Текст книги "Битвы за Кавказ. История войн на турецко-кавказском фронте. 1828–1921"

Глава 22
Последствия Сарыкамыша

Вернувшись в Стамбул, Энвер приложил все усилия, чтобы скрыть правду и представить катастрофу под Сарыкамышем как простое локальное поражение 3-й армии. Сделать это было вовсе не трудно, учитывая обстановку, которая существовала тогда в Турции. Однако в Стамбул вскоре приехали германские офицеры, принимавшие участие в операции, которые рассказали правду о том, что на самом деле произошло. Лиман фон Зандере не питал никаких иллюзий по этому поводу, и германский Генеральный штаб был им соответственно проинформирован. Немцы отнеслись к поражению своего союзника весьма спокойно, поскольку внимание фон Фалкенхайна в тот момент было сосредоточено на Балканском театре военных действий. Прежде чем подтолкнуть турок к активному участию в войне, немцы дали формальное обещание открыть прямое сообщение между Босфором и Центральной Европой через Сербию и Болгарию. Эти обещания были основаны на том, что они знали о планах Австро-Венгерского штаба начать второе наступление на сербов. Но хотя это наступление в ноябре – декабре 1914 г. и провалилось, турки все еще настаивали на выполнении немцами своих обязательств, которые они рассматривали как важнейшее условие эффективного участия Турции в войне. Потери, понесенные в пантуранском наступлении, необходимо было восполнить. Требовалось также создать новые турецкие армии; людских резервов было достаточно, но вооружений и боеприпасов не хватало. Вскоре известие о британских приготовлениях к наступлению на Дарданеллы сделало требования триумвирата еще более настойчивыми.

В Лондоне победа России укрепила позицию сторонников наступления на Турцию. Британия обладала мощными военно-морскими силами, отличными базами в Средиземноморье и растущим числом войск из доминионов и Индии. Панисламистское наступление на Суэц, столь помпезно разрекламированное в ноябре, в январе – феврале 1915 г. имело весьма скромные размеры, но все же это стало предупреждением для противника, и в Англии все больше и больше людей начинало понимать, что их страна должна взять на себя стратегическую инициативу в Средиземноморье, а также в Ираке.

3 января 1915 г., поддавшись пессимизму Мышлаевского, российское правительство попросило Лондон отвлечь турецкие войска от Кавказа какой-нибудь морской или сухопутной операцией, и британские приготовления были ускорены. Через несколько дней стало ясно, что Кавказская армия вряд ли нуждается в помощи; но с учетом русской победы появилась возможность организовать серьезную акцию против Турции. В середине января британское правительство решило начать наступление в районе проливов. К участию пригласили Францию и Россию, однако они особо не желали этого. Если отношение Франции еще можно было понять, то позицию русских объяснить гораздо труднее. Вполне вероятно, что причиной тому стало преклонение перед французской военной доктриной[110]110
  Особенно идея о том, что дорога на Константинополь идет через Берлин.


[Закрыть], наблюдавшееся в российском Генеральном штабе. Также великий князь Николай не желал участвовать в каких-либо совместных операциях, чему способствовали некоторые политические соображения по вопросу о проливах[111]111
  Обсуждение британских взглядов и альтернатив по проблеме Дарданелл или Александретты приведено в книге Уинстона Черчилля «Мировой кризис» (1915). T. II. Гл. 5. Когда просьба русского правительства достигла Лондона, Сарыкамышская битва уже закончилась. В конце января великий князь, не отвергая предложения о совместной операции, сделал все, чтобы российские вооруженные силы – особенно Черноморский флот – не были вовлечены в совместные действия против босфорских крепостей. 3 марта российский министр иностранных дел проинформировал британского посла: «Император… ни при каких обстоятельствах не даст согласия на участие Греции в операции в Дарданеллах». По мнению У. Черчилля, «отказ от помощи греческой армии в ту пору уничтожил все надежды на успех операции в Дарданеллах. Это была фатальная ошибка».


[Закрыть].

Тем не менее, скептически относясь к активному участию российских морских и сухопутных сил в операциях в проливах, Генштаб решил провести демонстрацию в поддержку англо-французского наступления. 19 февраля адмирал Эберхардт, командовавший Черноморским флотом, был проинформирован, что на ближайшее будущее в Дарданеллах запланированы операции англо-французских морских сил совместно с экспедиционным корпусом. Российский Черноморский флот должен был поддержать действия союзников какой-нибудь демонстрацией в районе Босфора. В случае успеха союзников эта демонстрация должна завершиться оккупацией Босфора русскими военно-морскими силами, действующими совместно с флотами союзников. В этих указаниях ничего не говорилось об участии российских сухопутных войск; вскоре российский Генштаб признал, что если Черноморский флот будет участвовать в оккупации проливов, то русские сухопутные войска должны быть доставлены туда для оккупации Константинополя. Были отданы приказы об ускорении формирования 7-й армии в Одессе и Крыму (существовавшей пока только на бумаге) и подготовки частей для грядущей заморской экспедиции. Этот шаг имел главным образом политическое значение: русские намеревались участвовать в любой оккупации Константинополя и Босфора. В то же самое время они не собирались принимать участия в операциях на берегах Босфора. Союзники получили точную информацию об отношении России к этой проблеме; их просили рассматривать сосредоточение 7-й армии в черноморских портах как не более чем демонстрацию. Необходимо сказать, что последняя имела определенный успех: туркам было хорошо известно о сосредоточении русских войск; они восприняли это вполне серьезно и в течение марта и апреля ожидали высадки русских войск в районе Босфора.

У русских не осталось резервов для формирования 7-й армии; поэтому данный демонстрационный план оказал неожиданное влияние на Кавказскую армию. Не успел Юденич сформировать новый корпус – V Кавказский (куда входили 3-я Кавказская стрелковая дивизия, 1-я и 2-я пластунские бригады), как его перебросили в Крым и Одессу. Проведя некоторое время в черноморских портах, V Кавказский корпус был в мае направлен в Галицию, где российское командование сосредоточило все имевшиеся у него войска для остановки наступления Макензи. После трех месяцев сомнений и сумбурных переговоров, проведенных Фалкенхайном, Гинденбургом и Конрадом фон Хётцендорфом, было решено сосредоточить максимальное количество войск центральных держав не против Сербии, а против русских в Галиции, поскольку обстановка в Карпатах казалась более опасной, чем в Дарданеллах, и Австрии нужно было оказать помощь раньше, чем Турции.

Боеспособный личный состав турецкой 3-й армии к концу января сократился до 20 тыс. человек, и реорганизацию могли провести только за счет 1-й и 2-й армий[112]112
  Эту армию пополнили за счет резервистов. Фракия просто кишела новобранцами, в то время как резервы Анатолии были сильно истощены.


[Закрыть].

Дивизии XI корпуса были восстановлены первыми и в феврале уже смогли занять ноябрьские позиции турок в долине Пасин. X корпус реорганизовали значительно позднее, и, пока шло пополнение, части этого корпуса занимались охраной путей из района Ольты и Тортума. Реорганизацией войск занимался Хафиз Хакки, но в марте он умер от тифа в Эрзеруме.

По официальному сообщению вице-генералиссимуса, на Кавказе не произошло ничего особенного, и пантуранское наступление было лишь временно отложено. Энвер легко нашел политическое и военное прикрытие своему провалу. Он приказал на крайнем правом фланге 3-й армии поддерживать активность войск, которые прибыли слишком поздно, чтобы принять участие в операциях против Сарыкамыша. Ими являлись 37-я и 36-я дивизии, которые прибыли в район операций только в январе[113]113
  Так называемые 36-я бис и 37-я бис дивизии, сформированные в ноябре из резервистов в долине Мурат-Су, потеряли большую часть своих солдат из-за болезней и дезертирства; теперь их включили в состав регулярных дивизий – 36-йи37-й.


[Закрыть].

Одну из этих так называемых Иракских дивизий (36-ю) Энвер решил перебросить к персидской границе. Он приказал оккупировать Тебриз отрядом турецких волонтеров и курдских нерегулярных военнослужащих после того, как оттуда, после панических приказов Мышлаевского, ушел Чернозубов.

Энвер объявил русский отход из Тебриза большой победой пантуранского движения, которая должна была затмить разгром под Сарыкамышем. Он передал командование на границе Персидского Азербайджана своему дяде – Халил-бею, который в середине января прибыл в Диярбакыр. Основу войск Халила составила 36-я дивизия, но ему были также переданы новые формирования пограничной охраны, жандармов[114]114
  Две новые дивизии (3-я бис и 5-я бис, а позже 51-я и 52-я) находились еще в процессе формирования. Их создавали из регулярных частей и резервистов, которые прибывали из Стамбула в течение февраля-марта.


[Закрыть] и несколько плохо обученных частей курдских конников.

Усилия турок по созданию новых частей увенчались успехом в марте – ноябре 1915 г. В феврале они уже имели 40 пехотных дивизий, многие из которых были неполного состава, общей численностью 500 тыс. солдат. К ноябрю, несмотря на тяжелые потери в Дарданеллах, турки довели число своих дивизий до 52, в которых насчитывалось 800 тыс. солдат. Это был максимум того, чего турки смогли достичь во время кампаний 1914–1916 гг., в дальнейшем они уже никогда не могли собрать такого количества дивизий и военнослужащих[115]115
  Пограничная охрана и жандармы в Турции, как и на Русском Кавказе, обычно формировались из образованных (и относительно хорошо оплачиваемых) мужчин с отличным знанием местности, на которой им предстояло служить.


[Закрыть].

Количество турецких дивизий в марте и ноябре 1915 г.:

Совершить это поистине титаническое усилие туркам помогли Дарданелльская кампания и русские демонстрации в черноморских портах. Однако это истощило людские ресурсы страны и подорвало их естественный прирост. Немецкие советники с готовностью поддержали подобный расклад в обреченной империи. Недостатка в стрелковом оружии, поставляемого через Румынию, не было. Поставка же артиллерийских снарядов затруднялась до тех пор, пока не была завоевана Сербия, а Болгария не вступила в войну на стороне центральных держав. Вся эта лихорадочная работа, которая принесла ощутимые результаты в районе столицы и проливов, не смогла тем не менее обеспечить более отдаленные фронты боеспособными войсками. Когда русские вновь встретились с турецкой 3-й армией на поле боя, она была гораздо слабее той, что предыдущей зимой погибала под командованием чересчур ретивого вице-генералиссимуса.

Торопливая и вместе с тем истерическая и беспорядочная реорганизация турецкой армии представляла собой разительный контраст с систематической и очень эффективной работой, проведенной генералом Юденичем и его штабом. Однако необходимо отметить, что их задача была проще, чем у турецких военачальников; поскольку реорганизовать небольшую по численности армию в ограниченном и хорошо подготовленном передовом районе – это совсем не то, что перестроить вооруженные силы огромной, неразвитой и в чем-то хаотичной империи.

Юденич уже давно осознавал необходимость упростить громоздкую машину управления Кавказской армией. Он уехал из Тифлиса и создал свой полевой штаб, в котором работали 15–20 офицеров. Первоначально его усилия были направлены на восполнение потерь, понесенных во время зимней кампании. Благодаря тому что было призвано большое число резервистов со всего Кавказа (а многие прибыли из России), ему удалось к концу февраля восстановить полный состав I Кавказского и II Туркестанского корпусов. А в марте Туркестанский корпус, переведенный в тыл для реорганизации, уже смог занять позиции у Ольты[116]116
  I Кавказский корпус всю зиму удерживал занятые им позиции в долине Пасин.


[Закрыть].

Следующим шагом стало создание новых частей. 3-я Кавказская стрелковая дивизия, которая прекрасно зарекомендовала себя под командованием Бабаева, отбыла в Европейскую Россию вместе с 1-й и 2-й пластунскими бригадами и 20-й пехотной дивизией. Таким образом, Юденич лишился 43 батальонов, но он поспешил заменить их и вскоре имел наготове 17 новых стрелковых батальонов[117]117
  4-я Кавказская стрелковая дивизия с 4-батальонными полками; кроме того, в полках 2-й Кавказской стрелковой бригады были созданы третьи батальоны.


[Закрыть].

Эти батальоны укомплектовали казаками[118]118
  Это были 4-я Кубанская пластунская бригада (6 батальонов) и Донская пешая бригада (4 батальона).


[Закрыть].

Не хватало еще 16 батальонов, которые Юденич частично восполнил за счет увеличения числа ополченцев[119]119
  К уже существовавшим четырем дружинам была добавлена еще одна новая – Армянская.


[Закрыть]. Казацкие земли поставляли также множество кавалерийских частей «третьего призыва», частично в виде отдельных сотен (17). В то же самое время с Западного фронта возвратилась Кавказская кавалерийская дивизия (три драгунских и один казачий полк) вместе со 2-й и 3-й Забайкальскими казачьими бригадами. По сравнению с 108 батальонами и 117 сотнями, имевшимися у Юденича в декабре 1914 г., теперь у него было на 10 пехотных батальонов меньше, зато количество конных частей удвоилось. Русская артиллерия тоже усилилась – 340 орудий против 300, существовавших ранее. Были созданы новые дивизионы, и прибыли новые батареи на конной тяге.

В численном отношении Кавказская армия теперь стала сильнее, чем в начале боевых действий, несмотря на то что в Россию были отосланы 50 тыс. солдат для формирования 7-й армии. К лету Кавказская армия имела 130 тыс. человек пехоты и 35 тыс. конников. Около 100 тыс. бойцов было взято из резервистов. Благодаря им удалось восполнить потери и сформировать новые части. Еще 160 тыс. оставалось для покрытия будущих потерь и обеспечения личным составом служб тыловых и внутренней безопасности.

Юденич, как и другие командующие, уделял огромное внимание снабжению войск всем необходимым: продуктами питания, обмундированием и топливом. Последние два пункта являлись особенно важными в сложных климатических условиях Кавказа – и были значительно улучшены. Кроме того, отремонтировали дороги, значительно расширили сеть полевых телефонов и телеграфных аппаратов. В больших количествах были собраны лошади, мулы и буйволы для использования в качестве транспорта. Для этого использовались даже верблюды[120]120
  Юденич выписал из Хорсана несколько выносливых бактрианов с погонщиками.


[Закрыть].

От Карса до Мерденика проложили узкоколейную железную дорогу – «дековиль» – для обеспечения поставок снаряжения и продовольствия в район Ольты, а другая такая же ветка проходила вдоль главной железной дороги от станции Сарыкамыш до Караургана. Позже, когда на участке Северной дороги, шедшей в Архангельск, была произведена замена узкой колеи на нормальную, ее старые рельсы и локомотивы использовали для новой узкоколейки, соединившей станцию Шахтахтия на дороге Ереван – Джульфа с долиной Алашкерт.

Юденич и его штаб приложили много усилий, чтобы сделать Кавказскую армию мобильной, насколько это позволяли условия: «железнодорожная армия», базировавшаяся в новых индустриальных районах Закавказья, уже стояла на рубежах, которые окружали дальние крепости Анатолии. Юденич наилучшим образом использовал несколько месяцев передышки, которую подарили русской армии победа при Сарыкамыше и британская атака на берега Галлиполи. Общая обстановка сложилась так, что благоприятные условия для наступления русских могли появиться не раньше осени. Но уже поздней весной Кавказская армия была достаточно сильной, чтобы проводить ограниченные операции с целью выравнивания своей линии фронта и подготовки полномасштабного наступления.

Глава 23
Фланговые операции на Кавказском фронте, январь-март 1915 г.

После вторжения Энвера на территории, принадлежавшие России, среди мусульманского населения кавказских пограничных областей начались волнения. В долинах Чороха и Ольты-Чая существовало множество смешанных общин: в городах Артвин, Ардануч, Ардаган и Ольты преобладали христиане (армяне), а в сельской местности было больше мусульман. Последние включали в себя группы грузинского происхождения, вроде лазов, аджаров и тюрок, а также остатки старых татарских орд. Мусульманами были и черкесы, которые поселились там после 1864 г., на территории тогдашней Турции. Независимо от своего происхождения, все мусульмане были склонны помогать туркам, особенно когда они захватывали территории, на которых жили эти народности. Черкесы Верхнего Сарыкамыша упрямо защищали свои каменные сакли, сражаясь на стороне турецких аскеров, а нищие обитатели высокогорий снабжали скудной пищей дивизии Хафиз Хакки во время их отчаянного марша через горы Аллахуэкбер.

Впрочем, эти союзники оказывали туркам лишь моральную поддержку, но оправдать пантуранские надежды вице-генералиссимуса не могли. Маленькие разрозненные отряды вооруженных людей, куда входили местные жители, заняли территорию к северу от Ольты и в районе Пософ-Чая, где в 1828 г. более многочисленное ополчение Ахмет-бея Химшиашвили угрожало Ахалцихе. Более активными были банды, пришедшие со стороны турецкой границы: лазы с прибрежных районов Понтийских Альп и дикие курды из Дерсима, которые шли вниз по течению Чороха и Ольты-Чая.

Лишь немногие из этих нерегулярных формирований смогли удержать позиции под Ардаганом, когда калитинские казаки подошли к городу; большинство из них предпочли вовремя убежать через Яльнизчам-Даг, предоставив аскеров Штанге своей судьбе. После повторного взятия Ардагана бригада Истомина (с тремя батальонами генерала Генике, которые составляли начальный гарнизон Ардагана) выдвинулась по дороге в Артвин. Перевал через Яльнизчам-Даг был занят после нескольких стычек, и Истомин медленно продвигался к Ардагану. Однако в феврале его бригада вместе с двумя полками 20-й дивизии получила приказ вернуться в тыл и подготовиться к переброске в европейскую часть России. В то же самое время три пластунских батальона бригады Генике включили в состав II Туркестанского корпуса. В этих обстоятельствах восстановление внутренней безопасности в долине Чороха и возвращение Артвина было поручено генералу Ляхову, который теперь командовал войсками Батума[121]121
  1-я пластунская бригада, посланная в январе в Ахалцихе с целью держать в страхе неугомонных аджаров, живших по берегам Пософ-Чая, была переброшена в Россию, но после поражения Энвера в этом регионе воцарился мир. В феврале Юденич послал два Туркестанских полка и казаков в нижнее течение реки Ольты-Чай, и курды отошли в Турцию. В марте русские заняли Ишханский треугольник между Чорохом и Ольты-Чаем, а три пластунских батальона прикрыли границу у Олора.


[Закрыть].

Генерал Ляхов, энергичный офицер, обладавший вспыльчивым характером, получил приказ в начале января изгнать противника из бассейна Чороха и отбросить его от Батума как можно дальше по побережью. Ляхов имел всего 12 батальонов с 8 орудиями и 2 дружины грузинского ополчения[122]122
  264-й (Георгиевский) полк; 19-й Туркестанский стрелковый полк; 4 пластунских батальона (один из 1-й бригады и три – из 3-й), один из батальонов пограничников, тифлисское и кутаисское ополчения. Артиллерия была вскоре усилена двумя новыми батареями по 8 орудий в каждой.


[Закрыть]. Огромная площадь региона и труднопроходимый характер местности потребовали от этих небольших войск огромных усилий.

Турецкие регулярные войска в этом регионе имели около 1,5 тыс. бойцов, которые пережили разгром под Ардаганом, и два или три батальона пограничной охраны. Число бойцов в нерегулярных формированиях, как всегда, было непостоянным, оно менялось в зависимости от обстановки на данный момент. Когда Ляхов начал свои операции, в районе Артвина и Ардануча находилось 3–4 тыс. аджаров. Около 5 тыс. лазов, которых Штанге выдавал за Грузинский легион, размещались в порту Хопа. На побережье турки имели лишь 8 орудий; в течение марта – апреля два или три регулярных батальона прибыли туда в качестве подкрепления. У Ляхова было около 10 тыс. регулярных солдат и 5 тыс. ополченцев – вполне достаточно, чтобы противостоять 10 тыс. бойцов противника, которые по большей части входили в состав нерегулярных формирований. Ляхов начал наступление вдоль побережья позади устья Чороха в первую неделю января. Этот район представляет собой серию лесистых утесов с крутыми скалами, нависающими над морем. Утесы разделены глубокими ущельями – очень удобная позиция для обороны. В то же время близость моря позволяла кораблям вести продольный огонь по каждой отдельной позиции. Тем не менее адмирал Эберхардт отказался отправить в Батум военные корабли, поскольку считал этот порт неподходящим для базы и открытым для обстрела с «Гёбена» и «Бреслау».

В 1910 г. было решено разоружить Батум вместе с несколькими другими русскими приморскими крепостями, но дело двигалось медленно, и в начале войны несколько 6-дюймовых орудий и тяжелых мортир все еще оставались на позиции. 10 декабря 1914 г. «Гёбен» атаковал Батум, впрочем без особого успеха.

Только после 9 января, когда из Кронштадта прибыли две современные дальнобойные 254-мм пушки, адмирал согласился помочь и отправил сначала два, потом еще два эсминца в Батум. С помощью этой небольшой флотилии, к которой прибавили несколько вооруженных пароходов, где были установлены пушки и мортиры, Ляхов провел несколько операций против дикого лесистого побережья в районе устья Чороха. Пока сухопутные войска (19-й Туркестанский полк и пластунские батальоны) продвигались по обрывистым лесистым склонам, которые спускались к райскому побережью этой далекой земли, морская флотилия вела фланговый огонь по оборонительным позициям турецких и лазских стрелков. Во второй половине января сухопутные войска заняли территорию между Чорохом и российской границей. Затем была занята деревня Макриам; а в феврале, после многочисленных стычек с врагом, туркестанцы овладели Хопой, небольшим портом, стоявшим примерно в 30 км от Батума, который турки использовали для снабжения своих войск в долине Чороха. Из Хопы можно было по ущелью Ишкая перебрасывать войска и снаряжение в Борчку на Чорохе.

В течение марта сухопутные войска захватили еще 10 или 11 км побережья и достигли деревни Архави и реки под тем же названием, за которыми турки подготовили укрепленные позиции.

С занятием района Хопа – Архави генерал Ляхов мог считать свою задачу на Черноморском побережье выполненной. Тем временем подразделения 264-го полка и пластуны очистили от врага район Борчки и медных рудников Дзангул. 27 марта, после жестокого боя, был занят Артвин, и остатки нерегулярных отрядов противника были выдворены из окружающих районов. Бои на голых склонах Чорохских гор и в рано расцветающих лесах Лазистана прекратились до следующего года, пока на Эрзерумском фронте не открылась возможность для новых совместных операций на побережье[123]123
  19-й Туркестанский полк стоял на побережье в районе Хопа – Архави; пластунские батальоны и ополчение удерживали Борчку и Артвин и контролировали границу. У Ляхова забрали 264-й полк, который был включен в состав II Туркестанского корпуса.


[Закрыть].

Операции на крайнем юге российской линии обороны приняли более крупный размах. Здесь панический приказ Мышлаевского поставил русских в очень невыгодное положение. Генерал Чернозубов, поняв инструкции своего начальника буквально, отвел свои войска за Араке, эвакуировал войска из Тебриза и района озера Урмия. Многочисленное христианское население региона в панике бежало, и вся местность оказалась в руках курдских банд.

Своим роковым приказом Мышлаевский в один день уничтожил результаты кропотливой работы по умиротворению курдских племен на турецко-персидской границе, которую русские проводили в течение нескольких лет. Присутствие отрядов русской кавалерии по всему Северному Азербайджану не только держало в узде персидских курдов, но и оказывало сильное устрашающее влияние на курдов в Турции.

Из последних во время мобилизации в Турции были созданы 4 племенные (аширетские) кавалерийские дивизии; но они воевали настолько плохо, что командующий 3-й армией решил две из них распустить. В общем, как и в войне 1877 г., курды не особенно рвались в бой. Но их настроение изменилось, когда стало известно, что русские войска покидают Тебриз и район Урмии; в этом они увидели слабость русских и решили пограбить армянское, несторианское и персидское население. Через несколько дней многочисленные вооруженные банды появились в районе озера Урмия: знаменитый Хан Симко, ранее дружески относившийся к русским, овладел этой местностью; к племенам курдов присоединились турецкие добровольцы (под предводительством фанатичного «Эмира» Хаджи из Мосула). Все это тайно поощряли турецкие агенты. 14 января Эмир Хаджи вошел в Тебриз; другие нерегулярные формирования грабили города вокруг Урмии и продвигались к Дилману. Генерал Чернозубов перешел к активным действиям; он послал генерала Назарбекова[124]124
  Назарбеков был армянином (Назарбекян); впоследствии он возглавил армию Армянской республики; его расстреляли во время чисток 1937 г.


[Закрыть] с четырьмя батальонами, двумя казачьими полками и 8 орудиями, велев ему занять Хой и выслать патрули к Дилману и Котуру.

Одним из первых действий Юденича в качестве главнокомандующего был приказ Чернозубову восстановить прежнее положение вещей в Персидском Азербайджане. Оставив Назарбекова прикрывать район Хой – Дилман, Чернозубов выдвинулся из Джульфы в Тебриз[125]125
  Его войска состояли из 4 батальонов, Армянской дружины Андраника и двух казачьих полков с 16 орудиями.


[Закрыть].

В течение 26–28 января нерегулярные формирования противника численностью 4–5 тыс. бойцов попытались оказать сопротивление в Сафианском районе, но были рассеяны в основном артиллерийским огнем. Чернозубов вошел в Тебриз 30 января.

Назарбеков тем временем не предпринимал активных действий в районе Хоя; он лишь занял Дилман 1 марта. Но нерегулярные формирования противника ушли за границу в район Баш-Кале, и спокойствие в Персидском Азербайджане, похоже, было восстановлено.

Однако новости распространялись в 1915 г. довольно медленно; и между событиями и выработкой решения о том, как на них реагировать, проходило определенное время. Энвер, как мы уже видели, был потрясен уходом русских войск из Тебриза в январе, а рейды курдских нерегулярных формирований пробудили в нем новые надежды на успех пантуранских или панисламистских операций против русских в Северо-Западной Персии. В течение марта Халил-бей усиленно занимался сосредоточением регулярных частей в Ване для Персидской экспедиции. Этот же регион привлекал внимание и русских.

Приближалась весна, и реорганизация Кавказской армии приближалась к завершению. Юденичу очень не нравилось то, что основная масса призывников шла в Европу[126]126
  Юденич планировал добавить к I Кавказскому и II Туркестанскому корпусам еще два – IV и V Кавказские; но в марте частей для формирования V корпуса не поступило, а IV корпус Огановского состоял только из трех полков 66-й пехотной дивизии. II Туркестанский корпус насчитывал всего лишь 7 3-батальонных полков (один в Батуме), а единственной полной дивизией I Кавказского корпуса была 39-я. Генеральный резерв ограничивался 4-й Кавказской стрелковой дивизией и несколькими кубанскими и терскими батальонами. Юденич планировал в марте придать реальную мощь IV корпусу Огановского, включив в него 2-ю Кавказскую стрелковую дивизию (состоявшую из 3-батальонных полков), которую он вывел из Персии, и усилить войска в Персии новыми кавалерийскими частями. Теперь у него было 4 Кавказские казачьи дивизии: 1-я (в I Кавказском корпусе), 2-я (в IV корпусе) и 4-я и 5-я в Персии. (Последняя была создана на основе Закаспийской казачьей бригады. Третья Кавказская казачья дивизия и так называемая Дикая дивизия – набранная в Дагестане, Чечне и из теккийских тюркоманов Закаспия – находились в Европе.) Этим конным дивизиям позже были приданы две Забайкальские казачьи бригады и Кавказская кавалерийская дивизия.


[Закрыть].

Юденич хорошо знал недостатки турецкой организации и предполагал, что реорганизация турецкой 3-й армии закончится не скоро. Общая обстановка на Ближнем Востоке складывалась достаточно благоприятно: англо-французские войска атаковали Дарданеллы, а британцы готовились расширить свои операции в Ираке до Багдада.

Стратегическое значение Персидского Азербайджана хорошо понимали в Генштабе Кавказской армии; наступление из этого региона в сторону долины Тигра через Рувандиз или через несторианскую страну позволило бы полностью окружить все турецкие позиции к северу от Армянского Тавра[127]127
  Этот сложный регион оказался вполне проходимым для византийских армий, которые действовали со своих кавказских баз во времена императора Геракла (626–627) и сасанианских столиц в Месопотамии (Ктесифон).


[Закрыть].

Захват Диярбакыра угрожал бы Османской империи потерей Армении, Курдистана, Ирака и даже Сирии. Однако такие обширные планы требовали наличия мощных сил, которые базировались бы в районе Тебриза. Однако этот город был совсем неподходящей базой из-за ограниченной связи с Россией и Закавказьем. По крайней мере, в 1915 г. не планировалось никаких амбициозных операций против восточных провинций Турции. В то же самое время не было никакой нужды в осуществлении глубокого охвата крайнего правого фланга турецкого фронта, поскольку этот фланг был известен как довольно слабый и удерживался только 36-й и 37-й дивизиями. Юденич решил, что достаточно нанести здесь удар войсками IV Кавказского корпуса из долины Алашкерт на Малазгирт и Муш, а фланговые дозоры должны были помочь ему, двигаясь из Баязета на Ван и из Персидского Азербайджана туда же. Такая операция давала двойное преимущество: ее успех сократил бы растянутый русский левый фланг; и она могла бы способствовать оккупации важных стратегических пунктов Муша и Битлиса в самом ближайшем будущем.

Первый этап этого ограниченного плана должен был помочь стабилизировать обстановку на персидской границе; это казалось более насущным, поскольку группировка противника «неизвестной численности» неожиданно начала наступательные действия в этой местности. Сосредоточение турецких войск в районе Муша и Битлиса завершилось в марте; а в апреле 36-я дивизия под командованием нетерпеливого Халил-бея уже двигалась по южному берегу озера Ван в направлении Баш-Кале[128]128
  У Халила было также несколько подразделений только что созданных 3-й бис и 5-й бис дивизий и несколько нерегулярных конных формирований курдов.


[Закрыть].

В середине апреля Халил появился в городе Урмия с передовым отрядом, который состоял из нескольких батальонов, 6 орудий и отряда курдов[129]129
  Выполняя свои обязанности по обеспечению внутренней безопасности, войска Чернозубова были сильно разбросаны, и из-за трудностей снабжения он отослал назад в Джульфу два стрелковых полка. Три казачьих полка стояли в Хое; один пехотный полк с одной батареей стоял между Хоем и Котуром; один батальон, одна Армянская дружина и одна батарея – в Дилмане; два батальона, один казачий полк и одна батарея – в Тебризе.


[Закрыть]. Он двинулся дальше на север к Дилману.

Чернозубов приказал сконцентрировать в Дилмане стрелковые батальоны и казаков из Хоя и Джульфы; но это заняло некоторое время, и 29 апреля Халил атаковал Дилман, который удерживал только один русский батальон, армянские добровольцы с 6 орудиями. После жестокого сражения русские войска отошли. Но в течение суток генералу Назарбекову удалось собрать в 7 км к северу от Дилмана подкрепления из 6 батальонов и 2 казачьих полков с одной батареей. 1 мая Халил атаковал на широком фронте и попытался окружить русских силами 10 тыс. солдат пехоты и конными курдами. Пять турецких атак были отбиты, и Халил оставил на поле боя почти тысячу убитых. Большинство курдов дезертировали, а в ночь с 1 на 2 мая Халил, опасаясь русской контратаки, отошел за границу. Назарбеков не стал развивать инициативу и ограничился возвратом Дилмана.

Перед вторжением Халил-бея в Азербайджан Юденич предпринял первые шаги по сосредоточению войск на левом фланге, в соответствии со своим планом наступления в сторону бассейна озера Ван и долины Мурат-Су. А тем временем дикие атаки курдов погрузили целую страну между двумя большими озерами в состояние анархии. Сильнее всего пострадали армяне и христиане из несторианской секты; наконец, озлобленное население окрестностей озера Ван, где всегда было сильно армянское националистическое движение (Дашнак-цутюн), восстало и после жестокого уличного боя захватило древний город у озера (13–14 апреля). Жандармская дивизия (созданная из военизированных полицейских батальонов) под командованием Казим-бея, усиленная несколькими регулярными батальонами, спешно прибыла из Битлиса и взяла восставший город в осаду.

Проинформированный армянскими агентами об обстановке у озера Ван, Юденич решил воспользоваться ею. С начала марта 4 армянские дружины были сосредоточены в Баязете[130]130
  5-я дружина была у Назарбекова, а 6-я пока проходила обучение.


[Закрыть].

Юденич усилил отряд убежденных националистов-волонтеров 2-й Забайкальской казачьей бригадой генерала Трухина, приказал ему пройти перевалом Тепериз через Аладжийские горы и двинуться на Бегри-Кале и Ван. Отряд Трухина составлял крайнюю левую колонну наступавшего фронта IV Кавказского армейского корпуса. Юденич планировал этот маневр на май, надеясь, что к этому времени перегруппировка его войск будет завершена, и Персидский Азербайджан будет очищен от нерегулярных элементов[131]131
  Юденич рассчитывал, что усмирение Азербайджана позволит ему перебросить 2-ю Кавказскую стрелковую бригаду для усиления IV Кавказского армейского корпуса. 4-я пластунская бригада в апреле была переведена в Азербайждан, чтобы заменить закаленную в боях стрелковую бригаду.


[Закрыть].

Кавказская кавалерийская дивизия и 3-я Забайкальская казачья бригада были тоже отправлены по железной дороге в Тебриз. Юденич планировал использовать эту внушительную кавалерийскую силу, чтобы держать в страхе курдские районы[132]132
  Они представляли собой 36 эскадронов и сотен с 12 горными и 18 орудиями на конной тяге и 18 пулеметами. Общая численность составляла 6 тыс. конников.


[Закрыть].

Русский командующий рассчитывал, что впечатляющий маневр этой кавалерийской массы окажет такое моральное воздействие на курдов, какого не добиться длительными (и более дорогостоящими) операциями по поддержанию внутренней безопасности силами малых колонн пехоты и казаков. Он оказался прав. Когда генерал Шарпантье вел свои великолепные драгунские полки и тучи казаков из Тебриза в Дилман и из Дилмана в Суж-булак, Василий Никитин, русский вице-консул в Урмии, доложил, что проход русской кавалерии восстановил престиж России в Персии; маневр конницы произвел огромное впечатление на население этой страны, и в мае русские стали полными хозяевами положения в Персидском Азербайджане.

Тем временем русские не спеша двигались на помощь армянским повстанцам в Ване. Трухин прибыл в Бегри-Кале только 24 мая. Назарбеков, которому приказали выступить из Дилмана на помощь Трухину, был в Баш-Кале уже 7 мая. Несколько турецких патрулей заметили на Чуха-Гедике, пути, ведущем в Хосап; но Назарбеков не спешил продолжать наступление до 25 мая[133]133
  К этому времени Назарбеков командовал 6-м и 7-м Кавказскими полками, 4-й пластунской бригадой, двумя казачьими полками, одной Армянской дружиной и артиллерией из 12 орудий.


[Закрыть].

20-го числа он достиг Хосапа, но противника там не обнаружил, поскольку Халил, покинутый своими курдами, опасаясь наступавшей колонны Трухина, ускорил отход 36-й дивизии. Он обошел Ван и двинулся к Битлису – откуда за ним вскоре последовали жандармские батальоны Казим-бея. Таким образом, осада Вана была поспешно снята, и 31 мая Трухин вошел в город, где его с ликованием встретило армянское население. В тот же самый день разъезды Трухина встретились с авангардом Назарбекова между Ваном и Хосапом[134]134
  Русские проникли в горы Несториан (Кочанис-Чёлемерик), благодаря чему смог вернуться домой несторианский патриарх Маар Шимум, которому предоставили безопасную резиденцию в Хое.


[Закрыть].

Юденич был очень недоволен медлительностью генерала Назарбекова, который позволил 36-й дивизии Халил-бея бежать без боя. В результате Назарбекова отстранили от командования. Юденич решил отдать Кавказские стрелковые полки Чернозубову для поддержания порядка в Азербайджане, а стрелковая бригада Назарбекова (за исключением 8-го полка, который остался у Чернозубова), а также пластунская бригада были включены в IV Кавказский армейский корпус. В июне эти части перебросили в Эрсиш. Они обогнули озеро Ван по его берегу, рассчитывая позже начать наступление на Малазгирт.

Тем временем кавалерия Шарпантье сосредоточилась в Дилмане, где получила отдых. Затем она проследовала мимо озера Ван на Адилджвеваз (26 июня). Конные части прошли более 800 км, но присоединились к IV корпусу в очень хорошем состоянии, поскольку воспользовались богатыми травой лугами поздней весны вдоль всего своего маршрута[135]135
  25–26 мая кавалерия столкнулась с трудностями при форсировании реки Ягаты, вздувшейся из-за весенних дождей; а в Судж-Булаке, где был обезглавлен русский консул, они вступили в перестрелку с курдами. В Ушне турецкие пограничники и жандармы оказали некоторое сопротивление, но 2 июня, после захвата Урмии, умиротворение Северного Азербайджана было завершено.


[Закрыть].