Текст книги "Тайна"

Глава 7

Таинственное предложение лорда Вульфберна привело меня в недоумение. Я считала, что глупо было бы поверять Клариссе сомнения относительно участи мисс Осборн, даже если ребенок и мог пролить свет на некоторые вопросы. Но поскольку оно исходило от лорда Вульфберна, стало быть, он не видел ничего опасного в моем вопросе, иначе не посоветовал бы втягивать в это дело девочку. Однако знал ли он ее достаточно хорошо?

Занятая своими мыслями, я поднялась на галерею. Драпировки на окнах были уже задернуты. Приближалась следующая ночь. Меня начинала бить дрожь, каждую ночь предстояло встречать напряженным ожиданием новых сюрпризов.

В моей гостиной шторы были задернуты тоже, но Мэри еще не ушла. Она стояла спиной ко мне, склонившись над лампой. При звуке моих шагов она вздрогнула, лампа подскочила в ее руках и стукнулась об стол.

Увидев меня, она вздохнула с облегчением.

– О, это Вы, мисс.

– А ты кого ожидала увидеть? – у нее был такой испуганный вид, что я чуть не расхохоталась.

Она зарделась и заставила себя улыбнуться.

– Только Вас или миссис Пендавс. Но когда я работаю здесь одна, мне становится не по себе.

– Отчего же?

Она пожала плечами, на ее красивом белом лбу пролегла сосредоточенная морщина.

– Не могу сказать, не знаю, мисс. Может быть, потому что здесь так пусто. В крыле, где живут слуги, всегда кто-то есть, слышны голоса. Ночью я сплю в одной комнате с Элис – это моя сестра, она работает на кухне.

– Думаю, это скрашивает вашу жизнь в Холле. А то я удивлялась, почему ты не берешь расчета, если чувствуешь себя здесь не очень уютно.

– Из-за платы, мисс, – она перестала хмуриться. – Его Светлость платят больше других, а у нас в семье еще шестеро детей.

Значит, она оставалась по необходимости. Видимо, та же причина удерживала остальных слуг.

– Тебя не пугает вой собак ночью? – спросила я. Она передернулась, но в этом жесте было больше позерства, лицо никакого страха не выражало.

– Они не особо мешают. Из нашего крыла их не так слышно. Мы с Элис затыкаем уши на ночь, чтобы лучше спать. Если хотите, могу принести Вам ваты.

Я улыбнулась. Хоть мне и мешали собаки, я еще не опустилась до того, чтобы дрожать всю ночь в собственной постели.

– Спасибо, пока не надо. Я не услышу, если Кларисса будет звать ночью.

Мэри согласилась.

– Вы добрая. Мисс Осборн она не звала по ночам. Та вечно жаловалась, что ей не дают спать, но она не боялась. Другие умирали от страха и не скрывали этого, но мисс Осборн молчала, – добавила она неодобрительно.

Я воспользовалась случаем разузнать побольше.

– Интересно, почему же тогда она уехала тайно, никого не предупредив? Если ей хорошо платили, то причина была не в деньгах. Может быть, она собиралась выйти замуж?

Мэри широко раскрыла глаза.

– Только не она, мисс. Она, конечно, могла влюбиться, но мужчины на таких женщин обычно не обращают внимания. Она была некрасивая, книжный червь и ужасно неинтересная, не то, что Вы. Вы знаете, что я имею в виду: очки, выражение лица, от которого скисает молоко. Бог простит меня, что говорю дурно о человеке, но уверена, что она умрет старой девой.

– Тогда что на нее нашло, почему она исчезла таким странным образом? – спросила я скорее себя, чем Мэри. Мне были непонятны причины бегства.

Мэри подошла ко мне и прошептала доверительным голосом:

– Думаю, она стала часто выходить по ночам из дома, бродила в тумане. Это очень вредно, понимаете? – она многозначительно кивнула.

Я смотрела на нее, ничего не понимая.

– Зачем ей нужно было выходить в туман?

– Он может странно влиять на голову. А здешний не похож на туман в других местах. В нем совершаются всякие вещи.

– Какие вещи?

– Неестественные.

– Какие неестественные?

Ее снова передернуло от внутренней дрожи.

– Откуда мне знать, я не выглядываю ночью в окна. Только когда светит солнце и можно видеть болота.

– Тогда откуда ты знаешь о неестественных делах? Кто-то что-нибудь видел? – решительно добивалась я ответа.

Она отрицательно тряхнула головой.

– Таких дураков нет, чтобы пытались. Кроме мисс Осборн. Вы послушайте меня и не выходите ночью. До добра не доведет, а вреда может наделать много.

– Спасибо, Мэри, – ответила я, стараясь говорить серьезно. – Я запомню твой совет.

Несмотря на то, что она говорила искренне, меня ее объяснения скорее позабавили, нежели насторожили. Мэри сама ничего не знала, однако ею владел страх, она боялась что-то увидеть. Ее подозрение, что мисс Осборн чего-то испугалась, могло быть порождением ее собственного страха. Единственной ценной информацией, которую я извлекла из разговора, было следующее: лорд Вульфберн платил щедрое вознаграждение, чтобы сохранить прислугу. Учитывая его собственное поведение и мрачную обстановку Холла, удивляться было нечему.

Мэри вернулась к работе в полной уверенности, что я оценила ее совет. Вдруг она вскрикнула от досады.

– Что случилось, Мэри? – спросила я.

– Ничего. Просто я опять забыла. Хотела принести еще лампу из кухни. На столике у двери стояла одна, но она куда-то исчезла. Была очень симпатичная – розовое стекло, медные узоры. Я обыскалась, но не нашла.

Я посмотрела на стол. Мне показалось, что все на месте.

– Я не заметила лампы на этом столике, Мэри. Разве она там была?

– Может, миссис Пендавс переставила ее в другую комнату перед Вашим приездом? Хотя не понимаю, зачем ей это понадобилось. Ничего, я принесу из кухни, когда закончу. Этот угол должен освещаться, он темный.

Она кивнула хорошенькой головкой и вышла. Я прошла в спальню, все еще размышляя над ее словами, и подошла к гардеробу, чтобы убрать уличные туфли. К моему удивлению, чемодан спокойно лежал на верхней полке платяного шкафа. Кто его положил туда? Зачем? В надежде, что Мэри еще не успела спуститься по лестнице, я выбежала в коридор и позвала. Не прошло и нескольких секунд, как Мэри появилась из комнаты Клариссы с каминными щипцами в руке.

– Вам что-нибудь нужно, мисс?

– Просто хочу спросить, кто принес с чердака мой чемодан?

– Лорд Вульфберн распорядился, чтобы его положили в Вашей комнате.

Такого ответа я меньше всего ожидала.

– А он не сказал, зачем?

– Нет, мисс, – она пожала плечами. – Я думала, Вы сами просили.

– Нет, я не просила.

– Странно. Спросите лучше у него. Он нам не объясняет свои поступки, такой уж человек.

– Да, действительно.

Если бы лорд Вульфберн пригласил меня к обеду в тот вечер, я бы воспользовалась ее советом, но он решил обедать один. Мы с Клариссой обедали в классе в обществе Матильды.

Ничто не нарушало спокойной обстановки. Девочка ела с аппетитом, с тем же увлеченным видом, который был у нее на занятиях. Каждый кусочек она прожевывала тщательно и с усердием. Матильда взирала на хозяйку со своего стула с вежливым интересом, я следила со своего места по другую сторону стола. Я не разбирала, что ела, обдумывая, как лучше сформулировать вопрос, который собиралась задать. Наконец, положила вилку и беззаботно улыбнулась.

– Папа обещал, что сегодня твой сон не будет нарушен. Он приказал управляющему успокоить собак, если они поднимут шум. Уж этот здоровый детина Уилкинс сможет с ними справиться.

Она вяло улыбнулась, но не повеселела. Я продолжала:

– Он очень злился на мисс Осборн, когда узнал о ее поведении. Может быть, она не хотела сообщать ему о твоих страхах по ночам, чтобы он не подумал, что она тоже боится собак.

Кларисса оторвала взгляд от тарелки и засмеялась:

– Но это просто глупо. Сначала они ей действительно не нравились. Она говорила, что собаки грязные твари и нельзя их держать в доме. Но скоро она очень привязалась к Кастору и Поллуксу.

– Почему?

– Они очень добрые, если их получше узнать. Наверное, она их полюбила. Оставляла для них кусочки мяса от обеда и давала, когда папа не видел. Это был наш секрет, она просила не выдавать ее, потому что знала, что он будет сердиться. Я плохо поступила, что не сказала папа?

Этот философский вопрос прервал мои размышления о странной мисс Осборн.

– Нехорошо говорить неправду, но молчать еще хуже.

– Разве плохо, что она кормила Кастора и Поллукса? В этом нет вреда.

– Согласна.

Но, возможно, эта женщина специально приручила собак. Видимо, она приняла решение о побеге задолго до его осуществления. Странно только, что она не продумала, как забрать вещи. Так вот почему собаки ее пропустили!

– Интересно, как все же папа узнал? Ведь он знал, что она дружит с собаками?

– Я не собиралась проговариваться, но он был так расстроен, когда она исчезла. Ее не могли найти. Он знал, что собаки ее не выпустили бы. Мне пришлось рассказать, почему они дали ей пройти.

Она испытующе смотрела на меня, боясь, что я не одобрю ее поступка.

– Ты поступила совершенно правильно, – сказала я. – Было бы жестоко продолжать хранить секрет, когда все волновались. Так как мисс Осборн все равно скрылась, это ей уже не могло повредить.

Кларисса обрадовалась.

– Я тоже так думала.

Все же я чувствовала, что она сказала не все. Она налетела на трюфель с такой решительностью, что я поняла: она борется с желанием сказать что-то еще.

– Я тоже умею хранить секреты, – заверила я. – Если тебе нужно будет поделиться тайной, знай, что я никому не скажу.

Она пытливо посмотрела на меня. Губы ее дрожали, но она молчала и нервно теребила вилку. Обеспокоенная, что ей может стать плохо, я положила свою руку на ее.

– Ты не обязана мне рассказывать то, что не хочешь. Но, если есть желание поговорить, я охотно выслушаю.

Она глубоко вздохнула, доля напряжения исчезла.

Я пожалела, что мне не в ком искать облегчения. Она меня все больше беспокоила. Какие тайны жизни в этой маленькой головке не находят выхода?

И какой вред они причиняли ей?

Ночь прошла спокойно, и на следующее утро Кларисса вошла в классную комнату хорошо отдохнувшей и более оживленной, чем накануне. Снова она фанатично набросилась на книги. Вопросы, которые она задавала, говорили о тонком понимании материала. У нее был такой склад ума, что надо было поставлять пищу для размышлений. Только это могло уберечь ее от мрачных мыслей.

Вскоре после начала занятий в дверь постучала экономка. За ее спиной стояла высокая сухая дама, хорошо одетая; по ее глазам видно было, что она не любит шутить, знает себе цену.

Миссис Пендавс провела ее в комнату и представила.

– Мисс Риджер. Надеюсь, Вы извините нас за вторжение, она пришла, чтобы снять мерку с Клариссы. И Вашу тоже, – добавила она менее официально.

– Мою? – от удивления я поднялась со стула.

– Его Светлость говорит, что Вам тоже нужно сделать несколько платьев.

– Но мне хватает своих, – пыталась защищаться я. – А если понадобятся еще, я куплю их на заработанные деньги.

Миссис Пендавс сложила руки и стояла в позе послушной школьницы.

– Конечно, Вы правы поступать, как считаете нужным. Но лучше поговорите с хозяином. Он не терпит непослушания.

По ее едва уловимой улыбке я поняла – она уверена, что я сдамся, лишь бы не предстать перед ним лишний раз.

– Немедленно поговорю с ним. Он в кабинете? – решительно заявила я.

Она кивнула.

– Мисс Риджер может сначала заняться Клариссой. Здесь достаточно светло, можно не переходить в другую комнату.

Она, конечно, была уверена в моем поражении. Я направилась к двери, вызывающе задрав нос, в полной решимости удивить и разочаровать ее.

Дверь в кабинет была открыта. Не успела я постучать, как услышала голос лорда Вульфберна, приглашавший меня войти.

Он сидел за письменным столом, водрузив на него ноги и ехидно посмеиваясь.

– А! Мисс Лейн! Я ждал Вас. Миссис Пендавс сообщила, что прибыла портниха, – он едва сдерживал смех.

Его вид и тон меня раздражали. Он снова провоцировал меня.

– У Вас совершенно отсутствует понятие приличий, – сказала я.

– Отсутствует? Совершенно точно, я никогда не думал обратное. Если вы когда-то и считали меня приличным человеком, это было предубеждение. Но в чем я виноват в данном случае? В том, что хочу видеть свою воспитанницу прилично одетой?

Он сделал ударение на слово «прилично», и я подумала, что истинные его намерения совсем в другом. Но меня не эта часть его заявления выводила из себя.

– Пора уже прекратить эту игру, – сказала я. – Я не Ваша воспитанница, а не больше, чем молодая женщина сомнительного происхождения, которую воспитали из жалости. Сомневаюсь, что мои предки занимали более респектабельное положение, чем, скажем, у Вашей служанки Мэри. Я ничего не требую, кроме положенной мне зарплаты. Из этих денег я буду покупать себе такую одежду, какую сочту нужной. И сама буду решать, когда и как часто пополнять свой гардероб.

К моему ужасу, он скинул ноги со стола и поднялся с кресла. Это движение было столь же стремительным и решительным, как в тот первый раз, когда мы имели беседу в кабинете. В нем с трудом можно было узнать развалившегося нагловатого барина, которого я видела перед собой минуту тому назад. В мгновение ока он оказался рядом со мной, впился в меня сверлящими темными глазами, как варвар-завоеватель. Мне пришлось собрать все мужество, чтобы сохранить ровную осанку, сидя на диване, а не вдавиться в спинку.

– Принимаю Ваше предложение, мисс Лейн. Давайте покончим с играми. Возможно, мое предложение не удовлетворяет требованиям приличного поведения. Тем лучше. Я уже много лет не забочусь о приличиях, но не стал от этого хуже, – в его голосе появилась твердость, которой можно было бы восхищаться, если бы она была направлена на более благородные цели. – Однако должен признаться, я действительно считаю Вас своей воспитанницей. Именно поэтому полагаю, что имею право, точнее, в мои обязанности входит заботиться о Вашем обеспечении.

– Но…

– Что касается денег, то я намеревался назначить Вам пособие. Просто я еще не посвятил Вас в свои планы, потому что считал, что Вам не нужны деньги в данный момент.

Я раскрыла рот от удивления.

– Пособие?!

– Это более соответствует Вашему положению в доме.

– Напротив. Совсем не соответствует.

Он помрачнел и выпрямился. Мне казалось, что мускулы напряглись под сюртуком. Чувствовалось, что ему стоит труда сдерживаться. Голосом, таким мягким, что в нем звучала угроза, он произнес:

– Прошу не путать меня с братом, мисс Лейн. В целом я нахожу, что он вел себя самым неподобающим образом, а то, что Вы рассказали о нем, не может убедить меня в обратном.

У меня взмокли ладони, сердце бешено колотилось. Мне хотелось только одного – скорее убежать, скрыться от его сверлящих зрачков. Но этот же взгляд приковывал меня к дивану. Нервно сглотнув, я заставила себя понять, что он сказал о брате. Заключение, к которому я пришла, было неутешительным – я сама дала ему повод так отзываться о родственнике.

– Я тогда говорила не подумав, – старалась оправдаться я, во рту пересохло. – Не имела права критиковать.

Опустив глаза, я надеялась, что это положит конец пререканиям. Но Его Светлость не унимался.

– Должен ли я считать, что Вы мне лгали? – властно спросил он.

Я разозлилась.

– Конечно, нет.

Наши взгляда встретились. Вместо упрека и отвращения я прочла в его глазах сострадание. Но не только. Он хорошо понимал, что, если выразит сочувствие, я могу разрыдаться. Поэтому он сознательно старался меня разозлить.

– Так Вы говорили правду? – переспросил он, словно не догадываясь, какие чувства бушевали во мне.

– Возможно, и так. Но это была только часть правды. Другая часть заключается в том, что Ваш брат кормил и одевал меня многие годы, платил за мое образование, предоставлял мне крышу над головой.

Он усмехнулся, взгляд смягчился.

– Вы правы. Я сам обязан ему теми же милостями. До его смерти Холл принадлежал ему. Я жил в его доме с семьей на деньги, которые он мне платил. Но смею заверить, его щедрость объяснялась не особой любовью, не даже милосердием. Ему удобно было, чтобы я жил здесь. Если кто-то и приносил жертвы, так это я. Моя бедная жена ненавидела это место, оно наводило на нее ужас. Она заплатила жизнью, – пробормотал он, словно говоря с самим собой. Он стряхнул неприятные воспоминания, снова обретя уверенность. – Он взял Вас в дом, потому что это было ему нужно в то время. Если бы не необходимость соблюдать приличия, он бы не задумываясь выбросил Вас снова на улицу. После рождения Анабел Вы ему стали не нужны.

– Тем более Вы не можете считать, что несете за меня ответственность, – сказав это, я почувствовала себя увереннее.

Он снова выразил досаду.

– Вам кажется, что Вы выиграли сражение, не так ли? Мне доставляет особое удовольствие разочаровать Вас. Возможно, формально у меня нет оснований считать Вас своей подопечной. Кроме того, я требую от Вас услуг, которые в этом случае Вы не обязаны бы были оказывать. Тем не менее я считаю, что обязан заботиться о Вас, так как в некотором роде Вы все же член семьи Вульфбернов.

Снова мною овладело желание протестовать, оттолкнуть его и бежать, я была просто в панике. Он отошел к камину, понимая мое состояние, и оттуда смотрел на меня, думая о чем-то своем, теребя кольцо на пальце. Наступила такая тишина, что, когда пробили часы, я вздрогнула.

Наконец он сказал:

– Если Вас больше устраивает считать себя наемной гувернанткой, Вам придется безоговорочно подчиняться моим распоряжениям – таково правило для всей прислуги в Холле. В любом случае Вы должны позволить портнихе снять с себя мерки и принять несколько приличных платьев.

– Вы вправе требовать подчинения Вашим приказам, но только если они не выходят за пределы моих служебных обязанностей, – возразила я, готовясь к новой атаке. – Вы не можете настаивать, чтобы я делала то, что поставит меня в ложное положение и вызовет пересуды в доме.

Он задумался, взвешивая реальность моих опасений. Взгляд его потеплел, стал почти знакомым по детским воспоминаниям. Я так волновалась, что мне не хватало воздуха, казалось, стены кабинета смыкаются и готовы меня раздавить.

Он пожал плечами: «Ни у кого не возникнет никаких вопросов, так как в доме Вы единственный человек, который не считает Вас моей воспитанницей».

С этими словами он отошел к окну, повернувшись ко мне спиной, затем сжал пальцы за спиной и покачался на пятках, очевидно, довольный, что дело решено. Его самоуверенность возмутила меня, прогнав ненужный страх перед этим человеком.

– Конечно, милорд, Вы можете оставаться при своем мнении. Как я понимаю, мне надлежит считать себя польщенной и благодарной, – сказала я, хотя, кроме неловкости, ничего не чувствовала. – Но только не думайте, что Ваша щедрость дает Вам право помыкать мной. Я этого не допущу. И также я не намерена терпеть превышение власти с Вашей стороны.

Я поднялась, чтобы выйти. Он обернулся. Лицо его помрачнело, в глазах снова появилось затравленное выражение, словно в отчаянии он искал моей защиты. Это меня смягчило больше, чем все его претензии на величественность. Мне захотелось его утешить, но что-то останавливало и подсказывало, что он не нуждается ни в жалости, ни в утешении.

Голосом, дрожавшим, как струна, он попросил:

– Если Вы не хотите поступать по-моему, то, может быть, согласитесь на нижайшую просьбу? В этом проклятом Холле и так достаточно мрака, к тому же Кларисса устала от траурных платьев. Ваше упорство только будет ей постоянно напоминать о смерти матери. Если бы Вы питали искренние чувства к брату, я бы не настаивал. Но так как этого нет, то Вам не составит труда выглядеть немного приятнее. Дело ведь лишь в общепринятых нормах, но Вы сами дали мне понять, что они не столь много значат в данном случае.

Он добился своего, отказ был невозможен, да я и не пыталась больше протестовать.

– Почему Вы раньше этого не сказали? – спросила я. – Или считаете меня настолько бессердечной, что я не в состоянии понять чувства ребенка?

– Нет, этого я не считаю, – ответил он, вздохнув.

– Тогда зачем нужна была баталия, если достаточно было объяснить ситуацию. Не думаю, что исключительно для Вашего собственного развлечения. Насколько я понимаю, Вам эта перепалка доставила не больше удовольствия, чем мне.

– Мне не очень легко просить об одолжении, мисс Лейн.

– Даже если Вы просите не за себя лично?

– Даже в этом случае, – голос звучал так мягко, как я еще не слышала от него.

Мне захотелось его утешить, я сделала шаг в его сторону, но остановила себя.

– Это просто неразумная гордость, – сказала я скороговоркой, пытаясь скрыть смущение. – Бывают минуты, когда всем бывает нужна поддержка, когда мы зависим от других людей. Если мы не поможем друг другу, кто же нам поможет?

Он снова резко отвернулся к окну и тихо проговорил:

– Это не гордость.

– Тогда что же?

– Страх. Панический страх.

Я решила, что неправильно поняла. Мысль, что этот человек может чего-то бояться, была проста нелепа. Но он сказал именно так.

– Страх чего?

Последовала долгая пауза. Я уже решила, что ответа не последует, как вдруг он тихо сказал: «Последствий».

Ответ привел меня в полное замешательство. Мы уже перестали говорить о платьях и одолжениях, теперь речь шла о том, что было вне пределов моего понимания. Я не знала, что ответить.

После еще одной долгой паузы я сказала:

– Я Вас не совсем понимаю. Могу только заверить: если в какой-то степени в моих силах Вам помочь, я с радостью сделаю это.

Он мягко засмеялся. Не надо мной, а над своими мыслями. Затем отошел от окна и посмотрел на меня с глубокой печалью.

– Вы не представляете, какие трудности навлекаете на себя своим предложением.

– Трудности?

– Неважно. Только знайте, что, приняв платья в подарок, Вы меня очень обяжете. Хотя я не собирался делать этого признания.

– И опять Вы меня смущаете.

– Полно, мисс Лейн. Раз мы признались, что мы друзья и союзники, мы не можем быть противниками, и воевать нам не из-за чего. Или Вы хотите лишить меня единственного удовольствия за последние годы?

Он снова дразнил и провоцировал.

– Не беспокойтесь. Но почему, когда я нахожусь в Вашем обществе, я должна испытывать гнев, отчаяние или, в лучшем случае, смущение?

– Значит, я могу быть другим.

Он отвесил низкий шутливый поклон.

Я не придала значения этому кривлянию. Как пьянство, оно было частью той маски, которую он носил. Хотя с момента нашей первой встречи он изменился, но вовсе не превратился в отпетого негодяя, каким пытался казаться. Теперь я уже убедилась, что по натуре это человек серьезный и отзывчивый. Он заметил, что я изучаю его.

– Что-нибудь еще, мисс Лейн? Мисс Риджер ждет.

– Только один вопрос, милорд.

– Что же теперь?

– Хочу спросить, зачем Вы приказали вернуть мой чемодан?

Насмешка с лица тут же исчезла, он подошел ближе. Сильно сжав мои плечи, он притянул меня к себе, пока наши лица почти не соприкоснулись. Пальцы впились в меня, дыхание щекотало ухо. В глазах горел лихорадочный огонь, он пугал меня. Ничего не осталось ни от подвыпившего повесы, которому море по колено, ни от насмешника, которому доставляло удовольствие потешаться над другими. Этого человека я не знала. В нем была неподдельная одержимость. Я затряслась от страха, не в силах вырваться.

Голосом, выдававшим глубокое волнение, он произнес: «Обещайте мне исполнить мою просьбу».

Я молча кивнула.

– Запомните: если Вам захочется отсюда уйти, Вам нужно будет только упаковать вещи и заказать карету. Вы здесь не пленница.

Меня поразила страстность слов, но я не могла догадаться о причине.

Его пальцы плотнее сжали мое плечо.

– Это место проклято уже много лет. Я не хочу, чтобы оно погубило Вас, как погубило мою жену. Или высосало из Вас молодость и чистоту, как высосало меня. Одно слово – и Вы свободны.

– Но у меня нет желания уходить из Холла, милорд.

– Пока нет. Но если появится, Вам незачем убегать тайком, словно Вы здесь одиноки и у Вас нет друзей. Уедете ли Вы или останетесь – в любом случае можете рассчитывать на мою поддержку, Джессами.

Он произнес мое имя, словно часто меня называл так. В его устах оно прозвучало как слово нежности, и я поняла, что с этого момента оно будет всегда звучать для меня не так, как раньше.

Я не ожидала, что он может пробудить во мне чувства, которые я испытала в тот момент. Словно стояла на краю пропасти, и непреодолимая сила толкала меня в бездну. Но что было там, внизу? Смерть или что-то более ужасное? Меня била дрожь. Неужели мне не суждено быть самой собой в его присутствии?

Он разжал пальцы.

– Простите, я напугал Вас.

– Совсем нет.

– Боюсь, Вам показалось, что Вы снова очутились в подвале с углем. Но знайте – для Вас дверь открыта. Узником здесь являюсь я.

– Тогда я должна помочь Вам выбраться, как когда-то Вы помогли мне.

– Если бы это было возможно! Но это не в Ваших силах.

Мы вернулись к официальному тону, с которого начали. Возможно, он назвал меня по имени неосознанно. Я испытала смесь разочарования и облегчения. Так было лучше. Я напомнила, что мисс Риджер ждет. Но он не отпустил меня, пока я не пообещала, что исполню все, что он велел, и запомню все, что он говорил. Забыть это было вряд ли возможно.

Мисс Риджер уже кончила заниматься Клариссой и с нетерпением ждала моего возвращения. Я извинилась за задержку и предоставила себя в ее распоряжение. Предстояло не только снять мерки, но также отобрать ткань для меня и Клариссы, так как это было доверено мне. Наконец, нужно было договориться о фасонах. Пока мы обсуждали детали, Кларисса начала скучать и попросила разрешения пойти с Матильдой поиграть на воздухе. Я разрешила, при условии, что она не выйдет за пределы сада.

Мы провозились с заказами еще не меньше часа. Его Светлость распорядился, чтобы мисс Риджер сделала пять платьев для меня – разных цветов по моему усмотрению, но только не мрачных оттенков. Она сказала, что постарается, чтобы я выглядела как молодая леди. Не знаю, понравилась ли мне такая перспектива или огорчила.

Отпустив, наконец, мисс Риджер, я надела ботинки и вышла в сад, чтобы найти Клариссу. В саду ее не было, только молодой садовник молча удалял увядшие цветы с клумбы. На мой вопрос он ответил, что никого не видел, кроме старшего садовника. Я осмотрела все тропинки и лужайки в поисках укромных уголков, где могла бы спрятаться Кларисса со своей Матильдой.

Нашла я ее около развалин. Девочка сидела на большом камне, укачивая куклу и мирно мурлыкая что-то себе под нос. Взгляд ее был устремлен на башню, в нем была та же всепоглощающая завороженность, какую я наблюдала в глазах ее отца, когда он смотрел на развалины.

– Кларисса, – позвала я.

Она не ответила и не обернулась. Я поспешила подбежать к ней, опасаясь, что она чем-то напугана. Но как только я дотронулась до ее плеча, она обернулась.

– Это Вы, Джессами.

Все было в порядке, если не считать некоторого лихорадочного блеска в глазах, которого я раньше не замечала.

– С тобой все в порядке? – спросила я. Она кивнула, помедлив секунду.

– Я не подходила слишком близком, – добавила она. – Мы с мисс Осборн часто сидели на этом камне после ленча. Она обычно говорила, что работать лучше, когда пища переварится.

Мне это не понравилось. Вид развалин отнюдь не способствовал пищеварению и мог принести только вред. У меня начали возникать сомнения, что мисс Осборн действительно обладала теми умственными способностями, которые ей приписывались. Похоже, она заразила Клариссу своим нездоровым интересом к руинам, интересом, который для ребенка был не нужен и даже вреден.

Я решила скорее увести Клариссу из этого места.

– Хорошо, что ты напомнила о ленче. Уже давно за полдень. Пора возвращаться в дом и сообщить миссис Пендавс, что мы готовы немного поесть.

Она обернулась на развалины. Я посмотрела в направлении ее взгляда, но ничего не увидела.

– Ты не хочешь мне что-то сказать, Кларисса? Ты можешь мне полностью доверять.

Она помедлила, потом слегка наклонила голову в знак согласия.

– Может быть, я смогу помочь, – сказала я. Наконец она решилась.

– Вы когда-нибудь слышали… Вы слышали о детях, которых похищают эльфы? Мне о них рассказывала миссис Пендавс, когда я была маленькой.

– Да, что-то слышала. Они похищают маленьких детей, а взамен оставляют старых злых колдунов. Но это бывает только в сказках.

– Да, я уже большая и в это не верю: но верите Вы, что люди могут очень сильно меняться и что есть особые места, которые меняют людей так, что их нельзя узнать?

– Как же люди меняются?

– Как моя мама. Миссис Пендавс сказала, что, когда мама впервые приехала в Холл, она была веселая и счастливая. Но я ее помню всегда печальной и напуганной. Ее изменила жизнь в Холле.

– Но могут быть и другие причины, – возразила я. – Мы с тобой об этих причинах можем даже не догадываться.

– Это Холл, – настаивала Кларисса. – Это из-за него она заболела. Я знаю. Я хочу спросить, могут ли быть другие места, еще хуже Холла, которые превращают человека в… – она запнулась, ища подходящее слово, которого она, видимо, не знала, – …в кого-то совсем на него не похожего.

Если бы этот вопрос был задан в другом месте, я бы просто рассмеялась. Но серьезность ее тона и страх в глазах девочки меня беспокоили.

– Никогда не слышала ни о чем подобном, – сказала я. – Тебе кажется, что эти развалины как раз такое место?

Она не ответила.

– Но мы же видели Уилкинса, он выходил оттуда, но не изменился, – я обняла ее за плечи. – Успокойся, бояться абсолютно нечего. Пойдем в дом завтракать. Если опоздаем, миссис Пендавс оставит нас без ленча.

В другой раз она просто посмеялась бы над таким нелепым предположением, но на этот раз только кивнула. О чем она думала? Об отце? Замечала ли она, как он изменился? Почему она во всем винила руины?

Я увела ее в дом, поспешив оставить мрачную башню позади. Какую зловещую роль это место играло в нашей жизни!

От этого наваждения нельзя было избавиться, если просто отвернуться и не смотреть в ту сторону.