Текст книги "Приют пилигрима"

Глава 3

Мисс Сильвер была склонна видеть руку Провидения в мелочах. Ее первое знакомство с делом Пилгримов состоялось в то время, когда она как раз придумала новую петлю для свитера, который вязала ко дню рождения своей племянницы Этель. Именно это мисс Сильвер и посчитала знаком судьбы, ибо, хотя могла безмятежно вязать, несмотря на все сложности, связанные с делом об убийстве, все же ей было нелегко сосредоточиться на действительно трудном узоре. Ежегодный свитер для Этель Беркетт являлся сам по себе достаточно сложной задачей и составил достойную конкуренцию загадке уголовного преступления.

Какое все же счастье, что ей удалось раздобыть эту превосходную довоенную шерсть! Такую мягкую – и чудесного синего оттенка, – причем без всяких карточек, потому что из коробки на чердаке пасторского дома ее извлекла мисс Софи Фелл, которая навязала – да, да, просто навязала! – эту шерсть мисс Сильвер. Хранилась шерсть с кристалликами камфары и поэтому была так же хороша, как в тот давно минувший день, когда ее спряли.

Петли были набраны на спицу, мисс Сильвер уже ясно представила себе новый узор, когда в дверь позвонили и Эмма Мидоуз объявила, что пришел майор Пилгрим. Мисс Сильвер увидела перед собой стройного темноволосого молодого человека с нахмуренным лицом желтовато-землистого цвета.

А Роджеру Пилгриму мисс Сильвер напомнила его теток. Тетя Миллисент, которая на самом деле была его двоюродной бабушкой, отличалась такими же вьющимися каштановыми волосами, которые хорошо бы гармонировали с обстановкой дома мисс Сильвер – с мебелью на изогнутых ножках и с прихотливо изогнутыми спинками. Правда, тетя Милли предпочитала зеленые тона, а мисс Сильвер – обивку ярко-синего цвета. Обе леди уставили каждый квадратный дюйм каминной полки и стол – за исключением письменного стола мисс Сильвер – фотографиями в старинных серебряных рамках. У тети Тины годами красовались на стенах очень похожие обои с цветочным орнаментом. Кроме того, он увидел две точно такие же картины, не успев войти в гостиную мисс Сильвер, – «Пузыри» и «Черный легион». Однако у тети Тины рамы были коричневые, а здесь желтоватого цвета, столь любезного сердцам Викторианской эпохи.

Ощущение уюта усиливала и сама мисс Сильвер. Старшая кузина Роджера носила такую же прическу по моде, установленной королевой Александрой в последние годы девятнадцатого столетия. Тетя Конни предпочитала вдобавок такие же черные шерстяные чулки. В остальном же мисс Сильвер была сама собой – маленькой гувернанткой с тонкими чертами лица и мелкими кудряшками, аккуратно собранными под сеткой. Сегодня она надела довоенное платье из оливково-зеленого кашемира с кружевным воротничком – свежим и чистым. Пенсне на тонкой золотой цепочке было сложено и прикреплено к броши, украшенной мелким жемчугом. На шее мисс Сильвер висели бусы из резного мореного дуба, а на груди красовалась еще одна брошь, тоже из дуба, в форме розы с ирландской жемчужиной в центре. Эта леди менее всего походила на частного детектива.

На часах было три часа пополудни. Мисс Сильвер, пожав руку гостю, взглядом указала ему на стул и посмотрела на Роджера с доброй, но несколько безличной улыбкой, какой она, вероятно, в прежние годы встречала новых смущенных подопечных. Двадцать лет учительства оставили на лице и в манерах мисс Сильвер неизгладимый отпечаток. В самых невероятных ситуациях она ухитрялась сохранять невозмутимую и спокойную атмосферу классной комнаты. В ее голосе прозвучали нотки ненавязчивого, но непререкаемого авторитета, когда она заговорила:

– Чем я могу помочь вам, майор Пилгрим?

Роджер поднял голову и прищурился от яркого света. На нем был хорошо сшитый, хотя и не новый костюм. Майор был в больших круглых очках в черепаховой оправе, за стеклами которых беспокойно бегали темные глаза. Мисс Сильвер взглянула на его руки, нервно двигавшиеся по блестящей поверхности резных ореховых подлокотников викторианского стула.

Ей пришлось повторить вопрос, потому что Роджер продолжал молча сидеть, вцепившись пальцами в гладкое дерево и уставившись на ярко-синий ковер, гармонировавший со всем остальным убранством. С удовлетворением отметив про себя, что ковер выглядит почти как новый, мисс Сильвер вновь обратилась к майору:

– Вы не хотите сказать, что привело вас ко мне?

Она заметила, как посетитель вздрогнул, метнул на нее встревоженный взгляд, а затем тотчас его отвел. Не важно, пользуются ли люди словами для того, чтобы высказывать свои мысли или скрывать их, есть одна вещь, которую очень трудно скрыть от опытного наблюдателя. В этом брошенном на нее взгляде мисс Сильвер мгновенно увидела эту вещь. Это был взгляд, который можно увидеть у лошади, когда она пугается. Мисс Сильвер подумала, что этот молодой человек боится посмотреть в лицо страху, приведшему его сюда. Он не был первым. Очень многие люди несли сюда, в эту комнату, свои страхи, проступки и безумства, надеясь сами не зная на что, а потом садились на стул и молчали до тех пор, пока мисс Сильвер не приходила к ним на помощь. Она ободряюще улыбнулась Роджеру Пилгриму и заговорила таким тоном, словно он был десятилетним ребенком:

– Вас явно что-то тревожит. Вам станет легче, если вы скажете мне, что именно. Может, стоит начать с того, кто вас ко мне направил?

Это было невероятное облегчение для Роджера. Он оторвал взгляд от многоцветных розочек, пионов и листьев аканта, украшавших синий ковер, и ответил:

– О, ваш адрес дал мне Фрэнк, Фрэнк Эббот.

Улыбка мисс Сильвер потеплела и перестала быть безличной.

– Сержант Эббот – мой большой друг. Вы давно с ним знакомы?

– Да, мы учились в одной школе. Он немного старше меня, но наши родители хорошо знали друг друга. Он довольно часто приезжает к своим родственникам – они живут неподалеку от нас. Кстати, он был там в прошлые выходные, догуливал отпуск по болезни. Я встречался и разговаривал с ним. Фрэнк – чудесный парень, хотя кто бы мог это подумать, глядя на него со стороны, – я надеюсь, вы меня понимаете. – Он нервно рассмеялся. – Это ужасно забавно: твой школьный товарищ – и вдруг полицейский. Сержант уголовной полиции Эббот! В школе мы называли его Пудрой. Он обожал посыпать волосы пудрой. Однажды он посыпал голову какой-то дрянью, которая пахла «Белой розой». Учитель математики на уроке обнюхал всех, но все же нашел Фрэнка и послал его мыть голову.

Вспоминая этот забавный случай, Роджер немного успокоился, но стоило ему закончить, как он снова нахмурился.

– Фрэнк настоятельно советовал обратиться к вам, сказал, что вы – просто чудо. Правда, я не вижу, что здесь можно сделать. Видите ли, у меня нет ни улик, ни доказательств. Пудра сам мне об этом сказал. Он говорит, что полиции здесь не за что зацепиться. Собственно, я обратился к Фрэнку, потому что он работает в Скотленд-Ярде, но он сказал, что полиция на самом деле не станет этим заниматься, и посоветовал обратиться к вам. Я, правда, не думаю, что от этого будет какая-то польза.

Мисс Сильвер, заканчивая новый узор, быстро застучала спицами и поощрительно кашлянула.

– Вы же не можете знать, что я вам отвечу? Если вы расскажете мне то, что, по всей вероятности, рассказали Фрэнку, я выскажу свое мнение. Будьте любезны, приступайте.

Роджер Пилгрим приступил – уж очень непререкаемым был тон мисс Сильвер – и выпалил на одном дыхании:

– Мне кажется, что кто-то пытается меня убить. – Он тут же осекся, понимая, что выглядит полным идиотом.

– Боже мой! – отозвалась мисс Сильвер. – Что заставляет вас так думать?

Он внимательно посмотрел на нее. Вот она сидит перед ним, воплощение пожилой старой девы, и смотрит на него поверх своего вязанья. С равным успехом он мог сказать ей, что идет дождь. Мысленно он отругал себя последними словами за то, что явился сюда. Она, вероятно, решила, что он невротик. Ну да, наверное, он и есть невротик. Нахмурившись, он уставился на ковер и сказал:

– Какой толк от того, что я вам все расскажу? Если я выскажу все это словами, вы подумаете, что я просто безмозглый дурак.

Мисс Сильвер еще раз кашлянула.

– Что бы это ни было, оно сильно вас тревожит. Если причин для тревоги нет, вы будете рады получить этому доказательства – не так ли? Если, напротив, для беспокойства есть основательные причины, их очень важно устранить. Почему вы думаете, что кто-то пытается вас убить?

Он внимательно взглянул на нее:

– Ну, я думал, что действительно пытались.

Мисс Сильвер переспросила:

– Пытались?

Она вязала очень быстро, как вяжут на континенте, держа руки на коленях и вперив взгляд в гостя.

– Я не имею ни малейшего представления о том, кто бы это мог быть.

– Думаю, будет лучше, если вы расскажете мне, что случилось. Ведь что-то же случилось.

Роджер с чувством кивнул:

– Вот и вы это говорите! Происходят странные вещи – от этого никуда не деться. Кусок упавшей штукатурки – это не плод моего воображения, как не плод моего воображения куча пепла там, где были газеты и ковер.

– Господи! – воскликнула мисс Сильвер. И добавила: – Прошу вас, расскажите мне все с самого начала об этих происшествиях.

Он подался вперед, не отрывая взгляда от мисс Сильвер.

– Вся беда в том, что я не знаю, с чего начать.

Мисс Сильвер еще раз кашлянула.

– Начните с начала, майор Пилгрим. – В глазах за стеклами очков промелькнула тревога.

– Самое ужасное то, что я не знаю, с чего все началось. Видите ли, дело это касается не только меня, но и моего отца. Я был на Среднем Востоке, когда умер отец, а меня не было дома очень долго. И конечно, как говорит Фрэнк, нет никаких доказательств. Но скажите мне ради Христа, отчего вдруг смирное животное, на котором отец ежедневно ездил в течение десяти лет, вдруг обезумело? Такого с этой кобылой никогда не случалось. Когда она, вся в пене, вернулась домой, все отправились искать отца и нашли его со сломанной шеей. Уильям, старый конюх, сказал, что обнаружил под седлом колючку – должно быть, кто-то ее туда положил. Но дело в том, что это не единственная неувязка. Лошадь не сбросила отца, они упали вместе, и упали они в заросли шиповника и ежевики. Но как сказал Уильям и как говорю вслед за ним я: отчего она понесла? У нас обоих один ответ – нет никаких улик и доказательств.

– По какой причине кто-то мог желать смерти вашему отцу?

– Да в том-то все и дело! Не было никакой причины, ровным счетом никакой причины!

Выделенное интонацией последнее слово требовало пояснения:

– Вы так об этом говорите, будто была какая-то вещь, которая не могла послужить причиной, – заметила мисс Сильвер.

– Видите ли, я сам не верю в такие вещи, но если вы спросите Уильяма или любого старика в деревне, то вам скажут: все случилось оттого, что отец собрался продать усадьбу.

– Такое суеверие в отношении чистой случайности?

Роджер озадаченно нахмурился, но тут же осознал смысл ее фразы.

– О да, я понимаю, что вы имеете в виду. По сути, так и есть. Наша семья владеет усадьбой с незапамятных времен. Сам я не придаю этому никакого значения – это так несовременно, если вы понимаете, о чем речь. Нет ничего хорошего в том, чтобы пытаться жить прошлым и цепляться за вещи, которые удалось захватить вашим предкам, верно? Я хочу сказать – что в этом хорошего? У нас нет денег, и если бы я решил обзавестись супругой и совладелицей, то едва ли моя избранница откликнулась бы на мое предложение. Поэтому, когда отец написал мне, что собирается продать имение, я ответил, что со своей стороны не стану возражать. Беда, правда, в том, что он так и не получил моего письма. Но деревенские жители вообще, как правило, суеверны.

– В какой форме проявляется это суеверие, майор Пилгрим?

– Знаете, все дело в стихотворении. Какой-то недоумок вырезал его в камне над камином в зале, и эти строки все время у меня перед глазами. Мы Пилгримы, а усадьба называется «Приют пилигрима». Вот это четверостишие:

 
Когда, надев паломнический плащ, оставит Пилгрим свой приют,
На том пути не ждут его ни слава, ни уют.
Останься, Пилгрим, ибо там, где видится тебе величественный храм,
Несчастья ждут тебя, и смерть бредет за ними по пятам.
 

Роджер коротко и нервно рассмеялся.

– Это, конечно, полный вздор, но я уверен, что вся деревня думает, что именно поэтому лошадь понесла, а мой отец сломал шею.

Мисс Сильвер, продолжая вязать, промолвила:

– Суеверия очень живучи. Скажите, майор Пилгрим, после смерти вашего отца переговоры о продаже имения были продолжены?

– Знаете, по существу, нет. Видите ли, в тот момент я умудрился попасть в плен, сидел в лагере для военнопленных в Италии, и дело застопорилось. Но потом Муссолини свергли, и я сумел бежать, попал в госпиталь, где меня подлечили, а потом отправили домой. Парень, который хотел купить имение, снова появился на горизонте и думал, что я продолжу переговоры с ним. Я этого не скрывал, и вот тут-то на меня обрушился потолок.

Мисс Сильвер взглянула на гостя:

– Буквально или метафорически? – Увидев, что Роджер в данный момент не был склонен к иносказаниям, она подправила вопрос: – Вы хотите сказать, что потолок действительно обрушился?

Роджер энергично кивнул:

– Да, действительно, и как обрушился! Рухнул кусок потолка со всеми этими нимфами, гирляндами и прочей лепниной. Это не самая лучшая спальня в доме – лучшая находится рядом, – но парень, живший в восемнадцатом веке, сделал там потолок, который он списал с какого-то итальянского палаццо. На такие вещи ходят смотреть туристы со всего мира. Так вот, приблизительно месяц назад кусок потолка рухнул на то самое место, где мог быть я, если бы лежал в своей кровати, а я бы там лежал, если бы не уснул над скучной книжкой в кабинете.

– Господи, но почему потолок упал?

– Потому что наверху протекла водопроводная труба, нимфы и еще бог знает кто напитались водой, отяжелели и грохнулись вниз, как груда кирпичей из перевернутой тачки. Если бы я был в кровати, меня, без всякого сомнения, убило бы.

– Скучная книга была ниспослана Провидением. Мне кажется, вы упомянули еще об одном инциденте?

Роджер кивнул:

– Это случилось неделю назад. В доме есть маленькая комнатка, которую отец использовал для хранения своих документов. Странное, скажу вам, место. Все стены от пола до потолка уставлены полками и ящичками, набитыми разными бумагами. Я собрался понемногу их разобрать и как раз в прошлый вторник решил этим заняться. Около половины шестого я выпил и тут же понял, что у меня неудержимо слипаются глаза. Я сел в кресло у камина и сразу уснул. Видимо, я спал мертвым сном, потому что пробудился только тогда, когда вся комната была в огне. Не знаю, как возник этот пожар. Из камина могла вылететь искра, упасть на разложенные на полу бумаги и поджечь их. Но почему я так крепко уснул, что не проснулся сразу? Обычно я, знаете ли, очень чутко сплю.

Мисс Сильвер подалась вперед:

– Что вы хотите этим сказать?

Он сурово насупился.

– Думаю, что кто-то подсыпал в выпивку снотворное и поджег бумаги, – ответил Роджер Пилгрим.

Глава 4

Мисс Сильвер аккуратно отложила вязанье на подлокотник кресла, поднялась и, неторопливо подойдя к письменному столу, села за него, потом извлекла из ящика ученическую тетрадь в ярко-зеленой обложке и обратилась к Роджеру Пилгриму:

– Может, вы сядете сюда, так будет удобнее. Я хочу кое-что записать.

Мисс Сильвер терпеливо ждала, раскрыв тетрадь и держа в руке остро отточенный карандаш, пока Роджер усаживался на стул с прямой спинкой за стол напротив нее. Тон ее голоса сохранил прежнюю вежливость, но заговорила она быстро и по-деловому:

– Если эти два случая на самом деле были покушениями на вашу жизнь, то вы, несомненно, нуждаетесь в помощи и защите. Но мне хотелось бы знать еще кое-какие детали. Вы говорили о протекшей трубе. Полагаю, вы внимательно ее осмотрели. Была ли она намеренно испорчена?

Роджер смущенно посмотрел на мисс Сильвер:

– Собственно, текла не труба, а кран.

Мисс Сильвер укоризненно посмотрела на Роджера.

– В этих делах очень важна точность, майор Пилгрим.

Он снял очки и принялся протирать их темно-синим носовым платком. Без очков взгляд его стал беспомощным и беззащитным. Он отвел глаза в сторону.

– О да, конечно, вы правы. Сначала мы думали, что дело в трубе, но она оказалась целой. Собственно говоря, наверху не было водопровода, пока отец его туда не провел. Это было сравнительно недавно, и вся техника там новая и современная. Гардеробную в мансарде переделали в ванную комнату и отгородили закуток, для горничной поставили посудный шкаф, мойку и раковину. После того как потолок обвалился, мы обнаружили, что кран этой раковины открыт. Кто-то вставил в раковину затычку, и раковина, естественно, быстро переполнилась. Но все дело в том, что я не думаю, что это могло стать причиной обрушения потолка. Мойка находится не над спальней – это во-первых, и там набралось не так уж много воды – это во-вторых. Я очень много над этим думал. Над моей спальней находится пустой комод в комнате, которая не используется уже много лет. Кто-то мог вставить затычку в раковину и открыть кран, чтобы представить дело так, будто вода натекла оттуда, а на самом деле вылил несколько ведер воды под комод, из-за чего потолок и рухнул. Что вы думаете о такой возможности?

Мисс Сильвер неторопливо кивнула и спросила:

– Какое расстояние от раковины до края потолка вашей спальни?

– Приблизительно восемь или девять футов.

– Вода была под досками пола на протяжении всего этого расстояния?

– Да, вода там была, но, знаете, я бы не сказал, что ее было слишком много. Потолок в коридоре не просел. Правда, надо иметь в виду, что потолок спальни мог впитать просто уйму воды – со всей этой лепниной и нимфами.

– Да, я понимаю. – Мисс Сильвер кашлянула. – Много ли прислуги в «Приюте пилигрима»?

– В доме ночуют только муж и жена Роббинс. Они живут с нами, сколько я себя помню. Днем из деревни приходит девушка лет пятнадцати. Может быть, это она забыла завернуть кран. Но девушка уходит в шесть часов, а миссис Роббинс говорила мне, что набирала воду из крана в десять вечера, когда они с мужем ложились спать, и уверяла, что никогда в жизни не оставляла кран открытым. Так неужели она на этот раз изменила своей привычке?

Мисс Сильвер сделала запись в тетради: «Роббинсы ложатся спать в десять часов» и спросила:

– В какое время обрушился потолок?

– Около часа ночи. От этого жуткого грохота я и проснулся.

Мисс Сильвер еще раз повторила свою прежнюю ремарку:

– Да, это была рука Провидения. Вы считаете, что на вашу жизнь было совершено покушение. Я вижу, что вы совершенно искренне в этом убеждены. Могу я узнать, кого вы подозреваете?

Роджер надел очки и посмотрел в глаза мисс Сильвер.

– Не вижу ни малейших оснований кого-либо подозревать.

– У вас есть враги?

– Трудно сказать, но, во всяком случае, таковые мне неизвестны.

– Каким, по-вашему, мог быть мотив?

Роджер снова отвел взгляд.

– Может быть, все дело в продаже дома. Отец собирается его продать – и кобыла, на которой он ездил годами, вдруг сходит с ума и ломает ему шею. Я начинаю переговоры о продаже дома – и потолок, продержавшийся сто шестьдесят с гаком лет, вдруг рушится на мою кровать, а комната, где я разбираю бумаги, вдруг вспыхивает огнем, причем как раз в тот момент, когда я сплю мертвым сном.

Мисс Сильвер пристально посмотрела на Роджера.

– Вам на самом деле очень повезло. Вы не рассказали мне, как вам удалось выбраться из горящей комнаты.

– Знаете, в себя я пришел оттого, что загорелась моя штанина. Войдя в комнату с улицы, я повесил свой плащ на спинку стула. Обмотав им голову, я бросился к двери. Комнату заволокло дымом, я ничего не видел и двигался на ощупь. Все деревянные ящики были охвачены огнем. Но добравшись до двери, я не смог ее открыть. У меня возникла мысль, что ее заперли снаружи. Ключ торчал из замочной скважины с наружной стороны, я специально оставил его там, чтобы, уходя, запереть комнату.

– Боже мой, и что же вы стали делать?

– Я разбил окно и выпрыгнул на улицу, позвал из конюшни старого Уильяма и его внука, и мы вместе затушили пожар. Большая часть бумаг сгорела, но все могло быть намного хуже. К счастью, эта комната находится в самой старой части дома, а его стены сложены из камня, и поэтому огонь не смог бы распространиться на всю усадьбу.

– Это очень счастливое стечение обстоятельств. Майор Пилгрим, вы сказали мне, что, по вашему мнению, дверь была заперта. Я полагаю, вы это проверили.

– Понимаете, когда огонь потушили, дверь была отперта. Но факт остается фактом: я не смог ее открыть, когда это было надо, а потом так и не смог установить, кто ее отпер, потому что к тому времени весь дом был на ногах. Отпереть дверь мог кто угодно, никто не помнил, открывал он дверь или нет.

– Получается, что любой обитатель дома мог отпереть дверь, запереть ее, а возможно, что она и не была заперта?

Роджер Пилгрим опустил взгляд.

– Похоже, что так, – сказал он. – Но почему же тогда я не смог ее открыть?

Мисс Сильвер сменила тему:

– Майор Пилгрим, вы можете поименно перечислить мне всех, кто находился в доме во время этих двух инцидентов? Назовите имена и кратко опишите этих людей.

Роджер взял со стола листок писчей бумаги и принялся машинально складывать и снова разворачивать его с таким напряжением, словно от этого листка зависели его жизнь и смерть. Он неотрывно смотрел на листок бумаги, но мисс Сильвер сомневалась, что Пилгрим его видел. Он заговорил, сильно растягивая слова:

– Ну, я не знаю – видите ли…

Мисс Сильвер кашлянула и несколько раз стукнула карандашом по столешнице.

– Вы не женаты?

– О нет.

– И не помолвлены?

– Ну, знаете, фактически нет. Нет, я не помолвлен.

Она лучезарно улыбнулась Роджеру:

– Понимаю, я поторопилась с вопросом. Но мне думается, у вас есть привязанность. Была ли эта леди в доме во время тех двух происшествий?

– Нет, нет.

– Может быть, она была где-то поблизости?

– О нет.

– Тогда давайте вернемся к тем, кто был в доме. Вы назовете мне их имена?

– Дома были мои тети – сестры отца. Они обе намного старше его. Мой дед был женат дважды, мои тети – дети от его первого брака. У него было четверо детей – все девочки. Эти две никогда не были замужем и всегда жили в «Приюте пилигрима».

– Как их зовут?

– Тетя Колли – ее полное имя Колумба, и тетя Нетта – ее полное имя Джанетта.

Мисс Сильвер записала в ученической тетради: «Мисс Колумба Пилгрим; мисс Джанетта Пилгрим».

– Коротко расскажите мне о них.

– Хорошо. Тетя Колли Большая и тетя Нетта Маленькая. Тетя Колли помешана на садоводстве. Я не знаю, что бы мы без нее делали, так как мы не можем позволить себе садовника. Она и старый Пелл занимаются садом. Тетя Нетта занята исключительно вышиванием. За тридцать лет она сшила бесчисленное множество вышитых покрывал для стульев и кресел. Это поразительно пустая трата времени, но, видите ли, тетя Нетта – инвалид, и, наверное, вышивание позволяет ей скрашивать безрадостное существование.

Мисс Сильвер старательно записывала слова Роджера в тетрадку. Закончив писать, она подняла голову и сказала:

– Прошу вас, продолжайте.

– Кроме того, дома был мой двоюродный брат Джером Пилгрим. Его тяжело ранило под Дюнкерком. Нам пришлось нанять для него сиделку. Очень хорошо, что она у нас есть, заодно она присматривает и за тетей Неттой.

– Как зовут сиделку?

– О, ее фамилия Дэй. Лона Дэй.

Мисс Сильвер записала: «Джером Пилгрим – Лона Дэй» и поинтересовалась:

– Сколько лет вашему кузену?

– Джерому? Ну, тридцать восемь или тридцать девять. Если вам это нужно, то он капитан Пилгрим. До войны он был адвокатом, но на работе не напрягался, если вы понимаете, о чем я говорю. Зато он писал триллеры – и, надо сказать, неплохие. Но после Дюнкерка он ничем не занимается – беднягу на самом деле здорово ранило.

– Он прикован к постели?

Роджер изумленно посмотрел на мисс Сильвер.

– Джером? О нет, он вполне самостоятельно передвигается, за исключением тех случаев, когда не в настроении. У него нелады с головой. Врачи говорили, что он поправится, но он не поправляется.

Мисс Сильвер прочистила горло.

– Майор Пилгрим, я вынуждена задать вам этот вопрос: ваш кузен недееспособен?

Роджер снова оцепенел от удивления.

– Джером? О господи, нет! Конечно же нет, бедняга.

Мисс Сильвер не стала углубляться в эту тему. Если даже на этой стадии расследования ей казалось, что объяснения, предложенные майором Пилгримом, были недалеки от истины, все же природная осторожность удерживала ее от скоропалительных выводов. Мисс Сильвер ограничилась тем, что подчеркнула имя капитана Джерома Пилгрима и поинтересовалась:

– Это все жильцы «Приюта пилигрима»?

Роджера покоробило от слова «жильцы». Он испытывал сильное раздражение от того, что встал вопрос о вменяемости бедного Джерома. Сначала разговор облегчил ему душу, но теперь он искренне жалел, что пришел к мисс Сильвер. Во всяком случае, на вопрос он ответил угрюмо и неохотно:

– Нет, еще в доме живут мисс Элиот и маленькая девочка.

Мисс Сильвер вопросительно и одновременно поощрительно взглянула на Роджера:

– Да?

Роджер объяснил:

– Она приехала к нам помогать по дому. Одну из деревенских девушек, которая у нас убиралась, мобилизовали, а другой всего лишь пятнадцать лет.

– А сколько лет мисс Элиот?

– О, она еще очень молода. Ее зовут Джуди. Думаю, что ей года двадцать два. Ее не мобилизовали, потому что у нее на руках маленький ребенок. Это дочка ее сестры, а ухаживать за ребенком некому, потому что отец и мать погибли во время бомбежки.

Мисс Сильвер склонила голову:

– Какая трагическая утрата.

Она записала: «Мисс Джуди Элиот», потом занесла над тетрадкой карандаш, ожидая, когда Роджер назовет имя ребенка.

– О, девочку зовут Пенни Фоссет. Ей, наверное, года четыре. Но они не имеют отношения к происшествиям, потому что появились здесь позже.

– Я поняла вас, майор Пилгрим. Кто унаследовал бы ваше имущество в случае вашей гибели?

Роджер вздрогнул, потом нахмурился.

– Мой брат Джек. Но мы не знаем, жив ли он. Последнее, что мы о нем слышали, – это то, что он находился в госпитале в Сингапуре, когда туда пришли японцы. Конечно, мы все надеемся, что он жив и здоров, но ничего о нем не знаем.

– То есть если бы вы погибли, вопрос о продаже дома был бы отложен на неопределенный срок?

– Вероятно, да. Во всяком случае, дом нельзя было бы продать до получения достоверных сведений о Джеке.

– Если вдруг выяснится, что ваш брат умер, то кто после него унаследует дом?

– Джером.

Повисло недолгое молчание. Решив, что оно слишком затянулось, мисс Сильвер заговорила очень серьезным тоном:

– Чем, как вы думаете, я могу вам помочь? Если вы хотите, чтобы я вам помогла, то я должна побывать в вашем доме. Это можно сделать двумя способами. Я могу приехать к вам официально и открыто, как частный детектив, или, что предпочтительнее, как обычный гость. Вы могли бы посвятить в это дело одну из ваших тетушек? Если да, то я смогу прийти к вам на правах ее старой подруги – может быть, одноклассницы.

Роджер с сомнением покачал головой:

– Можно все рассказать тете Колли, но ни в коем случае не тете Нетте, она слишком сильно разволнуется. Я могу все рассказать Лоне – она скажет, что вы ее тетя.

Мисс Сильвер заглянула в список имен.

– Мисс Лона Дэй, сиделка? Нет, это, я думаю, нежелательно. Лучше довериться мисс Колумбе. Люди, увлекающиеся садоводством, как правило, очень надежны. Эта работа воспитывает трудолюбие, терпение и упорство. Обычно такие люди спокойны и не склонны давать волю нервам. Вы забыли сказать, сколько лет мисс Дэй.

– Лоне? Разве? На самом деле я не знаю, сколько ей лет. Пожалуй, за тридцать. Она превосходная сиделка, и я не представляю, как бы мы стали обходиться без нее. Но ей, наверное, ближе к сорока, чем к тридцати, потому что, когда ее нанимали, мы что-то говорили о ее возрасте. Ее нанимали три года назад, до всей этой истории с Генри.

Мисс Сильвер покашляла и осведомилась:

– Кто такой Генри?