Текст книги "Приют пилигрима"

Глава 12

Какое это было удовольствие – вернуться в утреннюю комнату, находившуюся через холл от столовой и похожую на нее по стилю. Обставленная по вкусу мисс Джанетты комната нравилась мисс Сильвер светом и удобством. Правда, одно окно выходило на стену, но кустарников здесь было меньше, и стена не казалась такой темной, два же других окна выходили на юго-восток и пропускали в комнату много солнца. В розовом горшке китайского фарфора рос синий пепельник, а в синем горшке – розовый. На шторах, коврах и чинце, которым была обита мебель, в разных вариациях повторялись эти две темы. В комнате располагались большой диван мисс Джанетты и несколько уютных комфортабельных кресел. Мисс Колумба, увидев, что у окна стоит ее племянник Роджер и смотрит на улицу, немедленно закрыла дверь за мисс Сильвер и отправилась воевать с садовником за горох.[2]2
  Чинц – лощеная декоративная набивная ткань.


[Закрыть]

То, что Роджер стоял к ней спиной, не сулило ничего хорошего, и мисс Сильвер предупредительно кашлянула.

– Буду рада поговорить с вами, майор Пилгрим.

Он так резко обернулся, словно был настолько поглощен своими мыслями, что не заметил, как открылась и закрылась дверь.

Мисс Сильвер, шагнув к нему навстречу, не преминула восхититься розовым пепельником.

– Прелестное растение, очень трогательного оттенка. Мисс Колумба – превосходный садовник. Она сказала мне, что это растение неприхотливо и боится только настоящего мороза.

– Вы, кажется, хотели поговорить со мной, – с тревогой в голосе произнес Роджер.

– Да, да, уж если нам представилась такая удачная возможность.

Было видно, что Роджер отнюдь не разделяет оптимизма мисс Сильвер. В голосе его не было радости, когда он произнес:

– Что вы хотели сказать?

– Я просто хочу получить у вас некоторые новые сведения. Думаю, нам лучше всего остаться здесь, у окна. Это будет выглядеть вполне естественно, когда мы прервем разговор и отойдем от окна, если кто-то войдет в комнату. – Она без паузы непринужденно продолжила: – У вас очень интересный – по-настоящему интересный дом. Мисс Колумба только что мне его показала. Я была просто заинтригована. Нет, благодарю вас, – сказала она, заметив, что Роджер взялся за спинку стула, – будет лучше, если мы останемся стоять. Должно быть, летом из этих окон открывается красивый вид. Там сирень – так? А там, кажется, золотой дождь? Наверное, это очень красиво, когда они одновременно цветут. – Она кашлянула и продолжила, не изменив интонацию: – Прошу вас, скажите, вы последовали моему совету?

Роджер нервно вздрогнул:

– Я не понял, что вы имеете в виду.

– Думаю, что вы все поняли. Перед тем как вы уехали от меня, во время нашей встречи, я посоветовала вам, вернувшись, объявить во всеуслышание, что вы отказались от намерения продавать дом. Вы сделали это?

– Нет, не сделал. – Подавив вздох сожаления, Роджер взорвался: – Да и как я мог это сделать?! Я уже возобновил переговоры, и от дома надо избавляться, он непомерно дорого нам обходится. Судите сами – вы же только что его осмотрели. Этот дом требует столько прислуги, сколько ее было раньше и сколько ее уже никогда и ни у кого не будет. Все надеются, что содержать дом буду я, но с какой стати я должен это делать? Да я и не хочу заниматься этим после всего, что здесь произошло. Я избавлюсь от этого дома и куплю жилище, которым смогу управлять соразмерно моим доходам. Я не люблю большие дома, мне не нравится старина. Я хочу иметь новый чистый дом, где не нужна армия слуг. Короче, я продаю этот дом!

Мисс Сильвер, казалось, вполне разделяла эти чувства майора Пилгрима. Она искренне придерживалась мнения, что старинные большие дома при всей их зрелищной живописности ни в коем случае не являются местами, пригодными для удобного проживания. Вспомнив проржавевшие водопроводные трубы, недостаток современных удобств, подумав, что в подвале наверняка живут крысы, мисс Сильвер ответила Роджеру с неподдельным сочувствием в голосе:

– Вы, несомненно, имеете на это полное право. Я предложила вам этот ход как военную хитрость.

Он посмотрел на мисс Сильвер таким непонимающим взглядом, что она поняла: необходимо пояснение.

– Я посоветовала вам сделать это для того, чтобы ваши домочадцы подумали, что вы отказались от идеи продавать дом. Я полагаю, что вы могли бы попросить покупателя немного повременить.

Он посмотрел на мисс Сильвер с явным неудовольствием:

– Вы хотите сказать, что я должен был солгать. Но, знаете, я плохо владею этим ремеслом. – С равным успехом он мог бы признаться в том, что у него неважно с логикой.

Мисс Сильвер вежливо кашлянула.

– Это было бы полезно для вашей безопасности.

Он упрямо повторил тот же ответ:

– Я не умею лгать.

– Очень жаль. Знаете, майор Пилгрим, я хотела бы, кроме того, задать вам несколько вопросов о Роббинсах. Мне известно, что они работают у вас тридцать лет. Я хочу знать, есть ли у них основания – или не думают ли они, что у них есть – испытывать недовольство по отношению к вам лично или по отношению ко всей вашей семье?

Вопрос взволновал Роджера, но для этого могло быть несколько причин – удивление, обида или просто нервозность. Вслух он сказал:

– Отчего они могут испытывать какое-то недовольство?

Мисс Сильвер кашлянула.

– Этого я не знаю, но хотела бы знать. Вы знаете об их недовольстве?

Он сказал:

– Нет, – но мог бы и промолчать, потому что в этом ответе не было ни грана убежденности. Должно быть, он и сам это понял, потому что тут же досадливо спросил: – Почему вы об этом подумали?

– Я должна думать о мотивах, майор Пилгрим. Вы сказали мне, что кто-то покушался на вашу жизнь. Для такого покушения должен быть мотив. Ни вы, ни я не можем допустить, чтобы кто-либо в этом доме был вне подозрений или вне досягаемости для расследования. Я знаю, что у Роббинсов была дочь…

– Мэйбл? Какое отношение она может иметь ко всему этому? Она умерла много лет назад.

– Мисс Колумба мне этого не сказала.

– Что же она вам сказала?

– Она сказала, что у девушки были какие-то неприятности и она сбежала. Родители так и не смогли ее найти.

Роджер отвернулся и принялся смотреть в сад:

– Да, это так, но случилось еще до войны, и я не вижу никаких причин копаться в этом деле.

Мисс Сильвер укоризненно кашлянула.

– Мы ищем мотив. Если вы не поделитесь со мной сведениями, о которых я прошу, то я, несомненно, узнаю их другими путями, несмотря на то что мне не хотелось бы этого делать.

В голосе Роджера проскользнуло раздражение, когда он заговорил:

– В этом нет ни малейшей необходимости, я скажу вам все, что вы захотите узнать. Я просто не понимаю, какой прок в этом копаться. Мэйбл жила в нашем доме. Это был веселый, симпатичный ребенок. Она ходила в школу, превосходно ее окончила, сдала все экзамены и нашла хорошую работу в Ледлингтоне. Она жила там у тети, а на выходные приезжала сюда, к родителям. Потом, совершенно внезапно, они узнают – Роббинсы или тетя, мне думается, что это была тетя, – что у Мэйбл будет ребенок. После этого девушка скрылась. Я в то время был со своим полком в Шотландии и узнал обо всем позже – летом тридцать девятого, перед самой войной. На Роббинсов было страшно смотреть, они были просто уничтожены этим несчастьем. Они пытались найти дочь, но безуспешно. Это то, что знает тетя Колли.

– Но есть что-то еще. Вы же сами сказали, что она умерла.

Роджер кивнул. Теперь, начав говорить, он перестал сдерживаться:

– Да. Это было во время массированных налетов в январе сорок первого. Я был в отпуске. Роббинс сказал мне, будто от кого-то узнал, что Мэйбл в Лондоне, и он собирается ехать туда на ее поиски. Мы поехали вместе. Мне надо было зайти в министерство обороны, я встретил там знакомого и провел с ним весь остаток дня. Вечером начался налет. Роббинс вернулся домой поздней ночью. На бедняге не было лица. Он сказал мне, что Мэйбл погибла. Ребенка убило на месте, а ее успели довезти до больницы, где Роббинс ее видел. Он, кроме того, сказал, что должен сообщить эту страшную весть жене, но не хочет, чтобы кто-то еще об этом знал. Он сказал мне, что они пережили исчезновение Мэйбл и жили с этим, и он не хочет снова растравлять старые раны. Я понял, что он прав, но сказал, что, по моему мнению, отец тоже должен знать все. Роббинс согласился со мной, но больше об этом не знала ни одна живая душа. Надеюсь, что вы тоже никому ничего не скажете. Думаю, Роббинсам будет тяжело снова пережить гибель дочери.

Мисс Сильвер серьезно посмотрела на Роджера и произнесла:

– Надеюсь, необходимости говорить об этом не возникнет. Но вы уже так много мне рассказали, что не ответите ли еще на один вопрос: кто обесчестил Мэйбл Роббинс?

– Я не знаю.

– Знает ли Роббинс?

Роджер повторил свой ответ:

– Я не знаю.

– Майор Пилгрим, подозрение не есть достоверное знание. Есть ли у вас или у Роббинсов какие-то подозрения по существу дела? Поверьте, мне очень неприятно задавать вам этот вопрос, но я должна его задать. Есть ли у Роббинсов причины подозревать кого-то из членов вашей семьи, или они подозревают кого-то, пусть даже не имея на то достаточных оснований? Я не предполагаю, что есть какие-то действительные причины, но мне надо знать, нет ли подозрений.

Роджер с ужасом воззрился на мисс Сильвер.

– Куда вы клоните? Если вы думаете…

Она подняла руку:

– Прошу вас, майор Пилгрим. Я считаю, что вы должны мне ответить. Я поставлю вопрос по-другому и без околичностей: Роббинсы кого-то подозревают?

– Говорю вам еще раз: я этого не знаю!

– Они подозревают вас?

Он резко обернулся и окинул мисс Сильвер гневным взглядом:

– Неужели они остались бы здесь, будь это так?

Мисс Сильвер кашлянула.

– Может быть, да, а может быть, и нет. Может быть, они подозревают Джерома Пилгрима?

– На каком основании, позвольте вас просить?

– Не знаю. Возможно, подозрение касалось мистера Генри Клейтона?

Не отвечая, майор Пилгрим повернулся и вышел из комнаты.

Глава 13

В три часа пополудни того же дня дом погрузился в тишину. Роббинсы были отпущены на вторую половину дня. Обед закончился в час, и они успевали на ледлингтонский автобус, отправлявшийся в два сорок пять. Джуди смотрела им вслед. Роббинс был в черном пальто и черном котелке, его жена – тоже в черном и в чудовищной черной шляпе, которая когда-то была украшена пестрыми цветами, но теперь от всех украшений остались лишь ржавого цвета лента и обломки страусовых перьев.

Едва они скрылись из виду, как из дома вышла Лона Дэй в меховом жакете и ярко-зеленом тюрбане. Она тоже направлялась в Ледлингтон. Джером Пилгрим раз в неделю менял книги в местной библиотеке, и Лона Дэй поехала в Ледлингтон, где заодно собиралась купить что-нибудь для себя.

Роджер Пилгрим отправился на верховую прогулку, мисс Колумба возилась в теплице, мисс Джанетта и Пенни спали, мисс Сильвер писала письма, а Глория в буфетной домывала кастрюли и сковородки. В это время к дому подошла высокая женщина и позвонила в дверь «Приюта пилигрима».

Джуди поняла, кто это, еще до того, как открыла дверь. Она увидела перед собой добротный коричневый твид костюма и темно-коричневую шляпу, из-под которой падали на воротник прямые темные волосы, тонкие, красивой формы брови и добрые серые глаза. Несмотря на это, Лесли Фрейн едва ли можно было назвать красавицей. У нее было квадратное лицо, высокие, выраженные скулы, тяжелый подбородок и большой рот. Однако стоило ей заговорить, как в ней появилась невероятная привлекательность – в музыкальной интонации голоса и в честной приветливости глаз.

– Должно быть, вы – Джуди Элиот. Меня зовут Лесли Фрейн, и я горю желанием с вами познакомиться. Фрэнк Эббот писал и говорил мне, что скоро вы станете моей ближайшей соседкой.

Джуди отвела Лесли в утреннюю комнату, где они разговорились о Фрэнке, Пенни и эвакуированных мисс Фрейн, которых к тому времени осталось всего десятеро.

– Почти все – дети, и такие очаровательные. Может быть, вам стоит приводить к нам по утрам вашу малышку Пенни. У нас маленький детский сад. Мне помогает мисс Браун – у нее есть все необходимые сертификаты. Думаю, вам будет спокойнее знать, что она под присмотром и не попадет в какую-нибудь неприятность, пока вы заняты по дому. К тому же у девочки появятся друзья и подружки.

Джуди согласилась с облегчением, удивившим ее саму. Они поговорили еще немного, и Лесли сказала:

– Мне бы хотелось зайти к Джерому. Он ведь не спит после обеда?

– Не знаю, – честно ответила Джуди и, подумав, добавила: – Вам о них известно намного больше, чем мне. Фрэнк советовал обратиться к вам, если мне будет необходимо с кем-нибудь поговорить…

Она не хотела произносить этого вслух, признание вырвалось непроизвольно.

– Такая необходимость возникла? – спросила Лесли Фрейн.

Джуди порозовела от смущения.

– Думаю, что да. Все это… не знаю, что вам писал Фрэнк, но он не хотел, чтобы я ехала сюда.

– Нет, он ничего такого не писал, но я хорошо его понимаю.

Джуди решительно взглянула в лицо Лесли. Ей было страшно тяжело это говорить, но не сказать она не могла:

– Речь идет не обо мне, а о Пенни. Есть ли какая-нибудь причина, чтобы увезти ее отсюда?

Взгляд Лесли стал тяжелым, как свинец. Слова ответа падали так же тяжело и размеренно:

– Я… не… знаю…

Усилием воли Джуди заставила себя говорить дальше:

– Вы не против, если я кое-что у вас спрошу? Я не могу подвергать Пенни риску. Ей очень понравился капитан Пилгрим. Она в него просто влюбилась. Каждое утро, когда я убираюсь, она заходит к нему. Они разговаривают, он рассказывает ей интересные истории.

Лицо Лесли Фрейн просветлело.

– Как это хорошо для него!

– Я тоже так думала, но мисс Дэй хочет, чтобы я не пускала Пенни к капитану Пилгриму. Мисс Дэй говорит, что это слишком сильно волнует его, а его нельзя волновать. Лона говорит, что все эти сказки, которые он рассказывает Пенни, могут побудить его снова начать писать. Для меня это звучит как откровенная бессмыслица. Мне думается, что ему будет полезно заняться вещами, которые отвлекут его от погруженности в себя.

Лесли снова посерьезнела и сказала:

– Это нелегко – идти против сиделки, которая отвечает за своего подопечного.

Джуди пронзил внезапный страх.

– Мисс Фрейн, вы скажете мне правду? Речь идет о Пенни. Мисс Дэй сказала, чтобы я не оставляла Пенни наедине с ним. Я хочу знать, почему она это сказала. Я хочу знать, есть ли у нее причины так говорить. Пожалуйста, прошу вас, скажите.

Под смуглой кожей мисс Фрейн проступил темный румянец. Она стиснула зубы и помолчала полминуты, прежде чем сказала:

– Джером никогда не причинит зла ребенку.

На Джуди снизошло невероятное спокойствие и уверенность. Она с облегчением воскликнула:

– Я и сама это чувствовала, но мне хотелось услышать это от вас! Он ведь не обидит ее?

– Нет, – ответила Лесли и продолжила: – Я не знаю, что здесь происходит, но что-то здесь нечисто. Сначала эта история с потолком, потом с пожаром. Случались здесь и другие странности. Думаю, что ребенку не место в этом доме, Джуди. Именно это я хотела сказать вам, идя сюда, и вы предоставили мне такую возможность. Мисс Сильвер, знакомая Фрэнка, находится здесь, не так ли? Возможно, я увижусь с ней, прежде чем уйду. Фрэнк считает, что она сможет распутать это дело. От всей души надеюсь, что он окажется прав. Но почему бы, между делом, Пенни не пойти ко мне в гости? Мы можем сказать ей, что это облегчит вам работу. – Ее лицо вдруг расплылось в очаровательной улыбке. – К тому же это будет истинная правда, так как с тех пор как уволилась Айви, здесь все просто заросло пылью. Глория хорошая девочка, но сама она не умеет приняться за работу как следует. Ну, что скажете?

Джуди не знала, что и сказать. Она редко так быстро проникалась симпатией к людям, как она прониклась к Лесли, но предложение прозвучало так скоро и так неожиданно.

Вероятно, чувства Джуди были написаны на ее лице, потому что мисс Фрейн очень мягко и дружелюбно произнесла:

– Вам надо хорошенько обдумать мое предложение, не так ли? Не считайте, что вы обязаны вообще давать какой-то ответ. Приведите ее в половине десятого утра, когда начинаются игры, а потом я отправлю ее к вам на обед. Вы посмотрите, понравится ли девочке у нас. Если понравится, то единственное, что от вас требуется – это каждый день приводить ее ко мне. А сейчас я, пожалуй, поднимусь к Джерому.

Джером Пилгрим сидел в кресле с блокнотом на коленях и карандашом в руке. Он просто зарделся от удовольствия, когда Джуди, открыв дверь, сказала:

– Вас хочет видеть мисс Фрейн.

Уходя, она подумала: почему Джерому так редко доставляют это удовольствие? То, что визиты мисс Фрейн случались редко, Джуди поняла из слов, сказанных Джеромом, когда Лесли вошла в его комнату.

– Я, грешным делом, думал, что вы обо мне забыли. Прошло уже несколько недель с тех пор, как вы последний раз были здесь.

Мисс Фрейн осталась к чаю и привела с собой Джерома. Было видно, что эту женщину любит вся семья. Роджеру изменила его обычная хмурость, когда он, увидев мисс Фрейн, радостно воскликнул: «Привет, Лесли!» Мисс Джанетта и мисс Колумба с чувством с ней расцеловались. Лесли представили мисс Сильвер, и мисс Фрейн сразу же покорила ее, сказав, что обожает Теннисона и надеется, что он скоро снова займет в литературе подобающее ему место. Чаепитие прошло в непринужденной и очень теплой и уютной обстановке. Пенни вела себя выше всяких похвал, не ударив в грязь лицом в присутствии гостьи. Она ела очень аккуратно и не привередничала, ловко управлялась с чашкой и говорила только тогда, когда к ней обращались.

Лона Дэй вернулась, когда чаепитие почти закончилось, но и она выразила свою радость.

– На улице страшно похолодало. Последние полчаса я могла думать только о теплой комнате и чашке горячего чая.

Усевшись рядом с Джуди на принесенный ею стул, она понизила голос:

– Как хорошо, что мисс Фрейн нашла время прийти. Я очень переживала за капитана Пилгрима – я не люблю, когда он остается один, но с мисс Фрейн ему не было скучно. Правда, теперь ему надо подняться к себе и отдохнуть до ужина, иначе он будет плохо спать ночью. Он любит видеться с друзьями, но боюсь, что за это ему придется потом дорого расплачиваться.

Она бросила на Джерома тревожный взгляд, а потом, расплывшись в лучезарной улыбке, принялась рассказывать о походе по магазинам.

Джуди тем не менее показалось, что выглядит Лона утомленной и взвинченной. Она уже не в первый раз подумала о том, что сиделка, безотлучно находящаяся с одним и тем же пациентом в течение многих лет, становится тревожной и склонной к подозрениям. Наверное, Лоне Дэй стоило изменить свое отношение к пациенту. Это пошло бы на пользу капитану Пилгриму.

Глава 14

В ту ночь Джуди очень долго не ложилась спать. Надо было многое обдумать, и она расхаживала по комнате взад и вперед, то шепча, то говоря вполголоса, стараясь понять, что происходит, но так и не пришла к какому-то определенному выводу. Единственное, что было ей ясно, это то, что она поступила опрометчиво, не прислушавшись к советам Фрэнка Эббота. Она испытывала страшное унижение от того, что приходилось засыпать с таким неприятным чувством.

Ей показалось, что промелькнуло всего одно мгновение, хотя на самом деле прошло около двух часов, когда она проснулась от громких звуков. До сих пор ей не приходилось слышать, как кричат мужчины, но теперь, услышав этот страшный вопль, она, словно подброшенная пружиной, вылетела из кровати и кинулась к двери. Коридор был погружен в темноту. Дикий крик умолк в вибрировавшем воздухе, но зато послышался стон, прерываемый более тихими вскриками.

Как была в ночной рубашке, Джуди бросилась к выключателю, чтобы включить в коридоре свет, ощупывая в темноте стену. Она включила свет и увидела, как за ее спиной открылась дверь, откуда вышла мисс Сильвер в красном домашнем халате, перехваченном на талии шерстяным поясом, собственноручно связанным крючком. Волосы были аккуратно причесаны, взгляд у мисс Сильвер был заинтересованным, но абсолютно спокойным. Джуди была так рада появлению мисс Сильвер, что едва не расплакалась.

– Что это? Что случилось? – спросила она.

Не успела Джуди задать последний вопрос, как дверь в противоположном конце коридора рывком распахнулась, и на пороге появился Джером Пилгрим. Жуткий стон мгновенно затих. Джером стоял в дверном проеме в разорванной на груди пижаме и размахивал руками до тех пор, пока не ухватился за дверные косяки. Он стоял тяжело дыша, как человек, взобравшийся на вершину холма и уставившийся на открывшийся вид безумными, ничего не видящими глазами.

Мисс Сильвер взяла Джуди за руку:

– Возвращайтесь в свою комнату, наденьте халат и оставайтесь с Пенни. Я сейчас вернусь.

Даже ради спасения собственной жизни Джуди не пошла бы дальше порога своей комнаты. Пенни, слава богу, не проснулась. Джуди застыла в двери, глядя на стоявшего у входа в комнату Джерома Пилгрима и быстро идущую к нему мисс Сильвер. Но прежде чем та успела дойти до Джерома, из комнаты напротив вышла Лона Дэй – в халате, золотистые волосы свободно падают на плечи – и твердо взяла Джерома за руку.

– Вам снова приснился кошмар, капитан Пилгрим. Идемте, вам надо лечь, а я дам вам что-нибудь успокаивающее. Смотрите, вы разбудили мисс Сильвер.

Джером Пилгрим с видимым трудом скосил взгляд на мисс Сильвер и дрожащим голосом произнес:

– О да, прошу прощения.

Трясущейся рукой он попытался запахнуть разорванный ворот. Опираясь на руку Лоны, он, спотыкаясь, вернулся в комнату. Дверь за ними закрылась.

Мисс Сильвер с минуту постояла на месте, а потом медленно пошла назад. Пройдя мимо своей двери, она подошла к Джуди и укоризненно покачала головой:

– Дорогая моя, где ваш халат? Немедленно наденьте его. Мы не разбудим Пенни, если я войду?

– Нет, она не проснется. Ее вообще трудно разбудить. Я включу ночник, он прикрыт с ее стороны.

Джуди трясло, когда она надевала халат.

– Вы поступили неразумно. Надеть халат надо было сразу, – сказала мисс Сильвер. – Наверное, вы были слишком сильно потрясены. Думаю, мисс Дэй заглянет к нам, как только сможет отойти от пациента. Полагаю, что это и есть один из тех приступов, о которых мы слышали. Это ужасно. Но мне кажется, что никаких причин для беспокойства нет. У капитана Пилгрима был обычный ночной кошмар. Когда мы с вами его увидели, он еще не вполне проснулся, но когда мисс Дэй сказала ему, что он меня разбудил, он пришел в себя и начал изо всех сил извиняться. Он увидел также, что у него разорвана пижамная куртка, и попытался привести ее в порядок. Способность к такому самоконтролю говорит о сохранности душевного здоровья. Думаю, что вам не о чем тревожиться.

Но во всем этом не было, однако, и ничего хорошего. Джуди трясло, и этот озноб не желал проходить. Она ругала себя последними словами, обзывала жалким червем, но это не помогало. Вслух она сказала:

– Это было просто жутко. Я не могу здесь оставаться, я не могу держать здесь Пенни. Мисс Фрейн предложила водить Пенни к ней, и завтра утром я воспользуюсь ее предложением. Допустим, она бы проснулась, или я бы была внизу…

Мисс Сильвер положила руку ей на колено.

– Она не проснулась, а вы не были внизу, и глупо сейчас воображать себе всякие ужасы. Ну вот, к нам пожаловала мисс Дэй! – Мисс Сильвер встала, подошла к двери и открыла ее. – Мисс Дэй, прошу вас, входите. Надеюсь, что все хорошо. Это был неприятный эпизод, но, по счастью, очень короткий. Очень мило, что вы пришли успокоить нас.

Лона Дэй плавной походкой вошла в комнату. Она являла собой разительный контраст с мисс Сильвер. Зеленый цвет халата подчеркивал белизну кожи и рыжеватое золото волос. От мисс Дэй веяло теплом, которое порождает рыжеватый отблеск в волосах и глазах. Она выглядела моложе своих лет, энергичнее, хотя вид у нее был очень озабоченный.

– Джуди, я прошу простить меня. Боюсь, что вы очень сильно испугались. Наверное, мне следовало предупредить вас – и мисс Сильвер, – но это выглядело бы как ожидание приступа, а мы всякий раз надеемся, что каждый из них окажется последним. У него не было таких кошмаров уже несколько недель. Давайте посчитаем… О… – В глазах умолкнувшей Лоны мелькнуло такое смятение, что мисс Сильвер поинтересовалась:

– Вы хотели что-то сказать о последнем приступе?

Было видно, что Лона сильно расстроена.

– Я хотела сказать, что последний приступ тоже совпал с посещением мисс Фрейн. – На глазах Лоны выступили слезы. – Конечно, было бы хорошо, если бы мне не пришлось этого говорить. Но что мне делать? Они все так ее любят – она большой друг семьи, и мистеру Пилгриму очень нравится с ней общаться. Но не надо обольщаться и притворяться. В ней есть что-то такое, что сильно его расстраивает. Не в момент ее прихода, потом. Приступы случаются почти каждый раз, когда она приходит. Вы подумайте, в какое положение это ставит меня. Это просто нечестно.

Мисс Сильвер посмотрела на нее дружелюбно, но испытующе.

– Могу я задать вам чисто профессиональный вопрос? Существует ли реальная опасность в этих приступах – не для самого капитана Пилгрима, а для окружающих?

Лона, уже собравшаяся уходить, застыла на полпути к двери и с чувством ответила:

– О нет, нет, нет! Как вы вообще могли такое подумать?