Текст книги "Клуб Первых Жен"

7
ИСПЫТАНИЕ В ОТЕЛЕ «РИТЦ»

Когда такси подъезжало к отелю «Ритц Карлтон», Анни достала зеркальце и привела себя в порядок. Неприятные переживания, связанные с похоронами и перелетом в Бостон, были позади, теперь предстояло новое испытание – свидание с Аароном и выпускная церемония Алекса. Она решила, по крайней мере, на время, отвлечься от письма Синтии и своих тяжелых мыслей, вызванных им.

Анни пыталась быть спокойной, ей не хотелось печалиться или сердиться. Алекс, а не Аарон попросил, чтобы Сильви не приходила на выпускную церемонию, и, хотя это очень расстроило ее, Анни могла понять его недовольство сестрой, которая отнимала так много времени у матери и вызывала ненужное внимание к их семье. «С моей стороны глупо ожидать чего-либо другого», – думала Анни. А все же она была разочарована. Вздохнув и пожав плечами, она расплатилась с водителем и выскользнула из такси. Швейцар помог ей, и в тот момент, когда она, улыбаясь, благодарила его, кто-то подбежал к ней сзади, закрыл ей глаза ладонями и поцеловал в затылок. Она почувствовала, как у нее сильно забилось сердце, но, повернувшись, увидела, что это Крис возвышается над ней и улыбается во весь рот. На нем была надета мягкая кашемировая водолазка и хорошо сшитый твидовый костюм. Ей удалось еще раз улыбнуться.

– Мам! Ух ты, выглядишь ты просто класс! – закричал Крис. Он вновь обнял ее, и, как всегда, она почувствовала благодарность за теплоту, за открыто выражаемые чувства, что так отличало его от сдержанных отца и старшего брата.

– Ты уже видел своего брата? – спросила Анни. Она хотела поинтересоваться и Аароном, но удержалась.

– Конечно, – ответил он и быстро добавил: – Я и Ал вчера вечером ходили в «Звезды и полосы» и порядком нагрузились. Потом мы завалились в «Боевую зону». Это было классно. Хорошо, что я не буду доучиваться, второй такой ночи ни он, ни я не выдержали бы. Это вряд ли пошло бы на пользу моей карьере в рекламном деле.

Анни улыбнулась. Хотя Аарон бурно реагировал на то, что Крис бросил школу, Анни знала – в глубине души он гордится тем, что сын будет работать в его фирме, под началом Джерри Лоэста, партнера Аарона, процветающего бизнесмена.

– А где остальные парни? – Анни попыталась произнести эти слова обычным тоном.

– Папа готовит какой-то сюрприз или что-то в этом роде, а Алекс в бассейне, восстанавливается. Мы встречаемся в вестибюле в семь. Папа сегодня вечером устраивает празднование, Ал пригласил на него своих друзей, придут бабушка и дедушка Парадиз. Они остановились в номере 502. – Крис закатил глаза.

Анни покачала головой, глядя на него. Родители Аарона нелегкие люди и держатся очень официально. Она удивилась, узнав, что они здесь, в отеле, потому что в это время года они редко уезжали из Ньюпорта. Анни вздохнула. Ну вот, уходит всякая надежда на приятный обед, подумала она.

– Это твое? – спросил Крис, поднимая чемодан фирмы «Вуиттон». – Слушай, мам, что у тебя там? Ты что, собираешься остаться здесь на постоянное жительство или носишь миллион золотом ради тренировки?

Они пересекли отделанный мрамором вестибюль, и Анни подошла к служащему, чтобы зарегистрироваться. Она собралась было передать клерку свою кредитную карточку, но он замахал руками.

– Об этом уже позаботились, мэм. Мистер Парадиз попросил, чтобы все расходы были переведены на его имя.

Анни кивнула. Как мило со стороны Аарона. Она почувствовала, что ее вновь переполняет надежда, легкая и эфемерная, как туман в долине. Портье взял у Криса чемодан.

– Алло, мам. Я собираюсь зайти к Алу и переодеться. Встретимся здесь через час. О'кей? – Он зашагал прочь, и Анни подивилась его росту, размашистой походке, широким плечам. Когда она повернулась и последовала за портье в роскошный позолоченный лифт, то услышала, как Крис позвал ее: – Мам! – И вновь подбежал к ней. – Чуть не забыл, – произнес он. – Я хотел спросить, как у тебя дела… – И осекся. Анни засмеялась.

– Ну, спрашивай же, Крис.

– Я знаю, что понедельник – последний день для Сильви дома, но можно я свожу ее куда-нибудь? Я это к тому, что ты ее видишь каждый день, а я ей давно уже обещал.

Анни самой хотелось провести время наедине с дочерью, но Сильви очень любила быть с Крисом.

– Конечно, можно. Она будет в восторге, – ответила Анни.

– Вот здорово, – обрадовался он. – Увидимся через час, – крикнул через плечо Крис, уходя.

Анни покачала головой. Несколько минут, проведенные с ним, подняли ее настроение. Даже не верилось, что этот красивый молодой человек ее сын.

У нее оказалась прелестная, спокойная комната, как и все комнаты в этом действительно великолепном отеле. Одно окно выходило на Бостонский сквер, другое на Ньюбери-стрит. На низком столике рядом с кушеткой стояла вазочка, в которой синие дельфиниумы восхитительно сочетались с розовыми розами. В глубине букета виднелся конверт. Анни медленно подошла к столику и немного постояла, прежде чем взять конверт. Минуту она смотрела на него, а затем разорвала одним нетерпеливым движением. «Поздравляем с окончанием учебы Алекса», – было написано на открытке. Подпись: «Мама и папа Парадиз». «Чего же ты еще ждала?» – спросила она себя, но сама-то она знала, на что надеялась.

Анни быстро распаковала свои вещи и развесила их в шкафу. Черное шелковое платье от Голтье, которое она собиралась сегодня надеть, смотрелось отлично.

Устав с дороги, Анни решила принять душ.

Сидя в белой мраморной ванне, она несколько раз глубоко вздохнула и почувствовала, как мышцы спины расслабились. Она вытянулась, пытаясь пальцами ног дотронуться до противоположного конца ванны, затем глубоко вздохнула и вся погрузилась в воду. К ее восторгу, ванна была такая большая, что в ней можно было плавать, и Анни лежала на воде с закрытыми глазами. «Я хочу расслабиться, – сказала она себе, – действительно расслабиться. Впервые за долгое время». Доктор Розен, ее бывший врач, обучила ее приемам расслабления, которыми она сейчас и воспользовалась. Отрывочные воспоминания нахлынули на нее, но она этому не противилась. Она представила Аарона, стоящего рядом со Стюартом Свонном и не сводящего с нее глаз в день их первой встречи; Криса и Алекса, борющихся на газоне перед их летним домом в Эмэгенсетте. Перед ней мелькнуло лицо Сильви при их расставании сегодня утром, потом лицо Синтии, когда той исполнилось четырнадцать лет и они катались в этот день на велосипедах по Феэрфилд Коммон, а Синтия пела песню, песню Дикси Капс – что-то о храме любви, свадьбе и о счастье быть вдвоем.

Она села, вода стекала с нее. И хотя она уже лет десять как не молилась, сейчас у нее возникло страстное желание произнести коротенькую молитву: «Боже, пусть это случится. Пусть Аарон полюбит меня опять».

* * *

Обед прошел на удивление хорошо. Аарон выглядел элегантно, и он, и его отец вели себя очень вежливо, мальчики непринужденно шутили, хотя Анни заметила, что все внимание отца было, как всегда, направлено на Алекса. Это, конечно, был его праздник. Крис много улыбался, но говорил мало. Когда Алекс поинтересовался его делами, он ответил, что работать с дядей Джерри просто отлично. Никто и словом не обмолвился о смерти Синтии и отсутствии Сильви.

Алекс был горд, что закончил учебу, и Анни показалось, что он впервые за последние несколько лет выглядит радостным и спокойным. Она с удивлением почувствовала, что по-настоящему счастлива. Это было непривычно для нее, она давно уже забыла это состояние. Анни оглядела сидящих за столом. Аарон и два ее мальчика, такие здоровые и хорошие. Радостное, теплое чувство охватило ее. Да, такой была бы ее семья без Сильви. Анни вздохнула. Несколько раз она ловила на себе взгляд Аарона. Каждый раз он улыбался.

После обеда его родители извинились и поднялись в свой номер, а Аарон, с глазами, сияющими от нетерпения, заторопил остальных к машине, стоящей у входа, и они все поехали в Хэнкок-Центр. Там к ним присоединились еще с десяток друзей Алекса. Все вместе они вошли в лифт, и Аарон повел их в офис на пятьдесят третьем этаже.

– Наступило время шоу, ребята, – сказал он, и все стали заходить в просмотровый зал и рассаживаться. Анни села сзади, Крис рядом с ней, но она внимательно следила, чтобы никто не занял другое место около нее. Молодая женщина протянула ей программку и пакетик попкорна, затем пошла раздавать остальным.

– Скажи, папа, что сейчас будет? – спросил Алекс.

В зале погас свет. Шутки и смех прекратились, и, когда зажегся экран, Аарон сел рядом с Анни.

– Сейчас будет что-то интересное, – произнес он, и она восторженно улыбнулась в темноте.

Появились титры: «Анни и Аарон Парадиз Продакшн». Зазвучали фанфары. «Александр Великий». Когда на экране возникло лицо Алекса, раздались возгласы и приветствия присутствующих. Послышался характерный вкрадчивый голос диктора.

«Уже в раннем детстве Александр Мак Дугган Парадиз проявил себя как целеустремленный человек». Появились кадры, где Алекс в возрасте двух с половиной лет гнался за котенком, предшественником Пэнгора.

– Ну, папа, – протянул Алекс.

– О, Аарон, – прошептала Анни, когда в темноте он взял ее за руку.

– Я провожу тебя в твою комнату, – сказал Аарон, и сердце Анни дрогнуло. Алекс остался со своими друзьями, но Крис все еще был с ними.

– Я думаю пройтись по скверу, – произнес он, широко улыбаясь обоим.

Анни смотрела, как ее сын медленно идет через вестибюль «Ритца», и в этот момент Аарон вновь взял ее руку. О, неужели он пойдет с ней? Возможно ли, что он думает о большем? Она улыбнулась ему и на минуту опустила голову, чтобы собраться с мыслями. Да, вот она, женщина сорока с лишним лет, встретилась со своим бывшим мужем и не знает, как себя вести. Какой-то момент она колебалась, затем повернулась к нему, собираясь попрощаться. Но Аарон взял ее лицо в свои ладони, приподнял его и поцеловал! О, как нежен был его поцелуй! Она помнила его запах, его вкус. Анни захотелось, чтобы время остановилось. Только бы ей раствориться, затеряться в этом мгновении.

Он перестал ее целовать. Она открыла глаза и увидела, что он смотрит на ее лицо.

– Та же прежняя Анни, – медленно проговорил он.

– Фильм был чудесный, Аарон, – сказала Анни. – Алекс просто в восторге. И я тоже.

– Да-а. Наконец-то я закончил сценарий.

Они подошли к ее номеру. Он взял у нее ключ, быстро и без усилий вставил его в замочную скважину и легко открыл дверь. Слава Богу, слава Богу!

– Та же прежняя Анни. Ты сегодня очень красивая. – Аарон обнял ее и повел к постели. Дотянувшись рукой до спины, он начал расстегивать платье, обнажая ее шею, плечи. Когда он наклонился и положил голову ей на грудь, она почувствовала его дыхание. – Боже, Анни! Смерть Синтии изменила меня. Она меня потрясла. – Он помолчал. – Время так быстротечно, – сказал он изменившимся голосом.

Анни погладила его гладкие волосы. Было так хорошо ощущать его рядом с собой. Это было все, чего она хотела. И у нее это было, по крайней мере сейчас.

Он раздел ее, быстро снял свою одежду и лег с ней рядом. Великолепно было чувствовать его тело, его объятия. Как давно они не были близки. Боль, причиненная смертью Синтии, Сильви, все это ушло. Сейчас для нее существовало только тепло его тела, его руки, его запах, его дыхание.

Он придвинулся ближе к ней и, пока еще неподвижный, выдохнул:

– Я люблю тебя.

– О, Аарон, я тоже люблю тебя. – Слезы полились у нее из глаз. Может быть, кошмару придет конец. Может быть, они снова смогут стать одной семьей. – Я тоже люблю тебя.

* * *

Так говорила Анни сама себе. И конечно, ей было чем заняться, а не только сидеть на одном месте и дожидаться его звонка. Наутро после той ночи в «Ритце» Аарон заявил, что не сможет поехать с ней и мальчиками в аэропорт, так как ему нужно отправляться в Нью-Хэмпшир по делу. Анни надеялась, что в дороге с ним ничего не случилось. «Прекрати немедленно панику! – приказала она себе. – Он только-только управился с делами. А ты знаешь, как это у него получается». Анни улыбнулась.

Сегодня она хотела пересадить и подстричь свои японские карликовые деревца. Два из них отчаянно нуждались в этом, и Анни чувствовала из-за этого что-то похожее на вину. Она знала, что многие из ее друзей не утруждали себя уходом за растениями. Элиз рассказывала об одной службе, которая занимается тем, что забирает ваши орхидеи после того, как они отцвели, и возвращает только тогда, когда они снова цветут. Анни это казалось несправедливым и неестественным. За красоту растений надо платить уходом за ними, особенно в трудное для них время года, считала Анни.

В коридоре зазвенел домофон, и Анни услышала, как Сильви бросилась отвечать.

– Привет. Это Сильви Парадиз.

– Кто там, Сильви? – спросила Анни, входя в прихожую. Лицо дочери сияло.

– Эрнеста сказала, что пришел Крис навестить меня. – Сильви чуть не визжала от удовольствия.

Анни вспомнила, как Крис в Бостоне спрашивал, можно ли ему будет погулять с Сильви в ее последний день дома. С момента рождения Сильви Крис сразу принял ее. Алекс, как, впрочем, и Аарон, не испытывал особой любви к сестре, а когда психические отклонения Сильви стали очевидными, Алекс отдалился еще больше. Крис, напротив, всегда был рад сестре. И это было особенно заметно, когда он помогал ей.

– Куда вы идете сегодня? – спросила Анни, чувствуя волнение Сильви.

– Скажем маме, малышка, или сохраним наш секрет? – Крис ласково взъерошил волосы сестры.

Та помолчала с минуту, борясь сама с собой, но не выдержала.

– Нам нужно сделать три вещи, – сказала она, загибая пальцы. – Сначала мы идем в зоосад посмотреть на черно-белых птиц, которые очень смешно ходят.

– Так-так, на пингвинов, – подбодрил Крис. – Ну, а потом?

Поразмыслив минуту, Сильви заявила:

– Потом Крис покатает меня на лодке, и я буду сама грести.

– А что еще, малышка?

– А потом… – Сильви запнулась, пытаясь вспомнить и глядя на улыбающееся лицо Криса. Тот терпеливо ждал.

– Ленч. Я буду есть пасгетти на ленч, – вспомнила Сильви и расплылась в гордой улыбке, радуясь своей удаче. Крис широко улыбнулся.

– Спагетти. А теперь попрощайся с мам-пам, нам пора. – Крис взялся за ручку двери. Анни поцеловала их обоих и перехватила его взгляд.

– Не скучай, мама, – произнес Крис, и они ушли.

Анни закрыла входную дверь и вернулась в оранжерею, вспомнив о работе и неожиданно почувствовав свою ненужность. «Занимайся же чем-нибудь!» – убеждала она себя, одновременно придумывая новую форму стрижки для стоящего на столе деревца.

Немного позже она, как обычно, пойдет в спортзал заниматься с Роем и Берни. Там она встретится с Брендой, которая наконец-то согласилась заняться спортом вместе с ней. После обеда у Анни будет урок итальянского, а потом наступит самое тревожное время – половина шестого. Час встречи с доктором Розен. Анни не пошла к терапевту, но прийти на прием к доктору Розен было необходимо. Анни должна пройти через это. Скоро будет звонить Аарон.

Анни смотрела через застекленную террасу на детскую площадку, куда она приводила Сильви, пока другие дети не стали издеваться над ней. «Боже, – молилась Анни, – Боже, пусть новое место станет настоящим домом для Сильви». На востоке, за Ист-Ривер, Триборо и мостами Уайтстэйна она видела самолет, взмывающий ввысь со взлетной полосы Ла Гардиа; поезд, идущий по железнодорожному переезду из Куинс; заходящий в гавань пароход; поток машин, двигающийся по шоссе. А здесь, наверху, царили как бы застывшие над возбужденной суетой города идеальная тишина и спокойствие. Были дни, когда Анни ощущала, что это место просто создано для нее. Но не сегодня. Сегодня должен позвонить Аарон. Все казалось обыденным – все, кроме поднимающегося откуда-то из глубины души тревожного предчувствия. «Аарон, – звучало внутри. – Аарон, Аарон».

Жизнь без него казалась Анни пустой. Нужно было заполнять месяц, неделю, день. Как-то занять ближайшие пять минут. И ждать ей нечего, и беспокоиться не о чем. Анни скучала по сыновьям, по доктору Розен. Анни будет скучать по Сильви и Пэнгору. И ей очень не хватало Аарона. Он нужен ей. Анни безумно хотелось удержать его.

На мгновение она почувствовала вину, думая о том, как беспомощна, наверное, была Синтия. «Мне следовало бы горевать о ее смерти. Но как?» – подумала Анни. Она не хотела, чтобы горечь утраты Синтии и близкий отъезд Сильви омрачили ее надежду, обретенную вновь. «Я живу. И надежда помогает мне жить, – думала Анни. – Аарон позвонит, и я надеюсь, что мы будем вместе. Но бедняжка Синтия так и останется лежать в могиле. Что она сказала тогда в больнице, в тот ужасный день?» Мать Синтии никогда не любила ее, и это стало проклятием на всю жизнь. У Синтии в жизни никогда не было любви.

«Господи, Боже милосердный, – взмолилась Анни, – пусть Аарон любит меня…»

Потом она прошла в спальню и стала переодеваться, собираясь в спортзал.

* * *

«И зачем я только на это согласилась?» – раздумывала Бренда, поднимаясь с Анни на лифте в зал аэробики Карнеги-Холла, хотя ответ на этот вопрос был ясен. Бренда выглядела отвратительно и чувствовала себя не лучше. Даже Анжела как-то обронила это. У Тони в школе скоро будет праздник на свежем воздухе, и Бренде не хотелось подводить сына. Она поморщилась, вспомнив, как одноклассники дразнили его из-за отца. Нет, надо что-то со всем этим делать. К тому же Бренде было любопытно, как упражняются богачи и знаменитости. Она знала, что Берни и Рой тренировали исключительно избранных. Но если они такие же, как Зигфрид и Рой, ей не хотелось бы попасть в состав их группы.

Анни и Бренда вошли в комнату, которая напомнила ей спортзал колледжа Джулии Ричман. Только вот пахло там по другому. Бренда последовала за Анни в раздевалку.

– А может, я сегодня пойду только к дантисту? Это не так больно, да и дешевле обойдется, – взмолилась Бренда, не раздеваясь, но и не пытаясь уйти. Анни оставила этот протест без внимания.

– У тебя есть пять минут. Давай, Бренда. Как-никак, но это мое «лекарство» для тебя. Потом ты будешь чувствовать себя гораздо лучше, я обещаю, – улыбнулась Анни.

«Она сегодня просто молодец», – подумала Бренда с оттенком зависти. Анни легко стянула с себя юбку и свитер, демонстрируя худое, стройное тело. Бренда наблюдала, как Анни развешивает вещи на вешалке и достает из сумки спортивный костюм. Сама она не двигалась.

– Ну же, Бренда, у нас ведь не день в запасе. К тому же Берни и Рой не любят, когда мы опаздываем.

На секунду Бренда чуть не возненавидела эту «дрянь». – К черту их всех. Мне приходится звонить в инженерные войска, чтобы они помогли натянуть на меня чулки, а ты хочешь, чтобы я ходила на аэробику, где требуется задирать ноги выше головы, – Бренда повертелась, изображая танцующего гиппопотама из «Фантазии», потом пожала плечами. – Ну, хорошо, хорошо, черт бы вас всех побрал. – И стала раздеваться.

– Вот увидишь, Бренда, тебе понравится. Ты даже пристрастишься, это как безвредный наркотик. Если я пропускаю хоть одно занятие, я чувствую себя виноватой. Понимаешь, этакое чувство вины католички.

«Какого дьявола она сегодня так жизнерадостна? – подивилась про себя Бренда. – Кажется немного рассеянной».

– Послушай, я наполовину католичка, наполовину еврейка. И насколько мне известно, чувство вины есть только у евреев. Католики берут его взаймы.

– Знаешь, если я пропускаю пару занятий или больше, я выхожу из формы, а потом чувствую себя униженной.

– Э, унижения и оскорбления – это дело Роя и Берни. И похоже, оно у них неплохо идет.

Как можно медленнее Бренда переоделась в спортивный костюм, купленный в магазине под названием «Для забытых женщин». Вернувшись из раздевалки, она взглянула на себя в жестокое, в полный рост зеркало и поняла смысл названия магазина. Потом прошла вслед за Анни в зал и сразу же узнала трех женщин, разминавшихся на ковре. Одна была суперзвездой всех прошлогодних «мыльных опер», та самая, на которой чуть не женился Люк. Вторую звали Лалли Сноу. Старая сука из высшего общества. Бренда и Дуарто работали вместе с Лалли над организацией благотворительной ярмарки в пользу инфицированных и больных СПИДом. Ярмарка должна была состояться через неделю. Бренда ненавидела эту старую змею. Молоденькая девушка – Хайма Мэлиссон – была дочкой одного из нуворишей, пытавшаяся пробиться в высший свет Нью-Йорка. Дуарто занимался отделкой ее нового городского дома.

– Анни, – прошептала Бренда, – ты только посмотри, кто здесь. Я так не могу.

Анни пожала плечами. Как раз в этот момент вбежала Мелани Кемп, в щегольском трико, в тщательно подобранных гетрах. Кокетливая лента придерживала ее волосы. Мелани была одной из тех «светских дам», кто сначала отделывает дом мужа, а затем дома «своих друзей». Дуарто ненавидел таких женщин.

В другом углу зала открылась дверь, и оттуда выбежали Рой и Берни. Оба были мускулистыми, светловолосыми, с короткими стрижками. «Прости, Господи, ну, прямо близнецы, – подумала Бренда. – Черт побери, и не отличишь. Атлеты. С военной выправкой. И жизнерадостные. До омерзения веселые».

– Прекрасно, девочки, потанцуем.

Рой, а может быть, Берни, включил музыку. Из колонок заревел Марвин Гэй, «Лечение сексом». Берни, а может, Рой, стал выделывать хореографические па. Его брат-близнец переходил от одной женщины к другой, выравнивая и исправляя осанку.

– Мне хотелось бы поприветствовать еще одного члена нашей группы – Бренду. Бренда, ты уже знаешь Хайму, Мелани, Барбару, Лали и Анни. А теперь не стесняйся и следи за тренером.

Для разминки женщины немного потянулись. Задыхаясь, Бренда бормотала себе под нос: «Я же вам не балерина какая-нибудь, дайте же наконец передохнуть!» Она увидела, как Анни подавила усмешку, и попыталась сосредоточиться на упражнении. «И что это она смеется?» Темп музыки нарастал. Мах левой, мах правой, прыжок, еще прыжок. Мах левой, правой, четыре прыжка. Бренда тяжело дышала, пытаясь угнаться за остальными.

К ней приблизился Берни.

– Я уверен, Бренда, ты можешь делать мах гораздо выше, – заявил он, профессионально улыбаясь.

– Как раз до промежности, – предупредила та, также улыбаясь в ответ. За несколько минут Бренда совершенно выбилась из сил. «Так вот отчего умер Боб Фосс!» – подумала она.

Лицо ее блестело от пота, лоб сердито наморщился. Но Бренда видела, какой бодрой была Лалли. «Боже правый, она, должно быть, вдвое старше меня, а весит вполовину моего». Бренда чуть не умирала, но ни за что не хотела сдаваться перед Лалли. Она держалась, задыхаясь, эти сорок убийственных минут. Наконец занятие подошло к концу.

Братья-близнецы подошли к Бренде поговорить. «А идите вы к дьяволу», – подумала Бренда, рухнув на пол и судорожно хватая ртом воздух.

– У тебя случаем не месячные?

– Да, и я, знаете ли, это плохо переношу. Становлюсь взбалмошной и сумасбродной. Два дня в месяц веду себя прямо-таки по-мужски. Хотите раунд в «сумо»?

Рой и Берни, что называется, «отвалили».

Едва волоча ноги, Бренда присоединилась к Анни, и они прошли в душ. И опять Бренда удивилась: «С чего вдруг она сегодня такая веселая?» Слегка отдуваясь, Анни говорила:

– Это действительно восстанавливает мои силы, прямо возвращает к жизни… И потом, согласись, они ведь очень привлекательные, Берни и Рой. Они тебя не возбуждают?

«И это тоже очень не похоже на Анни, – размышляла Бренда, – она никогда не говорит о сексе. Что с ней такое?»

– Ты шутишь! Я сейчас как мартини «Джеймс Бонд» – «потрясена, но не возбуждена».

Лалли Сноу не раздевалась в присутствии посторонних. Она прошла в одну из закрытых кабинок и появилась оттуда в безупречном туалете, даже слегка перестаравшись в этом. Бренде пришла в голову мысль, что Лалли никогда не слышала древнего и мудрого правила: «Выбери туалет, надень драгоценности, а потом сними одно из них».

Сверкая украшениями, Лалли Сноу вальсирующей походкой направилась в сторону Анни и Бренды. «Продала еще один «стол», – пропела она. Ярмарка в пользу больных СПИДом, новый вид благотворительности, была назначена на очень неудобный день – вторую пятницу июня. В июне почти все уезжали из города, и продавать «столы» было очень трудно. Но Бренда уже закончила со своими, чем поразила Анни, которой помогала Элиз. Бренда справилась с этим очень хорошо, хотя и не так, как Лалли, пристававшая со своими «столами» буквально ко всем подряд.

– Ты никогда не угадаешь, дорогая, кто купил больше всех, – проворковала Лалли. – Аарон! Как мило с его стороны, не правда ли?

Анни ошеломило это заявление. Бренда знала, что Анни просила его о том же, но Аарон сказал, что будет в отъезде, хотя его приятель Джерри уже купил два билета на открытие. Бренда наблюдала, как Анни пришла в себя и, взглянув на Лалли, улыбнулась:

– Аарон всегда поддержит стоящее дело.

– Да, – согласилась Лалли, – особенно сейчас, в самый подходящий момент, или я не права?

Она изобразила улыбку и завальсировала дальше. «Какого черта, что она имела в виду?» – подумала Бренда и оглянулась на Анни, которая выглядела расстроенной.

– Анни, что с тобой? Сильви? Хочешь, я завтра поеду с вами?

– Нет, – вздохнула Анни, – мы сами справимся. «Может, она из-за Аарона или открытия ярмарки?» – вертелось в голове Бренды.

– Знаешь, Анни, если не хочешь идти на открытие, не ходи.

– Нет, ну что ты. Со мной пойдет Крис. Он купил свой первый смокинг и очень расстроится, если так и не придется надеть его.

Бренда попыталась направить разговор в другое русло.

– Как прошел праздник по случаю окончания Алексом Гарварда? Ты мне так ничего и не рассказала. Кто там был? – Тут Бренда заметила, что Анни слегка напряглась. Так, это уже теплее.

– Только наша семья: Крис, Алекс, наши родители, Аарон, конечно.

Анни упорно избегала прямого взгляда Бренды.

– Ну, и?

– Ну и что? Все. Мы все вместе пообедали, прекрасно провели время. Алекс был очень доволен.

Но Бренда была непреклонной и продолжала настойчиво расспрашивать.

– А после обеда?

– Бренда, не суй нос не в свое дело, – отрезала Анни, но по ее губам блуждала виноватая улыбка. – Пойдем лучше на ленч.

Ах вот оно что! Бренда вдруг все поняла и резко повернулась к подруге.

– Ты спала с ним?

Анни изумленно взглянула на нее.

– Бренда! Ничего не было! – краска бросилась Анни в лицо.

– Да, да, ты спала с ним!

Анни пожала плечами, как бы сдаваясь.

– Я бы сказала, мы занимались любовью. – Она кивнула головой, сбрасывая надменную маску с лица. – Сразу после праздника. Это было просто замечательно – снова быть с ним рядом.

Бренда обеспокоенно вздрогнула, но Анни не заметила этого. На секунду Бренда пожалела о том, что вытянула у подруги эту тайну. Для себя она определила, что это не было хорошей новостью.

– И что же это значит, Анни? После развода Аарон передумал?

Лицо Анни приняло холодное выражение.

– Ну, после этого момента мы больше не разговаривали. – Бренда слегка кивнула, но Анни продолжала говорить, опережая ее: – Ему пришлось уехать в Нью-Хэмпшир по делу. Сразу после вечеринки.

– Он уже звонил?

– Нет, – призналась Анни, – но прошло ведь всего два дня. Я думаю, он еще в пути.

– В Нью-Хэмпшире есть телефоны.

Ни Бренда, ни Анни не упомянули Лалли Сноу и «стол», купленный Аароном. Очевидно, этот негодяй не пригласил Анни на открытие. С минуту Бренда накладывала помаду на губы, потом развернулась и прямо посмотрела на подругу.

– Тебя использовали, Анни, – сказала она, смягчая, насколько возможно, эти жестокие слова. – После окончания Алексом университета он был дружелюбен, ласков и относился к тебе тепло лишь по старой памяти. Он опять тебя использовал.

Анни взяла полотенце, промокнула влажный лоб и затолкала полотенце в сумку. Бренда заметила в ее взгляде испуг.

– Он позвонит, Бренда. Я знаю, он обязательно позвонит.

– О, да. Ожидай от него справедливости. Смех, да и только. Такую же, какую я получила от Морти. «Дружеский развод». Этакий «оксюморон». Я и есть этот самый «оксюморон».

Бренда тяжело опустилась на скамью возле шкафчика и все рассказала Анни – о деньгах, о том, какой глупой она была и как Морти обобрал ее.

– Господи, Бренда, ты должна что-то предпринять. Надо судиться.

– Неужели? На какие деньги? Суд дорого стоит. Бренда помолчала. Она не могла рассказать Анни об отце и его делах.

– Я боюсь суда. И Морти это знает.

– Бренда, нельзя позволить ему воспользоваться этим. Я одолжу тебе денег. Или мы найдем адвоката, который берет плату только за выигранные дела.

– Ты так полагаешь?

– Да, потому что ты обязана что-то делать. Все это отвратительно.

Бренда была удивлена и растрогана, увидев, как глаза Анни наполняются слезами. «Она хороший друг. И как близко к сердцу все принимает!»

Потом Анни села на скамью рядом с Брендой и достала из сумочки записку.

– Я хочу, чтобы ты прочла это, Бренда, – сказала Анни, протягивая ей письмо Синтии. Бренда нахмурилась, разворачивая пожелтевший лист бумаги, начала читать, потом поискала глазами подпись.

– Это от Синтии, – произнесла Анни.

– Синтия умерла!

– Она написала это перед смертью.

Бренда перечитала письмо, медленно покачивая головой.

– Это что же, предсмертная записка самоубийцы?

– Хуже. Это письмо обо всех нас.