Текст книги "Приют пилигрима"

Глава 5

Когда Джуди приехала в «Приют пилигрима», шел проливной дождь. Дождь – это, конечно, не самое лучшее время для приезда и первого знакомства с домом. Старенькое такси, подхватившее их в Ледлингтоне, остановилось, не доезжая до дома, посреди деревенской улицы. Такой мокрой улицы Джуди, пожалуй, не видела ни разу в жизни, потому что с неба низвергались галлоны воды, а по левой стороне по зацементированной канаве с перекинутыми через нее мостиками, ведущими к воротам домов, несся бурный поток. Дома отделялись от дороги палисадниками, а к воротам вели мощеные или засыпанные гравием подъездные дорожки.

Машина остановилась справа, и за пеленой дождя Джуди смогла рассмотреть что-то похожее на теплицу. Когда старый шофер открыл дверцу, Джуди увидела, что с улицы к дому ведет вымощенная глазурованной плиткой дорожка длиной около пятнадцати футов, защищенная от непогоды стеклянной галереей. Дом был виден довольно смутно из-за того, главным образом, что его с обеих сторон от ворот закрывала высокая кирпичная стена. Дом был большой и старинный, со множеством окон. Джуди поежилась, представив, что ей придется мыть все эти окна.

Дверь застекленной веранды открылась, и Джуди, подхватив на руки Пенни, в несколько прыжков перебежала мокрую дорогу и оказалась на сухой циновке из кокосового волокна. Пол галереи был выложен мелкими красными и черными плитками, а циновка лежала вдоль прохода, по его середине. Стоявшие у стен стойки подпирали какие-то экзотические и на редкость уродливые растения. Скоро Джуди предстояло узнать, что эти растения были причиной вечных препирательств между мисс Колумбой и ее сестрой мисс Неттой, которая утверждала, что эти растения были здесь всегда и их поэтому следует сохранить, на что мисс Колли отвечала, что ни одно уважающее себя растение не выдержит сквозняков этой ужасной веранды и если Нетта так хочет их сохранить, то пусть сама за ними и ухаживает.

Джуди немного замешкалась у машины, расплачиваясь с водителем и собирая багаж, неизбежный при путешествиях с маленьким ребенком. К тому же надо было уследить за Пенни, которая мгновенно промокла до нитки.

Дверь галереи открыл дворецкий – пожилой человек с хмурым, неприветливым лицом. Она не поняла, был ли у него всегда такой вид, или он сразу решил показать молоденькой горничной, как они с миссис Роббинс относятся к девушкам с четырехлетними детьми. Дворецкий не смягчился даже после того, как Пенни, вежливо протянув ему ладошку, сказала «Здравствуйте!», выказав свои изысканные манеры.

Все вместе они вошли в просторный квадратный холл с дверями по обе стороны от входа и лестницей в дальнем конце, ведущей наверх. Дом показался Джуди большим и холодным, хотя на улице было отнюдь не холодно. Когда она потом анализировала свои первые впечатления, они состояли из дождя, большого холодного дома и хмурого лица мистера Роббинса.

Они устраивались, как это обычно бывает, когда весь дом уже спал. Им с Пенни отвели красивую комнату на втором этаже, и Джуди очень обрадовалась этому, так как ей не хотелось бы оставлять девочку одну под самым чердаком. Комната находилась непосредственно рядом с лестницей, дальше по коридору были комнаты кузена-инвалида и его сиделки, а еще дальше – ванная комната. Но Джуди с Пенни не воспользовались ею. Выйдя из своей комнаты, они спустились на один лестничный пролет по винтовой лестнице и оказались на неровном полу под невероятно низким потолком. Ванная здесь была просто огромной, стены ее были обшиты красным деревом. Это великолепие привело Пенни в полный восторг.

Отведенная им комната, однако, была вполне современной, с двуспальной кроватью, выкрашенной белой эмалью, что порядком удивило Джуди, ожидавшую увидеть старинную кровать с четырьмя столбами и балдахином. Джуди улеглась на жесткий матрас, говоря себе, что все это не так уж и плохо и все будет намного лучше, когда закончится этот противный дождь; что было бы совершеннейшей глупостью думать о плохом, потому что все, в конце концов, всегда оборачивается к лучшему; и что вдвойне и втройне глупо испытывать неприятные чувства к «Приюту пилигрима» из-за того, что наговорил ей Фрэнк Эббот.

Джуди начала думать о здешних обитателях. Мисс Колумба вышла в холл встретить новую горничную. Для Джуди стало настоящим потрясением увидеть ее здесь после того, как они встречались в городе, когда мисс Колумба была в меховом пальто и фетровой шляпе. В твидовом костюме типа «Птичий глаз» и оранжевом свитере, подпиравшем двойной подбородок, она выглядела просто огромной, а ее густые курчавые седые волосы были по-мужски коротко острижены. Руки и ступни мисс Колумбы были так же огромны, как и она сама. Говорила она еще меньше, чем при их первой встрече. Тем не менее была мила и приветлива – это был тот сорт приветливости, который дается сам собой, будто от природы. Такие люди и вас воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Никто и никогда не подумал бы, что мисс Нетта – родная сестра мисс Колумбы. Мисс Нетта сидела в углу дивана с большими круглыми пяльцами и работала своими крошечными белыми ручками, которые, вероятно, никогда в жизни не занимались ничем тяжелее вышивания. Единственное, что роднило ее с мисс Колли, – это сильно вьющиеся волосы, но у мисс Нетты они были серебристо-белыми, у а мисс Колли – серо-стальными. Все кудряшки были тщательно уложены, и казалось, что никакая сила в мире не способна сдвинуть их с места. «Интересно, – подумала Джуди, – сколько времени ей приходится тратить на прическу?» Она уже пришла было к определенному выводу, когда ей сообщили, что комнату мисс Нетты нельзя убирать до полудня, потому что она завтракает в постели и не выходит до двенадцати часов.

– Я же инвалид и, боюсь, доставлю вам массу хлопот.

Джуди подумала, что мисс Нетта не слишком сильно похожа на инвалида с ее живыми голубыми глазами и румяными щечками, но разве можно судить о человеке по внешности? К тому же цвет лица можно улучшить румянами, причем очень искусно. Джуди показалось, что ее появление в доме стало еще одной, третьей заботой мисс Нетты – первыми двумя были вышивание и ее здоровье.

Еще был Роджер Пилгрим. Они вместе обедали, но не обменялись ни единым словом, если не считать «здравствуйте». Если мисс Нетта была совершенно не похожа на больного человека, то у Роджера как раз вид был довольно болезненный. К тому же он производил впечатление очень нервного человека. Рука его дрожала, когда он подносил к губам стакан, глаза бегали, и он резко вздрагивал, когда громко хлопала дверь. Опоздав на обед, он поднялся из-за стола сразу, как только трапеза закончилась, сказав:

– Прошу меня извинить. Пойду выкурю сигарету с Джеромом.

Когда Джуди вспомнила этот эпизод, до нее вдруг дошло, что Роджер молчал все время после приветствия и до извинения, с которым он встал из-за стола.

Имя кузена-инвалида по ассоциации сразу напомнило Джуди о мисс Дэй. Лона – так ее все здесь называли – была медсестрой, присматривавшей за капитаном Пилгримом и мисс Неттой. Одевалась Лона не как медсестра, потому что капитан Пилгрим ненавидел хрустящие белые халаты, а мисс Нетта находила медицинскую форму неизящной. Так и получилось, что мисс Дэй носила юбку из грубого твида и мягкий свитер. Будучи не очень молода, она сохранила хорошую фигуру, которую выгодно подчеркивал свитер. Лицо ее нельзя было назвать красивым – вытянутое, бледное, с зеленовато-голубыми глазами. Голову ее венчала густая копна отличных каштановых волос. Лона неуловимо напоминала кого-то Джуди, но никак не получалось вспомнить кого, и из-за этого Джуди испытывала вполне понятное раздражение. Однако потом она убедила себя в том, что никогда прежде не видела мисс Дэй, иначе непременно бы ее запомнила. В Лоне чувствовались теплота и искренний интерес к людям. Она, кажется, прониклась симпатией к Пенни и выказала сочувствие по поводу гибели Норы и Джона. О них обмолвилась за обедом не Джуди, а мисс Джанетта. Лона Дэй не сказала ни слова, но было видно, что ей не безразлично то, что она услышала. Зато она очень тепло отозвалась о капитане Пилгриме.

– Боюсь, что вам будет трудно убирать его комнату. Вам придется делать это, пока он в ванной, но он проводит там полчаса, потому что бреется и принимает ванну. Он долго не брился из-за шрама, но теперь начал, и я очень рада этому обстоятельству. Он так переживает из-за обезображивающего рубца, так страдает, бедняжка.

– Он никогда не спускается вниз?

– Нет, он спускается, когда у него хорошее настроение. Но встречаться с незнакомцами для него сущее мучение. К тому же он страшно боится напугать крошку Пенни. Какое она милое дитя. Нисколько не удивляюсь, что вы не смогли с ней расстаться. И как она хороша!

Это последнее высказывание полностью соответствовало действительности. Пенни была ангельским ребенком. Первое знакомство с чужим семейством прошло как нельзя лучше. Конечно, это чудо не могло продолжаться вечно, но начало прошло как по маслу. По крайней мере, в этот вечер Пенни делала все, что положено делать детям, воспитанным в викторианских традициях. Она отчетливо и к месту произносила: «Да, пожалуйста» и «Нет, спасибо», не уронила на пол ни одной крошки, не пролила ни капли на стол, а своим умением пользоваться туалетом заслужила похвалу мисс Колумбы.

– Правда, она похожа на большую слониху? – спросила Пенни, когда они ложились спать.

Засыпая, Джуди весело хихикнула, представив себе мисс Колли в таком экзотическом виде.

Глава 6

Утро следующего дня было ясным и солнечным. Пенни выбежала порезвиться в сад, а Джуди занялась хозяйственными делами, которых, судя по всему, было много. С утра надо было подать всем чай в спальни. Правда, в обязанности Джуди не входило собирать потом подносы – этим занималась приходящая деревенская девушка. Ее звали Глория Пелл, а старик садовник Пелл приходился ей дедушкой. У рыжеволосой Глории был острый, можно даже сказать бесстыжий, язычок, который она придерживала только в присутствии Роббинса, внушавшего ей – по непонятным причинам – большое почтение. Джуди терпела ее до одиннадцати, после этого Глория ушла на кухню, где поступила в распоряжение миссис Роббинс. Девушка приходила в дом в восемь утра и уходила в шесть вечера.

В тот первый день Глория вела себя чуть-чуть заносчиво, демонстрируя Джуди свое – пусть даже и дружеское – превосходство.

– Место здесь неплохое. Самое главное не перечить мистеру Роббинсу. Он тот еще фрукт – он и миссис Роббинс, но она распрекрасная повариха. Мама говорит, что другой такой возможности у меня не будет и чтобы я присматривалась и училась стряпать. Мама говорит, что на готовке можно заработать хорошие деньги. Вот моя тетка, Этель, готовит в одном из этих британских ресторанов и говорит, что у нее все в порядке. Но я не знаю, надо это мне или нет. Моя тетушка Мейбл говорит, что мои рыжие волосы надо уложить волнами и добавить пару-другую кудряшек, но миссис Роббинс заставляет меня расчесывать и выпрямлять их. Конечно, у нее самой волосы прямые, их не завьешь даже печной кочергой.

Дом был большой и до неприличия хаотичный. За застекленной викторианской верандой следовал фасад восемнадцатого века, скрывавший настоящую кроличью нору с множеством комнат, находившихся на разных уровнях и соединенных между собой переходами и лестницами, то круто забиравшими вверх, то падавших вниз. Многие комнаты пустовали. «Это же просто ад для горничной!» – подумала Джуди, но, несмотря на это, дом вызвал у нее восхищение. От верхней лестничной площадки вправо и влево расходился расположенный на одном уровне коридор.

Глория, надувшись от важности, показала Джуди на дверь комнаты, в которой обвалился потолок.

– Там творится такой беспорядок! Но я не могу его сейчас показать, потому что мистер Роджер запер дверь и забрал ключ. После этого дела он переехал в соседнюю комнату. – Она распахнула дверь рядом. – Это лучшая спальня, кроме той, где все это случилось. Раньше там жил мистер Пилгрим. Потолок там точно такой же, как тот, который упал. Думаю, что и в новой спальне потолок такой же ненадежный. Мама говорит, что он слишком тяжелый со всеми этими пляшущими девками и цветами. Вообще, потолок не совсем приличный. Мама была здесь младшей горничной, до того как вышла замуж за папу. Сколько здесь было прислуги – просто пропасть! Мистер и миссис Роббинс были здесь всегда, они вечные – так говорит мама. В доме были еще судомойка, привратник – им командовал мистер Роббинс, главная горничная, моя мама, уборщица и мальчик, который чистил сапоги и ножи.

Джуди окинула взглядом огромную комнату и от души порадовалась, что ей не придется каждый день ее убирать. Комната была устлана безбрежным брюссельским ковром и уставлена тяжеловесной викторианской мебелью. Самым монументальным сооружением была, конечно, кровать восемнадцатого века с четырьмя столбами. Занавесок, правда, не было, но, судя по балдахину, они должны были быть тяжелыми и пышными. Кровать выцвела и приобрела ржаво-коричневый цвет, но в тех местах, где складки ткани прикрывали дерево от солнечного света, проглядывал исходный темно-красный цвет. Стены были оклеены обоями с цветочным орнаментом – гирляндами роз, перевязанных синими ленточками, однако из-за множества фотографий на стенах этот узор был виден лишь небольшими фрагментами. В большинстве своем эти фотографии были портретами. Очевидно, господину Пилгриму нравилось иметь под рукой всю свою семью.

Глория с удовольствием взяла на себя роль всезнающего гида.

– Это мистер Роджер, когда был маленьким. Никто не думал, что он выживет. А это миссис Пилгрим – она умерла, когда мистеру Роджеру была всего неделя от роду. А это мисс Джанетта и мисс Колумба, когда их представляли при дворе. А вот это – миссис Клейтон, ну, мисс Мэри Пилгрим.

Джуди перевела взгляд с тонкой и застенчивой мисс Колумбы, стоявшей рядом с почти не изменившейся мисс Джанеттой – обе были затянуты в белый атлас, – на фотографию улыбающейся красивой женщины с ребенком на коленях.

Глория понизила голос и затараторила дальше:

– Она умерла совсем молодой. На коленях у нее мистер Генри Клейтон, а вот это он – уже взрослый. Мама говорит, что он был тогда самым красивым молодым джентльменом из всех, кого ей приходилось видеть.

Джуди всмотрелась в портрет Генри Клейтона. Это имя ничего ей не говорило, она никогда прежде о нем не слышала. Сейчас она видела перед собой красивого молодого человека лет двадцати шести – двадцати семи. Он был поразительно похож на мать темными глазами, но исходившее от него очарование являлось его собственным качеством.

Глория отошла к двери, тихо затворила ее и вернулась назад.

– Потом начались очень странные вещи – когда он пропал.

– Он пропал?

Девушка закатила глаза и скривила губы в неподражаемой гримасе.

– Да, пропал. Правда, он уже был не такой молодой, как на этом фото. Его сделали очень давно, а пропал он всего-то три года назад. Он собирался жениться на мисс Лесли Фрейн. У нее много денег, и все говорили, что он хотел из-за этого на ней жениться. Он сделал ей предложение, но из этого ничего не вышло. Мама говорит, что нет ничего удивительного в том, что свадьба так и не состоялась. Но никто не знает, что с ним сталось. За три дня до свадьбы он пропал, и никто больше его не видел и ничего о нем не слышал. Мама говорит, что ему, наверное, стало стыдно за то, как он обошелся с мисс Лесли. Она всем здесь нравится. Она, конечно, не красавица, но ведь мистер Генри это знал, и если не был в нее влюблен, то не стоило все это затевать – я хочу сказать, свадьбу и все такое! Мама говорит, ему теперь стыдно показываться здесь после всего, что он сделал мисс Лесли. Только вы не говорите никому, что я вам рассказала. Если миссис Роббинс узнает, она мне такое устроит!

Девочка крадучись подошла к двери и осторожно ее открыла, словно опасаясь увидеть миссис Роббинс, приникшую к замочной скважине. Убедившись, что в коридоре никого нет, она хихикнула и продолжила свое повествование:

– Напротив – комнаты двух мисс Пилгрим. Вот эта – комната мисс Нетты. Она все утро одевается и приводит себя в порядок. К ней нельзя входить до полудня. Это дверь в их ванную. Дальше по коридору, рядом с лестницей, есть еще одна комната. Рядом с ней комната мистера Джерома. В ней можно убираться, только когда он в ванной. – Она криво и бесстыдно улыбнулась. – Вот видите, сколько здесь всяких фокусов. Напротив его двери – комната мисс Дэй. Она все время рядом, чтобы войти к мистеру Джерому, когда с ним бывает плохо. Обычно это случается по ночам. О, это так страшно. Я бы не стала здесь ночевать ни за какие коврижки, ни за какие деньги! Он так страшно кричит в это время, что кровь стынет в жилах. Бедный джентльмен. Я вам не завидую, потому что вам придется здесь спать.

Джуди решила, что пора приостановить этот поток красноречия.

– Откуда ты все это знаешь, если ты здесь не ночуешь?

Глория тряхнула копной рыжих волос.

– И не буду ни за что, даже если они встанут на колени и слезно попросят об этом! Но Айви, девушка, которая здесь работала раньше, – ночевала. Сейчас ее нет – ее мобилизовали, и теперь она работает на заводе, – вот она ночевала, но не выдержала. Мама приютила ее, и мы немного жили вместе с ней. Какая чу́дная девушка! Вы бы ни за что не подумали, что мистер Джером может так кричать, если бы посмотрели на него. Правда, он не любит, когда на него смотрят, из-за того, что произошло с его лицом. Мама говорит, что он зря это делает, стыдиться тут совсем нечего. «Ему надо взять себя в руки и встряхнуться» – так говорит моя мама.

Джуди показалось, что она уже слишком много знает о маме Глории, и испытала большое облегчение, когда болтушка отправилась на кухню. Да, но сколько же здесь уборки и как мало отведено на нее времени!

Услышав щелчок замка ванной и увидев краем глаза мужскую фигуру в халате, открывшую дверь, она торопливо вошла в комнату Джерома, чтобы убраться в ней.

Джуди было интересно заходить в чужие комнаты. Они могут многое рассказать о своих обитателях. Эта спальня тоже многое рассказала ей о семействе Пилгрим. Джуди подумалось, что это, наверное, самая красивая комната во всем доме и что только очень хорошие люди могли предоставить такую красивую комнату невесть откуда свалившемуся на их голову неимущему инвалиду. В комнате было два окна, выходивших в сад. Стена представляла собой застекленный эркер, и солнце почти всегда светило в комнату. Джуди подошла к окну и выглянула в сад, обнесенный высокой кирпичной стеной. Дорожки были вымощены и обрамляли многочисленные круглые, квадратные и прямоугольные клумбы, в которых мелкие хвойные растения контрастировали своей зеленью с голыми коричневыми ветвями кустарников. На клумбах цвели подснежники, начали пробиваться тюльпаны. Стены были обсажены аккуратно подстриженными фруктовыми деревьями и заплетены вьющимися розами. В дальней стене виднелись красивые кованые ворота, ведущие в другой огороженный сад. Потом Джуди узнала, что таких садов было четыре. Они переходили один в другой, и каждый следующий был больше и запущеннее, чем предыдущий.

Джуди отвернулась от окна и посмотрела на комнату в промежуток между занавесками, украшенными веселым растительным узором. В комнате стояли два больших удобных кресла, широкий диван и кровать с дорогим современным пружинным матрасом. Стены были уставлены книжными полками, на ночном столике лежали книги и стоял радиоприемник – это было все, что доброта могла предложить инвалиду, чтобы скрасить его несладкую жизнь.

Джуди принялась за работу, удовлетворенная этим открытием. Мимолетно вспомнила Фрэнка Эббота, который всячески пытался помешать ей приехать сюда, к этим добрым и милым людям. Эти чувства только усилились, когда, выйдя в сад, она увидела, как Пенни увлеченно играет на куче песка. Садовник снабдил девочку совком и множеством трехдюймовых ведерок, с помощью которых Пенни сделала десятки куличиков, украшенных камешками и красными ягодками, а неподалеку огромная мисс Колли в синих брюках и рыбацком свитере просеивала через сито землю в ящики и сеяла лук на рассаду. Ярко светило солнце, а старая теплица закрывала двор от ветра.

Глава 7

Солнечная погода продержалась два дня. Роджер Пилгрим уехал в город. Пенни играла в саду. Джуди работала по дому, и ей казалось, что так тяжко трудиться ей не приходилось еще ни разу в жизни. Потом полил дождь, и Пенни пришлось сидеть дома. Джуди дала ей совок для мусора, веник и тряпку. Однако когда Глория ушла вниз, Пенни потеряла всякий интерес к уборке. Встав перед Джуди, девочка повелительно взглянула на нее:

– Как это скучно – быть девочкой. Теперь девочка стала львом – злым, свирепым львом. Сделай ему хвост, чтобы он мог им махать – вжик, вжик!

Джуди прицепила к платьицу Пенни тряпку, и приблизительно полчаса все шло просто замечательно. Лев шипел, рычал, прыгал и носился по коридору. Джуди покончила с комнатой Джерома и выбросила ее из головы. Она сумела загнать маленького льва в противоположный конец коридора, когда Джером вышел из ванной.

Через несколько минут ее позвала мисс Нетта, и Джуди пришлось вместе с ней искать невесть куда закатившееся кольцо. Мисс Нетта в голубом домашнем халате то и дело поправляла свои кудряшки и время от времени произносила: «Интересно, куда оно закатилось?» или «Но должно же оно найтись». Когда Джуди обнаружила наконец кольцо и, вывозившись в пыли и раскрасневшись от духоты, вышла из комнаты мисс Нетты, Пенни нигде не было – ни в коридоре, ни в их спальне, ни в других комнатах, куда заглянула Джуди. К своему ужасу, она вдруг увидела, что одна из дверей была приоткрыта – дверь в комнату капитана Пилгрима. Если малышка вошла туда…

Малышка вошла. Прежде чем Джуди успела это осознать, она услышала грозное рычание, означавшее, что Пенни все еще была львом. В приоткрытую дверь Джуди увидела неистово болтающуюся из стороны в сторону тряпку и услышала, как Пенни, изо всех сил изображая свирепое рычание, сказала:

– Это злой лев. Он рычит и кусается. Это самый злой лев в целом мире.

Джером Пилгрим, подавшись вперед, сидел в кресле. На капитане был верблюжий халат, в котором он казался великаном. Одна сторона лица была довольно красива, хотя кожа на ней немного обвисла. Другая сторона, прикрытая ладонью, была обезображена большим неровным шрамом, идущим от виска к подбородку. В темных глазах, казалось, навечно застыла усталость. Волосы над насупленными бровями были почти черными, если не считать седой пряди, спадавшей на рубец.

Пенни прекратила рычать, сделала шаг вперед и с интересом спросила:

– Тебя кто-то укусил за лицо? Это был лев?

Джером отозвался низким хриплым голосом:

– Да, что-то в этом роде. Знаешь, ты лучше побегай в коридоре.

Пенни приблизилась еще на шаг.

– Я не злой лев, я теперь буду добрым львом. И не стану кусаться. У тебя болит то место, за которое укусил плохой лев?

– Да, иногда болит.

– Бедняжка… – ласково проворковала Пенни. – Тебе не поцеловали это место, чтобы оно не болело?

Джуди услышала, как Джером невесело рассмеялся.

– Нет, знаешь, не поцеловали.

– Глупые люди! – В голосе Пенни прозвучало презрение. Она потянулась к ладони, прикрывавшей шрам, встала на цыпочки и запечатлела на шраме влажный детский поцелуй.

Джером Пилгрим сильно вздрогнул, когда Джуди решительно вошла в комнату. Стараясь придать своему тону как можно больше будничности, она сказала:

– Прошу прощения, капитан Пилгрим. Меня позвала мисс Джанетта, и Пенни осталась без присмотра. Она еще не привыкла жить в чужом доме. Идем, Пенни!

Пока она говорила, Джером прикрыл шрам ладонью, но Пенни снова потянула его руку вниз.

– Нет, я не пойду, я останусь. Он сейчас расскажет историю – про льва…

– Пенни!

Джуди нахмурилась, но капитан Пилгрим, напротив, расцвел в улыбке:

– Да, историю про злого, свирепого льва.

В лице Джерома что-то изменилось, и Джуди подумала, что ему будет хорошо, если он побудет с Пенни, пока она сама приберет остальные комнаты. Джуди дружелюбно обратилась к нему:

– Ей понравится ваш рассказ, а я управлюсь вдвое быстрее. Но если она будет вам досаждать…

В темных глазах промелькнула мрачная усмешка.

– Она умеет добиваться своего, да? Но лучше заберите ее отсюда, я не хочу, чтобы девочка боялась и ей потом снились страшные сны.

Джером был явно не готов к прямоте, с которой Джуди ему ответила:

– Не говорите глупостей! Почему это ей будут сниться страшные сны?

Слова были грубоватыми, но улыбка приятной и обезоруживающей. Красивая девушка – великолепные каштановые волосы, белые зубы – смотрела на него как на обычное человеческое существо, а не как на жалкого инвалида. Он положил руку на колено и произнес:

– Я, кажется, не слишком красив.

Он не мог не заметить на лице Джуди искреннее удивление.

– И это из-за шрама? Какая разница – есть он или нет? Мужчин не должна волновать их внешность. И почему Пенни начнет вас бояться, она же вас поцеловала, разве нет? Может, вы действительно побудете с ней, пока я закончу уборку? Это будет очень любезно с вашей стороны. Но если вы устанете или она сильно вам надоест, выпроводите ее. Я пока уберу ванную и комнату мисс Джанетты.

Она вышла, не дав ему времени на ответ, но оставила дверь приоткрытой. Дверь в ванную она тоже не стала закрывать. Вытирая ванну, Джуди слышала, как Джером рассказывает Пенни историю об Андрокле и льве. Девочка была заинтригована. Рассказ явно имел успех.

Когда Джуди забирала Пенни, глаза девочки горели. Пенни на прощание обняла Джерома за шею – это было с ее стороны наивысшее проявление любви, – и уходила она с большой неохотой.

В тот день, к удивлению всей семьи, Джером спустился к обеду и сел за общий стол.