Текст книги "Лесная сказка"

Глава 17. Нам на скрипке сыграет вьюга…

И снова – уже набившая оскомину дорога, улетающая вдаль под колесами автомобиля. Вихрь снежинок в лобовое стекло, размытые очертания деревьев… мысли, словно снежный ком в лицо, так сложно сделать вдох и невозможно выбросить из головы.

Относительно легкой задачей было найти старых боевых товарищей и раздобыть машину, поэтому с первым пунктом Игорь справился довольно быстро.

«Дурак, что ты творишь?»

Голос отца в голове прозвучал так четко, словно тот сидел рядом с ним.

Да, только сумасшедшие спорят с собственным воображением, но удержаться мужчина не смог.

– То, что должен.

«Что за бред, ты сам толкаешь себя…»

– Хватит.

Мысли-мысли-мысли… нужно срочно отвлечься.

Пальцы на автомате включают радио, и салон наполняет веселая песенка о любви. Молодой парнишка-певец или действительно имеет проблемы с дикцией, или подражает моде – очередная песня, в которой понятен только припев, да и то только потому, что состоит из одного повторяющегося слова.

Нет, это не подходит.

Еще несколько переключений – и наконец из динамиков начинает звучать красивая мелодия. Первые слова песни – и мужчина криво усмехается.

Словно копир с его собственной души.

 
Нам на скрипке сыграет вьюга,
Под вуалью снежинок-звёзд.
Как легко потерять друг друга
Среди сотен веков – и грёз.
 

Под голос певца незаметно исчезают все мысли… оставляя лишь картины-воспоминания.

 
Нам расскажет балладу ветер,
О тех днях, что нельзя забыть.
Если я бы тебя не встретил,
Не узнал бы, что значит – любить.
 

…Девушка, идущая сквозь вьюгу с закрытыми глазами, в легком платье… их первая и такая невероятная встреча.

…Морозная вязь на бледном лице – Снегурочка, вышедшая из чьей-то злой и жестокой сказки.

…Его выбор – уехать или вернуться, когда увидел окруживших домик Гончих. Растерянные глаза Миры – неверие пополам с радостью.

 
Если я бы тебя не встретил,
Век с душой танцевала бы тьма.
И кружился бы в воздухе пепел…
Так и было со мной – до тебя.
 

Лес, настороженно встречающий чужаков. Длинные каштановые пряди, разметавшиеся на холодном ветру. Попытка спрятать собственную беспомощность и боль. И Гончие, выходящие из-за деревьев.

 
Мне казалось, что я – спасаю,
Закрывая тебя от огня…
Только как получилось, не знаю —
Что спасала и ты – меня?
 

Решительный взгляд синих глаз: «Таир… Если пойду, отпустишь его?» И почти невесомый поцелуй-прощание.

Голос певца замолкает, уступая сцену музыке – скрипка и рояль, рассказывающие свою собственную историю любви… А затем полушепотом – полуболью:

 
…Вновь на скрипке сыграет вьюга,
Под вуалью снежинок-звёзд.
Как нам вновь обрести друг друга
Среди сотен боев – и слёз?..
 

«Возвращайся, Игорь. Я буду ждать тебя здесь». И слезы, которые у нее так и не получилось скрыть.

…Где-то совсем рядом, на расстоянии мысли, поднимается в небо красивый зверь на сильных крыльях. Наперекор злой метели и ветрам, наперекор вообще всему – собственному здравому смыслу, прошлым тревогам. Потому что зверь всегда выбирает самое главное из чувств. То, что гораздо сильнее, чем страх.

Глава 18. Сила и слабость

Хозяин Своры

Снег кружится за окном, бросает в стекло снежинки, и в каждой из них чудится усмешка этой невозможно долгой зимы.

Владимир отворачивается от окна и кивает вошедшему мужчине:

– Давай быстрее. Что там опять?

– По Вашему приказу мы искали Игоря…

Пауза отчетливо говорит, что найти так и не смогли.

Глухая злость и разочарование – где-то настолько далеко на периферии его разума, что почти не ощутимы. Логика вступает в мысленный диалог с чувствами:

– Говори, как есть. Что еще?

Мужчина с трудом сглатывает комок в горле под взглядом Хозяина. Затем протягивает ему телефон:

– Он сам на нас вышел. Вот… запись телефонного разговора…

Владимир нажимает на кнопку воспроизведения, а мужчина поспешно скрывается за дверью.

Выдыхает, радуясь, что не попал под раздачу.

И уже в коридоре его догоняет голос Игоря. Всего четыре слова:

«Твоя волчица у меня».

***

Мира

Никогда еще я не летала так. Никогда еще не пыталась обогнать свой собственный страх, вытряхнуть из души панику, и вернуть свободу крыльям.

…Говорят, любимые люди – это наша слабость. Ведь за них мы всегда переживаем в сотни, тысячи раз сильнее, чем за себя. Кто любил, тот поймет, как страшно нам бывает за тех, кого мы любим… Но в то же время, любимые люди – это наша сила. Ведь ради них мы способны преодолеть в сотни, тысячи раз больше препятствий… и стать сильнее – чтобы им помочь. Ради себя не все готовы на подвиги, а вот ради близких и горы – всего лишь камень, если их нужно свернуть. Поэтому и говорят, что любовь сильнее, чем страх.

Мысли – в унисон с метелью, холодный ветер яростно набрасывается на крылья, словно пытаясь их сломать.

Пора возвращаться.

Я приземлилась недалеко от избушки, обернулась, и практически сразу замерзла – мороз стоял нешуточный, только таким сумасшедшим оборотням может придти в голову сорваться в полет.

Я понятия не имела, что делать дальше.

Да, мы пытались разработать план. Потратили несколько часов, предлагая и обсуждая варианты. Мне не нравился ни один из них. В конце концов, уставшие друзья дружно послали меня… погулять, а сами начали готовить ужин. Спорить я не стала, решив, что так будет лучше, но короткий полет помог лишь немного. Мысли приходили одна хуже другой, я падала в собственноручно созданную бездну, пытаясь найти, за что уцепиться.

Пока безуспешно.

Я не знала, что с Игорем, где он сейчас. Абонент недоступен – от каждой такой фразы в трубке телефона хотелось биться в истерике. Сдерживалась я с трудом.

Мне казалось, что вот-вот произойдет что-то страшное, а я просто фатально опаздываю этому помешать… что прямо сейчас нужно бежать, спасать, драться – да что угодно, только не сидеть здесь.

Зверь настойчиво что-то кричал внутри, словно предупреждал…

Я закрыла глаза

«Ну же, зверь мой, что ты хочешь мне сказать?»

Перед мысленным взором тут же появилось лицо Игоря, и меня с такой силой потянуло к нему – что когти прорезали кожу сами собой. Обращение было мгновенным и болезненным, спустя несколько секунд я вновь летела куда-то на запад – так уверенно, словно точно знала направление.

***

Игорь

По всем канонам заезженного жанра боевика Игорь должен был устроить встречу на заброшенном заводе, но таковых поблизости не было.

Пришлось использовать место недалеко от города – опять же рядом с лесом. Небольшой дом лестника вполне подошел.

Боевые товарищи не особо верили в его план. Поэтому, предоставив оружие и все необходимое, поддержать своим присутствием не вызвался никто – да он и не просил.

И сейчас, в полутьме домика, были только Игорь – и запертая в клетке белая волчица.

«Ты правда думаешь, что все получится?»

Голос отца в голове снова заставил его вздрогнуть. Больное воображение саркастически усмехнулось – добро пожаловать в психушку, навоевался на свою голову.

– У меня нет выбора.

«Ложь самому себе? С каких это пор? Ты всегда был максимально честен – до абсурда».

– Да вот он – этот самый абсурд… дальше просто некуда.

Усмехнулся – и встретил внимательный взгляд сапфировых глаз. Волчица спокойно положила голову на лапы – по-прежнему не отводя от него взгляда.

Словно не в клетке сидела, а на троне.

– Странный ты оборотень, знаешь?

Зверь немного подумал – и отчетливо кивнул.

Игорь похолодел. Его знакомый, рассказывая о волчице, утверждал, что в результате введения сыворотки человеческий разум полностью уступил место звериному, память стерлась, и теперь это просто животное. Но то, что мужчина видел сейчас в невероятных, потрясающе ярких глазах, совсем не было звериным.

В них было столько всего… Боль, отчаяние, понимание – и усталость.

Будто волчицу совершенно не заботила ее жизнь.

Игорь подошел ближе к клетке, не понимая, зачем он это делает, но чувствуя потребность высказаться:

– Ты здесь только по одной причине. Мне нужен Владимир…

Имя произвело совершенно неожиданный эффект.

Зверь зарычал – и бросился на прутья клетки. Отскочил – и снова бросился, не обращая внимания на боль.

– Эй, тише! Успокойся!

Волчица оскалилась – и прыгнула еще раз, всем телом на прутья.

– Перестань!

Она снова зарычала, сверкая глазами… а затем просто легла на пол и заскулила. Отчаянно, словно потерявшийся щенок.

Словно это не она сейчас готова была порвать Игоря на части – просто из-за одного имени.

Словно это имя было единственно для нее важным.

Прошло несколько часов.

…Владимир появился в точно назначенное время. Как всегда – пунктуальность была четким правилом, как для Гончих, так и для их Хозяина.

Мужчина вошел в дверь – как к себе домой. С абсолютным спокойствием и пренебрежением. Так матерый хищник смотрит на игры молодого, глупого щенка.

Вернее, это он так считает.

Спокойным Владимир оставался ровно до того момента, как увидел волчицу.

Игорь внимательно наблюдал за его лицом – и страдание, исказившее черты врага, не осталось незамеченной.

– Чего ты хочешь?

Игорь молча поднял пистолет выше.

Владимир по-прежнему смотрел в его лицо, ожидая ответа. Вид оружия его не впечатлил от слова совсем.

– А как ты думаешь? Неужели не провел аналитику?

Вопрос не застал Владимира врасплох.

– Естественно, провел. Месть за отца? Око за око, и прочий бред?

Игорь стиснул зубы – так больно стало. До сих пор больно, при упоминании отца.

А Владимир продолжал:

– Что теперь? Убьешь меня?

В голосе врага совершенно не было страха. Только насмешка.

Нет, так не пойдет. Желание стереть это выражение с ненавистного лица превратилось в потребность.

– Ошибаешься.

Клетка с волчицей была совсем близко. Направить пистолет во второй руке в ее сторону – дело секунды. В ответ – рычание и разъяренный взгляд синих глаз.

– Стой.

За мгновение слетела вся броня и цинизм, оставив усталого, немолодого мужчину с седой проседью в темных волосах.

– Тебе нужен я. Не она.

– Небольшая поправка. Мне нужен не ты, – кривая усмешка, – мне нужна твоя боль.

…И вот так, всего одной сценой фильма главный герой становится главный злодеем… а бывший злодей просто стоит и смотрит на белую волчицу в клетке, и медленно умирает от страха за нее – прямо сейчас.

– Давай же. Просто нажми на курок. Пока еще есть время. Он наверняка пришел не один, – нашептывает Месть.

Волчица бросает на него взгляд – полный огня и боли. А потом ложится на пол и закрывает глаза.

Владимир судорожно выдыхает – шипением сквозь зубы. Нажимает кнопку на рации – в сотый раз, отбросив конспирацию. Но ничего не происходит – Гончие словно забыли о существовании Хозяина, и тщательно выверенный план летит в бездну.

Игорь крепче сжимает в руке пистолет.

Просто нажми на курок. Хватит медлить. Доведи дело до конца.

Доведи дело до конца… Убей зверя.

Оборотня. Почти такого же, как Мира. Не виноватого совершенно ни в чем.

– Игорь, не надо!

Первая мысль – наверное, он свихнулся, что слышит ее голос. Вторая – точно свихнулся, окончательно и бесповоротно, потому что видит ее сейчас – прямо перед собой, с растрепанными каштановыми волосами, в которых играют лучи заходящего солнца сквозь потрескавшееся окно

– Мира, какого черта ты здесь!

Девушка бросается к нему, кинув лишь беглый взгляд на Владимира – как на кого-то настолько незначительного, что даже говорить не стоит: Встает прямо перед клеткой, загораживая волчицу:

– Не надо, она не виновата ни в чем, ты же сам не хочешь ее убивать!

– Мира, ты понятия не имеешь, чего я хочу! И какой я вообще – ты тоже не знаешь!

Оттолкнуть в сторону, снова направить пистолет, мысленно дать затрещину, что упустил из виду Владимира – хорошо, что тот так и не решился двинуться с места.

Давай же, просто нажми на курок!

– Знаю!

Голос девушки что-то невероятное творит с его душой. Держит, словно тисками – не двинуться. И одновременно словно солнце внутрь запустили – так светло стало.

– Мира…

Она упрямо отбрасывает волосы в сторону, открывая лицо:

– Я знаю, какой ты. Я лучше тебя это знаю! Потому что, будь ты таким – способным на убийство невиновного, я бы никогда…

Мира замолкает – на секунду. А затем, собравшись с духом:

– Я бы никогда тебя не полюбила.

Да что же это такое…

Всего несколько слов. Но пистолет упрямо клонится к земле, словно больше нет сил держать его направленным на волчицу, как нет сил врать самому себе.

Нет сил разочаровывать того, кто тебе дорог.

…Замок на клетке совсем проржавел, ключ еле входит, и проворачивается с трудом. Пара оборотов – и зверь медленно выходит из клетки. Оборачивается, встречает взгляд Игоря, и наклоняет голову.

Владимир наконец снова начинает дышать.

***

Мира

Призналась все-таки – прыжком со скалы в самую глубину, сама от себя не ожидала такой романтики…

Да только что мне было делать?! Не могла же я позволить совершить убийство ни в чем не повинного зверя! Да, я ненавидела Владимира – всегда, ненавидела и боялась, но вот сейчас смотрю на него – и ничего. Ни ненависти, ни желания отомстить – ничего. Пустота, пепелище – вот и все, что осталось от моей к нему ненависти.

– Игорь, пожалуйста, давай уйдем.

Мой голос резко выводит мужчину из ступора. Волчица уже дошла до Владимира, остановившись рядом.

Противники молча смотрят друг на друга.

Слишком много ненависти, чтобы дать врагам уйти. Слишком много всего в прошлом, чтобы забыть.

– Отпусти нас.

Просьба Владимира – надтреснутым голосом, порванной струной, становится неожиданностью для всех – и по всей видимости, для него самого тоже. Но мужчина упрямо продолжает:

– Отпусти – и больше ты никогда меня не увидишь. Обещаю.

Игорь молчит. Только лицо становится таким бледным, что мне страшно от этой внутренней войны.

Не могу же я просто стоять и ничего не делать!

Подхожу и беру мужчину за руку. Пусть знает, что бы он ни решил – я с ним. Может, помочь в борьбе с его демонами я сейчас ничем не могу, но от врагов материальных спину точно прикрою в случае чего.

Игорь глубоко вздыхает – и в ответ сжимает ладонь, переплетая свои пальцы с моими.

Поднимает взгляд на врага:

– Убирайся.

Владимир поспешно кивает, разворачиваясь к выходу.

В этот момент дверь открывается, впуская группу вооруженных людей – человек шесть, не меньше, я считаю их в каком-то невероятном отупении.

Игорь вскидывает пистолет – но против такого количества это смешно, он сам это понимает.

Наконец из-за спин наемников выходит и главное действующее лицо нашей мизансцены.

Улыбается мне прямо в глаза:

– Рад встрече, Мира.

Я впервые вижу столько безумия в его взгляде, и выдыхаю:

– Таир.

Мужчина снова улыбается – у меня все внутри переворачивается от этой улыбки.

Игорь крепче сжимает мою ладонь и встает чуть впереди:

– А ты что здесь забыл? Пришел на помощь Хозяину?

– Не совсем… Вернее, совсем нет.

Холодный взгляд в сторону Владимира, и уверенное:

– Он мне больше не Хозяин. Мне – и всем нам.

Гончие перебрасываются короткими шутками, сужая кольцо вокруг Владимира. Часть из них по-прежнему держит на прицеле нас с Игорем. Лицо Владимира остается невозмутимым – однако показное спокойствие больше никого не обманывает.

Игорь усмехается:

– Неужели банальный переворот?

Таир возвращает усмешку – щедро сдобренную сарказмом:

– Ну почему же банальный?

Глава 19. Единственное желание

Игорь

Нужно было предвидеть. Предугадать. Придумать дополнительный план. Да что угодно – только бы Мира не была во всем этом замешана. Нужно было… столько всего, чего уже никогда, видимо, не успеть.

Таир решил свергнуть Владимира – вполне предсказуемо, но с такой ничтожной кучкой людей маловероятно… если только основные силы не остались в резиденции «хозяина».

Виски сжимает тисками, и только одна мысль – это он, дурак, виноват во всем, и теперь Мира пострадает из-за него.

Нет. Не могу этого допустить. Любым способом.

Кульминация начинается совершенно неожиданно. Таир подходит к бывшему хозяину – с ленивой грацией абсолютно уверенного в себе зверя. Усмехается, обнажая чуть заострившиеся клыки. И стреляет.

Прыжок волчицы, лишь на мгновение опередившей пулю, замечают немногие.

Но рухнувший на пол зверь однозначно приковывает взгляды всех.

Владимир падает на колени, прямо в алую кровь, не обращая внимания на вооруженных наемников. Смотрит в сапфировые глаза, тихо что-то шепчет, о чем-то просит, что-то обещает…

…Деревянные доски окна разбиваются на части, в образовавшийся проем проникают еще несколько Гончих – и со всех сторон начинается стрельба.

Упасть на пол, утягивая за собой Миру, опрокинуть так удачно стоящий рядом стол, прикрываясь им, словно щитом – тело реагирует гораздо быстрее вконец ошалевшего мозга.

Девушка поднимает на него отсутствующий взгляд, в котором начинают мелькать золотистые искры. Мозг выхватывает какие-то разрозненные части мозаики – тонкие запястья, сжатые в кулаки пальцы, гримаса боли на её лице – и крылья, прорывающие куртку на спине. Оборот не успевает завершиться, когда Мира вздрагивает всем телом, и до боли сжимает его руку.

Сначала он чувствует что-то горячее в своей ладони. Опускает взгляд – и видит кровь, стекающую по её пальцам. Мозг окончательно заклинивает от увиденного:

– Мира, держись, все будет хорошо!

Девушка кивает, прижимаясь к нему, кусает губы, сдерживая стон. Как и он, оглядывается в поисках выхода.

Как назло, на ум приходят только банальности, но сейчас главное выбраться отсюда, а вариант только один – пробираться к окну, пока все заняты перестрелкой.

Стол, пока спасающих их обоих, продержится не больше минуты. Выбора нет.

– Мира, беги к окну, я прикрою!

От грохота взрывов приходится кричать ей в лицо. По глазам он видит, что девушка услышала, почти ждет, что она начнет сопротивляться, но девушка снова кивает.

Вот умница.

Был бы это фильм, главный герой непременно поцеловал бы героиню, иронизирует Разум.

Но в действительности у них есть время только на короткий обмен взглядами – и девушка, повинуясь его знаку, начинает продвигаться к окну, а он сам начинает стрелять, по-прежнему прикрываясь остатками стола.

Мира почти добегает до цели, оборачивается – и в её глазах отражается ужас. Что-то настолько страшное, что по накалу перекрывает даже стрельбу и вооруженных наемников вокруг.

Игорь хочет крикнуть – не беспокойся, мол, давай скорее, но понимает, что не может произнести ни слова. Как и просто шевельнуть рукой.

Да что за ерунда… Мужчина опускает взгляд на свои руки – и понимает, что видит сквозь них.

Ему еще хватает времени посмотреть на Миру, криво улыбнуться – и растаять в воздухе.

…Где-то неизмеримо далеко, в другой жизни – другой реальности…

Знакомое помещение, собравшиеся за столом фигуры в капюшонах, под которыми совсем не видно лиц.

Игорь оказывается здесь так внезапно, что в первый момент всё кажется ему сном. Потом он вспоминает и с трудом удерживается от ругательств:

– Неужели месяц уже прошел?

Одна из фигур кивает:

– Да.

Короткое слово – ледяными каплями в лицо. Значит, время истекло, и в самый разгар боя он просто исчез, оставив Миру одну.

– И что? – мужчина медленно подходит к столу, оглядывая собравшихся, – решили, куда меня отправить?

Фигуры молчат, но из-под капюшонов он чувствует внимательные взгляды. Словно его до сих пор внимательно изучают и взвешивают каждое слово.

Наконец одна из них откидывает капюшон, открывая немолодое мужское лицо с висками, посеребренными сединой:

– Мы решили дать тебе шанс искупить грехи. Мы наблюдали за тобой. Твой отец был прав – в твоей душе есть свет. Ты останешься здесь и будешь служить до тех пор, пока не очистишь душу от зла – и потом сможешь родиться снова.

Неплохой вариант, если это альтернатива ада… Да только радости почему-то нет.

А перед мысленным взором – синие глаза и бледное испуганное лицо той, что он никогда больше не встретит.

– Стоп, подождите, а что с Мирой?

Фигуры молчат. Седой мужчина отводит взгляд, затем все-таки бросает:

– Решение еще не принято. Её душа на перепутьи.

– Душа?! Так она тоже…

Осознание просто рвет на части. Это он во всем виноват, насквозь прогнивший от мести, виноват, что не рассчитал время и втянул девушку в собственные разборки. Виноват, что не успел прикрыть ей спину.

Нет, так не пойдет. Мира должна жить – и он готов заплатить любую цену.

Времени на принятие решения нужно всего пара секунд – да и то большая его часть уходит, чтобы вспомнить нужные слова и повернуться лицом к собравшимся:

– Я хочу воспользоваться своим правом.

Фигуры разворачиваются к нему – синхронно, удивленно, и замирают.

– Мне не нужно второе рождение. Не нужен никакой шанс. У меня только одно желание. Верните Мире жизнь!