не люблю. Хорошо, что я не уехала тогда с тобой, теперь я понимаю, что решение было правильным.

Я не могла по выражению его лица понять, о чём он думает. Но мне было всё равно. С трудом сдерживая неприязнь, я сказала:

– Я не хочу тебя больше видеть. И знать! Никогда! Пожалуйста, больше никогда не появляйся в моей жизни! – сказала я.

Я старалась не смотреть на него.

– Удачной тебе защиты. Прощай, – сказала я.

Он ничего не ответил, не стал меня удерживать. Я вышла и плотно закрыла за собой дверь.

Пережить подобное разочарование было непросто. Поверить в случившееся было невозможно. Хотелось, как в детстве ластиком стереть всё, что плохо получилось! Делиться ни с кем не было желания. Просто взять и забыть не получалось. Девчонкам я сказала, что мне нездоровится, и попросила меня не беспокоить. Прошла неделя. У Томы было особое чутьё на наши любовные трагедии. Она позвонила мне в пятницу:

– На дачу хочу тебя позвать, – сказала она.

– Томочка, спасибо. Не хочется, – отказалась я.

– Что у тебя с голосом? – заботливо спросила она.

– Всё в порядке. Так… – неопределённо ответила я.

– Всё ясно, – коротко сказала Тома.

В субботу вечером позвонили в дверь. Пришлось идти открывать. На пороге стояла Тома. Она молча прошла на кухню и коротко бросила: – Чайник поставь.

Я налила чай и села напротив.

– Квартплата-то, как повысилась, – вдруг сказала Тома и хитро посмотрела на меня.

Я в недоумении уставилась на неё.

– Что? Не волнует? – спросила она меня.

Я пожала плечами.

– Я так и думала! – сказала Тома. – Запомни, девочка, раз и навсегда! Ни один мужик не стоит твоих слёз! – категорично сказала Тома.

– Почему ты решила… – начала я.

Она перебила меня:

– Ты сама только что мне сказала!

– Что? – спросила я.

– Что квартплата тебя не волнует, – как ни в чём ни бывало, ответила Тома.

– Ну… – промямлила я.

– Ой, вот ну не надо! В твоём возрасте только из-за них, паразитов, и переживаешь.

Я сначала улыбнулась, потом слёзы хлынули ручьём, и я рассказала ей всё, что случилось.

– Том, ну почему так происходит? – плакалась я.

– Да ничего страшного не происходит! Тебе только кажется, что это трагедия! А это просто жизнь. Люди разные. Они встречаются на пути, чтобы ты стала сильнее, мудрее. Ты очень хорошая, честная и по себе всех меришь. Может быть, сам по себе человек не настолько плох, насколько отвратителен в желании любой ценой стать счастливым!? Это не преступление.

– Но это неправильно! – возразила я.

– А что такое правильно? Кто знает? Каждый ищет своё счастье, как может. Кто-то обманывает. Есть ещё ложь во спасение! А в любви все средства хороши!

– Ну не знаю! – не нашла я, что ответить.

Она помолчала, закурила, а потом рассказала:

– На заре моей юности ко мне вдруг воспылал чувствами один товарищ из комсомольской элиты. У него была репутация отличного семьянина, несмотря на то, что многие девчонки сходили по нему с ума. Он настойчиво начал ухаживать за мной. Всё развивалось так стремительно, что я даже не успела понять, как к нему отношусь. У нас дело дальше крепких объятий и жарких поцелуев не заходило. Я боролась с собой как могла, хотя голову он мне вскружил! Но я же понимала, что это неправильно. И, видимо, поползли слухи о его увлечении. Так вот! У него появилась перспектива повышения, и, чтобы развеять все сомнения в своей кристальной честности, он на заседании бюро комсомола поднял вопрос о недостатках в работе комсомольской организации, где я была секретарём. В повестке дня не было этого вопроса, а он вот так прямо с колёс придумал к чему придраться. Решил устроить порку при всём честном народе, чтобы сомнений ни у кого в его беспристрастном отношении ко мне не осталось! Я до сих пор помню! Как будто это вчера было! Так меня это ошарашило! Стояла, как первоклассница, и не могла поверить в происходящее. Мы расстались два часа назад. Он обнимал меня, говорил красивые слова, а сейчас пытался раздуть из мухи слона, спасая свою собственную шкуру. Красиво, правда!? Вот так вот, девочка моя. Ты думала, только у тебя такое бывает? А Лёшка? Лёшка что? Ну, попытался усидеть на двух стульях. Не получилось. Ты главное, не реви. Стульчик ты вовремя выдернула! Молодец.

– Вот сейчас ты его оправдываешь! Он поступил нечестно.

– Ну, это мягко сказано. Подло он поступил. И не оправдываю я его. Ну да Бог с ним. Не реви. Главное, ты всё вовремя поняла и правильно поступила. Теперь переступи, плюнь, забудь и дальше живи так, как хочешь. Живи так, как будто его не было в твоей жизни! – сказала Тома и посмотрела на меня. – И себя не вздумай корить!

Я вытерла слёзы и посмотрела на всё другими глазами.

– Вот то, что сейчас я узрела, меня пугает. Кардинальных изменений не надо! – испугалась Тома, увидев блеск в моих глазах.

– Оставайся собой! Жизнь штука непростая, задачка ещё та! Каждый решает её своим способом. Никому еще не удалось, не наделать ошибок. Беда не в этом. Знаешь, в чём? – спросила она.

– В чём? – вместо ответа спросила я.

– Ответа никто не знает! Поэтому и неизвестно, правильно или неправильно решаешь, правильно или нет живёшь.

Мне стало ясно, что не стоит строго наказывать себя за ошибки. Я поняла: любишь человека не за то, что он какой-то особенный или лучше всех, а за эмоции и чувства, которые он в тебе вызывает. Сейчас во мне бушевали такие эмоции, которые никак нельзя было назвать любовью. И это было весьма кстати.

Тома посмотрела на меня и продекламировала:

 
– И открылась в сердце дверца,
А когда нам шепчет сердце,
мы не боремся. Не ждём.
 

Я продолжила:

 
– А теперь, как мёртвая смоковница,
У которой листья облетели,
Я ненужно-скучная любовница,
Словно вещь, я брошена…
 

– А вот этого не надо! Не про тебя Николай Гумилёв написал. Чести много! Никто тебя не бросал. Ты сама бросила этого подлеца. И правильно! И молодец! – поддержала она меня. – Забудь.

Я вздохнула. Легко сказать.

– Ладно. Мне пора, – заторопилась загрустившая, видимо от воспоминаний, Тома и ушла.

А я подумала: «Какие всё-таки разные существа – мужчины и женщины». Но потом передумала и согласилась с извечным: «Все мужики – сволочи!».

…

В понедельник позвонила Премудрая.

– Кать, ты отработала? Уже дома?

– Да.

– Сейчас зайду на чай. Пирожные взять? – спросила она.

– Возьми мне корзиночку и картошку, – попросила я.

– Мешок? – пошутила она.

– Мне нельзя, у меня спина, – пошутила я в ответ.

– Отстань ты уже от спины, – рассмеялась Василиса.

Мы чаёвничали на кухне.

– Что за чай? – спросила она.

– Это из Китая. Понравился? Отсыпь себе, – сказала я.

– Да не надо, – отказалась она.

– Возьми. Сбор для здравомыслия, – уговаривала я.

– Это намёк? На Премудрую уже больше не тяну? – спросила Василиса.

– Нет! Что ты!? Здраво мыслить будешь, – многозначительно произнесла я.

Василиса сказала:

– Мне это как раз необходимо. Именно сейчас. – И потом вдруг спросила: – Слушай. Как ты думаешь, что самое важное в мужчине?

– Деньги, – серьезно сказала я.

– Ну, хватит, не прикалывайся, – попросила она. – Внешность, рост, ну, и всё такое. Это важно? Насколько это важно?

– Ну и вопросы у тебя, – удивилась я.

– Можешь не продолжать! Знаю, глупость спросила. Ну, а всё-таки? – настаивала Василиса.

– Не знаю. Мне кажется, это актуально для школьниц, а в нашем возрасте уже не имеет особого значения. И потом, куда ты со своим мужчиной ходить собираешься? Людям показывать на улице? Так всем без разницы, какой он! Ты же не для них выбираешь. Тебе с ним жить, – распалялась я. – Главное, чтобы тебе с ним хорошо было!

– Согласна, что вопрос идиотский, но мне просто хотелось с тобой поговорить, – ответила Василиса.

– А что, у нас кандидат появился? – полюбопытствовала я.

– Пока не знаю, – замялась Василиса. – Ещё не поняла.

– Поэтому злишься? – спросила я.

– Ну да. Злюсь. На себя злюсь. Сама не знаю, чего хочу! – ответила она откровенно.

– А ты не злись. Ты либо не делай ничего, либо делай уже что-то. От нерешительности теряешь больше, чем от неверного решения. Мне Тома на днях посоветовала быть собой и жить, просто жить. Не усложнять. Я задумалась, – сказала я.

– Ну и что надумала?

– Скажи мне только одно: ты здорова? – обеспокоилась я.

– Тьфу-тьфу-тьфу! С этим всё в порядке! – постучала по столу Василиса.

– Не надо слишком серьёзно относиться к жизни. Живи и радуйся! Пробуй на вкус счастье! – посоветовала я.

– Спасибо, Катерина Семёновна, – поблагодарила Василиса.

– Ты сейчас это так сказала, что я родителей поблагодарила за то, что я не Катерина Матвеевна, – рассмеялась я. – А ты мне не хочешь рассказать, кто он?

– Пока не хочу, – улыбнулась она.

– Ну, хорошо. Главное не бойся ничего. Ты не ошибёшься, ты мудрая, и плохого человека не выберешь. Помолчала и сказала: – Не то, что я!

– А что ты? – насторожилась Премудрая.

– Я? – растерялась я на секунду, потом сказала. – Васька, я так обманулась!

– С кем не бывает!? – попыталась успокоить меня Василиса.

– Василиса, я такую глупость совершила, – чистосердечно призналась я.

– Не пугай меня! – забеспокоилась она.

– Я встречалась с Лёшкой! – произнесла медленно я. – Этим летом.

– Что? – не смогла она скрыть удивления. – Откуда он взялся?

– Свалился на мою голову.

Я рассказала ей всю историю несчастной любви, как есть, не выбирая выражений и не щадя себя.

– Не казнись. Память о былых чувствах сыграла злую шутку, – как-то слишком проникновенно, понимающе произнесла она и добавила: – Он же не был таким! Вот же, гад!

– Нет, Вась, дело не в нём! Японцы правильно говорят, «горячая натура – признак болезни».

– Ну уж нет! Тогда получается, что все русские больные! Как говорится: «Полюбить так королеву! Проиграть так миллион!». Душа у нас широкая! – возразила Премудрая. – А у них только улыбки широкие!

– Пора жить головой, а не чувствами, – возразила я. – Излишняя чувствительность – это болезнь. У меня случилась какая-то горячка. А прошлое не надо было ворошить, мы уже не те мальчик и девочка. Я совершила ошибку, но она открыла мне глаза на многие вещи. Радует, что больше такой глупости не совершу. Надеюсь! Я люблю того Лёшку и ненавижу этого. Как будто на свете живут два разных человека. Тот, первый навсегда уехал, – задумчиво произнесла я.

– Алё! Чайку для здравомыслия хлебни, – Василиса пододвинула мне чашку. – Он, ладно, уехал. Крыша не поехала за ним следом? – тревожно посмотрела она на меня.

– Да нет, всё хорошо. Крыша на месте, – я улыбнулась. – А вообще, мы не ошибаемся в выборе. Если ты отпустила человека, значит, чувствовала, что не твой.

– Ты, правда, так считаешь? – спросила Василиса.

– Да ничего я не считаю. Я о себе сейчас говорю. Тебя это не касается, – добавила я.

– Ладно. Мне на работу пора, – заторопилась Василиса.

– Что опять деньги?

– Они не помешают. Машину обновить хочу, – поделилась она.

– Спасибо, Катерина Семёновна, – театрально сказала она и пожала мне руку. – Поговорили, вроде, отпустило.

– Пожалуйста, товарищ Сухов. Пишите письма, – ответила я.

Вздохнули, обнялись на прощание.

Когда Василиса ушла, я проанализировала ситуацию и пришла к выводу, что виной Василисиного смятения, нервозности и беспричинного на наш с Ленкой взгляд недовольства в последнее время является Пётр. Все годы учёбы он был к ней неравнодушен. Василису всегда смущал его рост. Пётр – человек из прошлого, и она боится возвращаться туда. Боится ошибиться. Всё сходилось. За неё я не боялась, она примет правильное решение, не зря мы зовём её Премудрая. Ещё и китайский чай для благоразумия должен был оказать благотворное влияние. А вот Прекрасная меня серьёзно тревожила. Её иностранец отозвался. Написал, что его срочно переправили в Нигерию, якобы там идут военные действия, и в нём, как в специалисте, очень нуждаются. Мне показалось странным присутствие высококлассного пластического хирурга на полях сражений. О каких операциях идёт речь, можно было только догадываться. Такой ход событий настораживал, и я взяла под тотальный контроль любовную переписку. Но, как выяснилось впоследствии, в этом не было никакой необходимости. Прекрасная виртуозно справилась сама. Она позвонила мне, когда её красавец прислал сообщение, в котором клялся в вечной любви и высказывал опасение, что Елена может его забыть. Чтобы хоть что-то постоянно напоминало о нём, в доказательство любви, он горел желанием сделать подарок, а именно, прислать коллекцию брендовых вещей. Для этого ему был нужен её точный адрес. И всё бы ничего, но был маленький нюанс! Денег у влюблённого по уши преуспевающего хирурга в тревожном чемодане не оказалось! Откуда у него чемодан с брендовой коллекцией он не сообщал. Возможно, когда был поднят по тревоге, в спешке перепутал, прихватил не тот чемодан. Любовный пыл был оценен в 300 долларов. По возвращении в Канаду он божился вернуть всё сторицей. Прекрасная рассуждала трезво, как никогда. В Нигерии ничего не происходит! Она почитала!!! Размеров её одежды он не знает! Какие могут быть вещи? 300 долларов, – это предоплата за заказ, непонятно чего! Я слушала её, разинув от удивления рот.