Текст книги "Наследник для бандита"

Глава 17. Параллельный мир

Миша

Если Князь принимает гостей в «охотничьем» кабинете, значит, вопросы будут решаться серьезные. Здесь только сама атмосфера реально давит на психику и дезориентирует. По стенам развешаны чучела животных, между ними «скромно» поблёскивают драгоценными камнями, инкрустированными в эфесы, катаны, ножи, сабли, томагавки. Деревянная мебель лоснится лаком, вместо ковров на полу брошены шкуры, и на сколько я знаю, все это «богатство» – действительно дело рук деда.

Передо мной в кожаных креслах сидят трое мужчин. Двое седых и один лет сорока. От их темных сканирующих насквозь глаз мое «очко» реально жмётся. Сесть никто не предлагает. Молчание затягивается, и я чувствую себя, как на Страшном суде.

Икры ног покрываются мелкими иглами, а в голове проносятся какие-то дикие сценарии развития событий. Я не предполагал, что нашими с Тимуром разборками будет задето так много человек. И, кстати, какого хрена мы все его ждём?

Звук открывающейся двери выводит меня из ступора. Я вижу, как в кабинет заходит младший Зорин.

– Добрый вечер… – он окидывает взглядом обстановку и едва уловимо ведёт плечами. Пробрало атмосферой? Думаю про себя мстительно.

– Здравствуй, Тимур, – ему отвечает только мой дед.

– Как чувствует себя твоя женщина? – на немного ломаном русском языке спрашивает меня Алим.

– Терпимо… – отвечаю напряжённо, вспоминая, что у старого казаха очень своеобразное отношение к семье. Все уже давно перестали вести учёт его сменяющимся жёнам, а также детям.

– Хочу, сказать тебе, что понимаю твоё желание убивать, – он перебирает пальцами чётки и склоняет голову в бок, – Я бы на твоём месте поступил точно также. Но если ты порешаешь Зорина, с женщиной придётся тоже попрощаться…

– Это исключено! – огрызаюсь, вскипая. Не нужно вешать на здоровую голову свою правду! – Я за будущую жену любому глотку перегрызу!

– Тише, Михаил, – дед тормозит меня жестом, – Маша будет в безопасности. Это я тебе обещаю.

– Тогда и ребёнок, – Алим хмурит брови, – Должен расти в своей семье. Ты, – указывает жестом на Тимура, – Оформишь опеку на себя и будешь отвечать за пацана головой. А если с ним что-нибудь случится, то Буров станет его единственным наследником. И твоим тоже.

Мне кажется, я слышу, как разгоняется пульс Тимура.

– Тогда поясни в чем гарантии такого расклада для Михаила, – дед разводит руками.

– Я поясню, Федор Петрович, – вступает в разговор третий мужчина. Я, напрягая память, узнаю в нем известного питерского «решалу». По всей видимости, он сегодня исполняет роль наблюдателя.

И если дед представляет мои интересы, то почему Зорина защищает Алим? При чем, не сколько самого Тимура, сколько его имущество.

– Говори, Артур, – благодушно качает головой Князь.

– Алим, – питерский гость переводит на него глаза, – Давайте говорить открыто. Вас мало заботит будущее ребёнка. Вас заботит будущее казино, которые вы с Зориным успели открыть практически во всех гостиницах.

– Это так… – ухмыляется казах, – Но сути это не меняет. Мир возможен только в том случае, если мы все вернёмся на исходные, доконфликтные точки.

– В целом, ты прав, Алим, – дед поднимает глаза на нас с Тимуром, – Сейчас в ваших интересах будет сделать так, чтобы мы увидели этот мир. И я говорю при свидетелях, что любой ваш беспредел по отношению друг к другу будет погашен нами в самой жесткой форме. А ещё Алим прав в том, что мать мальчика официально будет лишена родительских прав.

– Так она отца правда сама? – цедит сквозь зубы Тимур и в эмоциях проходится пятернями рук по волосам.

– Правда, – отвечает ему Артур, – Мы проводили повторное вскрытие.

– Сука… – выдыхает Зорин, – Надо было мочить тварь.

– Ближайшее время мы будем контролировать ситуацию, – обращается Артур к деду, – Постарайтесь сами договориться и навести порядок в городе. Иначе – сменим смотрящих…

– Ты сильно не гони! – грозно обрывает его Князь, – В своём огороде без залётных обойдёмся.

– Готовь документы для опеки, Тимур, – подводит под разговором черту Алим, – А ты, – переводит глаза на меня, – Лучше за своими вещами следи.

Я чувствую, что мое терпение переваливает за точку контроля.

– Раз мы все решили, – говорю, обращаясь к деду, – То я хотел бы уехать. Мария боится оставаться в доме одна…

Я вижу, как удивлённо вскидывает брови Князь, но на этом его эмоции заканчиваются и он кивает. Мнение остальных меня вообще и конкретно не колышет.

– Думаю, что ты можешь ехать. Так Алим?

– Так, – отзывается он, – Дальше будете общаться через адвокатов.

– Всего хорошего… – киваю мужчинам, игнорируя Зорина.

Выхожу из кабинета и через несколько минут уже вдавливаю педаль в пол автомобиля, уезжая из «титулованного» посёлка.

Сигарета подрагивает в моих пальцах. Нет, меня совсем не бесит, что план Марьи не осуществился. Потому что убей я Тимура, нас бы тоже всех почистили «для профилактики». Но вот как сказать Маше, что спасённая ею женщина будет лишена родительских прав, а ребёнок отправится под полный контроль к человеку, который вряд ли его когда-то полюбит… Вот это уже сложно. Для меня – это все жестокая реальность, для нежной девочки – страшная несправедливость. И подъезжая к дому, я скольжу глазами по окнам, надеясь увидеть в своей спальне свет. Но его нет.

Я заезжаю во двор и вижу, как к машине подходит Алексей. Он сегодня сам в смене. На всякий случай.

– Как все прошло? – открывает мне дверь и пытается вглядеться в мое хмурое лицо.

– Не спрашивай, – не желая говорить об этом, отмахиваюсь, – Как Марья?

– Примерно час, как легла. Весь вечер с кем-то по телефону говорила. Номера ещё не пробили.

– Отставить проверку… – вылезаю из машины и хлопаю Алексея по плечу, – Контроль личных звонков и переписок только с моего распоряжения.

– Понял, – кивает.

– Все спокойно? – оглядываю территорию.

– Да, – отвечает парень, и пока он отвлекается на рацию, я смываюсь в дом.

Ноги сами несут меня на второй этаж. В спальню. Где на моей кровати спит моя любимая женщина. Я дергаю ручку двери вниз и вдруг понимаю, что она заперта. «Ты спешил… А тебя никто не ждал, Буров.» – Ехидно усмехается внутренний голос. Но ведь я сам попросил Машу меня не ждать… Со стоном разочарования ложусь лбом на дверь. Вот откуда это. То лечь у неё под закрытой дверью хочется, то не могу сдержаться и начинаю навешивать на девчонку всякую дичь. Сегодня она была совсем не виновата в моих нервах.

Как вообще это у нормальных людей делается? Нужно самому отвезти ее завтра в институт. И кофе купить по дороге, кажется, с сыром она любит…

Я падаю на кровать в соседней спальне, не раздеваясь, просто крепко обнимаю подушку и проваливаюсь в сон. Сквозь него мне чуется запах Машиного крема для рук. Он прохладой скользит по моей щеке, я вдыхаю его глубоко в легкие. Это успокаивает, и я засыпаю уже глубоко и без сновидений до утра.

Глава 18. Ложь

Марья

– Доброе утро, Маша, – раздаётся ЕГО голос за мой спиной.

Я замираю с чашкой чая в руке и медленно поворачиваюсь лицом ко входу на кухню.

– Доброе утро… – отвечаю, чувствуя, как мое лицо заливает краска стыда.

Я ещё ничего не сделала, ни в чем не обманула, но мне уже безумно стыдно перед Мишей. За то, что на самом деле лишу его сегодня первой встречи с ребёнком. Я уже практически съела себя за это.

В свете дня Буров выглядит холёным бизнесменом. Милым, немного невыспавшимся, но таким красивым, что я начинаю сомневаться, а нет ли у него брата-близнеца, который по ночам закладывает за ремень ствол, ездит на бронированных чёрных тачках, вершит чужие судьбы и держит в страхе пол города? А тому мужчине, который стоит передо мной сейчас, хочется упасть в руки и рассказать все-все, до донышка. Тормози, я одёргиваю себя, это все гормоны, Маша. Никаких близнецов нет.

Миша подходит ко мне и уверенно забирает из рук чашку. Кладет ладонь мне на скулу, немного запускает пальцы в волосы и притягивает к себе, накрывая губы поцелуем. Так сладко и больно…

Мое сердце пускается в пляс ему в ответ. Буров скользит своими губами по моим, не торопясь, пробуя на вкус, но почувствовав, что я не даю углубить поцелуй, отстраняется.

– Что у нас не так, Маш, давай поговорим… – он хмурит брови.

А я только шокировано открываю и закрываю рот.

– То есть, – выдавливаю из себя едко, – Хочешь сказать, что у нас все нормально!

Меня от его непробиваемого отношения к происходящему начинает протряхивать.

– Ну не без неприятностей… – отзывается он, – Но в целом, вчера все вопросы разрулили. Все живы, здоровы… И я поставил в известность деда, что ты станешь моей женой.

От «радостной» новости я прикрываю глаза и стараюсь унять бушующие внутри эмоции.

– Просто прекрасно… – усмехаюсь, забираю кружку и, огибая Мишу, ухожу к столу.

– Нет! – рявкает, – Ты мне объясни, – он разворачивается, опирается ладонями на столешницу и нависает над моей головой грозовой тучей. Теперь омлет в мой рот окончательно перестаёт лезть, – Если тебя все так сильно не устраивает… Какого черта тогда я чувствую, как ты дрожишь от моих поцелуев? Какого ты закрываешь дверь в спальню, а потом сама приходишь в мою постель?

– Откуда ты знаешь, что я приходила? – выдыхаю испуганно.

– Пояс от халата на полу нашел, – цедит Миша с едва сдерживаемым раздражением и вжимает костяшки кулаков в стол, – Так я не слышу твоего внятного ответа, Мария! – он угрожающе рычит, а я вжимаю голову в плечи.

Мой беременный организм просто не готов к таким эмоциональным качелям. Хочется на ручки, шоколадку и порыдать… И я беспомощно всхлипываю.

– Черт! Прости, детка… – Миша устало трёт лицо руками, – Это все нахрен нервы. Что мне сделать для тебя?

– Я… – мой голос ломается, – Я бы хотела вернуться в свою квартиру…

– Почему? – он хмурит брови.

– Мне здесь неуютно, – отвечаю честно, – И страшно.

– Мы купим новый дом, если не понравятся готовые, построим по своему проекту… – Миша грустно усмехается, ловя мой растерянный взгляд, – Только ведь дело не в этом? Да, Маш?

– Да! – я справляюсь с комом в горле и отвечаю уже с вызовом, – Я хочу готовить на своей кухне, хочу свою комнату, свои книги…. – перевожу дыхание, – Я хочу закончить наши с тобой отношения! – выпуливаю и сама пугаюсь того, что сказала.

А я точно именно этого хочу? Живот тут же начинает болезненно ныть.

Миша прикрывает глаза и выдыхает.

– Это исключено, Маша… Если ты, мать твою, ждёшь от меня каких-то особенных извинений, – он говорит с паузами, а я слышу едва сдерживаемую бурю в его голосе, – То их не будет! Я реально не понимаю, почему тебе не достаточно того факта, что я готов за тебя убить любого! Понимаешь? Любое количество и лечь там же рядом сам! – его взрывает эмоциями.

– Я не прошу за меня убивать и умирать, – мои губы предательски дрожат. Страх осознания силы мужской любви пробирает до печёнок, – Я хочу просто жить. Просыпаться, завтракать, учиться, работать, любить… И не дёргаться каждый раз, когда ночью у тебя звонит телефон….

– Поверь, я сам безумно всего этого хочу! – с чувством отзывается Миша, – Потому что если у тебя в жизни все было, то в моей – нет! И я стараюсь…

– Отвези меня, пожалуйста, в институт, – перебивая его, я поднимаюсь из-за стола, – Мне нужно только сумку взять и я спущусь, – и, не поднимая глаз на Бурова, стараюсь как можно быстрее сбежать из кухни, пока меня окончательно не накрыло бушующими гормонами, и я не полезла обниматься. Какая-то нездоровая у нас с ним выходит любовь.

– Хорошо, – качает головой Миша, – Я пока чай попью.

В машине Буров больше не делает попыток со мной поговорить. – Хочешь кофе? – роняет, когда проезжаем мимо кофейни.

– Нет… – отрицательно качаю головой. Нельзя. Мой пульс сегодня и так шкалит. Стиснув в руках руль, он, не отрываясь, дальше смотрит на дорогу.

– Миша… – в моей душе все сжимается. Мне очень нужно почувствовать наш контакт, и я трогаю его за руку, – Ты просил найти семью, которой можно доверить квартиру.

– Ну? – напряжённо отзывается.

– Я нашла. Эта семья уже давно в Москве. Ребёнку в следующем году в школу идти.

– Чем они такие особенные? И откуда ты их знаешь?

– Еще на третьем курсе, я попала в интересный проект, – я начинаю говорить с воодушевлением и чувствую, что Миша тоже «теплеет» начиная слушать, – Называется «Дом клоуна». Есть дети, которые по долгу находятся в больницах, и некоторые из них лежат без родителей. Ребятам больно, страшно, одиноко, скучно, дают невкусные лекарства и делают неприятные процедуры…

Буров поворачивает голову на меня и согласно кивает.

– А ещё еда безвкусная и атмосфера такая безысходная, что крышей потечь можно… – он передергивает плечами, – Как вспомню…

– Вот, ты понимаешь, – я от эмоций даже начинаю жестикулировать, – Суть проекта в том, что мы приходили в больницы и играли с детьми. Заставляли выговариваться, радоваться или просто показывали спектакли. Лечили смехом… Вообще, эта идея родилась у психфака, но без нас, их бы просто не пустили в реанимации.

– Охренеть… – качает головой Миша, – Я и не думал, что такое бывает.

– Вот Пашка был моим первым ребенком… – говорю слегка севшим голосом.

– Какой Пашка? – не сразу вникает Миша.

– Ну мальчик, сын семейной пары, которым я хочу предложить квартиру. Они в больших долгах и будут очень рады.

– Ох, Марья… – Миша перехватывает руль, – Умеешь ты до печёнок пробирать. На какое время договорилась?

– Вот с тобой хотела посоветоваться.

– Давай завтра вечером, – Буров накрывает ладонью мою коленку и сжимает.

Мы въезжаем на парковку студенческого городка, и Миша паркуется.

– Веди себя осторожно, пожалуйста, – берет мою руку с коленки и целует, – Валера приедет за тобой. А, как освобожусь, вместе поужинаем.

– Хорошо, – я отворачиваюсь к окну, делая вид, что что-то рассматриваю, но на самом деле прячу свои пылающие щеки, – Ну я пойду, – поспешно дергаю ручку двери.

– Маша… – меня останавливает его грозное, и я оборачиваюсь.

– Что?

– Поцелуй меня…

Это почти приказ. Он проносится мурашками по моей коже. С колотящимся сердцем тянусь к Мишиным губам. Осторожно касаюсь и собираюсь отстраниться, но в этот же момент Буров перехватывает меня за затылок и, прикусив за губу, под мой тихий вскрик врывается языком в мой рот. Я утекаю. Становлюсь совершенно беспомощной перед его напором и отвечаю на поцелуи. Дыхание перехватывает, меня кружит.

«Вот именно от того, что ты не умеешь рядом с ним держать себя в руках, появляются твои проблемы» – звенит в моей голове внутренний ехидный голосок.

Что значит проблемы? Мне хочется треснуть самой себе по голове. Ребёнок от любимого мужчины – это не проблема…

– Моя девочка любимая… – шепчет Миша одуревшим голосом.

Мы встречаемся пьяными взглядами, отрываясь друг от друга.

– Я соскучился, – он кладёт мою руку на свою ширику, – Сожми.

Подчиняюсь. Буров шипит от удовольствия.

– Поехали отсюда! – срываясь, втыкает передачу, и я уже почти согласна с его предложением…

Но в этот самый момент на парковку заезжает синее БМВ Руслана, и я вспоминаю, что должна встретиться с ним возле кафедры.

Если Миша узнает, он мне не простит. Осознание окатывает меня ледяной водой, и возбуждение спадает.

– Миш… – я торможу его руку на коробке передач, – Извини. Мне очень нужно в институт.

Он тихо выругивается и перекладывает ладони на руль.

– Иди… – кивает, глядя в лобовое.

Я понимаю, как с его стороны глупо выглядит мое поведение, но ничего не могу поделать.

– До вечера… – я с опаской открываю дверь.

– Да… – его короткое.

До самого входа в здание, я чувствую на своей спине тяжёлый Мишин взгляд и расслабляюсь только оказавшись за тяжёлыми дубовыми дверями родного института. А дальше – лифт, лабиринт коридоров, кафедра…

– Привет! – я окликаю высокого пепельного блондина, стоящего ко мне спиной возле расписания.

Он оборачивается.

– Здравствуй, Маша, – его губы трогает улыбка, – Я рад тебя видеть.

– Взаимно, Руслан…

Глава 19. Не взаимно

Марья

– Хм… – качает головой Руслан, – Подведем итог. Ты хочешь, чтобы я организовал тебе приём гинеколога инкогнито в клинике родителей, просишь меня не спрашивать подробности и отказываешься назвать имя отца ребёнка. Из чего я делаю вывод… – он хмурится, – Ты с ума сошла делать аборт? Понимаешь же, что такие штуки не проходят бесследно!

Я вижу, как парня пенит. И в другой ситуации я бы никогда не стала тревожить его чувства ко мне, но сейчас Руслан может помочь. А проще и надёжнее варианта я не придумала.

– Нет, ты что! – я всплескиваю руками и отрицательно мотаю головой, – Просто хочу сделать УЗИ, и мне бы не хотелось, чтобы сейчас кто-то узнал о малыше.

Руслан нервно тянется за сигаретой, но потом, взглянув на меня, кладёт ее назад в пачку.

– Собираешься рожать вне брака? – он хмурится и перестаивается в другой ряд, чтобы увеличить скорость, – Откуда деньги возьмёшь?

– Не беспокойся, – я пытаюсь непринуждённо ему улыбнуться, – С деньгами у меня все хорошо.

– Откуда? – от переводит взгляд с дороги на меня, – Ребята говорили, что ты уволилась из больницы и на целевое в ординатуру не пошла. Заплатила за год сама.

– Это правда, – качаю я головой, – Мне нужна работа, – Но не в больнице же. Хочу поискать что-нибудь лаборанткой в частной. Чисто на анализы.

Руслан фыркает.

– С твоей квалификацией иголки под кожу загонять? Это прям кощунство.

– Беременным не место в больницах, Рус, ты же сам все понимаешь.

– Слушай… у меня есть идея, – он берет с панели телефон и водит пальцами по экрану, – Вот смотри. Родаки для клиники приложение запустили, – он передаёт мне в руки телефон, – Типо онлайн консультаций. Анализы прочитать, первичные жалобы обработать. И сейчас годных операторов ищут. Если хочешь, я вечером могу спросить…

– Очень хочу! – я аж подпрыгиваю на сиденье, возвращая ему телефон, – Спасибо! Сегодня – ты прямо мой крёстный-фей! – говорю с чувством, а Руслан вздыхает.

– Вот только беременна ты не от меня… А почему, Маш? – он впивается грустными глазами в мое лицо.

– Потому что… – я теряюсь и тяну, пробирая слова, – Потому что он – редкостный засранец, очень опасный человек и энергетика у него такая бешеная, что хочется лечь в ноги, – я пожимаю плечами и извиняюще добавляю, – Как-то так иррационально все у нас. Не сравнивай себя. Ты – лучше.

– Бред какой-то, – качает головой Руслан, – Херово все у вас, раз ты от мужика ребёнка прячешь. И не нужно заливать мне.

Он резво выкручивает руль, и машину немного заносит в повороте при въезде на парковку.

– Рус! – я вскрикиваю от неожиданности.

– Извини, – выдыхает и скребёт зубами, – Накрыло меня немного.

– Это ты меня извини, – я сдуваюсь, как воздушный шарик и опускаю глаза, – Зря к тебе пришла.

– Нет! – он глушит мотор и поворачивается всем корпусом ко мне, – Мне приятно, что ты обратилась. Сейчас мы зайдём в клинику. Ты немного подождёшь меня в коридоре, я обо всём договорюсь и проведу.

– Спасибо, – смущенно киваю и на несколько секунд ощущаю взгляд Руслана на своём животе.

– Пойдём… – он будто встряхивается и выходит из машины.

Я провожаю его глазами через лобовое. Не перегорело у него… И на мгновение мне становится искренне жаль, что у нас не взаимно. Он был бы хорошим папой.

* * *

А его родители – примерными бабушкой и дедушкой. Интеллигентными, образованными, обеспеченными и души не чаящими во внуках, как сейчас в единственном сыне. Отец Вирютина уже много лет возглавляет санэпидемстанцию, а клиника официально принадлежит матери, но все дела решаются сообща. И, конечно, их медицинский центр является одним из лучших в городе. Наполнен первоклассной диагностической аппаратурной, лекарственными препаратами и комфортными одноместными номерами (палатами язык назвать не поворачивается) в стационаре. А еду готовит По индивидуальной диете каждому пациенту какой-то шеф-повар француз, переманенный из ресторана. Я невольно вспоминаю наш с Мишей утренний разговор о больничном режиме для простых смертных. Вот где видно настоящее социальное неравенство.

– Машунь? Ты чего такая потерянная? – Руслан открывает передо мной двери, – Что-то болит?

– Нет, – мотаю головой, – Просто задумалась о том, что не все могут позволить себе болеть с комфортом.

– Ну что поделать, – он жмёт плечами, – Так, здесь меня подожди, – кивает на кожаные диванчики в фойе, – Чай, кофе – все знаешь. А я к матери забегу, чтобы она отмашку дала.

– Спасибо…

Руслан скрывается в коридорах, а я действительно наливаю себе сладкий чай. Интересно, когда я теперь начну нормально питаться? Задумчиво смотрю на автомат со свежими булочками и шоколадками. Нужно, наверно, что-то к чаю купить. Погружённая в свои мысли, тянусь рукой к стопке бумажных салфеток и чувствую неожиданный толчок в плечо.

А следом над моим ухом раздаётся сопливый всхлип.

– Ну воот… – я оборачиваюсь, опускаю глаза и вижу рыдающую молодую девушку, которая собирает с пола бумажки.

– Простите, пожалуйста, – ставлю стаканчик на стол и кидаюсь ей помогать, понимая, что толкнула.

– Салфеток взять хотела… – она машет рукой, – Ты не при чем.

Девушка поднимается в свой полный модельный рост, и я замечаю у неё небольшой беременный животик под обтягивающим платьем.

– Простите ещё раз, – говорю смущенно и подаю документы, – Задумалась, не хотела вас задеть.

– Лучше бы ты меня сразу убила, – всхлипывает барышня и размазывает ладонью тушь по щеке, – Куда вот я теперь с этим детенышем денусь. Артур никогда не женится… И карьера коту под хвост. А я из-за него в Милан не полетела.

Я в полной растерянности смотрю, как несостоявшаяся модель берет салфетки, плюхается на кожаный диван и начинает некрасиво высмаркиваться, размазывая по щекам слёзы. Остервенело запихивает документы в сумочку свободной рукой. Мягкий картон обложки медицинской карты гнётся, но под замок не влезает. Девушка психуя, оставляет торчать документы и достаёт телефон. Сжимает его в руках, что-то печатая.

– О… – пробегается по экрану глазами, с психом блокирует его и, икнув, снова срывается в слёзы.

Проклиная свою сердобольную натуру, я присаживаюсь рядом с ней.

– Эй… – осторожно касаюсь руки, – У вас случилось что-то?

Она поднимает на меня стеклянные от соли глаза и качает головой.

– Что? – пытаюсь допытаться до сути.

– А на вот, почитай если хочешь, – засовывает мне в руки свою карточку.

– Что-то с малышом? – я открываю документы на последней заполненной странице.

– Вот здесь читай, – тычет пальцем в заключение УЗИ.

Так, двадцать одна неделя, все – норма, и только напротив пуповины стоит цифра два вместо трёх. «Единая артерия пуповины» – читаю заключение. Рекомендация: приём генетиков.

– Ну я ничего криминального не вижу, – возвращаю девушке документы.

– Ну ты же не врач, – девушка небрежно кривит губы, – А те вон, – дергает подбородком в сторону кабинетов, и ее губы дрожат, – Говорят, что надо гены проверять. Что у детёныша какие-то маркёры и не хватает чего-то.

– Так погоди, – говорю уверенно, – По всем показателям у тебя отличный малыш. Хорошо развивается. А два сосуда в пуповине вместо трёх ничего не значат. Это – не патология, это особенность. Обычно в пуповине одна вена и две артерии, а у тебя одна большая артерия и вена.

– И что? – девушка, хлопая глазами, смотрит в мое лицо, – Он будет всю жизнь так ходить с двумя сосудами?

– Ммм… нет конечно, – я усилием сдерживаю улыбку, – Родишь – отрежут пуповину, и будет у тебя ребёнок точно такой же, как у всех.

– А чего они пугают тогда? – она остаточно всхлипывает и забирает из моих рук карточку.

– Они не пугают, – я ободряюще сжимаю ее руку, – У них есть протокол, от которого они не имеют права отклоняться. Потому что беременность – это непростой процесс.

– А ты тоже беременна? – она смотрит на меня одновременно с настороженностью и надеждой.

– Тоже, – решаюсь сказать правду и ее подбодрить, – Только ещё совсем маленький срок.

– Маша!

Я оборачиваюсь на голос Руслана.

– Пойдём, – он манит меня рукой, – Тебя ждут.

– Ну пока, – я встаю с дивана, улыбаясь девушке, – Не плачь больше, – и не дожидаясь ее ответа, ретируюсь следом за Русом. Дружить на почве беременности в мои планы не входит.

Догоняю Вирютина уже возле двери кабинета.

– Ты себе везде страждущего найдёшь, – он скептически хмыкает, – Ей Богу, не встречал ещё в жизни женщины, которая бы была на столько же прекрасно глупа, как ты.

– Это как? – я хмыкаю на подобранный эпитет, – Мне кажется, или ты меня обозвал? – прищуриваюсь.

– Нет, Маш, ты только что вытирала сопли классической содержанке и даже не обратила на это внимания.

– Так что? Она не человек теперь? – я непонимающе жму плечами.

– Было бы гораздо проще, – он заправляет мне прядь волос за ухо, а я немного подаюсь назад от этого интимного жеста, – Если бы ты была не на столько равнодушна к деньгам.

– Ну тогда ты бы тоже брезгливо обзывал меня содержанкой, – усмехаюсь, – А вообще, с этими бумажками у меня свои счёты. Никого они ещё счастливее не сделали.

– Да? – скептически вскидывает брови Руслан, – Расскажи это в онкологическом отделении.

– Так облегчают они жизнь всегда и всем, Рус, – качаю я головой, – Вот только это не счастье.

– Иди, ради Бога, – он сжимает мои плечи, подталкивает к дверям и нажимает ручку, – Решай свои проблемы.

Я делаю шаг в открытую дверь.

– Здравствуйте!

Окидываю глазами кабинет в полумраке.

– Заходите – заходите, – машет рукой женщина, сидящая в углу за столом, – Одну минуту. Раздевайтесь пока.

Дописывает назначения в чьей-то карте и вздыхает.

– Так! – поворачивается ко мне лицом и снимает очки, – Давайте знакомиться. Когда были последние месячные? – переводит взгляд мне за спину, – Руслан Анатольевич, вы будете присутствовать?

Я оглядываюсь назад и вижу, что Вирютин замер возле двери.

– Нет… – я отрицательно качаю головой, глядя ему в глаза.

– Я подожду в коридоре, – он неловко жмется и выходит за дверь.

– Ну прошу, не будем терять время – врач встаёт со стула, проходит за ширму и садится за аппарат, – И так, срок?

– Двадцатое июля…

Ложусь на кушетку и неожиданно чувствую, что к глазам подступают слёзы. Я снова пришла на первое узи одна. И мне даже некому признаться, что мне тоже до чертиков страшно. Одно дело – успокаивать чужую девушку а другое дело…

Я с замиранием сердца слушаю, что у моего маленького человечка все в норме.

– Ну готова? – женщина переводит взгляд с монитора аппарата на меня и тепло улыбается.

– К чему? – я не сразу понимаю.

– А вот… – тянет она. Нажимает комбинацию кнопок, и кабинет заполняет стук маленького сердечка.

Я прикрываю глаза, чувствуя, что тихо рыдаю.

– Ну ты чего, – смеётся врач, – Сырость подбирай, в то слышишь, у него сразу частота биения растёт.

– С ним все хорошо? – переспрашиваю я.

– С ним – великолепно, а у тебя тонус по передней стенке. Работаешь?

– Уже нет, – качаю головой.

– Вот и правильно. С таким папой вообще не о чем волноваться.

Я краснею, понимая, что женщина приняла Руслана за отца ребёнка.

– Вирютин – мой одногруппник, – я поправляю ее, – У малыша другой папа.

– А жаль, – она кладёт несколько салфеток мне на живот, – Вытирайся. Хороший он парень.

– Это да, – я киваю и зависаю взглядом на экране, где застыло изображение крошечного человека.