Текст книги "Наследник для бандита"

Глава 20. Ревность

Марья

Ножик стучит по разделочной доске, нарезая зелень для салата. Я готовлю ужин. Зачем я это делаю? Нужно же наоборот – выкинуть какую-нибудь жесть, чтобы Мишу от меня отморозило, отвратило. Задеть что-то очень для него принципиальное… Сбрасываю укроп с луком в салатник к помидорам и огурцам, опираюсь руками на столешницу и прикрываю глаза, пытаясь сглотнуть ком в горле. Хватит попустительства к своим чувствам. Только так у меня появится возможность уйти, не сказав Бурову о ребёнке. Ну как? Как это сделать, если я каждый день вязну в этом мужчине, как пчела в варенье. Голова кричит: «Беги, дурочка». А сердце сжимается и ноет, вот прям, как сейчас. Я запуталась. Испытываю к себе стойкое чувство отвращения, но не могу рассказать Мише о беременности. Точнее, я пыталась два раза, и не получалось. Будто красными буквами по белому фону кто-то пишет для меня предупреждения каждый раз…

Ты должна стать холодной, Маша. Не давать глубину в отношениях, перестать отзываться на поцелуи и ласки… Повторяю эту мысль себе практически, как мантру, но помогает слабо.

Новенькая мультиварка сообщает звуковым сигналом о завершении программы. Открываю крышку, выпуская пар вместе с запахом плова на кухню, пробую рис на готовность и усмехаюсь. Круто отмораживаешь, Маш. Даже не поленилась доставку еды из ресторана отменить, чтобы самой приготовить ужин.

Нет, это – другое. Мне просто очень хочется сделать для Миши что-то приятное, чтобы невербально искупить вину.

Из приоткрытого окна слышно, что на территорию дома въезжают машины. По оживлению охраны сразу становится понятно, что приехал хозяин. Валера что-то рассказывает Мише, и через несколько минут я слышу хлопок входной двери. Выхожу из кухни в прихожую, и меня моментально сносит мужской энергетикой. Мишин взгляд скользит по мне снизу вверх. Жадно. Я чувствую себя самой красивой и желанной женщиной. Мое тело признаёт его, как единственного мужчину, отзываясь мурашками на запах одеколона.

– Привет! – он ловит меня за талию и прижимает к себе, – Так приятно, детка… – выдыхает запах волос на моей макушке.

– Что приятно? – переспрашиваю, раскисая от мужской нежности.

– Приятно, когда дома есть кому ждать кроме охраны, – он усмехается, – И вообще, в этом доме отродясь едой не пахло.

– Это плов… – отзываюсь севшим голосом, ощущая себя последней сволочью, – Мой руки и приходи кушать.

– Хорошо, – оставляет несколько быстрых поцелуев по моим щекам и отпускает.

Я практически сбегаю от него на кухню. Какой кошмар! Совесть заставляет полыхать щеки. Раскладываю ужин на тарелки, ставлю приборы, салат и сажусь за стол. Господи! Дай мне сил…

Неожиданно на столешнице начинает вибрировать мой телефон. Подрываюсь, почему-то переживая, что Миша услышит этот звонок. И правильно переживаю… Открываю сообщение. Оно от Руслана.

Руслан: «Не передумала работать?»

Быстро печатаю и отправляю ответ.

Маша: «Нет.»

Руслан: «Тогда пойду с родителями поговорю.»

Маша: «Окей, спасибо.»

Блокирую экран ровно в тот момент, когда на кухню заходит Миша.

– Как прошёл учебный день? – он расслаблено садится за стол.

– Хорошо… – прячу телефон в карман и сажусь напротив.

Нервы начинают морозить. Я сцепливаю руки под столом, чтобы не было заметно тремора.

– Машунь, – он с явным удовольствием жуёт мой плов, – Это – очень вкусно. Ты сама чего не кушаешь? – он кивает на мою тарелку.

– Я ем, – запихиваю вилку себе в рот, получая законное основание не продолжать разговор.

В кармане снова вибрирует телефон. Любопытство меня съедает, но я не отвечаю.

– У тебя телефон звонит, – подсказывает Миша, – Не чувствуешь? – его бровь удивленно выгибается дугой.

– А, – отзываюсь потеряно, – Это ерунда. Потом отвечу.

– Ответь сейчас, – почему-то мрачнеет Миша.

Я чувствую себя пойманной на месте преступления. Брось, Маша, он не может ничего знать.

Достаю телефон и открываю сообщение.

Руслан: «Ты принята. Только скинь трудовую, диплом и паспорт.»

Под внимательным взглядом Миши пишу ответ.

Маша: «Спасибо.»

Откладываю источник беспокойства рядом с собой на стол экраном вниз. Но только я успеваю взять в руки вилку, как смартфон оповещает дребезжанием о новом сообщении.

Миша больше уже не ест. Сложив руки на груди, он переводит тяжёлый взгляд с меня на телефон.

Мне кажется, что воздух вокруг нас начинает остро похрустывать от напряжения, как щербет.

Руслан: «Мама спрашивает, не хочешь ли ты приехать к нам на дачу и отдохнуть?»

Сердце начинает колотиться в горле. У Руслана поплыли границы. Я сама виновата.

– Маша… – предупреждающе шипит Миша, – Дай ка мне свой телефон. Я хочу знать, что тебя так нервирует.

– Это по работе. Быстро отвечаю Руслану: «Нет, спасибо. Это – лишнее.» Блокирую экран, выключаю вибрацию и зажимаю телефон в кулак.

– По какой работе? Ты же уводилась?

Буров опасно медленно поднимается с тарелкой из-за стола, огибает стол и подходит к раковине, – Ну! – раздаётся за мой спиной с нажимом, – Отвечай.

Я встаю со стула и разворачиваюсь к Мише лицом.

– Практика, – лепечу робко, – Я буду проходить ее в одной частной клинике…

Экран телефона вспыхивает. Ещё одно сообщение. Буров это видит.

– Телефон! – вскипает он.

– Нет, извини, – я завожу руку за спину.

– Быстро, Маша! – протягивает ко мне руку с открытой ладонью, и по его грозному взгляду я понимаю, что он все равно заберёт, если не отдам.

Вкладываю гаджет ему в разжатый кулак, мыслено надеясь, что в сообщении не написано ничего личного.

– «Хорошо. Береги себя, Машунь.» – зачитывает Миша сообщение. Я чувствую, как его сносит в неадекват, – А тебе не кажется, детка, что твой одногруппник слишком вежлив и навязчив?

Ноздри моего мужчины вздрагивают, желваки напрягаются. Что мне отвечать? Паника прокатывается по позвоночнику. Или это – та самая жесть? Ненамеренная, но спасительная.

– Я буду проходить практику в клинике у родителей Руслана, – сглатываю, – Ты прав, мы с ним были немного близки. И теперь он иногда позволяет себе покровительство в мой адрес…

– Откажись! – рявкает Миша, подходит ко мне и возвращает телефон, – Я сам придумаю, как тебе пройти практику.

– Нет… – качаю я головой, – Ты не будешь в это вмешиваться…

– Не буду вмешиваться!? – свирепеет Буров.

Одним рывком он откидывает стул сторону, расчищая себе дорогу ко мне. Следующим движением он сметает тарелки с едой со стола. Они со звоном падают на пол, а я в ужасе прикрываю руками лицо.

– Чем раньше ты смиришься с тем, что принадлежишь мне, тем лучше будет для нас обоих, – злой шёпот обжигает мое ухо, – Я знаю хороший способ закрепить это в твоей памяти.

Он хватает края моей футболки и с треском раздирает их в стороны. Ещё рывок по шву, и одежда отлетает в сторону.

– Не трогай меня! – я шокировано вскрикиваю и часто дышу, пытаясь прикрыть грудь, – Остановись…

– Руки! – грозно.

Миша перехватывает меня за запястья и фиксирует их своей рукой за спиной.

– Больно… – испуганно шепчу, глядя в его глаза.

– Мне тоже больно, детка. На столько, что даже плевать, кто тебя трахал, пока я верил.

Я в ужасе вглядываюсь в расширяющиеся зрачки Миши. Замечаю, как колотится по венам его пульс, как сбито дыхание. Поздравляю, Маша, тебе, кажется, поверили… Ты задела и перешла предел. Точно этого хотела?

Глава 21. Воспитательные меры

– Мне тоже больно, детка. На столько, что даже плевать, кто тебя трахал, пока я верил, – слова жгут язык, как кислота.

Меня ослепляют вспышки ревности. Что я несу? Просто не хочу терять эту женщину. Какой там нахер однокурсник нарисовался? Второй раз подряд я палю смс от этого Руслана. Его же раньше не было… Или он был всегда, а ты Буров – просто идиот? Нет! Нет! Это же Маша. Не могла она! Моя хорошая девочка…

Я, будто в бреду, нахожу ее губы. Впиваюсь в них под протестующий вскрик. Маша пытается кусаться, и я прикусываю ее губы в ответ. Шипя от боли, и тяжело дыша, отстраняемся. Опускаю глаза на полную грудь, затянутую в белое кружево, и чувствую, как пах болезненно наливается желанием. Рву тонкие чашечки вниз. Упругие полушария вырываются на свободу. Ооо… Сжимаю их руками под Машин полувсхлип-полустон. Острые соски царапают ладони. Охуенная… Сминаю жёстче.

– Ты – сволочь… – мне прилетает пощёчина по щеке. Глаза заливает злостью, смешанной со страстью. Снова перехватываю ее руки и заламываю за спину.

– Я – ещё хуже! – рычу в кромку ушка, чувствуя, как Машу дергает в моих руках, – Поэтому мне ничего не мешает тебя трахнуть.

Какой-то невероятной силой воли торможу рефлексы взять ее жестко. Загнуть лицом на стол и войти сзади. Заявить права.

– Извращенец! – она пытается вывернуться, – Мужлан! Бандит! – остервенело шипит мне в лицо, а глаза – полупьяные. Хочется тебе, зараза? Ты же понимаешь, что возьму.

– Я рад, что, наконец, нравлюсь тебе именно таким, – ухмыляюсь.

– Ты! – фыркает, – Мне не нравишься!

– Сейчас проверим…

Сдираю с ее бёдер штаны, и запускаю руку под резинку трусиков.

– Нет! – виляя бёдрами, пытается увернуться от моих пальцев.

Скольжу ими по влажным чувствительным местечкам.

– Боже! – вскрикивает и немного оседает в моих руках. Все… Больше не дерёмся.

– Моя… – впиваясь поцелуем в губы, врываюсь в неё двумя пальцами снизу. Трахаю свою мокрую девочку, и мне зверски хочется заменить пальцы на член, который разрывает желанием.

Но хер тебе, детка, а не нежности сегодня. Это перебор. Меня кроет, потому что я чувствую, что меня бортуют. И самое главное – я не понимаю почему. Да, последнее время вылезло много неудобоваримого говна, но я вижу, что дело не в нем. Так в чем, блять?

Отпускаю Машины руки, и она обнимает мои плечи, впиваясь пальцами в трапеции, чтобы не упасть. Мне до одури приятно видеть свою женщину в возбужденном неадеквате. Растрёпанные волосы, полуприкрытые глаза, сорванное дыхание и припухшие алые губы. Хочу ее бессовестный рот. Сломать под себя хочу. Нахер такие приколы. Они меня не устраивают.

– Ненавижу тебя! – всхлипывает.

Я чувствую, как по ее позвоночнику пробегает дрожь. Прижимаю большим пальцем клитор – Маша вздрагивает, как от ожега, но тут же прогибается, переступая через упавшие к ногам штаны и разводит бедра в стороны. Рву кружево трусиков по бокам. Подсаживаю девочку на стол и раскрываю ее для себя ещё шире. Нежная, охуенная. Добавляю к пальцам третий и, чуть растягивая, трахаю ее, пока она, содрогаясь, не начинает пульсировать.

– Миша! – вскрикивает.

Да! Хочу слушать ее стоны и вскрики. Это очень горячо. Меня трясёт вместе с ней.

Хныкая, падает щекой мне на грудь, пытаясь ластиться. Гашу в себе накатившую нежность и, прихватывая Машу за волосы, заставляю посмотреть мне в глаза.

– На колени…

Ее ресницы трепещут, взгляд меняется на растерянный.

Расстёгиваю ремень, ширинку и приспускаю джинсы.

– Будем воспитывать твой рот…

Сглотнув, Маша стекает на пол. Робко тянет боксеры вниз. Я не разрешаю ей отвезти глаза. Мне нереально вставляют сейчас эти ее лёгкий страх и покорность. Провожу головкой члена по искусанным губам. Облизывает.

– Возьми его сама… – приказываю севшим голосом, потому что я сам уже на грани.

Ооо… Черт! Маша берет член в рот и скользит по нему языком. Ааа! Мать твою!

– Мммм! – от накатывающих ощущений прикрываю глаза.

Она заглатывает глубже. Губы, язык, зубы, едва касаясь. Слишком нежно. Хочу жёстче. Сжимаю волосы на ее затылке крепче и разгоняясь, вхожу в ее рот в том темпе, который сейчас нужен мне. Выхожу, давая отдышаться. Тяну вверх, поднимая девочку на ноги. Целую губы, и окончательно охренев, даю облизать пальцы, которые были в ней. Наши запахи, вкусы, стоны, – все смешивается.

Снова утягиваю Машу вниз. Она открывает рот и чуть высовывает язык. И я готов просто так кончить от это вида. Зафиксировав ее за волосы до легкой боли, вхожу до самого горла. Несколько толчков, и я взрываюсь, не давая Маше отстраниться, пока она немного давясь, сглатывает.

Поднимаю безвольную девушку на ноги. Стираю с ее губ капли спермы пальцем и, разжимая рот, даю облизать. Боковым зрением вижу, как мне снова собирается прилететь пощёчина. Ловлю руки.

– Ты… меня… – истерично пытается подобрать слова в мой адрес.

Перехватываю ее движущийся губы своими.

– Наказал… Совсем чуть-чуть… – глажу костяшками пальцев ее щеки и скулы, – Теперь ты подумаешь и расскажешь мне, что у нас не так. А я подумаю, как это решить.

– Я тебе не изменяла… – шепчет испуганно.

– Я знаю… – отпускаю ее кулачки и возвращаю джинсы с боксерами на место, – Хотя почти поверил. И этот вопрос тоже решу.

– Нет! – вскрикивает, вцепляясь в мои запястья, – Не трогай его, пожалуйста! Он не при чем!

– Хватит! – рявкаю, чувствуя, что снова начинаю закипать, – Отправляйся наверх, приведи себя в порядок, а потом, когда будешь здесь убирать, хорошо подумай. Я все равно все узнаю…

На мгновение скрещивает дерзкий взгляд с моим. Стервочка. Ну так даже интереснее. Обиженно сопя, собирает с пола штаны, демонстративно обходя испорченные трусики и футболку. Не оборачиваясь, делает шаг в сторону двери.

– Только попробуй, – я ловлю Машу за запястье, притягивая попкой к себе, – Закрыть сегодня вечером дверь в спальню. Я ее вынесу.

– Я уже говорила, что ненавижу тебя? – прищуривается.

– Да, – хмыкаю, – Ты повторяешься, – припечатываю ей смачный шлёпок по попе, – Со мной нельзя так себя вести, Марья. Я предупреждаю тебя последний раз. Следующие меры тебе уже не понравятся, – опускаю голос для убедительности последних слов.

Выдернув руку, сбегает. Провожаю ее виляющую попку взглядом.

Достаю телефон. Делаю вызов.

– Алло! – Алексей отзывается почти сразу.

– А вот теперь, – начинаю без предисловий, – Найди мне всю информацию о том, кому писала и звонила Маша за последние две недели.

– Личности пробиваем? – удивленно отзывается парень.

– Не всех… – задумчиво качаю головой, будто он меня видит, – Только мужчин.

– Принято.

Сбрасываю вызов. Хмурюсь. Беру сигареты и выхожу на террасу. Ты охуенен, Буров. Чего ты там решать собрался? Сейчас девочку отпустит, и она тебя возненавидит. Либо прогнется. Я очень надеюсь на второй вариант. Иначе – тяжело нам придётся.

Глава 22. Скелеты в шкафу

Марья

Сбежать от Миши – задача практически невыполнимая. Начиная с того момента, что из дома тебя может просто не выпустить охрана. Да и найдёт Буров меня везде, где есть камеры или использование кредитных карт. Но выбора у меня нет. Просто так он меня никогда не отпустит. От этого факта мне одновременно страшно и приятно.

Поэтому, если я все-таки хочу уехать из города и потеряться основательно, из транспорта мне подходит только междугородний автобус или машина, но ехать с незнакомым водителем одной мне страшно. Осталось только найти способ заказать билеты так, чтобы Миша ничего не узнал. Мой телефон на прослушке. Я в этом уверена. Вся информация ложится на стол Бурову в реальном времени. Даже симку придётся выбросить. Единственный возможный вариант – попробовать включить компьютер в кабинете. Я знаю пароль. Как-то распечатывала одну научную работу. Но, как на зло, Буров сегодня целый день работал из дома и уехал только десять минут назад с каким-то мужчиной.

Ещё пять минут меряю комнату шагами. Все! Больше не могу ждать! Потому что моя решимость тает на глазах. Осторожно выглядываю из комнаты и дохожу по коридору до лестницы. Но передумав, разворачиваюсь назад и направляюсь к гостевой спальне, решая закрыть ещё один мучающий вопрос: ночевал ли Миша сегодня дома? К горлу подкатывает ком, а сердце начинает сжимать волнение. А что если нет? Толкаю дверь и с облегчением выдыхаю. На полу валяется Мишина вчерашняя одежда, кровать смята, а мокрое полотенце перекинуто через спинку стула. Захожу в комнату и поднимаю с пола мужское чёрное поло. Вдыхаю запах одеколона с воротника. Между моих ног моментально начинает сладко пульсировать. Поздравляю, Марья, теперь ты ещё и фетишистка… Перед глазами вспыхивают наши самые пошлые интимные моменты за все время отношений. Мне стыдно признаться даже самой себе в том, что я кайфую, как голодная кошка, от всех вариантов сексуальной игры, которые мне скармливает Миша. Это так непривычно, так стыдно, но так сладко и по-животному темпераментно…. Ооо… Чувствительные соски болезненно впиваются в жесткие чашечки лифчика. А ещё – это беременность и гормоны. Я знаю, что некоторым не хочется в этот период секса совсем, а некоторым, видимо, как мне. Я глубоко вдыхаю запах с его одежды ещё раз, пока голова не начинает кружиться. Ну сколько можно страдать?! Одёргиваю себя и откидываю вещь на пол. Ну не пришёл он в твою постель ночью, как обещал… Так ты ж, вроде, сама не хотела?! Но ждала. Хотела попрощаться… Ещё раз его наглые руки почувствовать, поцелуи… Бессильно признаюсь себе и расписываюсь в том, что люблю эту чёртову сволоч мужского пола. До безумия. Ты от него уходишь, не забыла? Напоминаю строго. И меня уже заранее ломает от того, что я собираюсь осуществить.

Осталось только выполнить сегодня обещание и помочь родителям Пашки въехать в квартиру Миши. Обратно он ее у них не заберёт. В этом я уверена. Буров не мелочен.

Решительно выхожу из спальни, спускаюсь на этаж ниже и подхожу к кабинету. Прислушиваюсь на всякий случай – никого. Толкаю дверь, быстро залетая внутрь. Подхожу к столу и нажимаю серебристую кнопку на экране.

«Ну давай, включайся!»– мысленно тороплю компьютер.

Мне очень нервно, и я постоянно превращаюсь в слух, потому что мне кажется, что сейчас сюда кто-нибудь зайдёт из охраны. Увидят по камерам, что я здесь и решат проверить. Спокойно! Выдыхаю над клавиатурой, вспоминая пароль. Ты зашла поискать информацию по учебе. А на сайт автовокзала зайдёшь через инкогнито-браузер. Он есть у Миши на всех девайсах. Быстро открываю кучу вкладок для прикрытия и начинаю покупку билетов. Так. Завтрашнее утро, десять – нормально, до Тулы. Мама, конечно, будет в шоке от моего приезда… Но у неё я оставаться не собираюсь. Нервно бью пальцами по крышке стола, ожидая загрузки окна вариантов оплаты.

Мой взгляд неожиданно падает на документы, лежащие на краю стола. Равнодушно пробегаю глазами первые строчки, но уже спустя несколько секунд чувствую, как кровь застывает в моих венах.

Хватаю бумагу в руки и читаю ещё раз. Липкий страх прокатывается волной от макушки до копчика. Господи! Что же ты за человек, Буров?!! За что вы так с ней?

Вырубаю компьютерные окна, так и не завершив прикупку. Меня трясёт. Я ведь обещала этой женщине Валентине, что все будет хорошо. А получается так, что я ее просто передала. Отдала на растерзание сильным мира. Как вообще можно лишать мать прав на своего малыша? Тело окатывает жаром. А Миша? Зачем прописывать наследников для ребёнка которому всего пять лет? Пуговицы блузки начинают давить мне на горло, и я расстёгиваю их до самой груди. Хочется побыстрее отсюда уйти. Из кабинета, из дома, из этой версии жизни. Жму кнопку на компьютере и жду завершения работы. Экран гаснет. Я не смогу дождаться «завтра». Все. Я расшатана. Ноги несут меня в спальню. Оглядываюсь по сторонам в полнейшей истерике. Вещи взять не получится. С ними меня точно охрана не пропустит. Значит, просто маленькая сумка. Самое необходимое: телефон, документы, комплект белья и штаны с футболкой. А ещё надо предупредить Марту с Робертом, что с квартирой ничего не выйдет. Я не хочу оставлять связей, поводов общаться. Смотрю время. Черт! Они ведь могут быть уже в пути. Набираю номер Марты. Не берет. Монотонные гудки врезается в нервы. А Миша? Где же он? Или передумал? К черту! Это просто прекрасно, что его нет. Главное – успеть выехать за пределы посёлка. Я практически скатываюсь с лестницы, накидываю курточку и вылетаю из дома. Только идя по шуршащей гравием дорожке, замедляю шаг. Глубоко вдыхаю и выдыхаю. Такси вызываю прямо с телефона. Пока я на Мишиной территории – прятаться бесполезно. Меня начинает колотить внутренняя истерика. Мозг включается, и я осознаю, что порю горячку. Просто попробовать! Я больше не могу.

– Откройте, пожалуйста, ворота! – киваю охраннику через открытое окно домика.

– Вам не положено выходить за территорию дома, – получаю ровный и сухой ответ.

– Но меня ждут, такси приехало, Михаил просто забыл предупредить, – я судорожно пытаюсь вспомнить имя молодого парня, – Алик, так же?

Парень дергает бровью и упрямо кивает.

– Не положено.

От досады мне хочется порыдать и потопать ногами. В сумке звонит телефон. Достаю. Это мама Пашки.

– Да, – выдыхаю в трубку, – Марта… – начинаю, подбирая слова, – Мне так жаль, что я вас взбаламутила, но с квартирой ничего не получится…

– Алло! – слышу в трубке, – Алло, Машенька? Так тут плохо связь ловит. За нами уже прислали машину. Это так приятно, и мы скоро приедем… – дальше в трубке идёт невнятное шуршание.

– Как приедете? – я растеряно запускаю руку в волосы и сжимаю кулак, приподнимая их.

– А так… – раздаётся грозное мужское за моей спиной. Опускаю трубку от уха и медленно разворачиваюсь, – Я никогда не отказываюсь от своих решений, Марья. Ты куда-то собралась?

– Я… – шокировано скольжу глазами по Мишиной фигуре снизу вверх, наши взгляды встречаются, – Тебя не было… – сглатываю и лгу на ходу. – И я хотела…

В моей руке телефон оживает уведомлением о такси. Коленки становятся мягкими от страха. Миша недобро прищуривается.

– Иди садись в машину. Такси я сам отпущу.

Властно и коротко. Отворачиваюсь и прикрываю глаза, сдерживая слезы. Дура. Какая же я дура. Теперь контроль за мной станет тотальным. Миша не был бы тем, кто он есть, если бы его можно было так легко обмануть. Открываю заднюю дверцу машины и понимаю, что спрятаться не выйдет. Кресло полностью завалено пакетами из торгового центра. Растеряно сажусь на переднее сиденье и оглядываюсь назад. Буров и магазины – вещи совершенно несовместимые. Но пакеты непрозрачны, и содержимого я рассмотреть не могу. Разве что угадать по форме какие-то коробки.

Водительская дверь резко распахивается, Миша занимает водительское кресло.

– Пристегнись… – бросает мне сквозь зубы.

Мое горло сводит от его ярости. Он выворачивает ключ зажигания и дергает ручник. Двери блокируются на центральный замок щелчком. Этот щелчок для меня срабатывает, как спусковой. Судорожно вдохнув воздух, я начинаю рыдать. Меня накрывает, и я не могу остановиться. Хочется кричать и обвинять, но из звуков получаются только всхлипы.

– Приехали, мать твою… – Миша с чувством лупит ладонями по рулю, – Ну скажи мне, – он разгоняется своей мужской ответной истерикой, – Я что, такой хуевый, что ты даже поговорить со мной по человечески не можешь? Дёрганная, колючая, смотришь на меня, будто я преступник!

– А ты типо не такой? – я горько хмыкаю, – Хотя нет, ты прав. Ты-не преступник. Ты – сам Господь Бог, – выдаю обличительно, – Ведь решить кому жить, кому умирать, кто прав, кто виноват, для тебя же раз плюнуть…

– Маша… помолчи…

Я вижу, как угрожающе вздрагивают его ноздри, как сжимаются челюсти, но тормознуть, рвущиеся изо рта обвинения не могу.

– И да! – повышаю голос, – Ты не всегда сдерживаешь обещания. Точнее может для кого-то, но точно не для меня. А ведь я поверила. Мы обе поверили!

– Ты сейчас о чем? – оскаливается Миша и сжимает руль до белых пальцев.

– О том, что ты лишил Валентину родительских прав, так ещё и подстраховался на случай смерти ребёнка! И мне ничего не рассказал!

– А вот сейчас рот закрыла… – вкрадчивым шёпотом приказывает Буров.

Я осекаюсь. Поднимаю глаза на уровень Мишиного лица, ловя его малейшую мимику, и вжимаюсь в угол кресла.

– И первое – если ты вдруг обнаружила, что мужик готов быть с тобой терпеливым, то лучше этим не злоупотреблять, – выдыхает с дрожью в голосе, – Иначе, можешь не заметить, как у него к херам закончится терпение! – делает глубокий вдох, – Второе – вина Валентины в убийстве доказана. И то, что она сейчас выздоравливает в хорошей больничке, а не на тюремной койке – это охренительный подгон. Лишение прав – это просто удобная страховка для всех сторон, а их, так уж вышло, очень много. В том числе это сделано для того, чтобы исключить соблазн Тимура поквитаться с Валентиной через парня. Теперь он вынужден сдувать с ребёнка пылинки. А Валя сможет видеться с сыном, время сами уж они обговорят…

От напора Мишиного монолога я в начале перестаю плакать, а потом невольно начинаю слушать. Слова пробивают броню моего обличительно-решительного настроя, и я не нахожу в себе сил сопротивляться, когда Буров в порыве хватает мою ладонь и на эмоциях сжимает ее до хруста.

– Я действительно не хотел тебе ничего говорить до прихода юриста… Маша? – его тон неожиданно меняется с кающегося на вкрадчивый и агрессивный, – А откуда ты узнала про документы?

Буров впивается в меня колючим, сканирующий взглядом.

– Что ты делала в моем кабинете?

– Я… – сглатываю вязкую слюну, – Файлы архивные по учебе хотела скачать. Методички. А потом документы эти увидела, – стараюсь звучать максимально правдоподобно в своём вранье, но голос дрожит, – У меня же здесь нет компьютера… Или мне нельзя туда входить? – понижая голос, жду реакции.

– Черт! – шумно выдыхает воздух, – Можно. Это твой дом. И завтра утром мы можем перевезти твои остальные вещи. Компьютер, шкаф, книги…

– У меня завтра пары! – перебивая, отрицательно качаю головой.

– Хм… – его брови взлетают вверх, – Ты что-то путаешь. Завтра лекций нет. Валера пару часов назад забрал в деканате твоё расписание, чтобы вписать в автомобильный график.

– Спасибо… – выдавливаю из себя, внутренне сдуваясь. Я буквально слышу лязг амбарного замка на своей золотой комфортной клетке. Дальше думать о том, чтобы уйти – просто без шансов.

– За что? – кривится Буров.

– За все… – отвечаю эхом.

– У меня такое ощущение, что мы с тобой на разных языках говорим – невесело усмехается Миша, – И понимаем друг друга, только когда раздеваемся…

– О, – не могу удержаться от едкости, – Частенько мы даже и до этого не доходим, а так, оголяем анатомически необходимые органы.

– То есть тебе и здесь со мной херово? – вкрадчиво понижает голос Буров. И я вижу, что у него начинает срывать тормоза. – Значит, ты просто так, блять, – рявкает он агрессивно, – Из банальной вежливости кончаешь каждый раз… Капец не повезло тебе!

– Миша… – мое лицо обдаёт жаром, а сердце начинает колотиться.

– Лучше помолчи! – предупреждающе шипит, – Я услышал просто за глаза и за уши.

Он втыкает передачу и выжимает газ, выезжая за забор.

Я с опаской рассматриваю мужской профиль. Сжатые зубы, прямой взгляд, ходящие по скулам желваки, вижу даже пульс, бьющий по его вискам. Машинально считаю. Сто двадцать… Действительно переживает.

Неожиданно понимаю, что больше не могу воевать. Это ничем не закончится. Нужно как-то подобрать слова и действительно поделиться с Машей своими страхами. Он же все решит. Пусть в своей справедливой версии…

– Миша… – сдавлено шепчу, потянувшись к его руке, но он ее убирает на руль.

– Я не хочу ругаться за рулём, – резко прерывает меня, – Видимо, почти суток на раздумья тебе оказалось мало.

Растеряно прижимаю к своим губам пальцы.

Миша разгоняет машину до сотни, не обращая внимания на дорожные дефекты. На очередной яме я подлетаю вверх и больно бьюсь макушкой об дверной пластик.

– Ай! – хватаюсь за голову рукой и чувствую, что обида подкатывает к горлу.

– Машка! – беспокойно зовёт Буров и сбрасывает скорость, – Прости. Черт! Больно?

– Досадно, но ладно… – хмыкаю.

Миша включает аварийку и тормозит прямо на середине дороги.

– Дай посмотрю… – отстегивает свой ремень и тянется руками к моему лицу.

Пальцы нежно касаются щеки. Мне хочется потереться об них, как кошке.

– Ну за что? – прикрываю глаза, – Почему я не полюбила кого-то другого?

– Типо Руслана? – слышу опасный шёпот Миши, а его руки скользят на мой затылок и сжимают волосы.

От легкой боли распахиваю глаза и сразу врезаюсь взглядом в бездонные Бурова. В них так много всего: страсть, ревность, беспокойство…

– Ну а чего же ты терялась? – зло прищуривается, а мне становится жарко от адреналина.

– Пробил?

– Да! – агрессивно.

Моя ладонь взлетает и ложится на его скулу. Буров прикрывает глазам и тут же снова открывает.

– Не щелкнуло… – отвечаю честно, – А с тобой только прикасаешься…

Запнувшись от ощущений, теряю мысль. Его пальцы начинают выписывать узоры по моему затылку. Я слепну.

– Да что ж такое… – с рычанием он срывается и впивается поцелуем в мои губы.

Голову начинает кружить от нехватки кислорода, но остановиться – это невозможно.

Миша дергает мою блузку вверх из юбки и запускает руку под край. Сжимает грудь.

– Миша… – со стоном выдыхаю его имя.

Его начинает трясти.

– Да ну на хер! – отскакивает от меня, отдёргивая руки, – Нахер так!

Хватает с приборной панели пачку сигарет, открывает окно и подкуривает дрожащими пальцами.

Расстояние между нашими креслами ощущаются мною сейчас, как пропасть. И она растёт.

– Я, не хочу тебя по частям, Маша! Целиком хочу! – он глубоко затягивается, – Я думал прийти и трахнуть тебя сегодня ночью. У меня яйца сводит только от одних фантазий о тебе! Но не могу, представляешь?

– Да… – панически шепчу, прижимая край блузки к животу, – А я ждала тебя. Боялась очень, что ты с другой женщиной. Противно…

– Просто пиздец… – горько хмыкает.

Несколько секунд молча курит в открытое окно.

Я понимаю, что должна сейчас что-то говорить. Хоть что-нибудь… Потому что Миша сказал больше, чем мог.

– А что в пакетах? – спрашиваю то, что волнует меня сейчас меньше всего.

– Посуда, тряпки, продукты какие-то… – отзывается Миша, – Так, чтобы на первое время квартиру в порядок привести. Я ещё сам не видел. Начальница горничных покупала… Завтра должны девчонки приехать убраться.

– Ооо… Спасибо… – благодарю на этот раз искренне и окончательно теряюсь в своих чувствах.

– Знаешь, – говорю тихо, – С тобой, как со зверем. Кусаешь так больно, что кажется – загрызешь. И вдруг зализываешь все раны, даже те, которые не от тебя. А потом снова кусаешь… – я качаю головой, – И жить с тобой страшно.

– Нет, Маш… – он отстёгивает мой ремень и подхватывает за талию, прижимая к себе. Я слышу, как с оттяжкой колотится сердце, – Это – не страшно. Это – мое. Буду любить, наказывать, но другим тронуть не позволю, – его голос искренне ломается, – Просто не сопротивляйся. Со мной прямо нужно. Не нравится что-то говори. Я обещаю максимально услышать…

– Я… – пытаюсь выдавить из себя главную мысль и, решаясь, перевожу дыхание.

На автомобильном держателе начинает вибрировать телефон.

– Это Алексей, – выпускает меня из рук Миша, – Привёз твоих знакомых.

– Миш… – ловлю его руку и впиваюсь пальцами в кожу, – Я хочу тебе сказать…

– Все хорошо, Мышка, – он оставляет несколько коротких успокаивающих поцелуев на моих губах, – Давай поедем. У меня сегодня ещё полно работы.