Текст книги "Наследник для бандита"

Глава 14. Притяжение

Марья

Таблетки спазмолитика помогают снять боль в животе и немного отдохнуть.

После сна все пережитое ночью кажется мне чем-то нереальным, но синяки на руках – упрямые факты.

Я осторожно спускаю ноги с кровати и прислушиваюсь к своим внутренним ощущениям. Вроде, больше ничего не ноет, не тянет. Но беспокойство все равно неприятно скребёт в душе, что после такого стресса не мешало бы сделать УЗИ. И единственный способ это организовать, не ставя в известность Мишу – это выбить себе разрешение посещать пары и вместо них сходить к врачу.

Голова немного кружится от голода и упавшего давления. Прости, ребёнок, но ясли ты и дальше будешь так мутить мать, то мы оба с тобой помрем от голода. Нужно спуститься и обязательно поесть. Я же не враг себе.

Достаю из шкафа рыжие велюровые брюки и надеваю их вместе с чёрной водолазкой. Придирчиво смотрю на своё отражение в профиль. Ещё несколько недель, и я уже не смогу себе позволить ничего обтягивающего. Осторожно кладу руку на низ живота и глажу. Мне хочется почувствовать, каким он будет круглым, большим и тяжелым.

Неожиданно взгляд падает на мою дорожную сумку в нижней секции шкафа. Я успела перевести сюда совсем немного вещей. Самое любимое и необходимое. А ещё со мной приехало самое красивое белье.

Низ живота снова сжимается. Только теперь не болезненно, а тягуче-сладко. Секса с Мишей нельзя не хотеть. Его близость вообще отключает во мне всякий здравый смысл, и я превращаюсь в распущенную женщину, которой он скармливает все свои желания. Да уж… Ухмыляюсь сама себе, вспоминая источник его сексуального опыта. Мало приятное соседство в послужном списке мужчины. И, может быть, не зря Света поставила мне «диагноз» эффекта Флоренс Найтингейл{Эффект Флоренс Найтингейл – влюбленность врача в пациента.}. Конечно, в шутку. Потому что если этот мужчина исчезнет из моей жизни, проще не станет. Я полностью понимаю женщин, которые были готовы бежать за ним на край света уже после первой встречи. Да у нас пока он в больнице лежал, все медсестры краситься начали. Даже в ночную смену.

Мне хочется как-то закрепить своё решение уйти от Миши. Рука тянется к сумке, чтобы собрать вещи, но я тут же останавливаю себя. Это очень глупо, Маша. Давай без показух.

В доме тишина. Я спускаюсь в кухню и ловлю себя на мысли, что очень надеюсь увидеть Бурова. Вот просто увидеть, удостоверится, что этой сволочью все хорошо, и дальше можно жить.

Открываю холодильник и с разочарованием разглядываю практически пустые полки.

– Проголодалась? – раздаётся за моей спиной такой желанный и родной голос.

В моей душе расслабляется напряженная пружина от того, что Миша после случившегося дома.

– Да, – я прикрываю дверцу и склоняю голову на бок, – У тебя в холодильнике мышь повесилась. Откуда тогда были ужин и завтрак?

Мой пустой желудок от воспоминаний о сырниках и беконе с омлетом, уничтоженных мной за запах, предательски громко урчит. И я немного смущаюсь.

– Еду привозят из ресторана. На кухню только парни ходят чаю попить.

– Понятно… – я грустно вздыхаю, понимая, что придётся довольствоваться хлебом и маслом. От которого только при мысли, горло сжимается и перестаёт работать на глотание. Только назад.

– Я могу предложить тебе жареные пельмени, – усмехается Миша, видя мой расстроенный вид, – Это, кроме чая и нарезки колбасы, мое третье коронное блюдо.

Желудок-диверсант журчит второй раз подряд.

Миша подходит ко мне ближе и бережно подхватывая за талию переставляет к столу.

– Постойте, девушка, здесь, пожалуйста. Не мешайте мужчине, – хитро подмигивает и достаёт из морозилки пачку полуфабриката.

– Спасибо, – ошарашено киваю я головой.

– Между прочим, – Миша философски поднимает палец вверх, заливая на сковородку масло, – Я – мечта всех замужних женщин.

– Это почему? – ехидно вскидываю брови вверх и улыбаюсь уголками рта.

– Я обожаю пельмени. Могу даже ими завтракать.

С интересом слежу за тем, как замороженные куски теста отправляются в масло. Вот какому нормальному человеку придёт в голову по доброй воле так издеваться над собственным холестерином? Как вообще это можно есть? Я веду носом, вдыхая, поплывший по кухне запах еды, и неожиданно осознаю, что меня не мутит. А даже наоборот, рот наполняется слюной и мне хочется поскорее попробовать апофеоз Мишиного кулинарного мастерства.

– Маш… – Буров оборачивается на меня, закрывая крышкой сковороду, и уменьшает огонь.

– Ммм? – отзываюсь и невольно всматриваюсь в его красивое, но очень усталое лицо. Глаза немного осоловевшие.

Я чувствую, как стеклянная стена между нами тает.

– Ты не спал совсем?

Миша хмурится. Мне хочется провести пальцами по его лбу, чтобы разгладить морщины.

– Не вышло… – он жмёт плечами и делает два шага в мою сторону, заставляя меня отступить и упереться попой в столешницу, – Доверься мне ещё раз. И я обещаю, что сделаю все для тебя. Даже невозможное…

– Видимо… – я задираю голову, потому что Миша подошёл совсем близко и теперь нависает надо мной, – Твоё обещание вести мирную жизнь бизнесмена оказалось слишком невозможным.

Он смотрит прямо в мои глаза.

– Ты же знала, кто я, – в его голосе проскакивают жесткие ноты, – И реальность вокруг меня давно создана. Да, я очень хочу жить, как обычный человек. Тебя, Маш, хочу…

Мурлыкающий тон Бурова запускает по телу мурашки, и дыхание сбивается. Я чувствую, как Миша сдерживает своё желание. И в подтверждение моих ощущений, он втыкается носом в мою шею и со свистом втягивает в себя воздух.

– Я тебя сейчас съем… – рычит, касаясь губами нежной кожи за ушком, – Или останови меня…

Его наглые руки прихватывают меня за талию и подкидывают вверх, усаживая на столешницу. Скользят под край водолазки и пробегаются по бокам и рёбрам до груди. Я понимаю, что штаны сейчас реально спасают меня от быстрого секса на кухне. Сюда в любой момент может зайти охрана!

– Миша… – я упираюсь ладонями в мужские плечи и, скользя ими ниже, чувствую кончиками пальцев, как быстро колотиться его сердце.

Буров жадно сминает под водолазкой мою грудь, и удовольствие от этой ласки сейчас граничит для меня с болью. Слишком чувствительна.

С моих губ слетает неконтролируемый стон.

– Моя хорошая… – жарко шепчет Миша мне в губы и запечатывает мой следующий стон поцелуем.

На секунду отрываясь от моих губ, Буров стягивает с меня водолазку.

«Ты, вроде, куда-то сбегать собиралась, Марья? – звенит в моей голове ехидный голосок, – Да он тебя сейчас возьмёт на столе. Вот так просто. Мокрую с пол-оборота.»

Но запах пригоревшей еды спасает меня от морального падения в собственных глазах. Миша тоже его вдыхает.

– Черт… – он шипит, нехотя отрываясь от меня.

Отходит к плите, добавляет на сковороду воду и соль, а я судорожно пытаюсь прийти в себя и натягиваю одежду на место.

Спрыгиваю со столешницы и на ватных ногах сбегаю за стол. Мое сердце колотится, разбиваясь об рёбра. От обиды на саму себя прикусываю губу. Ну как можно быть рядом с ним такой безвольной. Почему с ним моя адекватность работать отказывается? «А просто без любви ты совсем не можешь! Пробовала же. С порядочным и надёжным…» Продолжает взрывать мою голову внутренний диалог. Не могу, это правда. Мне до сих пор стыдно перед Русланом за нашу с ним убогую недельную демо версию отношений.

– Ну чего же ты сразу в гостиную не сбежала или на шкаф не спряталась, – разгадав мой манёвр, грустно ухмыляется Буров, – Приятного аппетита… – ставит передо мной тарелку с румяными и ароматными пельменями, – Сметаны нет.

– Спасибо… – я беру в руки вилку, – А ты не будешь со мной? – провожаю глазами, как он накрывает остатки еды крышкой и моет руки.

– А мне точно можно? – ещё одна грустная ухмылка, – Ты не сбежишь к соседям?

– Мне даже страшно представить кто твои соседи… – неопределённо качаю головой и, наконец, отправляю в рот еду, – Ммм… – не могу сдержаться и мычу от удовольствия, прикрывая глаза, – Вкусно…

– Я рад, что тебе понравилось, – Миша садится с тарелкой за стол напротив меня, и следующие несколько минут мы просто едим, как обедают все обычные семейные пары.

– Миш… – я, облизывая губы, решаюсь на вопрос, – А этот Зорин… Мне кажется, что он тебя хорошо знает.

Буров кладёт вилку на край тарелки и поднимает на меня внимательный взгляд.

– А что он тебе рассказал? – хмурит брови.

– Кроме того, что ты уже слышал, больше ничего. Но ощущение… ммм… Вседозволенности. Вот что я уловила от него.

– Мы росли вместе, – Миша складывает руки на груди и откидывается на спинку стула, – Дружили, если можно так назвать наши обстоятельства.

– А какие у вас были обстоятельства? – я тоже откладываю вилку в сторону. Потому что от неожиданной серьёзности диалога мой аппетит пропадает.

– Поехали, я тебе кое-что покажу, – он решительно кивает сам себе и встаёт из-за стола, – Доедай, одевайся. Я подожду в машине.

Глава 15. Прошлое

Марья

– Ты чего такая напряженная, Маш? – Буров накрывает мою руку, лежащию на коленях, своей и переплетает наши пальцы.

Я перестаю считать однотипные пятиэтажные хрущёвки в окне и поворачиваюсь к нему лицом.

– Ты меня пугаешь, – зябко веду плечами.

– Чем? – брови Миши взлетают, – Последние пятнадцать минут я мирно веду машину и любуюсь тобой. Пока ты даришь своё внимание советскому архитектурному однообразию…

– Не смешно! – я резко одергиваю его шутливый тон, – Вот именно! Ты ведёшь машину сам, мы без охраны и едем в какие-то трущобы.

– Об этом месте не знает больше никто, кроме меня, Зорина и ещё одного человека.

– Какого?

– На месте расскажу, – Миша тянет наши руки к своим губам и целует мои пальцы, – Только… ммм… Не принимай близко к сердцу.

– Хорошо…

Мы немного петляем по узким дворам с арками и останавливаемся возле желтого пятиэтажного дома старой постройки с обвалившейся штукатуркой.

Миша выходит из машины и помогает выйти мне. Я спрыгиваю с подножки внедорожника, и мои белые кроссовки моментально покрываются дорожной пылью. Здесь даже нет асфальта – вместо него лежат бетонные плиты.

– У меня такое чувство, – сглатывая, оглядываюсь по сторонам, – Будто я в своё детство приехала…

Вокруг нас заросший порослью двор, старые качели, бельевые штанги и ограничители детской площадки в виде цветных лебедей из покрышек…

– Примерно так и есть, – кивает Миша, – Пойдём… – он тянет меня за руку к дальнему подъезду.

Бабульки на лавочке смотрят на нас с удивлением и подозрением. Они, совершенно не стесняясь своего интереса, замолкают, вытягивают шеи и провожают нас глазами.

– Здравствуйте… – киваю им. Почему-то мне кажется правильным с ними поздороваться.

Миша хмыкает. Из-за ржавого мусорного бака к нам под ноги выкатывается клубком пара чёрных двухмесячных котят. За ними чёрной тенью вылетает кошка. Растаскивает их за шкирки и относит по очереди к пластиковой плошке с какой-то молочной кашей.

Несмотря на внешнюю милоту действа, запах стоит специфический, поэтому я ускоряю шаг.

– Молодые люди! – за нашими спинами раздаётся зычный и немного кортавый женский голос, – Чего это вы возле нашего подъезда паркуетесь, а сами в другой идёте…

Я чувствую, как Миша замирает и глубоко вдыхает воздух. Мы с ним оборачиваемся.

– Убирайте свою машину, – продолжает новая бабулька, которая, видимо, только что вышла с большим тазом мокрого белья из подъезда, – Все своим бензином завоняли! Как мне прикажете теперь белье сушить? – ставит свою ношу на лавку и подбоченивается, – У нас здесь личных балконов нет!

– Дамы… – неожиданно для меня расцветает улыбкой Миша, – Мы вообще от депутата нового. Козловского. Уже слышали про такого?

– Нет… Нет… – притихнув, шепчутся женщины.

– Теперь знаете, – утвердительно кивает Миша, – Вот мы помощники его. Велено узнать какие у вас проблемы…

– Так стояк не греется в ванне! – тут же перебивает Мишу бойкая женщина с мокрым бельём, – Скоро сезон отопительный. А у нас, между прочим, дети. Где белье сушить?

– Понял… – Буров лезет в задний карман и подаёт женщинам визитку, – Завтра рабочие подъедут, все организуют. А по этому номеру можете звонить, если ещё какие вопросы возникнут.

– Спасибо… – растеряно переглядываются старушки.

– Мы немного здесь осмотримся… – уверенно утягивает меня за руку Миша, – До свидания.

– А у меня ещё от пара котельной полы вздуты! – оживает ещё одна бабулька.

– Звоните по номеру! – бросает ей через плечо Миша и ускоряет шаг.

– Что это было? – я удивленно вглядываюсь в лицо Бурова, пока он открывает мне дверь подъезда.

– Нам на четвёртый, поднимемся – расскажу… Здесь лучше глубоко не дышать.

Но я это уже понимаю и без его комментария. В нос бьет терпкое кошачье амбре. Поэтому первое, что мы делаем, когда Миша открывает дверь одной из квартир, начинаем глубоко дышать.

– Вот здесь и началась эта история… – он задумчиво скользит рукой по бумажным обоям с мелкими цветами на стене.

Не разуваясь, приходит дальше по коридору, а я, словно заворожённая тень, теку за ним.

– Ты здесь жил? – я вопросительно озвучиваю свою догадку.

– Наши с Зориным отцы сидели по одному делу. Сделали кое-кого на крупную сумму денег… – Миша опускается в кресло, застеленное покрывалом, – Тимур на тот момент уже без матери был, поэтому моя оказалась в этой квартире с двумя пацанами одна… – он задумчиво перебирает пальцами бахрому накидки, – Почти год мы здесь прожили. Нам по шесть лет было. Гулять на крышу ходили и раз в месяц в кафе ближайшее…

Я непроизвольно скольжу глазами по обстановке. Время застыло в этой комнате, кажется, вместе с часами на стене, стрелки которых замерли на половине пятого. На дверце секретера висит расправленная по плечикам женская белая блузка в чёрный горох. Моя мама тоже носила такую. С чёрным объемным заколкой-бантом на голове… Взгляд падает ниже. В небольшой вазочке лежит одинокая карамельная конфета…

– Вас хотели убить? – моя рука взлетает вверх и ложится на неожиданно осипшее горло.

– Нас хотели найти, чтобы узнать куда отцы бабло спрятали. И все бы было хорошо, если бы моя мать не решила вести свою глупую игру против двух прожженных воров…

– Как звали твою маму? – спрашиваю тихо.

– Нина… – выдыхает Миша и запрокидывает голову на спинку кресла, – Тот ювелир, который продавал нам колье… До того, как у отца и матери я случился, был ее клиентом. А потом помогал переводить деньги в драгоценности, чтобы мать могла их вывезти. За долю, конечно. Но жадность мать сгубила. Те люди ее узнали и вычислили… В общем, мы, как велено было, если она не вернётся вечером, на крышу с Тимуром спрятались. Просидели там всю ночь под дождем голодные и мокрые. Пока нас случайно тетя Женя не нашла… – Миша вскидывает на меня глаза, – Это сегодняшняя женщина с мокрым бельём. По голосу ее узнал…

Шокировано качаю головой, мои колени подкашиваются, и я медленно оседаю на диван…

– И – ааа, – доносится резкий звук из-под подушки.

Подпрыгиваю от неожиданности, а Миша дергается. Я запускаю руку под пыльную думку и достаю игрушечного серого медведя.

– И – ааа, – дергается голова животного ещё раз.

– Это мой, – грустно улыбается Миша и протягивает открытую ладонь.

– И – ааа, – отзывается на его действие игрушка.

– Почему ты не продал эту квартиру? – я обхватываю себя руками за плечи, – Если тебе здесь так больно?

– Это… – горько усмехается Буров, – Мой личный памятник человечности.

– Ты любил маму?

Я подхожу к креслу и приседаю рядом с ним на корточки, пытаясь поймать Мишин взгляд.

– Сложный вопрос… Она была очень красивая, но недалекая. Время тогда тяжелое было, и ей быстро надоело по морозу сигареты на рынке продавать, так она стала у отца работать. Даже не осудишь. Мать иногда даже оладья нам на завтрак пекла. Знаешь, пышные такие…

Я неопределённо киваю в такт Мишиному рассказу.

– А что было дальше, когда вас на крыше нашли?

– Дед приехал, мы тогда ещё не знали, кто он. Примерно месяц у него в доме жили. А потом отец освободился и сразу на матери Ярослава женился.

Миша, встаёт с кресла и сажает на своё место плюшевого медведя. Я поднимаюсь вверх следом за ним.

– Мне кажется, – я облизываю губы и сглатываю, – Эту квартиру нужно обязательно сдать. Пустить сюда жизнь. И тогда, тебе станет проще ее отпустить.

– Может быть… – его плечи дёргаются, – Валентина, да все, работающие у отца девушки, знали эту историю. И отец Тимура, даже если и не испытывал нежные чувства, никогда бы не позволил себе забрать ребёнка у матери на совсем… – он задумчиво засовывает руки в карманы, – Хотя, все возможно. Но теперь парень станет не только точкой нашего с Зориным диалога, но и способом давления на неё.

– Она была так искренна… – неверяще качаю я головой, – Как кошка побитая в моих руках ластилась. Сложно не поверить.

Миша подходит ко мне и притягивает, укладывая голову к себе на грудь.

– Найди какую-нибудь семью с ребёнком. Пусть сделают здесь ремонт и живут. Будут нормально себя вести – перепишу на них квартиру.

Глава 16. Личное

Мы с Мишей выходим из подъезда, и на мой нос падают две холодные дождевые плюшки.

– Дождь начинается, – стираю влагу рукавом, чувствуя, как капли начинают разгоняться и лупить по всем частям тела.

– Зато бабулек ветром сдуло, – тускло отзывается на мой комментарий Миша, – Давай бегом в машину, – он тянет меня за руку, и я едва поспеваю за его широким шагом, – Раз уж мы здесь, поехали ещё в одно место прокатимся. Если оно открыто…

Мы запрыгиваем в салон и включаем на полную теплый обдув. Проезжаем один квартал в обратную сторону и тормозим возле стеклянной витрины булочной.

– Удивительно, – качает головой Миша, – Ещё не закрылось. Пошли посмотрим, как внутри.

– Пошли…

Даже не имея ни малейшего желания есть, я чувствую, что не имею права сейчас разрушать то, что проживает выросший маленький мальчик.

Мы, шлепая по лужам, перебегаем тротуар. Лёгкий колокольчик на дверях оповещает продавца о гостях, и из соседнего помещения к кассе выходит приятная, немного пышная женщина.

– Здравствуйте! – она улыбается нам, – Что я могу вам предложить? Вся выпечка – сегодняшняя, наша собственная. Бисквитные пирожные – вчерашние. Эклеры привезли всего час назад. А такого мороженого, как у нас, вы вообще никогда не ели…

Запахи свежих булочек и карамели даже в моем токсикозном организме пробуждают невероятный аппетит.

– Что будешь, Маш? – Буров оборачивается.

– Круассаны с шоколадом, – я, как счастливый ребёнок, облизываю глазами витрину со сладостями, – И мороженое фисташковое.

– Мне – тоже самое и чайник чёрного чая, – даже не взглянув на вкусности, делает заказ Буров.

– С шоколадом будут готовы минут через десять, – женщина вопросительно поднимает от кассы на нас глаза, – Подождёте?

– Да… – я добродушно киваю.

Миша оплачивает заказ, и мы сами забираем на подносе чайник и чашки. Дальше мы делаем совсем непозволительную роскошь – садимся за столик возле окна, как нормальные люди, и на мгновение встречаемся в его отражении глазами. Дождь уютно барабанит по водостоку и заслоняет нас стеной от любопытных взглядов мокрых прохожих.

– Так непривычно… – я с улыбкой смотрю на совершенно не вписывающегося в антураж скромного кафетерия Бурова, – Тебя не смущает, что никто не кидается исполнять твои распоряжения? Что вокруг нас не машет пушками охрана?

– Я не сноб, если ты об этом, – Миша сам разливает нам по чашкам чай, – Просто положение обязывает меня поддерживать дисциплину и безопасность. Но надеюсь, что когда-то эта необходимость отпадёт.

– Ммм… – с интересом отзываюсь я, – Так и кем ты хочешь стать, когда вырастешь? – прячу улыбку в чашке чая, делая маленький глоток.

– Я, к сожалению, уже давно вырос, – качает головой Буров, – А вот примерно лет в шесть… Мечтал стать охотником.

– Кем? – от удивления я округляю глаза, – Ты хотел убивать животных?

– Нет… – кривится Миша, – Я просто хотел иметь большую собаку, – он медленно размешивает в чашке сахар и ухмыляется, – Только мечтать, как оказалось, нужно правильно. Иначе – мечты сбываются в странной форме и только наполовину…

Я подавлено молчу, не зная, что ответить. Поднимаю глаза на кассиршу, которая приносит нам вазочки с мороженым.

– Спасибо, – говорю ей, а Миша молчит, пока женщина не возвращается на рабочее место.

– Ну а ты? – его внимание возвращается.

– Что я? – отзываюсь растеряно.

– Ты кем хотела стать в детстве? – задумчиво крутит в руках холодное лакомство, даже не пытаясь взять чайную ложку.

– Врачом… – отвечаю с чувством, понимая, что вот он – реальный шанс попробовать договориться, – Куклам гипс из мела, бинтов и клея ПВА накладывала, мягких медведей оперировала, а потом зашивала иголкой с ниткой… Миш, можно я на пары ходить буду? Я на ординатуру пять лет ночами пахала. Это просто несправедливо…

– Маша! – он повышает голос, перебивая меня, – Я могу в любой момент оплатить тебе любой университет. Сейчас не время…Потерпи.

– Я не хочу, чтобы ты мне что-то оплачивал! – взрываюсь и повышаю тон до Мишиного, – Ты же говоришь, что опасности нет! Что сегодня отдашь результат ДНК старшим, и вы с Зориным мирно разойдётесь в стороны… Или ты снова врешь? – начинает звенеть мой голос от возмущения.

– Хватит! – Миша с грохотом опускает свою ладонь на стол.

– Ну почему? – шепчу я с обидой, – Когда я соглашалась стать твоей женой, – Я не знала слишком о многих вводных, – добавляю мстительно. Зачерпываю целую ложку мороженого и отправляю его в рот. Жую без всякого вкуса, чувствуя, как холод пробирает меня до костей. Ну не сбегать же мне от него в самом деле!

– Поздно давать заднюю! – режет сухим ответом Миша, – Я пойду покурю!

– Что же ты не попробовал мороженое… – говорю ехидно, – Стоило ли сюда ехать?

– Мое мороженое, видимо, потерялось во времени вместе с металлическими вазочками, – он резко встаёт из-за стола.

– Миш, постой… – подскакиваю я следом за ним.

– Доедай и выходи! – Буров останавливает мой порыв серьёзным взглядом и выходит на улицу.

Я, не понимая, что сейчас произошло, и как так вышло, что Миша решил доверить мне сокровенные воспоминания, а я тут же в это ударила. Ковыряю ложкой мороженое, превращая его из аккуратных шариков в неприглядную кашу.

– Поссорились, – к столику подходит кассирша и, тепло улыбаясь мне, подаёт коробочку с выпечкой, – Я вам сразу с собой упаковала.

– Не поругались… – теряясь от внимания незнакомого человека, начинаю оправдываться, – Он просто покурить вышел…

– Понятно… – она качает головой, – Не переживайте. Чем мужчина сложнее, тем с ним женщине интереснее. Прям ни за какие части тела от них не оттащишь. А после – так вообще все пресными кажутся, – шепчет заговорщицки.

Да! Мне хочется крикнуть ей в ответ. Я понимаю о чем вы! Но неожиданно из соседнего помещения выбегает забавный мальчуган лет пяти, и продавец, извинившись, спешит к нему. Подхватывает сорванца его на руки и скрывается за дверью с надписью «служебное помещение».

– Он хороший, – упрямо шепчу сама себе, забираю со стола булочки и выхожу из тёплого кафе в осеннюю сырость.

Миша, увидев меня, отбрасывает в сторону сигарету.

– Завтра в институт ты поедешь с охраной. И будь добра, всегда быть на связи.

– Спасибо… – шепчу, не зная, как реагировать, – Я булочки забрала. Хочешь?

– Нет… – он смеряет их презрительным взглядом, – Себе оставь…

Дорога до дома проходит под уже привычное для нас, похрустывающее битым стеклом молчание.

– Ты когда вернёшься? – я оборачиваюсь на Мишу, прежде чем выйти из машины.

– Поздно, – следует короткий и напряженный ответ, – Не жди. Ложись спать.

Ещё несколько секунд я жду от него поцелуя, но мужчина упрямо сморит в лобовое перед собой. Ах какие мы нежные! Вылезаю из салона, не дожидаясь помощи и с чувством захлопываю за собой дверь.

«Правильно, Буров!» – Зло шиплю сама себе. – «Почаще напоминай мне, что ты – редкостный гад! А то с первого раза до меня плохо доходит. Да и со второго тоже… И пока не произошло ничего непоправимого…лучше бы мне это понять».