Текст книги "Грезы наяву"

Эвелин вернулась в холл, где было не так людно. Чувствуя разочарование, что Алекс исчез не предупредив, она обошла все уголки и снова добралась до гостиной. И тут ее внимание привлек звук голосов из библиотеки.

Она осторожно толкнула дверь, та подалась. В комнате царил полумрак, и от этого голоса слышались четче.

– …Я все же думаю, что стоит оставить этот пакет кому-нибудь из местных властей. Должен же быть надежный человек. Это все равно что носить зажженную бомбу в кармане. Алекс, ты теперь женатый человек, и не стоит навлекать на себя неприятности.

– Никаких неприятностей, так как о пакете знаем только мы двое. Но я лучше буду ходить с этой бомбой сам, чем оставлю ее в руках того, кто сможет использовать ее в своих целях…

Алекс резко обернулся и заметил в полумраке смутную фигуру Эвелин.

– А, это ты, дорогая. Входи… – сказал он и добавил особенным тоном: – Ты искала меня? Готова ехать?..

Она поняла намек, но проигнорировала его и быстрыми шагами подошла к Алексу.

– Что это за бомба, которую ты носишь в кармане? Если тебе предстоит взлететь на воздух, то я хочу знать, чего ради…

Алекс ласковым движением коснулся кончика ее носа.

– Успокойся. Все в порядке. Это я фигурально… Просто собирался идти искать тебя. Похоже, корабль пристал к Замковому острову. Сейчас мне нужно уйти, а позже я вернусь.

Она ожидала подобного, но не с первой же минуты! Решительно отстранив руку Алекса, она с вызовом посмотрела на него. Они обсуждают с графом какие-то дела, о которых она не должна знать! И что это за бомба? И вдруг в голове Эвелин все сложилось в очень простой ответ.

– Ты получил информацию о контрабанде? – Она вгляделась в белевшее во мгле лицо Алекса, потом повернулась к графу. – Вы узнали их имена… Кто они? Почему они до сих пор не в суде?

Алекс взял ее за руку и притянул к себе.

– Предоставь это нам, Эвелин. Меня прежде всего заботит твоя безопасность… А теперь поцелуй меня и возвращайся к гостям. Никто не пострадает, я обещаю.

Его губы закрыли ей рот. Но Эвелин, вдруг укусив, оттолкнула его, вырвалась и пнула в щиколотку.

– Вы не можете так поступать, Алекс Хэмптон! Я имею право знать… Я пострадала из-за них. Скажи мне имена!

По Алекс, словно отрезвев от боли, не обращал на ее слова никакого внимания. Он решительно направился из комнаты.

– Я буду поступать именно так, как сочту нужным, черт побери! – бросил он на ходу. – Увидимся позднее…

Он был слишком взбешен, чтобы заметить метнувшуюся от полуоткрытой двери тень. И когда шел по коридору, то слишком увлекся своими мыслями и не обратил внимания на озабоченного Джорджа Аптона, якобы спешившего в столовую.

Перспектива провести брачную ночь в прокуренной таверне, убеждая упрямых, ничего не желающих понимать глупцов, приводила Алекса в бешенство. Незаслуженная обида и боль в прокушенной губе душили его. Но перед глазами упрямо стояли широко распахнутые синие глаза, ноздри щекотал тонкий фиалковый запах.

Алекс грохнул дверью и спустился с крыльца в хрусткую октябрьскую ночь.

Глава 20

Карета привезла ее домой одну. Аманда предложила посидеть с ней, но Эвелин отказалась. Она не знала, когда вернется Алекс, но предпочла, чтобы рядом никого не было, когда это произойдет. Пока что боль в сердце была так перемешана с яростью, что Эвелин сама не знала, которая из них пересилит.

Итак, он знал имена контрабандистов! И за все это время ни разу не намекнул. Неужели он считает ее полной идиоткой? Конечно, в последние недели ей было о чем подумать, кроме каких-то негодяев, но это не оправдывает его! Если бы он предъявил имеющиеся у него сведения в суд, она уже сегодня была бы свободна. Над ней не висела бы проклятая угроза штрафа или тюрьмы.

Эти мысли стучали в висках, отдавались болью в сердце, когда она поднималась в пустую спальню. Алекс доказал свое право делать то, что ему вздумается. Ладно, теперь посмотрим, сможет ли он увезти ее с собой…

Обессилепно опустившись на дорогую, купленную им для брачной ночи кровать, Эвелин покачала головой и попробовала успокоиться. Он сказал, что женится на ней, хочет она того или нет. Держа в руках ключи от ее будущего, он устроил свадьбу. Он знал, что у нее нет выбора, – тюрьма или брак. Но зачем? Зачем ему все это нужно?

Она не могла найти никакого смысла. У нее не было ни богатства, ни власти, ни имени. Неужели им руководил страх, что она может носить его ребенка? Но чтобы выяснить это, нужно всего несколько недель подождать. Кроме того, скольких женщин он, может быть, обрюхатил, совсем не заботясь о последствиях? Может быть, десятки его ублюдков разбросаны по всему свету!.. Почему он принудил ее выйти за него замуж, скрывая сведения, которые могли сделать ее свободной?

Она расхаживала по комнате; мысль о том, чтобы раздеться и покорно ждать его, вызывала отвращение. Как она может быть женой человека, который с самого начала ведет себя подобным образом?

Вдруг ужасное прозрение захлестнуло ее. Может быть, все не так? Может, в этом списке имя Алекса? Или ее собственное?.. Она не могла в это поверить. Может, он кого-то защищает?.. Но кого? И от чего?

Эти вопросы не давали покоя. Нет, она не могла лежать здесь всю ночь и медленно сходить с ума! Если он хочет иметь рядом покорную, беспомощную дуру, то она для такой роли не подходит. И нужно дать ему понять это прямо сейчас. Тогда он признает свою ошибку, отнесет бумаги в суд и таким образом отделается от нее.

Пальцы принялись торопливо расстегивать крючки на лифе свадебного платья, которое, как она недавно надеялась, снимет с нее Алекс. Тряхнув головой, будто освобождаясь от наваждения, Эвелин стащила с себя платье и разложила на кровати. Остались только нижние юбки, поддерживаемые кринолином. Эвелин быстро развязала его, и одежда бесформенной кучей упала на пол. Переступив через эту кучу тряпья, она выдвинула нижний ящик и достала бриджи, которые поклялась больше никогда не надевать. Это была глупая, романтическая фантазия – появляться в присутствии мужа одетой только как леди. Да он бы и внимания не обратил.

Через полчаса она, стараясь шагать бесшумно, кралась темными улицами в направлении Замкового острова. Если все уплыли на лодках перехватывать английский корабль, то, значит, ей не повезло, но она не думала, что они решатся на отчаянную попытку без обсуждения всех возможных аспектов. Остров с берега не просматривался, но Эвелин знала ближайший к острову причал и знала таверну, ближе всех расположенную к этому причалу. Заговорщики наверняка собрались там.

Она не любила заходить в незнакомые таверны, поэтому некоторое время постояла в тени на противоположной стороне улицы, надеясь увидеть кого-нибудь знакомого. Громкий говор и выкрики, доносившиеся изнутри, еще ни о чем не говорили. Слов было не разобрать, это вполне мог оказаться обыкновенный матросский дебош. Надвинув шляпу на самые глаза, она пошире раздвинула плечи и толкнула дверь.

Она сразу узнала тех, кто сидел за самым большим столом, у огня. Но Алекса среди них не было. Проскользнув в уголок потемнее, она заказала пива и, делая вид, что пьет, стала прислушиваться.

Они не упоминали об Алексе. Он наверняка заходил сюда, пытался отговорить их от безумной идеи штурмовать Замковый остров. Но люди эти находились уже в таком состоянии, что не стали бы слушать никаких разумных доводов. Сейчас весь их разговор сводился только к выяснению числа добровольцев и количеству оружия, которым они смогут этих добровольцев снабдить. Самый горячий спор шел вокруг того, смогут ли они склонить на свою сторону милицию и повернуть ее против англичан. Ногти Эвелин впились в ладонь. Они готовились развязать настоящую войну.

Понимая, что ввязываться в столь бурную дискуссию бесполезно и небезопасно, Эвелин расплатилась и выскользнула из таверны на улицу. Она ничего не добилась, а потеряла час своей первой брачной ночи. А что если Алекс вернулся и не нашел ее?

Шагая обратно к дому, она задавала себе десятки вопросов и ни на один не могла найти ответа. Если Алекса не было в таверне, то где он может быть? Неужели он обманывал ее и в этом? Тогда как она может вернуться в постель к человеку, о котором не знает вообще ничего? Жизнь которого – сплошная загадка, а ею он манипулирует в своих интересах? Голова наполнялась ледяной яростью, но тело, помня все его уроки, бунтовало. Она ждала этой ночи с нетерпением, которое порой граничило с безумием. Даже сейчас, когда она проклинала и ненавидела его, тело помнило его прикосновения, горячие поцелуи, сладостное томление от ощущения его близости. Она не могла отвергнуть его, не найдя всему объяснений. Она так отчаянно хотела верить ему, доверять. Так отчаянно, что к дому подбегала с одной этой мыслью.

Он не вернулся. Это она поняла сразу, увидев в окне свечу точно на том же месте, где оставила ее. Взяв подсвечник, Эвелин медленно побрела наверх. Пусть себе спотыкается в темноте, когда вернется.

Она хотела лечь в другой комнате, но там, на кроватях не было белья, да и матрацы уже сняли и упаковали перед отправкой. Весь дом казался пустым. Ковры с полов тоже убрали, и шаги гулко раздавались в тишине. Через неделю это вообще не будет ее домом, Эвелин уже сейчас чувствовала себя здесь чужой.

Если бы она могла убедить Алекса выдвинуть обвинения против контрабандистов, то не надо было уезжать. Что за опасную игру он затеял, скрывая такую важную информацию? И как она могла теперь уехать за океан с человеком, которому не доверяла? Вот и сейчас, она и подумать не могла, где он может быть.

Все неурядицы последних месяцев собрались внутри в какой-то ком, Эвелин охватила тоска. Она сняла жакет, подумала и заперла дверь спальни. Ей нужно было время, чтобы все обдумать.

Не подозревая, что дома его ожидает семейный мятеж, Алекс, потягивая мадеру, рассеянно прислушивался к словам хорошо одетых джентльменов, расположившихся вокруг стола военного коменданта, который и был, по сути, действующим губернатором. Мало кто сомневался, что Хатчисона, после всего, что случилось, не отправят в отставку. С военным комендантом дело обстояло сложнее: в его подчинении находились войска. И еще надо было найти способ как-то вывезти марки с Замкового острова, где их могли захватить мятежники.

При мысли быть втянутым в глупую колониальную заваруху из-за ящика почтовых марок Алекс насмешливо и чуть презрительно усмехался. С гораздо большим удовольствием он согласился бы быть втянутым в объятия своей новобрачной, хотя и подозревал, что после отлучки может, вместо райского наслаждения, получить ночной вазой по голове. Но каша с марками, судя по всему, заваривалась густая, и попасть в объятия Эвелин ему грозило не скоро. У него был план, как решить дело с минимальным кровопролитием, но нужно еще убедить в этом графа. Пока он ждал момента вступить в разговор.

Глядя, как над горизонтом показался краешек солнца, Алекс удобнее устроился в кресле. Такого он не ожидал от брачной ночи. О поцелуях пока приходилось лишь грезить. Джентльмены за столом все говорили, и конца разговору видно не было. Грэнвилл пока не собирался переходить к его плану. Значит, освободиться удастся не скоро… Может, сбежать отсюда на часок? Торопливые телодвижения при дневном свете это совсем не то, что целая ночь, но он сейчас был бы рад любой малости. Воспоминание о бессвязном совокуплении, которое и было-то уже больше педели назад, лишь разжигало желание.

Не сомкнув за всю ночь глаз, на рассвете Эвелин перестала и пытаться заснуть. Да и утро было какое-то странное. Безмолвное. Не звонили колокола, не бежали по улицам люди, не палили пушки. Если марки и привезли, то никто, похоже, не собирался их отвоевывать.

Не в силах сидеть сложа руки и гадать, где может быть Алекс, и еще меньше желая встречаться с матерью, когда та придет упаковывать вещи, Эвелин оделась и поспешила в контору. Она не представляла себе, чем будет заниматься, когда уедет, но пока на складах было полно текущих дел. В последние дни она совсем забросила бумаги.

Человек, которого нанял Алекс, был уже на месте. Увидев Эвелин, он приветствовал ее вежливым кивком и отложил в сторону перо.

Не привыкнув видеть кого-то другого на своем месте, Эвелин стала нервными движениями снимать перчатки и плащ. Погода портилась, и она с тревогой посмотрела на корабли в гавани. Многие из них скоро уйдут в более теплые порты, если уже не ушли. Пожалуй, кроме «Нептуна», ни одного из больших кораблей не осталось.

– Не ожидал увидеть вас сегодня, мисс Веллингтон… миссис Хэмптон. Могу быть вам чем-нибудь полезен?

Он говорил точно квакер. Да он и был квакером. Она могла бы понять, почему Алекс так доверял этому человеку, но все в ней вдруг взбунтовалось против только что произнесенного нового имени. Склады принадлежали их семье много лет. Пока они будут жить с Алексом, можно не беспокоиться о доходах и расходах, можно платить жалованье этому человеку, но, если ситуация ухудшится или мать с Джейкобом захотят вернуться сюда, на что они будут жить? Теперь и в финансовом отношении она зависит от Алекса.

Ей не понравились эти мысли. Решительно повесив плащ на крючок, она прошла за прилавок, к столу управляющего.

– Я совсем забросила работу в последнюю неделю, мистер Джонсон. Могу я посмотреть переписку и счетные книги?

Он с невозмутимым видом выложил стопкой все, что она попросила, и удалился в склад, чтобы заняться инвентаризацией, которую потребовал Алекс. Его вовсе не интересовало, почему хозяйке захотелось провести первый день семейной жизни копаясь в пыльных бухгалтерских книгах.

Эвелин провозилась дольше, чем думала сама, подсчитывая возможные прибыли на будущий год, с учетом уменьшившегося в последние месяцы оборота. Подсчеты не обнадеживали, но при толковом ведении дел можно выжить. А если обстановка долго не изменится к лучшему?.. Получалось, что денег на домашние расходы и на зарплату управляющему не хватит.

Вернувшийся мистер Джонсон сообщил, что на улице уже темнеет. Эвелин со вздохом оторвалась от книг и в сопровождении мистера Джонсона, который вызвался ее проводить, отправилась домой. Только тут до нее дошло, что минул целый день, а Хэмптон даже не зашел в контору проведать ее.

В окнах дома светились огни, и Эвелин невольно ускорила шаги.

Густой аромат рыбной похлебки доносился в прихожую. Мистер Джонсон вежливо отказался зайти и удалился. Эвелин отправилась на кухню, вспомнив, что на завтрак она съела лишь несколько тостов и яблоко, а с обедом они вообще разминулись.

При виде матери, склонившейся над плитой, на глаза навернулись слезы. Все было по-прежнему, по-домашнему. Только теперь она должна стоять над плитой, готовя ужин мужу. Эвелин огляделась. Молли в углу резала хлеб, а Джейкоб слизывал из миски остатки сладкого теста. Все было в точности как всегда. Когда в ее жизни еще не было Алекса.

Все взглянули на нее, но никто не удивился, что она целый день отсутствовала. Миссис Веллингтон буднично попросила, чтобы она помогла накрыть на стол.

Считая тарелки, Эвелин вдруг задумалась.

– Алекс будет к обеду? Он ничего не передавал?.. А лорда Грэнвилла не приглашали?

Миссис Веллингтон изумленно обернулась.

– А разве он сам тебе не говорил?.. Наверное, подумал, я пошлю тебе записку. Я просто подумала, если тебя нет… – она не закончила. – Алекс вместе с графом отправились на Замковый остров, совещаться с губернатором Бернардом. Они ничего не сказали, но, я думаю, они постараются убедить губернатора передать марки на хранение графу. Конечно, трудно поверить, что такой преданный Короне человек, как лорд Грэнвилл, ввяжется в столь сомнительное дело. Но, может, Алекс сумеет его убедить?

Эвелин резко отвернулась и пошла в столовую.

– Граф много лет прожил на Барбадосе, – бросила она с порога. – Так что я бы не очень полагалась на его верность кому-нибудь. Так же, как и на верность Алекса.

И это был самый разумный взгляд на происходящее. Оба эти человека были расчетливыми дельцами и во всем блюли собственный интерес. Она не знала, каким боком она входила в их планы и входила ли вообще, и Алекс, похоже, не собирался ее в это посвящать. А тот рассказ о собственной юности оказался случайной слабостью, которая не скоро повторится. Да и вообще, их разговоры очень редко касались таких эфемерных вещей, как доверие, чувства. Единственный план, который имелся в ее отношении у Алекса, состоял в том, чтобы наплодить ему детей на той огромной кровати, которая стояла сейчас в спальне.

Ставя тарелки на стол, Эвелин в который раз кляла себя за глупость. Выйти замуж за человека, который не любил ее! Да у него и в мыслях не было чем-то поступаться ради нее! Теперь это стало ясно. А она должна теперь бросить все, что знала и любила, все, что составляло ее жизнь. Это несправедливо.

Постепенно чувство обиды все сильнее охватывало ее. Koгда домашние ушли, как бы намекая, что он обязательно явится сегодня, Эвелин сначала заперлась, потом долго стояла в раздумье у двери. Додумалась даже, что он вполне мог вернуться к той проститутке в таверну. А она должна тут с ума сходить! Сама виновата. Она с грохотом отодвинула засов и со слезами на глазах посмотрела на огромную кровать у себя за спиной. И как только у нее хватило ума поверить, что счастье можно построить только из своей любви?

Алекс подавил зевок, слушая, как граф и губернатор обсуждают бесконечные детали тайного вывоза марок из крепости. Ночь выдалась холодная, и каменное здание быстро выстывало, но у самого камина холода не ощущалось. Алекс своим присутствием исполнял роль своеобразного буфера, когда противоречия между спорящими накалялись. В прошлую ночь ему не удалось сомкнуть глаз, в позапрошлую… он тоже не помнил, чтобы спал. И в эту ночь, если дело пойдет так дальше, поспать не удастся. Чего бы он не отдал сейчас, чтобы растянуться на пуховой перине с Эвелин под боком!

При мысли об Эвелин он нахмурился. Среди всей этой кутерьмы он все же выбрал время забежать к Веллингтонам, объяснить, что возникли неотложные дела Он, конечно, надеялся застать ее одну, но мог удовольствоваться лишь чашкой чая и поцелуем. Но вместо всего этого в доме оказалось темно и пусто.

Он знал, куда она отправилась с утра, но не испытывал желания бегать за собственной женой на глазах у всего города на следующий день после свадьбы. К вечеру он все же решил действовать трезво и послал нарочного с запиской, в которой извинялся за все. Парень вернулся с известием, что дома никого нет. Вот тут уж Алекс задумался. Но опять же, если рассуждать трезво, причин могло быть множество. Она могла заснуть и не услышать стука. Могла отправиться ночевать вместе с матерью в дом к дяде. Да, причин могло быть множество!.. Но теперь он наконец знал одну, настоящую. Едва только он скрылся из виду, как Эвелин тоже бросилась из дома. На помощь своим друзьям-мятежникам.

Алекс сделал большой глоток подогретого рома, почувствовал, как огненная влага побежала по промерзшему телу. Почему он вообразил, что, выйдя замуж, Эвелин сразу станет этакой домашней овечкой, как большинство женщин? Он, должно быть, сошел с ума, когда поверил, что она сможет отказаться от своих игр в бизнес и политику. А все ее нежности – исключительно из-за его денег.

Ладно, как только они взойдут на корабль, все это кончится. У нее просто не останется выбора. И станет она добропорядочной женой, а со временем и матерью. Но почему так тревожно становилось на сердце, когда он пытался вписать Эвелин в эту идиллическую картинку?

Глава 21

Когда и в эту ночь от Алекса не пришло никаких известий, Эвелин разозлилась по-настоящему. Утром она торопливо оделась и поспешила к дяде, но от горничной узнала, что граф тоже не ночевал.

Она уже собиралась уходить, но тут навстречу ей попался дядя. Тот обрадовался и радушным жестом пригласил ее в маленькую столовую, где был накрыт завтрак. Эвелин ничего не оставалось, как последовать за ним. Выслушивать сентенции дяди было выше ее сил, но она не смогла придумать предлога, чтобы отказаться.

– Я, собственно, хотел поговорить с твоим мужем. Но он, похоже, очень занят в последнее время. Вы уже говорили о том, когда отплываете?

Вопросы выглядели достаточно невинно; Эвелин, оправляя юбки, расположилась на стуле и приняла чашку с чаем.

– Мне сказали, что в конце недели. Они еще грузятся, и кое-какие грузы еще не прибыли.

– Значит, твой муж готов заплатить штраф? Очень щедро с его стороны. Тогда склады останутся за тобой.

У Эвелин имелись серьезные сомнения, что Алекс собирается выкладывать из кармана огромную сумму, но она благоразумно промолчала. До пятницы, до первого ноября, она должна либо найти деньги, либо отправиться в тюрьму. Но если она к тому времени будет уже на пути в Англию, ничего не понадобится. Она полагала, что Алекс тоже помнил об этом.

– Склады перейдут к Джейкобу, когда он достигнет совершеннолетия. Это подразумевалось всегда, – говорила она твердо и спокойно, мелкими глотками отхлебывая чай. Обсуждать судьбу складов она не хотела.

– Тогда вам понадобится кто-то, чтобы управлять ими в ваше отсутствие. Человек, которого вы наняли, может быть, прекрасный бухгалтер, но люди такого типа бесполезны в смысле расширения дела, поиска путей вложения средств. Я был бы счастлив порекомендовать кого-нибудь на эту должность.

Нет, начинать так день Эвелин не хотела. Отставив чашку, она поднялась со стула и оправила складки платья.

– Вы так спешили сбыть меня замуж, дядя Джордж. Но вы должны были понимать, что тогда мой муж начнет распоряжаться моим приданым. Это он нанял мистера Джонсона. Если вам не нравится выбор, говорите об этом с Алексом. А теперь, извините, мне нужно нанести еще несколько визитов.

И выпорхнув из комнаты в лучшем стиле женской беззаботности, она почти убедила дядю, что судьба складов ее совсем не волнует. Правда, в эту минуту она и сама была почти убеждена в правоте Томаса Хэндерсона, который давно советовал ей продать склады и вложить деньги во что-нибудь более прибыльное. Но если бы не склады, она не встретила бы Алекса. И не попала бы под суд. И теперь не ломала бы голову, как Почтовый закон отразится на делах. Может, действительно, самое время продать их?

Если бы можно было посоветоваться с Алексом, она бы так и сделала. Но он предпочитал где-то пропадать, поэтому Эвелин поспешила к конторе своего адвоката. Она могла считать Хендерсона заносчивым и грубоватым человеком, но адвокатом он был неплохим. Отец доверял ему. Томас обладал прекрасным деловым чутьем и богател буквально на глазах. Посоветоваться с ним было разумно.

Хэндерсон приветствовал ее, как всегда, потоком комплиментов. Ее вопросы выслушал с некоторым удивлением, потом задумался, барабаня пальцами по столу.

– Таким образом, ваш муж собирается или выплатить штраф, или предъявить суду доказательства вашей невиновности? Я осведомлен, что он пытался выявить контрабандистов. Каковы его успехи?

– Если у него что-то и получилось, мне он не рассказывал. Поговорите лучше с ним сами. Он понимает, что трастовый фонд, оставленный отцом, в который входит и мое приданое, трогать нельзя, во всяком случае, до совершеннолетия Джейкоба. Я полагаю, он обсуждал это с вами. Продажа складов принесла бы деньги, которые, в виде моего приданого, покрыли бы часть штрафа и, соответственно, часть расходов мистера Хемптона. Но с другой стороны, остальные деньги нужно снова вложить, чтобы обеспечить будущее Джейкоба.

– Все нужно тщательно обдумать, Эвелин. Сейчас за склады не дадут такой цены, как раньше. Кроме того, есть долги по текущим делам. Лучше всего уменьшить часть вашего приданого и вложить как можно больше вырученных денет… Если бы не огромная сумма вашего штрафа. Если только есть хоть малейшая возможность для пересмотра дела с целью уменьшить штраф, я советовал бы воспользоваться ею.

– Благодарю вас, Томас.

Выйдя из конторы адвоката, она направилась к складам. Ей и до этого все в общих чертах было ясно. Но как теперь убедить Алекса представить суду содержимое пакета, который привез граф? Может, стоит поискать этот пакет и самой отнести бумаги в суд?

Нужно принимать какое-то решение. И немедленно. Надежда еще имелась. Но первое ноября неотвратимо приближалось. Она бросила взгляд на залив, где стоял на якоре «Нептун». Может, лучше всего сейчас оказаться там? Она столько раз храбро объявляла, что пойдет ради благополучия семьи в тюрьму; но это ужасно, когда тебя поведут по улицам, на глазах у всего города, как последнюю преступницу, а потом запрут за решеткой на годы. Эвелин была готова почти на все, чтобы избежать этого.

Даже вышла замуж за Алекса. Эта мысль опять разлилась ядом, проникла к самому сердцу. Она вышла замуж за человека, который не любил ее, чтобы спастись от тюрьмы. Нет, не так все просто. Нужно быть справедливой к себе. Она его любила, и мысль, что он вернется в Англию без нее, причиняла боль. Но все же лучше им расстаться. И события последних двух дней доказали это. Алекс с самого начала давал ей понять, что не хочет жениться. А она со временем пережила бы все, перестрадала. Даже женившись, он не хотел расставаться с прежними привычками. И для нее это оказалось худшей пыткой, чем тюрьма.

Несколькими часами позже, утомленный и раздраженный, Алекс брел по темным улицам Бостона к дому Веллингтонов. Холодный северный ветер, продувавший одежду насквозь и бросавший под ноги опавшие листья, будто напоминал, что настало время поднимать якорь, пока льды не загородили выход из бухты. Его воля – перебросил бы жену через плечо, и прямо сейчас на корабль. Упрямые янки достали его до самых печенок.

Граф остался греть ноги у губернаторского камина, но Алекс сейчас, когда марки оказались в надежном месте, откуда их можно изъять без опасности войны, стремился к своему брачному ложу и ждал достойного вознаграждения. Но что-то упрямое и вредное внутри постоянно твердило, что не дождется.

Дом стоял неосвещенный, внутри было холодно. Кухонная плита давно остыла. Впрочем, Алекс не хотел есть. Сейчас все его желания подавило одно – желание выспаться. Единственное, чего он хотел, – залезть в постель и ощутить свернувшуюся теплым клубком жену. У него никогда не было недостатка в подружках, но он всегда хотел проснуться утром и ощутить рядом кого-то, кто не исчезнет, как ночной кошмар, а останется и завтра, и послезавтра.

Все же, как человек достаточно трезвый, он толкнул дверь ее комнаты, почти не надеясь. Оказалось не заперто – по совести говоря, он не представлял, что стал бы делать, если бы нашел дверь запертой.

Глаза немного привыкли к темноте, и он стал вглядываться, лежит ли кто-нибудь на широкой, ручной работы кровати. Но не успел уяснить. В дальнем углу постели что-то шевельнулось, вспыхнул свет. Слишком яркий. Лишь несколько секунд спустя он разглядел бледное лицо Эвелин, державшей в руке свечу.

Волосы ее были собраны в тугой узел. Когда она потянулась за халатом, Алекс увидел, что на Эвелин теплая ночная сорочка из плотной фланели со стоячим воротником. Это ему не очень понравилось. Он остановил ее руку, которая уже взяла со стула халат.

– Не надо, не одевайся. Залезай под одеяло, я сейчас к тебе присоединюсь.

И он начал стаскивать с себя сюртук, проклиная портного, который так точно снял мерку, что одежда липла к телу, словно вторая кожа.

– Нет. Прежде поговорим.

Эвелин опять потянулась за халатом.

– Не надо, Эвелин. Я слишком устал, чтобы спорить.

Алекс почувствовал, как на него тяжелым грузом наваливается усталость. Все мелочи семейного существования для него были в новинку. Конечно, не интимные, а скорее эмоциональные. Он и так открылся этой женщине больше, чем кому бы то ни было в жизни. И сейчас был не готов раскрыться еще шире, сделать себя еще более уязвимым. Сейчас он, наоборот, корил себя за чрезмерную откровенность. Хотелось, чтобы их отношения строились на какой-то более рациональной основе, но в то же время Алекс понимал, что это невозможно.

– Прекрасно, не будем говорить. – Эвелин завернулась в халат и стала искать тапочки. – Когда будешь готов, скажешь. Я буду внизу, на софе.

В комнате было холодно, а внизу наверняка еще холоднее, но Эвелин была готова скорее замерзнуть, чем позволить Алексу прикоснуться к себе. Вот так, без извинений, без ничего… Да он и вины за собой не чувствовал!

– Черт подери, Эвелин! Я отсутствовал дома три дня и две ночи. Я едва соображаю, а разговаривать вообще не могу. Я хочу спать. Ты можешь это понять?

– Я прекрасно понимаю. Спи, ради бога! Просто я не желаю спать в одной постели с человеком, который отсутствовал три дня и две ночи после того, как он женился на мне! Ты не послал даже записки, даже не подумал о том, как я себя чувствую! Я думала, ты хотя бы подождешь, пока я тебе надоем, прежде чем возвращаться к старому. Но, оказывается, теперь, когда вопросы приличий улажены, наша женитьба для тебя просто незначительный эпизод. Спокойной ночи, Алекс!

Едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от обиды, копившейся все эти дни, она хотела обойти его и выскользнуть из комнаты.

Он не сделал ни единого движения, но и дороги ей не уступил. Стоял, сложив руки на груди, и смотрел на нее тяжелым от ярости взглядом.

– К старому?!.. Да если бы ты сама не убежала куда-то сломя голову сразу после моего ухода, ты получила бы и записку, и встретилась бы со мной вчера, когда я заходил объяснить мою задержку. Кстати, не хочешь рассказать мне, где ты была в разгар нашей брачной ночи? Какие дурацкие причуды исполняла?

– Дурацкие причуды? Так вот, значит, чем я, по-твоему, занимаюсь все время? Вот чем ты считаешь всю нашу борьбу?.. Хорошо же ты ко мне относишься! Удивительно, как это ты вообще не догадался притащить меня сюда за волосы, получить от меня все, что хотелось, и опять отправиться к собутыльникам в ближайшую таверну? Это, конечно, тебе больше по вкусу!

– Да уж, сам удивляюсь, почему до сих пор не перегнул такую покладистую женушку через колено и не всыпал как следует, чтобы поучить уму-разуму. Ты думала, что останешься здесь и будешь и после женитьбы изображать из себя великого общественного деятеля, разгуливая в штанах, а я буду платить за тебя штрафы? Позвольте вас разочаровать, дорогая супруга. Ничего я платить не собираюсь! Ты либо уедешь со мной, либо отправишься в тюрьму.

– Подлец! Я с самого начала знала, что ты хочешь именно этого!.. Но еще не поздно, можно все исправить… Зачем мне это нужно? Просто удивительно, как другие так долго могли терпеть твое присутствие!.. Будь ты проклят, Алекс Хэмптон! Я тебя не боюсь!.. Сама найду контрабандистов и приведу их в суд! А ты можешь убираться к черту!