Текст книги "Из огня да в полымя"

Катя сидела, слушала, кивала с умным видом, а на самом деле искала повод, чтобы сбежать. Ну почему Алексей Горчаков не только хорош собой, но и говорит такие правильные вещи? Почему бы ему вместо привлечения в незнакомый город крупных инвестиций не предложить нарыть компромат на эту Раису? Где она-то нашла деньги на открытие нового салона, да еще и на взятку? Не иначе как укрывала прибыль от налоговых органов. Можно верить такому свидетелю или в отношении ее нужно другое уголовное дело возбуждать?

Катя не сомневалась, что ее несостоявшийся работодатель из соседней конторы сделал бы что-нибудь подобное. Но она ужинает не с тем хамом, который даже не спросил у дамы разрешения закурить. Рядом с ней мужчина, который не привлекателен, а чертовски привлекателен. И девушка за соседним столиком сейчас бросает в Катину сторону пятый завистливый взгляд, а ведь еще даже десерт не принесли. Девушку можно понять, сама-то она ест пельмени с прыщавым долговязым юнцом, который лишь старается выглядеть важно.

Кате же хотелось побыстрее сбежать в свой номер. Иначе она не сможет бороться с амнезией. Интересно, о чем она забудет сначала: про Алису Островскую или про женскую гордость? Одно точно – помнить она будет лишь о том, как мало рядом мужчин, в которых так легко влюбиться. А Кате повезло, именно такой сидит прямо напротив. И повезет еще больше, если он будет не сидеть напротив, а лежать рядом. На широкой кровати. За закрытой дверью номера, в котором только он и она…

Катя даже головой мотнула, чтобы прогнать наваждение. Все-таки закат и рассвет – самое романтичное время суток. Что-то такое словно разлито в воздухе. Утром и вечером ей особенно трудно бороться с тем, что Алексей Горчаков – мужчина ее мечты. Ей вспомнился его утренний визит. Чуть влажные волосы, выбритый подбородок, аромат свежести…

Стоп! Это мужчина, которому нельзя доверять. Ведь он может в любую минуту исчезнуть, обмануть, изменить. Разве об этом она мечтает?

Вот, пожалуйста, уже в следующую минуту ему захотелось изменить положение в пространстве, обмануть ожидания девицы за соседним столиком, исчезнуть из ресторана. Алексей попросил счет, оплатил его и улыбнулся Кате:

– Пошли?

Она предполагала, что их номера будут по соседству. Поэтому разрешила ему проводить себя до двери. И распахнуть эту дверь, и закрыть ее потом за ней и за собой.

Как только они вошли внутрь, Катя остолбенела. Это не был обычный одноместный номер в провинциальной гостинице. Это был номер люкс с широкой кроватью, зеркальным потолком, шелковыми простынями и музыкой Стинга.

Невероятно! Как Горчакову удалось воссоздать интерьеры своей квартиры за тысячи километров от дома? Конечно, обстановка немного отличалась. Но в приглушенном свете детали терялись, а основные акценты создавали иллюзию дежавю.

Как будто Катя и раньше бывала здесь. И ей здесь бывало хорошо…

– Извини, с номерами у них напряженка. Удалось достать только этот. Для нас двоих… – многозначительно произнес Алексей.

Черт! Кате надо было возмутиться, хлопнуть дверью и потребовать у администратора еще одну комнату. Да еще и пригрозить шефу пожаловаться на сексуальные домогательства в квалификационную коллегию адвокатов.

Но вместо этого она чувствовала себя любимой и желанной. Женщиной, которую добиваются. Которой устраивают такие роскошные сюрпризы. Вряд ли так просто было найти номер с зеркальным потолком и мощной стереосистемой, чтобы особенный голос так стильно пел о любви…

Глава 9

– Как насчет шампанского? – спросил Алексей.

Кто же откажется от «Круг Кло дю Менил»? Да, он хорошо подготовился. Она выпила бокал залпом. Голова и так кружилась от музыки и от того, что он рядом. И вовсе не по производственной необходимости. Кого она пытается обмануть? Ей повезло, что в эту командировку с ним отправилась именно она. Иначе ей бы пришлось изводить себя ревностью и перспективой общения с Виталиком.

Ухаживания? Да это прошлый век. Романтика? Позапрошлый. Мужчинам или просто некогда тратить на это время, или они не считают это нужным. Куда нужнее смотаться в гараж, зарядить аккумулятор. А девушка не автомобиль, она и без подзарядки везет на себе готовку, уборку, стирку, ну и пару работ. Как, например, Надя.

Уже в субботу Кате показалось, что Виталик – потенциальный клон мужа Надежды. И перспективы ее ожидают такие же радужные. На отдых такой мужчина дальше огорода свою женщину не увезет. На день рождения ничего удачнее фена не подарит. Да и Стинга не включит. И если вдруг поцелуям понадобится музыкальное сопровождение, он предпочтет шансон. Не французский, а радийный.

Но есть, конечно, и плюсы. Виталик ей вряд ли изменит. Впрочем, от такой жизни об адюльтере задумается сама Катя. Виталик и слова-то такого не знает.

Не хочу! – поняла она.

Она хотела провести незабываемую ночь с Алексеем Горчаковым…

Или все-таки уйти? Сбежать? Пока не поздно. Но куда? В работу, размышления, обиды и страхи. В мысли о маньяке, который затеял смертельные игры с огнем. Или остаться здесь, где ощущения, желания, прикосновения… Здесь! С ним.

Конечно, она не ушла. Если сердце держат на привязи, тело рано или поздно ответит тем же. Какие бы преграды из принципов ни воздвигала Катя, какие бы шлагбаумы из измен ни возводил Алексей. Все барьеры хотелось даже не преодолеть, а просто не заметить. Нет их, и все. А есть он и она. И притяжение, которое в эту минуту сильнее притяжения земли. Есть страсть, которая, обессилев, превратится в нежность, а не в равнодушие. И поэтому хотелось скорее броситься в этот водоворот рук, губ и тел. И подольше не выбираться из него на берег обыденности…

Алексей оказался от Кати близко-близко. Снял с нее очки. И поцеловал в ресницы. Ритуал, успевший стать привычным за тот месяц, когда они встречались. То, по чему она особенно скучала за ту неделю, когда они разошлись. Ведь в этом было больше нежности, чем страсти. Что-то родное, согревающее, но не обжигающее…

Потом были куда более долгие поцелуи и откровенные ласки. Настолько долгие и откровенные, что Кате некогда было думать, правильно ли она поступает. Может быть, это было и неправильно, но очень приятно. Любовь приятнее одиночества. Она стоит того, чтобы простить и забыть.

Зеркальный потолок над широкой кроватью позволил ей увидеть себя без одежды и без комплексов. В таком ракурсе Катя себе даже понравилась. Ничего она не толстая. Все еще загорелая. Да и его мускулистое тело отлично скрыло бы недостатки ее фигуры. Впрочем, в такой момент совсем не хотелось искать недостатки. Лучше найти его эрогенную зону, потому что он давно исследовал все ее…

Что ж, это стоило ожидания. Стоило усилий. Это возбуждает не меньше, чем новизна или экзотика. Он не знал, в чем тут дело. Возможно, в том, что недоступное манит сильнее. Или, заставляя ее стонать от удовольствия, он больше не чувствует себя виноватым. Он чувствует себя героем ее грез.

Сегодня в постели с Алексеем Катя поняла, что любовь – острая приправа, без усилий и незаметно превращающая недостатки в достоинства, секс – в близость, вечер – в ночь…

Просыпаться не хотелось, как и выяснять, что было сном из ее недавних ощущений, а что явью. Похоже, они опять вместе. Катя и Алексей. Что это означает? Белое платье и фату или просто ужин в дорогих ресторанах пару раз в неделю? Она пока не знала. Ясно одно. Это означает, что она не одна. Она рядом с любимым мужчиной.

Потрясающее чувство! Ради него, наверное, стоит простить и бильярд на раздевание, и оставление в опасности. В конце концов, Алексей же не предполагал, что оставляет Катю в объятиях дыма и в окружении пламени. Ладно, проехали! Забыли, будто и не было ничего. В начале отношений, когда идет притирка характеров, трудностей не избежать никому. Даже планетам приходится приноравливаться к орбитам друг друга. Что уж говорить о мужчинах и женщинах? Это вам не планеты, это – вселенные.

В гостиничном номере уже вовсю хозяйничала звезда по имени Солнце. И вставать, конечно, придется, причем очень скоро. Музыка мобильника показалась такой же резкой и неприятной, как звонок будильника. Хотя это было что-то джазовое, позитивное, с энергетикой. Но как будто тучи сгустились. Ранние подъемы, плохие новости, наступающие холода – вот какие ассоциации почему-то возникли.

Впрочем, это был не ее мобильник, так что ей беспокоиться не о чем. Вряд ли следователь решится позвонить ее боссу, чтобы проверить, не сбежала ли она от правосудия. Или сотрудник правоохранительных органов вознамерился предупредить шефа, что нужно быть осторожнее и стараться не принимать на работу людей, имеющих привычку оставлять свои отпечатки на местах преступлений?

Однако Катю напряг этот звонок. И вскоре выяснилось, что худшие опасения подтвердились. Правда, звонил все-таки не следователь, но речь, однако, зашла об уличающих следах…

– Слушаю. – Это был голос Алексея. – Да, я. А кто же еще? Ты же мне звонишь. Или есть варианты? Сережка? Какая сережка? Ах да, конечно, с бриллиантом. Другие ты не носишь. Где? Не видел. Посмотрю, как только вернусь. Да, уже сегодня. Сама посмотришь? Не уверен. Я позвоню позже…

Вам все понятно? Катя не сомневалась ни минуты. Сон слетел, как лыжник с горы, а за ним и очередные иллюзии. Она села в кровати и посмотрела на мужчину, с которым провела ночь, со смесью иронии и сожаления.

– Алиса Островская потеряла бриллиантовую сережку? – насмешливо поинтересовалась Катя.

– Во-первых, доброе утро! – Алексей попытался чмокнуть ее в щеку.

Но Катя увернулась. Ему досталось только ее ухо. Утренний поцелуй! Может быть, она и мечтала о чем-то подобном. Потому что на одну ночь вновь стала наивной дурочкой. Из тех, кто позволяет себе увлечься мужчиной, чтобы потом целыми днями гипнотизировать телефон в ожидании его звонка. Но позвонит скорее какая-нибудь блондинка и сообщит, что потеряла украшение в его постели буквально вчера…

– Извини, но меня сильно заботит судьба дорогой и наверняка красивой вещи. – Катя была непреклонна. – Где же госпожа Островская ее потеряла? И где надеется сегодня посмотреть, чтобы найти? Думаю, я правильно отвечу и без помощи клуба. В твоей постели. Или ты опять будешь все отрицать, приплетешь друга из Америки и не терпящую отлагательств игру в бильярд?

Ничего не изменилось! Если закрыть глаза на измены, они не прекратятся. Горбатого могила исправит, бабника – разве что отсутствие денег на «Виагру», когда ему перевалит за восемьдесят лет. А у Кати есть реальный шанс уже сейчас превратиться в страуса, прячущего голову в песок. Правда, так можно и сотрясение мозга получить…

– Кать, какое это вообще имеет отношение к нам? – удивился он, как будто она интересовалась судьбой пуговицы, которую американский астронавт потерял во время прогулки по Луне.

– Просто хочу составить график, Алексей. Вчера в твоей постели была Островская, сейчас я. Вечером ее очередь?

Он взъерошил волосы, став похожим на мальчишку, которому не понравился и привел в замешательство вопрос на экзамене. Еще чуть-чуть – и стипендии лишат.

– Но ты же дала мне отставку, – напомнил Алексей. – Послала куда подальше и заявила, что у нас нет ничего общего.

– Действительно! Глупо было ждать, что ты так расстроишься, что хотя бы неделю не сможешь бегать ни за одной юбкой.

– Ну вообще-то это был вовсе не кросс. Мы просто… Пару раз встретились. Просто провели вместе какое-то время.

Что ж, это признание. Катя все правильно поняла. Монолог так легко превратился в диалог, да и авторство раннего звонка сомнений больше не вызывает. Ей стало смешно. Господин Горчаков вел себя словно пятиклассник, которого поймали за стрельбой из рогатки, а он заявляет, что готовится стать снайпером, так что ему просто необходимо тренироваться.

Ситуация двусмысленная. В конце концов, кто Катя такая, чтобы он перед ней оправдывался? Он – шеф, она – его сотрудница. Какое ей дело до того, с кем и как он проводит время? Да и Конституция гарантирует тайну личной жизни всем, а не только боссам.

В тот раз Катя еще могла возмутиться, ситуация задела ее лично. И не чуть зацепила, а повлияла на ее репутацию как законопослушной гражданки. Но теперь Алиса Островская вряд ли напишет в своем интернет-дневнике, что сережку у нее украла бывшая подруга ее нынешнего парня. Из ревности и зависти, что он теперь не с ней, жалкой, никому не нужной неудачницей. Он предпочел известную телеведущую с роскошным бюстом и блестящей карьерой.

Нет, Катя решительно не может упрекать никого, кроме самой себя. Алексей и теперь не обещал ей пересмотреть свои взгляды на красивую жизнь и свободную любовь. Он просто поделился с ней глотком этой жизни за триста пятьдесят евро бутылка и ночью этой любви. А завтра поделится с кем-то другим. Кто же откажется от «Круг Кло дю Менил» и от объятий такого мужчины?

За удовольствия, как известно, надо платить. Вот и Кате придется остаться или без своих представлений о честности в отношениях, или без удовольствий…

Ну не так ее воспитывали. Книжки опять же она не те читала. Вернее, читала книжки, а не журнал «Космополитен». А в хороших книжках не бывает про светскую тусовку, где все со всеми и всем хорошо. Ей-то плохо. При таких условиях никогда не решить задачу. Не вписаться в крутые повороты, если не доверяешь тормозам.

Может быть, кто-то и скажет: бери, что дают.

Но Катя считала иначе…

И неизвестно, кто более смешон. Она, так и не избавившаяся от иллюзий. Или он, так до сих пор не понявший, что для любви убийственно множественное число…

Она с такой тщательностью завернулась в простыню, прежде чем встать с постели, будто это была и не простыня вовсе, а тога и Кате предстояло выступать в сенате перед каким-нибудь Брутом. Вернее, не каким-нибудь, а Марком Юнием. Это она знала как историк.

На самом деле ей предстояло проскочить в ванную под взглядом своего босса и любовника. Опять бывшего.

– Кать, ты снова обиделась, что ли? И еще неделю будешь делать вид, что мы едва знакомы? – вздохнул Алексей.

– Почему же, Алексей Сергеевич, мы с вами отлично знакомы, – обернулась она на пороге ванной. – Вы – мой шеф. Я – ваша помощница. И наши отношения регулирует Трудовой кодекс Российской Федерации…

* * *

Больше они не разговаривали. Ну, то есть, конечно, обменивались обязательными и ничего не значащими фразами.

– Нужно снять копию с наградного листа Казимира Федоровича и приобщить ее к ходатайству. Наличие правительственных наград – это смягчающие вину обстоятельства.

– Хорошо, Алексей Сергеевич…

Или:

– Кать, что ты будешь, эспрессо или капучино?

– Капучино.

Неужели трудно запомнить? Хотя, конечно, трудно. Ведь у Алисы Островской, вероятно, совсем другие вкусы.

– Убери кошелек. Зачем ты меня обижаешь? Простите, зачем вы меня обижаете, Екатерина Владимировна. Считайте, что обед за счет фирмы…

А пластическая операция по восстановлению опять разбитого сердца за чей счет?

Поздравляю, снова на те же грабли! Что за черт?! Впрочем, сама виновата. А может быть, виновато шампанское и Стинг…

Катя решила не вспоминать песни о любви и прошедшую ночь, она решила думать о Виталике. Клин клином. Простой, но хороший парень. Работящий. Не изменяет. Сильнее ее он будет любить разве что «мерседес-спринтер».

Так что Катя одна не останется. Все будет в порядке. В ее жизни, в ее сердце, в ее биографии. Пустых граф не предвидится. Мама может не волноваться.

Да и одной не так плохо. Особенно с хорошей работой и в квартире на Патриарших. Важно больше не ездить в командировки с шефом. Надо будет подключиться к делу Белоцерковского.

Катя не жалела о прошедшей ночи. Она жалела о наступившем утре. Прямо в душу наступившем, словно тяжелым ботинком. Отвратительное ощущение!

У него есть другая. А ты – все-таки эпизодическая героиня, хотя он иногда и делает вид, что хочет утвердить тебя на главную роль. Не утвердил. Опять. Хватит, больше она не придет на пробы.

Катя и Алексей вернулись в Москву чужими людьми. С независимым видом и взглядами, которые можно добавлять в коктейль вместо льда…

Следователь, кажется, ей верил. Насколько вообще может верить людям человек, привыкший всюду брать с собой понятых и требовать алиби. На Пуаро он похож не был. И вообще на сыщика. Следователь Глебов выглядел заурядно. Незапоминающееся лицо. Средний возраст и рост. Разговаривал по большей части доброжелательно, но иногда смотрел слишком пристально, задавал провокационные вопросы. Но предъявить обвинение не пытался.

Катя рассказала ему все. И о наручниках в своей сумочке, и о подозрениях, что в Подмосковье завелся пироманьяк. Похоже, его возбуждают огонь и смерть. Сила пламени и слабость женщин.

– Пожар на даче месяц назад. Пожар в парк-отеле неделю назад. Пожар в вашем городе два дня назад, – задумчиво подвел итог следователь. – Вы считаете, есть связь? Обычная дача, элитный коттедж, старые сараи…

– И во всех случаях внутри оказывались женщины и наручники, – напомнила Катя.

– Ну, насчет женщин понятно. По статистике, их вообще больше, – пустился в рассуждения Глебов. – И они чаще оказываются внутри. Вот я сейчас здесь, в рабочем кабинете. А где бы, вы думали, моя жена? Дома. Готовит ужин. И если вдруг, не дай бог, конечно, от газовой горелки воспламенится штора на кухне, то и супруга моя окажется в эпицентре пожара. Теоретически в моем рабочем кабинете тоже может замкнуть проводка. Но пожары в жилых домах все же чаще случаются. Так что наличие женщины – это не аргумент. А вот наручники – дело другое. Среднестатистический гражданин не держит браслеты на даче или в сарае. Про элитный коттедж не скажу, не знаю, как там богачи развлекаются. Это нужно у полиции Куршевеля спрашивать. Там есть опыт приводов в участок наших олигархов.

– Не понимаю, при чем здесь Франция? – удивилась Катя. – Наручники в сумку мне подкинули. И явно не с целью поразвлечься.

Конечно, Алексей Горчаков и его компания не подают пример монашеского поведения, но бильярд на раздевание – это не преступление. Да и сережки в постели Катиного босса женщины теряют добровольно. Никаких наручников, никаких несовершеннолетних стриптизерш, никакого намека на Куршевель.

– Интересно, по какому принципу пироман может выбирать своих жертв? – спросил следователь. – Его чем-то цепляет какая-то постройка или какая-то женщина?

– Так попытайтесь выяснить, не объединяет ли что-нибудь дачу, коттедж и сараи.

– Коттедж и сараи вы объединяете, Екатерина Владимировна. В первом случае вы надышались дымом. Во втором имели возможность смотреть на большой костер из окна.

– И поэтому вы считаете, что я сама его разожгла? – вздохнула Катя.

– Я должен проверить все версии.

– Я рассказала вам все, что знаю. Кто устраивает пожары, я не в курсе. Отчего они случились именно в этих местах, мне неизвестно. Не представляю, почему именно те две девушки были закованы и сгорели, а я выжила и нашла наручники в сумке.

– Жаль, вы сразу не принесли нам эту улику, – нахмурился Глебов.

– Действительно жаль, – согласилась Катя. – Но я уже потом узнала про пироманьяка. И не была уверена. Два совпадения еще могут быть случайными. Но после третьего пожара прослеживается закономерность.

– Надо будет выяснить про первую жертву. С той дачи, – решил следователь. – Кто она? Вдруг вы тоже ее знаете.

– Почему тоже?

– Ну, с собой-то вы знакомы. Да и со второй жертвой, как оказалось, тоже.

– Знакома? – вздрогнула Катя. – Это кто-то из местных?

Мысли заметались. Кто? За что? Какая ужасная смерть!

– Я бы даже сказал, это ваша подруга.

– Что?! – Катя на миг перестала дышать.

И лишь в следующую секунду вспомнила, что это никак не может быть Надежда. Ведь они виделись уже после инцидента и даже обсуждали его. Тогда кто? Неужели Светик? С ней Катя последний раз пересекалась в пятницу в лифте. Потом выходные, потом командировка. Правда, был еще телефонный звонок. Да и что Светику делать в районе сараев? Конечно, она родилась в одном городе с Катей, они учились в одной школе, их родители работали на одном предприятии. Но теперь у красивой блондинки совсем другая жизнь в других интерьерах. В родном городе она бывает нечасто. Вот когда сгорел пафосный ночной клуб или плавучий ресторан не выдержал фейерверков и вспыхнул, можно было бы забеспокоиться, не было ли поблизости Светика. Сейчас же Катя за нее не волновалась.

– Да, Екатерина Владимировна, мы опознали жертву. И она – не посторонний вам человек. Так что вам лучше оказывать содействие следствию.

– Да кто же это? – Катю уже начинало трясти.

– Жанна Власова. И не говорите, что не знаете такую.

– Знаю…