Текст книги "Хочу жить и умереть"

Глава 9

В середине октября Наталья с первыми лучами солнца завела свои полуразвалившиеся «Жигули», оставила приёмную дочь на попечение Прасковьи, а сама отправилась в Пензу. Путь был неблизким. Наталья к нему тщательно подготовилась – Прасковья Петровна снабдила девушку надлежащими бумагами. Адресовались они администрации города, потому как медлить более было нельзя: здание детского дома разваливалось на глазах, его либо надо было сносить, либо делать капитальный ремонт. Прасковья склонялась к первому варианту, ибо здание пребывало в аварийном состоянии крайней степени тяжести.

Умудрённая опытом директриса предлагала в письме перевести детский дом в здание местного краеведческого музея, расположенного в усадьбе конца XIX века. Правда, усадьба комфортабельностью не отличалась, но, по крайней мере, стены и крыша её не разрушались. К тому же музей этот никто не посещал. Местные власти штат давно упразднили за ненадобностью, оставив пожилую смотрительницу и сторожа. Прасковья давно подозревала, что в кулуарах власти идёт торг: кому достанется здание музея. И, отправляя в Пензу Наталью, надеялась на успех.

Тем паче Прасковья уповала на обаятельность и молодость девушки, которые помогут ей преодолеть многочисленные препоны и добраться-таки до сильных мира сего.

Измученная дорогой Наталья приехала в город, припарковалась около здания местной администрации. При помощи своего очарования, внушительной пачки документов, выданных директрисой, она почти что беспрепятственно вошла в здание, миновала настырную охрану и оставила простенький синтетический полушубок в раздевалке.

Девушка, облачённая в деловой костюм, а он немало помог ей пустить пыль в глаза местным охранникам, двигалась по коридору, чеканя шаг. Она была преисполнена решимости попасть на приём к депутату областной думы (неважно какого, ибо все они «одного поля ягоды») и привлечь, наконец, внимание к проблемам детского дома.

Наталья замедлила шаг, читая таблички, прикреплённые к многочисленным дверям, с именами и фамилиями местных боссов, размышляя, – с кого же начать.

Неожиданно открылась ближайшая дверь, из неё вышел молодой подтянутый мужчина, облачённый в отменный костюм и подстать ему ботинки.

– Простите, – обратилась к нему Наталья, цепляясь как за спасительную соломинку.

– Я вас слушаю… – произнёс функционер, с явным удовольствием изучая привлекательную девушку. – Вы новенькая? Заблудились? – предположил он. – Немудрено! В таких-то коридорах! Да и мы, мужчины, все на один манер одеты! – пошутил он. Наталья рассмеялась.

– Вы попали прямо в яблочко – я новенькая. Мне надо попасть на приём к депутату областной думы…

Мужчина улыбнулся.

– По какому вопросу? По личному?

– Скорее по общественному… По поводу детского дома номер … Он расположен близ деревни Мукоудёровки.

Функционер закатил глаза.

– Мукоудёровки? – переспросил он. – Странное название. Неужели есть такая деревня? Это вообще где?

– Недалеко от Сурска… – пояснила девушка.

– А вы кто же будите? – допытывался мужчина. – Юрист?

Наталья ослепительно улыбнулась.

– Я воспитатель в тамошнем детском доме.

Мужчина округлил глаза.

– Вы – воспитатель?! Не может быть! Что делает такая очаровательная барышня в Мукоудёровке?

– Живу, работаю, воспитываю приёмную дочь… – призналась Наталья.

Мужчина как-то странно сморгнул…

– Знаете, что… Давайте пообедаем вместе. Смею предположить, путь из Мукоудёровки в Пензу был нелёгким… – и тут девушка ощутила приступ голода, в животе предательски заурчало. – Кстати меня Андреем Соболевским зовут… А вас?

– Наталья…

– Вот и прекрасно! Недалеко есть отличное кафе, там в это время подают бизнес-ланч. Идёмте! Я умираю от голода.

Андрей подхватил девушку под руку и стремительно увлёк за собой.

Кафе выглядело вполне уютно. Наталья расслабилась, напряжение спало. Андрей заказал два обеда и немедля приступил к поглощению своей порции. Наконец, насытившись, он спросил:

– А теперь излагайте суть дела. У меня есть ещё минут двадцать.

– Но… – растерялась Наталья.

– Понимаю, вы сомневаетесь в моём статусе. – С пониманием произнёс Андрей. – Вас смущает моя молодость… Так вот я – референт депутата местной думы Григория Богданова.

Наталья оцепенела. Андрей заметил её замешательство.

– Уверяю вас, Григорий Александрович – честнейший человек. И все эти нападки в местной прессе – чистой воды происки завистников и конкурентов.

После некоторой паузы Наталья обрела дар речи.

– Я не сомневаюсь в порядочности вашего босса. Тем более, что ему хорошо знакомо детское учреждение в Мукоудёровке…

– М-да… – референт удивлённо вскинул брови. – Интересно знать и откуда же?

– Богатый жизненный опыт, – с натужной улыбкой констатировала девушка. – Но давайте поговорим по существу…

Андрей кивнул.

– У вас деловая хватка, госпожа воспитательница. Я – весь внимание.

Наталья быстро и чётко изложила суть дела: и об аварийном состоянии здания, и о том, что дети донашивают друг за другом вещи и обувь, и о том, что рацион их питания достаточно скудный. А главное о том, что здание краеведческого музея, расположенное в двух километрах от детского дома, стоит без надобности.

Андрей внимательно выслушал. Извлёк, из кожаного портфельчика ручку с блокнотом, сделал пометки.

– Я всё понял, госпожа воспитательница. Подробнейшим образом доложу Григорию Александровичу. Оставьте свой мобильник для связи.

Наталья, ещё не веря в свою удачу, продиктовала номер.

– Я с вами непременно свяжусь, – пообещал референт. – Кстати, у вас есть бумаги, подтверждающие износ здания?

– Да. Вот… – Наталья протянула референту увесистую папку.

– Отлично! Тогда – до встречи! – бросил он на прощанье, положил на стол перед Натальей свою визитку и стремительно покинул кафе.

Наталья посидела за столиком ещё минут пятнадцать, размышляя: «Как так может быть? Я приехала в Пензу и тотчас познакомилась с референтом своего отца?! Что это: провидение или дело случая? Точно говорят: пути Господни неисповедимы…»

Девушка взяла в руки визитку, бесцельно покрутила её и положила в карман жакетки.

«Пора домой… Вернусь уже затемно… Светочка будет скучать…»

* * *

Григорий Богданов сидел за роскошным письменным столом и просматривал свежие пензенские газеты. На глаза ему попалась заметка под названием «Богдановские миллионы». Некий хитромудрый журналист рассказывал читателю о том, что депутат областной думы Богданов владеет пятикомнатной квартирой в Москве, четырёхкомнатной – в Пензе. Мало того у него есть трёхэтажный коттедж под Пензой, а также поместье с особняком недалеко от Сурска. В последнем он появляется раз в год по осени, поохотиться. В остальное время в поместье проживает прислуга, садовник и охрана. Затем дотошный папарацци переходит к подробному списку недвижимости Богданова за рубежом.

Богданов покрылся испариной и ослабил галстук, как раз в тот момент, когда в кабинет вошёл референт.

– Где ты бродишь, Андрей? На вот прочти! Очередной бумагомаратель меня грязью поливает! – возмутился депутат, тыча указательным пальцем в газету.

Андрей вальяжно опустился в кресло около окна.

– Да бросьте вы, дядь Гриш! Насрать на эту газету!

Богданов округлил глаза.

– Сколько раз я просил тебя называть меня по имени отчеству! Даже наедине! Ты хоть и доводишься племянником моей жене, но субординацию следует соблюдать!

Андрей виновато улыбнулся.

– Простите Григорий Александрович! Увлёкся, забылся немного… Ну, с кем не бывает?

– Ладно… Чего уж… – примирительно произнёс депутат. – Ты хоть понимаешь, что меня травят?

– Понимаю. И даже знаю, кто за этим стоит. Ваша служба безопасности всё выяснила…

Богданов удивлённо вскинул брови.

– Шустрый ты, Соболевский! Неспроста моя супруга Виктория тебя рекомендовала…

– Даром свой хлеб не ем, – гордо заметил референт. – Так вот, за ниточки дёргает новый губернатор.

Богданов откинулся в кресле и прикрыл глаза.

– Теперь всё понятно… Новая метла по-новому метёт. Копает под меня… Своим место расчищает… Опорочить хочет…

– Или уголовное дело завести. Сейчас это модно, – вставил въедливый референт.

Богданов широко распахнул глаза.

– Это мы ещё посмотрим! У меня связи в Москве есть!

Пока босс выпускал пары, Соболевский рассматривал свой маникюр.

– Чего молчишь? Скажи, хоть что-нибудь?! Ты, в конце концов, мой помощник или нет?

– Ваш, ваш… Только вот, что я скажу: криком и эмоциями в данной ситуации не поможешь! Согласитесь, вам есть чего бояться…

Лицо Богданова налилось кровью.

– Ах, ты щенок! – рявкнул он и ударил кулаком по столу.

– Ой, Григорий Александрович, доведёте вы себя до сердечного приступа. Успокойтесь! Есть у меня одна мыслишка.

Богданов тотчас остыл и с нескрываемым интересом воззрился на родственника.

– Недалеко от деревни… – он открыл блокнотик и уточнил название, – Мукоудёровки… М-да… Звучит именно так… Так вот где-то рядом с этой Богом забытой деревней, в глубинах нашей области, разрушается детский дом. Того гляди упадёт и детишек придавит…

При упоминании детского дома Богданов встрепенулся.

– Мукоудёровка! Есть такая деревня! Знаю!

Соболевский цепким взором вперился в босса.

– Угу… Госпожа воспитательница мне так и сказала: этот детский дом вам хорошо известен.

– Госпожа воспитательница?! Кто такая? – насторожился депутат.

– Молодая очаровательная девушка. Такой бы личным секретарём у депутата работать, а не в глуши прозябать. Я познакомился с ней час назад. Так вот она дала мне исчерпывающую информацию, подтверждённую документами, – Соболевский поднялся из кресла и положил на стол перед дядей-депутатом папку с документами.

– Хм… Откуда воспитательница взялась? – поинтересовался Богданов с недоверием глядя на пухлую папку.

– Приехала из деревни, полдня потратила. И подозреваю, что путь проделала не на джипе. А девчонка миленькая, просто прелесть…

– И что ты предлагаешь? Использовать детский дом в мою пользу?

Референт кивнул.

– Разумеется! Вы, как человек, любящий детей – вы же дважды отец! – переживаете за их судьбу. А вдруг ветхое здание обрушиться? Кто будет за это в ответе? А? Если вы внимательно изучите папочку, то увидите, в какие инстанции обращалась директриса детского приюта и везде получала отказ. Когда как здание давно уже, а точнее десять лет назад, признано аварийным. Мы с вами с этого такую pr-акцию отгрохаем! Всем недоброжелателям рты заткнём! И самого губернатора умоем!

Богданов расплылся в улыбке.

– Молодец, Андрюшка! Хвалю! Готовь командировку, и телевидение не забудь! Мол, я получил сигнал и тотчас отреагировал! А там посмотрим…

* * *

Поднаторевший в pr-делах Соболевский на выделенные депутатом средства закупил для детского дома одежду, обувь, игрушки, велосипеды, постельное бельё, консервированные соки и фрукты. Словом, получился целый крытый фургон.

А также загодя позаботился о телевидении. На одном из местных каналов у Соболевского была прикормленная съёмочная группа, готовая в соответствии с тарифом ринуться за Богданова и в огонь и в воду.

И такой «момент истины» настал.

Появление в детском доме телевидения, депутата и целого фургона подарков нарушило привычный уклад жизни. Богданов и Соболевский всё рассчитали правило, застав быт детского учреждения без прикрас. То, что они увидели, повергло их в глубочайший шок…

Наталья впервые увидела своего отца. Перед ней стоял уверенный в себе мужчина средних лет. Всё выдавало в нём достаток: и аккуратная причёска, и аромат дорогого одеколона, и джинсовый костюм с кожаной курткой, в которые он облачился для неформальной обстановки. И даже золотой перстень с бриллиантом, поблескивающий на безымянном пальце правой руки…

Весь облик Григория неожиданно пробудил в Наталье тягостные воспоминания о Горском. «Одного поля ягоды… – подумала она. – Ничего удивительного, что он не женился на Телегиной… Зачем ему простая деревенская девка? У таких, как Богданов вся жизнь наперёд расписана…»

Прасковья Петровна и Наталья, теперь уже можно сказать, – инициатор высокопоставленного визита, руководили экскурсией журналистов, открывая перед телезрителями всю подноготную здешней жизни.

Богданов вёл себя в соответствии с разработанным сценарием, однако всё предусмотреть не удалось, постановкой сцен группа занималась на ходу. Сюжет получился ошеломительный.

…В какой-то момент депутат поймал себя на мысли, что знаком с Натальей. Он явно её где-то видел… Во время перерыва Богданов подошёл в ней и спросил без обиняков:

– Мы могли с вами встречаться ранее? Ваше лицо кажется мне знакомым…

Наталья смутилась, но быстро взяла себя в руки.

– Заходите ко мне на чай… Я живу в Мукоудёровке, недалеко от детского дома… Там и поговорим.

Ответ девушки заинтриговал депутата.

– Эту деревню я прекрасно знаю. Ещё в молодости с бригадой студентов занимался там строительством объектов хозяйственного назначения. Буду рад навестить места былой боевой славы!

* * *

Богданов сдержал своё обещание. Вечером, уставший, но довольный проведённой работой вместе с Соболевским навестил Наталью.

Пока девушка хлопотала около стола, Светочка водила депутата по дому.

– Пойдём, я покажу тебе свои игрушки, – бесхитростно предложила она, и Богданов не смог устоять перед детской наивностью.

Пока он запоминал имена многочисленных кукол, Соболевский цепким взором изучал фотографии, развешанные в горнице в обрамлении замысловатого багета. Одна из них особенно привлекла его внимание, на ней была изображена некая женщина, Ирина Николаевна Ильина, и депутат Григорий Александрович Богданов, но только в молодости. Референт, безусловно, узнал своего дядюшку.

Наталья поставила на стол пироги.

– Прошу к столу, всё готово, – сказала она.

Соболевский оторвал взор от фотографии.

– Наталья… – начал он вкрадчивым взором. – Меня заинтересовало одно фото…

– И я даже знаю, какое именно… – спокойно ответила хозяйка.

– А вы не так просты, как кажитесь, госпожа воспитательница… – наконец, понял референт. – И всё же я прошу ответить на мой вопрос.

– Разумеется, отвечу… Но только в присутствии Григория Александровича.

Хозяйка пригласила депутата за стол, попотчевала чаем с пирогами. Съёмочная группа в свою очередь зафиксировала дружеское чаепитие.

Когда же она удалилась, а депутат насытился пирогами, Соболевский встал из-за стола, снял рамку с фото со стены.

– Вот посмотрите… – положил референт рамку перед Богдановым.

– Что это? – удивился тот и начал бегло рассматривать изображения. И вдруг он остановился на своём фото. – Откуда у вас моя фотография?

– Я нашла её здесь в доме, на чердаке, в старом чемодане…

– Припоминаю женщину… Кажется её звали Людмила… Нет-нет…

– Её звали Ирина. Она моя приёмная мама… – призналась Наталья.

Богданов вперился в фото… В глубинах его памяти начали оживать воспоминания… Наталья не сводила с него пристального взгляда. Соболевский сразу же понял: в старой фотографии сокрыта некая тайна…

Богданов изменился в лице, казалось, его пронзила нестерпимая боль.

– Я всё помню… Всё… Это было лет двадцать назад…

– Чуть меньше… – уточнила Наталья.

– Тебя зовут Наталья… – рассуждал Богданов, не отрывая взора от рамки. – Всё сходится… Ты – моя дочь?

Соболевский, не ожидая такого поворота событий, буквально подпрыгнул на стуле.

– Да, я – ваша дочь… – подтвердила девушка. – И поверьте, я не требую от вас никаких объяснений.

– А что тут объяснять? Я бросил беременную женщину, женился на другой… Ради денег, ради положения… Тебя отдали в детский дом…

– Я всё знаю, Григорий Александрович. Не стоит говорить об этом. Я рада, что судьба свела нас вместе и не намерена шантажировать вас.

– Дядя Гриша! Неужели эта девчонка – ваша дочь? – наконец вымолвил опешивший племянник.

– Да, Андрей… Наташа – моя внебрачная дочь… А что стало с Верой Телегиной? Я до сих пор помню, как её зовут…

– Она умерла… – ответила Наташа.

Соболевский быстро пришёл в себя, к нему вернулась деловая хватка.

– Наталья, я убедительно прошу вас, чтобы сегодняшнее открытие оставалось тайной. Иначе это может навредить Григорию Александровичу!

– Ещё раз повторяю: я не намерена использовать открывшееся родство в корыстных целях. Всё останется по-прежнему…

Богданов поднялся из-за стола.

– Сегодня выдался трудный насыщенный день, слишком уж много впечатлений. Благодарю за угощение, Наташа… И хочу сказать на прощанье: ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь.

А Пензу депутат прибыл поздно, далеко за полночь. За рулём джипа сидел Соболевский, Богданов же всю дорогу молчал, предаваясь тягостным воспоминаниям.

– Я знаю, что Виктория приставила тебя за мной шпионить… – наконец произнёс он, когда машина остановилась перед подъездом его дома.

– Помилуйте, Григорий Александрович… – растерялся референт.

– Я не сужу её за это… И тебя тоже… – спокойно продолжил Богданов. – Хотя должен признать, что ты – парень не промах. По крайней мере, я знаю: кто за мной шпионит…

Андрей молчал. И в данном случае молчание было единственно правильным поведением.

– Тебе кажется, Андрюшка, что ты контролируешь меня и мои дела… Это лишь видимость… – признался депутат.

– Тогда зачем вы меня держите подле себя? – искренне удивился Соболевский.

– Потому, что уверен: ты мне полезен. У тебя есть чутьё и везенье… И я не ошибся…

Соболевский усмехнулся.

– Клянусь вам, Григорий Александрович, я ни словом не обмолвлюсь о Натальи… А тем паче о ваших родственных с ней связях…

– Хорошо… – удовлетворённо произнёс Григорий. – Это я и хотел от тебя услышать. И вот, что я подумал…

Соболевский встрепенулся.

– Детский дом того гляди рухнет… Усадьбу-музей переоформлять из одного ведомства в другое – целая история. Это может занять несколько лет. Тем временем может случиться непоправимое…

Соболевский напрягся, понимая, куда клонит Богданов.

– Вы хотите разместить приют в своём поместье?!

– Да, по крайней мере, временно, пока не уладим все формальности с усадьбой.

– Гениальная идея! – поддержал референт. – Организуем поддержку в прессе и на ТВ! Ваши противники и недоброжелатели потерпят полное фиаско!

Глава 10

Весть о том, что депутат Богданов намерен предоставить детскому дому из Мукоудёровки своё поместье во временное пользование, тотчас облетело всю область. К тому же по местным каналам беспрестанно мелькал сюжет о посещении депутатом выше названного детского учреждения. В области даже зародилось движение в поддержку сирот. В общем, события развивались по сценарию Соболевского и Богданова, так что над головой депутата вскоре засиял «нимб святости». И о его награбленных миллионах как-то вдруг все позабыли…

После нового года приют готовился к переезду. С утра до вечера в детском учреждении стояла полнейшая кутерьма, Прасковья Петровна, воспитатели, нянечки весь персонал сбился с ног. Но это были приятные хлопоты. Правда, поместье Богданова располагалось от Мукоудёровки несколько далековато, каждый день домой не наездишься. Поэтому на общем собрании коллектива решили работать вахтовым методом.

После собрания Прасковья отозвала Наталью в сторонку.

– Вижу мучит тебя что-то… Гложет изнутри… Привязалась я к тебе, как к дочери, и мне не безразлично, что с тобой происходит…

Наталья вздохнула.

– Это из-за Фёдора… – призналась она.

– Тю!!! – рассмеялась директриса. – Парень тебя любит, иссохся весь. Дашку бросил! Носа к ней не кажет! Что тебе ещё надо? Фёдор – работящий, красивый, выпивает в меру…

– Боюсь я… – призналась Наталья.

– Чего любви? Или детей рожать?

Наталья опустила очи в долу.

– И того и другого…

– Ой, девка! Гляди – не погадай! Дело, конечно, твоё! Только за Фёдором ты будешь, как за каменной стеной!

– Я знаю… – со вздохом ответила девушка. – И Светочка к нему привязалась.

Этим же вечером Фёдор зашёл к Наталье. Света бросилась к гостю на шею.

– Федя! Федя! – воскликнула она. Мужчина подхватил девочку на руки. Та чмокнула его в щёку.

Наталья стояла подле стола, скрестив на груди руки, понимая, что должна принять решение. Ибо дальше так продолжаться не может…

– Мама! Мама! А можно я буду дядю Федю папой называть? – задала Света наивный вопрос, который расставил все точки над «i».

– Можно… – со вздохом облегчения ответила Наталья.

Фёдор одарил девушку улыбкой.

– Я думал, что ты никогда не решишься… Уж хотел уехать из деревни в город… – признался он.

– Пойми меня правильно, мне нужно было время, чтобы привыкнуть к тебе и обо всём подумать…

В памяти Натальи всплыло дорогое сердцу воспоминание:

«… – Вы слышали такое выражение: голод сердца? – спросил Петровский, приблизившись к Наталье.

– Голод сердца… – как зачарованная вторила ему Наталья.

– Да, это когда человек долго живёт без любви и уже не надеется её обрести. Но вдруг он встречает того, с кем бы хотел утолить этот голод. И я хочу утолить голод с вами… – неожиданно признался Николай».

«Я хочу утолить голод сердца с Фёдором…» – окончательно решила Наталья.

…Фёдор сел за стол, держа на руках Свету. Девочка так и льнула к нему.

– Я могу остаться? – робко спросил он.

Наталья лишь кивнула в ответ и начала собирать на стол ужин.

* * *

На премьеру фильма «Хочу жить и умереть» известного продюсера Ивана Золотинского в концертном зале «Пушкинский» собралась чуть ли не вся московская элита.

Супруги Золотинские предвкушали фурор, тем паче, что история фильма сама по себе весьма необычная, да и Николай Петровский блестяще сыграл главного злодея – банкира Резникова. Кристина же исполнила в фильме подругу главной героини.

Игорь Горский пришёл на премьеру с новой любовницей. Золотинский лишь удостоил его мимолётного взгляда и кивка головы. Уж слишком он был поглощен происходящим действом.

И вот, наконец, зрители заняли свои места в зале. Иван Золотинский, режиссёр и Кристина, как сценарист, поднялись на сцену и взяли короткое вступительное слово.

После аплодисментов свет в зале погас, вспыхнул экран. В течение первых пяти минут, отведённых на завязку сюжета, – приезду двух провинциалок в Москву – на экране мелькали роли. Затем развернулся полномасштабный титр: «Хочу жить и умереть…»

На протяжении всего фильма Горский не мог избавиться от ощущения, что где-то он уже это видел, нечто похожее уже происходило. В конце фильма, когда главная героиня инсценировала свою смерть и бежала от любовника-банкира, он пришёл к твёрдому убеждению: Наталья жива! Она не утонула в Москва-реке, а сбежала!

Горский, не дожидаясь окончания фильма, резко поднялся и грубо схватил свою спутницу за руку.

– Мы уходим! – тоном, не терпящим возражений, заявил он.

По приезде домой он тотчас вызвал начальника банковской службы безопасности и в приватной беседе приказал ему разыскать Наталью Ильину, свою бывшую любовницу.

Начальник безопасности удивлённо сморгнул – о самоубийстве любовницы Горского знала вся Москва.

– Я уверен – эта сучка жива!!! – рявкнул Горский. – Она обманула меня! И жестоко поплатиться за свою ложь! Я хочу, чтобы ты нашёл её! – бесновался банкир.

Начальнику службы безопасности ничего не оставалось делать, как выполнить приказ босса. Он отправил верного человека в стрип-клуб «Дикая кошка», где тот без труда выяснил, что Наталья и её подруга приехали в Москву из Сурска Пензенской области. Этого было вполне достаточно, чтобы начать поиски. Ибо начальник службы безопасности пребывал в уверенности, если бывшая любовница Горского жива, она непременно отправиться в родной город.

…Валерий, из банковской службы безопасности, благополучно добрался до Сурска. В городе, в столе справок, он узнал адрес Натальи Ивановны Ильиной, девятнадцати лет отроду.

Он на машине доехал до дома Ильиной, припарковался. Из бокового окна цепким взором окинул ветхое деревянное строение.

– Мама дорогая! И как в этом клоповнике люди живут? – удивился он, вышел из авто и направился к ближайшему крыльцу.

Доски под его солидным весом предательски заскрипели…

– Тьфу ты, чёрт! – выругался Валерий. – Не хватало ещё ноги переломать! Точно москвичи говорят: жизнь кончается за МКАДом!

Он нажал кнопку звонка – в ответ тишина. Постучал – тот же результат.

Из соседней двери появился Василий Филиппов и подозрительно вперился в незнакомца.

– Кого ищёшь, приятель? – осторожно поинтересовался он.

– Да соседку вашу Наташку Ильину, – нарочито беззаботно произнёс Валерий.

– А-а-а… – задумчиво протянул Василий. – И на что она тебе понадобилась? – допытывался он.

– Дело у меня к ней, от Олеси, её подруги.

– Ну да… Конечно, от Олеськи… – настороженно повторил Василий. – А ты мне скажи, я передам, когда она появится. Давно Натальи здесь не видно, уехала она в Москву лучшей доли искать.

– Да быть такого не может! – артистично возмутился Валерий. – Олеся мне сама сказала: Наталья в родной город вернулась.

– Не видел, – коротко отрезал Василий, заподозрив неладное. – Зря ты, парень, время теряешь!

– М-да… – стушевался Валерий для вида. – Жаль…

На глазах дотошного Василия чужак сел в машину и уехал. Скрывшись за близлежащими строениями, он остановился, вышел из машины и, стараясь быть незамеченным, снова вернулся к дому Натальи. Профессиональное чутьё подсказывало ему: мужик что-то знает и не хочет говорить. Он поднял меховой воротник куртки, надел вязаные перчатки, укрывшись за углом старого сарая, как раз напротив окон Василия. И принялся ждать…

Через час его терпение было вознаграждено с лихвой. Из двери дотошного мужика, Василия, появилась женщина и направилась вверх по улице. Валерий пошёл вслед за ней. Отойдя от дома на некоторое расстояние, соглядатай приблизился к незнакомке.

– День добрый! – вежливо поздоровался он.

Женщина оглянулась.

– Добрый! – удивлённо ответила она. – А ты кто такой будешь? Не из здешних явно…

– Я из Москвы. Для Натальи привёз весточку от подруги Олеси… Да только найти её не могу.

Жена Василия смекнула: Наташка попала в дурную историю! Недаром в прошлом году летом внезапно на рассвете приехала, да с Василием шепталась. Она тогда весь их разговор подслушала.

– Может, и знаю, где Наташка… – хитро прищурившись, сказала женщина, в душе тайно злорадствуя, что, наконец, сможет поквитаться с ненавистным ей семейством Ильиных.

Валерий быстро понял намёк и извлёк из кармана пухленький портмоне.

– За мной дело не встанет, – шёпотом произнёс он. – Пять тысяч устроит?

Женщина удовлетворённо кивнула.

– Вполне… Только деньги вперёд.

Валерий протянул ей красную купюру. Женщина жадно её перехватила.

– Пол у неё в квартире провалился, жить там нельзя. Думаю, уехала она к своей тётке в Мукоудёровку.

Валерий округлил глаза.

– В Мукочто? Про Мухосранск слыхал, а вот про Мукоудёровку – впервые!

– Есть такая деревня недалеко от Сурска. Захочешь – найдёшь!

Смеркалось. Валерий тщательно изучал карту области, наконец, отыскал деревню с чудовищным названием Мукоудёровка.

– Блин! Ночевать придётся в городе. Интересно гостиница-то здесь есть?

* * *

В эту ночь Фёдор ночевал у своей матери. Галина весь вечер пыталась доказать сыну, что Наталья ему не пара. Наконец Владимир, отец Фёдора, не выдержал:

– Галина, оставь ты его в покое! Взрослый уже! Сам решит: с какой бабой ему жить! Чем тебе пришлая девка плоха?!

– Вот увидишь, подведёт она его «под монастырь»! – не унималась Галина.

– Мам, я вас проведать пришёл. Если ты не оставишь меня в покое – окончательно переберусь к Наталье! Я её люблю! И мы собираемся пожениться!

Галина всплеснула руками.

– Вова! Ты слыхал!

– Слыхал, слыхал, – спокойно ответил супруг. – Всё по закону. А чего в этом плохо-то? Пускай жениться! Это вам бабам-дурам, городская не угодила. Вам бы только языками чесать! А мне она нравится! И лицом хороша, и фигурой, и работящая! Племянницу, между прочим, воспитывает! Та её мамой зовёт…

– А меня папой… – вставил Фёдор.

Галина с недоверием воззрилась на сына.

– Значит, чужого ребёнка будешь воспитывать… – с горечью сказала она.

– Буду! Мы ещё и своих народим!

Галина окончательно сникла, понимая, что сына не переубедить.

В эту ночь Фёдору не спалось, не хватало рядом тёплого желанного тела Натальи. Посреди ночи он поднялся с кровати, подошёл к окну – над деревней занималось зарево.

– Отец! Отец! – закричал Фёдор. – Дом чей-то горит! Пожар!

Владимир вмиг вскочил с кровати и быстро оделся.

– Багор бери! – скомандовал он.

– На кой чёрт? – не понял Фёдор. – Людей спасать надо!

Выбежав на улицу, мужчины поняли: горит дом Мальцевых.

– Дашка – сука! Её рук дело! Убью! – взревел Фёдор и со всех ног бросился к дому Натальи.

…Наталье снился страшный сон: она бежит по лесу, за ней гонится нечто страшное. И это нечто настигает её, окутывает чёрной волной, утаскивает в подземелье и наваливается на грудь. Наталья пытается освободиться, спихнуть с себя нечисть…

Неожиданно девушка проснулась – комната, к которой она спала вместе со Светочкой, окутывал едкий чёрный дым. Наталья ощутила приступ удушья, горло перехватили спазмы. Она встала с кровати, дабы разобраться: что же происходит. Сквозь дверной проём она увидела – горница объята пламенем и дым обволакивает смежные с ней помещения.

Наталья бросилась к девочке, действовать надо было быстро и решительно. Она завернула спящего ребёнка в одеяло, подошла к окну и, распахнув его, со всего размаха выбросила наружу. Девочка удачно приземлилась в сугроб.

Наталья попыталась вылезти в окно, но голова закружилась, воздуха не хватало – она провалилась в темноту.

Фёдор с отцом подбежали к дому Мальцевых – он был объят огнём. Уже пробудились соседи и выбежали во двор, поднялся переполох.

Одна из соседок бросилась к горящему дому, в сугробе она заметила свернувшуюся калачиком тихо плакавшую девочку.

– Господи! Жива! Слава Богу! А Натаха где? – превозмогая треск дерева, вопрошала соседка. Но испуганная девочка ничего не могла ответить.

Фёдор ринулся к двери, но от крыльца уже ничего не осталось, а дверь и прилегающая к ней стена полыхали, словно факел. На крыше уже вовсю трещал шифер, ещё немного и она обрушиться. Стёкла в горнице, не выдержав жара, рассыпались осколками на свежевыпавший снег.

– Дашка – дрянь! Крыльцо керосином облила и подожгла! – догадался он.

Помощи ждать было неоткуда. Односельчане во главе с председателем администрации, обезумевшие от разыгравшейся огненной стихии, метались вокруг дома Мальцевых. Участковый полицейский вызвал пожарных, наряд полиции и скорую помощь. (Пожарная команда из райцентра приедет только к утру, когда от дома останутся одни головешки)

Фёдор ринулся к пристройке, огонь только перекинулся на неё. Подоспевшая Прасковья подала ему топор.

– Бей окна! Наталья – в доме! Девчонку она успела выбросить! – словно безумная кричала она.

Кто-то из соседей принёс лестницу. Фёдор приставил её к остеклению и со всего размаха ударил по нему топором. Груды осколков рассыпались, подобно хрустальному дождю. Один из них распорол Фёдору щёку. Но он этого даже не заметил. Одним махом он очутился в пристройке…