Текст книги "Преподобный Венедикт Нурсийский. Свет Темных веков"

Отшельничество

Если ты ищешь свет, Венедикт, зачем ты пришел в пещеру?

Пещера не может дать тебе того, что ты ищешь.

Но ты продолжаешь искать свет во мраке,

ибо только в темноте ночи можно увидеть свет звезд.

Надпись XVI в. на стене перед входом в монастырь Сакро Спеко в Субиако[11]11
  Цит. по: Анастасия Татарникова. – http://рускатолик. рф/subiako/


[Закрыть]

О чуде, которое совершил св. Венедикт над разбитым ситом

Эль Греко. «Святой Венедикт Нурсийский»

Когда Венедикт, оставивши уже занятие науками, решился удалиться в пустыню, то за ним последовала одна только кормилица, которая очень любила его. Он избрал место для жительства, называемое Енфиде, и многие знаменитые мужи, привлекаемые туда ревностью (о спасении), поселились вместе с ним в церкви блж. ап. Петра. Однажды помянутая кормилица его выпросила себе у соседних женщин сито[12]12
  У свт. Димитрия Ростовского «нощвы» или «ношвы» – лоток, сосуд, употребляемый для очищения зерновых.


[Закрыть], и каккк-то неосторожно положила его на стол, отчего оно упало со стола и разбилось на две части. Возвратившаяся домой кормилица, увидев разбитое сито, которое она взяла в целости, начала горько плакать. Венедикт, набожный и благочестивый отрок, увидевши в слезах свою кормилицу, сжалился над нею. Он сложил половинки разбитого сита и стал со слезами молиться. По окончании молитвы Венедикт увидел сито в такой целости, что в нем нельзя было заметить никаких следов повреждения; тогда, ласковыми словами утешая свою кормилицу, он возвратил ей в целости сито, которое принял разбитое. Это чудо в том месте всеми было узнано и произвело такое удивление, что жители того места повесили сито при входе в церковь, дабы знали все входящие и выходящие из церкви, какую великую благодать получил монастырский отрок Венедикт. Сито много лет оставалось там пред глазами всех и даже до настоящего нашествия лонгобардов висело у церковных дверей. Но Венедикт, желая лучше переносить зло мира, нежели похвалы, и лучше утомлять себя трудами для Бога, нежели надмеваться от благорасположения других людей, тайно бежал от своей кормилицы и устремился в более уединенное место этой пустыни, называемое Субиако, которое отстоит от Рима почти на сорок миль.

* * *

По сути наиболее достойным удивления в поступке Венедикта является его решение удалиться в пустыню. Свт. Дмитрий Ростовский в своем «Житии преподобного Венедикта» добавляет, что в это время он оставил не только одни языческие училища, но и большое богатство своих умерших родителей, ибо стремился только к иноческому чину и пустыннической жизни.

Даже в наше время, где доступ к информации облегчен, и новости узнаются почти мгновенно, человек, решивший принять столь судьбоносное решение, задумается над тем, какой образ служения ему избрать, в какую именно обитель ему поступить, какому духовнику довериться, и примется узнавать о том или ином месте поподробнее, тем более должен был озаботиться этим подросток, попавший в незнакомое окружение, лишенный родительской поддержки и помощи.

Положение Венедикта усугублялось и тем, что в его время основным способом распространения информации являлись слухи и сплетни, которые разносили путешественники, странники, торговцы и разъезжающие по делам государственные люди и наемники. Очень трудно, опираясь на подобные источники, принять трезвое решение. К тому же, если бы Венедикт хотел каких-то гарантий или поддержки, то свидетелей и участников монастырской жизни он мог найти прямо на месте. Вот уже больше ста лет в Риме существовали монастыри, и в самом городе было множество монахов, не только местных, но и странствующих.

Если бы молодой человек захотел подвизаться здесь, то у него, как у зажиточного горожанина, было множество способов вести христианский образ жизни, оставаясь при этом членом общества и даже имея возможность продолжить обучение. И в Нурсии также не было недостатка в монахах. Но проблема была в том, что именно этих полумер и бежал Венедикт.

Юноша не собирался ни оставаться в Риме, ни возвращаться в свои родные места. Его душа жаждала совсем иного. Он хотел перейти свой нравственный Рубикон так, чтобы для него уже не было соблазна духовного компромисса, ибо «никто, возложивший руку на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божияя (Лк. 9:62). Он искал полного уединения, чтобы «взять крест свой» и последовать за Господом, вслед Его словам: «Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч. Ибо Я пришел разделить человека с отцом его и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его. И кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и следует за мной, тот не достоин Меня. Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (Мф. 10:34–39).

Венедикт отправился на восток, пересек Римскую Кампанию, добрался до Тибора (Тиволи) и затем поднялся вверх по течению Анио, притока Тибра, в горный район, где он рассчитывал встретить монахов. Немного южнее Анио он остановился в деревне под названием Эффида (сегодня – Аффиле).

Этот переход в шестьдесят километров, предположительно, занял у него около недели, ибо его решилась сопровождать бывшая кормилица, служанка Кирилла, которую, как мы помним, его родители отправили в Рим, чтобы она присматривала за подростком.

Здесь, в Эффиде, как свидетельствует св. Григорий, Венедикт совершил свое первое, можно даже сказать, невольное чудо. Его кормилица одолжила глиняный сосуд для очистки зерна и нечаянно разбила его на две части. В этом бедном селении любая вещь представляла собой огромную ценность, и как же должна была почувствовать себя эта женщина, которая, мало того, что была чужой пришелицей в это место, к тому же еще нанесла приютившим их людям материальный ущерб. Женщина пришла в отчаяние и залилась слезами. Венедикт увидел ее плачущей и пожалел ее. Он сложил половинки разбитого сосуда и с детской верой в сердце и слезами на глазах вознес молитву Богу. Закончив молитву, он обнаружил ношвы целыми. «Возьмите, матушка, и не печальтесь», – сказал он ей, возвращая сосуд.

Аффиле, Италия

Конечно, Кирилла не могла смолчать. Да и кто бы смог на ее месте? Она тут же рассказала об этом соседке – хозяйке ношв. Весть о случившемся чуде немедленно облетела все селенье, и жители преисполнились такого восторга и энтузиазма, что даже повесили этот предмет домашней утвари над входом в свою церковь, где благополучно и провисело он аж до пришествия лангобардов. А Венедикт стал предметом неистового любопытства и поклонения окружающих его людей.

Некоторые авторы сравнивают это чудо с ношвами с чудом, которое совершил Господь Иисус Христос в Кане Галилейской. Это было первое явленное чудо Спасителя, и Он сделал это снисходя к человеческим слабостям и нуждам, по просьбе Своей Матери, Которую готовился покинуть, чтобы вести полную лишений жизнь скитающегося проповедника. Как это часто происходит в жизни, поведение ученика отражает действия Учителя.

Брак в Кане Галилейской. Икона

Подобно тому и прп. Венедикт в Эффиде творит свое первое, в длинной веренице последующих, чудо, и делает он это из любви и сострадания к женщине, которая заменила ему мать, вскормив и вырастив его. Этим чудом он будто бы прощается с ней и со своей обычной человеческой жизнью, со своей семьей и с миром, кладя между собой и своими домашними глубокую межу. После этого чудесного деяния кормилица Кирилла перестала видеть в Венедикте маленького мальчика, которого она вырастила; перед нею теперь был святой, чудотворец; чудо, им совершенное, сразу отдалило его от этой верной и любящей души. Рубикон был перейден.

И если Господь Иисус Христос превратил в сосудах воду в вино Своей божественной силой, то прп. Венедикт обретает восстановление разбитого сосуда с помощью веры и молитвы. Той самой веры, что, будучи с горчичное зерно, вырастает и сдвигает горы, и молитвы, дар которой так рано проявился в этом юноше и благодаря которой он достигнет высот богообщения и стяжает дар прозорливости.

В этом маленьком, затерянном в горах селении, среди простых необразованных и неискушенных людей ради утешения кормилицы проявляется в юном подвижнике великий дар, который увлечет за собой тысячи последователей и воспламенит собой сердца мужчин и женщин, рыцарей и крестьян, вельмож и прислуги, епископов и прихожан. Так, однажды вспыхнув, разгорается светильник, который уже невозможно утаить под спудом. Это – дар молитвы, дар, который по сути доступен каждому из нас, каждому верующему во Христа. Дар, который требует так мало и так много – чистого сердца и детской веры, надежды и любви.

Святой Венедикт. Фреска

Тем временем прп. Венедикт, увидев силу своей молитвы, всем существом своим проникнулся стремлением к молитвенному подвигу. Но одно смущало его сердце – то самое поклонение людей перед его духовным даром. Проявив духовную мудрость, он понял, что не будет ему здесь больше покоя, и если он хочет трудиться для Бога, а не для своей славы, питая гордыню и тщеславие, вместо кротости и смирения, ему придется уйти и отсюда.

Единственная земная привязанность – любовь к старой кормилице – казалась ему теперь помехой на пути, им избранном. И он решился оборвать эту последнюю ниточку, связывающую его с миром, с прошлым. Теперь ему легче было уйти, а Кирилле легче переносить разлуку. И юноша тайно покинул Кириллу. Раньше он бежал от близких людей к чужим, теперь он бежал от людей вообще в более пустынное и уединенное место – Субиако.

Палм. «Субиако»

* * *

В этом месте обилие холодных и прозрачных вод: они сначала собраны в широком озере, из которого потом вытекают рекою. Когда Венедикт бежал, то на пути встретил его один монах по имени Роман, расспросил его, куда стремится, и, узнавши его желание, не только сохранил его тайну, но и оказал помощь – дал ему монашескую одежду и после доставлял все, что было нужно. А муж Божий, пришедши на это место, заключился в самую тесную пещеру и в продолжение трех лет жил никому неизвестный, кроме монаха Романа. Этот Роман жил недалеко от пещеры, в монастыре под управлением Адеодата; по благочестивому побуждению, Роман, тайно от своего настоятеля, доставлял в известные дни Венедикту часть хлеба, получаемого им в пищу для себя. Но как к пещере из монастыря Романова не было прохода, потому что она находилась высоко над скалами, то Роман имел обыкновение привязывать хлеб к длинной верви, протянутой с этой скалы; на верви привязан был еще маленький звонок, который звуком своим давал знать человеку Божию, когда Роман приносил ему хлеб. Венедикт по звонку выходил из пещеры и принимал хлеб. Только однажды исконный враг, завидуя любви одного и утешению другого, когда привязан был хлеб к верви, бросил в нее камень и камнем оборвал ее. Однако ж Роман не переставал служить Венедикту, сколько было можно. Но скоро всемогущий Бог восхотел и Романа успокоить от трудов, и в жизни Венедикта показать пример людям, чтобы светильник горел на свещнице и светил всем, находящимся в дому Божием.

Одному, жившему вдали от того места пресвитеру, который приготовлял себе пищу в праздник Пасхи, Бог явился в видении и сказал: «Ты приготовляешь себе утешение, а раб Мой в таком-то месте умирает от голода». Пресвитер тотчас встал и в самое Светлое Воскресение Христово с пищею, приготовленною для себя, устремился на то место: перешел горные скалы, высокие холмы, пропасти земные и наконец отыскал скрывавшегося в пещере человека Божия. По совершении молитвы они сели, благословляя всемогущего Бога, и после сладкой беседы пришедший пресвитер сказал: «Встань, вкууусим пищи, потому что сегодня Пасха». Св. муж отвечал ему: «Истинно – Пасха, потому что удостоился видеть тебя». Находясь вдали от

людей, Венедикт и не знал, что в этот день праздновали Пасху; но достопочтенный пресвитер опять подтвердил, говоря: «Поистине сегодня день Светлого Христова Воскресения; воздерживаться тебе не следует, потому что я затем и послан, чтобы вместе с тобою вкусить от даров всемогущего Бога». Итак, благословляя Господа, они приняли пищу; а когда насытились беседою и пищею, пресвитер возвратился к своей церкви.

В то же самое время нашли Венедикта, скрывающегося в пещере, пастухи. Сначала, когда увидели его между кустарниками, одетого кожами, сочли за зверя; но когда узнали в нем служителя Божия, переменили свои зверские мысли на сочувствие к нему. Таким образом, имя его сделалось известно всем, жившим в соседних местах; с того времени многие стали посещать его и, доставляя ему телесную пищу, получали из уст его для своих душ хлеб животный.

Неизвестный автор. «Молитва святого Венедикта»

Впервые о Субиако упоминает Плиний Старший (79–23 гг. по Р.Х.) в своей «Естественной истории». Название «Субиако» ведет свое происхождение от загородной виллы Sublaqueum (лат. «под озером»), построенной императором Нероном (54–68) на берегах трех искусственных озер. «Некогда эта прозрачная и быстрая река, эта свежесть горного лета привлекли Нерона, построившего здесь одну из своих вилл, – пишет П.П. Муратов. – Нерон отлично умел выбирать места для своих дворцов. В Средние века эстетика природы сделалась достоянием монахов. На востоке и на западе, в России и в Италии огромное большинство монастырей было заложено с глубоким внимание и любовью к тому виду, который открывается из окон монастырских келий или трапезной. Этот вид был единственной роскошью, какую допускали в свою жизнь даже самые строгие анахореты. Св. Венедикт, основавший свой первый монастырь здесь, в Субиако, сохранил эту традицию своих восточных предшественников. Узкая долина Аньене, вьющаяся у подножия горы, к которой прилепилась его «святая пещера», не менее хороша в своем роде, чем широкая умбрийская долина, видимая с высот Ассизи»[13]13
  Муратов П.П. Образы Италии. – М., 1994. – С. 301–302.


[Закрыть].

Плиний Старший. Гравюра

Со временем на берегу первого озера – Пьянелло – возникло поселение с церковью, посвященной св. Лаврентию. Еще до прп. Венедикта монашеская жизнь издавна существовала в окрестностях Субиако, например, монастырь св. Василия на горе Талео.

Монашеские общины существовали на западе еще за два века до Венедикта и уже породили ряд таких подвижников, как Мартин из Тура, а также способствовали появлению различных монастырских уставов. Однако им всем не хватало четкого, разумного и гармоничного кодекса, который сделал бы монастырскую жизнь приемлемой для людей, не обладающих исключительными физическими и духовными качествами, и, главное, который придал бы монашеским общинам солидную, хорошо продуманную структуру, способную выдержать непостоянство времени. Конечно, четырнадцатилетний подросток был далек мыслями от создания нового монашеского устава, но «Дух Божий дышит где хочет» и неисповедимы пути Господни, которыми Он устраивает всякую вещь, промышляя о нашем спасении.

Остановившись в Субиако, которое было неподалеку от Энфиды, Венедикт поселился в пещере и стал вести отшельническую жизнь, о которой так давно мечтал, по примеру египетских анахоретов – отшельников. Это случилось приблизительно в 500 г. от Р.Х., и Венедикту тогда было около 20 лет.

Профессор Московского университета С.П. Шевырев (1806–1864) посетил места, с которыми был связан начальный период подвижничества прп. Венедикта, и оставил нам следующие наблюдения: «…Показали нам одну пещеру, где хранятся кости святых христиан, другую, где св. Венедикту монахи поднесли яд: он благословил его, и сосуд разбился; после этого события святой удалился в Субиако.

Потом повели нас в другие пещеры в скале, где жили святые. Много любопытного. Замечательные алтари, воздвигнутые на тех же самых камнях, на которых совершали жертву древние христиане. Пещеры удивительно тесны. Тут же мы проходили водопроводом Нерона, ужасно темным. Вид из пещер прекрасный, Анио шумит подле. Под этот шум жили и молились святые. Они недаром избирали места живописные.

Перещерный монастырь преподобного Венедикта. Субиако, Италия

Не эгоизму монахов, а великой мысли древних отшельников должно приписать то, что все древние обители находятся на самых живописных местах»[14]14
  Шевырев С.П. Итальянские впечатления. – СПб., 2006. – С. 478–479.


[Закрыть].

Когда же Венедикт шел в Субиако, то на пути ему встретился некий монах по имени Роман (Римлянин). Он шел из близлежащего монастыря, которым правил аббат Адеодат (игумен Феодот в русск. транскрипции)[15]15
  См. «Житие преподобного отца нашего Венедикта Нурсийского, изложенное святителем Димитрием Ростовским».


[Закрыть].

Присев отдохнуть, они принялись беседовать. Венедикт доверился этому человеку и раскрыл ему желание своего сердца и свою главное намерение – стать монахом и вести отшельнический образ жизни. Роман откликнулся на его желание и не только сохранил его в тайне от других, но и решился помогать ему. Он облек Венедикта в иноческий сан, принес Венедикту монашескую одежду и потом доставлял ему туда пищу и все, что было нужно. Свершилась заветная мечта Венедикта! Исследовав местные горы, он выбрал себе для житья небольшую пещеру. Чтобы попасть в нее, необходимо было спускаться вниз: она была почти недоступна для людей. До сих пор еще показывают то место, через которое Роман спускал святому на веревке куски хлеба с привязанным к ней колокольчиком, чтобы звоном последнего оповещать святого о прибытии пищи. Дьявол, – говорит легенда, – не мог равнодушно видеть суровую жизнь одного и благотворительность другого; подстерегши Романа в те минуты, когда он спускал свою веревку, враг человеческого рода бросил в колокольчик камнем и разбил его. Но он не помешал этим одному спасаться, а другому благотворить.

Святой Венедикт Нурсийский. Фрагмент жития. Средневековая миниатюра

Три года Роман никому не говорил о св. Венедикте, но тайно беря во время трапезы немного от предназначенного ему самому в пищу хлеба, приносил ее молодому подвижнику.

Вообще-то, следуя монашеским обетам, Роман должен был бы открыть своему аббату свои отношения с прп. Венедиктом, но желая сохранить тайну юноши, он идет против правил, ведомый горячим сочувствием к его рвению о Боге.

Сцены из жизни святого Венедикта. Средневековая миниатюра

Таким образом прп. Венедикт пустынножительствовал прямо над головами насельников небольшого монастыря, оставаясь незамеченным.

1
В поисках одеяния

«Дал ему монашескую одежду…» – пишет свт. Григорий. За этими немногими словами скрывается многий смысл, ибо дать монашескую одежду означало то же самое, что облечь в монашеский чин.

Не случайно первая книга «Писаний» прп. Иоанна Кассиана Римлянина к Кастору, епископу Аптскому, о правилах общежительных монастырей называется «Об одеянии монашеском».

Во все времена и во всех культурах одежда не только служила для прикрытия наготы и защиты от неблагоприятных погодных условий. Одежа являлась важнейшим символом, означая собой не только род деятельности и положение человека в обществе, но и таинственно знаменуя собой покровы человеческого сознания.

Недаром в любой религиозной практике или политической деятельности и по сей день облик человека формируется его одеждой. Сегодня мы называем это «имидж», наши предки назвали бы это образом-ликом или личиной. По одежке встречают, хоть и по уму провожают. Вид и покрой одежды, ткани и их цвета, украшения и аксессуары – все это издревле было исполнено глубокого смысла. Об этом свидетельствует и Книга Левита, где обстоятельнейшим образом перечисляется то, как подобает одеваться израильскому священству, и Послание ап. Павла, в котором он обращается к Ефесянам с призывом: «Наконец, братья мои, укрепляйтесь Господом и могуществом силы Его. Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней дьявольских, потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против правителей мира тьмы века сего, против духов злобы в поднебесной. Для этого примите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злой и, все преодолев, устоять. Итак, станьте, препоясавшись истиной, и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир; а прежде всего возьмите щит веры, которым сможете угасить все раскаленные стрелы лукавого; и шлем спасения возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие» (Еф. 6:10–17).

Монахи переписывают книги. Средневековая миниатюра

Святые Антоний, Евфимий и Арсений. Фреска, XIII в., Греция

Именно в этих словах апостола и прослеживается переход от простой одежды для тела к священным покровам человеческой души – самосознанию человека, осеняемому благодатью Божией.

Глубочайший смысл таится в цветовой символике облачений духовенства, чередующихся в зависимости от Церковного календаря и Богослужебного устава.

Немалое значение несет и монашеское одеяние.

«Намереваясь говорить о правилах монастырских, думаю, что приличнее всего начать с одежды монашеской, потому что, только смотря на внешнее их украшение, мы можем основательно рассуждать о внутреннем их благочестии» – так начинает свой Устав прп. Иоанн Римлянин.

Что же касается обыкновенной одежды иноков того времени, то можно предположить что монах Роман дал ему плащ, пояс и милоть – эти вещи как признак монаха упоминает в своем уставе еще Иоанн Кассиан Римлянин, говоря что «одежду монах должен иметь такую, которая бы только покрывала наготу и защищала от холода, и избегать одежды, которой можно тщеславиться и гордиться, какова есть одежда цветная, щегольская и с обобенным искусством сшитая», и «монах, как всегда готовый к борьбе воин Христов, должен быть непрестанно препоясан».

Монах. Средневековая миниатюра

Пророк Илия в милоти. Икона

Облечься в одежду монашескую означало для св. Венедикта не просто сменить рубаху, штаны и плащ. Это означало для него перемену его жизни, видимое свидетельство невидимого преобразования, след, который утверждал, что отныне его мысли и чувства, сердце и воля действуют по-другому.

Вот как, к примеру, прп. Иоанн объясняет смысл милоти (козлиной кожи), которая есть «последнее одеяние, которую они (монахи) носят, подражая изобразившим их звание в Ветхом Завете, о коих апостол говорит, что они они скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления (Евр. 137). Козлиная кожа внушает им, чтобы они, умертвив плотские страсти, постоянно прилежали добродетели и не допускали, чтобы в теле их оставались свойственные юношеским летам горячность и непостоянство».

Возможно, по этой причине пастухи обнаружили Венедикта одетого в кожи, когда перепутали его с каким-то зверем. Не свидетельствовала ли эта милоть о борьбе со страстями, свойственными плоти любого человека?