Текст книги "Хочу жить и умереть"

Кто-то из женщин ему крикнул:

– Возьми одеяло! Накройся!

Фёдор схватил одеяло с кровати, накрылся им и ринулся в дом. Едкий дым заполонил всё пространство, мужчина, давясь от кашля, метнулся в комнату, где обычно спала Света. С трудом сквозь языки пламени и завесу дыма он разглядел Наталью, лежавшую ничком на полу около окна.

Он кинулся к ней, укутал обгоревшим одеялом и поднял на руки… Раздался грохот, Фёдор машинально пригнулся, пытаясь свои телом защитить возлюбленную – в горнице обрушились потолочные балки, а за ними и часть крыши.

Не помня себя от страха и смятения, Фёдор с Натальей на руках устремился в пристройку, там уже вовсю бушевал огонь.

Деревенские жители, затаив дыхание, гурьбой стояли в небольшом проулке, напротив пристройки, с замиранием сердца ожидая появления Фёдора. И вот он метнулся среди языков пламени.

– Господи помоги ему! – взмолилась Галина. – Пропади пропадом эта Наташка Мальцева, всё из-за неё!

Прасковья, стоявшая тут же рядом, развернулась и влепила Галине увесистую пощёчину. Мать Фёдора разрыдалась в голос…

Владимир и ещё несколько мужчин приняли Наталью, завернутую в одеяло, из огня. А затем помогли выбраться Фёдору. Куртка на нём горела, он тотчас, кашляя, упал на снег спиной вниз, дабы загасить огонь. К нему, стоная и рыдая, ринулась мать.

– Феденька, сынок! – огласила она деревню истошным криком и упала на снег подле сына. – Волосы… Твои волосы… – шептала она, поглаживая обгоревшую голову сына.

Подошёл Владимир – поднял со снега жену, а затем и сына.

– Цел, сынок? – участливо спросил он, внимательно осматривая Фёдора. У того была распорота щека, из которой сочилась кровь, от шикарных кудрявых волос ничего не осталось. – Не беда, до свадьбы заживёт! Главное живой!

– Наталья… Наталья… – как в бреду шептал Фёдор.

– Да жива она! Что ей сделается! – истерично выкрикнула Галина.

Владимир осуждающе посмотрел на жену.

В этот момент у дома Мальцевых полностью рухнула крыша…

Женщины перекрестились.

Прасковья забрала Наталью и Светочку к себе. Девушка едва дышала и не приходила в сознание. Тем временем Фёдор с топором в руках ломился в дом Дарьи.

Очумевшая от страха и содеянного Дашка забилась в дальний угол. Зинаида её мать, уверенная, что виной пожара её дочь, сидела на стуле, сложив руки на коленях.

– Мама! Мама! Зови участкового! Фёдор убьёт меня! – молила Дарья.

– А участковый в тюрьму посадит, – со вздохом ответила Зинаида. – Что ты, паскудница, наделала? Как же мы жить-то теперь в деревне будем? Сколько раз я тебе говорила: оставь Натаху Мальцеву в покое! Теперь доигралась. Вот выломает Фёдор дверь и порешит тебя топором!

Дарья подпрыгнула в своём углу, как ужаленная.

– Я сама его порешу! – и кинулась на кухню за топором, которым мать по обыкновению рубила мясо.

Тем временем Фёдор «крошил» дверь, да так, что щепки летели. Ещё немного и он достиг бы цели – порешил Дашку – если бы не подоспел его отец Владимир и участковый полицейский.

Участковый вынул из кобуры пистолет и прицелился в Фёдора.

– Бросай топор! – приказал он. Фёдор на мгновенье замер и оглянулся.

– Не лезь, иди отсюда, – сказал он участковому и снова принялся рубить дверь.

– Фёдор, опомнись! – взмолился отец.

– Считаю до трёх и стреляю! – сказал участковый и взвёл курок.

Фёдор отбросил топор и зашагал прочь от дома поджигательницы.

Глава 11

К полудню Валерий добрался до Мукоудёровки. Он понятия не имел, где живёт тётка Натальи и потому сразу же направился в магазин, что виднелся на центральной деревенской площади.

За прилавком, как обычно, заправляла Мария.

– День добрый! – поздоровался Валерий.

– Хм… Может и добрый кому… – вяло отреагировала женщина, находившаяся ещё под впечатлением прошедшей ночи.

– Вот приехал знакомую проведать… Натальей Ильиной зовут… – как бы невзначай произнёс Валерий и протянул продавщице тысячную купюру. – Конфеток насыть, каких повкусней. Сдачу возьми себе.

Мария просияла – нечасто такие гости в Мукоудёровку заезжают. Она взвесила разных конфет, самых дорогих по здешним понятиям.

– На триста рублей! – констатировала она.

– Пойдёт… Так что же Наталья? Как она себя чувствует? Как поживает? – допытывался Валерий.

Мария передёрнула плечами.

– Сгорела нынче ночью…

Валерий округлил глаза.

– Как сгорела? Ты что?

– Да так! Дом загорелся! Она дочку приёмную из окна успела выбросить, а сама сознание потеряла. Насилу спасли… В больнице сейчас в районной лежит, там её и ищи. А ты кем ей приходишься-то?

– Говорю же: знакомый.

– Ну-ну… – недоверчиво процедила Мария и подумала, что не мешало бы Фёдору знать про этого знакомого.

…Валерий отъехал от деревни и тотчас извлёк мобильный телефон из кармана куртки.

– Я её нашёл. Живёт в Мукоудёровке. Сейчас она – в здешней больнице. У неё дом сгорел прошлой ночью, видно угарным газом отравилась… Думаю, несколько дней там пробудет… – отрапортовал Валерий начальнику банковской безопасности.

Наталья лежала одна в убогой обшарпанной палате, рассчитанной на пять человек. Рядом сидел Фёдор, не сводя с неё взора. За эту ночь Наталья осунулась, носик заострился. Она выглядела пятнадцатилетней девочкой…

Фёдор снова и снова мысленно прокручивал события минувшей ночи, понимая, насколько дорога ему Наталья и Светочка.

Девушка открыла глаза, она ещё была очень слаба. Мутным взором она взглянула на возлюбленного, едва узнав его без волос.

– Федя… Ты постригся… – первое, что сказала она.

Фёдор рассмеялся и провёл рукой по лысой голове, врач сбрил остаток волос и обработал небольшие ожоги.

– Так гигиеничнее. Медсёстры говорят, что я теперь на Бондарчука похож.

Наталья улыбнулась.

– Точно похож… – и вдруг она спохватилась: – Что со Светой? Что с ней?

Фёдор попытался её успокоить.

– С ней всё в порядке! Ни одной царапины. Прасковья о ней позаботиться.

– Дом полностью сгорел? – спросила Наталья.

– Да… Жить будешь в меня и Светочка тоже…

Наталья прекрасно знала, как к ней относится Галина, мать Фёдора, и потому деликатно ответила:

– Не хочу стеснять твоих родителей… Думаю, сейчас самое время обратиться за помощью к Григорию Богданову…

Фёдор покачал головой.

– К этому толсторожему депутату-олигарху? Который детский дом решил в своём поместье разместить? Так это ж чистой воды пиар!

– Ты многого не знаешь… – тихо сказала Наталья. – Поезжай к нему, всё расскажи… Он поможет… Скажи, что мне нужна его помощь, он не откажет…

Фёдор недоверчиво посмотрел на возлюбленную.

– Ты от меня что-то скрываешь? Какие у тебя могут быть дела с депутатом?

– Нагнись поближе ко мне… – попросила Наталья. Фёдор прильнул с ней почти что вплотную. – Богданов мой настоящий отец… Я об этом узнала совершенно случайно… – призналась она.

Фёдор отпрянул.

– Не может быть!

– Верь мне… Он – мой отец… Эту длинную запутанную историю я тебе как-нибудь расскажу… – пообещала Наталья.

На следующий день, рано утром, Фёдор сел в «Жигули» Натальи и отправился в Пензу. Путь был не ближний… По дороге он сокрушался, что не может позвонить ни Богданову, ни его референту Соболевскому и предупредить о своём приезде. Ибо мобильный телефон Натальи и визитки чиновников погибли в огне. Опасения Фёдора оправдались – в Пензе он узнал, что депутат и референт по делам отбыли в город Мокшан. Но мужчина не растерялся, он написал записку и оставил её на вахте городской администрации. Охранник, зная о популярности Богданова и его репутации «отца родного» пообещал записку непременно передать. Фёдор отправился в обратный путь…

В это время кортеж из двух чёрных джипов (с фальшивыми номерами) подъехал к районной больнице. Из Porsche Cayenne, что шёл вторым, вышел Горский в сопровождении Валерия.

– Богом забытая дыра! – констатировал он, осматривая окрестности. – Неужели здесь люди живут?

– Для меня тоже это было открытием… – поддакнул Валерий, и, осмотревшись, добавил: – Уверен, видеонаблюдения нет.

Из ведущей машины «выгрузились» четверо молодцов, одетые словно близнецы, в чёрные кожаные куртки и брюки. У них даже выражение лиц и стрижки были одинаковыми.

Валерий в последний раз дал им указания.

– Входим в больницу. Блокируем вахтёра. Врачам, медперсоналу и больным говорим, что в больнице засел маньяк-убийца и просим не покидать свои места. Приступаем!

Отморозки Горского работали слаженно. Через пятнадцать минут в районной больнице, больше похожей на старый деревенский амбар, стояла мёртвая тишина. Перепуганный главврач вместе с медперсоналом заперся в ординаторской. Ни у кого даже сомнений не возникло, что «пришельцы» в чёрных кожаных куртках – бригада по борьбе с особо опасными преступниками.

– Она в третьей палате, – доложил Валерий Горскому по рации.

Горский злорадно потёр руки.

– Ну, сучка, держись! Теперь ты в моей власти!

Горский резко открыл дверь в палату, где лежала Наталья. Девушка пребывала в полудрёме, после пережитого кошмара она была ещё слаба. Сквозь пелену, застилавшую глаза, она увидела приближающегося к ней мужчину.

– Ну, здравствуй, утопленница!

Наталья встрепенулась. Она открыла глаза, сон мгновенно прошёл. Перед её растерянным взором предстал Игорь Горский. Девушка оцепенела от ужаса, она не могла вымолвить ни слова.

– Сбежать решила! – ярился Горский. – А вот незадача вышла – сарай твой сгорел! Нет теперь у тебя ни кола ни двора!

Наталья, парализованная ужасом, молчала, у неё язык буквально прилип к нёбу.

– Вот как! Говорить со мной не хочешь! Понятно, трактористов теперь предпочитаешь! Куда уж нам простым банкирам?! А я – дурак мучился, переживал! Крест тебе поставил на берегу Москвы-реки… Тварь!!! – Горский со всего размаха ударил Наталью кулаком по лицу, она потеряла сознание.

Горский вышел из палаты спустя полчаса. Ему хватило времени, чтобы причинить девушке чудовищную боль: он изнасиловал её и жестоко избил ногами. Наталья лежала на полу в луже крови, руки её были связаны, во рту – кляп. Спустя час окровавленную умирающую девушку нашли врачи, а затем двое суток боролись за её жизнь.

Сподручные Горского покинули больницу, сели в джипы и растворились в ранних зимних сумерках.

* * *

Богданов вернулся из деловой поездки в Мокшан. Вахтёр сдержал обещание и передал записку Фёдора референту Соболевскому. Тот прочитал следующее:

«Наталья Ильина в больнице. Её дом сгорел. Она просит о помощи»

Соболевский долго размышлял: доложить ли Богданову о записке или умолчать? Наконец он выбрал второе.

Богданов, прочитав краткую записку, сказал:

– Отправляйся в больницу. Выясни, что с Натальей. Всё-таки она – моя дочь. Реши вопрос с жильём.

Соболевский на миг задумался и тут же предложил вариант:

– Пусть живёт в вашем поместье рядом с детским приютом. Там же, кажется, есть охотничий дом на отшибе. Привести его в порядок и пусть заселяется со своей приёмной дочерью.

Богданов дал добро.

…Соболевский вошёл в палату, где лежала Наталья после реанимации. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания производства ещё советских времён, из её правой руки торчали трубки капельницы.

Подле девушки сидел горем убитый Фёдор. Он не мог простить себе, что его не было в нужный момент рядом. Врачи же ничего не могли объяснить, они сами терялись в догадках. Кто напал на девушку? Зачем? Неужели тот самый пресловутый маньяк? Тогда почему люди в чёрных кожаных куртках её не защитили?

Соболевский выслушал сбивчивый рассказ главврача. Но чётко понял одно: сейчас девушка вне опасности, врачи действительно сделали всё, что смогли.

После беседы с Фёдором у референта постепенно начала складываться картина произошедших событий. Интуиция подсказала ему: все загадки кроются в прошлом Натальи. И об этом прошлом Фёдор, жених девушки, ничего не знал.

После посещения больницы Соболевский распорядился подготовить для Натальи охотничий дом. Затем позвонил Богданову и отчитался во всех подробностях. Весть о том, что Наталья подверглась жестокому нападению, повергла Богданова в шок. Депутат оставил все дела и отправился в областную больницу.

Увидев дочь в бинтах и кровоподтёках, Богданов чуть не прослезился, ибо в этот момент понял, как она ему дорога.

Врач предупредил визитёров:

– Девушка ещё очень слаба. Говорит с трудом. У вас есть десять минут, не более.

Разговор начал Соболевский.

– Наташа я буду говорить, а вы, если я прав – закройте глаза в знак согласия. Договорились?

Наталья закрыла глаза…

– Ваш дом сгорел… – спросил Соболевский.

Девушка в ответ закрыла глаза.

– Его подожгли?

Он снова получил утвердительный ответ.

– Это поджигатель избил вас?

На сей раз глаза Натальи остались открытыми.

– Вы знаете того, кто напал на вас?

Наталья утвердительно моргнула.

– Напишите его имя… – Соболевский протянул девушке планшетку и фломастер.

Наталья корявыми буквами начертала: Игорь Горский.

Референт показал планшетку Богданову. Увы, но имя Горского ни о чём ему не говорило.

– Ты узнала некую тайну Горского? И потому представляешь для него опасность? – спросил Богданов. Наталья смотрела на него широко раскрытыми глазами. Тогда он задал другой вопрос: – Горский – твой бывший любовник?

Наталья закрыла глаза, из них потекли слёзы.

Богданов и Соболевский поняли: они на верном пути.

– Чем занимается Горский? – спросил Богданов у дочери и протянул ей планшетку с фломастером.

Девушка с трудом начертала: банкир.

* * *

Сознание постепенно возвращалось к Горскому. Сквозь пелену небытия он ощутил резкую головную боль и солёный привкус крови во рту.

Банкир с трудом приоткрыл глаза и попытался пошевелиться, но тщетно – он был прикручен верёвками к стулу.

– С пробуждением! – услышал он грубый мужской голос.

Некто плеснул Горскому водой в лицо, тот окончательно очнулся.

– Где я? Что со мной?

В ответ раздался смех.

– Тебя нет, три часа назад ты умер. Заживо сгорел в своём Порше. И тому есть масса свидетелей. Пришло время платить по счетам Горский. – Пояснил незнакомец.

– Но я жив! – попытался возразить банкир.

– Лишь формально. Вечерние московские газеты сообщат печальную новость: Игорь Горский, банкир и меценат погиб в автокатастрофе.

Горский понял, что пал жертвой искусного заговора.

– Что вы хотите?

– Хороший вопрос! Ответ: твой банк. Перед смертью ты продал все активы некоему заинтересованному лицу… Ибо все в финансовом мире знают: твой банк давно дышал на ладан. Ему нужна крепкая рука управленца.

– Я ничего не продавал! Это гнусная ложь! – верещал банкир, пытаясь освободиться от пут.

– Ну-ну! Не кипятись Горский. Сейчас ты подпишешь все бумаги…

– А если не подпишу?!

– Тогда я убью тебя. Впрочем, ты и так мёртв…

Горский понял: мужчина, лица которого он не видел – не шутит.

– Кто нанял вас? Мой заместитель? Эта гнида? – терялся в догадках Горский.

– Нет… Этого человека ты не знаешь.

– Но что я ему плохого сделал? Тем более он наверняка знает: мои финансы сильно расстроены, – пытался зацепиться за спасательную соломинку Горский.

– Он всё про тебя знает. Ты надругался над его дочерью.

– Я? – недоумевал Горский. – Вы с ума сошли! Я – порядочный человек!

– Да ну? – изумился незнакомец. – Сейчас я покажу тебе интересные фото. Их предоставил мне один прыткий журналист. Смотри…

Некто в маске приблизился к банкиру и веером разложил перед ним на столе фото. На них был изображён Горский около сгоревшего дома, в котором он истязал Олесю.

Горской бросил на них мимолётный взор, и у него тотчас перехватило дыхание.

– А ещё у нас есть показания одной из девушек, которую ты мучил в этом доме. К тому же мы нашли твоих пособников…

Горский издал рык раннего зверя.

– Но как? Как вы узнали?

– Я же сказал: за тобой следил очень шустрый журналист. И как только мой хозяин начал собирать на тебя компромат, в его руках оказались эти фотки. Так, что выбирай: либо ты переписываешь все активы, дом на Рублёвке и прочую недвижимость на имя того, кого тебе укажут, и живёшь спокойной жизнью простого смертного в глухой далёкой провинции, либо ты умрёшь ещё раз.

– Не дождёшься! – ревел Горский. – Моя служба безопасности доберётся до вашей шайки!

Незнакомец рассмеялся.

– Служба безопасности и все твои домочадцы, включая любовницу, скорбят, если так можно назвать, о твоей смерти. Так, что у тебя нет выбора. И, если ты объявишься в Москве и начнёшь выдавать себя за Горского, то окажешься прямиком в дурдоме. Тем паче, что никто за тебя не заступиться.

Горский подписал все бумаги. Согласно «сделке» владелицей его банка, дома на Рублёвке и прочей недвижимости стала Наталья Ильина. Девушка понятия об этом не имела. Богданов хотел сделать дочери сюрприз к рождению ребёнка, ведь на тот момент она была на пятом месяце беременности.

…На следующий день журналист Андрей Баринов привёз своей жене Олесе одну из московских газет, в которой она прочла заметку о трагической гибели банкира Игоря Горского в автокатастрофе.

– Теперь я ничего не боюсь, – сказала она. – И могу, наконец, отыскать Наталью.