Текст книги "Наследник для бандита"

Глава 11. Она

На втором пролёте каменной лестницы становится ощутимо прохладнее, чем в доме наверху.

– Девушка в подвале? – стараюсь, чтобы голос не выдал шока и возмущения.

– Это не подвал, – через силу отвечает мужчина, – Это бывший винный погреб.

– Там же холодно… – слетает с моих губ.

Бандит резко оборачивается на нижнем порожке, и я по инерции влетаю в его широкую грудь.

– Простите… – в панике отшатываюсь, но он, словно куклу, подхватывает меня за талию вверх и переставляет в строну. И в этот момент я не чувствую в его действиях грубости. Это сбивает меня с толку.

– Там не холодно… – хмурится, – Когда проложили новую теплотрассу, температура поднялась до восемнадцати градусов. Отец перестал использовать помещение по назначению…

– Что сделала эта девушка? – спрашиваю, не ожидая ответа, – Которая там…

– Она убила моего отца… – ледяным тоном чканит мужчина, отворачиваясь и пряча от меня свои эмоции, – А Буров ей за это заплатил.

Я, не зная, как реагировать, в тихом ужасе замедляю шаг и придерживаюсь за стену. «Миша не мог!» – хочется жарко крикнуть, но я молчу и неожиданно допускаю мысль, что мог. Мог!?? Теперь мне кажется, что я не знаю о своём любимом человеке ничего.

– Ясно… – сглатывая дальнейшие вопросы, коротко киваю и подавлено замолкаю. Приказываю себе, как на операции, не анализировать ситуацию чувствами. Только факты, холодный ум. Все остальное – можно дома в подушку. А сейчас самое главное – чтобы эта подушка дождалась меня живой.

Мы останавливаемся возле красивой деревянной двери, стянутой металлическим каркасом.

– В пакете есть антисептики, какие-то таблетки, мази, в общем, разберёшься. Змей будет ждать тебя за дверью, – мои плечи непроизвольно передергивают от упоминания клички одного из похитителей, – Чтобы выйти, стукнешь три раза, – мужчина всовывает мне в руки медикаменты.

– Хорошо… – едва шевелю губами и чувствую, как полиэтилен мокнет в моих руках.

Дверь за спиной закрывают на засов. Я слышу его скрип.

В погребе действительно не холодно, не душно. Запах сырости почти не ощущается. Свет желтый, немного тусклый, но глаза быстро к нему привыкают, и на предметы получается смотреть полноценно.

Прохожу вглубь пустых стеллажей для бутылок и останавливаюсь, будто парализованная, в самом конце прохода. Возле дальней стены в углу на куче старых одеял спит женщина. Я понимаю, что это – все-таки «она» по темным сбившимся длинным волосам.

Мое сердце разгоняется аритмией. Я же врач. И видела трупы… Но почему-то именно сейчас мне до тошноты страшно, что пленница подвала не живая. Не могу заставить себя подойти к незнакомке и зависаю на ней глазами, пытаясь поймать движение грудной клетки.

Раз… Два…Три… Не вижу ее дыхания… Мои колени становятся мягкими. Теперь я не просто их заложница, но и свидетельница преступления. Боже… чтобы устоять на ногах, хватаюсь пальцами за полку. С неё неожиданно скатывается и со звоном падает на каменный пол какой-то металлический предмет. Пробка многоразовая… успеваю я отметить про себя, и провожаю ее глазами, пока она не скрывается за краем одеяла.

Мой взгляд произвольно скользит вверх и…

– Ты кто такая?

Я вздрагиваю от неожиданности. Во все глаза смотрю на сидящую среди одеял девушку и почти готова ее обнять. Живая она! Сильно опухшие челюсть и скулы, губы разбитые, волосы грязные склеены от пота…

– Здравствуйте…. – судорожно выдыхаю, – Не бойтесь меня, пожалуйста. Я – врач.

Девушка истерично смеётся и сразу морщится от боли.

– Бля… мммм – трогает пальцами губы, – Ты правда считаешь, что меня можно чем-то напугать? – горько ухмыляется, – Усыпить меня, как скотину, пришла? Или наркотой какой накачать?

– Нет… – я делаю робкий шаг ближе к ней и качаю головой, – Если хотите, я подойду к вам совсем без ничего, – аккуратно ставлю пакет на пол и делаю большой шаг в направлении девушки, – Я просто посмотрю вас…

– А похеру… – отмахивается, – Иди смотри… – одним рывком дергает молнию спортивной кофты вниз, и я вижу на ее груди синяки всех размеров и цветов. Они плавно перетекают от желтого в бордово-фиолетовый большими пятнами.

– Господи… – моя рука взлетает к горлу, блокируя тошноту, – Где вам больно больше всего?

Я преодолеваю последнее расстояние между нами и присаживаюсь перед женщиной на корточки.

Она смотрит в мои глаза своими карими и блестящими то ли от слез, то ли от температуры и, на секунду зажмуриваясь, кладёт свою тонкую ладошку на грудь с левой стороны.

– Здесь… – выдыхает, проглатывая комок в горле.

– Сердце? – хмурюсь, – А как болит? Куда отдаёт?

– Правда врачиха что ли? – недоверчиво прищуривается девушка.

– Конечно… – я немного теряюсь от ее реакции.

– Ты как здесь оказалась? – она ведёт носом, втягивая запах моих духов, и ее голос становится снисходительным, – Ещё и пахнешь на половину зарплаты.

Я осторожно присаживаюсь рядом с ней на одеяло.

– По всей видимости, из-за вас… – вздыхаю, – Засыпала в одной постели с будущим мужем, а когда проснулась… Мужики незнакомые в дом ворвались. Меня увидели, сунули в машину и сюда привезли…

Замечаю, как плечи девушки вздрагивают.

– Херово дела… – она стягивает с растрепавшегося хвоста резинку и заново перевязывает волосы, – Совсем худо платят тебе?

– Почему? – я не понимаю логики ее вопроса.

– Ну с мужиками за бабло зачем спать пошла? – она оборачивается и внимательно вглядывается в мое удивленное лицо.

– Я не за деньги… – шепчу и мотаю головой, – Миша Буров – мне предложение сделал…

– Ааааа… – начинает истерично хохотать девушка, – Господи! Сколько нас таких дур ещё будет! – ее рука ложится на мою, – Не женятся эти скоты, детка. А если и женятся, то жен первыми и «решают». У Бурого твоего именно так матери не стало…

«Матери…» – проносится строка в моей голове.

– Как тебя зовут? – шокировано качаю головой, понимая, что снова встретила человека, который знает о Михаиле больше меня.

– Валя… А тебя?

– Маша… Откуда ты знаешь Мишу, Валя? – я неожиданно сама для себя перехожу на «ты».

И задавая вопрос, уже заранее боюсь любого ответа. Кажется, здорового быть просто не может.

– Работала я у его отца в гостинице. Типо интимным эскортом, – усмехается, – Тоже думала, что меня дуру из Рязани москвич замуж позовёт…

В какой-то момент истории я понимаю, что Валентина приняла меня за свою коллегу, но почему-то не спешу ее разубеждать. Наоборот– превращаюсь в слух.

– Ты сама из какого города? – продолжает девушка.

– Из Тулы, – отвечаю правду, – Медицинский закончила.

– Я тоже… типо бухгалтер, – ухмыляется, – Привыкнешь… Главное – как я не делай, – она снова кривится и трогает пальцами синие скулы.

– А как ты? – я облизываю пересохшие от волнения губы и понижаю голос, – Это как?

– Мужикам не верь, – она невесело хмыкает, – Обними меня, подруга, если не брезгуешь… – ее голос тяжелеет чем-то личным.

Девушка разворачивается ко мне всем корпусом и замирает, ожидая моих действий.

Я несколько секунд медлю, стараясь настроиться и обнять Валю не просто так, а искренне. Щупаю, щупаю внутри себя и, наконец, «хватаю» за тонкий хвостик состояние, когда можно любить и сострадать человеку просто за то, что он живой. За то, что ему может быть страшно, больно или радостно, точно также, как и тебе. И пусть даже ваши причины никогда не пересекаются…

– Валя… – я мягко притягиваю напряженные плечи женщины к себе и глажу. Запах пота, крови и мускуса бьет в мой нежный нос, жар тела окутывает, но я, стиснув зубы, терплю, – Давай я тебя полечу…

– Тихо, слушай меня… – хрипло шепчет она мне в самое ухо и отводит в сторону волосы, имитируя поглаживания, – Помоги нам обеим. Понравься Тимуру. Забудь про Бурова, не придёт он за тобой. А мне кровь из носа выйти отсюда надо живой, – она переводит дыхание, решаясь, – Сын у меня от Зорина…

Я, холодея, отстраняюсь, чтобы посмотреть в лицо девушки, но она грубо дергает меня назад к себе.

– Камеры здесь, не дергайся. Каждое слово пишут. Наследник он равный Тимуру. Я с тобой поделюсь…

Моя голова начинает идти кругом. Я не понимаю, кто кому сын…

– Валя, я не понимаю ничего… – также шепчу ей в ответ. Ты что? Правда мужика этого убила? Он узнал, что у вас с Тимуром сын?

– Блять, нет… Отец Игоря – Зорин старший. Он не знал о ребёнке. А месяц назад случайно в бассейне с ним столкнулись. У Зориных у всех метка есть на лопатке правой. Чертово пятно родимое. ДНК тест не нужен… – ее голос ломается, – Он хотел забрать моего мальчика…

– Что плохого в том, если бы у ребёнка появился отец?

– Дура ты, Маша, – горько фыркает женщина, – Никто мне с сыном не дал бы общаться. И выросла бы из него ещё одна скотина бесчеловечная.

– Тимур не знает о брате?

– Нет… – она отпускает меня, – И не докажет, что это я папашу грохнула. Догадки это его. Зорин трахаться ко мне приехал. Гнида, врал что-то про любовь, выходил за дверь номера и забывал. Он клофелин пил от давления. Я ему дозу увеличила и в вино подмешала.

– Господи… – мои руки взлетают к горящим щекам, – Что ж вы все творите, люди?

Я в полном шоке, но не испытываю к женщине осуждения. Скорее… Оооо…. По спине проходится нервный озноб. Я ее понимаю!

– Так что не при чем Буров твой, – она грустно склоняет голову и прикрывает глаза, – И ты не при чем. Извини, что так вышло…

Не зная, что ответить, я просто тупо смотрю перед собой. Она нездорова и не в себе – это факт… Но…

– Сдашь меня? – оскаливается.

– Нет… – я качаю головой, – Я сделаю все, чтобы вытащить тебя, – сжимаю ее горячие пальцы, – Валя у тебя температура…

– Да, – она морщится, – Чувствую. Башка болит. Ты это… Не парься. На мне, как на собаке. Дай просто какую-нибудь таблетку обезболивающую сожрать и антибиотик.

– Зачем тебе антибиотик? Я должна понимать…

Она, шипя от боли, молча ложится на спину. Дергает вниз спортивные штаны, оголяя бедра, и на них я вижу явные следы от мужских пальцев.

Мои глаза расширяются…

– Да перестань… – Валя замечает мою реакцию, – Ну, как целка, ей Богу. Трое было. Охраннички… Как суку им меня отдал.

Я понимаю, что больше не могу смотреть на девушку. Мое воображение слишком ярко дорисовывает события. Голова начинает кружится, сердце в груди сжимается в комок, а дыхание сбивается… У нас разные реальности – это правда… И я запрещаю себе проводить между нами параллели, просто встаю с одеял, забираю пакет с медикаментами от шкафа, возвращаюсь и высыпаю их рядом с ней.

– Я сделаю, все что нужно, Валя… – мягко касаюсь пальцами ее живота и поглаживаю, успокаивая.

Глава 12. Оружие для мира

Марья

Я кладу руку на лоб засыпающей Вали. Ещё горячая, но уже не такая, как раньше. Парацетамол начал действовать. Хочу убрать руку, но девушка перехватывает меня за запястье.

– Оставь ещё… пожалуйста, – просит, прикрывая глаза, – Холодная. Хорошо.

Она успокаивается, свернувшись в комочек и обняв меня за руку. Ее черты лица становятся мягкими, ресницы чёрными веерами подрагивают на щеках, выдавая поверхностный сон хозяйки. Я невольно отмечаю, что Валя – красивая женщина, и не понимаю, почему жажда денег становится больше инстинкта самосохранения. Даже работать сиделкой при тяжело больном старике легче, чем лежалкой при молодом, а как я поняла из рассказов Вали, то ещё и не всегда при молодом. Мне никогда этого не понять…

Тихо встаю с одеяла, собираю лекарства в пакет и иду в сторону двери.

Раз, два, три… Тихонько стучу по дереву.

Но никто не спешит мне открывать. Стучу чуть громче, жду, но снова никакого эффекта не происходит. Волна жара пробегается от копчика до затылка и поднимает волосики на руках. Меня тоже заперли в подвале! Прировняли к женщине, которая без моей помощи имеет мало шансов выйти отсюда… Или просто забыли, что я здесь? Прислоняюсь ухом к двери, чтобы понять, есть ли за ней хоть кто-нибудь живой. Долго ничего не могу разобрать кроме невнятных шорохов и мужских редких голосов. В какой-то момент даже перестаю дышать, впадая в полное звуковое восприятие, потому что мне кажется, что я слышу голос Миши. Прижимаюсь лбом к двери и несколько раз ощутимо прикладываюсь. Я просто схожу с ума на нервной почве.

Но звук тяжёлых шагов начинает нарастать. Каким-то шестым чувством понимаю, что за деревянной дверью что-то происходит. И нет никаких гарантий, что то, что происходит, положительно отразится на мне.

Отхожу от двери в темноту ниши стеллажей и с замирающим сердцем жду развития событий.

Засов скребёт металлом. Мои мышцы стягивает судорогой. Дверь со скрипом отъезжает в сторону, и в дверном проёме появляется Валерий. Он, моргая, вглядывается в подвальные сумерки после яркого света.

Пульс разгоняется в висках, я чувствую, как удушающая волна эмоций подкатывает к моему горлу. Все закончилось…

– Ну что там? – слышу ледяной голос Миши и зажимаю рот руками, сдерживая рвущуюся истерику, – Ты мразь ещё живешь только потому, – далекие слова сопровождаются звуками ударов и матом, – Что я ее не нашёл… – голос Бурова становится глуше. Я чувствую, что он отходит от лестницы. И в панике, что он уйдёт без меня, вылетаю из своего укрытия прямо в руки Валерия.

– Марья… – мужчина вздрагивает от неожиданности, но в следующее мгновение облапывает все части моего тела. И только убедившийся в их целостности, – подхватывает мое стекающее по нему тело на руки.

– Валера…

– Ну тихо, Машунь… – он прижимает меня к себе, – Она здесь! – он отзывается на вопрос и несёт меня в сторону лестницы, – Сама идти можешь? – обеспокоенно вглядывается в мое лицо, и я киваю в ответ.

Валера отпускает меня на каменные порожки и, поддерживая за талию, ведет вверх. Я смотрю на свои ноги и зрительно измеряю каждую ступеньку перед тем, как сделать шаг. Напряжение нескольких часов начинает меня отпускать. Тело становится непослушным, чужим, ватным.

– Маша… – я слышу надрывный выдох Бурова и поднимаю глаза вверх.

Миша слетает по порожкам вниз и с силой вырывает меня из рук Валерия.

– Машка… – трогает дрожащими руками лицо, волосы, плечи. Ловит мои руки и проносит к лицу, целуя пальцы, – Прости меня… – горько, лично, больно…

Меня срывает истерикой. Я вырываю свои руки и начинаю рыдать, пытаясь залепить ему пощёчину.

– Ненавижу! – мотаю головой, размазывая слёзы по его ветровке, под которой явно одет бронежилет. От него терпко пахнет кровью, и меня моментально начинает мутить.

– Выводи ее, – даже не пытаясь меня успокоить, кивает Валерию, – И увози. Мы здесь все вычистим и догоним. Всех не тащи за собой.

– Понял…

Я, глотая горечь, послушно переставляю ноги в ту сторону, куда ведут. Во мне пусто.

– Маш, тебе что-то давали? – тормошит Валерий, – Кололи?

– Нет… – качаю я головой.

Мы пересекаем большую гостиную, на полу которой лицами в пол лежит охрана Зорина. Тут точно больше десяти человек. Сложно сказать живы или нет. Сам Тимур пристегнут наручниками к лестничной балюстраде. Его лицо разбито в кровавую кашу. На несколько мгновений мы встречаемся глазами, и меня начинает трясти. Я осознаю, что Миша действительно убьёт их, убьёт их всех. Оглядываюсь через плечо и вижу, что Буров только ждёт, когда за моей спиной закроется входная дверь.

Я вростаю, как вкопанная, ногами в пол. Должен же быть какой-то выход из этой бесконечной череды бессмысленных смертей.

– Марья, идём, – настойчиво подталкивает меня Валерий.

Но я качаю головой.

– Нет…

– Выведи ее! – стервенея, отдаёт приказ Миша.

От его тона меня покрывает липким потом. И я второй раз за день мысленно обращаюсь к ТОМУ, в кого врачи советуют верить только тогда, когда сами бессильны…

Живот скручивает спазмом. Я сгибаюсь пополам и сейчас начинаю по-настоящему бояться за ребёнка. Ребёнка…

– Ммммм…

– Маша! – ловит меня Валерий, – Ты ранена? – он пытается отодрать мою руку от живота, а в моей голове появляется совершенно безумное решение.

– Марья, – гремит над моей головой подошедший Миша и пытается развернуть к себе лицом, – Тебе надо в больницу?

– Миша… – я сама впиваюсь своими глазами в его, – Не убивай этих людей…

– Ты бредишь… – его глаза только сильнее вспыхивают ненавистью, – Тебе придётся смириться, – заканчивает жестко, но я вцепляюсь пальцами в его предплечье.

– Послушай меня, пожалуйста… – я сглатываю, – Это бесконечная война. Через неделю снова придут к тебе. А я дам тебе другое оружее… Которое принесёт мир.

– Не время для пацифичного бреда, – зло сплёвывает Буров, – Он посмел тронуть мою семью. Я такого простить не могу, – показательно достаёт из-за ремня пистолет и передёргивает затвор, – Просто вынеси ее… – шипит Валере.

Парень дергает меня на себя, исполняя сказанное. Но я резко вывернувшись из его захвата и потеряв равновесие, падаю Мише в ноги.

– Пожалуйста…

Буров грубо поднимает меня и с силой сжимает плечи.

– Не мешай, я сказал… – рычит, разворачивает к себе спиной и ведёт к двери, как преступницу.

– Там в подвале есть девушка, которую обвиняют в смерти старшего Зорина, – говорю, зная, что он услышит, – Она в тяжелом состоянии. Нужно в больницу. У Вали от него сын. И если ты ей поможешь, то навсегда получишь контроль и над бизнесом Тимура и над всей его семьей. Только на условиях безопасности, Валя скажет, где мальчик.

– Ты знаешь, кто заказал Зорина? – Миша рывком разворачивает меня к себе лицом.

– Он сам умер… – сглотнув от неожиданности, говорю, глядя Мише в глаза, – Смешал алкоголь и клофелин.

Чувствую, как Мишу начинает трясти. Он перехватывает меня сзади за шею и втыкается губами в кромку моего ухо.

– Никогда! – хрипит и тяжело дышит, сдерживая злость, – Никогда не смей мне врать, – я чувствую, как его пальцы начинают давить на шею сильнее.

– Миша… – шокировано пытаюсь отодрать от себя его пальцы, но он сам их разжимает, толкая меня в руки Валерия.

– Убери ее! – рявкает, разворачивается и быстрым шагом удаляется в сторону гостиной, – Без приказа не стрелять! Подвал проверить и вызывать скорую…

Дальше распоряжений я не слышу. Потому что Валера, уговаривая не трогать Мишу и не мешать ему делать дела, выталкивает меня на улицу и захлопывает дверь.

Глава 13. Не отпускаю

Михаил

По моим ещё разгоряченным мышцам хреначит холодным «тропическим дождем». Каждая новая подача воды– это тысячи игл по затылку, плечам, спине… Вот только меня ничерта не отпускает. Ночной беспредел сильно подорвал выдержку. И как, блять, теперь объяснить девочке, что иначе было нельзя. Шакалы понимают только безусловный авторитет, приправленный запахом крови и показательной поркой. Но перед глазами так и стоит испуганная Марья, упавшая в мои ноги. Пиздец! И ведь на самом деле эта женщина снова сотворила невозможное. Даже без белого халата спасла всех убогих. А я – самый главный из них. И без неё не выживу, и не хочу, хотя понимаю, что по доброй воле Марья в моем доме больше не останется… Я построю новый! Наш, общий. А сейчас у меня есть минимум сутки, пока будут решаться дела с пацаном. Потом можно ещё время потянуть и… Черт! Должна же она оттаять!

Обматываю бедра махровым полотенцем и выхожу из душа. Тело охватывает порывом ветра от открытого балкона, но одеваться не хочется. Вот такой своеобразный мазохизм. Зато до одури хочется прикоснуться к Марье, лежащей в кровати. Накрыть ее тело своим и каждый сантиметр почувствовать, чтобы глаза ее снова распахнутые прямо в душу. И чтобы будто не было ничего… Ночи этой чертовой! Но все признаки говорят о том, что мне больше ничего не положено, кроме игнора.

Нетронутый завтрак так стоит на тумбочке.

– Ты не ела… – с нажимом констатирую факт.

– Мне не хочется… – отзывается безразлично, – Да и не слишком ли шикарное меню для узницы, – добавляет с сарказмом.

– Ты – не узница.

– Ты запретил выпускать меня из дома. Я опоздала в институт.

– Ты бы не вернулась… – качаю головой, – Ведь так?

– Да…

– Почему ты не разрешила врачу посмотреть тебя? – интересуюсь строгим голосом.

Я идиот? Но как это вообще по-другому делается? Ведь она же моя женщина! Она должна чувствовать, как все на самом деле…

– Я в порядке, – выдавливает упрямо, – И сама лучше других могу себя осмотреть.

В кармане моих джинс, сброшенных прямо на пол, вибрирует телефон. Поднимаю вещи и достаю трубку. Сообщение от Алексея.

– Валю в больницу определили, – зачитываю в слух, – Как в нормальное состояние придёт, психологов добавят.

– Спасибо… – Маша, подтягивая к себе ноги, садится на подушки, – А мальчик?

– С директором интерната общаются парни. Нужно ДНК тест сделать, прежде чем выдвигать условия Зорину. Родимое пятно к делу не пришьёшь.

– Я могу съездить к ребёнку? – спрашивает дрожащим голосом.

– Нет…

– Почему? – замирает.

– Не стоит к нему привязываться…

– Ты же обещал, – я слышу в ее голосе ноты отчаяния и упрёка, – Что с ним будет все хорошо!

– Не все… – мне неприятно отвечать ей правду, – Но максимально возможно для него.

Глядя на девушку, я подхожу к краю кровати. Мое сердце начинает колотиться с оттяжкой. Маша, едва взглянув на меня, прикусывает губу и отводит глаза в сторону.

Я стою, как дебил, возле собственной постели и не могу нарушить эту незримо очерченную границу! А по периметру этой границы бронебойное стекло, и его хоть лбом пробивай, хоть кричи…

– Маша… – оседаю по стене на пол возле изголовья, – Я не отпущу тебя… – рвётся из меня что-то истеричное и злое.

– Хорошо, что ты все сам понимаешь… – отзывается эхом.

– Прости меня, моя девочка… У нас с тобой все будет хорошо.

– Я вообще не понимаю, о чем ты меня просишь, – она горько усмехается, – В первую же ночь в твоём доме меня похитили, чуть не изнасиловали и заставили испытать чувство благодарности за то, что я не избита и жива!

Блять! Все так! Я ненавидя себя и эту гребаную реальность несколько раз врезаюсь в пол кулаками. Откидываю голову на стену и тяжело выдыхаю:

– Маша…

– Мне страшно, Миш. Просто, как женщине, страшно. Твой мир привык, что бабы – это товар или обстоятельство, которым можно пренебречь, – она судорожно переводит дыхание, – Я учиться хочу, работать, а ещё мне страшно проснуться в один день и понять, что тебя больше нет… – просаживается ее голос.

– И хочешь уйти, чтобы каждый день без меня? – я с трудом выталкиваю языком слова, потому что ком в горле мешает полноценно дышать.

– Да я хотя бы попытаюсь тебя забыть! – она повышает голос, – Буду учиться, работать, к маме уеду на время… А потом, может быть, человека хорошего встречу…

– Это ты мне так говоришь, что найдёшь себе мужика получше? – меня начинает уносить на злые куражи, – Или просто есть вариант запасной?

– По крайней мере побезопаснее! – в тон мне едко цедит Маша, и в следующее мгновение мы синхронно вздрагиваем от трели ее телефона. Дотягиваюсь, беру его с тумбочки, скользя взглядом по экрану. На нем уведомление. Сообщение от Руслана. Руслана… Какого ещё на хер Руслана? Неожиданная ревность сносит остатки адекватности. И когда Маша пытается забрать у меня из рук свой телефон, я перехватываю ее за запястья и подхватываюсь с пола, притягивая девушку к себе.

– Тебе лучше прочитать вслух, – рычу, глядя в расширяющиеся голубые глаза.

Маша сглатывает… Я разжимаю ее руки. На нежной коже проступают красные пятна от моих пальцев. Она тоже их видит. В ужасе от собственного беспредела прикрываю глаза, и мне больно прилетает по щеке. Потом по второй. Марью трясёт, а я сползаю лицом на кровать и ложусь ей в ноги.

– Прости меня… Моя родная, прости. Дай мне минуту, пожалуйста, и я уйду, – прошу беззвучным шёпотом, слыша, как она глотает слезы.

– Это одногруппник… – говорит, пытаясь не плакать, – Я просто предупредила, что заболела, а он прислал ответ… И пошёл бы ты отсюда, Буров! Это тебе, а не мне нужен врач!

– Очень нужен… Ты права.

Я забираю из шкафа вещи, молча одеваюсь и вытекаю из собственной спальни, как в тумане. Дохожу до ближайшей гостевой и падаю на постель, как подкошенный. Пытаюсь не думать, не анализировать, и просто провалиться в сон. Но через пол часа глухих рычаний в подушку сдаюсь, беру сигареты и спускаюсь на первый этаж. Сажусь прямо на порожки крыльца и подкуриваю сигарету. Я понимаю, что если сейчас не сделаю какие-то правильные шаги или потеряю время, то уже никогда не верну свою женщину. И прямо сейчас я должен закрыть главный вопрос – вопрос ее безопасности. Достаю телефон и набираю деда.

– Ну здравствуй… – я слышу в трубке его раскатистое и по тону чую, что старик уже в курсе последних событий.

– Твоё око не дремлет? – хмыкаю, – Приехать можно?

– Я буду ждать тебя вечером, – сурово отзывается дед, – И не только я. И не только тебя. Вы с Зориным зашли слишком далеко.