Текст книги "Если проткнуть глобус. Том 2"

Шестое чувство

Как некогда в разросшихся хвощах

Ревела от сознания бессилья

Тварь скользкая, почуя на плечах

Еще не появившиеся крылья.

Гумилев. Шестое чувство

– Надо же было приехать в Сидней, чтобы угодить на экспозицию картин из Эрмитажа! – воплю я в восторге, едва поняв, куда мы попали.

Сии возгласы оглашают осенним мартовским днем 2019 года Сиднейскую художественную галерею. Сюда мы почти случайно забрели с Людмилой приобщиться к прекрасному. И заодно спрятаться от дождя.

– Матисс, Пикассо, Малевич, Кандинский! Бесплатно! Что за дивная страна Австралия! – воодушевленно воспеваю я гимн здравому смыслу австралийцев в вопросах приобщения граждан к искусству.

Экспозиция, прибывшая из Санкт-Петербурга, посвящена Щукину Сергею Ивановичу, московскому купцу и благотворителю, коллекционеру, собрание картин которого положило начало коллекциям французской модернистской живописи в Эрмитаже.

Одухотворенные, довольные удачей, мы молча плывем по залам, наслаждаясь подлинным.

И тут я краем уха зацепляю звуки скрипки: «Кажется, Шнитке?..» Да!

«Включаю» уши и, словно локаторами, жадно вычисляю расположение источника дивных вибраций и чувствую, как некий сверхпрочный канатик неумолимо и сладко тянет меня к нему. Сопротивление бессмысленно. Синдром дудочки.

– Люд, я, пожалуй, туда. Отдамся, – бью подрагивающим копытом я, – Если чего, ищи там.

– Давай, догоню, – не желает выныривать из желтого подсолнечного Матисса привычная к моей зависимости подруга.

Боковой проход, так – туда, быстрее, быстрее… Где это? И вдруг я проваливаюсь в темноту овального зрительного зала, где несколько десятков человек, устроившись, кто как может, внимают синематографу.

Здесь, на пяти панорамно расположенных гигантских полукруглых экранах, демонстрируют фильм о Щукине.

На каждом из полотен повествование идёт параллельным, и не линейно выстроенным по хронологии, сюжетом. Видеоряды перекликаются и дополняют друг друга… Высвечиваются эпохи, прозрачно оттененные полотнами безвестных мастеров, которым в будущем предстоит стать шедеврами. Люди, пересекшие жизнь Сергея Ивановича, пытаются что-то донести через пространство и время о любви и ненависти, сомнениях и нежности. Тени на подсвеченных стенах танцуют и напоминают о настоящем. Звучит русская, французская и английская речь.

«Отличная задумка, талантливо», – мелькает стрекозкой, еще считающая себя умной, мысль.

Но гениальная мелодия растворяет мыслеформы, несёт в хрустальной струе, очищая и наполняя присутствием.

Больше нет суждений, нет потребности в оценках, есть одно наполненное осознанным сиянием пространство, с которым ты составляешь целое. Катарсис.

Неожиданно поток вызревшего желания творить начинает наполнять мое нутро и без спроса прибивает к диванчику в темном зале. Взвившись тонким смерчем и мгновенно расширяясь, оно сначала «фухает» иголочками через неподвижно-устремленное на экранное действо лицо, потом заставляет тяжелыми ударами сердца приливать кровь к щекам, пальцам рук и ног. Под сухими веками дерёт. Я схвачена.

Мне хочется сделать что-либо подобное, по такой же или похожей теме искусства. Это близко. Моё. Сюр, абсолютно точно выражающий четкую суть явления, заставляющий без вмешательства ума, волокнами тела чувствовать масштаб и тонкость происходящего.

Я знаю, что «могу». В эти секунды я чувствую это каждой клеткой. Мне наплевать на скромность. Немного сжимаются зубы.

«Господи! Господи! Помоги мне! К тебе взываю. Дай возможность в полном объеме реализовать все, что катит через меня! Или меня разорвет. Помоги мне, Господи! Может быть, кому-нибудь это будет нужно».

Намерение.

***

Сидней я упорно называю Сиэтлом. Оказывается, это не ошибка, а сбой в системе связей моего мозга. Надо же. Хоть бы не оговориться где-то при людях. Люда говорит, что это значит судьба побывать когда-нибудь в Сиэтле.

– Ой, я не против! Даже совсем не против. Но по Штатам нужно будет отдельное целенаправленное путешествие. Говорят, визу все-таки можно получить.

– Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, – парирует мой товарищ.

– Правда? – хохочу я, облитая волнующей перспективой, – А ты не находишь, Сидней из-за обилия воды и погоды похож на Питер.

– Может быть, все города на воде похожи? В Буэнос-Айресе ты вещала точно это же. С Наташей на пару.

– Да… Помню, конечно, там вообще в точку, – чуток туманюсь я, – Что тебе снится, крейсер Аврора, в час, когда…

На выходе из парка дурачатся ребята, они изображают парами «тележку», то есть один бежит на руках, а второй держит его за ноги. Наперегонки, по сырым дорожным плиткам. Шлепают ладонями мимо нас, заваливаются, падают. Хохочут. Это развлечение, оказывается, популярно на всей земле.

Расслабленность после посещения Ботанического чуда немного отступает, и мы чуть более бодро дефилируем по центру с дальнейшими исследованиями.

Австралия!

– И почему меня так штырит, что я в Австралии? – счастливо сообщаю я Пятачку сверх удивительного наблюдения, – Больше, чем, когда находилась в абсолютно по сути недосягаемой Новой Зеландии. А тебя?

– Не знаю. Что-то у меня и здесь, и там уверенности поменьше, чем в Латинской Америке.

– В смысле?

– Кажется, я немного комплексую перед ними, – потупив прекрасные очи, грустно разводит руками Пятачок, – Такой вот паттерн выплыл… Потом разберусь.

– Ну, ясно. Здорово, что отловила его! На самом деле это ерунда, эго структура просто провоцирует на эмоции, разберешься, – и я шутливо перекрещиваюсь, – слава богу, хоть мне пофиг на табель о рангах. А то двое, прибитых паттернами, это уже коллектив!

Olga Tango: Visitamos el museo hoy. Ya sabes, aqui en Sydney hay una exposicion de pinturas de artistas rusos. Estas pinturas se encuentran generalmente en el Hermitage de San Petersburgo. Мы сегодня посетили музей. Вы знаете, здесь в Сиднее проходит выставка картин русских художников. Эти картины обычно находятся в Эрмитаже в Санкт-Петербурге. Забавно, что мне пришлось приехать сюда, чтобы увидеть эти полотна.

Olga Tango: Ты любишь русских художников? А Петербург? Хотели бы вы побывать в Санкт-Петербурге?

Освальдо Танго: Una vez, cuando tenia once anos, me gustaba caminar solo fuera de la ciudad, y un dia conoci a una anciana alta caminando por el mismo lugar. Nos conocimos y luego nos reunimos varias veces. Era un emigrante ruso de la primera oleada de San Petersburgo…

Знаешь… Однажды, когда мне было лет одиннадцать я любил гулять за городом один, то однажды в поле встретил высокую пожилую женщину, гуляющую в том же месте. Она была очень красивой. Мы познакомились и потом встречались несколько раз. Это была русская эмигрантка первой волны, из Петербурга. Она бесконечно скучала по России и много увлеченно рассказывала о своей родине, русской истории, литературе. Она передала мне любовь и упоительный интерес к России.

Освальдо Танго: Я начал интересоваться историей России и мечтать об этой северной стране. Что-то неудержимо влекло меня на другую сторону земного шара. Я все время думал.

Olga Tango: Это из разряда судьбоносных встреч.

Освальдо Танго: Да. Поскольку я немного более светлый, чем другие ребята, они дразнили меня «русским», что мне наоборот очень нравилось. Когда я подрос, то читал русские книги, Толстого, Пушкина, Достоевского, Бунина. Все было мистическим и родным.

Освальдо Танго: Конечно, будучи неисправимым романтиком, я хотел встретить в жизни русскую женщину, кто не мечтает о необыкновенной любви, но с годами я понял, что это невозможно и перестал ждать.

Перебираемся в Канберру

Это столица нашей промежуточной родины Австралии. Небольшой, около четырехсот тысяч человек, город.

В этот раз без «приколов» не обходится.

В Сиднее мы опоздали на автобус. Вот и размочили счёт такому явлению, как «ваш поезд уже ушел». Не верьте Уберу, который говорит, что ехать двадцать минут, и клянется, что пробок нет.

Когда приехала машинка в назначенное время, вся красивая такая, новая белая Тойота, здесь японки в большой моде, понятно, праворульные, казалось, все нормально. Когда я увидела водителя… Что-то екнуло. Мой чемодан был ему выше плеч, и он, увидев багаж, который мы ещё по латиноамериканской привычке пытались не грузить сами, слабо застонал. Тридцать восемь килограммов поднимали двадцать три, глазки выпучились, жилы на шее готовы были лопнуть.

С криком «Эх-ма, поберегись!», он вместе с чемоданом сложился в багажник, инерцией занесло. И тут я поняла, что искрометного шумахерского вождения, вероятнее всего, не будет… Впрочем: «Мы же с запасом едем», – успокоила я себя. Но «видящий» внутри уже строил рожи, на счет «запаса», и ехидно улыбался.

Плохо, что по Уберу видно, через сколько прибудешь. Надежда призрачная на чудо тает. А мы ещё простояли, пока водиле надо было «адрес точно вбить». Адрес городского автовокзала. Тронули.

С трафиком сегодня, как и с водителем, тоже не очень. Когда время прибытия стало показывать 9.55, при отхождении автобуса в 10.00, чего-то поплохело внутри. Засосало под ложечкой. И когда это время «Хэ» стало 10.05… Стало ясно… Что «привет». В грудной клетке сначала все остановилось, потом… пошло, заставив усиленно вспоминать, как надо смиряться, что бы опять не остановилось уже на подольше.

Слабая надежда, что «может задержат, ведь мы везучие» растаяла, когда наш Геракл стал искать платформу. Как в замедленном кино. Рассуждая вслух, где это может быть. Похоже, и на голову недоедание тоже влияет.

На следующий рейс билеты были. Причем в кассе они были, а в интернете нет. Успели сунуться на 12:00. Понятно, деньги за предыдущие пошли в фонд развития транспорта Австралии, а мы, почти не поплакав, переварили «блюдо» со столовой ложкой дегтя, заев неприятный осадок обалденным кофейком с одним маракуйным пирожным на двоих. Потому что «теперь экономию надо усилить…». И погнали в Канберру.

Вах, какое счастье, в автобусе есть интернет! Итак. Канберра.

Про дом

Что может ожидать в доме, где на стене нас встретили развеселые часы в виде симпатичного теремка с фигурками Винни Пуха, Тигры и Пятачка! Причем Пятачок озорно выглядывает из окошечка для кукушки.

Да это же мы! Невероятно. Отбивающие точное время часы! С Винни и Пятачком!

Ну, конечно – испытываем воодушевление и предвкушаем полное счастье. Точно, наш дом! И это после незабвенного Сиднея с чаем в консервной банке. Как к папе родному приехали. Короче из огня, да не в полымя, а совсем наоборот. В «лучше не бывает».

На этот раз хозяина-китайца выбрали целенаправленно. Уже по опыту знаем, что у них чистота и комфорт. По относительно недорогой цене. И сюрпризов не будет.

Только в Новой Зеландии, в Окленде готовить не давали самим на кухне, похоже на предрассудки или экономию, а тут в Австралии уже все можно. Здесь более цивилизованные китайцы, видимо.

Виктор, так зовут нашего хоста, это невысокий сухопарый мужчина, у восточных народов сложно определить возраст, но около пятидесяти, и он уникум, в плане нахождения в моменте. Возможно, не только для нас, непривычных к спокойствию русских.

– Может, он из китайцев самый адекватный и продвинутый китаец? – приняв всю порцию заботы, вечером прикидываю я, – Уравновешенный абсолютно. Что делает – знает и знает, что делает. И никакой болтовни, просто делает, если считает, что надо сделать.

– Не уверена, как на счет всех китайцев, но наш дивный, – в тон мне умиляется Людусик.

– Опыт в сочетании с просветленностью – убойная вещь!

Короче, адекватность самому себе у китайца – полная. Не улыбается из вежливости, улыбается в редкие китайские усы, когда действительно смешно или доволен.

– Находишься рядом и автоматически становишься лучше. Прям вот хорошая-хорошая такая, на «пять» оцененная априори.

– Вернее, как раз не оцененная, а просто равноправная, – важно поправляю себя я.

– Притворяться не надо и этикетный ритуал совершать тоже. Да ведь?

– Да. Все просто и правильно.

– Как этому можно научиться? Всю жизнь пытаюсь! С весьма переменным успехом. Путешествие показывает, что до ума еще очень далеко.

– Это точно, – не возражает Маракуля.

Еще в самом начале, когда договаривались о проживании, Виктор написал, что может встретить на автовокзале и довезти до дома за небольшую оплату. С удовольствием! Встретил. По дороге, зная командировочную «тему», предложил заехать в магазин и купить все, что необходимо из продуктов. Мы тоже, помня местные расстояния, охотно согласились. Магазином, куда нас забросил хост, увлеклись.

Сначала подумали, что та часть большого здания с экологическими продуктами, которую рекомендовал Виктор, и есть весь магазин. Не поняли, почему так дороговато, но помялись, выбрали, купили. Потом за поворотом обнаружили настоящий обычный магазин. Километр на километр. Пришлось зайти. Поняли, что наш хозяин предпочитает супер качественные продукты, поэтому и рекомендовал то отделение. Мы предпочитаем всякие.

Как тут еще не походить, в этом изобилии. Тут уже волюшку даем, чтоб пять раз не бегать. И немножко заглядываем от любопытства в сопутствующие товары.

Если честно, просто увлекаемся, так сладко. А время-то идет. Очнулись. Еще тележку в начале закупа, черт бы побрал, надо было за монетку брать.

Где у нас монетка, нету! А тележка очень нужна. Когда мы в закутке пытались нелегально выковырять одну из общей массы, к нам, видя наши мытарства, подошел подсобник, парень в белой курточке. Он, и не особо слушая наши возмущенные претензии, почему тележка не отковыривается, сразу смекнув в чем дело, достал серый пластиковый жетон, похожий на монетку в два доллара и, засунув его в щель на ручке, отделил нам из общей кучи каталку.

– И все???

– Да.

Хватая добычу, я почему-то решаю, что жетон будет нужен и на обратном выезде, вот чего-то переклинило и, скоренько поблагодарив, поясняю, что такая отмычка нам очень будет нужна и в дальнейшем, поэтому он должен нам эту пластиковую штучку отдать, иначе, что это за помощь.

Парень не понял зачем, но понял, что лучше отдать, и через секунду мы были обладателями и тележки, и отмычки, и отличного настроения. Конечно, кругляшка в этом магазине не пригодилась, тележку по окончанию мы просто где-то кинули. И лишь один раз пригодилась в другом. Но жетон у меня теперь на память хранится. Если что, кому в Австралию, то напрокат дам.

В общем, суть, что все это заняло время. И когда пришло понимание, что: «Ой, все… надо закругляться, – совесть уже была совсем не на месте, чует кошка, – Блин, чего это мы. Расслабились». И Люда, главное, тоже бдительность интеллигентную потеряла.

Гоним назад. Тележка искры высекает, в уме автоматом рисуются картины с недовольным лицом долго ожидающего благодетеля на переднем плане, и с высказыванием всего, что о тебе думают. Может, и с мордобоем, и с публичной казнью. Ну, в общем, с тем, к чему за всю свою русскую жизнь привыкла в подобных ситуациях. «Мужем битая, кулаками стрелянная…».

Когда, изображая «запыхалось» и повинную голову, подкатываем к Виктору, он спокойно отставляет газету, которую внимательно читал, сидя на внутри магазинной скамеечке, и интересуется, как будто мы отсутствовали всего семь минуточек:

– Успешно? Вы все купили?

Если бы мы сказали «нет», то он сел бы дочитывать газету. Но мы облегченно сказали:

– Все! – и шелестящей скороговоркой добавили, – Спсбогромноепрститепжстазаствлиждать. Ась?.

Ни один мускул энергетического конгломерата по имени Виктор не выдал абсолютно никакого раздражения. Впрочем, как и благодарности.

– Едем?

– Едем.

Тут я, пожалуй, первый раз четко понимаю, что значит нести ответственность за свои решения. Он предложил, он привел нас, он знал, что придется, скорее всего, ждать двух замороченных женщин. Значит, был готов ждать, сколько нужно. В торговом огромном центре. Наблюдая за Виктором, который несет наши пакеты, я про себя честно признаю, что я сама в такой ситуации точно бы ожидала благодарности за свое благородство. И, скорее всего, выколотила бы ее из повинных каким-нибудь косвенным способом. Спец.

– Ты чего? Что-то забыли? – Люда замечает омрачающую мое чело тень.

– Хвалите меня семеро, – грустная от собственного несовершенства, констатирую я, – Вы че!

Людка не совсем понимает, но объяснять не хочется. Все пустое. Надо добираться до дому.

После восторгов по поводу «узнавания» родственности новой обители и знакомства с ее функциональной бытовой и энергетической комфортностью, чувствуем, что пора подкрепиться.

Из кухни-столовой несутся фантастические запахи. Стараемся не нюхать. Чтоб рассудок не помутился. И вдруг слышим, что нас зовут к столу. Чего? А?.. Кого?…

Тут главное, не поверить зря. Осторожно приближаемся, кося глазом на кастрюлю с парком, идущим от чего-то, похожего на удон.

– А сейчас будем ужинать, – не имея возможности сдержать улыбку, сообщает шеф-повар китайского ресторана на дому и ставит на стол три очень стильные темно-коричневые квадратные тарелки с наклоном.

Мы, воспитанно не заставляя себя упрашивать, интеллигентно своротив пару не к месту стоявших на пути стульев, стремглав прыгаем на указанные места и, открыто сглатывая набежавшую слюну, преданно смотрим на хозяина. Мрр-мяяяууу!

Виктор нас кормит. Китайской горячей свежей едой! Глаза туманятся, понятно, что рестораны отдыхают, как это вкусно. Полный шкафчик идеально разложенных приправ шеф-повар демонстрирует. Даже названий всех не знаем. Кстати, пользоваться нам можно всеми. Знать бы, какой в каком случае. Спросили, должны ли что-нибудь за ужин? Ответил, что в Китае традиция – делить еду, с теми, кто рядом присутствует. Мы сказали, что это хорошая традиция и заодно поинтересовались, во сколько он завтра приходит с работы.

– Да …Дом хорош, – оглядываем теперь детально.

Он и не самый, наверно, навороченный, но для нас, неприхотливых, самый. Удобно, функционально, красиво. Кухня – полный фарш, с холлом посредине дома. Светло, светло. Чисто, чисто. Уют окутывает, стиральная машина есть, пол в спальне с ковром.

Полотенца мохнатые, огромные. Пена для ванной! И сама ванна!

Кремиков, шампунек, бальзамчиков Витюша выдает – берите, что хотите. Как не жалко такое добро раздавать. Сам бы вымазал.

«Наверно, недорого здесь это», – практично прикидываю я.

Жадность у Виктора отсутствует напрочь. Для меня это, как в фильме фантастическом.

«Люд, а че.. так бывает?» – придавленная благородством, я прям чувствую неудобство и, глупо хихикая, пытаюсь вернуться в привычную колею, – Аттракцион неслыханная щедрость? Перебор какой-то».

«There are more things in Heaven and Earth, Horatio, than are dreamt of in your philosophy», – цитирует ухмыляющийся друг.

Услышав в тираде знакомое имечко, я быстро делаю вид, что в совершенстве владею английским.

«Да… Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – и, вздохнув, возвышенно подтверждаю себе, – Учись, Манюня.

На обеденном столе баночку с клетчаткой яблочной вижу Apple Fiber для пищеварения, точь-в-точь, как я принимаю во время еды, с оранжевой этикеткой. Я даже с собой таскаю файбер этот, во время путешествия, вернее, Люда героически таскает пакет с БАДом в ручной клади. Грозится выкинуть. Говорит, доедай скорее, надоело. Стараюсь.

Притаскиваю свой пакет к ужину, показываю радостно Виктору, что я тоже умная, и мы смеемся. Виктор одобряет, что это очень полезно. Еще бы. И главное, одну фирму выбрали. Я-то знаю почему – самое оптимальное по соотношению «цена-качество».

В общем, хватило получаса по приезду, еще до ужина, чтобы абсолютно точно понять, что мы ещё на лишние сутки тут остаёмся. Потому что умотались в дугу, и нужен просто, тупо, день отдыха, чтобы никуда не дергаться.

– Так хочется посидеть во дворе у компа, закрыть долги, прогреться, продышаться, отоспаться, – мечтает Людовишна.

– Точно. Если, конечно, не забито место.

После срочного вопрошания Виктор подтверждает, что наша комната не забронирована на следующие дни, и с удовольствием нас оставляет. Тык, а то! И милый самобытный облицованный желтым кирпичом дом, с большими окнами и с террасой, над которой можно натянуть в жару или дождь крышу, остается нашим еще на пару суток.

Двор небольшой, ухоженный, с уложенными чушками – дровами, вкопанным старинным колесом перед каменной лесенкой, деревянным столиком со стульчиками и толстыми, приземистыми горшками с растительностью. Каменные ступени ведут в верхнюю часть садика, где насажены разные деревья и кустики, как шарики, как ботанический сад, от хвойных до наших настоящих берёзок! Как дома…

Сидишь, забудешься, ветерок, листочки шуршат, кузнечики

стрекочут. Нега.

Только немного шугаешься, когда с русской березы внезапно срываются два красно-зелёных здоровых попугая и со свистом, горлопаня в брачных играх, перед твоим носом рассекают густой воздух. Не, не дома.

Но если не обращать внимания на попугаев и торчащую пальму с угла, то совсем как на даче любимой, что под Череповцом, в поселке с забавным названием Фабрика 7 годовщины Октября.

– Вот почему здесь хорошо! – наконец догадываюсь я, – Покой, как в родной деревне, где все свои. Спасибо, там кому-то: Духу, Богу или Вселенной, что вот… Сунула нас сюда. Дала возможность в кучку собраться.

Еще на примере милостиво показала, к чему стремиться в человеческом плане и в духовном.