Текст книги "Наследник для бандита"

– Да, конечно… – бормочу, пока Буров заботливо застегивает назад мой ремень безопасности.

Телефон продолжает звонить, и Миша нажимает кнопку соединения.

– Да, Лех, мы в пути. Скоро будем.

– Миш, – в трубке слышится немного мнущийся голос парня, – Я сказать хотел, что мы в соседнем дворе припарковались. А то в том бабки как налетели… Целую лекцию о вреде бензина для белья прочитали! Костылем тачке грозили. Ну я ругаться с ними не стал… – мы с Мишей, не сговариваясь, переглядываемся и прыскаем от смеха.

– Я понял, окей… – отзывается Буров, сбрасывает вызов, и мы начинаем смеяться в голос, снимая напряжение.

– Надо срочно спасать, – я поджимаю губы и шутливо качаю головой.

– Ничего, – улыбается мне в ответ, – Сейчас нас увидят, по-другому запоют. Вчера ремонт во всем доме начали…

– Миш, – окликаю его удивленно, – А тебе не жалко столько денег на посторонних людей?

– Ну тебе ж себя не жалко для других, а это всего лишь деньги. К тому же не мои.

– Это как?

– Ну деньги из предвыборной кампании депутата того местного. Я ему сесть на место тёплое помогаю. Он не мелочится.

Миша аккуратно выезжает на дорогу и добавляет скорости.

– А зачем ты ему помогаешь? Просто так?

– Ну не совсем, хоть и мужик он правильный. – задумчиво отзывается Миша, – В том районе санаторий один есть. По сути, никому не нужная старая усадьба, но территория шикарная. Озеро рядом. Парк. Выкупить хочу, а она государственная. Наследие культурное. И это тендер.

– Ясно… – поджимаю губы, – В гостиницу переделаешь?

– Без варварства, – с серьёзным взглядом оборачивается на меня, – Иначе – просто рухнет лет через тридцать.

– Понятно… А можно ее посмотреть?

– Ну а чего нет? – пожимает плечами, – Съездим – погуляем, – опускает окно, проезжая мимо КПП, – Парни, дома только охрана. Верхние этажи на сигнализацию.

– Принято! – отвечают ему из окошка и открывают шлагбаум.

Глава 23. Хрупкое перемирие

Марья

– А этот Миша, – Марта выразительно стреляет глазами в строну комнаты и понижает голос до шепота, – Он кто? Ты не подумай, что я любопытная, – достаёт из пакета коробку с новым сервизом и распаковывает, – Просто, кто в наше время людям посторонним что-то бесплатно отдаёт? Да ещё вон, – разводит руками, – Столько всего сверху покупает. Так неудобно…

– Миша… – несколько секунд раздумываю, как правильно обозначить его деятельность, не посвящая женщину в подробности, – Он – очень обеспеченный человек. У него несколько гостиниц и ещё есть другой бизнес. А квартира эта его маме принадлежала. Много лет стояла пустая. Я очень рада, что Миша решил расстаться с этим прошлым, – перевожу взгляд на большие мусорные мешки в коридоре.

Под предлогом того, что ребёнку вредна пыль, в них собрали все. Старые вазы, накидки, посуду, вещи. И теперь они ждут Роберта, чтобы найти своё последнее пристанище на ближайшей мусорке.

– А Михаил не будет против, что мы с тобой так резко все упаковали на выброс? Может быть, он что-то оставить хочет… На память.

– Марта, – я с выдохом на улыбке прерываю ее, – С памятью у него и так все отлично. А вот от старья нужно избавиться именно так. Не перевозить на дачу или в гараж, а нести сразу на мусорку. Особенно, если прошло двадцать лет.

– Здесь никто не жил двадцать лет? – удивленно вскидывает брови женщина.

– Угу, – киваю стаскивая кусочек колбасной нарезки из пачки, – Я поэтому и предложила ему «оживить» территорию.

– Ты не представляешь, как мы рады, спасибо, – проникновенно благодарит Марта.

За ее спиной звенит духовка, и женщина достаёт из неё красивый, румяный и горячий рыбный пирог.

– Ай! – она плюхает его на решётку, – Ну вот, вроде и без микроволновки обошлись. Разогрели. Сейчас чайку попьём.

– Карамелька! – на кухню веселым вихрем залетает Пашка, – Дядя Миша просил принести мокрую тряпку.

– Что вы там творите? – я достаю из пачки новую вискозную салфетку, мочу под краном и подаю ребёнку.

– Мы коробки большие из шкафа достали! – восторженно захлебывается парень, – Там столько оружия! И арбалеты, и мечи, и даже лук есть!

– Здорово! – треплю ребёнка по голове, и он сбегает.

– Павлик, ты только не надоедай, – беспокойно добавляет в след сыну Марта.

– Не переживай, – я хихикаю, – Миша Буров – не тот человек, который будет терпеть то, что ему не нравится.

– Это заметно… – двусмысленно роняет женщина, – А как вы познакомились?

– Он был моим пациентом.

– Разве такие мужчины вызывают себе скорую помощь?

– Ну, – хмыкаю, – В крайних случаях им приходится.

– Боюсь себе представить этот «крайний» случай… – тихонько отзывается Марта и начинает разрезать пирог.

Спустя пять минут мне становится зверски интересно, что такого делает с ребёнком Буров, что обычно активный Пашка не виден и не слышен. Тихонько прохожу коридор и останавливаюсь в дверном проёме комнаты, зависая глазами на умилительной картине. Миша с Пашкой сидят посередине зала на полу, обложившись со всех сторон старыми желтыми коробками, и поочередно потрошат содержимое каждой.

– О, смотри какой крутой корабль, – Буров достаёт игрушку и крутит ее в руках, – Даже краска на месте, – удивленно качает головой.

– Крутой, – кивает ребёнок, – Только это не корабль.

– А что же? – удивляется Миша.

– Судно почтовое, – небрежно-авторитетно выдвигает ребёнок свою версию, – Многие путают. Но на самом деле, между кораблем и судном есть большая разница. К кораблям относятся крейсеры, фрегаты, эсминцы, катера, – парень загибает пальцы, – Они обязательно имеют закрытую палубу и личную символику, – тыкает пальцем на корпус игрушки, что-то показывая Мише, – Ну и, конечно, корабли, в основном, выполняют военную функцию, а судна – гражданскую, – закончив монолог, ребёнок откладывает игрушку в сторону, а сам лезет в следующую коробку.

Буров провожает шокированным взглядом его действия.

Не выдержав, я приваливаюсь спиной к дверному косяку и начинаю смеяться в голос.

Миша зыркает на меня сердитым взглядом.

– Я не понял, – возвращает внимание ребёнку, – Откуда ты все это знаешь?

– Из книжек, конечно, – кивает Павел.

– Вообще, – я захожу в комнату, – Роберт – учитель истории. И пока Паша лежал в больнице, в ход для чтения шла разная литература. Иногда даже вполне себе научная.

– Ну ты это… Молодец! – растеряно хвалит Миша мальчика.

– Карамелька! – с радостной улыбкой замечает меня ребёнок, – Иди к нам. Представляешь, мне дядя Миша ещё коллекцию машинок железных подарил.

– Здорово! – я присаживаюсь рядом с ними на корточки, и неожиданно мы встречаемся с Мишей глазами.

Буров тягуче прожигает меня своими. Сердце, отзываясь, начинает колотиться в груди. И я ловлю его эмоцию. Да, мне теперь тоже кажется, что мы – одна семья, а Пашка – наш сын.

Во рту становится сухо. Я незаметно несколько раз сглатываю слюну. Меня окатывает жаром.

– Дядя Миша, у вас телефон звонит! – разрушает наш безмолвный диалог ребёнок.

Буров, часто моргая, отворачивается и берет со стола вибрирующий телефон. Внимательно смотрит на экран и, нахмурившись, отвечает на звонок.

– Слушаю.

Делает динамик тише, но я успеваю узнать голос звонящего. Это Мишин дед. Почему-то от звонка мне резко становится неспокойно. Хоть я и не слышу содержания монолога звонящего.

– Я понял, – каменеет лицо Бурова, – Мы будем.

Он обменивается с родственником ещё несколькими только им понятными фразами и отключает вызов.

– Миш… – тут же спрашиваю, с беспокойством вглядываясь в лицо, – Все нормально?

– Ммм… да, – кивает Миша, но я вижу, что он сейчас усиленно думает, – В общем, нам с тобой завтра нужно нанести визит вежливости в один из клубов Тимура. Старшие хотят видеть, как мы с ним соблюдаем перемирие.

– О… – удивительно вздрагиваю, – Мне тоже нужно идти?

– Обязательно! – зло хмыкает мужчина, – Ты же у нас – основное яблоко раздора.

– Но у меня совсем нечего надеть, – начинаю я беспокоиться и искать повод подвод отказаться, – Кто там будет?

– Я представляю тебе тех, кого сочту нужным, – строго сдвигает брови, – Я прошу тебя пойти. Это важно. И с платьем я вопрос решу завтра утром.

В прихожей слышится стук захлопывающийся двери.

– Папа вернулся, – комментирует ребёнок, – Я пойду ему розовую машину покажу! – смывается в коридор.

– Машунь… – Миша подходит ко мне вплотную, – Я понимаю, что тебе неприятно. Но тут даже не дед решает. Считай, что это мероприятие ради общего покоя.

– А ты разрешишь мне Валю навестить? – выдвигаю свои условия, – Тоже ради общего покоя. Я хочу сама с ней поговорить.

– Черт, да! – оскаливается Буров, – Ты ещё и шантажистка оказывается…

– С кем поведёшься, – отбриваю я его колкость.

Он берет меня за талию, притягивает к своей груди и с заботой вглядывается в глаза.

– Спасибо. Не переживай, пожалуйста… – вкрадчиво понижает голос.

– Хорошо… – так же тихо отвечаю ему, – Пойдём? Там Марта стол накрывает… – я делаю шаг в сторону кухни, но тут же оказываюсь возвращённой в тесные объятия Бурова.

– Роди мне сына, Маш, – шепчет, обжигая дыханием кожу за ушком. Мои колени начинают подгибаться, – Хочу такого же парня, как Пашка этот. Или дочь…

– Ооо, – от неожиданной просьбы я цепенею, а в груди расцветает едкое чувство вины.

– Ты не хочешь? – напрягается Миша, улавливая мою реакцию.

Я мотаю головой и облизываю губы.

– Скажи, а если потом, – перевожу дыхание, – Ну так получится, что мы с тобой поймём, что не подходит друг другу и решим жить раздельно…

– С чего мы так решим? – агрессивно перебивает Миша.

– Ну допустим, – говорю с нажимом, – Вдруг ты полюбишь другую женщину, и я стану «неважной». Ты разрешишь мне уйти с ребёнком?

– Нет! – гортанно клокочет Буров и стискивает мои плечи, – Вы оба станете моей семьей навсегда. А вот если ты захочешь уйти, то ОДНА можешь это сделать в любой момент. И ровно тогда станешь «неважной», просто исчезнешь для меня и для ребёнка, – заканчивает зло и уверенно. Не оставляя мне ни малейшего повода сомневаться в том, что все будет так, а не иначе.

Я смотрю в расширенные Мишины зрачки. С этим мужчиной, эмоции каждый раз только по максимуму, как на американских горках. Страх сменяется удовольствием, потом желанием прекратить все немедленно и снова восторгом. Соскочить с этого или выйти на скорости, не покалечившись, не возможно. Я подавлено молчу, не зная, как правильно поступить. Быть искренней до конца, обрушив на Мишу все свои сомнения и страхи или подождать пару дней, сделав вид, что сама только узнала про малыша. Если признаться в беременности сейчас – это означает выдать себя с головой, сознаться, что я все это время скрывала ребёнка. Можно, конечно, попытаться объясниться, но даст ли Буров эту возможность? Реакция – непредсказуема. Просто купить тест и показать? Да, это более безопасный вариант, а ещё мне очень хочется прожить эту эмоцию вместе с любимым мужчиной правильно. Раз уж я остаюсь… Потом, на подъеме его чувств, мне же никто не помешает также поведать ему о своих страхах. Ооо…

– Скажи что-нибудь, Машунь… – костяшки его пальцев нежно скользят по моим скулам.

– Карамелька! – в дверях появляется Пашка, а мне хочется расцеловать ребёнка за то, что он так вовремя нас прервал. – Ой, а что это вы делаете? – с интересом прищуривается, видя наши тесные объятия. – Просто, мама просила сказать, что чай готов.

– Хорошо, – кивает ему Буров, а я смущаясь, прячу лицо на его груди, – Иди скажи, что мы сейчас придём.

– Теперь я верю, что в детстве ты хотел стать охотником, – чтобы пройти к выходу из комнаты, я отодвигаю ногой в сторону большую коробку с гранатами, автоматами и патронами, – Ничего не изменилось…

– Это все дед прививал мне «правильный» вкус. Да и время было такое, что каждый третий мужик форму носил.

– А почему ты не завёл собаку в своём доме? Построй вольер.

– Мы с тобой живем в доме отца, а у него была банальная аллергия на шерсть. Появилась на фоне пневмонии после камерной сырости.

– Сейчас то можно уже… – робко отзываюсь.

– Можно, – кивает, – Вот, может быть, в новом доме так и сделаем. Я дал задание. Нам уже ищут варианты.

– Ого! Спасибо… – чувствуя, что снова начинаю краснеть от стыда за свою неблагодарность и ложь, опускаю глаза и ускоряю шаг.

– Кстати, а почему «карамелька»? – тихо хмыкает Буров, тормозя меня в дверном проёме.

– Потому что… – я веду плечами, – Потому что, когда общаешься с больными детьми, у тебя должен быть очень высокий уровень психологической защиты. Ты – не Маша. Ты – Карамелька. Чтобы не жалеть, не плакать (знаешь, как хочется), а улыбаться и играть или лечить. У каждого работника проекта есть свой предмет для перевоплощения. Самый простой и популярный – это клоунский нос, а у меня – ободок с большими конфетами на пружинках.

– Понял… – Буров успокаивающе гладит меня по волосам и целует в висок, – Ты у меня просто невероятная женщина. Спасибо, что ты у меня есть. Пойдём с хозяевами новыми чай пить, – берет меня за руку и уже сам тянет по коридору в сторону кухни.

Глава 24. Чувства

Михаил

Открываю глаза от вибрации будильника на руке. Отключаю. Резко оборачиваясь, окидываю взглядом вторую половину кровати и чувствую, как внутри меня расслабляется внезапно накатившее чувство паники. Маша на месте. По-детски подложив ладони под щёчку, сопит на соседней подушке. Тёмные волосы рассыпаны по белоснежному белью. Простынь немного сползла вниз, и теперь из-под неё скромно выглядывает полная грудь с аппетитными розовыми сосками. Я смотрю на них, как маньяк, желая ощутить у себя во рту и поиграть с ними языком. Я немножечко. Мне очень нужно. Руки, живя отдельной жизнью, уже стягивают с Маши простынь. Ткань скользит по плавному изгибу талии, затем – по бёдрам, открывая для меня вид на гладкий лобок и мягкие губки. Очень соскучился. От мощной волны возбуждения волосы на теле встают дыбом.

Вчера, когда я вернулся домой, Маша уже спала. Поэтому сейчас мне хочется ее трогать, гладить, тискать, трахать. До судорог в мышцах хочется!

Что-то сонно пробормотав, сладкая девочка переворачивается на другой бок и выпячивает свою аппетитную попочку. Мои ладони тянутся к ней. Ммм… Жадно сжимаю ягодицы и прихватываю за бедра, притягивая к себе.

– Миша… – дёрнувшись, распахивает глаза.

– Доброе утро, моя хорошая… – нежно шепчу ей в основание шеи и чуть покусываю плечи, – Ты такая вкусная, когда спишь… – голос хрипнет и срывается, – Ты так пахнешь… Я хочу в тебя… – с дрожью выдыхаю, ощущая, как удачно член упирается в Машу снизу. Можно просто войти. Одна рука на горло, вторая – под бедро, и несколько раз натянуть на себя эту шелковую малышку. Вырвать из ее горла сладкие стоны и кончить. Залить спермой всю: внутри, снаружи. Пометить, как самку. Да…

Едва сдерживая себя, скольжу руками по ее животу вниз и поглаживаю бедра изнутри, будто случайно задевая губки. Маша запрокидывает голову, и наши губы встречаются в поцелуе. Языки кружат. Зверея, проталкиваю свой глубже в ее рот, и практически трахаю. Она со стоном ловит мою ладонь и направляет к себе между ног. Туда, где уже влажно пульсирует ее желание. Я чувствую его пальцами, но специально торможу, не давая девочке получить более откровенные ласки.

– Ну… – хныча, прижимается попкой плотнее к моему члену. Я задыхаюсь. В затылке начинает искрить от ощущений. Пах наливается тяжестью, – Давай же! Войди!

– Машенька… – сдаваясь своему телу, скольжу губами по ее шее и сжимаю руками грудь, – Я не смогу нежно…

– Да… – отзывается томно на полустоне.

Башка отключается, и я срываюсь. Вхожу в свою женщину резко, раскрываю сильнее, прихватывая рукой под колено, и разгоняюсь. Охренительно! Вот так, да! Маша сжимает меня мышцами на каждый толчок в своё тело.

– Оо! Ммм…

Съедаю несколько громких стонов с ее губ. Даю несколько резких подач и выхожу. Хочу глубже. Роняю Машу на постель лицом в подушки и подминаю под себя.

– Нет! Нет! – она, напрягаясь, протестует, – Так – нет! – немного истерично.

– Как ты хочешь? – втыкаюсь с вопросом в ее ухо, покусывая мочку, – Так? – рывком ставлю в догги.

– Да… – дрожа бёдрами прогибается ниже.

Вжимаюсь членом в ее горячий вход, прижимаю спину к своей груди и обхватываю рукой ее за горло.

– Так? – агрессивно вдалбливаюсь сзади, стараясь максимально тормозить рефлексы. Потому что хочется силой забирать своё, а девочка ещё не совсем готова к моим аппетитам.

– Боже! – Маша вскрикивает и стискивает пальцами спинку кровати, – Да! – толчок вместе с укусом в шею, – О, да!

– Да!

Собственническим движением разворачиваю ее лицо к себе и впиваюсь поцелуем в губы. В порыве эмоций кусаю. Маша вскрикивает и, я чувствую, как она начинает «утекать».

– Миша… – задыхаясь и умоляюще.

Пытается поднять тяжёлые веки, чтобы поймать мой взгляд.

Я снова перехватываю ее горло и сдавливаю артерии. Судорожно хочет сделать глубокий вдох. Руки, отрываясь от спинки кровати, взлетают и пытаются разжать мои пальцы.

– Доверяй мне! – приказываю и жестко врезаюсь в ее влажную тесноту до упора. Чувствую, как девочку дергает первой волной удовольствия.

Отпускаю ее горло. Она задыхается. Это капец, как вкусно. Меня самого накрывает. Маша, переставая зажиматься, снова хрипло отзывается стоном на каждый толчок. Перед глазами темнеет, кровь заглушает пульсом уши. Последние границы адеквата стираются, и я срываюсь в жесткий трах. Громкие крики, впивающиеся в мои руки ногти, несдержанные поцелуи… Какие-то горячие охреневшие пошлости в ее уши.

– Ещё! Пожалуйста…

– Моя девочка…

И мы улетаем за предел одновременно. Синхронно дышим друг другу в рот, скользя губами. Вау!

В груди пульсирует болезненным сильным чувством, которое хочется выплеснуть.

– Я люблю тебя… – съезжаю поцелуями по ее спине до поясницы и отпускаю девушку на кровать.

– Ооо… – сворачивается в комочек, прикрывая глаза и стискивая руками подушку.

– Эй… – напрягаясь, силой разворачиваю девушку к себе, – Маш, открой глаза!

– Мммм? – ластясь об мои руки, распахивает дрожащие веки.

– Я сделал больно?

– Нет… – прикусывает губку. Взгляд меняется на растерянный, – Просто у меня живот вибрирует. Было… Глубоко. Очень. И много.

– Это неприятно? – я напрягаюсь ещё сильнее, – Блин! Маш! Да поговори со мной. Я осознаю, что иногда меня срывает в жесть.

– Тссс! – шутливо прикладывает палец к моим губам. Я машинально его целую, – Ты – невероятный. Думаю, что благодаря тебе, больше не смогу никогда и ни с кем так кончать… – хихикает.

– Маша! – подавляя в себе приступ оглушающей ревности, ловлю губы девушки в поцелуй, – Ты нахера меня провоцируешь? Лупишь. Я и так вскрыт и раздавлен этими чертовыми чувствами к тебе!

– Прости… – прячет лицо на моем плече и прижимается губами, – Я тебя тоже очень люблю. – добавляет робко.

Стиснув друг друга, как самое ценное, мы замираем в объятиях не несколько минут.

– Пора вставать… – аккуратно отпускаю Машу, – Я – в душ.

Нежно целую в макушку и встаю с кровати. Чувствую, что девушка следит за мной взглядом.

– Ну? – вопросительно тяну, оборачиваясь.

– А можно? – чуть смущаясь, – Я тебе завтрак приготовлю?

– Да… – киваю, – Нужно.

– Тогда приходи после душа на кухню, – она, завернувшись в простыню, встаёт с кровати и идёт к шкафу.

– Руки! – рявкаю резко.

Маша вздрагивает и оборачивается, разжимая пальцы. С вызовом смотрит мне в глаза, пока ткань падает к ее ногам.

– Больше не прикрывайся от меня!

Член безотказно реагирует и наливается. Маша облизывает его жадным взглядом.

– Хорошо, – со хитрой улыбкой краснеет, а я спасаюсь от очередного приступа желания бегством в душ.

Врубаю ледяную тропику и упираюсь руками в стенки душной кабины. Спокойно, Буров, ты можешь сколько угодно ехать от бабы крышей, но встречу в восемь никто не отменял.

Выйдя из душа, ощущаю лёгкий запах чего-то жареного. Быстро одеваюсь и выхожу из комнаты. У меня в жизни было слишком мало ощущений, которые понятны и привычны обычным людям. Проснуться утром от запаха готовящейся еды – одно из них. Желудок реагирует урчанием. Я уже примерно понимаю, что увижу на кухне, и от этого понимания сердце тяжело стучит об рёбра.

Маша в моей футболке стоит возле плиты. Рядом с ней на столешнице стоит большое блюдо с оладьями.

– Садись за стол, – она оборачивается и кивает, – С чем будешь? Есть сгущенка и варенье.

– Варенье… – опускаюсь на стул.

– Чай или кофе? – Маша замирает с двумя кружками в руках.

– Чай… – качаю головой.

А дальше мы как-то умудряемся позавтракать, не сместив друг друга в неприятные или болезненные темы. Очень тепло, очень вкусно. Я, будто пьяный. Меня практически трясёт от передоза эндорфинов. Как сейчас общаться с людьми, если я обожравшийся сметаны котяра?

Целую Машу в коридоре.

– Тебе позвонят из салона, скажешь свои размеры. Они пришлют платья.

– Я бы хотела сама… – она слабо протестует.

– Остальные будут «сама», обещаю, – последний раз целую ее губы и выхожу из дома.

У меня есть причина скрывать от Маши цену сегодняшних покупок. Это ее годовая зарплата. Она к такому не готова. Будет париться.

– Доброе утро! – возле машины меня встречает Алексей.

– Доброе, – киваю и сажусь на заднее сидение.

– В офис?

– Да.

Парень, видя мой задумчивый вид, с разговорами не лезет. И я, расслабляясь, откидываюсь на спинку кресла. Чувствую, что улыбаюсь. Зараза! То холод с ней, то до тла.

В кармане вибрирует телефон, и я машинально отвечаю на звонок.

– Слушаю!

– Миша, доброе утро! – слышу в трубке голос Валерия, – Слушай. Ребята вчера поймали выход на платежный сервис с твоего домашнего компа. Сессия заблокировалась автоматически, но я решил глянуть что-как.

– Ну? – реагирую агрессивно, понимая, что сейчас услышу что-то не очень приятное.

– Выход был зарегистрирован в тот момент, когда в кабинете была Маша.

– Больше ничего не выяснять, – режу ответом, – Я дальше сам.

Сбрасываю звонок и пытаюсь утихомирить свою паранойю. Ты должен просто ее спросить, что она хотела купить, и все решится.

Всю дорогу до офиса веду с собой мысленный диалог. Мне очень хочется вернуться в своё утреннее состояние счастья, но нихрена не выходит.

Тачки тормозят возле гостиницы. Встряхиваюсь. Ну и хер с ним. Взбодрило хоть немного, а то так можно и цветы начать выращивать. Возвращаясь в своё привычное циничное состояние, выхожу из машины…