Текст книги "Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков"

Свободно сложившаяся, заселившая Лерин, а за ним Леро и другие острова, группа напоминала строем жизни своей египетские лавры. Братья жили в отдельных «кельях», собираясь вместе на богослужения и, может быть, на обед. Рядом с этою осевшею на Лерине «лаврою», в других частях его и на Леро жили уединившиеся монахи-анахореты. Во главе всех стоял сам Гонорат, еще до основания своего монастыря принявший сан пресвитера, и его устными указаниями направлялась жизнь братства и анахоретов. Не писанный устав, а обычай определял пост и молитвы, песнопения и чтения Священного Писания. Источником существования был труд. Монахи ловили рыбу изготовленными их же руками сетями; обрабатывали землю, сея хлеб и возделывая виноград. И мало-помалу изменялся прежний дикий вид Леринских островов.

Святитель Гонорат Алератский. Икона

Лерин превратился в центр южногалльской аскезы. Из него вышло много епископов. На него опиралось полупелагианство. Уже одно это указывает на некоторую духовную культуру леринских монахов. Но она, эта культура, свойственна не только монастырю св. Гонората. Указания на нее мы ловим и в известиях о других монастырских общежитиях эпохи (например, в том же Мармутье). Целью «монастырской науки» было чтение и изучение Священного Писания и душеспасительных книг, особенно житий святых и пустынников. Но она выходила далеко за эти пределы, не отличаясь резко от духовной культуры магнатов эпохи. Это объясняется социальным составом монастырей. Более всего и ранее всего увлекались аскетизмом Востока образованные слои общества, а они вместе с тем были и магнатскими. Только образованному магнату или клирику, культура которого от магнатской не отличалась, были доступны блестящие и пламенные произведения Иеронима и Августина, сочинения Руфина и Сульпиция Севера. Аристократия же ранее всего явилась деятельною силой западного христианства. Не мудрено, что и аскетизм ранее всего захватывает магнатские круги или, во всяком случае, круги, задетые магнатской культурой. Большинство известных нам основателей монастырей были людьми знатными и образованными. Трудно определить социальный и культурный состав монастырей, но мы знаем, что среди монахов Мармутье «было много знатных людей»; что аббаты Лерина, занимавшие епископские кафедры, обладали достаточным образованием, чтобы вести богословские споры и наслаждаться духовным общением с блестящими представителями галло-римской культуры. Отличительною чертой монастырей IV–V и следующих веков можно считать аристократизм их состава и, во всяком случае, если не численное, то моральное преобладание высших классов общества. А вместе с магнатами проникла в монастыри и духовная культура эпохи, по существу аристократическая. Укоренялись традиционные навыки и приемы преподавания, традиционные содержание и форма его. Иероним не мог забыть красот Цицерона даже под палящим солнцем Сирийской Фиваиды, и кто старался забыть его, тот все же невольно поддавался его стилю и его литературным заветам. Привыкший в миру к тонкостям стиля, вжившийся в мир римской мифологии и традиции римской литературы, магнат не мог забыть их и в пустыне, читая Иеронимов перевод Библии, вспоминая старые эстетические наслаждения за вызывающими их произведениями Августина. Так с самых начал своих западное монашество воспринимает и хранит духовную культуру падающей Римской империи, будучи не в силах ее христианизировать, удалить из нее все языческие красоты подобно тому, как иудей обстригает волосы и ногти жене язычнице.

Монастыри возникали везде, вне зависимости друг от друга создаваемые общим аскетическим течением. Естественно, что не было и единообразной организации монашеской жизни. Все находилось еще в движении, в процессе становления. Обнаружилась лишь общая и сильная тенденция к воспроизведению на Западе форм восточного монашества. Но различны были источники, из которых почерпались сведения о формах совершенной жизни, осуществленных восточными пустынниками, и различно преломлялся идеал Востока в уме многочисленных основателей монастырей, в неравной мере преобразовывался ими. «Мы видим перед собою, – говорил Кассиан, – почти столько же образов жизни, сколько монастырей и келий». В одних общежитиях, как в Лерине, довольствовались подражанием жизни египетских еремитов в общей форме под руководством сначала Гонората, потом обычая, и, видимо, не испытывали нужды в писаном уставе. В других клали в основу жизни устав Пахомия, переведенный Иеронимом, или видоизмененный устав Василия Великого. Иногда руководились сразу обоими уставами, или часть монахов данного общежития следовала предписаниям Пахомия, другая – Василия. Создавались и новые уставы. Так, в женских монастырях был распространен «Устав Августина», собственно говоря, изложенные им в письме к монахиням мысли о монастырской жизни. Рядом с этим «Правилом» стояло Правило Цезария Арльского, сочетавшего постановления Василия Великого с положениями Августина, и др.

Такое состояние монашества более всего должно было затрагивать и волновать его приверженцев и идеологов. Для того чтобы монашество могло занять в христианском обществе и Церкви то место, которое они ему готовили, было необходимо известное единообразие монашеской жизни, признаваемые всеми основы ее. Нужно было известным образом примирить и сочетать часто противоречившие одни другим идеалы анахоретства и монашеского общежития. И не все создавшееся на Востоке подходило к климату и условиям жизни Запада. Чувствовалась потребность в кодификации монастырских уставов. И первую попытку в этом направлении сделал Кассиан (род. ок. 360). Он хорошо знал Восток: Палестину, где провел некоторое время в одном вифлеемском монастыре, и Нижний Египет, с жизнью монахов которого ознакомился в течение своих семилетних странствий по нему. Пребывание же в Константинополе и дружба с Иоанном Златоустом позволили Кассиану ближе узнать и василианское монашество.

Кассиан – одушевленный идеолог монашества. «Цель исповедания – Царство Божие; назначение же наше – чистота сердца, без которой никто не может достигнуть этой цели». В двух своих сочинениях Кассиан излагает все, «касающееся внешних обязанностей человека и установления общежительного», и (в другом) «касающееся жизни (disciplinam) внутреннего человека, совершенства сердца, жизни и учения анахоретов». Монашеский идеал рисовался Кассиану в чертах восточного пустынножительства. Но, придавая значение местным условиям – климату и общественной жизни, он старался должным образом видоизменить основы монашества, приспособить его к Западу. Так, описав одежду египетских монахов, Кассиан замечает: «Мы должны соблюдать лишь то, что допускается положением (situs) места или провинции». Носить одну тунику не позволяет суровая зима, другие же особенности одежды анахоретов не послужат поучению мирян, а вызовут только смех. Примыкая к идеалу египетских лавр, Кассиан выдвигает еремитскую сторону монашества. Монахи должны работать в отдельных кельях. Но Кассиан против излишеств аскезы, против вериг, мешающих работать и вселяющих гордыню, против чрезмерного поста. Точнее регламентируя монашескую жизнь, он введением утрени доводит число суточных молений до семи, и – опять смягчение египетских нравов – вместо одной вечерней еды вводит две еды в день (prandium и coena). Монастырь огораживается от мира, но в нем особенное значение придается труду, по условиям Запада долженствующему приблизить его к обществу, и выход из общежития еще открыт для желающего: нет так называемой stabilitas loci.

Как дающие полную и детальную картину жизни монашества, как приспособляющие близкий всем восточный идеал к условиям Запада, сочинения Кассиана дают теоретическое завершение западному монашеству в первый период его существования. Они делаются настольною книгою средневекового монаха, читаемою во многих монастырях во время обеда братьев, рекомендуемою самим прп. Венедиктом. Но они были бессильны устранить многоуставие, не конкретизируя в ясной и краткой форме мысли их автора, слишком громоздкие и обширные, чтобы стать уставом. Правда, друг Кассиана епископ Лионский Евхерий составил краткое извлечение из его сочинений, так называемый устав Кассиана, который и получил некоторое распространение и оказал влияние на другие уставы. Но для того, чтобы добиться безраздельного господства, мало было уважаемого и прекрасного «Правила», нужна была еще власть, способная провести его признание всеми общежитиями. Единственной такою универсальною властью было папство, а оно отдало предпочтение Уставу прп. Венедикта. Но от этого не умалилось значение труда Кассиана, впервые в ясной и логичной форме изложившего принципы монашества.

Итак, мы изложили ситуацию, сложившуюся в христианском монашестве ко времени появления на исторической сцене прп. Венедикта.

Призвание

1
Отрочество и юность

…Был муж достопочтенной жизни, по имени и благодати Венедикт (благословенный), который от самого отрочества хранил чистоту сердца. Чистотою нравов он возвышался над летами и не подчинял души своей никакой страсти; но будучи еще на сей земле, презрел уже мир с его прелестями как бесплодный, хотя по обстоятельствам мог бы свободно наслаждаться его благами. Св. Венедикт происходил от благородных родителей из области Нурсии, а в Риме отдан был для обучения свободным наукам. Но когда он понял, что от наук многие впадают в пороки, тотчас вышел из училища, дабы по изучении наук и самому после не пасть в пропасть. Итак, презревши занятие науками, он оставил дом и родительское наследие, пожелал угождать единому Богу и искал крова святой обители. Впрочем, хотя он не изучил наук, но остался неученым мудрецом. Я не знаю всех обстоятельств его жизни, но то немногое, что буду рассказывать, узнал от четверых учеников его, повествовавших о нем, именно: от Константина, весьма достопочтенного мужа, который преемствовал ему в управлении монастырем; Валентиниана, который много лет был настоятелем Латеранского монастыря; Симплиция, третьего после него настоятеля над его общежитием; и от Гонората, который еще и ныне настоятелем того монастыря, а прежде был в числе братии…

Преподобный Венедикт Нурсийский

Так начинает свт. Григорий Двоеслов, или Григорий Великий, Папа Римский, свое повествование о жизни и подвиге св. Венедикта, и его «Собеседования о жизни отцов Италийских» являются единственным источником, из которого мы можем узнать подробности жизненного пути святого, получившего впоследствии в Западной Церкви звание Покровителя Европы.

Нам, привыкшим к новостям в массмедиа, фоторепортажам и видеозаписям, документам и интервью, жизнь, рассказанная в чудесах, кажется слабоаргументированной и сомнительной с точки зрения исторической достоверности. Но истинность этой истории с очевидностью проступает в результатах жизни и трудов преподобного: в созданных им монастырях, в его учениках, что понесли его устав и его дух по всей Европе, в его почитателях-мирянах и последователях-монахах.

Камни и люди свидетельствуют о нем, и даже самому заядлому скептику нечем им возразить..

* * *

Когда-то Римская империя величалась владычицей мира. Ее победоносные легионы покорили ей великое множество народов, населявших Европу, Африку и Азию. Торжественно во главе своих войск вступали в Рим триумфаторами ее доблестные вожди: перед ними несли и везли роскошную добычу из покоренных стран, перед ними шли несчастные пленники, в числе последних бывали и цари[3]3
  См.: Грегоровиус. История города Рима в Средние века от V до XVI столетия. – М., 2008.


[Закрыть].

Иначе стало в пятом столетии после Рождества Христова. Увы, померк блеск золотых римских орлов, обветшали победоносные знамена, давно уже колесницы триумфаторов не шествовали горделиво по площадям Вечного города. Лишенная власти и силы Италия изнемогала от борьбы. Ее провинции отторгались врагами одна за другою. Варварские народы боролись за обладание ею и своею борьбой опустошали, терзали ее. И теперь также вступали в Рим вожди, сопровождаемые полчищами, но то были торжествующие враги: безнаказанно грабили они всемирную столицу и приводили в ужас современников. «Когда погас, – говорит блж. Иероним, – самый блестящий свет, когда отсечена была глава Римской империи, и, скажу вернее, целый мир погиб в одном городе, онемел язык мой, и был я глубоко унижен».

Несмотря на потерю почти всех своих провинций, Западная Римская империя формально все еще продолжала существовать. Императорский двор давно уже находился не в Риме, а в Равенне, и делами империи фактически распоряжались военачальники-варвары, командовавшие наемниками из варварских племен.

В 476 г. военачальник-герул Одоакр, происходивший из германского племени скиров, лишил престола малолетнего римского императора Ромула Августа, презрительно именовавшегося его подданными Августулом – «императоришкой», сослав его в поместье близ Неаполя в Кампании. Он казнил его отца Ореста и стал фактическим правителем Италии и Рима.

Одоакр свергает Ромула Августула. Гравюра

Четыреста семьдесят шестой год принято считать датой падения Западной Римской империи, хотя фактически Рим пал еще в 410 году, когда его завоевали вестготы. Сам Одоакр, однако, не считал, что он этим актом упраздняет империю. Отказавшись от императорского титула, он отослал знаки императорского достоинства в Константинополь вос-точноримскому императору Зинону. Так началась эпоха Средних веков в Европе. Своей столицей Одоакр избрал Равенну.

Защита интересов Христианской Церкви и государственных учреждений, граждан Римской империи неизбежно входила в интересы самого завоевателя. Его соплеменники и воины представляли собою не нацию, а пеструю толпу искателей приключений. Между их грубым варварством и римской цивилизацией лежала непреодолимая пропасть. Поэтому владычество Одоакра было не чем иным, как только властью военного лагеря, и как высоко, по-видимому, ни стоял Одоакр в государстве, он оставался в Равенне чужестранцем, которого боялись и ненавидели. Сохранить корону Италии своему потомству он не имел силы; византийский император видел в Одоакре узурпатора и только ждал первого случая развязаться с ним. Такой случай дан был другим, более великим германским воинствующим королем и целым народом, который решил покинуть занятые им и опустошенные области у подошвы Гемуса, чтобы поселиться в Италии. Это были воинственные остготы с их королем Теодорихом. Византия страдала от постоянно повторявшихся нападений остготов на восточное государство, которому со стороны короля готов грозила такая же незавидная участь, на какую обрек Италию Одоакр. Поэтому император Зенон сделал Теодориха своим союзником и дал ему звание консула и патриция; для того же, чтоб удалить остготов с Востока и охранить последний от их хищнических набегов, Зинон направил их на Запад, предложив Теодориху освободить итальянскую землю от «тирана» Одоакра.

«Как странно, что Римская империя родилась и умерла в одном и том же маленьком провинциальном городке. Она заключала в себя весь мир и могла бы, кажется, выбрать себе любое место, но нет – вернулась в то же болото. Цезарь был в Равенне, когда пошел на Рим и привел в движение силы, создавшие империю. Прошло пять столетий, и Равенна приняла бежавших из Милана последних слабых императоров, с их греческими прическами и инкрустированными далматиками. Они хотели спрятаться здесь от варваров. Город оказался хорошим укрытием, и история империи продолжилась на западе еще семьдесят лет».

Мортон Г.В., 2009

Р. Юбер. «Руины дорического храма»

* * *

В сотне километров на северо-восток от Рима, у подножия Сабинских гор, отделяющих долину Тибра от берегов Адриатики, неподалеку от города Сполето, расположился древний город Нурсия, существующий поныне под именем Норча в области Умбрия на территории современной Италии.

Тогда Нурсия была центром одноименной римской провинции, которая сама по себе входила в Валерию. С момента своего основания городок был своеобразным аграрным центром, жители которого, вероятнее всего, занимались торговлей медом, зерном и разведением домашнего скота.

В наши дни, удаляясь на юго-запад от административного центра Умбрии – Перуджи почти на сто километров и доехав практически до границы с областью Марке, вы обнаружите этот городок, который все еще стоит здесь, на высоте 600 метров над уровнем моря, с тех самых незапамятных времен.

Можно и сегодня побродить по узким средневековым улочкам Нурсии – Норчи, представляя себе, что когда-то, более полутора тысяч лет назад, по ним бегал мальчишкой один из основателей западного монашества. Все так же город окружают цветущие в мае поля, склоны гор синеют в предрассветных лучах. Свежий прохладный воздух, великолепные пейзажи, голубое небо над головой… Кажется, время навеки замедлило свой ход, и, повернув за угол, можно наткнуться на варвара в своих кожаных доспехах или благородного патриция в льняной тоге и шерстяном плаще, а может быть, встретить средневекового рыцаря или монаха…

По официальной версии, город основали в V в. до н. э., и по одной из версий, его название берет начало в этрусском варианте имени древнеримской богини Удачи – Норкиа. «Холодной Нурсией» (frigida Nursia) назвал Виргилий это местечко.

Но есть и другая, более прозаическая версия происхождения: поскольку с давних пор это местечко было знаменито своими вкуснейшими продуктами из свинины, копченостями и колбасами, возможно, городок получил свое имя от тех, кто издревле занимался здесь этим ремеслом: norcino в переводе с итальянского – «торговец свининой, колбасник».

Норча (Нурсия). Современный вид

Впрочем, монаха из ордена бенедиктинцев в своем традиционном облачении, когда-то коричневом, а ныне черном, цвете покаяния и смирения, действительно можно встретить. На площади в центре города воздвигнута часовня в честь св. Бенедикта, в нашей традиции – Венедикта.

Монаххх-бенедиктинец в традиционной одежде

Итак, в этом красивейшем месте, расположенном среди горных склонов, в семье зажиточных патрициев, по одной из версий, ведущих свою родословную от древнего римского рода Анциев, около 480 (по другой версии – 490 г.) родился мальчик. Его назвали Венедиктусом («Благословенным»).

Часовня в честь св. Бенедикта

У него была сестра по имени Схоластика («Ученая»). Таким образом, он был еще ребенком, когда империя распалась.

В 1978 г. во время реставрационных работ в церкви св. Схоластики, покровительницы города, которая находится в 3 километрах. От Норчии, произошло настоящее чудо. Готовясь к празднованию 1500-летия со дня рождения прп. Венедикта, брата св. Схоластики и второго покровителя Норчии, было решено вернуть к жизни фрески XV в. Во время работ под этими фресками был обнаружен еще один слой, относящийся к XIV в., и 10 февраля 1978 г., как раз в день памяти св. Схоластики, под ударами молотка реставратора упал слой штукатурки, открыв лик святой.

«Серия фресок, изображавших сцены жизни св. Венедикта, написанных в XIV в., была покрыта впоследствии новым слоем живописи, – писала газета “Оссерваторе Романо”. – На участке стены, где находился св. Венедикт, была написана и одна из сцен со св. Схоластикой. К счастью, фигуры двух святых не оказались наложенными одна на другую, на находились рядом, как бы ведущие разговор друг с другом. В процессе реставрационных работ две фрески будут сохранены так, как они предстали перед нами, в позе счастливой встречи»[4]4
  Баранчеева И. Искусство помогает искусству //Литературная газета. – № 35. – 8–14 сентября 2004 г. – С. 4.


[Закрыть].

Родители прп. Венедикта были глубоко верующими христианами и приняли решение от младенчества посвятить Схоластику Богу и впоследствии отдали ее на воспитание в одну из обителей. Со слов св. Григория можно предположить, что огромную роль в развитии религиозных чувств в Венедикте и Схоластике сыграла их кормилица Кирилла, истинная христианка.

Дети росли, и родители, предназначив дочь к девственности, решили дали сыну светское образование, традиционное для патрициев. Они отправили его в Рим для обучения «свободным искусствам» – Artes libertales. Кормилица Кирилла последовала за Венедиктом, видимо, и по родительскому решению, и по собственной воле не желая оставлять своего любимца.

Ф. Кастелло. Теодорих Великий.

2. Вечный город

Будущий король остготов Теодорих, происходивший из знатного рода Амалов, рос в Константинополе. В 484 г. византийский император Зинон пожаловал Теодориху звание консула и патриция, и он вступил в брак с византийской принцессой. Свою миссию Теодорих видел в том, чтобы примирить народы римлян и готов. Под покровительством императора Зинона он организовал поход в Италию.

В 488 г. Теодорих перешел со своим народом Альпы и летом 489 г. появился на берегах Изонцо[5]5
  При написании этой главы использованы материалы: Грегоровиус. История города Рима в Средние века от 5 до 16-го столетия. – М., 2008.


[Закрыть]. Цивилизация Востока и Запада коснулась готов Теодориха, и они не были такими варварами, какими были народы Алариха; тем не менее по отношению к латинской образованности они не могли быть не чем иным, как только варварами. Но этот народ по сравнению с расслабленными и изнеженными итальянцами представлял необычное зрелище воинственной мужественности.

Борьба двух германских героев за обладание прекрасной страной была долгой и жестокой. Разбитый при реке Изонцо и затем у Вероны, Одоакр отступил в Равенну, свою последнюю твердыню. Весьма сомнительным является сообщение одного летописца, который рассказывает, что Одоакр, потеряв Верону, двинулся к Риму и, раздраженный тем, что римляне не впустили его в город, опустошил Кампанью. Римский сенат, которому византийский император, без сомнения, посылал письма, вел переговоры с Теодорихом сначала тайно, а потом, когда Одоакр оказался осажденным в Равенне, открыто стал на сторону Теодориха, и уже в 498 г. король готов послал к Зинону главу сената, патриция Феста, с просьбой о присылке королевского одеяния.

Одоакр. Фрагмент гравюры

Но Теодорих предательски убивает Одоакра на примирительном пиру, провозглашает себя королем остготов и становится единовластным правителем образованного им Остготского королевства, просуществовавшего до 522 г. В состав его входили, помимо Италии, области по Дунаю – часть современной Швейцарии, Австрии и Венгрии. Столицей была Равенна.

Целых три года Одоакр геройски защищался в Равенне; наконец 5 марта 493 г., теснимый нуждой, он отворил Теодориху ворота города, на условиях, что Одоакр и Теодорих будут совместно управлять Италией. Несколько дней спустя победитель вероломно, с византийским лукавством, нарушил заключенный договор: по приказанию Теодориха Одоакр, его войска и приверженцы были убиты. Теодорих уже возвел себя в сан короля Италии и не заботился о своем утверждении в этом сане Анастасием, занявшим императорский трон по смерти Зинона (9 апреля 491).

Только лишь в 498 г. император возвратил Теодориху все те регалии римского правителя, которые были отосланы в Константинополь Одоакром. Теодорих был королем готов по праву своего народа, королем Италии – в силу завоевания, по выбору своего народа и с невольного согласия побежденных. Передача же Теодориху государственных знаков давала ему право считать себя королем Италии уже с утверждения императора и в будущем управлять Италией так, как управляли западные императоры. Византия, однако, послала Теодориха в Италию только для того, чтобы освободить ее из-под власти узурпатора, и потому в основе не могла не считать и самого Теодориха узурпатором.

Новый завоеватель, со своей стороны, признавал законный авторитет империи; он питал чувства благоговения к императору, священному монарху мира, признавая себя подданным этого императора. И тем не менее Теодорих поставил себя как повелитель страны, третью часть которой он отдал в собственность своим воинам. Он поселился в Равенне и решил управлять отсюда, по римскому образцу, Римом, Италией и, может быть, всем Западом.

Остготы осели главным образом в Северной и Средней Италии. Теодорих конфисковал владения фиска и пустующие земли и роздал их знати, а итало-римские землевладельцы, у которых земля не была конфискована, должны были платить готам одну треть своих доходов. Скорее всего, и семья Венедикта подпала под этот закон, и была вынуждена платить эту своеобразную дань, напоминающую систему современного преступного рэкета – «плати за то, чтобы у тебя не отняли то, что тебе принадлежит». Но, с другой стороны, благодаря этому крупное землевладение не было ликвидировано, что в условиях аграрного государства, жители которого кормятся от сельского хозяйства, хоть какую-то надежду на стабильность. Теодорих даже наделил некоторых римских аристократов новыми землями, создав условия для смешения двух культур: римской и варварской. Подпав под влияние римских традиций, остготы быстро теряли свои родовые связи и, вступая в браки, умножали социальное неравенство между собой.

Дворец Теодориха в Равенне. Мозаика в церкви св. Аполлинария в Равенне

Теодорих и вправду был просвещенный варвар, что, вполне в духе современных ему нравов, не мешало ему убивать и предавать и политических врагов, и вчерашних друзей. Во всяком случае, его правление отмечено возрождением культуры, науки, торговли и ремесел, и именно его стараниями до нас дошли многие памятники литературы и искусства, а Италия получила передышку в войнах почти на тридцать лет.

Эдикт Теодориха. 512 г. Фрагмент

Законодательство Теодориха основывалось на римском праве, поскольку германское право не было уложено и законодательно оформлено, как в других варварских королевствах. В Италии сохранилось римское право и прежний государственный аппарат, все еще, по старой традиции, функционировал сенат. На высшие должности привлекалась римская знать, служившая оплотом и гарантом нового государства, поскольку сохранила за собой материальные и культурные богатства и обладала широкими познаниями в военном деле, архитектуре, философии и медицине. Варвары же, как правило, оставались неграмотными, ибо обычаи даже запрещали им проходить школьную «муштру».

Но одно обстоятельство грозило в будущем опасностью: Теодорих принадлежал к арианскому вероисповеданию.

Именно поэтому политика Теодориха напрямую повлияла и на положение Западной христианской Церкви. Римская Церковь была уравнена в правах с готской арианской церковью. Теодорих привел в Италию еретический народ, и в священном Риме ему, Теодориху, приходилось стать лицом к лицу с могущественным уже епископом, признанным главой Западной Церкви. В целом, политика Теодориха усиливала этническую разобщенность в стране, поскольку готская верхушка стремилась ослабить влияние римской знати и завладеть ее богатствами, что привело после его к смерти к открытым столкновениям между ними. Готы презирали знания, но жаждали пользоваться их плодами, что вместе с другими факторами и послужило причиной разложения и гибели остготского владычества.

Мавзолей Теодориха

В те годы, когда прп. Венедикт ступил в Вечный город, его преследовали бедствия: неоднократные неурожаи и наводнения при разливах Тибра, эпидемии, недовольство арианской ересью, междоусобицы между старой римской аристократией и варварами-нуворишами.

Арианство – одно из течений в христианстве IV–VI вв. н. э., утверждавшее сотворенную природу Бога Сына. Получило название по имени основателя – александрийского пресвитера Ария.

Арианство расходилось с основным течением тогдашнего христианства в интерпретации природы Христа: Арий утверждал, что Христос сотворен Богом, и следовательно, во-первых, имеет начало своего бытия и, во-вторых, не равен ему: в арианстве Христос не единосущен Богу (греч. homoousion, в русскоязычной литературе – гомоусия), как утверждали оппоненты Ария александрийские еп. Александр и затем Афанасий, а лишь подобосущен ему (греч. homoiousion, гомойусия).

Сократ Схоластик (Церковная история, Кн. 1, Гл. 5 «О споре Ария с епископом Александром») пишет, что причиной утверждения Арием подобосущности Бога Отца и Бога Сына явился его спор с еп. Александром, утверждавшим, что «Святая Троица есть в Троице единица». Арий воспринял это утверждение как попытку распространения епископом монархианского учения Савеллия Ливийского о Троице как о последовательных модусах единичного Бога.

Сульпиций Север в своей «Хронике» описывает воззрения ариан таким образом: «То, что утверждали ариане, было следующим: Бог Отец по устроении мира стал причиной рождения Сына и по Своей воле сущность Свою воплотил в иную, созданную из ничего, в Бога нового и другого; и было время, когда Сын не существовал».

На Первом Никейском Вселенском Соборе в 325 г. арианство было осуждено и в качестве Символа веры (Никейский символ) было принято учение о Единосущной Троице, однако впоследствии император Константин поддержал арианство, которое стало официальной версией христианства, поддерживаемого Римской империей вплоть до его повторного осуждения на Константинопольском Вселенском Соборе 381 г. при поддержке императора Феодосия I.

Первый Вселенский (Никейский) Собор. Икона

Арианские церкви после Константинопольского собора сохранились вне пределов Римской империи – в первую очередь у германцев (готов, вандалов, бургундов); так, например, готское население остготского государста, основанного в Италии Теодорихом, и вестготских владений в Южной Галлии (Септимании) и Испании в VI в. придерживалось арианства.

Арианство являлось попыткой осмыслить христианскую догматику путем привнесения иерархичности отношений в Троицу (подчиненность и сотворенность по отношению к Богу Отцу Бога Сына и Бога Святого Духа).

Григорий Назианзин описал сложившуюся ситуацию с догматом о Троице таким образом (Сл. 3): «В сем догмате для обязанных просвещать других – всего опаснее, чтобы нам, из опасения многобожия, заключив Божество в одну Ипостась, не оставить в учении своем одних голых имен, признав за одно Отца и Сына, и Святого Духа, а также, чрез уклонение в противное, разделив Божество на трех или разнородных и друг другу чуждых, или неподчиненных и безначальных, так сказать, противоположных Богов, не впасть в равное первому зло, подобно тому, что бывает с кривым деревом, которое чрез меру гнут в противную сторону. А как ныне в учении о Боге – три недуга: безбожие, иудейство и многобожие, и из них защитником первого Ливийский Савеллий, второго – Александрийский Арий, а третьего – некоторые из числа чрез меру у нас православных».

Борьба с арианством стала одним из главных поводов утверждения догмата Троицы, а вместе с ним – и догмата о полноте божественности в Христе как Боге и Сыне Божьем. Вместе с тем споры о такой полноте продолжаются и поныне: отчасти они связаны с дополнением Никейского символа веры на Толедском соборе в 589 г. положением, что Святой Дух исходит и от Бога Сына.

Это положение получило название филиокве (от латинского fli ioque – «и от Сына») и окончательно уравняло Бога Сына и Бога Отца и послужило одним из формальных поводов разделения Церкви в XI веке на Восточную (православную), не принявшую филиокве, и Западную (католическую); такое несогласие продолжается и по сей день (Христианство. Энциклопедический словарь, 1995).