Текст книги "Крылья нетопыря. Часть II. Трон из костей"

Рядом с ней шёл высокий плечистый мужчина. Он улыбался тонкогубым ртом и смотрел прямо на дедера, как будто радовался ему после долгой разлуки. Иногда мужчина поворачивался к женщине и что-то ей говорил. В такие моменты с его кожи срывалась тонкая ветвистая молния, которая перекидывалась на тело девы, пробегала по нему и гасла, отчего незнакомка смеялась, как от щекотки. Мужчина шёл по каменистой породе, и время от времени маленькие, покрытые бурыми пятнами коррозии камушки срывались с места и лепились к его ногам. Некоторые взмывали в воздух и кружили вокруг тела электрического существа. Он их сбрасывал, но через пару шагов взлетали новые.

Четвёртый шёл на некотором отдалении от первых трёх. На его лице нельзя было разглядеть ничего, кроме четырёх глаз, поскольку оно было прозрачным, как и всё остальное тело. Но прозрачность эта отнюдь не была однородной. Если посмотреть сквозь голову, то зрительно ничего не изменялось, как если смотреть через стекло величайшей пробы. А вот если взглянуть сквозь руки и ноги, то картинка получалась уже другой. Правая рука существа зрительно увеличивала предметы, в то время как левая уменьшала. То же проделывали и ноги, только с иным эффектом: правая растягивала предмет вверх, а левая – вширь, как в кривом зеркале. Из груди и вовсе исходило радужное сияние, как сквозь хрустальную призму на свету.

Фигура пятого имела признаки как мужчины, так и женщины. Возможно, он был андрогином. Существо светилось по контуру жёлто-зеленоватым светом, и под его ногами плавился даже камень.

От всех пятерых веяло такой же древностью, таким же могуществом, как и от дедера.

– Вот они – истинные боги Горнего, – выдохнул Лугин Заозёрный.

Дедер обернулся и пристально посмотрел на учёного. Потом кивнул со словами:

– Именно так. Мол – бог эфира и того малого и незримого, из чего состоят все существа. Нату – мать всего живого, включая леса, поля, реки и всех, кто их населяет. Дажж – повелитель молний и металлов. Без него жыжи никогда бы не построили свой щит. Глазогг – бог видимого мира. Он отделил мир идей от мира вещей. Разделив хаос, Глазогг сделал возможным всё, что вы когда-либо видели и знали. Борра – отец невидимой силы, малая частица которой способна питать или разрушать миры. Само солнце существует благодаря ей.

Пока дедер перечислял всех, боги оказались не более чем в ста шагах от них.

– Где они все теперь? – заранее предчувствуя ответ, спросил Лугин.

– Мертвы.

Мёртвые боги к тому времени окружили дедера и взяли его за руки и плечи, как дорогого гостя. Они смотрели, не отрываясь, заворожённо и преданно. Дедер обнял их. Вот так, совсем по-человечески – просто взял и обнял. Какое-то время между богами происходило что-то вроде общения на каком-то другом – недоступном человеческому пониманию – уровне. Они касались друг друга, отчего поверхность каждого из них зрительно волновалась. Они кивали друг другу, словно с чем-то соглашаясь. Хотя, может, у богов этот привычный жест означал совсем иное. В этом было что-то глубоко интимное, отчего люди благовоспитанно отвернулись, как бы сильно им ни хотелось поглазеть.

Азарь отошёл и носком сапога попинал слоистый кусок затвердевшей лавы. Тот качнулся из стороны в сторону и замер на прежнем месте. Ересиарх присел на корточки, чтобы лучше разглядеть. Таких осколков Азарь вдоволь насмотрелся западнее от Нефритовых скал, тем страннее было их видеть здесь – в этом незнакомом молодом мире.

За спиной, подняв тучу огненных брызг, нырнул жыж.

Подошёл Лугин. Учёный вернул привычный цвет лица, да и дышал уже куда ровнее, хоть и надувал щёки от усталости. Уперев руки в поясницу, старый философ огляделся и сказал:

– Да.

– Да, – кивнул Азарь.

– Это просто невероятно.

– Да, – согласился Азарь.

– Ты мог когда-то вообразить что-то подобное, малыш?

– Нет.

Азарь наконец взял в руки камень, а потом, повертев его перед глазами, бросил под ноги.

– Это просто не укладывается в голове, Луги.

Учёный кивнул.

– Чудеса.

Краем глаза Азарь заметил какое-то движение. Обернувшись, он увидел, как прямо к нему с учителем движутся мёртвые боги во главе с дедером. Азарь готов был поклясться, что все они с любопытством разглядывают его и Лугина, но этого просто не могло быть. В конце концов, они – всего лишь память древнего бога. Только память.

Лугин тоже уставился на них.

Призраки добрались до людей и принялись кружить рядом с ними, с интересом разглядывая.

– Что они делают? – спросил Азарь.

– Неужели не видно? – фыркнул дедер. – Рассматривают вас. Им интересно.

– Да, но ведь они мертвы. Они лишь ваша память о… – дедер нахмурился, и Азарь не договорил.

– Они, может, и остались только в моей памяти, но это, в конце концов, боги! Хоть и мёртвые. Не стоит мерить их живою мерой.

С этим было трудно спорить даже Азарю.

– Братья и сёстры удивлены, что вы самостоятельно сумели додуматься об истинном создателе Горнего.

– Простите, великий, – вклинился Лугин. – Люди называли вас по-разному: боги, теперь вот дедер. Как же вы именовали сами себя?

Сущности издали что-то похожее на смех.

– Это не может быть переведено на упрощённый человеческий язык, – ответил дедер. – С вас будет достаточно называть их богами. Я попросил богов помочь мне показать вам, что было далее.

Лугин покорно склонил голову.

Боги между тем рассредоточились. Дажж возглавил жыжей и принялся нырять с ними в раскалённый океан. Мол и Глазогг голыми руками заделывали щели меж плитами застывшей магмы. Собственными ладонями гасили пылающие реки. Борра сминал гребни скалистой породы в одних местах и возводил горы в других. В его власти было менять русла рек, увеличивать или уменьшать их поймы. Нату улетела вверх и скрылась где-то за тяжёлыми непроглядными тучами.

Мир вокруг стал стремительно меняться. Огненные реки остывали, мелели, а на их месте оставались пустынные плато и котлованы. Вулканы засыпали. Жыжи в их недрах перенаправили лаву в другое русло. Через какое-то время небеса исторгли потоки воды.

– Дожди шли пять сотен лет, – пояснил дедер, что стоял всё это время рядом. – Они заполнили водой Горний, скрыв под её толщей всю сушу целиком.

И Лугин с Азарем воочию увидели, как стремительно растёт то, что ещё мгновение назад было простой лужей. Магия воспоминаний дедера позволяла им стоять прямо на волнах, но весь остальной мир плавно и величественно погружался в пучину.

По мере того как небеса отдавали влагу, тучи светлели и расходились, наконец открывая прозрачную синь. Она тоже пока ещё отличалась от того, к чему привыкли Азарь и Лугин. Даже звёзды казались больше.

Как и говорил дедер, в небе появились летавцы. Должно быть, там было всё ещё опасно, поскольку существа по-прежнему горели, но уже не целиком и полностью. Их крылья стали кожистыми, как у нетопырей. И древние летавцы ничуть не отличались от тех, что Азарь видел в лесу под Влотоградом или в Агличе.

Пока летавцы трудились в небе, расчищая его от всего вредного и ненужного, Нату спустилась вниз. Теперь все братья и сестра дедера во главе с ним самим сосредоточились на том, чтобы вытянуть сушу из глубин.

Это было странное чувство – видеть, как отец Горнего трудится, творит мир прямо перед тобой и в то же самое время стоит рядом, скрестив руки на груди, и смотрит сам на себя.

Азарь посмотрел на Нату. Богиня, плавно ступая босыми ногами по идущим рябью волнам, чуть отошла от своих братьев. В её походке и плавности движений было всё, чего только мог желать мужчина. Нату присела на воде. Пышные волосы волною струились по обнажённым плечам. Богиня вытянула руки и положила ладони на волны.

Океан заволновался, зашумел, стал бурым, а потом он вскипел. Везде, куда хватало взгляда, из его пучин вырывались мелкие шарики воздуха и лопались на поверхности.

– Обратите внимание, – тихо вымолвил дедер, – с этого момента начинается ваша история.

– Наша, великий? – переспросил Лугин.

– Не людей, конечно. История животного и растительного мира.

Азарь нахмурился.

– Но почему именно отсюда?

– Вы видите момент зарождения кислорода.

Лугин и Азарь подались вперёд и, как завороженные, уставились на мелкие пузырьки в океане.

– Никогда бы не подумал, что кислород берётся прямо из океана, – выдохнул философ. – Я думал, он спускается к нам с неба.

– Конечно же, он не из океана, – фыркнул дедер. – Нату прорастила в нём первые водоросли, именно они стали вырабатывать кислород. В вашу эпоху этим занимается прочая растительность. В основном деревья.

– Надо же, – смешался Лугин. – Кто бы мог подумать.

– Выходит, если вырубить все деревья, человечество умрёт?

– Все умрут, – подтвердил дедер. – Все, кому необходимо дышать.

Нату между тем отошла от воды и заметалась на берегу. Она то появлялась, то снова исчезала, двигаясь с такой скоростью, что взгляд едва мог уследить за богиней. Там и здесь под руками Нату формировался грунт. В воде появились какие-то организмы, в основном панцирные. Они выползали на сушу и гибли сотнями, тысячами. Кому-то удавалось приспосабливаться к изменению воздуха и давления, к отсутствию воды. Такие постепенно начинали уходить всё дальше от океана.

Лугин подошёл к одному из них и положил животное на ладонь. Оно походило на монету – круглое, размером с ладонь. Подвижные усы существа чудно шевелились, а маленькие лапки сучили в воздухе из-под панциря.

– Да это же предок тараканов! – выпалил Азарь.

– А также моллюсков, осьминогов и много кого ещё, – уточнил дедер.

По мере того как любопытные существа выбирались из водных глубин, на земле стал пробиваться первый робкий мох. Он со звериной скоростью захватывал всё новые пространства. Почти одновременно со мхом появились лишайники. Скоро из них в небо вонзились резные листья огромных папоротников. Они были такими большими, что Азарь и Лугин запросто могли бы укрыться одним таким листом вдвоём. Следом за ними вытянулись ещё более высокие секвойи.

– Чтоб меня! Луги, ты это видишь?! – вдруг выпалил Азарь.

Лугин только кивнул – перед мужчинами из-за деревьев показались прекрасные обнажённые женщины. Они не были столь же совершенны, как Нату, но красота их всё равно не шла ни в какое сравнение с привычными девушками народов Горнего.

Азарю вдруг показалось, что он уже где-то видел дев.

Девушки, подобно богине, помогали первым робким росткам пробиваться сквозь всё ещё изрядно каменистую почву. Их тонкие волшебные ладони прикасались к резным листочкам, а те возрастали во мгновение ока. Временами девам помогали мужчины, которые прилетали на буйных ветрах.

– Что за чудеса? – произнёс Лугин. – Они люди?

– Нет, – ответил дедер.

– Да ведь это же берегини! – воскликнул Азарь.

Это совершенно точно были они. Азарь уже видел семерых из них в воспоминаниях Безумного рива. Только сейчас они помогали богине создавать жизнь в Горнем, а тогда их нетленные тела покоились в хрустальных гробах в таинственных подземельях Горбуна.

Дедер кивнул.

– Берегини. Каждый из нас создал себе помощников. Нату – берегинь, чтобы помогать на земле, и вилл для помощи в небе. Глазогг – упырей, порождений ночи, чтобы они могли действовать на самой границе света и тьмы, между миром идей и миром вещей.

– Упырей?! – не выдержав, воскликнул Азарь. Он-то всегда был уверен, что упыри – это твари дедера, созданные исключительно во зло всему живому. А тут оказывается, что упыри были среди тех, кто строил Горний мир.

– Да, – терпеливо кивнул дедер. – Упыри и берегини – первые властители Горнего. Эра людей настанет много позже. Через пару столетий, – продолжал отец чертей, – Борра создаст андрогинов по своему образу и подобию. Первого и любимого из них он сделает по силе почти равным себе.

Азарь насторожился.

– Андрогина?

– Да. Его звали Кадмон. Едва ли не копия Борра, почти ровня… Он был прекрасен, но предал своего создателя, – дедер помрачнел, и Азарь не решился расспрашивать его далее.

Огромный ящер со змеиной шеей оторвал лист с верхушки секвойи прямо над головой Лугина и принялся лениво перетирать тупыми зубами.

– Это лишь воспоминание, – вполголоса напомнил себе Азарь.

– Почему они такие большие? – спросил Лугин Заозёрный, проводив взглядом другого ящера, который промчался мимо на массивных задних лапах. Передние – маленькие и недоразвитые – он держал скрюченными перед собой.

– Всё дело в упырях.

Лугин и Азарь переглянулись.

– Им приходилось постоянно перемещаться между двумя мирами – материальным и бесплотным, а для этого требовалось колоссальное количество энергии. Поэтому мы вырастили для них целые гигантские фермы по выработке крови. Ящеры жили в собственном мирке, сами по себе образуя замкнутую пищевую цепочку. Противостояние хищников и травоядных побуждало каждого из них постоянно быть в движении, что препятствовало застаиванию крови и вырождению вида.

– И у упырей всегда была хорошая кровь! – догадался Азарь.

Дедер кивнул.

– Конечно, не такая хорошая, как у людей, но тем не менее…

– Но в нашем времени всё ещё есть гигантские ящеры, – возразил Лугин. – Те же летучие змеи. Почему упыри переключились на людей? Неужели только из-за того, что наша кровь вкуснее?

– Как всегда, зришь в корень, Лугин Заозёрный, – улыбнулся дедер и повернулся к ним спиной. – Однако нужно поторапливаться.

Азарь с учителем в недоумении уставились в спину отца Горнего. Тот уже целеустремлённо вышагивал в сторону длинной горной гряды, что высилась прямо за зелёной пустошью.

Они пересекли пустошь в полном молчании, только было слышно, как поют древние птицы на деревьях позади. Скоро перед грядой вырос вполне уже привычный лиственный лес. Густой и дикий, он сильно напоминал Азарю лихоборскую рощу сиринов. Так и казалось, что стоит переступить через полосу тени – и крылатые девы взовьются над головой.

– А когда появились сирины? – спросил Азарь.

– Точно не знаю, – не оборачиваясь, бросил дедер. – Несколько тысячелетий меня не было в Горнем.

Азарь ждал продолжения истории, но его не последовало.

Над ними раскинулись густые ветвистые кроны. Мягкий лесной полумрак ничуть не походил на алеющую тьму новорожденного мира, когда небеса оставались занавешены тучами, а единственным источником света служили огненные реки и действующие вулканы. Здесь было как-то уютнее, роднее, что ли.

Птицы пели уже почти как соловьи. Носились туда-сюда зверьки, по виду напоминающие землероек, разве что размером с собаку. Кто-то с истошным криком скакал по деревьям далеко вверху. Прыгал с ветки на ветку, отчего листья падали вниз дождём.

Дедер шёл всё глубже в лес и с каждым шагом всё сильнее сутулился. Поначалу этого нельзя было заметить, но чем дальше они заходили, тем больше изменялась осанка Создателя, будто на него что-то давило.

– Здесь начинается эпоха нашего заката, – вдруг нехотя буркнул он.

– В этом лесу? – уточнил Лугин.

– В этом времени.

Вверху что-то громко затрещало, как если бы одна за другой сломались несколько веток. А потом под ноги Азарю свалилось существо. Ростом оно выдалось чуть не в половину ниже ересиарха, покрытое густой шерстью землистого цвета, но строением напоминало человека. Руки были длиннее ног, череп чуть сплющен и скошен назад. Но когда существо подняло взгляд, Азарь явственно ощутил проблеск сознания в его голове.

– Кто это? – выдохнул поражённый Лугин.

– Тот, кто уничтожил предвечных богов, – ответил дедер.

От этих слов продрал холод.

Азарь и Лугин снова посмотрели на существо. Оно не вселяло никакого ужаса. Во всяком случае, большего, чем может дикий зверь напугать безоружного человека. Создание осторожно передвигалось вокруг них на четвереньках. Втягивало воздух большим мясистым носом.

– Это человек.

– Это? – чуть брезгливо спросил Азарь, пальцем указывая на косматое существо.

– Что, не похож? – усмехнулся дедер.

– Что-то не особо, – признался Лугин.

Существо бросило кружить вокруг них и схватилось за большой камень у ног философа. Вероятно, он и привлёк внимание человекоподобного зверя, ведь они всё ещё находились в воспоминаниях дедера, и никто не мог на самом деле ни видеть Лугина и Азаря, ни причинить им какой-то вред.

Во всяком случае, кроме богов – сородичей дедера.

Тот, кого Создатель назвал человеком, уселся на задницу прямо посреди дороги и принялся с интересом обнюхивать булыжник, временами пробуя его на зубок.

– Что ж, – сказал дедер, – когда-то вы выглядели именно так. По крайней мере, когда мы вас создали. Вы действительно были последними живыми творениями в Горнем. Работая над вами, мы учли многие ошибки, которые были допущены в других разумных существах. В основном над вами работала, конечно, Нату. Она вообще любила возиться с живностью. Но и некоторые другие из нас приложили руку.

– Прости, великий, можно я присяду?

Лугин устало опустился на землю и принялся растирать натруженные ноги. Дедер хмыкнул, но возражать не стал.

– Странно, – вымолвил Азарь, который не спускал глаз со своего очень далёкого предка.

– Что именно? – не понял дедер.

Азарь кивнул на косматое существо с камнем.

– Не похож он на венец творения. Или это просто местный юродивый, а остальные посообразительнее будут?

– Нет, этот самый умный.

Азарь нахмурился.

– Тогда чем они, – язык не повернулся сказать «мы», – лучше предыдущих живых творений?

– Ничем. Кто сказал, что вы лучше? Они были просто, гм… Более продвинуты. Конечно, это всецело моя ошибка, – дедер склонил голову и вздохнул. – Это я предложил Нату дать им одно качество, которого доселе не было ни у кого.

Азарь нервно сглотнул и облизал пересохшие губы. Ересиарх пристально смотрел на Творца и жадно хватал каждое слово. Дедер молчал с хмурым видом, наверное, обдумывая, как бы всё могло повернуться, если бы он не предложил тогда Нату это сделать. Наверное, дедер часто об этом думал.

– Что это за качество? – забывшись, Азарь поторопил его.

– Способность развиваться, умнеть, – дедер присел перед древним человеком и заглянул ему в глаза. Тот, не обращая внимания на всемогущую сущность, принялся с интересом колотить своим булыжником по более мелкому камню. – Виллы вашего времени ничем не отличаются от тех первых, которые летали с Нату в молодом небе Горнего. Упыри тоже мало изменились с тех пор. А вы? Сравни своего учителя, Азарь, и это животное. И ты поймёшь, насколько это могучая вещь – способность к развитию. И в ней корень всех бед.

Дедер вздохнул.

– Дело в том, что вас создавали по лекалам других разумных существ, на основе андрогинов. Но срок вашей жизни был значительно ниже, поэтому мы решили сделать вас двуполыми, чтобы ускорить процесс самовоспроизведения. В вас было всё, что уже существовало в предыдущих организмах. Включая страх перед неизвестным. А потребность в развитии, в первую очередь умственном, вам добавили в самом конце творения. Практически перед тем самым моментом, когда первые люди открыли глаза.

– Прости мне мою дерзость, великий, – произнёс Лугин, смотря на дедера снизу вверх. – Люди? Первых людей было несколько?

– Ну конечно! – раздражённо выпалил создатель. – Что за глупость – утверждать, будто у вида, в основу размножения которого положено половое зачатие потомства у самок, сначала был создан всего один представитель? Ещё и мужчина! Конечно же, вас было несколько. Сорок, если быть точным. Но те люди, которые населяют Горний в вашу эпоху, являются потомками всего одной женщины. Помёты остальных самок вымерли со временем. Кто раньше, кто позже. Ваша ветка оказалась самой живучей. Поздравляю.

– Так вот, – продолжал дедер. – Как любит говорить твой ученик, вернёмся к нашим баранам. Мы добавили в вас способность, даже, если хотите, потребность в умственном развитии и получили весьма неожиданный результат. В человеческом существе столкнулись две фундаментальные и в то же время противоположные установки. С одной стороны, люди стремились познать мир, приспособить его под себя, стать умнее, совершеннее. А с другой стороны, они боялись всего нового и неизвестного. А кто сталкивается с неизвестностью чаще, чем тот, кто по сути своей является исследователем и первооткрывателем? Дошло до того, что человечество стало бояться самого себя, своей сути. Самые слабые особи – а таких у вас становилось всё больше, по мере того как упрощались условия выживания, – всячески препятствовали всему новому, поскольку это новое пугало их буквально до смерти. Это не фигура речи, так и было. Например, когда в племени, жившем на побережье нынешнего Шонь Рю, младший из охотников высек из двух кремниев огонь, четверых стариков хватил удар. И так было всюду. Чтобы ограничить неуёмную тягу любопытной молодёжи ко всему новому, умудрённые горьким опытом старики придумали… что бы вы думали?

Азарь потёр подбородок и посмотрел на учителя.

– Традиции! – воскликнул Лугин. – Нет ничего более постоянного и отвергающего всё новое, чем обычаи и традиции.

– Браво, Лугин Заозёрный! Всё было именно так. Заветы предков со временем превратились в непреложные законы человеческой общины. Нарушение их каралось смертью. Одновременно с этим менее живучие ветки человечества начинают умирать. Как раз в это время появляются такие вещи, как запрет на инцест, каннибализм, и у людей начинают формироваться зачатки того, что позже назовут моралью.

Азарь непроизвольно улыбнулся.

– Слышал, Луги? Мораль появилась, чтобы помочь человечеству выжить, а теперь она – главное, что тормозит его в развитии.

– Мораль была и до вас, – перебил его дедер. – Даже у неразумных существ. Олень в бою за самку никогда не ударит, если противник повернётся к нему боком.

– Кажется, я говорил нечто подобное однажды, – буркнул себе под нос Азарь.

Дедер продолжал:

– Следить за людьми было, конечно, интересно, но у нас оставалось ещё полно работы. Горний представлялся нам вполне законченным миром, эдаким отлаженным механизмом, способным жить и поддерживать себя самостоятельно. Поэтому мои братья и сёстры остались, чтобы отточить какие-то мелкие, незначительные детали. Я же взял своих помощников и отправился за небо, чтобы созидать другие, новые миры. Ты отдохнул, Лугин Заозёрный?

– Да, великий! – тут же воскликнул философ и встал. Правда, при помощи Азаря.

– Тогда пошли.

Широкая утоптанная дорога сама собой разворачивалась под ногами дедера. С каждым шагом лес наполнялся всё большей жизнью, появлялись новые и новые звери, птицы. Стали попадаться и духи. Нет-нет за стеной лесистой тени прохаживался леший, осматривая свои владения. Юркие востроглазые лесавки звонко смеялись и бегали наперегонки со своими сестрицами – навками.

Лугин рассматривал существ с ног до головы, прикидывая, изменились ли они к веку самого философа, и если да, то насколько. Заодно Лугин гадал, есть ли связь последовательности, с которой он встречал духов, с порядком их появления в Горнем. Азарь вертел головой и по большей части ждал появления сиринов или алконостов.

– Позволено ли мне будет спросить? – заговорил Азарь.

– Давай.

– Вы сказали…

Дедер фыркнул.

– Определитесь уже, как вы меня называете. На «вы» или на «ты». А то голова уже кругом.

– А как лучше? – на всякий случай уточнил Азарь.

– Без разницы.

– Хорошо. Тогда, наверное, лучше на «ты». Так проще. Так вот, скажи, великий, вот ты обмолвился, дескать, ушёл из Горнего, чтобы созидать другие миры. Выходит… Они есть?

– Да.

– То есть, – не унимался Азарь, – существуют другие миры, где, возможно, есть и другая разумная жизнь?

– Да.

– Значит, есть возможность перемещаться между ними?

– Нет.

Азарь недоумённо покосился на учителя. Дедер произнёс:

– Вопрос хороший, но наберись терпения. Собственно, ради этого мы с вами и отправились в путешествие.

Несколько саженей они шли молча. День стоял тёплый. В лесной тени гулял приятный ветерок. Кроны над головой тихо шелестели листьями. Временами с ветки на ветку перепрыгивали древние люди, а потом исчезали по каким-то своим древним делам. Живность кругом стала уже привычной. На пути встречались волки, кабаны и рыси. Как-то Лугин увидел вдалеке силуэт оленя, но не смог бы поручиться, что это не просто тень кустов с удачной стороны.

В конце концов учёный не выдержал и снова нарушил молчание:

– Скажи, великий, а что это были за помощники? Кого ты взял с собой?

– Волоты. Они предназначались для тяжёлых работ в самых разных местах. Даже там, где нет ни воздуха, ни тяготения, ничего. Поэтому я сделал их великанами.

– А правда, что они – мужья берегинь? – вдруг спросил Лугин Заозёрный с каким-то странным озорным блеском в глазах.

– Да.

– Но как же они?..

– Сношаются?

– Да!

– Они более духовные существа, нежели плотские. Поэтому их слияние отличается от вашего трения о гениталии друг друга.

Азарь шёл рядом, но не слушал их. Некоторое время он сосредоточенно что-то обдумывал, а потом тоже спросил:

– Скажи, великий, правильно ли я понимаю, что все разумные существа задумывались вами для какой-то конкретной цели? Волоты – строить миры, берегини – населять их жизнью и беречь эту жизнь итак далее.

– Да.

– А для чего был создан человек?

– Человек не был создан разумным. Мы лишь дали ему такую возможность.

– То есть, по сути, мы не предназначались…

– Ни для чего, – кивнул дедер.

Азарь многозначительно посмотрел на Лугина.

– Нас создали никем, чтобы мы могли быть кем угодно, – тихо произнёс Азарь.

– В этом мой величайший вам дар, – вымолвил дедер. – И моё величайшее проклятье.

Из-за деревьев наползал туман. Поначалу он низко стелился по-над сочной травой, а потом вырос едва ли не до самых верхушек. Мутная дымка была такой густой, что почти не пропускала света, что в лесу было равносильно поздним сумеркам. Смолкли голоса птиц, а первые люди перестали носиться туда-сюда над головой. Все звери до единого разом куда-то запропастились, и даже лесных духов нигде не было видно. Мир окутала глухая тишина.

Туман стоял такой плотный, что, не будь это всего лишь воспоминанием, люди бы уже давно вымокли до нитки.

Дедер остановился.

– Вы готовы?

– Да, – кивнул Азарь.

– А к чему? – спросил Лугин. – Что нас там ждёт?

– Бог Храмовых скал.

– Так его же нет, – опешил Азарь.

– Вот именно! – кивнул дедер, и в голосе его вновь послышался грохот лавин и камнепадов.

Создатель решительно двинул вперёд. Лугину и Азарю ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Туман рассеялся куда быстрее, чем соткался, и люди увидели перед собой огромную долину. А в ней, раскинутые в хаотическом порядке, направили в небо острые крыши белокаменного города. Город этот был обнесён по периметру известняковой стеной. По ту сторону от неё высились дворцы и храмы, по другую – одноэтажные глинобитные лачуги бедняков.

– Ты смотри, – усмехнулся Азарь, – как наш посад перед детинцем. Ничего в мире не меняется.

– В мире как раз меняется, – поправил его учитель, – а вот люди, очевидно, каждый раз танцуют на тех же граблях.

– Ладно, старая перечница, твоя правда. Это и есть империя Саньтар?

– Нет, – медленно покрутил головой дедер. Он пристально смотрел на город и, казалось, был готов сровнять его с землёй. – Это империя Корвуд, она существовала за четыре тысячелетия до Саньтарской.

– И что с ней случилось? – спросил Азарь.

– Смотри…

Они остались на месте и уставились на город. Он не шибко походил на представления Азаря об империях – слишком уж мелкий, слишком тесный, набитый чересчур простецкой архитектурой. Впрочем, может, это просто какая-нибудь провинция, из которой метрополия успела вытянуть последние соки.

Вдруг прямо с неба на город что-то упало. Оно пробило собой несколько домов и растянулось на грунтовой дороге предместий, взрыв глубокую канаву. Дома, через которые пролетело нечто, сложились, оставив после себя только облачко пыли. Люди с криками повалили на улицу.

Сверху со скоростью баллистического ядра прямо в недавнюю канаву упали три виллы. Одна из них тотчас же вылетела оттуда и кубарем покатилась к глинобитным стенам трущоб. Голова второй небесной девы вылетела немногим позже, оставляя за собой веер алых брызг. Третья вилла выкатилась из канавы в обнимку с кем-то красным.

Азарь впервые видел подобную расу. Существо мужского пола, что ожесточённо дралось на кулаках с хрупкой виллой, имело красный цвет кожи. На макушке у него торчали треугольные кошачьи уши. Красный был голым по пояс, а из одежды на нём были только серые шаровары и серые же сапоги.

Он разорвал последнюю виллу надвое голыми руками и, бросив её агонизирующие останки под ноги, полез обратно в канаву, откуда через мгновение вытянул тонкий двуручный меч.

– Мы с волотами построили несколько новых миров, – заговорил дедер. Он пристально следил за тем, как красный, держа меч наготове, пошёл к лесу. Азарь помнил, что это всего лишь воспоминание, но всё равно неосознанно попятился на два шага. Дедер продолжал: – Я оставил их там, чтобы завершить кое-какую работу, а сам вернулся в Горний за остальными богами. В новых мирах нужно было проделать всё то же самое, что и здесь: сформировать невидимый щит от губительных солнечных лучей, взрастить горы и моря, зародить жизнь, в конце концов. Но когда я вернулся, это был уже не тот мир, что я помнил.

Тем временем из леса повалили толпы разной нежити. Во главе шли лешие – высокие, сложенные из тонких деревянных стволов, а их руки были переплетением крепких веток. За ними шли стрыгари. На их лошадиных мордах застыл волчий оскал. Сверху из-за зелёных верхушек градом повалили летавцы.

Красный шёл один против их всех. Со своим тонким двуручником он казался смешным.

– Я увидел Горний впервые после отсутствия примерно таким, каким он предстал сейчас перед вами. Меня не было сорок тысяч лет, – дедер повернулся к Азарю. – Ты спрашивал про сиринов. Вот как раз в это время они и появились. Да… когда я ступил на родную почву мира, то сразу почувствовал, что что-то не так…

Красный взмахнул мечом и врубился в нестройные ряды нежити. Отрубленные головы и разные конечности полетели во все стороны. В какой-то момент твари так густо окружили собой воина с двуручником, что почти скрыли его из виду. Но всё равно меч продолжал выкашивать созданий десятками за раз.

– Я сразу понял, что мои родичи мертвы.

Шок и ужас от этих слов заставили Азаря и Лугина оторваться от сражения. Они уставились на дедера, как дети, чуть не с открытыми ртами.

– Представляете, каково вернуться в свой первый мир и узнать, что вся твоя семья убита? Будучи при этом богом.

Азарь и Лугин не представляли, хотя не отличались скудностью воображения.

Дедер нервно пожал плечами.

– Мы даже не задумывались никогда о смерти. Какой в этом был прок? Мы – вечные. Мы были всегда и должны были быть всегда! Над нами не властвовало время, мы не были подвержены старению. Но… Оказывается, нас можно убить.

– Но кто на такое способен?! – выпалил Азарь.