Текст книги "Трагический исход"

Недовольный своим неудачным приключением, раздраженный главным образом тем, что его облапошили, оставили в дураках как начинающего, а ведь Жюв не заслуживал плохого к себе отношения, он решил покинуть улицу Жирардон. Нужно было встретиться поскорее с Фандором, обо всем случившемся ему рассказать.

Выйдя наружу и вдохнув свежего воздуха, Жюв почувствовал себя лучше. Головная боль исчезла, тошнота прекратилась…

– Уф! – вздохнул полицейский. – Ничего не поделаешь! Они еще благородно поступили со мной. Если бы они захотели меня убить, то сделали бы так, что я не смог бы пошевелить ни ногой, ни рукой.

Но в тот момент, когда он спускался к бульварам, он внезапно побледнел и беспокойно стал ощупывать карманы своего пиджака.

– Черт возьми, куда же подевался кулон баронессы де Леско?

Некоторое время он лихорадочно обыскивал свои карманы.

Но следовало признать очевидное: кулона в них не оказалось. Бриллианты снова были украдены. Жюв был ограблен.

Глава 13
НОВЫЕ ЗАГАДКИ

Несчастный Жюв! Он был похож на человека под хмельком, когда, пройдясь пешком по Монмартру и проехав через весь Париж, даже не замечая пути, по которому следовал, он оказался в редакции журнала «Столичные новости».

Непостижимая усталость, как груз, давила на него, казалось, он постарел сразу лет на десять, испытав тяжелое потрясение.

И когда он вошел в комнату для посетителей, располагавшуюся непосредственно перед редакцией, и хорошо знавшие его служащие увидели его, они с трудом скрыли свое удивление.

Они подумали, что с ним случилось нечто из ряда вон выходящее, поскольку у него был столь странный, озабоченный вид, так не соответствующий его характеру и манере поведения.

Один из служащих обратился к нему.

– Мсье Фандор, – сказал он, – сейчас занят с посетителем. Если вы не очень спешите, то подождите его, пожалуйста.

Неуловимым жестом Жюв дал понять, что все слышал, затем, рухнув на стул, тихо устремил куда-то неподвижный взгляд. Обычно, поджидая друга, он не пренебрегал возможностью перекинуться парой слов со служащими, но сегодня он сидел молча.

И в помещении для посетителей, где находились, кроме него, двое служащих, стояла абсолютная тишина, прерываемая только время от времени скрипом пера по бумаге или перелистыванием толстого справочника.

Между тем дверь в кабинет Фандора отворилась, и журналист проводил до лестничной площадки своего посетителя. Затем он повернул сразу же назад и, увидев Жюва, сделал знак, чтобы тот зашел в бюро.

Как только друзья оказались вместе, Фандор подошел к Жюву и горячо пожал ему руку.

– Браво! – сказал он ему. – Браво! Примите мои поздравления!

Потом, оставив Жюва с озадаченным видом, Фандор подошел к выдвижному ящику, чтобы извлечь банковский билет, который он протянул инспектору.

Жюв широко открыл глаза от удивления, рассматривая купюру в 500 франков…

– Что это? – спросил он.

– Вы же хорошо видите, мой милый, – ответил Фандор со смехом, – 25 луидоров, которые падают с неба, впрочем, осмелюсь заметить, совершенно заслуженно… Ну же, берите их…

Жюв отступил с выражением растерянности на лице.

– Я должен их взять?.. Почему?..

– Но потому, что они предназначены вам. Они вам принадлежат! – В то время как Фандор смеялся над удивлением инспектора, Жюв хмурил брови и все еще не брал банковский билет.

Журналист настаивал:

– А! Черт возьми! Нечего проявлять щепетильность… берите билет, я вас прошу. Она попросила меня вам его вручить…

Жюв был все более и более ошеломлен. Он глухо спросил:

– Она?.. Кто?

Фандор уже начинал терять терпение. Он пожал плечами.

– Полноте, Жюв, – сказал он, – вы хотите меня разыграть? Мне кажется, что вы, безусловно, должны догадаться о персоне, которая поручила мне передать вам эту сумму как вознаграждение. Это баронесса…

– Баронесса де Леско? – вскричал Жюв.

– Ну, конечно, да! Естественно! Чтобы отблагодарить вас за то, что вы вернули ей кулон…

Едва Фандор произнес эти слова, как Жюв подпрыгнул, будто он был внезапно чем-то поражен.

Он стал мертвенно-бледным.

– Что ты говоришь? – спросил он.

Фандор, который определенно в этот день отличался неутомимым терпением, повторил, тщательно выговаривая слова, чтобы быть лучше понятым.

– Я говорю, мой славный Жюв, следующее: я получил поручение от баронессы Валентины де Леско вручить вам от ее имени сумму в 500 франков, чтобы отблагодарить вас за возвращение ее кулона, который ранее пропал.

Жюв наклонил голову и затем, помолчав, медленно произнес:

– Мой милый Фандор, я не только не вернул мадам де Леско драгоценность, но к тому же этот кулон, который еще вчера был у меня, исчез… его у меня украли…

Жюв все объяснил с такой искренностью, в его словах скрывалась такая глубокая серьезность, что теперь настала очередь Фандора остолбенеть.

– Что вы говорите? – вскричал он.

– Правду! – просто произнес Жюв.

Однако Фандор настаивал. Он указал своему другу на стул, усаживаясь сам перед бюро.

– Погодите, погодите, – продолжал журналист, – во всем этом, конечно, кроется какое-то недоразумение. Вы говорите, что вы не вернули кулон баронессе де Леско?

– Нет!

– Но он у нее…

– Что?

– Ее кулон, Боже мой! Ну и ну, Жюв, сегодня утром вы ничего не понимаете?

Фандор мог раздражаться, распекать своего друга – тот не давал отпора. Он обхватил руками голову и глубоко задумался. Он повторял:

– Кулон у нее! Но с каких пор?

Фандор вскинул руки к небу.

– С каких пор? Не могу сказать вам этого точно, со вчерашнего дня, а может быть, с позавчерашнего! В любом случае, я получил деньги этим утром для того, чтобы вручить их вам… Соизволите их взять?

– Извини, – наконец произнес Жюв, который с этого момента устремил на Фандора странный взгляд, – не можешь ли ты мне сказать, какой сегодня день?

«Да! – подумал Фандор. – Что же это сегодня происходит с Жювом? Он мне кажется совершенно растерянным, очень странным!»

Однако журналист решил сохранить терпение до конца и ответил на вопрос:

– Сегодня пятница…

Жюв резко выпрямился.

– Пятница! – вскрикнул он. – Нет, Фандор, не говори это… из любви к Всевышнему, у нас сегодня не пятница, а четверг!..

Глядя на своего друга все с большим и большим удивлением, Фандор возразил:

– Сожалею, что должен противоречить, но сегодня у нас пятница, посмотрите-ка лучше…

И чтобы подтвердить свои слова, репортер поднес к глазам Жюва утреннюю газету.

Кроме того он указал на календарь, висевший на стене…

– Вам нужны другие доказательства? – спросил он.

Жюв вновь упал в кресло и, как человек, сраженный какой-то страшной тайной, прошептал:

– Сегодня пятница… тогда, что же я делал вчера?..

Отказываясь понимать, Фандор не произнес более ни слова, а так как Жюв молчал, воцарилась длительная тишина.

Однако спустя некоторое время инспектор вновь начал:

– Послушай, Фандор, происходят серьезные, необычайные вещи… Мне кажется, что я понемногу теряю голову…

– Сказать по правде, – признался Фандор, – у меня точно такое же мнение… Но не беспокойтесь, Жюв, такая голова, как ваша, прочно сидящая на ваших крепких плечах, вряд ли потеряется…

– О! – прервал его Жюв. – Не смейся, прошу тебя, сейчас не время шутить!

С этого момента сыщик, как бы охваченный внезапной решительностью, подошел и уселся рядом со своим другом.

Затем совсем тихо, но задыхаясь и с дрожью в голосе, он поведал о поразительных событиях, о которых у него сохранилось четкое и ясное воспоминание… Он рассказал обо всем с самого начала, о своем прибытии в среду вечером – относительно даты Жюв был уверен – на крышу дома на улице Жирардон, далее о своем спуске внутри дома, об экстравагантной и таинственной прогулке по полуподвалам и наконец о том, что он видел, слышал, заметил…

Потом он описал свое пробуждение, болезненное онемение членов, тяжесть в голове и утомление мозга. И наконец свой приход к Фандору около часа назад…

Однако Жюва по-прежнему удивляло то, что была пятница, следовательно, в доме на улице Жирардон он провел один день и две ночи.

Итак, рассказ Жюва произвел на Фандора странное, тяжелое впечатление.

Когда полицейский закончил говорить, журналист поднялся, но, находясь, по-видимому, во власти сильного возбуждения, колебался с ответом.

– Мой милый Жюв, – проговорил наконец Фандор, – все, что вы мне рассказываете, является ошеломляющим, тревожным, сводящим с ума… Полноте! У необычайного есть свои пределы!.. И я не могу поверить в приключения, о которых вы мне рассказываете…

В этот момент Жюв выпрямился.

– Скажи, что ты считаешь меня сумасшедшим, черт подери, – выругался полицейский.

Но Фандор уже запротестовал:

– Какое отвратительное слово вы произнесли, Жюв, и каким впечатлительным вы становитесь! Сумасшедший! Кой черт, нет, вы не сумасшедший… Но, разумеется, вы устали, взвинчены… Итак, если вы хотите знать, что я думаю, я скажу вам это… Вот уже 10 лет, дорогой Жюв, как вы не имеете ни минуты отдыха, живете в постоянном напряжении…

Фандор продолжал бы говорить, если бы Жюв его не прервал.

– Честное слово, именно ты, Фандор, и несешь вздор!

Жюв поднялся. Его лицо было искажено, он кусал губы…

– В конце-то концов, черт побери, – выговаривал он, – то, что я видел, действительно видел… И то, чего не делал, я не делал!..

Фандор, очень обеспокоенный, ничего не отвечал…

Жюв взял свою шляпу, яростно натянул ее:

– До свидания! Пока!.. Я иду немедленно к баронессе де Леско. Надо справиться у нее.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите! – разрешил Фандор.

Появился привратник, который принес депешу. Машинально Фандор вскрыл ее и прочел, вначале рассеянно. Однако вскоре он вытаращил глаза и побледнел.

– Черт возьми! – пробормотал он. – Что это значит?

– Что? – спросил Жюв.

Фандор протянул депешу полицейскому, не говоря ни слова. Жюв громко прочел: «Просьба не заниматься Жапом!..»

Жюв повторил, глядя на Фандора:

– Просьба не заниматься Жапом! Что это может значить?

Затем какая-то странная улыбка озарила лицо полицейского.

– О! О! – начал Жюв. – О! О! Вот те на!..

Жюв поднял голову, посмотрел на Фандора… Он отметил бледность журналиста.

На мгновение показалось, что инспектор колеблется, но затем он, должно быть, принял внезапное решение, так как твердым голосом спросил:

– Ну, Фандор, разве депеша такого рода, следующая за событиями настолько странными, как мои, не заставляет тебя наконец подумать кое о чем?.. Кое о ком?..

Жюв умолк. Тогда Фандор дрожащим голосом докончил фразу.

– Да! – ответил журналист. – Вот уже четверть часа это неотвязно преследует мои мысли! Вот уже десять минут зловещее имя звучит в моих ушах… Жюв, вы думаете о Фантомасе?.. Что означает «Жап»?.. Все эти явления, связанные с Жапом, что они представляют собой? О! О! Неужели это Фантомас?

Ничего не отвечая, с нервозной резкостью Жюв пожал руку журналисту. Он пересек прихожую редакции и большими шагами быстро выскочил, хлопнув дверью…

На мгновение озадаченный этим быстрым уходом, Фандор побежал за полицейским.

– Жюв! Жюв! – кричал он.

Но Жюв был уже далеко и ничего не слышал!..

– Скажите госпоже баронессе де Леско, что у меня к ней важное дело, и я должен ее увидеть.

– Пусть мсье соблаговолит подождать в этом маленьком салоне, я сейчас предупрежу госпожу баронессу.

Слуга, только что произнесший эти слова, удалился, а посетитель, Жюв, упал на диван и машинально вытер лоб, мокрый от пота.

– Наконец-то, – прошептал он, – она дома, и я ее скоро увижу!..

Покинув кабинет Фандора, Жюв добежал до улицы Спонтини, проделав путь, как говорят, спортивным шагом. Он торопился, однако, желал идти пешком, чтобы «пораскинуть мозгами».

Было около 11 часов утра, и ему повезло, так как он узнал, что Валентина де Леско еще не выходила на свою обычную прогулку в лес.

Спустя несколько мгновений молодая женщина вошла в маленький салон, приблизилась к полицейскому и сердечно протянула ему руку.

Жюв извинился за свое появление, затем внезапно спросил:

– Итак, мадам, кулон у вас?

– Ну, разумеется, мсье, – ответила Валентина, слегка обескураженная этим вопросом.

Она добавила:

– Это просто счастье, что его отыскали или, по меньшей мере, что вор его вернул, и я вам признательна за вашу любезность… По этому поводу я обратилась к мсье Фандору…

– Речь идет не об этом, – прервал Жюв, – я пришел, чтобы попросить вас, мадам, показать мне вашу драгоценность и тщательно осмотреть ее вместе со мной… Если случайно вы сохранили коробочку и шпагат, которым она была обвязана, когда вам ее вернули, я попросил бы мне их принести.

Валентина спросила:

– Но для чего все это делать, мсье?

– Я вас прошу, мадам, – умолял Жюв, – сделайте то, о чем я говорю… Это очень серьезно.

Валентина смотрела на этого человека и отмечала его странное поведение. Она не стала более настаивать, удалилась на некоторое время, а затем вернулась со своим кулоном, коробочкой и шпагатом, как просил Жюв!

Полицейский бросился к предметам и долго их рассматривал. Он поворачивал и переворачивал в своих пальцах украшение, состоящее из двух крупных бриллиантов, в оправе из платины, соединенных цепочкой тонкой работы!

Он спросил у Валентины:

– Вы уверены, мадам, что это точно тот кулон, который вы потеряли?

– О! Я абсолютно в этом уверена, – сказала баронесса. – Видите ли, мы, женщины, очень хорошо знаем свои драгоценности, и я вам даже признаюсь, что бриллиант, находящийся слева, имеет дефект, незаметный, но, тем не менее, существующий, что позволяет мне узнать мою драгоценность среди тысячи…

Жюв кивнул головой, а затем внимательно рассмотрел коробочку и шпагат.

Да, это именно он положил кулон в эту коробочку, именно он обвязал ее вокруг шпагатом… Итак, без малейшего колебания полицейский признал свою работу.

Казалось, это чрезвычайно его удивило; два или три раза он порывался заговорить, однако не сказал ничего… Наконец он решился.

– Мадам, – спросил он, глядя Валентине де Леско прямо в глаза, – соизволите ли вы ответить мне искренне? Внимательно выслушайте, что я у вас спрошу: это я вам принес ваш кулон?

Валентина улыбнулась:

– Нет, мсье! Впрочем, вы это знаете так же хорошо, как и я, вчера после полудня, когда вы принесли эту вещь, меня не было дома, и мои слуги тоже не припоминают, что они вас видели, так как из скромности – явно преувеличенной – вы довольствовались тем, что опустили пакет в почтовый ящик…

Жюв глубоко вздохнул…

– А! – прошептал он. – Это мне нравится больше!..

– Что вам нравится больше? – спросила Валентина, которая начала испытывать удивление и даже волнение, вызванное странным поведением этого человека…

– Мне больше нравится то, – заявил Жюв, – что кулон кто-то вернул по меньшей мере без моего участия! К примеру, это не объяснит нам…

Он внезапно остановился – дверь приоткрылась, и появился кто-то, вероятно, очень близкий в доме, пользующийся правом войти в салон, не приказывая доложить о себе.

Это был доктор Юбер.

Молодой врач зашел, чтобы попросить у Валентины позволения сопровождать ее в Булонский лес, как это иногда он делал.

Казалось, он удивился тому, что она принимала гостя. Молодая женщина представила мужчин друг другу. Юбер узнал Жюва и дружески приветствовал его.

– Мы уже знакомы, – сказал он и объяснил Валентине: – Я познакомился с мсье Жювом в Булонском лесу… На следующий день я его увидел вновь, когда он зашел, чтобы проводить ко мне в клинику больного…

Затем доктор осведомился у баронессы о ее здоровье:

– Как вы чувствуете себя этим утром?

И, понизив голос, он добавил:

– Ваши волнения, ваши ужасы… я осмелился бы сказать, ваши видения, все это ушло в прошлое… не так ли?.. С этим кончено, все исчезло, я надеюсь?

Валентина уклончиво покачала головой, Юбер продолжал:

– С тех пор, как ваш кулон отыскался, благодаря мсье Жюву, я полагаю, что у вас не будет больше этих неприятных эмоций, этого досадного беспокойства?..

– Этого можно только пожелать, – заметил Жюв, который вмешался в разговор, – если нам удастся точно выяснить ситуацию, при которой кулон был возвращен…

– А! Действительно! – сказал Юбер, который неправильно уловил смысл слов полицейского. – Очевидно, вы, представляющий правосудие, хотите продолжать поиски, возврат вещи для вас недостаточен; вам надо найти виновного, даже если он искупил свою вину, возвратив украденную драгоценность…

Жюв не старался объяснить доктору Юберу, что смысл его высказывания был абсолютно иной, однако, инспектор хотел выяснить у врача нечто другое.

– Мсье, – сказал он, – я хотел бы задать вам вопрос.

– Прошу, мсье, – ответил Юбер, – о чем идет речь?

– О больном, – продолжал Жюв, – об этом человеке, которого я к вам привел несколько дней тому назад и поведение которого было настолько странным… Вы помните, он употреблял бессмысленные слова, беспрестанно жаловался, что от наружного воздуха ему плохо, и свет его будто бы ослеплял… Что с ним стало?

Юбер нахмурил брови:

– То, что вы видели, это еще ничего, – сказал он, – этот несчастный доставил нам уйму хлопот… Он вызвал беспорядок в больнице, хотел сбежать, наполовину умертвил себя во время сумасшедшего бега, предпринятого им по зданиям… Впрочем, убежать ему не удалось… Вы думаете, что подобная гимнастика, учитывая его состояние, могла привести к фатальному исходу?

– Фатальному? – прервал Жюв. – Что вы хотите этим сказать?

Доктор, прежде чем ответить, извинился перед Валентиной:

– Извините за этот мрачный разговор, но я не могу отказать мсье Жюву в сведениях, не так ли?

И затем, обращаясь к полицейскому, он пояснил:

– Просто я хочу сказать, что этот несчастный умер!

– Умер! – завопил Жюв, содрогаясь всем своим существом. – Невозможно! Вы уверены в этом?

– Да, разумеется! – сказал Юбер. – Смерть констатировал один из моих практикантов. О! Никакой надежды не светило, этот несчастный был целиком изношен, организм более не функционировал, ему оставалось только умереть… И он умер.

– Умер… – повторил Жюв. После небольшого колебания он спросил: – Умер и похоронен?

– Похоронен? Может быть! – произнес Юбер. – Вероятно, даже… так как, если я не ошибаюсь, похороны состоялись в среду после полудня…

– Мсье, мсье, – прервал Жюв, не способный более сдерживаться, – то, что вы говорите, это все невозможно… я его видел, этого человека, этого больного, я его видел в четверг… по меньшей мере, в ночь со среды на четверг… в любом случае, я уверен, после того, что вы называете его смертью.

– Ба! – вскричал Юбер, озадаченный, но, впрочем, достаточно сомневающийся. – Где вы его видели?

Едва слышным голосом Жюв прошептал:

– Я его видел в потемках… в доме на улице Жирардон… он был с Адмиралом и Клоуном… и он произносил: «Жап! Жап!..»

С этого момента Жюв казался поглощенным таинственными раздумьями и более не замечал, что доктор его рассматривал с особым вниманием, удивленный его состоянием.

Жюв продолжал:

– Сможете ли вы подтвердить, мсье, что этот человек похоронен?

Доктор пожал плечами.

– Подтвердить вам это… Нет!.. Мы, врачи больницы, не занимаемся трупами!.. Но я полагаю, что события должны были происходить, как обычно: усопший или был похоронен, или его тело поступило в прозекторскую…

Жюв поднялся.

– Мсье, – сказал он дрожащим голосом, – мне надо точно знать, что стало с этим человеком, этим мертвецом… не можете ли вы мне в этом помочь?

Доктор больше не отрывал своего взгляда от лица Жюва. Он, казалось, внимательно изучал нервное состояние Жюва.

Морис Юбер ответил:

– Я помогу вам по мере своих возможностей…

Из своего портфеля он взял карточку, наскоро написал несколько слов.

– Вот, – сказал он, – рекомендательное письмо директору больницы; это очень любезный человек, вы от него узнаете все, что хотите…

– Спасибо, мсье, – поблагодарил Жюв, взял карточку и положил ее в карман…

Затем полицейский поклонился Валентине де Леско и кивнул головой доктору.

– Мадам, мсье, мое почтение!..

После чего он удалился, застывший, как автомат. Доктор смотрел, как он уходит…

Когда Жюв покинул салон, Морис Юбер сделал тревожную мину.

– Все это не очень хорошо, по-моему, этот человек находится в странном состоянии!..

Потом его взгляд остановился на Валентине, которая слегка побледнела…

Жюв находился наедине с директором больницы.

– Спасибо, господин директор, – сказал он, – за вашу любезность, но я хотел бы еще кое-что уточнить… Что происходит обычно, когда у вас умирает неизвестный человек?

– Очень просто, господин инспектор, есть лишь два возможных решения. Мы принимаем одно или другое, судя по необходимости. Когда факультету не хватает материала для секционных работ и анатомических исследований, одним словом, когда нам нужны трупы, мы отсылаем покойников, не востребованных родственниками, в анатомичку или в мертвецкую Кламар, где тела хранятся до использования их студентами. Когда факультет достаточно обеспечен, мы отправляем трупы, покойников, в похоронное бюро, которое их захоранивает…

Жюв уже узнал по документам, в какой палате вначале лечился таинственный персонаж, обнаруженный на берегах Сены, а также в какой умер.

– Что сделали с его трупом? – спросил он у директора.

– О! – безапелляционно ответил директор. – Он, разумеется был похоронен, так как, к удивлению, на факультете материала хватает, и Кламар обеспечен. Таким образом, не вызывает сомнения, что, как и другие усопшие на этой неделе, человек, которым вы интересуетесь, был похоронен…

Но Жюва не удовлетворили эти сведения.

– Не можете ли вы мне сказать, – спросил он, – на каком кладбище?

Директор прервал его с улыбкой:

– Нет, господин инспектор, нет, вы слишком многого хотите от меня, в самом деле!.. Представьте себе, я не могу ничего вам сообщить по этому вопросу… У нас, в среднем, от четырех до пяти смертных случаев в день, и в обязанности директора больницы не входит следить за всеми похоронными процессиями.

Жюв понял маленький урок, который только что был ему деликатно преподан. Он извинился за свою нескромность.

Однако у него был такой огорченный вид, что директор больницы сжалился над ним.

– Послушайте, – посоветовал он, – возможно, вы сможете получить дополнительные сведения, обратясь к сторожу морга?.. Может быть, если он вспомнит, он скажет вам, какие похоронные дроги увезли труп вашего человека…

Директор позвонил, вошел служитель.

– Проводите мсье в службу транспортировки усопших…

Час спустя Жюв покинул больницу Шарите. Он был встревожен и озабочен в высшей степени…

Напрасно спрашивал он людей, которые могли бы дать ему сведения, основанные на документах.

Если вначале все были согласны, что человек, о котором шла речь, умер, действительно умер, если все были единодушны в том, что после того, как он был доставлен в морг и положен в гроб, его передали похоронному бюро, то потом никто не мог сообщить ни номер дрог, которые его увезли, ни название кладбища, на которое отправили этот неизвестный труп, чья смерть никого не удивила в больнице. Однако эта смерть казалась такой сомнительной и необычной для Жюва, поскольку он видел, как этот человек расхаживал «живой» в столь странных обстоятельствах, которые можно было назвать одним словом: Жап!..