Текст книги "Луга и окрестности. Из истории населенных мест Лужского района"

Городец – один из древнейших памятников славянской истории. Археологи допускают его возникновение в самом начале IX в. в ходе славянского расселения в Полужье и Приильменье. Отметим, что Старая Ладога, возникшая на полстолетия раньше Городца, приобрела бесспорно славянский характер лишь к концу IX в. В этом отношении городецкое городище на 70–80 лет опережает Старую Ладогу.

Археологическое изучение Городца дало весомое подтверждение гипотезе о западнославянском происхождении новгородских (ильменских) словен, которая до этого обосновывалась исключительно языковедческими наблюдениями, в частности сходством новгородской народной речи с говорами Польши, широким распространением у древних новгородцев западнославянских имен, нечастых в других русских землях. Но убедительных предметных доказательств близости словен ильменских с балтийскими славянами не было до тех пор, пока в основании городецкого крепостного вала ученым-археологом Г. С. Лебедевым не была открыта необычная для Древней Руси конструкция: «…восемь рядов бревен, лежащих друг на друге и образующих внушительную решетку… Такой способ сооружения оборонительных валов с IX по XIII в. был широко распространен у западных славян, живших на южном побережье Балтики». Подобные валы известны лишь в Москве и Новгороде, но «городецкие укрепления на 200 лет старше новгородских и московских конструкций». Г. С. Лебедевым было сделано смелое предположение, что «словене, жившие в Городце, возвели вал, сообразуясь с традициями своей прежней родины…».

Городец. Церковь во имя Св. вмч. Георгия Победоносца. 1927 г.

Далее ученый рисует картину начала и дальнейших событий истории древнего Городца.

Городецкий холм привлек внимание пришельцев – славян, которые выбрали его для создания оборонного центра округи и одновременно для жительства здесь главы общины («старца градского») и «лучших мужей», которые к IX в. уже оформились как высшее сословие славянского общества.

Княгиня Ольга, следуя из Новгорода ко Пскову, могла проходить мимо Городца, наделив его функциями центра разноплеменной округи. Современные археологи считают почти доказанным, что поход Ольги был отнюдь не мирной экспедицией. К тому времени словене Приильменья имели свои племенные центры. Это были крупные поселения, можно сказать, протогорода. Задачей Ольги было подчинить их Киеву. Всякое сопротивление жестоко подавлялось. Только этим можно объяснить слои пожарищ, обнаруженные в Старой Ладоге, Надбелье, Передольском погосте и датируемые одним и тем же временем, а именно серединой X в. Слой пожара этого же времени обнаружен и в Городце, который со временем становится административно-военным поселением, местом дислокации одного из подразделений новгородской дружины, торгово-ремесленным городком, приграничной крепостью. Оборонительный вал городища, включая крутые склоны холма, достигал с внешней стороны 20-метровой высоты. В кольце укреплений в тесном соседстве располагались жилые строения.

Многочисленные археологические находки свидетельствуют о богатстве горожан. Среди массы найденных вещей значительную часть составляют «прекрасные образцы городского ремесла (кузнечного, гончарного, стеклодельного, ювелирного, оружейного, косторезного)».

Жизнь на городецком городище оборвалась в 1240 г., в результате опустошительного вторжения немецких рыцарей в полужские земли. Стремительный набег врага застал горожан врасплох. Дощатые створки ворот не выдержали натиска. Бой рассыпался на множество неравных схваток среди объятых огнем построек. «Нападение на Городец было неожиданным, обитатели его не успели ни убежать, ни спрятать свое имущество».

Долгое время разоренное городище стояло заброшенным. Лишь к 1570-м гг. на нем возвели деревянную Георгиевскую церковь, вслед за которой здесь возникает мужская обитель, именуемая Георгиевским-Городецким Гремячей пустыни монастырем. В грамоте, данной его основателю архимандриту Трифону в 1592 г., говорилось, что монастырская земля относилась к Шелонской пятине, «место было убогое, развоевано от литовских людей и немец».

В XV–XVI вв. по соседству с пустующим холмом возникает и довольно быстро разрастается неукрепленное поселение, «селище», своего рода посад. На этой территории был выявлен культурный слой толщиной до 2 м с остатками деревянных строений, развалами каменных кладок, фрагментами глиняной посуды, серебряными «денежками» начала XVI в. и т. д.

Церковная реформа 1764 г., проведенная Екатериной II, затрагивала не только ликвидацию земельных владений церкви, но касалась и вотчинных имений монастырей, разделив последних на три класса, в результате чего бо́льшая часть обителей была оставлена на собственном содержании, «без пособия от казны («заштатные»)». Значительное количество монастырей подлежало упразднению. В С.-Петербургской епархии их число достигало 30, включая Георгиевский-Городецкий монастырь. С этого времени Георгиевская церковь в Городце становится приходской. В 1791 г. ее из-за ветхости заменили вновь построенным храмом, также во имя Св. вмч. Георгия, с приделом во имя Успения Божией Матери.

Здесь же, в подвале Георгиевской церкви устроили гробницу основателя монастыря игумена Трифона, по легенде, мученически убитого в 1597 г. «литовскими людьми». Это мало достоверно, так как этот год был спокойным, литовских набегов здесь быть не могло, в связи с тем что в 1582 г. Россия и Речь Посполитая заключили мирный договор, действовавший до 1610 г. На месте погребения Трифона Городецкого была устроена деревянная рака, которая накрывалась коврами.

Весной 1845 г. Городец посетила некая Олимпиада Шишкина, автор путевых записок. От местной жительницы она узнала, что здесь был «мужеский монастырь и что в деревянной церкви под спудом, мощи его основателя, преподобного Трифона… – И далее сообщала: – Провели нас в глухой подвал и там показали бедную гробницу, по-видимому, совершенно забытую… В бывшей монастырской церкви образа очень древние… Замечателен образ хорошего греческого письма: Успение Божией Матери».

В 1851 г. Георгиевская церковь была основательно поновлена «на сборную сумму заботами священника Василия Ильинского и церковного старосты, крестьянина села Городец Григория Михайлова». Обновленная Георгиевская церковь осталась деревянной, холодной, на каменном фундаменте, снаружи обшитой тесом под покраску. Успенский придел был снесен. Высота церкви достигала 5,7 м до карниза. Колокольня отсутствовала. Церковь венчала одна скромных размеров глава. Здание было двухэтажным. На втором этаже находилась собственно церковь, на первом, в подцерковье, размещалась часовня с гробницей игумена Трифона, который стал почитаться как месточтимый святой. Деревянная рака над его могилой была заменена на мраморную. Таким мы видим храм на фотографии 1920-х гг.

Городец. Часовня на городище, где погребен прп. Трифон. Рисунок А. И. Ковалева. 1999 г.

Городец. Часовня прп. Трифона Городецкого. 2008 г. Фото Наталии Кидони

Георгиевская церковь погибла вскоре после войны. Второй этаж был разобран полностью. Первый, с гробницей прп. Трифона, сохранили, переделав в отдельно стоящее здание часовни. На беломраморной раке сделана надпись церковной вязью, которая повествует о покоящемся здесь городецком старце.

В 1973 г. архитектурным отрядом ЛГУ под руководством археолога В. А. Булкина был раскопан фундамент Георгиевской церкви, построенной в 1791 г. Раскопки выявили, что храм был «простой и очень архаичный по планировке, мог быть поставлен на месте деревянной церкви XVI столетия» (Г. С. Лебедев).

Городец (то же) – церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, деревянная, 1844 г., арх. П. Лукашевич, закрыта в 1937 г., действует с 1941 г.

5 марта 1844 г. в Городце освятили вновь построенную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. Церковь поставили у восточного склона холма, неподалеку от старого Георгиевского храма. Успенский храм был устроен усердием городецкого священника Иоанна Шишова, церковного старосты из городецких крестьян Григория Михайлова и помещика инженер-генерал-майора Михаила Павловича Сакера, уже знакомого нам по рассказу о часовне в д. Александровской. Церковь строилась на частные пожертвования.

Особую роль в ее строительстве сыграл генерал Сакер. Видя, что крестьяне в принадлежавших ему окрестных деревнях Александровская, Заозерье, Жглино, Михайловское, Кукуевка вынуждены приходить на богослужение в малопоместительный и ветхий Георгиевский храм, он задумал построить для них новую, более просторную церковь, выделив для этой цели значительную сумму. Для проектирования церкви он пригласил вольнопрактикующего архитектора Петра Лукашевича. Проект церкви, включающий план, фасады, разрез, был разработан и утвержден в 1838 г. Дата освящения храма помещена в надписи на кресте под престолом храма. На средства Сакера произвели и поновление Георгиевского храма в 1851 г.

Городец. Церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. 1987 г.

Городец. Церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы и часовня прп. Трифона (справа). 1987 г.

Городец. Церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы. 2008 г. Фото Наталии Кидони

Деревянная, на фундаменте из колотых гранитных валунов Успенская церковь построена «кораблем», то есть все ее части стоят на одной продольной оси. Основной объем имеет квадратный план и завершается восьмиэтажным куполом на высоком барабане. С востока к нему примыкает пятигранная апсида. С запада двухъярусная колокольня соединяется с ним небольшим притвором.

Успенская церковь была почти вдвое просторнее поновленного Георгиевского храма и во многом превосходила его в художественном отношении, напоминая каменные храмы периода классицизма. Двери и оконные проемы выделяются полуциркульными завершениями. Площадка звона в четверике второго яруса колокольни оформлена арочными проемами. Верх колокольни решен в виде восьмигранного барабана с купольным покрытием и шпилем с водруженным на нем крестом.

Несомненную художественную ценность представляют интерьеры церкви, где роль главной архитектурной доминанты играют опоры подкупольного основания, каждая из которых представляет собой группу из трех колонн с пышными коринфскими капителями.

Успенская церковь преобразила облик городецкого холма. Его выразительность первой оценила уже знакомая нам Олимпиада Шишкина. В заметках от 30 мая 1845 г. путешественница, ошибочно называя Успенскую церковь каменной, пишет: «Положение двух церквей Городецких, деревянной и каменной, на высоком, отдельном холме так необыкновенно, что мы решились взойти на него по крутой лестнице и в награду за труд полюбовались живописными окрестными видами… В каменной (Успенской. – А. Н., О. Н.) церкви… для входа трое дверей. Двенадцать столбов, по три вместе соединенные, поддерживают купол. Действительно, эта церковь гораздо лучше Лугского собора (Екатеринского. – А. Н., О. Н.), и очень приятно видеть в селе такое доказательство ревности прихожан».

Вид Городецкого холма, каким его вполне могла видеть автор только что приведенных строк, запечатлен на рисунке 1927 г. археолога Н. Н. Чернягина. Слева по верху холма хорошо выделяется скромная Георгиевская церковь. Силуэт Успенской церкви заметен в окружении древесных крон.

Сегодня на древнем городище находится действующее кладбище. Здесь сохранилось значительное число исторических надгробий, в том числе и на могиле инженер-генерал-майора М. П. Сакера, у южной стены Успенской церкви.

Городец, благодаря находившейся здесь почтовой станции, встречается в воспоминаниях композитора М. И. Глинки, мемуарах участников Отечественной войны 1812 г., в романе А. Дюма «Учитель фехтования». Через Городец и Лугу пролегал путь героя этого произведения, француза-фехтовальщика, при его путешествии из Парижа в Петербург. При этом Дюма довольно точно указал расстояние от Городца до российской столицы – пятьдесят французских миль.

Горушка Каменской вол. – часовня во имя Св. Троицы, деревянная, 1901 г., не сохранилась.

Деревня Горушка находится к югу от шоссе Луга – Оредеж, недалеко от границы с Новгородской областью. Деревня возникла не позже конца XV в., входила в состав Николо-Бутковского погоста, затем в приход Троицкой Верхутинской церкви.

Часовня стояла в центре деревни на главной улице, рядом с сохранившимся колодцем. К окрестным примечательностям относится урочище Старый Хутор, расположенное в 1,5 км к юго-востоку от деревни. Здесь сохранился древний могильник, где на одном из камней оградки выбит восьмиконечный крест в прямоугольном обрамлении.

На поле в 300 м от деревни находилось захоронение красноармейца Якова Трофимовича Гончарова, погибшего при освобождении Горушки от фашистов 3 февраля 1944 г. Здесь у крупного валуна стоял деревянный столбик со звездой. В 1970 г. прах героя перезахоронили на воинском мемориале в г. Луге.

К 70-летию освобождения Луги и района от немецких захватчиков жители Горушки благоустроили это место. Валун очистили от зарослей, закрепили на нем мраморную доску с именем героя. Может быть, здесь и в подобных истинно святых местах в наше время и следует ставить деревенские часовни.

Горушка. Часовня во имя Святой Троицы. 1939 г. Из коллекции Л. И. Фотеева

Горыни Приозерной вол. – часовня не установленного наименования, 1907 г.

Деревня Горыни лежит на правом берегу р. Оредеж, на холмистом рельефе, напротив расположенного по другую сторону реки пос. Ям-Тесово. В древности она называлась «сельцо Горыня на Аредеже» бывшего Никольского монастыря.

Названием деревня обязана своему гористому ландшафту. Наиболее высокий холм находится в прибрежной, восточной части деревни. Здесь сохранились парк и несколько построек бывшей помещичьей усадьбы.

Во второй половине XIX в. усадьба принадлежала отставному поручику Александру Петровичу Струбинскому, участнику Крымской войны 1853–1856 гг.

Струбинский построил в усадьбе новый двухэтажный с мезонином дом, который, будучи поставленным на возвышенности, был хорошо заметен в панораме со стороны реки. При доме находился небольшой парк. Впоследствии усадьба перешла к одному из сыновей А. П. Струбинского, который продолжил работы по ее благоустройству, разбив здесь фруктовый сад на 1000 деревьев, построив из дикого камня новые конюшни и амбар.

«В 1907 году в память родителей Струбинский выстроил при усадьбе часовню» (Н. В. Мурашова, Л. П. Мыслина).

Иван Васильевич Ершов

Горыни были любимым местом отдыха выдающегося певца, солиста Мариинского (в советские годы им. С. М. Кирова) театра Ивана Васильевича Ершова (1867–1943). Артист любил эту деревню, с ее старинными аллеями, видами р. Оредеж и заречных далей. В 1920–1930-е годы он часто здесь бывал.

Госткино Скребловской вол. – часовня во имя Казанской иконы Божией Матери, деревянная, сер. XIX в., не сохранилась.

Деревня Госткино расположена на западном берегу Череменецкого оз., по обе стороны дороги, ведущей к Череменецкому Иоанно-Богословскому монастырю. Это, безусловно, одно из древнейших населенных мест на территории района. В Писцовой книге Шелонской пятины 1498 г. Гост-кино относится к Петровскому погосту наравне с деревнями Врево, Наволок, Велехово и Иоанно-Богословским монастырем. В дальнейшем д. Госткино входила в приход Петропавловской, позже Воскресенской церкви в с. Петровская Горка.

Название деревни образовано от притяжательной формы древнеславянского имени-прозвища Гость (Гостко).

С XV по XIX в. владельцами сельца Госткино были представители дворянского рода Неплюевых. Часть сельца в XVIII в. принадлежала уже знакомому нам по д. Бутково П. В. Бакунину-Меньшому. В это же время при сельце находилась помещичья усадьба с господским домом и хозяйственным двором. В дальнейшем д. Госткино отошла к Дворцовому ведомству.

Казанская часовня стояла на повороте деревенской дороги к Череменецкому монастырю. Она прекрасно вписывалась в общую композицию застройки. Ее шатровый верх замыкал собой пространство деревенской улицы, по обе стороны которой стояли добротные крестьянские дома. Перед многими домами были устроены аккуратные палисадники. Такой запечатлена деревня на старой почтовой открытке, изданной в 1910-е гг. лужанином Ф. Ермаковым. Силуэт окруженной деревьями часовни четко прослеживается в глубине снимка.

Современники отмечали, что здешние прихожане были усердны к молитве, но вместо приходской церкви охотнее посещали Череменецкий монастырь.

Деревенец (Красный Октябрь) Скребловской вол. – часовня на месте явления образа Иоанна Богослова, каменная, 1905 г., не сохранилась.

Деревенец – местности с таким названием нет на современных географических картах. В далеком прошлом на месте Череменецкого полуострова находились два отдельных островка. На северном из них в XV в. возник Иоанно-Богословский монастырь, и остров получил название Монастырский. На южном, значительно большего размера острове выделяется сухое возвышенное место – Деревенец, отчего и сам остров стал называться Деревенецким. В XVIII в. островки соединили между собой и с берегом насыпными дамбами, что привело к обмелению этой части озера и образованию здесь единого полуострова с характерно причудливым контуром.

Деревенец, иногда называемый «Коровьим сельцом» или «Островом», был местом размещения хозяйственных построек Череменецкого монастыря. Здесь стояли скотный двор, конюшни, хлева, кладовые, амбары, сараи, житницы, гумно и рига. В XVIII в. это – деревянные строения. Коровье стадо вместе с телятами достигало 52 голов. Со временем постройки обветшали, и в 1869 г. на территории Деревенца появился новый скотный двор, прямоугольный в плане, состоящий из трех каменных и двух деревянных построек. В центре двора выкопали колодец.

Деревенец. Часовня на месте явления образа Иоанна Богослова. 1900-е гг.

Кроме помещений для скота, здесь размещались монастырская кузница, пилорама, слесарная мастерская, баня с прачечной, жилье для рабочих и эконома, ледник и молочня.

В советский период на месте монастырского скотного двора разместилось цветоводческое хозяйство «Красный Октябрь» – одно из подразделений совхоза «Скреблово». Гордостью хозяйства были великолепная плантация тюльпанов и плодовый питомник, достойные преемники бывшего монастырского хозяйства.

К северу от совхозных построек, на дугообразном береговом мысу, все еще стоят летние домики турбазы, до 1990 г. размещавшейся на территории монастыря. Сейчас трудно представить себе былую красоту этого места. Здесь, на окраине монастырского парка, среди ухоженных полян и дорожек, красавцев-дубов, на месте явления образа Иоанна Богослова была построена удивительно изящная каменная часовенка с купольной кровлей, арочным дверным проемом, стремящимся ввысь силуэтом, проект которой разработан в 1904 г. Часовня строилась с благословения высокопреосвященного митрополита Санкт-Петербургского Антония. Подрядчик из г. Луги Николай Иванович Шмелев половину строительных работ выполнил бесплатно в дар монастырю. Освятили часовню 25 сентября 1905 г. в память Высочайшего манифеста о веротерпимости от 6 августа того же года.

На местоположение часовни указывают сохранившиеся фрагменты ее фундамента.

Дзержинского, пос. им. (вол. центр) – церковь во имя Свт. Николая Чудотворца, деревянная, до 1582 г., позже не упоминается.

Поселок им. Дзержинского – советское название переименованного древнего сельца Ропти (Рапти). «Сельцо Ропти с церковью», относящееся к Петровскому погосту, упомянуто в Писцовой книге Шелонской пятины 1581–1582 гг. Других сведений об этой церкви не обнаружено.

Дзержинского, пос. им. (то же) – церковь неустановленного наименования, в бывшем имении А. А. Половцова, деревянная, 1855 г., упразднена к концу XIX в.

О данной церкви нам известно только по церковно-историческому справочнику «Земля Невская православная».

Бывшее имение Половцовых Рапти относится к числу наиболее примечательных мест Лужского р-на, прежде всего благодаря своей усадьбе, представлявшей уникальный архитектурно-парковый ансамбль, созданный владельцем имения, Александром Александровичем Половцовым (1831–1909). Это был государственный и общественный деятель, меценат, много сделавший для развития русской художественной культуры. Юношей, окончив училище правоведения, он поступил на службу в Сенат, где сделал карьеру государственного чиновника, став в 1876 г. сенатором, затем статс-секретарем при императоре Александре III. В 1883 г. А. А. Половцов назначается государственным секретарем Государственного совета, занимая эту должность до 1892 г.

Александр Александрович Половцов

К заслугам А. А. Половцова перед Россией в первую очередь следует отнести его роль инициатора создания и с 1879 г. бессменного председателя Русс кого исторического общества. Под его началом обществом велась активная издательская деятельность, включая подготовку и выпуск многотомного «Русского биографического словаря», содержащего сведения о политических, военных и общественных деятелях, ученых, представителях культуры и искусства за весь период истории Российского государства.

В 1861 г. Половцов женился на Надежде Михайловне Юниной, дочери крупнейшего финансиста и банкира, барона Александра Людвиговича Штиглица (1814–1884), чей капитал в сто миллионов рублей давал свыше трех миллионов годовых. Н. М. Юнина (1843–1908), в замужестве Половцова, не без основания считается внебрачной дочерью великого князя Михаила Павловича, младшего брата императора Николая I, переданной в семью А. Л. Штиглица для удочерения в июне (чем объясняется ее фамилия) 1844 г.

Надежда Михайловна Юнина

Именно А. А. Половцов подвиг отошедшего от дел тестя-миллионера к широкой деятельности мецената в целях поощрения и «развития художественной стороны отечественной промышленности» (А. В. Иванен). На пожертвования А. Л. Штиглица в один миллион рублей в Петербурге в 1881 г. было воздвигнуто монументальное здание Училища технического рисования, возрожденного в 1944 г. как Высшее художественно-промышленное училище им. В. И. Мухиной (ныне – Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица).

Вскоре А. А. Половцов и директор училища, академик архитектуры Максимилиан Месмахер, убедили Штиглица пожертвовать еще пять миллионов рублей на учреждение при училище специального музея с экспонатами по разным видам ремесел и искусства с древнейших эпох до современности. Для музея, ставшего одним из богатейших в Европе, было выстроено специальное здание. Именно здесь экспонировались найденные Генрихом Шлиманом сокровища легендарной Трои.

В советском краеведении об А. А. Половцове давались далеко не точные и нарочито негативные сведения. «Богатейшим лужским помещиком был Половцов, член совета Министерства государственных имуществ, обкрадывая и нещадно эксплуатируя крепостных, он нажил громадное состояние и на берегу Череменецкого озера построил роскошный особняк в стиле Версальского дворца, отделанный мрамором и малахитом». Далее говорится, что, по материалам «ревизских сказок» за 1859 г., у Половцова «в услужении находилось 300 дворовых мужчин и женщин… Богатый помещик часто устраивал в имении балы в честь приезда особо важных лиц из петербургской знати… Предприимчивый помещик использовал малейшую возможность для наживы. На трех десятинах он завел плантацию ландышей. Ранней весной Половцов отправлял цветы в Петербург на рынок» (В. И. Зерцалов).

Мало того что здесь объединены сведения о разных поколениях Половцовых (в 1859 г. Раптями владел отец Александра Александровича Половцова – Александр Андреевич), но и совершенно ложно называется источник средств для строительства «роскошного особняка». Последний был возведен А. А. Половцовым-младшим в период с 1886 по 1892 гг., то есть спустя более чем 25 лет после отмены крепостного права.

На самом деле загородный дворец в Раптях был построен благодаря огромному состоянию, полученному женой А. А. Половцова по завещанию ее приемного отца А. Л. Штиглица.

К сожалению, о создании дворца и всего усадебного ансамбля мы можем судить лишь по тем кратким заметкам, которые содержатся в знаменитых дневниках А. А. Половцова. Он их вел на протяжении почти 50 лет, дав весьма точную характеристику правительственной политики, быта и нравов современного ему придворного окружения.

Рапти. Усадьба А. А. Половцова. 1942 г.

Согласно дневниковым записям, главным проектировщиком дворца и общей планировки усадебного комплекса следует считать академика архитектуры Ивана Александровича Стефаница (1850–1902), прекрасного знатока традиций дворцово-паркового строительства. Руководителем работ и автором отделки дворцовых интерьеров был Людвиг Христианович Маршнер (1847–?), снискавший к тому времени славу замечательного рисовальщика и стилиста-декоратора. Земляными и посадочными работами в парке руководил садовник и управляющий имениями Половцовых Франц Осипович Абела, служивший еще у А. Л. Штиглица. Но самое главное, о чем сообщают дневники, – это идея создания дворца в стиле французской архитектуры 1710–1720-х гг., так называемом стиле регентства, возникшем при дворе герцога Орлеанского, фактического правителя Франции при малолетнем Людовике XV. Стиль регентства в основном касался планировки и отделки помещений, придавая им уют и декоративное изящество. Создателем этого стиля был французский архитектор-декоратор Жиль-Мари Оппенор (1672–1742), гравюры которого, представляющие образцы архитектурного декора интерьеров, по выбору А. А. Половцова легли в основу оформления внутренних помещений дворца в Раптях.

Рапти. Усадьба А. А. Половцова. Лужский санаторий. 1930-е гг.

А. А. Половцовым был основан один из крупнейших металлургических заводов Урала – Надеждинский (названный в честь жены), ныне – г. Серов Свердловской области. Связь с Уралом частично объясняет использование уральской яшмы, малахитовых вставок в наружной и внутренней отделке усадебного дворца в Раптях, наряду с широким применением карельских мраморов.

На современников дворец производил впечатление сказочного замка. В газете «Лужский листок» за 1912 г. путешественник, совершивший поездку на пароходе по Череменецкому озеру, писал: «Вот и имение Половцова. „Почтенный замок был построен, как замки строиться должны“. Круглое, дворцового типа здание, с куполом посредине… Один из пассажиров рассказывает, что под куполом дворца бьет фонтан, а вокруг него устроен аквариум». Кстати, пароходное движение из Луги по Ропотке и Череменецкому оз. также было обязано инициативе А. А. Половцова. 14 мая 1889 г. он отметил в своем дневнике: «Спускаю на Череменецком озере первый в этом краю пароход».

О великолепии дворца свидетельствуют многочисленные фотографии 1930-х гг., когда здесь располагался санаторий НКВД.

Если дворец представляет собой блестящую импровизацию на тему архитектурных стилей Франции периода последних Людовиков, то в самом дворцово-парковом ансамбле наряду с версальской темой отчетливо прослеживается связь с традициями, характерными для загородных вилл Италии эпохи позднего Возрождения (XVI в.) с их искусством террасных садов. Это чувствуется в сохранившейся до сих пор мощной подпорной стене с центральным лестничным маршем, имевшим продолжение в открытых лестницах, ведшим на второй, парадный этаж здания. Подпорную стену и садовый балкон украшали мраморные скульптуры, доставленные из Италии. Две из них, включая изящную фигуру Гебы, сегодня можно видеть неподалеку от пос. Дзержинского, в доме отдыха «Боровое».

О дворцовом парке в Раптях его исследователи пишут: «Название „маленький Версаль“ можно отнести к нему лишь с большой натяжкой. Их сближает очарование открытости свободы большого пространства, столь непривычное для русских дворянских усадеб с их традиционными аллеями, дорожками, куртинами, рощами и полянами, тягой к пейзажности» (Н. В. Мурашова, Л. П. Мыслина).

Имеющиеся в нашем распоряжении фотографии начала XX в. с парковыми видами усадьбы в Раптях позволяют сказать, что, к сожалению, ни одну из имеющихся попыток реконструкции ее парковой композиции нельзя назвать удачной, отвечающей ее реальному характеру. Она меньше всего напоминала нечто похожее на вытянутый прямоугольник парадного двора-курдонера, ибо сам дворец был пусть главной, но все же частью гигантской композиции с широкими площадями террас и зеркальной гладью озера. Изящество рисунка парковых дорожек, куртин, балюстрад, береговых линий симметрично расположенных прудов словно переносили гостей усадьбы в эпоху, воспетую полотнами А. Ватто и О. Фрагонара.

Однако за пределами дворцово-парковой композиции это была типично русская усадьба с хозяйственным комплексом, фруктовым садом, в окружении лугов и пашен. При усадьбе имелись и фазанник, использовавшийся, говоря по-современному, в целях охотничьего гостевого туризма, и пресловутая плантация ландышей, организованная не столько для коммерческого выращивания «целого моря цветов», сколько ради получения ценного лекарственного сырья для нужд столичной фармацевтики.

Комплекс служебных и хозяйственных построек в основном размещался на месте старой, некогда отцовской усадьбы, находившейся к северу от дворца, от которой до наших дней сохранились многие строения: старый усадебный дом, позже перестроенный под оранжерейный корпус, гостевой дом садовника, приспособленный Половцовым-младшим под кухню, соединенную подземным ходом с дворцом, и т. д.

По данным Н. В. Мурашовой и Л. П. Мыслиной, среди построек старой усадьбы была также и часовня, построенная отцом будущего преобразователя усадьбы – Александром Андреевичем Половцовым. При этом сообщается, что он предпринял это строительство, заботясь о жене, которая «была глубоко верующим человеком, а в Череменецкий монастырь не во всякую погоду можно было добраться». В этом сообщении не учтены, по крайней мере, два обстоятельства. Первое то, что Рапти входили в приход вовсе не Череменецкого монастыря, а Тихвинской церкви в с. Романщина, находящейся от них в большей доступности, чем монастырь. Во-вторых, часовня, как мы знаем, не предназначена для совершения Таинства причастия, ввиду отсутствия в ней алтаря со Святым Престолом, следовательно, она мало подходит для проявления религиозного чувства «глубоко верующего человека». Надо думать, что А. А. Половцов-старший устроил у себя в имении все-таки домовую церковь, которая была упразднена после его смерти в 1892 г.

Сам Александр Андреевич Половцов (1805–1897), во многом уступая в известности своему знаменитому сыну, все же представляет определенный исторический интерес. Будучи военным инженером, он участвовал в Русско-турецкой войне 1828–1830 гг. и вскоре по ее окончании вышел в отставку. В начале 1840-х гг. он был назначен членом комиссии по устройству железной дороги между Москвой и Петербургом, позже инспектировал строительство православных церквей в западных губерниях.