Текст книги "Император Николай II. Мученик"

Петр Мультатули
Император Николай II. Мученик

© Мультатули П. В., 2016

© ООО «Издательство «Вече», 2016

* * *

Часть I. Во главе обновленной империи

Глава 1. Борьба за сохранение неблокового статуса России и недопущение европейской войны. 1906–1908 гг.

Альхесирасская конференция и вопрос о предоставлении России займов

Внешняя политика Императора Николая II после окончания Русско-японской войны не будет понятна, если не учитывать внутриполитическую обстановку, которая ей предшествовала. Очевидно, что именно революция 1905–1907 гг. имела решающее влияние на преждевременное окончание войны с Японией, которое в свою очередь привело Россию к поискам компромисса с её главным геополитическим противником Великобританией.

Русско-японская война серьёзно подорвала международный имидж России. Раздуваемая всеми её врагами кампания о слабости русской армии, о бездарности её командования, о косности бюрократического аппарата, об «огромных жертвах», якобы понесённых Россией в этой войне, сочетались с утверждениями, что царское Правительство способно успешно воевать только с собственным народом. Эта кампания способствовала созданию на западе образа России-пугала, огромного, кровавого и в то же время слабого, неспособного справиться даже с маленькой Японией. Левые европейские круги, тесно связанные с российскими революционерами, предсказывали скорое падение Монархии. Конечно, это сильно подрывало авторитет России в Европе, особенно во Франции, в которой всё чаще стали слышаться призывы разорвать союз с «царским правительством». Частные лица, которые ещё недавно с такой охотой подписывались на русские займы, теперь не решались на это и отзывали свои подписи.

В новой международной обстановке, сложившейся под влиянием военных неудач и революции 1905–1907 гг., Николаю II пришлось внести принципиальные изменения в свою внешнюю политику. Теперь Россия уже не была настолько сильна, чтобы проявлять активность одновременно в Европе, Центральной Азии и на Дальнем Востоке. По оценке Министерства иностранных дел, безопасность России к 1906 г. оказалась под угрозой «на всём протяжении её восточных границ…»{1}1
  Греков Н. В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М.: МОНФ, 2000. С. 46.


[Закрыть]

Если раньше Николай II ставил своей главной целью продвижение России на Восток при сохранении добрососедских отношений на Западе, то теперь речь шла о временном отказе от восточной экспансии и переключении внешней политики на Запад. Первой и самой важной причиной этого было катастрофическое положение с финансовыми средствами в России. Внутренний кризис вызвал падение курса российских государственных облигаций, вынудив Правительство выплачивать по ним высокие проценты. В ходе революции 1905–1907 гг. российские облигации, обращавшиеся в Западной Европе, существенно упали в цене.

Напуганные ростом революционного движения, представители российских деловых кругов и другие состоятельные люди стали в срочном порядке переводить золотые рубли в заграничные банки и тем самым еще более усложнили финансовое положение России. Появилась реальная угроза, что русская денежная система золотого обращения рубля, столь недавно созданная, может рухнуть.

Ещё во время своего нахождения в Портсмуте С. Ю. Витте вёл переговоры с американскими деловыми кругами во главе с крупным капиталистом Дж. Морганом о предоставлении России займа. Морган от лица американского делового сообщества отклонил предложение о распределении всего займа в САСШ, но согласился принять участие в международном займе{2}2
  Астафьев И. И. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

В декабре 1905 г. Витте, заручившись поддержкой французского премьера М. Рувье, обратился к банкирскому сообществу Ротшильдов с просьбой принять участие в этой финансовой операции. Однако Ротшильды имели в Российской Империи не только экономические, но и политические интересы. Дом Ротшильдов был врагом русского Самодержавия и в немалой степени финансировал революцию 1905–1907 гг. На словах предоставление России займа Ротшильды увязывали с расширением прав русских евреев{3}3
  Лотман Герберт Р. Ротшильды – короли банкиров. Мн. – Смоленск, 1997. С. 125–126.


[Закрыть]. На самом деле этот банковский дом стремился к устранению России как опасного экономического конкурента.

15 декабря 1905 г. Николай II поручил статс-секретарю В. Н. Коковцову отправиться срочно в Париж для получения небольшого займа. По словам Коковцова, этот заём преследовал две цели: «не допустить введения принудительного курса, то есть разрушить введённое у нас с таким трудом денежное обращение, и получить некоторый аванс в счёт неизбежного большого ликвидационного займа»{4}4
  Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 116.


[Закрыть].

Кроме того, Государь поручил В. Н. Коковцову напрямую довести до сведения французского правительства о своей готовности поддержать Францию на предстоящей Альхесирасской конференции, которая должна была начать свою работу в январе 1906 г. и урегулировать франко-германский спор вокруг Марокко. «Я думаю, – сказал Николай II, – что моя поддержка, особенно ясно заявленная французскому правительству, помимо обыкновенной передачи через Министерство и нашего посла, могла бы быть особенно полезна»{5}5
  Там же. С. 119.


[Закрыть].

Государь велел В. Н. Коковцову на обратном пути из Парижа заехать в Берлин и добиться от банкира Мендельсона отсрочки платежей 1905 г., выплата по которым приходилась на весну 1906 г. Он должен был также объяснить императору Вильгельму цель своей поездки в Париж, дабы устранить всякие ее ложные толкования германской стороной{6}6
  Там же. С. 127.


[Закрыть]. В. Н. Коковцов вспоминал: «Государь сказал мне, что обострения между Францией и Германией по вопросу о Танжере его настолько беспокоят, что он не желал бы их усугублять, давая пищу выдумывать, что на меня возложено какое-либо политическое поручение, и что он предпочитает прямо и откровенно изложить через меня для чего именно я был в Париже и что мною там сделано»{7}7
  Там же. С. 127.


[Закрыть].

Деловой Париж встретил Коковцова неприветливо. Ему было заявлено, что во Франции не верят в быстрое подавление московского мятежа и революции в целом. Французские банкиры предлагали России отказаться от золотого обеспечения своей денежной единицы и ввести принудительный курс кредитного рубля. До тех пор, заявляли они, ни о каких займах для России речи идти не может. Не лучше встретили русского финансиста и политические круги Франции. Коковцов прождал главу французского кабинета Мориса Рувье около 2 часов, после чего тот неприветливо принял Коковцова и раскритиковал русскую экономическую политику во время Русско-японской войны. Рувье, однако, сказал, что готов быть посредником между русским Правительством и французскими банкирами{8}8
  Там же. С. 122.


[Закрыть].

Рувье высказал пожелание, чтобы Россия поддержала Францию на Альхесирасской конференции. Коковцов в ответ сказал, что Император Николай II уже выразил свою готовность поддержать Францию, и соответствующие указания посланы русскому представителю в Альхесирасе. Эти слова подействовали на Рувье самым благотворным образом, и он обещал Коковцову своё полное содействие в получении займа. Прощаясь, Рувье просил передать «Его Величеству, что правительство Республики глубоко тронуто тем, как тонко оценил Император наше трудное положение и какую неоцененную услугу он нам оказывает, обеспечивая, конечно, сохранение мира, так как на конференции мы выступим компактною массою против наших противников, всегда рассчитывающих на наше несогласие»{9}9
  Там же. С. 123.


[Закрыть].

На встрече с банкирами Рувье энергично потребовал от них выполнить просьбу России о займе, а когда представитель «Лионского кредита» попытался возражать, Рувье на повышенных тонах сказал, что устойчивое положение денежного обращения в России нужно для Франции и для её правительства. Причём эту фразу французский премьер сопроводил «такой энергичной репликой, что вся оппозиция замолкла»{10}10
  Там же. С. 125.


[Закрыть].

В результате 29 декабря/11 января 1905 г. Россия получила заём Парижско-Нидерландского банка, директором которого был Э. Нейцлин, в 267 млн франков (100 млн рублей) под весьма выгодный процент. Эта сумма рассматривалась как аванс будущего большого международного займа{11}11
  Русские финансы и европейская биржа в 1904–1906 гг. М.–Л., 1926. С. 271.


[Закрыть]. Получение Россией этого займа предстояло обсудить после окончания Альхесирасской конференции{12}12
  Ананьич Б. В. Россия и международный капитал. 1897–1914. Очерки истории финансовых отношений. Л., 1970. С. 159.


[Закрыть]. Главную роль в положительном исходе поездки В. Н. Коковцова в Париж сыграло переданное Николаем II его заверение французскому правительству о поддержке в вопросе по Марокко.

10 января 1906 г. Коковцов, возвращаясь в Петербург, остановился в Берлине, где встретился с императором Вильгельмом. Встречу эту никак нельзя назвать тёплой, причём ни в прямом, ни в переносном смысле. Кайзер, который совершал прогулку по Тиргартену, заставил Коковцова более часа ожидать его в едва отапливаемом холодном помещении. Когда же, наконец, Вильгельм появился, то сухо предложил Коковцову прохаживаться вместе с ним по зале, чтобы не замёрзнуть, так как он, кайзер, озяб, а топить помещение не имеет смысла. Выслушав рассказ Коковцова о результатах его поездки в Париж, Вильгельм II также сухо и безучастно сказал: «Я не большой финансист, и не совсем понимаю, почему России так нужно заботиться о своей денежной системе, когда у неё столько других забот». При этом Вильгельм спросил Коковцова, не считает ли он странным, что «среди общего развала, среди постоянных волнений, которые могут снести всё, что есть ещё консервативного в Европе, две монархические страны не могут соединиться между собою, чтобы составить одно плотное ядро и защищать своё существование. Разве это не прямое безумие, что вместо этого, монархическая Россия через голову монархической же Германии ищет опоры в революционной Франции и вместе с нею идёт всегда против своего естественного и исторического друга?»{13}13
  Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 128.


[Закрыть]

При этом «естественный и исторический друг» ни словом не обмолвился о том, что его правительство, пользуясь различными рычагами, оказывает давление на Англию и Францию с целью не допустить предоставления кредитов России. Кстати, по утверждению В. Н. Коковцова, одним из таких «рычагов» кайзера был не кто иной, как С. Ю. Витте, который в беседе с рейхсканцлером Б. фон Бюловом 25 сентября 1905 г. сообщал, что «ему удалось в последнюю минуту помешать заключению русского займа во Франции и Англии» при встречах с Рувье и Лубе в Париже{14}14
  Там же. С. 128.


[Закрыть].

Коковцов от ответа германскому императору уклонился. Он «как бывший министр финансов, лучше, нежели кто-либо другой, понимал, что России для того, чтобы она осталась монархической, придётся ещё не раз выступать вместе с Францией против своего “естественного и исторического друга”»{15}15
  Астафьев И. И. Указ. соч. С. 31.


[Закрыть].

Дальнейшее получение денег было связано с позитивным для Франции окончанием Альхесирасской конференции. 20 марта 1906 г. Государь снова поручил В. Н. Коковцову отправиться в Париж для заключения большого займа по ликвидации последствий войны{16}16
  Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 143.


[Закрыть]. Визит Коковцова в Париж совпал с резким обострением франко-германского спора из-за Марокко в Альхесирасе. Вообще, само проведение конференции явилось ярким образцом недальновидности германского императора как дипломата. Ещё летом 1905 г., когда Вильгельм II настаивал на международной конференции, Рувье предлагал кайзеру покончить дело полюбовным соглашением между Парижем и Берлином, причём французы уступили бы Германии часть Марокко. Для Берлина это было весьма выгодное предложение, но кайзер на него не согласился. Впоследствии германская дипломатия весьма сожалела об этой ошибке Императора: случая утвердиться в Марокко уже больше никогда не представилось{17}17
  Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма. М.: Изд-во Академии наук, 1958. С. 213.


[Закрыть].

В декабре 1905 г. между германской и французской делегациями возник острый спор по поводу марокканской полиции. Немцы считали, что полицейский надзор должен осуществляться марокканским султаном, а французы добивались мандата самим руководить полицией, в крайнем случае соглашаясь разделить это право с Испанией{18}18
  Астафьев И. И. Русско-германские дипломатические отношения. 1905–1911 гг. (От Портсмутского мира до Потсдамского соглашения). М.: Изд-во Московского ун-та, 1972. С. 35.


[Закрыть]. Рейхсканцлер Бюлов на совещании в германском МИД 10/23 декабря 1905 г. высказал своё убеждение, что в случае если французы будут настаивать на своём мандате в Марокко, то Германии следует не допускать этого любыми средствами, вплоть до вооружённого конфликта{19}19
  Астафьев И. И. Указ. соч. С. 35.


[Закрыть].

25 января/8 февраля 1906 г. М. Рувье попросил русского посла А. И. Нелидова телеграфировать в Петербург просьбу французского правительства «о срочном вмешательстве в Берлине с поддержкой франко-испанского решения о полиции»{20}20
  M. Rouvier à M. Bompard. Le 8 février 1906. // DDF. 9-série. V. 1. № 142.


[Закрыть]. 27 января/10 февраля французский посол М. Бомпар на приёме у В. Н. Ламздорфа заявил, что вопрос о полиции – «это гвоздь всей конференции» и, как только он будет решён, успех её будет обеспечен{21}21
  M. Bompard à M. Rouvier. Le 10 février 1906. // DDF. 9-série. V. 1. № 142.


[Закрыть]. Бомпар намекнул, что парижский кабинет рассчитывает на личное вмешательство Императора Николая II{22}22
  Астафьев И. И. Указ. соч. С. 36.


[Закрыть]. Ламздорф обещал доложить Николаю II о просьбе французского правительства{23}23
  Там же. С. 36.


[Закрыть]. При этом Ламздорф в свою очередь намекнул послу, что вопрос с русской помощью по Марокко связан с вопросом французской помощи по займу.

На следующий день, 28 января, Ламздорф подал Государю докладную записку с изложением просьбы французского правительства. Николай II написал на ней резолюцию: «Об этом вопросе я много думаю»{24}24
  Там же. С. 36.


[Закрыть]. Царь решил оказать давление на императора Вильгельма с целью смягчить его позицию по марокканскому вопросу, так как решимость германского императора настоять на своём неуклонно возрастала. Русский посол в Берлине граф Н. Д. Остен-Сакен писал Ламздорфу: «Германия будет твёрдо держаться намеченной позиции, и что сам император будет настаивать на выполнении своей программы»{25}25
  Н. Д. Остен-Сакен – В. Н. Ламздорфу. 28 января 1906 г. // Красный архив. Исторический журнал. М., 1930. Т. 4–5 (41–42). С. 21.


[Закрыть].

Когда известие об этом дошло до французских правящих кругов, оно вызвало там неподдельный страх. М. Рувье был готов в очередной раз уступить немцам. Кайзер Вильгельм считал, что Франция полностью покорилась его воле и вся конференция в Альхесирасе должна была эту покорность лишний раз продемонстрировать. Во время аудиенции германский император заявил А. П. Извольскому: «Я бросил перчатку Франции по поводу марокканского дела, и она не осмелилась её принять»{26}26
  Извольский А. П. Указ. соч. С. 58.


[Закрыть].

По поручению Николая II Ламздорф писал графу Н. Д. Остен-Сакену: «Франция дошла до крайних пределов уступчивости, согласившись принять почти все пункты последних предложений Берлинского кабинета»{27}27
  В. Н. Ламздорф – Н. Д. Остен-Сакену 7 февраля 1906 г. // ГА РФ. Ф. 559. Оп. 1. Д. 85. Л. 1.


[Закрыть]. Ламздорф считал, что эта позиция Берлина направлена не только против Франции, но и против России. «Германскому правительству, – писал Ламздорф послу, – хорошо известно, что с благополучным окончанием Альхесирасской конференции тесно связан вопрос чрезвычайно важных для России денежных операций. Только с осуществлением последних, Императорское правительство в состоянии будет принять все необходимые меры к окончательному искоренению революционного движения»{28}28
  Там же. Л. 1–2.


[Закрыть].

Далее Ламздорф поручил Остен-Сакену довести до сведения высших германских сфер нижеследующее: «Мы отказываемся верить, чтобы Император Вильгельм, с твёрдым убеждением высказывавшийся перед нашим Августейшим Монархом за необходимость, в интересах всего человечества, сохранения мира, а также сближения, при посредстве России, между Германией и Францией, решился бы вызвать разрыв конференции, и таким образом не только отказался бы от намеченной политической программы, но и вместе с тем, посеял среди европейских Держав тревогу, которая по многочисленным последствиям не менее пагубна, чем открытая война»{29}29
  Там же. Л. 2.


[Закрыть].

Это письмо ставило кайзера в весьма двусмысленное положение. Дело в том, что после окончания Русско-японской войны официально вступил в силу Бьёркский договор между Россией и Германией. При этом Царь и кайзер договорились делать всё, чтобы убедить Францию присоединиться к этому договору. В случае разрыва и военного конфликта Германии с Францией из-за Марокко Вильгельм II сам оттолкнул бы от себя Париж и сделал бы присоединение Франции к Бьёркскому договору невозможным, о чём тонко и намекал в письме Ламздорф.

С другой стороны, Государь понимал, что отказ Вильгельма II от соблюдения статей Бьёркского договора, а враждебные действия в отношении Франции являлись именно таким нарушением, даст возможность России поступить подобным же образом. Если бы кайзер продолжил свою агрессивную риторику в отношении Парижа, то она заставила бы Францию быстрее соглашаться на предоставление России займа.

9 февраля 1906 г. Николай II принял французского посла М. Бомпара, который привёз письмо нового президента республики Армана Фальера, извещавшее о вступлении его в президентскую должность{30}30
  M. Bompard à M. Rouvier. Le 9/22 février 1906. // DDF. 9-série. V. 1. № 263.


[Закрыть]. Во время встречи Николай II заверил Бомпара в своей неизменной поддержке Франции и выразил недоумение поведением Германии, которое противоречило Бьёркским договорённостям{31}31
  Там же.


[Закрыть].

Между тем для России поддержка Франции на Альхесирасской конференции была весьма важна не только из-за вопроса предоставления ей интернационального займа. Дело в том, что неудача в Русско-японской войне крайне ослабила влияние России на международной арене, чем не преминула воспользоваться кайзеровская Германия. Английская «Вестминстерская газета» отмечала: «Нельзя игнорировать того факта, что многие вещи, которые были неважны для Германии, пока Россия была сильна, стали важными, когда она ослабела»{32}32
  Остальцева А. Ф. Указ. соч. С. 95.


[Закрыть]. В Берлин из германского посольства в Лондоне поступали сообщения о том, что «бритты жалуются, что вследствие краха России, Германия на Западе сделалась всемогущей»{33}33
  Остальцева А. Ф. Указ. соч. С. 95.


[Закрыть].

Осознание роли России как сдерживающего фактора стало приходить даже к англичанам. Та же «Вестминстерская газета» писала: «Россия рассматривала себя как хранительницу равновесия в Европе. Последние события в Европе показали, что Германия имеет первенство в Европе и намерена использовать это преимущество для практических целей. Мы узнали, что ослабление России означает усиление Германии, и ничем нельзя этому помешать»{34}34
  Там же. С. 95–96.


[Закрыть].

Предположения английских и французских правящих кругов, что между Россией и Германией существует секретный союзный договор, приводили государства Антанты к мысли о том, что Петербург перешёл в подчинение рейху и не способен вести самостоятельную политику. Ходили упорные слухи, что Россия будто бы отказалась поддерживать Францию в вопросе по Марокко и всецело приняла сторону Германии{35}35
  Извольский А. П. Указ. соч. С. 27.


[Закрыть]. Вильгельм II ставил себе целью доказать Франции на конференции в Альхесирасе, что её союзники Россия и Англия ничего не могут сделать в ее поддержку, а потому III Республике следует капитулировать в Марокко и заключить союз с Германией.

В связи с этим России было весьма важно продемонстрировать на конференции, что, несмотря на Русско-японскую войну и революционную смуту, она по-прежнему является великой державой, способной влиять на мировую политику. Для этого Николай II поручил В. Н. Ламздорфу отправить послу в Париже А. И. Нелидову циркулярную ноту, в которой послу предписывалось довести до представителя на конференции В. Р. Бахерахта, что русская делегация должна на этой конференции всецело поддерживать Францию. По негласному одобрению Царя, Нелидову было рекомендовано в качестве «личной инициативы» довести эту циркулярную ноту до сведения французской прессы, что посол и сделал: нота Ламздорфа была опубликована во французской газете LeTemps. Публикация вызвала ярость Берлина. Вильгельм II настолько утратил над собой контроль, что начал публично критиковать Императора Николая II в очень резких выражениях «за чёрную неблагодарность по отношению к Германии». В германской прессе началась антирусская кампания, а немецкие финансисты отказались участвовать в большом интернациональном русском займе, переговоры о котором велись в Париже{36}36
  Там же. С. 27.


[Закрыть].

Однако подобная реакция германского императора в отношении России была предвзята и несправедлива. Петербургу сам по себе спор вокруг Марокко был безразличен, ибо напрямую его интересы не затрагивались ни в случае успеха Берлина, ни в случае успеха Парижа. Но что выигрывала Россия, поддерживая Германию на Альхесирасской конференции? Ровным счётом ничего, а теряла она при этом очень многое. Во-первых, вопрос о предоставлении интернационального займа отпадал сам собой, так как Франция была главным заимодателем и ей принадлежала львиная доля предоставляемых России финансовых средств. Во-вторых, русско-французский союз был обречён на глубокий кризис, а возможно и на распад. Вместо французского союзника Россия бы получила двух противников: Англию и Францию. В-третьих, Россия подтвердила бы сомнения мирового сообщества о своей самостоятельности и независимости, убедила бы в полной своей подчинённости Берлину. Таким образом, Россия осталась бы без союзников, один на один с Германией, а каким «надёжным» партнёром был кайзер Вильгельм, Государь знал хорошо.

При этом Россия не отталкивала Германию и не стремилась к её поражению на конференции. Николай II лишь просил кайзера во имя дружбы с Россией пойти на определённые уступки Франции, чтобы помочь получить от неё столь необходимый заём. Но кайзер не хотел прислушиваться к просьбам Государя и делал всё, чтобы усложнить получение Петербургом финансовой помощи. В Берлине думали только о том, как использовать Россию против Франции, а Францию – против России. «Чем сильнее желание русских получить заём до открытия Думы, – писал Бюлов кайзеру, – тем более мы имеем возможность через Россию и Витте давить на Рувье и французов»{37}37
  B. von Bülow am Kaiser Wilhelm II // Die Große Politik. BD. XXI. I. 728.


[Закрыть].

С. Ю. Витте во Всеподданнейшем докладе сообщал: «Для Германии ныне представляется такой случай надавить на Францию, который редко представляется и, вероятно, долго не представится. Германия, конечно, может помять Францию», но даже если она не доведёт дело до войны, то будет всячески стремиться «с одной стороны, помешать России быстро получить заём, с другой – показать Франции малую ценность для неё союза с Россией»{38}38
  Остальцева А. Ф. Указ. соч. С. 156–157.


[Закрыть].

Поддержка Франции давала столь необходимые для русской экономики финансы, с новой силой укрепляла франко-русский союз, давала возможность налаживания диалога с Англией, значительно поддерживала пошатнувшийся международный престиж России и давала возможность остудить пыл Германии, уверившейся в своей безнаказанности.

Поэтому Николай II сделал всё от него зависящее, чтобы Альхесирасская конференция закончилась в пользу Франции, что и произошло в апреле 1906 г., когда Германия потерпела сокрушительное поражение. Против неё выступили все участники, кроме Австро-Венгрии. Даже Италия, союзник рейха по Тройственному союзу, не поддержала Берлин, и тот вынужден была признать «особые интересы» Франции в Марокко.

Уже 9 апреля 1906 г., в «день окончательного подписания акта Марокканской конференции», посол Франции в Петербурге М. Бомпар по поручению министра иностранных дел Леона Буржуа передал «Его Императорскому Величеству чувства самой глубокой благодарности Президента Республики и французского правительства за ту мужественную официальную поддержку, какую получила Франция от России в Альхесирасе»{39}39
  М. Бомпар – графу В. Н. Ламздорфу. 9 апреля/27 мая 1906. // ГА РФ. Ф. 568. Оп. 1. Д. 341. Л. 74 [на фр. яз.].


[Закрыть].

Между тем борьба В. Н. Коковцова в Париже за получение международного займа была изначально тяжёлой. Министр финансов Раймонд Пуанкаре обещал России поддержку, но при этом сказал, что во французских правящих кругах большое влияние получили левые партии, которые резко выступают против предоставления денег России. Справедливость этих слов Коковцов почувствовал во время беседы с министром внутренних дел радикальным республиканцем Жоржем Клемансо, который к 1906 г. успел забыть свои восторги 1896 года по поводу визита Царя в Париж. Теперь Клемансо не без лукавства спрашивал Коковцова: «Думаете ли Вы, господин статс-секретарь, что Ваше правительство избрало подходящий момент для займа крупной суммы денег на французском рынке?»

После же того как Коковцов ответил, что не видит «никаких неблагоприятных условий в состоянии парижского рынка для такой операции», Клемансо намекнул, что вопрос займа зависит от либеральных реформ в России. «Отчего бы вашему Государю, – спросил французский министр, – не пригласить господина Милюкова возглавить новое Правительство? Мне кажется, что это было бы очень хорошо и с точки зрения удовлетворения общественного мнения и разрешило бы многие вопросы»{40}40
  Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 154.


[Закрыть].

Коковцову пришлось напомнить Клемансо, что Основные законы Российской Империи ни в чем не изменились – ни в отношении прав Императора по избранию министров, ни в отношении ответственности министров, которые не подчиняются вотуму законодательных учреждений. На эти слова Клемансо ответил, провожая Коковцова в приёмную: «Очень жаль, мне кажется, что это было бы очень хорошо»{41}41
  Там же. С. 155.


[Закрыть].

Переговоры о предоставлении России займа шли в условиях самой настоящей антицарской истерии, которую подняла социалистическая пресса Франции. Особенно неистовствовал социалистический ежедневник социалиста Жана Жореса L’Humanité. 9 апреля 1906 г. газета поместила передовицей статью Максима Горького «Ни копейки русскому правительству!» В своей статье Горький писал: «Русское правительство сегодня не более чем политическая клика, которая потеряла все моральные связи с русским народом и которая противостоит ему насмерть во всех устремлениях». Заканчивалась статья призывом: «Не давайте ни копейки в руки этих варваров, чья политика была всегда враждебна цивилизаторскому курсу Европы. Они ограбили Россию. Покупательная способность народа – мизерная. Её индустрия – малоразвитая. И народ будет вынужден в течение долгих лет бороться за свою свободу, если вы дадите деньги Романовым, чтобы воевать против русского народа. Не давайте, ни копейки Романовым, чтобы убивать!»{42}42
  Gorki Maxim. Pas un sou au Gouvernement Russe! // L’Humanité. Journal Socialiste Quotidien. Lundi, 9 avril 1906.


[Закрыть] Интересно, что эти памфлеты Горький сочинял в Берлине.

Но, несмотря на все старания врагов императорской России, 17 апреля 1906 г. был выпущен «Российский государственный 5 % заём 1906 г.» на общую сумму 2250 млн французских франков. Из них французским банкам предстояло разместить 1200 млн, русским – 500 млн, английским 330 млн, австро-венгерским – 165 млн и голландским – 55 млн. Заём был заключён сроком на 50 лет и должен был быть погашен до 1956 г. Это был крайне выгодный для России выход из положения. Император Николай II в телеграмме на имя В. Н. Коковцова писал: «Вы оказали огромную услугу России и Мне. Я никогда не забуду её и ясно вижу, какой огромный труд выполнили Вы в тяжёлых условиях переживаемой минуты»{43}43
  Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 1. С. 162.


[Закрыть].

Причины сближения с Великобританией

Военные неудачи и революции 1905–1907 гг. обозначили опасность вынуждения Петербурга примкнуть либо к германскому блоку, либо к Антанте. Между тем Николай II считал такое развитие событий крайне опасным для России. Политику Государя этого периода хорошо определил Н. В. Греков: «Уклончивая тактика Петербурга нервировала и Лондон, и Берлин. Обе группировки стремились привлечь Россию на свою сторону, так как она по-прежнему обладала самой многочисленной армией в мире. Петербург же, опираясь на поддержку то Берлина, то Лондона, пытался упрочить свою внешнюю безопасность»{44}44
  Греков Н. В. Указ. соч. С. 26.


[Закрыть].

Между тем перед лицом всё более растущей германской экспансии в Лондоне тоже искали взаимопонимания с Россией. В 1906 г. начальник русского Генерального штаба генерал Ф. Ф. Палицын писал, что Англия стремится сделать войну с Германией «невероятною путём создания англо-французского и англо-русского соглашений и затем вести борьбу с германской державой только торгово-экономическую»{45}45
  Генерал Ф. Ф. Палицын – А. П. Извольскому. 22 сентября 1906 г. // АВП РИ. Ф. 184. Оп. 520. Д. 1179. Л. 119.


[Закрыть].

Подобные планы Лондона отвечали интересам русской внешней политики по сдерживанию не считающегося ни с кем Берлина. С другой стороны, сохранение нормальных отношений с Германией должно было, по замыслу Государя, сдерживать экспансионистские планы Лондона.

В этих условиях стало возможным англо-русское сближение. Стараниями советской историографии его, завершившееся соглашением 1907 г., принято воспринимать как присоединение России к Антанте, то есть создание военного союза Англии, России и Франции против Германии. Но «царская дипломатия воспринимала это соглашение только как элемент “политики неприсоединения и лавирования между двумя блоками держав”»{46}46
  Греков Н. В.Указ. соч. С. 50.


[Закрыть].

Русско-английская договорённость 1907 г. была вызвана стремлением обоих государств разграничить сферу влияния в Азии и договориться о взаимовыгодных уступках в других регионах. Причиной того, что и в России, и в Англии пришли к выводу о необходимости такого сближения, стало упорное стремление рейха проникнуть в геополитические регионы, представляющие исключительный интерес как для Англии, так и для России.

Тем временем Германия активно распространяла своё влияние в Османской империи. Именно этот фактор английский дипломат сэр Артур Никольсон считал весьма важным противоречием в русско-германских отношениях. «Интересы России и Германии, – писал он министру иностранных дел Эдварду Грею, – нигде прямо не сталкиваются, за одним исключением, правда, очень большим: я имею в виду германскую политику по отношению к Оттоманской империи»{47}47
  Sir Arthur Nicolson to Sir Edward Grey // British Documents. V. III. 209.


[Закрыть].

Россия была заинтересована в усилении своего союза с Францией и в договорённостях о разграничении сфер интересов с Англией, договор с которой позволил бы Петербургу не беспокоиться за свои восточные рубежи и приступить к активной политике в Европе. Соперничество с Англией становилось для России более обременительным, чем договорённость с нею.

В Лондоне понимали, что в случае прекращения действия франко-русского союза поражение Франции в войне с германским рейхом будет неминуемым. Тогда Германия будет доминировать в Европе, а Англия обречена на огромные уступки, граничащие с потерей ею статуса великой державы. Больше всего Англию пугал германский военный флот, который стремительно развивался, и она этому ничего не могла противопоставить. Было очевидно, что через десяток лет немцы вполне смогут соперничать с англичанами на море. Король и Грей считали Германию гораздо большей угрозой своему могуществу, «чем Россию, с её призрачными угрозами Индии»{48}48
  Баиов А. К. Истоки великой мировой драмы и её режиссёры. Таллин – Ревель, 1927. С. 49.


[Закрыть].

Ещё больше, чем германская военная угроза, Лондон тревожила торгово-экономическая экспансия рейха{49}49
  Остальцева А. Ф. Англо-русское соглашение 1907 года. Влияние Русско-японской войны и революции 1905–1907 гг. на внешнюю политику царизма и на перегруппировку европейских держав. Саратов: Изд. Сарат. ун-та, 1977. С. 162.


[Закрыть]. Официально английские правящие круги не хотели признавать этого факта. Но С. Д. Сазонов, тогда советник русского посольства в Лондоне, сообщал: в Англии уверены, что Германия вытесняет её из всемирных рынков{50}50
  АВПРИ. Ф. 133. Канцелярия министра. Д. 98. Л. 70.


[Закрыть].

Дальнейший рост германского экономического могущества полностью подтвердил эти опасения. За период с 1887 по 1911 г. увеличение роста производства чугуна в Германии составило 387 %, производство стали – 1375 %. (Для сравнения: за тот же период Англия увеличила производства чугуна только на 30,6 %, стали – на 154,0 %){51}51
  Баиов А. К. Указ. соч. С. 10.


[Закрыть].

Но Германия не только производила чугуна и стали больше, чем Англия, она ещё и вывозила их в большом количестве, причем вывозила в английские и французские колонии. Она быстро захватывала нужные ей экономические рынки в чужих колониях. В Австралийский союз, в Алжир, в Канаду, в Британскую Индию и в Азиатскую Турцию, Германия в целом вывозила во много раз больше, чем в принадлежащие ей Самоа, Новую Гвинею и Камерун{52}52
  Там же. С. 11.


[Закрыть].

В Лондоне все больше приходили к мысли, что ослабление России в ходе Русско-японской войны, которому он столь содействовал, рикошетом ударило по нему самому, оставив один на один с Берлином.