Текст книги "В видении Бога"

Транжира Балак Рам

Прервав пост, Рамдас немедленно выбрался из пещеры и спустился к Балак Раму. Тот удивился, увидев его.

– Рамджи, – сообщил ему Рамдас, – Рам приказывает Рамдасу покинуть холм и уехать из Банды. Я ухожу.

– Прекрасно, и я пойду. Мое место рядом с вами. Я не могу расстаться с вами.

Рамдас отговаривал его, но Балак Рам проявил упрямство. Они вместе спустились с холма, и Балак Рам повел Рамдаса в дом купца Мулчанда. И хозяин, и его жена очень обрадовались их приходу. Рамдас предложил отправиться пешком в Джанси ранним утром, но Балак Рам встрял с иным планом.

– Свамиджи, я отведу вас в Махобу, – переубеждал он Рамдаса. – Там есть замечательное место в трех милях от города, Гокар Парват – сплошные леса и холмы. Его считают тапобхуми[41]41
  Тапобхуми – «земля аскетов».


[Закрыть]. Мне однажды довелось провести там несколько месяцев. Мы можем отправиться прямо туда, не пешком, а на поезде.

Поезд на Махобу отходил вечером, и Рамдас сказал, что лучше ехать сегодня же. Но в доме Мулчанда уже успела скопиться изрядная толпа народу, жаждавшего даршана садху. Среди них была набожная сестра Мулчанда.

– Махарадж, – обратилась она к Рамдасу. – У меня к вам смиренная просьба. Очень прошу, отложите отъезд до завтрашнего вечера. Пожалуйста, окажите мне честь и оба приходите ко мне завтра на обед.

Рамдас принял приглашение, Балак Рам тоже был не против. Ночь они провели на внутреннем дворе дома Мулчанда. На следующий день, в одиннадцать часов, сестра Мулчанда пришла, чтобы отвести их к себе. Она была женой богатого торговца.

Садху провели в комнату на втором этаже большого особняка. Их усадили рядышком и стали потчевать обедом, состоявшим из разнообразных блюд. Матушка была сама любовь. После обеда она попросила Рамдаса просветить их беседой о бхакти. В комнате собрались все родственницы. Хотя его хинди был все еще далек от совершенства, на него нападало красноречие, если беседа касалась духовных тем. Он говорил около часа, расцвечивая свою речь легендами Пуран о пылких верующих, в чьей жизни, после долгих борений, бхакти одерживала триумф. В целом он подвел свое выступление к тому, что бхакти – единственная цель жизни. Слушатели, отдавшись чистым возвышенным чувствам, растрогались до слез.

Рамдаса больше ничего не задерживало, и он собрался уходить, но Балак Рам знаком попросил его подождать еще несколько минут.

– Я тоже хочу сказать пару слов, – объявил он, выразительно глядя на хозяйку дома. – А как насчет садху-севы[42]42
  Садху-сева – служение (бескорыстная помощь) садху.


[Закрыть]? Извольте выложить двадцать рупий, да поживей, прямо сейчас. – Он поднял правую руку над головой и со всего размаху хлопнул ладонью по полу. Добрые матушки онемели от неожиданности.

– Матаджи, – поторопил Балак Рам, – чего вы ждете? Давайте, давайте, мы теряем время. Гоните деньги.

Смущенная хозяйка вышла из комнаты и, вернувшись с двадцатью рупиями серебром, сложила их стопкой перед садху. Балак Рам проворно накрыл их своей дланью и сгреб в кулак.

– Свамиджи, теперь можно идти. – Он встал, обернувшись к Рамдасу. Они вышли и отправились к дому Мулчанда.

Став большим богачом, Балак Рам развил бурную деятельность. Деньги нужно было потратить с умом. Подозвав одного из почитателей, он дал ему указания:

– Вот шесть рупий. Пойди на рынок и купи оранжевой ткани – чтобы хватило на робу. И приведи с собой портного. – Почитатель удалился выполнять задание.

– Эй, ты, пойди сюда, – позвал он другого. – Бери две рупии и купи на все несколько порций чараса (гашиша). – Тот тоже ушел с деньгами.

Через пару часов Балак Рам красовался в свободной оранжевой робе до пят и успел выкурить несколько трубок гашиша. У него оставалось еще одиннадцать рупий! Он играл монетками, звенящими в руках, и сиял, благодушно посмеиваясь.

– Свамиджи, давайте пройдемся по базару. – Ему не сиделось на месте.

В поход они выступили впятером – Балак Рам, Рамдас и еще трое поклонников. Балак Рам важно выступал по улицам, как монарх, обозревающий свои владения, размахивал руками, как заправский дирижер, и гордо поводил плечами при каждом шаге. Широко расставив ноги, он вышагивал твердой величавой поступью, крутил головой из стороны в сторону, будто она была насажена на разболтанный шарнир. Всей своей повадкой он словно хотел внушить невежественному миру, какой невиданной милостью он благословил Банду, чьих мостовых коснулись святые стопы великой личности.

На оживленной рыночной площади толпа расступалась, давая ему дорогу. Многие кланялись и простирались перед ним. О Рам, какие удивительные маски Ты надеваешь!

Балак Рам заприметил лавку, торгующую зонтиками, нацелился туда и, выложив три рупии, вышел с шикарным зонтом. На очереди был обувной магазин, где были приобретены пара блестящих туфель и носки в желтую и красную полоску.

Он помахивал зонтиком, как тростью, и благородно прихрамывал – новые туфли были тесноваты, – что придавало его облику еще больше значительности. Продавцы, на время позабыв о покупателях, глазели на него с изумлением, близким к священному трепету. Проделав круг почета, Балак Рам со свитой вернулся в дом Мулчанда.

– Чертов башмачник! – в сердцах выругался он, плюхнувшись на скамейку, и велел одному из почитателей немедленно стянуть с него туфли. Туфли, а затем и носки, были сняты, и Балак Рам задрал ноги. Что же он увидел? Два пузыря на пятках размером с грецкий орех!

– Вот шельмец! – распалился он. – Он подло обжулил меня! Но даром ему это не пройдет – пошли назад! Я выщиплю его длинную бороду!

Команда выступила вновь, теперь влекомая жаждой справедливого возмездия. Одному из спутников Балак Рам велел нести туфли. У него заранее чесались руки – он предвкушал, как оттаскает за бороду мусульманина. Сгорая от нетерпения, он сменил царскую поступь на торопливую трусцу. Они пришли к магазину, но тот уже был закрыт. В голове Балак Рама стоял туман от гашиша, и он не помнил, где покупал туфли. Рядом была другая обувная лавка, и за стойкой сидел бородатый старик. Балак Рам приблизился к нему и уже был готов дать полную волю своему умелому языку, но Рамдас потянул его за рукав.

– Подожди, – предостерег он, – ты собираешься наброситься на невинного человека. Лавка, где ты покупал туфли, закрыта. Давай уйдем отсюда.

Отряд повернул назад. Балак Рам дымился, как дремлющий вулкан. На всем пути к рынку он репетировал восхитительную тираду из отборных эпитетов, которыми мечтал наградить башмачника, и все труды пропали даром! Досада терзала его, и перед уходом он умудрился хоть в какой-то степени восполнить потерю. Стоя перед закрытой лавкой, он обрушил поток проклятий на отсутствующего продавца, присовокупив к его компании всех его предков и потомков, и вынес окончательный приговор: все его отродье – позорная язва на теле человечества. Обратный путь к дому Мулчанда оглашался раскатами удаляющегося грома – всякий раз, как он выуживал новые шедевры из своего запаса площадной брани.

Причина зубной боли

Вечерним поездом Балак Рам и Рамдас уехали из Банды. В Махобу они прибыли ранним утром. На рынке их приветствовали старинные приятели Балак Рама. Двое из них – Бахадур и Джаганнатх – особо усердствовали в проявлении внимания. Вечером они направились к Гокар Парвату. Перед уходом из города Балак Рам снял длинную робу и подарил ее другу на рынке. Такая же судьба постигла зонтик и туфли. Он снова остался в набедренной повязке.

Гокар Парват – горная гряда с вершинами разной высоты. Горы состоят из нагромождений огромных валунов. Больших деревьев там почти нет, но холмы покрыты пышной порослью кустов и травы. Ниже скалистых вершин, среди просторов холмов, поблескивают круги маленьких тихих озер, пестрящих красными и белыми лотосами. Балак Рам и Рамдас взобрались наверх и оказались в самом сердце Гокар Парвата – на небольшом плоскогорье, со всех сторон окруженном высокими холмами. В середине этого небольшого плато торчала громада из огромных скал высотой не менее ста футов. У ее подножия виднелась пещера кубической формы. Еще одно трудное восхождение – и в нескольких ярдах вверху обнаружилось другое, просторное, но очень низкое укрытие между двумя широкими плоскими скалами. Внутри был вход в потайной грот, где мог поместиться лишь один человек. И пещера, и грот были такими низкими, что передвигаться внутри можно было только на корточках. Это верхнее скальное убежище было выбрано для ночлега.

Наутро настроение Балак Рама было хуже некуда. Любая мелочь раздражала его, и он свирепо наскакивал на посетителей. Когда они остались одни, Рамдас снова призвал его к спокойствию. В ответ тот решился на крайние меры: со следующего утра соблюдать абсолютное молчание, перейти на молоко и не покидать верхнюю пещеру семь дней. Он хотел, чтобы ничто не нарушало его одиночества и никто, кроме Рамдаса, не поднимался к нему наверх. Последний взял на себя заботу о доставке воды и молока и прочих услугах, а также призвал Балак Рама к непрестанному повторению Рам-мантры.

На следующий день Рамдас расположился под наклонной скалой у подножия холма. Как всегда, начали прибывать посетители. Всем было позарез необходимо увидеть Балак Рама, и Рамдас объяснял им, каково положение вещей. Они ворчали и выражали недовольство, а он исполнял возложенную на него двойную обязанность: сторожил засевшего наверху Балак Рама, не допуская к нему почитателей, и носил в его узилище молоко и воду.

Нужно отметить, что на скалистом плато не было ни колодцев, ни родников. Ближайший источник воды находился внизу, в двух милях от пещеры. Доставку воды обеспечили добрые друзья – Бахадур и Джаганнатх.

Как-то вечером Рамдас, поднявшись к Балак Раму, увидел, что тот лежит на плоском камне над пещерой, стеная и плача от боли.

– Что с тобой, Рам? – спросил Рамдас, быстро подойдя к нему.

– Махарадж, у меня ужасно разболелся зуб, – всхлипывал он. – Такая адская боль, что невозможно терпеть.

Рамдас провел рукой по его телу, успокаивая, и вдруг услышал странные слова.

– Вы знаете, почему я так страдаю? Я скажу вам. Я прекрасно понимаю, что всему виной проклятия жены и детей, которых я бросил.

– О Господи! – воскликнул Рамдас. – Если и вправду так, почему ты не вернешься к ним?

– Невозможно! – Он страдальчески дернулся. – Я окончательно порвал с ними, не оставив никакой надежды на возвращение.

– Так не бывает, Рам, – возразил Рамдас. – Ты все еще можешь вернуться к ним, если по-настоящему решишься.

Но Балак Рам был тверд в своих убеждениях. Вскоре он уснул, и на следующий день боль прошла.

Шли дни. Почитатели, приходившие из города большими группами, возмущенно требовали даршана Балак Рама. Признаться, они даже обвиняли Рамдаса, считая, что вся история – его рук дело. Рамдас не обижался на их упреки, а вот у Балак Рама с каждым днем тоже иссякало терпение. Он боролся с умом, восстававшим против наложенных на него ограничений. На пятый день большая толпа поклонников, собравшаяся у подножия холма, подняла шум и крик, и эти звуки достигли ушей сидящего в келье Балак Рама. Он выскочил на свободу как узник, отбывший срок, и, прыгая по камням, через минуту был в гуще толпы. Народ встретил его бурными рукоплесканиями.

Несколько минут он был ласков, весел и улыбчив. Но змей гнева, уснувший на пять дней, снова поднял голову и выплюнул свой яд с неистовой яростью. Поток ругательств обрушился на собравшихся людей, и вскоре народ стал потихоньку расходиться. Толпа рассосалась, и большинство почитателей разошлись по домам. Остались лишь единицы – те, кто любил его и потому терпел его необузданный нрав. Многие из его приверженцев знали, что его вспышки гнева не стоит принимать всерьез и у него мягкое, отзывчивое и любящее сердце. Рамдас однажды видел, как он ласкал ребенка. Когда он возился с ним, то от счастья забыл обо всем на свете. Он слыл заклятым врагом лжи, обмана и жадности и в отношении к этим порокам был безжалостен и непримирим.

В тот же день, когда Балак Рам вырвался из тисков своих обетов, Рамдас выразил желание покинуть Махобу вечером и уехать в Джанси. Балак Рам бунтовал, умолял, плакал, хватал Рамдаса за ноги – делал все возможное, чтобы задержать его еще на какое-то время. Но Рамдас был неколебим в своем решении, и в этот раз Балак Раму не удалось разжалобить его. Он сделал, как хотел, и вечерним поездом уехал из Махобы. Утром он уже был в Джанси.

Глава 13. Гора Абу

Шри Шанти Виджаяджи – настоящий святой

Рамдас снова поселился в Аткамбе на берегу озера Лакшмиталао. В день приезда на него напала лихорадка и не проходила три дня. Рамкинкер ухаживал за ним. Он сильно беспокоился за Рамдаса и даже плакал, когда температура подскакивала особенно высоко. Рамдас отказался принимать лекарства и решил поголодать день или два. Сначала Рамкинкер воспринял идею в штыки, но потом смирился, видя, что температура не спадает. Двухдневный пост избавил его от болезни.

Приехав в Джанси, Рамдас получил приглашение от матушки Элизабет, англичанки, жившей тогда на горе Абу, и Рамдас понял, что придется откликнуться на зов. Рамкинкер и другие друзья в Джанси предлагали Рамдасу основать ашрам в Бунделканде – провинции Мадхья-Прадеша. После обсуждения было решено, что самое подходящее место для ашрама – Гокар Парват. Они настаивали, чтобы он вернулся в Джанси после путешествия на гору Абу. В это время в Джанси появился Рамчарандас. Он снова попросил разрешения составить компанию Рамдасу. Рамдас посоветовал ему подождать в Махобе, где они встретятся после возвращения Рамдаса с горы Абу. Рамдас снова увиделся со Свами Нирбаянандой и его благородной половиной и обедал у них перед отъездом.

Матушка Элизабет была предупреждена о его приезде телеграммой, и на станции «Дорога на Абу» его поджидал сипай Раджа Рама. До горы Абу было двадцать миль, и они сели на автобус и подъехали к ее бунгало. У нее в то время гостили две важные особы – Такор-сахеб из Лимбди и господин П. Паттани, деван (губернатор) штата Бхавнагар.

Матушка Элизабет встретила Рамдаса с нескрываемой радостью. Для него уже была приготовлена комната в ее особняке. На следующий день прибыл еще один гость – Рампрасад, святой из Джамнагара. Рамдас опять перешел на молоко и фрукты и сидел за богато сервированным столом среди почетных гостей со своим бананом и стаканом молока. Матушка была добра и полна любви как никогда. Еще немного – и она начала бы кормить его из своих рук. Рамдас жил на горе Абу двенадцать дней. Он опишет здесь только пару эпизодов, достойных упоминания, случившихся за это короткое время.

Рам-мантра всегда была у Рамдаса на устах. Вся комната, где он поселился, звенела от ее вибраций. На дворе шли работы: матушка наняла строителей и они обносили ее сад стеной. Рабочие трудились в двадцати ярдах от его окна. Как-то раз матушка прибежала к нему в комнату и спросила:

– Рамдас, вы научили мантре даже строителей? Я слышу, как они повторяют ее во время работы.

Надо признаться, мантру непроизвольно повторяли все обитатели особняка. Все слышали, что ее поет губернатор Паттани Рам. Он занимал несколько комнат рядом с Рамдасом. Выяснилось, что и повар-брахман, и сипаи Раджа Рама, и все остальные слуги бормочут мантру себе под нос. Когда всей компанией – матушка Элизабет, Раджа Рам, Паттани Рам и Рамдас – они поехали в знаменитый храм Дилвары, в машине зазвучал мощный слаженный хор – все до одного во все горло распевали мантру. Она напала на всех разом как повальная эпидемия.

Святыня джайнов Дилвара – величественный храм из ажурного белого мрамора. Скульптор не пожалел своего замечательного таланта и мастерства в создании прекрасного шедевра храмовой архитектуры. Войдя под его своды, вы проходите анфиладу квадратных воздушных залов с резными колоннами, в последнем из которых возведен пьедестал с образом Махавиры, великого святого-джайна. Стены, колонны, потолок длинных боковых галерей, идущи вдоль главного прохода, покрыты искусной резьбой, барельефами и мраморными узорами. В нишах стоят скульптуры обнаженного Махавиры. Центральный храмовый купол, покрытый затейливыми мраморными узорами и резными эмблемами, – уникальное произведение искусства.

Святые-джайны, живущие при храме, проявили большую доброту и показали Рамдасу внутренние покои Дилвары. У входа в главную святыню стоит небольшой постамент со скульптурой из множества маленьких, украшенных попонами слонов из чисто-белого мрамора. На их спинах в корзинах с балдахинами восседают стилизованные фигуры джайнских царей.

В одной из пещер на горе Абу жил святой джайн, Шри Шанти Виджаяджи. Матушка Элизабет почитала его как своего гуру, духовного наставника. Она хотела отвести к нему Рамдаса, но поскольку тот не проявил особого энтузиазма, идея была оставлена. Но однажды утром махатма сам появился на ее вилле, и матушка познакомила его с Рамдасом. Святому приготовили сиденье в одной из комнат, и Рамдас, подойдя к нему, с радостью обнял его. Святой, в свою очередь, с восторгом заключил в объятия Рамдаса. Рамдас сел рядом. Шанти Виджаяджи был воплощением кротости. Он был упитанный, маленького роста, носил окладистую черную бороду, на плечо было наброшено поношенное, давно не стиранное дхоти. Взгляд был отрешенным, устремленным внутрь. Весь его облик излучал безмятежность и чистоту. Рамдас не разговаривал с ним. Святой знал только гуджарати, а Рамдасу был незнаком этот язык.

Знать, что ты ничего не знаешь, – это знание

Однажды матушка Элизабет повела Рамдаса на прогулку по холмам и показала ему свои обширные владения.

– Мне нравится только общество святых, любая другая компания раздражает меня, особенно семьянины, погруженные в мирские заботы, – призналась она.

В ходе беседы Рамдасу пришлось обмолвиться:

– Матушка, слабое тело Рамдаса едва ли будет жить долго. У него предчувствие, что скоро он оставит его.

– Не говорите так, ему еще предстоят великие дела, – ответила она. Они гуляли с полчаса, потом повернули назад к вилле.

Матушка всей душой желала, чтобы он отведал еды, приготовленной ею самой. Ее тайное желание каким-то непостижимым образом нашло отклик в в душе Рамдаса. Сам не зная почему, он попросил ее накормить его едой, приготовленной ее руками. С великим восторгом и любовью, льющейся через край, она поджарила для него пшеничные роти. Их вкус был поистине божественным!

В другой раз сипай[43]43
  Сипай – солдат индийской армии; охранник, служитель, телохранитель.


[Закрыть] Раджи Рама, добрый малый, позвал его на небольшую прогулку. Рамдас попросил этого друга отвести его в уединенное место, где люди не докучали бы ему. Но сипай, услужливый по своей природе, завел его далеко в лесную чащу, где в большом, вырубленном в скале пещерном гроте обитал молодой санньясин в оранжевых одеждах и с бритой головой. Рядом с ним на полу были разложены книги.

– Это Свами Кайвальянанда, – прошептал на ухо Рамдасу добрый друг.

Рамдас подошел к санньясину и простерся перед ним.

– Кому ты кланяешься? – удивленно взглянув на Рамдаса, спросил тот.

– Раму, – отозвался Рамдас.

– Кто ты?

– Рамдас.

– Рамдас, Рамдас – ну не смешно ли? Истина только одна. Зачем ты напускаешь на себя эту ложную двойственность?

– Это сам Рам, будучи единым, решил стать многим.

– Неправда. Он всегда один, а «многое» – обман, иллюзия.

– Истина стала Богом и Его почитателем ради лилы, или игры.

– Зачем играть? – спросил санньясин.

– Для любви и блаженства, – сказал в ответ Рамдас. – А значит, когда Рамдас простирается перед тобой, ты сам делаешь это в форме Рамдаса.

– Чепуха! Есть только один, без второго.

– Тогда с кем ты говоришь, Свамиджи?

Тот немножко подумал и ответил:

– Сам с собой.

– Точно! Ты признаешь, что есть двое, хотя в свете абсолютной истины есть только одно.

– Нет, нет! Познавший себя не верит в двойственность.

– А как же Тулсидас, Кабир, Самартха Рамдас и многие другие?

– О! – рассмеялся санньясин. – Они не достигли истинной мудрости. Они бились изо всех сил, находясь на более низком уровне!

– Но их учение и труды показывают, что они обладали высшим просветлением. Парабхакти[44]44
  Парабхакти – высшая степень преданности и любви к Богу с именем и формой, всепоглощающее чувство единения с объектом поклонения. Многие великие души пришли к Самореализации, следуя путем бхакти.


[Закрыть] приводила их к постижению высочайшей истины.

– Для меня они невежды-простолюдины. Забудь их всех, вот, возьми эту книгу и прочитай, тогда твое понимание станет яснее. – Он взял книжку из ближайшей стопки и протянул ее Рамдасу.

– Рамдасу не нужно понимать. Определение знания для него – это состояние, когда ты знаешь, что ничего не знаешь.

– Ладно, ладно, я же говорю: прочитай эту книгу. Это я написал ее.

Он насильно заставил Рамдаса принять ее. Беглый взгляд на обложку выявил название и автора: Свами Кайвальянанда, «Воля к Сатчидананде[45]45
  Сат-чит-ананда – истинное бытие, полное осознание, блаженство: божественное состояние, атрибуты божественности и личности, погруженной в божественное сознание.


[Закрыть]». Рамдас попрощался с ним, напоследок совершив, по своему обыкновению, полное простирание (дандават) у его стоп. Книгу он забрал с собой.

В один из дней Рамдас вместе с тем же другом-сипаем посетил местный храм Рамы. Там он встретил многих святых вайшнавов, проявивших к нему большую доброту. На обратном пути они пересекли дорогу вокруг большого озера, сверкающего прозрачной голубой водой. По озеру плавали прогулочные лодки, в которых сидели европейцы в купальных костюмах. Гора Абу – красивое место, здесь не жарко даже в летний полдень. Живописные пейзажи пленяют взор, а воздух свеж и чист.