Текст книги "Хочу жить и умереть"

Глава 21

Наталья мчалась на машине как сумасшедшая всю ночь напролёт, не чувствуя ни жажды ни голода. На рассвете она достигла родного Сурска.

Девушка подрулила к дому, заглушила машину и почувствовала, что силы оставляют её. Времени у неё было немного, скоро начнут пробуждаться соседи. А вдруг увидят? Как говорится: бережёного Бог бережёт. Наталья же не хотела никого видеть, никому ничего объяснять, просто забрать некоторые свои и мамины вещи.

Она вышла из машины, поднялась на покосившееся от времени крыльцо и ключом отворила дверь. На неё обрушился удушливый запах затхлого воздуха и плесени. Девушка попыталась включить свет, но тщетно. За неуплату коммунальных платежей её квартиру отключили от электрического щетка.

Глаза Натальи постепенно привыкали к полумраку. Вскоре она начала различать очертания предметов и зашла в комнату, посреди которой зияло тёмное пятно, источая отвратительный запах плесени.

Наталья отшатнулась, она сначала даже не поняла: что это такое. Затем, осторожно продвигаясь по шаткому деревянному полу, приблизилась к тёмному пятну. При ближайшем рассмотрении оно оказалось сквозной дырой – деревянные половицы подгнили и пол рухнул. В дальнем углу метнулась стайка мышей.

Наталья пробралась к шифоньеру, он со скрипом отворил дверцы. Порылась в вещах, кое-что забрала с собой…

– Натаха? Ты что ли? – раздался позади знакомый голос Василия Филиппова.

– Я… – отозвалась девушка. – Осторожно, дядь Вась, в полу доски сгнили…

– А я-то думаю: кто там в такую рань припёрся? Не спалось, ворочался с боку на бок… А тут шум подъезжающей машины насторожил, – объяснил сосед, стоя в дверном проёме.

– Свет не включается… – предупредила Наталья.

– Ты что вернулась?

– Нет… В смысле – да, но я проездом ненадолго. Вот хочу кое-какие вещи мамины забрать.

Василий всё понял.

– Значит в столице жизнь не сложилась… Куда теперь?

– Пока не знаю… – призналась девушка.

– А как Олеська? Её старики первое время даже переживали. Затем горе бухлом заливали цельную неделю.

– Не знаю… Давно не виделись, наши пути разошлись, – ответила Наталья, не вдаваясь в подробности. И добавила: – Ты дядь Вась никому не говори, что я приезжала… Мало ли что… Так лучше будет…

Василий смекнул:

– Неприятности?

– Что-то в этом роде…

– Могила! – поклялся сосед. – Ты мне, как дочь.

Наталья приблизилась к Василию и обняла его на прощанье.

– Прощай, дядь Вась… Кто знает: свидимся ли ещё?

– Прощай… Знай: я твою маму в молодости очень любил. Но так уж сложилось – родила она тебя от другого. Образованного, красивого, из обеспеченной семьи…

Наталья встрепенулась.

– Как? Разве мой отец был образованным? Он же ремесленное училище окончил… И бабушку я помню, она была простой деревенской женщиной.

– Ты говоришь про человека, которого ты считаешь отцом, который женился на твоей матери, когда ты была крошкой.

Наталья оторопела.

– Ничего не понимаю… Мама родила меня…

– От другого парня, – закончил фразу Василий. – Я его отлично помню! Приезжал пару раз – холёный такой гадёныш! Матери твоей голову сызнова пытался морочить, а потом укатил обратно, кажись в Пензу. А может ещё куда… Не помню точно, уж столько лет минуло.

Наталья была обескуражена признанием Василия.

– Я понятия об этом не имела!

– Конечно! Отец твой, ныне покойный, всем уши прожужжал, что и ты – его настоящая дочь. Многие поверили. Почти все, кроме меня…

Наталья с беспокойством посмотрела в окно.

– Светает… Мне надо поторопиться. Не хочу, чтобы меня видели…

Василий проводил девушку до машины. Та сложила прихваченные вещи в багажник. Ещё раз обняла соседа и поцеловала.

– Спасибо, что рассказал правду…

– Ты поезжай к своей тётке Настасье, она многое знает. В то время Ирина и Настасья были не разлей вода. Ирина даже одно время жила у сестры в деревне, после того как я скоропалительно женился… До сих пор себе простить не могу. Там она и познакомилась со своим интеллигентом. Затем вернулась в Сурск с тобою крошкой на руках. После этого видаться сёстры стали реже.

Наталья напрягла память: действительно мама общалась со своей сестрой не часто. Настасья жила в деревне со смешным названием Мукоудёровка, обязанной своим названием беглым крепостным крестьянам – мол, те удирала от мук, расположенной в тридцати километрах от Сурска. Доехать до её деревни было непросто – дорога разбитая, вся в ухабах. Последние года три девушка вообще ничего не знала о родственнице. Помнила, правда, что у неё есть двоюродная сестра Маринка, пятью годами старше, но виделись они давным-давно.

Сидя в машине, Наталья подумала: «Теперь-то я знаю куда ехать, в Мукоудёровку к тётке Настасье». По дороге девушка лихорадочно перебирала дорогие сердцу воспоминания, связанные с отцом, который скоропостижно умер, когда она училась в седьмом классе. Она даже подумать не могла, что её биологический отец – совершенно другой человек. «А вдруг он ещё жив? Ему, судя по всему, должно быть чуть больше сорока лет… – размышляла девушка по дороге. – Мама подорвала здоровье, получила осложнение на сердце… Умерла… Человек, которого я считала отцом, который вырастил меня – скоропостижно умер… От такой жизни, как в Сурске, люди долго не живут».

…Наталья выехала из города и, отъехав километров десять, ощутила приступ голода и жажды. Она припарковалась на обочине дороги, решив отдохнуть и позавтракать.

Наталью разморило, сказалось нервное напряжение во время прогулки на яхте, дальняя дорога длиною в ночь. Она прикрыла глаза, решив немного расслабиться и затем продолжить путь. Когда девушка открыла глаза, солнце стояло уже высоко – время близилось к полудню.

Она освежила лицо водой, оставшейся в бутылке, и снова отправилась в путь. До Мукоудёровки оставалось ещё двадцать километров, на которые по местному бездорожью можно было угробить часа два-три.

Машина медленно, словно черепаха, ползла по раздолбанной дороге. Наталья цепко держалась за руль и молила только об одном: только бы от машины ничего не отвалилось! Только бы не встать посреди дороги!

И вот, наконец, она увидела долгожданный дорожный указатель, покосившийся от времени, на котором было начертано: Мукоудёровка.

– Слава тебе Господи… – прошептала она. – Неужто добралась?

Шоссе, а точнее – остатки асфальта резко обрывались, перейдя в грунтовую дорогу, которую размывало при малейшем дожде.

– И как здесь люди живут? – удивилась девушка. – Сюда же не доберёшься… Надо на вездеходе ездить… На «Жигулях» точно нечего делать…

Однако Наталья плохо знала здешние нравы: прямо на неё из деревни лихо вылетела малокалиберная «Ока» грязно-серого цвета. Наталья от удивления аж на сиденье подпрыгнула.

– Во даёт! Камикадзе! – прокомментировала она.

Однако камикадзе, заметив чужую машину, резко затормозил так, что тормоза заскрипели.

Из машины высунулась всклокоченная голова пожилого мужчины.

– Э, деваха! – гаркнул он. – Ты часом не заблудилась?

Наталья вышла из машины и приблизилась к «Оке».

– Нет, я приехала в Мукоудёровку. Тётка у меня здесь живёт, Настасьей зовут.

– Настасьей? – переспросил водитель. – Знаю одну Настасью, ей недавно три годика исполнилась. Поди, твоя тётка?

– Да нет, моей родственнице лет под пятьдесят будет… Кажется, по мужу Мальцева… – с трудом припомнила Наталья.

– А… – протянул водитель. – Давненько ты свою родственницу не навещала. Померла она…

– Как? – встрепенулась девушка. – Как померла?

– Да так люди умирают… Опухоль у неё была… Злокачественная… – печально ответил водитель. – Дом её теперь заколоченный стоит, последний на том краю деревни.

– А дочь её Маринка? Она где? – с надеждой в голосе вопрошала девушка.

– Маринка-то? Померла годом раньше. Вместе с мужем своим алкашом. Выпили водку палёную, и до больницы довезти не успели. Да разве по такой дороге довезёшь?! Проще сразу закопать на кладбище!

Наталья поёжилась, от таких слов ей стало не по себе.

«Ока» укатила. Девушка стояла посреди дороги в растерянности: что ей делать дальше? Куда направиться? Увы, её никто нигде не ждёт…

Она решилась-таки сесть в машину и доехать до дома Настасьи.

Книга 2

Глава 1

Машина Натальи, переваливалась с кочки на кочку, медленно приближалась к противоположному концу деревни, где, по словам, местного «камикадзе» жила и почила в Бозе её родная тётка, Настасья Мальцева.

День стоял в полном разгаре. Подле домов копошились местные жители, размеренно предаваясь своим привычным повседневным делам. Неожиданно их обыденность нарушило вторжение чужого автомобиля. Пожилые женщины, та категория деревенского населения, что обладает особенным качеством – чрезмерным любопытством, кое не считается из покон веков серьёзным недостатком, с нескрываемым интересом и звериной настороженностью разглядывало транспортное средство и его водительницу.

Не успела Наталья достичь дома Настасьи, как в деревне уже прошёл слух: приехала городская, да ещё и на машине! На кой чёрт припёрлась? В здешний медвежий угол даже районное руководство годами не заглядывает. Неужто покойной Настасьи родственница? Во дела! Опомнилась! Когда Настасья жива была – городские родственнички не особо её своим вниманием привечали. А случись помереть, кстати говоря, поди уж три года минуло, так примчалась какая-то городская шалава!

Словом, не успела Наталья осмотреться, как все про неё уже всё знали.

…Машина остановилась напротив серого, поблекшего от времени дома с заколоченными старой фанерой окнами. Наталья вышла из машины. Дом смотрел на неё своими «слепыми глазами».

Девушка прошлась вокруг строения, продираясь сквозь бурьян, перемежавшийся с прошлогодним сухостоем. С виду дом показался ей ещё крепким, правда краска непонятного цвета давно облезла. Да ступеньки у крылечка немного покосились.

Наталья поднялась на крыльцо, потопталась… Машинально дёрнула за ручку двери – оказалось закрыто.

– Ты кто ж такая будешь-то? – поинтересовался уверенный женский голос.

Девушка невольно обернулась – перед ней стояла женщина лет шестидесяти, одетая в простое цветастое платье, седая, волосы прибраны в пучок, взгляд пронзительный. На ногах привычное для здешних мест средство передвижения – галоши.

Наталья встрепенулась, чутьё подсказало ей – женщина бывшая учительница.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась она.

– И тебе того же… – настороженно ответила «училка».

– Вот приехала из города, тётю проведать… Случайно узнала, что она умерла… – попыталась объясниться девушка, испытывая какую-то странную робость перед незнакомкой.

– Хм… Проведать… Где же ты раньше-то была? Всё семейство Мальцевых на корню сгнило. Как Маринка, твоя непутёвая родня, померла вместе с мужем, так и Настасья с горя быстро угасла. Рак… Умирала мучительно в районной больнице, я её постоянно навещала. О внучке беспокоилась… А помирать вот домой привезли, тут она похоронена, на здешнем кладбище.

– О внучке? – машинально переспросила Наталья.

– Да, о Светочке. Ей недавно пять лет исполнилось… Так ты кем Настасье-то приходилась? – снова насторожилась незнакомка.

– Племянница… Она родная сестра моей мамы… А мама тоже умерла… – с тяжёлым вздохом произнесла девушка, её голос дрогнул. Невольно перед глазами всплыли воспоминания похорон, затем отъезд с Олесей в Москву. А дальше и вспоминать не хотелось…

– Стало быть, ты – сирота… – сочувственно произнесла «училка». – А ты часом не Ирины дочка? – догадалась она.

– Да… А вы знали мою маму? – встрепенулась Наталья, надеясь, что «училка» прольёт свет на её таинственного биологического отца.

– Хм… Знала… – как-то задумчиво ответила «училка».

– Меня Прасковьей Петровной зовут, – представилась она. – Я в здешнем детдоме директором работаю.

– А я – Наталья… А разве здесь есть детский дом?

– А как же! Ещё послевоенной постройки. Просто в Мукоудёровке такая глушь, что городские сюда и носа не кажут. Да и детдом, вероятно, скоро закроют. Ладно, заболтались мы тут с тобой. Пойдём, чаем тебя чаем напою и ключи от дома Настасьиного дам. Теперь ты здесь хозяйка.

Наталья вошла в дом вслед за Прасковьей. Внутренне пространство горницы дыхнуло на неё чистотой кипельно-белых занавесок с вышитыми гладью райскими птицами.

Посреди горницы стоял круглый деревянный стол, накрытый красной вязаной скатертью. На нём – чешская ваза из синего стекла с засушенными цветами. Эдакая икебана из полевых цветов…

У одной стены теснились старый кожаный диван сталинских времён, полированный немецкий шифоньер и финская хельга, до отказа забитая хрусталём, модным лет тридцать-сорок назад. У другой – в гордом одиночестве возвышалась горка с посудой. Рядом с ней стояли стулья, облачённые лёгкой рукой хозяйки в саржевые чехлы тёмно-коричневого цвета.

На широких подоконниках радостно лопушилась герань, расточая сладковатый аромат по горнице. Наталья невольно вспомнила бабушку, она тоже любила герань…

Отчего-то от этих приятных и дорогих сердцу воспоминаний девушка почувствовала себя легко и свободно, как дома…

– Да ты присаживайся, – пригласила Прасковья. – У меня в доме всё просто, без излишнего этикета.

Наталья присела на диван. Тем временем хозяйка выдвинула из хельги миниатюрный ящичек.

– Вот ключи от дома твоей покойной тётки, – произнесла она и положила «связку» на стол. Наталья было поднялась, чтобы их забрать. Но Прасковья скомандовала:

– Садись за стол, чай пить будем. Вижу – с дороги устала, а у меня пирожки вчерашние. Вкусные!

Наталья сглотнула. В животе у неё раздалось урчание – организм требовал нормального домашнего питания.

…Девушка выпила три чашки чаю, съела пять пирожков – такого с ней никогда не было! Куда только лезло? Она сама удивлялась…

А хозяйка приговаривала:

– Ешь, ешь… Вон худющая-то какая… Я тебя научу пирожки печь, это не трудно. Было бы желание… Да и душу в стряпню надо вкладывать, тогда вкусно получится.

Наталья хомячила, не стесняясь, уплетая выпечку за обе щёки. «До дома не дойду, лопну… – подумала она. – Ну и плевать, отожрусь, буду нормальной деревенской бабой. А чего в этом плохого? Не всем же около шеста увиваться…»

– А ты надолго ли к нам в Мукоудёровку? – осторожно поинтересовалась хозяйка.

Наталья отпила чаю из чашки…

– Угу… Насовсем…

Прасковья удивлённо вскинула брови.

– Насовсем? – переспросила она.

– Да… – пожевав, подтвердила гостья. – Мама умерла, работы в Сурске нет, пол в квартире прогнил и провалился. Теперь там крысы живут…

Прасковья тяжело вздохнула.

– Дом у тебя теперь есть. Я с руководством местным переговорю, оформим надлежащим образом. С работой помогу…

Наталья часто заморгала, не ожидая такой поддержки от фактически постороннего человека.

– Да ты не удивляйся, – Прасковья заметила реакцию девушки, – я с Настасьей была дружна ещё с молодости. Её внучка, Светочка, теперь под моим присмотром в детском доме живёт. Мне опекунство оформить по возрасту не дали… Свои-то дети выросли, разметала их судьба по белу свету… Вот и думала: будет девочка моим утешением в старости, а та, увы, уже в дверь стучится…

Наталья смутилась.

– Да вы ещё вовсе не старая… – возразила она.

Прасковья рассмеялась.

– Это оттого, что в вечных заботах живу. Некогда старость в дом пускать! Так она стоит за дверью! Там ей самое место!

Наталья поднялась из-за стола.

– Спасибо за угощение. Всё было очень вкусно.

– Если помощь понадобится – заходи, – напутствовала Прасковья девушку.

…Наталья подошла к дому своей тётки, Прасковья жила по-соседству. Поднялась на крыльцо, открыла ключом входную дверь. Разбухшая от влаги дверь поддалась не сразу, артачилась, но затем, тяжело скрипнув, отворилась.

Наталье показалось, что она входит в незнакомый ей ранее, новый мир. Сени встретили её отнюдь не приветливо, спёртый воздух вызвал у девушки приступ кашля. Она поспешила открыть маленькое оконце. Как ни странно, оно с лёгкостью распахнулось.

Девушка открыла ещё одну дверь, за ней находилась прихожая, в которую почти что не проникал свет. Наталья машинально рукой нащупала клавишу выключателя на стене… Та щёлкнула, но, увы, светильник под потолком не загорелся.

– Понятно электричество отрезали от столба за неуплату… – резюмировала девушка и решительным шагом направилась обратно.

Она вышла из дома, ещё раз окинула его придирчивым взором.

– Давай дружить, – предложила она. – Я в тебе поселюсь, наведу порядок. А для начала мне нужен свет.

Она решительно приблизилась к одному из трёх окон, выходивших на улицу, и попыталась оторвать приколоченную фанеру. Но, увы, сделать ей это не удалось.

– Так, понятно… Прибили на совесть… Нужен мужик с инструментом…

Неожиданно за спиной Натальи раздался смех. Девушка резко обернулась.

– И что смешного? – возмутилась она, воззрившись на местного «аборигена» лет тридцати. – Здесь сила нужна! И инструмент…

– Понятное дело! – согласился «абориген».

Наталье он показался неприятным, насмешливым… Словом, раздолбаем.

– Меня, между прочим, Михаилом зовут… – представился абериген-раздолбай.

– Наталья… – буркнула девушка.

– Фанеру хочешь отодрать? – философски поинтересовался он. – Это можно… Так я её сам и приколачивал три года назад, в аккурат после смерти Настасьи. Говорят, она твоя – тётка…

Наталья округлила глаза.

– Не фига себе! Я буквально только приехала, а про меня уже всё знают! – ярилась она.

– Понятное дело… – кивнул Михаил. – Здесь тебе не город, а – Мукоудеровка. Привыкай: на одном конце чихнут, а на другом – будь здоров – скажут! Сейчас инструмент из трактора принесу, и будет в доме светло.

Наталья посмотрела вслед Михаилу. Тот дошёл до трактора, стоявшего через два дома напротив, открыл кабину, порылся под сидением и, наконец, извлёк инструмент.

– Во! Гвоздодёр! – помахал он перед опешившей Натальей какой-то железякой. – Сейчас всё будет в ажуре!

Покуда Михаил устраивал для Натальи «ажур», из соседних домов за ней наблюдали любопытные настороженные глаза. Девушка невольно смутилась.

«М-да… Это тебе не по сцене полуголой скакать, здесь деревня… Выживает сильнейший…» – подумала она.

Михаил выполнил своё обещание: вскоре все три окна успешно освободились от фанеры.

– Ну что Наталья! Как говорится: долг платежом красен!

Девушка невольно напряглась.

– Долг? – переспросила она.

– Ну да! Я тебе помог, а ты меня чаем угости! – нагло заявил добровольный помощник.

Девушке не хотелось начинать новую жизнь с конфликта, тем паче, что угощать добровольца было нечем.

– Обязательно угощу, но в другой раз. Я с дороги, устала, да и в доме ещё не прибрано… – примирительно сказала она.

– Ладно, зайду как-нибудь… – пообещал Михаил и тотчас направился к своему трактору.

Наталья ещё долго смотрела ему вслед.

Глава 2

Наталья снова вошла в дом. Теперь при свете дня она могла рассмотреть скромную, если не сказать бедную внутреннюю обстановку.

Оттого, что дом несколько лет кряду стоял не протопленный, старые поблекшие от времени обои отсырели и местами отошли от стен. Надо было их переклеивать.

Штукатурка на печке облупилась… На мебели скопился слой пыли.

Наталья разочарованно взглянула на всё это запущенное хозяйство и тяжело вздохнула.

– Что ж… Придётся купить в сельпо резиновые перчатки и моющие средства… Не мешало бы ещё обоями разжиться… Подключить свет, истопить печь…

Наталья ещё раз прошлась по дому, преисполненная надежд на будущее.

– Ничего, обустроюсь, поживу пару лет. Горский смирится с моей смертью, а там как Бог даст, может, покину эту глушь и снова вернусь в Москву.

Для начала Наталья решила сходить в местный магазин. Она вышла из дома… и увидела подле крыльца трёх местных преклонного возраста женщин.

– Стало быть, это ты, городская Наталья, – племянница Мальцевой Настасьи? – поинтересовалась одна из них.

– Я…

– Мы вот познакомиться пришли, – продолжила настырная баба. – Прасковья сказывала – ты здесь в Мукоудёровке обоснуешься…

– Есть такое желание… – подтвердила девушка. – Только дом хотелось бы в порядок привести.

– Это можно… Меня, кстати, Валентиной зовут.

Наталья кивнула. Товарки Валентины буравили её недоверчивым взором, имён своих не называли.

– В магазин собираешься? – как бы невзначай поинтересовалась Валентина.

– Собираюсь. Надо кое-что для хозяйства купить…

– Ну-ну… – как-то ехидно протянула Валентина. – В нашем продмаге Мария заправляет, жена Михаила… – проинформировала женщина и пристально воззрилась на девушку.

– С Михаилом я познакомилась, – тотчас решила расставить все точки над «i» девушка. – Он помог фанеру от окон отодрать…

– Ты с мужиками нашими поосторожней, – предупредила Валентина. – Они к тебе, как мухи на мёд слетятся.

– В мои планы не входит чужих мужей отбивать, – решительно отрезала Наталья. И направилась по центральной улице, надеясь отыскать здешний продмаг, на который она по приезде не обратила должного внимания.

К своему вящему удивлению, девушка обнаружила, что в деревне есть нечто вроде «городской» площади, где сосредоточены: продмаг с побледневшей от времени вывеской (поэтому-то она сие сооружение сразу и не заметила); медпункт, возглавляемый древней фельдшерицей и орган местное самоуправления – сельсовет.

Наталья вошла в продмаг. За прилавком стояла Мария, жена Михаила.

– Чего пожаловала? – неприветливо бросила она из-за прилавка.

Наталья решила: «Ну уж, дудки! Не отступлю! Получу всё, что мне необходимо!»

– Да вот за покупками пришла, – с нарочитым спокойствием ответила она.

– Хм… – послышалось из-за прилавка.

– Косметический ремонт сделать хочу: обои переклеить, печку побелить. Да дров наколоть не помешает…

– Насчёт дров не по адресу пришла! – рявкнула Мария.

В этот напряжённый момент в магазин вошли двое местных мужиков в грязных кирзовых сапогах и телогрейках.

– Машка, водки дай! – потребовал один из мужиков.

– Денег заплати, тогда и дам! – парировала продавщица.

– Да ладно тебе! Ты чё не видишь – трубы горят!

– Плевать мне на твои трубы! – резко ответила Мария. – Ты мне итак за две бутылки денег должен. Всё – кредит закрыт! В банке деньги кончились! Работу себе ищи!

– Где ж я её найду? – упорствовал мужик.

– Вона мой Михаил на тракторе работает! – взвилась Мария. – Фермеру и бабкам нашим землю пашет! А ты чем хуже?

– Дык, у меня трактора-то нет… – сокрушался мужик.

– Тогда иди дрова бабкам нашим поколи! – ярилась продавщица. – Отремонтируй что-нибудь! Они пенсию чётко получают. Вона почтальонша в любую погоду на «газике» из райцентра приезжает.

Мужик утёр рукой нос.

– Вредная ты баба, Машка.

– Для тебя Мария Ивановна! Без денег ничего вам не дам! И не просите!

Наталья терпеливо наблюдала за происходящей сценой.

– Заработать хотите? – неожиданно предложила девушка.

Мужики многозначительно хмыкнули и переглянулись.

– Ну! Может и хотим… – пространно ответил мужик, что просил кредита. – Это ты что ли из города припёрлась?

– Приехала, – уточнила Наталья. – Жить намерена в Мукоудёровке. Мне надо в доме ремонт сделать.

– Ремонт… – задумчиво произнёс мужик. – Это можно… Я, когда в силе был, на стройке в Пензе промышлял. Чай не разучился кисточку в руках держать! А чего делать-то надобно?

Наталья терпеливо объяснила: в доме переклеить обои, побелить печь, отремонтировать крыльцо, покрасить дом.

Мужик внимательно выслушал и заявил, подмигнув своему напарнику:

– Сделаем! А сколько за работу заплатишь?

– Договоримся! – обрадовалась девушка. – Вот только стройматериалы нужны.

Мария усмехнулась.

– Шустра ты, девка, как я погляжу! Ну, этого добра навалом. Ещё три года назад партию бумажных обоев завезли, краски, побелки. Всё мёртвым грузом на складе лежит! Кому покупать-то?! Денег ни у кого на такую роскошь нет!

Наталья оживилась.

– Обои можно посмотреть?

Мария повела девушку на склад, та выбрала обои и краску – расплатилась. Добровольные помощники тотчас отнесли обои, краску, побелку в дом Мальцевых. И договорились о начале работ.

Девушка решила даром не терять времени – разобрать вещи. Те, что не понадобятся – выбросить.

Она подкрепилась молоком и булочкой из местного магазина и преступила к нелёгкой задаче. По опыту она знала: в деревенских домах ничего не выбрасывается. Старые вещи накапливаются годами, а может, и десятилетиями.

Наталья чихала, кашляла… Но упорно наводила порядок в своём понимании. Всё, что сочла не нужным, она вынесла на задний двор и разожгла костёр. Перемыла полы, посуду, кастрюли сковороды вычистила… Ободрала старые обои… Словом, дел хватило с лихвой.

Вечером, утомлённая и голодная, она, наконец, сварила себе ужин, с трудом растопив старым развалившимся стулом печь. Насытившись и немного отдохнув, Наталья решила приняться за чердак. Она поднялась на второй этаж по шаткой лестнице и ужаснулась царившей наверху запущенности.

Внимание её привлёк облезлый чемодан. Девушка открыла его – он был полон старых фотографий. Наталья с трудом стащила его вниз, решив более тщательно обследовать свою находку.

Не успела она расположиться за столом, как из сеней послышался голос:

– Эй, хозяйка! Ты где?

Наталья встрепенулась. «Вот только визитёров мне на ночь глядя не хватало», – подумала она.

– Я здесь! – отозвалась она.

В комнату вошёл Михаил, сжимая в правой руке бутылку красного вина.

– Вот пришёл новоселье обмыть! – добродушно осклабился он.

У Натальи неприятно «засосало под ложечкой».

– Ну, заходи, раз пришёл… – сдержанно пригласила она. – Извини, в доме не прибрано. Завтра придут два твоих односельчанина, ремонт делать начнут…

– Ремонт! – Михаил округлил глаза. – Видать, ты при деньгах! Не с пустыми руками в нашу глушь приехала.

– Да есть немного… – скромно подтвердила девушка.

Михаил сел за стол.

– Стаканы давай!

Наталья открыла сервант, достала два стеклянных фужера.

– Вот… – поставила она их на стол. – На закуску варёная картошка, хлеб, колбаса, сыр. Словом, чем богаты!

Наталья быстро накрыла стол. Тем временем Михаил внимательно наблюдал за ней: худенькая, стройная Наталья была нечета его дородной жене. Невольно у гостя возникли шальные мысли.

Михаил наполнил фужеры вином.

– Итак, первый тост! За хозяйку! За её голубые глаза! – сказал он и залпом осушил фужер.

Девушка, наученная горьким опытом, лишь пригубила хмельной напиток.

– Ты закусывай, – подбодрила она гостя.

– Да сыт я… – признался Михаил. – Жена накормила. Правда, колбаски съём… – тракторист зацепил кусочек колбасы вилкой и отправил в рот. – Чем заниматься будешь? – прожевав, поинтересовался он.

– Пока не знаю. Работу найду…

Михаил рассмеялся.

– Работу?! Да какая здесь на хрен работа! Я за копейки на фермера горбачусь. А зимой, когда работы нет – дороги местные расчищаю на тракторе. Сельсовет изредка деньжонок подбрасывает! Благо, что отец выкупил в своё время машину у развалившегося колхоза! А то ходил бы как другие мужики по деревне и думал: где б денег взять? Может, украсть чего-нибудь? А у кого красть-то? Одна нищета!

– Прасковья Петровна обещала мне помочь… – тихо произнесла Наталья.

– А, наша святая! Конечно! Прасковья у нас самая правильная! Копилка чужих тайн и секретов! Чуть чего – все бегут к ней! – ярился Михаил. – Моя Машка вот ребёнка родить не может уж который год! Тоже за советом к Прасковье бежит! Как будто она ей устроит непорочное зачатие! Хи-хи! – Михаил рассмеялся. Наталье стало неприятно, она поёжилась, словно от холода.

– Вашей жене в город надо, со специалистом проконсультироваться…

– Была она там уже… Всё бесполезно… – уныло ответил гость и наполнил вином свой фужер. – Ну, давай выпьем за детей!

Наталья пригубила вино. Детей она любила и была не прочь выпить за них. Дети – цветы жизни…

– Ага! Вот ты где! – послышался возмущённый женский голос.

Наталья вздрогнула и обернулась – в дверном проёме стояла Мария. Всклокоченная, руки в боки…

– Мужиков наших привечаешь! Вином потчуешь! Шалава! – ярилась непрошенная гостья. – Вся деревня уже знает, что мой муж к тебе отправился.

Михаил спокойно поставил фужер на стол и обратился к жене.

– Мы здесь новоселье отмечаем. А ты врываешься, кричишь…

– Вы присаживайтесь, выпейте с нами… – робко предложила Наталья.

– Сейчас! Только штаны подтяну! – рявкнула продавщица. – Идём домой! – приказала она мужу. – Там поговорим!

Михаил послушно поднялся из-за стола.

– Приятно было с вами пообщаться… – вежливо бросил он хозяйке и смиренно удалился с разъярённой женой.

До слуха девушки ещё долго доносились резкие голоса с улицы. Наконец, всё затихло…

Она допила вино из своего фужера, убрала картошку в кастрюлю, нарезанную колбасу и сыр сверху накрыла тарелкой и поставила на подоконник. Из открытой форточки веяло прохладой… Пищали комары…

Смеркалось. Наталья зажгла найденные в доме свечи и открыла чемодан с фотографиями. Перебрав с десяток старых фото, девушку сморило, она прилегла на диван и тотчас уснула.