Текст книги "Испытание седьмого авианосца"

– Все это нам известно. – Фудзита нетерпеливо забарабанил пальцами по столу.

– Да, адмирал, эти сведения я вам сообщила во время первого визита. Но теперь крейсеры оборудованы новыми радарами и сонарами.

Все навострили уши. Дэйл еще раз пробежала глазами бумагу.

– Радары воздушного поиска «Маркони 965М» и «Маркони 992Q». Дальность поиска до двухсот пятидесяти миль.

– А сонары? – с тревогой спросил Уильямс.

– «Грейсби». Тип G—750.

– Последняя новинка, – заметил Брент. – Откуда они у них?

– От индийских друзей, естественно.

– Что еще? – осведомился Фудзита.

– Новый «Грейсби» весьма совершенная машина. Осуществляет круговой обзор, может пеленговать одновременно две подводные лодки и предупреждать торпедную атаку. Есть сведения, что «семьсот пятидесятый» связан с компьютерной станцией ПЛО. Действует в условиях интенсивных фоновых шумов, сильной ряби, использует и пассивный и активный режимы. Полученные данные автоматически передаются судам сопровождения.

Уильямс, до этого сидевший мрачнее тучи, облегченно откинулся на стуле.

– То есть у «Джирингов» таких сонаров нет?

– Нет.

– Но мы же договорились с ними в Женеве, что все это оборудование останется под запретом, – вставил Брент. – Почему тогда «Блэкфин» и наши «Флетчеры» до сих пор оснащены сонарами времен Второй мировой войны?

– Действия индийского правительства никто не в силах контролировать, – вздохнула Дэйл.

– Вы предполагаете, что они могут установить «Грейсби» и на эсминцах?

Дэйл мотнула головой.

– У нас нет оснований для такого предположения.

– А как насчет радаров управления оружием? – поинтересовался Брент.

– Запрещены. Ни один из арабских кораблей их не имеет.

Офицеры заметно приободрились. Все командиры мечтают иметь такой радар на своих судах и боятся, что он окажется у противника.

– Ну вот, – сказала женщина. – А теперь плохие новости.

– Плохие?! – эхом откликнулись Брент и Йоси.

Даже Фудзита несколько растерялся.

Дэйл покосилась на рядового.

– Писарь Накамура, выйдите в коридор, – мгновенно отреагировал старик.

– Слушаюсь, господин адмирал!

Дэйл обвела взглядом троих мужчин.

– Эта информация строго засекречена, потому я умолчала о ней на совещании вашего штаба. Ее голос вдруг сделался до неприятного резким. – Речь идет об отравляющих газах.

Потрясенное молчание.

– Предприятие в Рабте производит иприт и нервно-паралитический газ.

– Это что, возле Триполи?

– Да, сэр. Около шестидесяти миль к югу от Триполи.

– Чтобы арабы сами построили и пустили химический завод! – усомнился Йоси.

– Не сами – с помощью западногерманского концерна «Имхаузен Хеми».

– Фудзита снова поразил всех своей острой проницательностью:

– Вероятно, Каддафи провел его под вывеской фармацевтической фирмы. Верно, мисс Макинтайр?

– Вы догадливы, адмирал. Но завод охраняют отборная бригада и тяжелые зенитные установки. Для производства аспирина такие меры излишни.

– Что вы можете сказать об их продукции – нахмурился Йоси.

– Я ведь сказала: иприт и газ нервно-паралитического действия.

– Иприт, кажется, уже применялся.

– Немцами в Первую мировую, – уточнил Фудзита.

– Правильно, – подтвердила Дэйл. – Он оказывает разрушительное воздействие на кожу, а при вдыхании обжигает легкие и вызывает внутреннее кровоизлияние. Нервно-паралитический газ также открыли немцы, уже во Вторую мировую, но до использования дело не дошло. – Она помедлила, должно быть собираясь с духом. – Он невидим, не имеет запаха и, следовательно, застигает человека врасплох.

– И много они уже произвели? – быстро спросил Брент.

– По расчетам у них имеется в наличии около пятидесяти тонн иприта и тридцать пять тонн нервно-паралитического газа. По действию это равно примерно тысяче артиллерийских снарядов или четыремстам пятисоткилограммовым бомбам.

– Всю Японию этим не разрушить, – заметил Йоси.

– Но на крупный промышленный центр вполне хватит.

– На море такое оружие им без пользы, – подытожил Фудзита.

Остальные закивали. Старик потянул себя за свисающий с подбородка волос, что являлось у него признаком глубокой задумчивости. Затем обратился к Бренту:

– Разыщите полковника Бернштейна. Пусть немедленно явится сюда.

Брент подошел к установке связи, взял микрофон. Металлический звук его голоса разнесся по всему кораблю.

– Полковника Бернштейна просят немедленно явиться в каюту адмирала Фудзиты!

Адмирал внимательно изучал обращенные к нему лица.

– Если дело касается густонаселенного промышленного города, то под угрозой прежде всего Тель-Авив.

– Да, сэр, – кивнула Дэйл. – Я собиралась встретиться с полковником Бернштейном в американском посольстве сразу же после нашего совещания. Кроме того, вся информация уже передана в штаб израильской разведки.

Раздался стук в дверь, и вошел полковник Бернштейн. Фудзита кивком указал ему на стул. Дэйл вкратце сообщила ему про отравляющие газы.

Израильтянин вздохнул.

– Да. Я уже получил сведения по «Синему Альфа». Только что закончил дешифровку.

– Я решила не обсуждать этот вопрос в присутствии всего штаба, – пояснила ему Дэйл.

– Понятно.

– Ваши города в большей опасности, чем наши, – сказал Фудзита.

– Безусловно, сэр.

Адмирал прошел к карте Средиземного моря.

– От Израиля до предприятия в Рабте около двух тысяч четырехсот километров.

– Да. Воздушная диверсия исключается.

– Но вы находитесь в кольце арабских военно-воздушных баз. «Хейнкель-111» может доставить этот страшный груз в любой из крупных центров.

Израильтянин промолчал.

– Что могло бы устрашить арабов? – настаивал Фудзита.

– У нас есть хорошее средство.

– Какое?

Бернштейн огляделся, дернул себя за бородку.

– Это строжайшая тайна. Термоядерное оружие. Вчера арабских лидеров уведомили, что любая попытка газовой атаки приведет к немедленному ответному удару.

Воцарилось напряженное молчание.

– Да что ж это за война такая! – всплеснул руками Фудзита. – Газ, атомные бомбы, люди нажимают кнопку и сметают с лица земли целые города, население захлебывается в собственной крови! Ни чести, ни славы!

Карие глаза израильтянина вспыхнули.

– Сверхдержавы сорок лет сдерживали друг друга такими угрозами, почему же вы нам отказываете в этом праве? По-вашему, мы должны сидеть и ждать, пока нас всех не перетравят? Не забывайте, действие газа евреям хорошо знакомо. Шесть миллионов «научены» горьким опытом Циклона Б. Я сам в Освенциме чудом избежал этой науки. – Он ударил кулаком по раскрытой ладони. – Хватит! Больше у них не пройдет! Могу вам гарантировать: как только арабы пустят в ход газ, они тоже лишатся своих промышленных городов.

– Мексиканская защита, – вставил Реджинальд.

– Да. Нам есть чему поучиться у мексиканцев.

– Ваша позиция мне понятна, – сказал Фудзита. – Иное дело – предприятие в Рабте. Отравляющие газы угрожают также Японии. А быть может, и всему человечеству, – если из-за них вспыхнет ядерная война. Мы вырвем с корнем этот сорняк. – Он повернулся к Дэйл. – Так вы говорите, предприятие в шестидесяти милях от Триполи.

– Совершенно верно, адмирал.

Сухонький кулачок ударил по тиковой столешнице.

– Израильтяне останутся в стороне. Мы нанесем удар только японскими самолетами. Мы так уже сделали однажды – в восемьдесят четвертом. Разрушили их аэродромы в Эль-Карариме и Мисратахе, а кэптен Файт пробрался на борт «Маеда Мару» в гавани Триполи. Почему бы не повторить спектакль? Уничтожим завод и военно-воздушные силы Каддафи, а потом нанесем удар по гавани и разрушим все, что держится на плаву.

Мацухара крикнул «банзай», но Брент не присоединился к нему. Вместо этого он с сомнением произнес:

– Да, но есть такой пустячок, как арабские войска на Томонуто и Марианах.

Фудзита склонился к карте.

– Мы потопим их корабли, захватим их острова и самих арабов сотрем в порошок. Потом вернемся в Средиземное море и нападем на Рабту и Триполи.

На сей раз и Брент стал вторить громогласным «банзай» Мацухары. Уильямс и Дэйл опять вытаращились на американца. Бернштейн не сводил глаз с карты.

Раздался стук; писарь Накамура просунул голову в дверь.

– Господин адмирал, прибыл командир эскорта.

Фудзита кивнул, и в каюту ввалился Тяжеловес Джон Файт. За год кэптен сильно сдал. Ни голоса, от которого трясутся переборки, ни озорного блеска в глазах ирландской синевы. Больше всего поразила Брента его бледность – ни кровинки в лице. Иссиня-черные круги под глазами, морщины, точно трещины на старинном полотне, присыпанные перцем волосы, иней на висках, во взгляде настороженность дикого зверя, нападающего из засады. Он сильно исхудал, но в походке сохранилась медвежья неуклюжесть.

Выпускник Аннаполиса, тридцать один год прослуживший на флоте, кэптен Файт прославился своим бесстрашием. Всем известно, что в бою он не считается с потерями. Только в этой войне его эскадра лишилась пяти эсминцев, а два получили серьезные повреждения. Пятеро командиров лежат на дне почти со всем экипажем. Лица погибших навсегда отпечатались в памяти Брента: Уорнер и Огрен, бросившиеся в самоубийственные торпедные атаки на крейсер типа «Бруклин» в Средиземном море; Фортино, Филбин и Джиллилэнд, пожертвовавшие собой ради спасения «Йонаги» в Южно-Китайском море.

Файт прихрамывал; левая рука на перевязи. Во время обмена световыми сигналами он упомянул об ущербе, нанесенном судну, и ни словом не обмолвился о своем ранении. Брент еще удивился, как ему удалось остаться невредимым после двух попаданий в мостик. Выходит, не удалось.

– Я не ждал вас до завтра, кэптен Файт, – Фудзита озабоченно посмотрел на него. – Почему вы не сообщили, что ранены?

– Пара царапин, адмирал, ничего серьезного. В моем лазарете мне заштопали руку, и санитар чуть не силой навертел дурацкую повязку. – Он осторожно подвигал рукой. – Даже перелома нет.

– Почему санитар? У вас же есть судовой врач?

– Убит.

– А с ногой что?

– Тоже несколько швов. Ерунда.

– Санитар Эйити Хорикоси вас осмотрит. Он даст сто очков вперед всем врачам на свете.

– Благодарю, адмирал, я совершенно здоров.

Все переглянулись. Но голословное заявление кэптена ни у кого не вызвало улыбки. Файт – не Кога, он не потерпит, чтобы над ним смеялись. К тому же какой тут юмор, когда человеку так плохо!

– Приказываю пройти осмотр в моем лазарете! – отчеканил Фудзита.

Файт сжал зубы.

– Есть пройти осмотр, сэр.

– После совещания.

– Слушаюсь.

– Может быть, нам уйти, адмирал? – спросил Бернштейн.

Фудзита глянул на Файта, а тот улыбнулся Бернштейну.

– Рад вас видеть, полковник. С позволения адмирала, я бы хотел, чтоб вы остались. – Синие глаза Файта устремились на Дэйл Макинтайр. – Я слышал о вас, мадам. Вы сотрудник ЦРУ. – Затем он тепло поздоровался с Йоси и наконец протянул руку Бренту. – Здорово, дружище!

Брент вскочил, стиснул лапищу кэптена и тут же представил ему лейтенанта Уильямса.

Файт повернулся к адмиралу Фудзите.

– Эти парни спасли мою жо… – Он порозовел и покосился на женщину. – Простите, мисс Макинтайр.

Улыбаясь, она махнула рукой.

– Если верить мистеру Уильямсу и мистеру Россу, наоборот, вы спасли их… мм… весь их организм.

Послышались смешки.

Адмирал пригласил Файта садиться. Файт неловко опустился на кожаное сиденье. Левая нога не гнулась и он вытянул ее перед собой.

– Нет, адмирал, – возразил он, – нам от проклятого «Тубару» крепко досталось. А они… – он кивнул на Брента и Уильямса, – его торпедировали. Доложу вам, такой грандиозной атаки я еще не видел. Черт побери, ведь сами еле держались на плаву, даже «выстрелили» горизонтальные рули!

– Но именно благодаря вам араб сбросил скорость, – заявил Уильямс. – Кто бы в него попал на тридцати двух узлах?.. А вообще-то, – он ткнул Брента в плечо, – лодкой командовал лейтенант Росс. Именно он руководил атакой.

Расслышав тепло в его голосе, Брент подумал, что, может быть, им все же суждено подружиться.

– Брент у нас молодчина, – подтвердил Файт и обратился к адмиралу. – Я составил предварительный рапорт.

Фудзита нацепил очки и стал вслух читать поданный документ:

– «Вторая артиллерийская установка разрушена. Вторая труба повреждена. Восемнадцать попаданий в надстройку…»

– Восемнадцать! – хором ахнули Брент и Реджинальд.

– «Уничтожено шесть двадцатимиллиметровых и два сорокамиллиметровых пулемета. Попадание в первый котельный отсек, два котла выведены из строя. Пробоина в корпусе между тридцать первым и тридцать вторым шпангоутами на уровне ватерлинии. Убитых тридцать три, раненых сорок два…» – Он посмотрел на забинтованную руку Файта и уточнил: – Сорок три. Да, кэптен, вам, видно, придется распрощаться с эсминцем.

– Но у меня еще шесть на плаву и два в резерве.

– Это не резерв, а склад запчастей!

– Сэр, дайте мне сухой док, три недели, и я верну эсминец в строй.

– Вам нужен отдых.

– Я бы с радостью, да террористы отпуск не дают. Их оперативное соединение почти готово к выходу в море. Четыре недели, от силы пять. Спросите любого ребенка в Гинзе…

– Вы ранены, кэптен.

– Да что вы, адмирал! – Командир эскорта старался держаться как можно бодрее. – Комариные укусы!

– Скорей уж, тигриные. – Фудзита повернулся к Дэйл. – ЦРУ, я слышал, ведет переговоры о закупке новых «Флетчеров».

– Да, сэр. Два у Филиппин, один у Греции. А во всем мире мы насчитали сорок шесть судов этого типа и думаем о новых приобретениях.

– В каком состоянии те три?

– Греческий – в приличном, филиппинские вообще новенькие.

– Ну и как идут переговоры?

– Примерно через месяц «Флетчеры» с Филиппин будут вам доставлены.

По каюте пронесся одобрительный ропот.

– Это хорошо, – кивнул Фудзита.

Файт, не присутствовавший при начале разговора, задал вопрос Дэйл:

– У вас есть сведения о том, что арабы оснащают свои «Джиринги» радарами управления оружием?

Дэйл покачала головой.

– Нет. В отношении радаров и самонаводящихся торпед Штаты и Россия держатся твердо.

– Ну слава Богу! – обрадовался Тяжеловес.

– Лейтенант Уильямс, а сколько, по вашим расчетам, нужно времени на приведение «Блэкфина» в боевую готовность? – спросил Фудзита.

– Примерно четыре недели, сэр. Мы уже обсуждали…

Волна смущения вновь прокатилась по лицу старика. Неужто забыл? Ведь и часа не прошло.

– Мм… ну да, конечно.

Лицо Уильямса вдруг исказила мучительная гримаса.

– Адмирал… Есть еще один вопрос… О пленных…

– Пленных мы берем… Иногда.

Бернштейн и Файт обменялись беглыми улыбками. Это не укрылось от Дэйл Макинтайр, и она сразу насторожилась.

– Мой старший помощник и кэптен Файт расстреливали беспомощных людей в воде. – Голос его упал до шепота. – И сам я в Токийском заливе повел себя не лучше. Автоматными очередями снес голову террористу. Я словно обезумел.

– Нет, лейтенант, – возразил Файт, – вы не обезумели, вы просто учитесь.

– Чему? – вскинулась Дэйл. – Дикости? Закону джунглей?.. Кстати, ЦРУ не поставили в известность…

– А насчет «Маеда Мару» вас поставили в известность? – встрял Фудзита. – Или про то, как убийца Каддафи удушил тысячу с лишним японских туристов, вы тоже не знаете?

– Знаю, – тихо ответила она. – Я сама в прошлом году застрелила одного у входа в док. – Она кивнула на Брента. – Он там был и может подтвердить. Но одно дело самозащита, а другое – истребление.

– Насчет истребления, мисс Макинтайр, в присутствии евреев лучше не рассуждать, – подал голос Бернштейн. – А то я могу рассказать вам про Освенцим.

– При чем тут Освенцим?

– При том, что «истребление» и Освенцим – синонимы. Вы разве не в курсе?

– Не морочьте мне голову! Между прочим, Израиль обменивает пленных.

– Буду морочить. Из нынешних евреев почти никто не видел концлагеря. Они забыли историю, оттого и совершают ошибку. Вера учит быть гуманными, и в этом наша слабость. «Подставь другую щеку», – проповедуют раввины. А у меня после сорок пятого щек не осталось. Вот вы сказали, арабы имеют химическое оружие. Неужели вы думаете, они бы его не применили, если б не боялись наших бомб?

Риторический вопрос повис в воздухе.

– Гнусь надо истреблять. Это единственный выход, – заключил израильтянин.

– Довольно дискуссий. – Фудзита хлопнул по столу ладонью. – Запомните, мадам, пораженчество неприемлемо для самурая. Высший позор – быть взятым в плен. Мы оказываем честь нашим врагам, убивая их в бою.

– Велика честь!

Черные глаза полыхнули гневом; старик едва сдержался.

– Несмотря на все резоны и на мировое общественное мнение, полную ответственность за моих людей несу я. Пусть мир знает: я приказываю им убивать врага по мере возможности. Моих людей, смытых за борт, выпрыгнувших с парашютами, тоже расстреливают. Они будут пользоваться такой же прерогативой.

– Хочу напомнить, что за убийство беззащитных людей по приговору Нюрнбергского процесса удостоились виселицы и те, кто отдавали приказы, и те, кто их выполняли, – не унималась женщина.

Фудзита нацелил в нее палец, как ствол.

– Меня не интересует ваш Нюрнбергский процесс, равно как и Трибунал для Дальнего Востока. Я занят ведением определенной войны и уничтожением конкретных врагов.

– Значит, вы ведете тотальную войну?

– Вы разве не знали?

– Не знала. И весь мир не знает. – Она метнула взгляд в сторону Бернштейна. – Даже большинство израильтян.

– По-вашему, бывает другая война?

– Существует такое понятие, как человечность.

Фудзита невесело рассмеялся.

– Неужели? Где – покажите! Я за «сто лет с этим понятием не сталкивался.

– Когда мое задание будет выполнено, я подам рапорт о переводе.

– Как угодно, мадам. – Фудзита сгорбил плечи, глаза его превратились в щелочки. – Но если женщины добиваются равноправия, они должны быть готовы драться и умирать наравне с мужчинами.

– Я готова, иначе бы здесь не служила. Но я никогда не буду готова убивать.

– Значит, вам не место там, где вы служите, бесстрастно заметил Фудзита. – Война – мужское дело.

– Вы это уже говорили, адмирал. И теперь я убедилась, что вы правы. – Она встала.

Фудзита поднял руку.

– Я вас не отпускал.

Она смотрела на него сверху вниз холодными, вполне соответствующими тону глазами.

– Прошу разрешения удалиться.

– Вы прибыли сюда одна?

– Одна.

– И остановились, как всегда, в «Империале»? Кажется, ЦРУ именно там бронирует номера.

– Да.

– Ездить без охраны опасно, и вы это знаете. – Он взглянул на Брента. – Возьмите двух охранников, штабную машину и проводите мисс Макинтайр до двери номера.

– Я возьму такси. Я в состоянии сама о себе позаботиться. – Она похлопала по чемоданчику (Брент знал, что она всегда носит с собой «Беретту»), потом испепелила молодого лейтенанта взглядом. – Он мне не нужен.

Надо быть дураком, чтоб не понять: она имеет в виду вовсе не сопровождение.

– Это приказ. – Фудзита повернулся к Файту и Уильямсу. – Вы оба немедленно отправитесь в лазарет. Писарь Накамура вас проводит. Потом я потребую от главного санитара Хорикоси рапорт о состоянии вашего здоровья. – Адмирал медленно поднялся с кресла. – Совещание закрыто.

7

Брент и Дэйл спустились по забортному трапу, в ледяном молчании прошли мимо бетонных ограждений, воздвигнутых после провокационной вылазки Кэтрин Судзуки. Направляясь к воротам мимо огромных складов и мастерских, увидели по меньшей мере дюжину обложенных мешками пулеметов. Слухи об уничтожении подводной лодкой «Блэкфин» авианосца «Гефара» и эсминца «Тубару» распространились, как лесной пожар. Хотя официальных сообщений еще не было, каждый встречный приветствовал и поздравлял Брента:

– С возвращением, лейтенант!

– Банзай «Блэкфин»!

– Добрая была охота, мистер Росс!

– Здорово вы их разделали!

Слова были предназначены ему, а взгляды тянулись за плавно покачивающимися бедрами и стройными ногами Дэйл Макинтайр.

– Здорово вы их разделали! – передразнила она.

– Тебе не понять, – устало отозвался Брент.

– Где уж нам! Зато я другое понимаю. Фудзита нарочно послал тебя со мной.

– Ты против?

– Он уже не первый раз проделывает этот трюк. В прошлом году тоже приказал тебе проводить меня «до двери номера».

– По-моему, в прошлом году у тебя не было возражений, – через силу улыбнулся Брент.

– Заботится о тебе, не так ли? Ну еще бы, мальчик полгода в походе – истомился небось по бабе! Отчего же опять не воспользоваться услугами старой шлюхи?

Обида и гнев точно хлыстом обожгли Брента, коснулись оголенных нервов. Глаза сверкнули, как стальные штыки; краска медленно сползла с лица. Он грубо развернул ее к себе, чувствуя, как сотни взглядов со всех сторон впиваются в них.

– Врезать бы тебе пару раз для ума!

– За чем же дело стало? В постели ты не больно со мной церемонился. Ну давай, сукин сын, разделай меня, как всех остальных! Одной жизнью больше, одной меньше – кто их считает!

Брент схватил ее за плечи и сильно встряхнул.

– Господи, ты что, уже забыла, как они хотели убить нас вон там?! – Он махнул рукой в сторону автостоянки за воротами, где они вдвоем сражались против красной банды. – А французский ресторан, где моторист Ацума Куросу отдал жизнь, спасая тебя от арабских собак?..

– Я все помню. Но тогда была честная схватка.

– Честная?! На нас напали из засады!

– Да уж, они не протягивали к тебе из воды руки за помощью.

Он повел глазами по сторонам. Пулеметчики и охранники у ворот открыто пялятся на них.

– Пошли! Мне приказано доставить тебя в отель.

Перед воротами их ждал черный «Мерседес». По обеим сторонам его стояли двое охранников с винтовками.

Бок о бок они быстро проследовали к машине.

Дэйл сняла номер на тридцатом этаже отеля «Империал». Зданию уже больше ста лет, но его так модернизировали, что оно кажется самым современным в Токио. Бассейн, восемь ресторанов, гимнастические залы, множество сувенирных лотков в огромном вестибюле. Брент довел женщину до двери; один из охранников остался на часах у лифта, пугая народ своим воинственным видом. По нынешним временам чего только не бывает, однако матрос в каске, при полном боевом обмундировании и с винтовкой в отеле «Империал» – это все же перебор.

Брент отпер дверь и отступил в сторону. Дэйл вошла и повернулась к нему, загораживая проход.

– Спасибо, – проронила она. – Теперь я в полной безопасности. Можешь убираться восвояси.

Он выставил ногу, не давая ей захлопнуть дверь у него перед носом.

– Дело не только в убийстве безоружных людей, не правда ли, Дэйл? – сказал он, пристально глядя в зеленые глаза.

– То есть?

– Я не верю, что в ЦРУ ничего не знали. Нет, тут что-то другое, между мной и тобой…

– Ты себя переоцениваешь.

Хватит, подумал он, больше я на твои провокации не поддамся! И проговорил с олимпийским спокойствием:

– Так что стряслось? У тебя кто-то есть? Что ж, дело житейское. Пока я был в море…

– Пока ты был в море, я нашла с кем трахаться – ты это хотел сказать? – В зеленых глазах стояли непролитые слезы.

– Зачем же так вульгарно?

– Вы меня задерживаете, лейтенант.

– Я еще вернусь.

– Разумеется. За кодировщиком.

– «Синий Альфа» засвечен. В Триполи в Дамаске его раскололи. Вот видишь, ЦРУ в курсе всего.

– Кодировщик и программы уже в посольстве. Сам явишься или пришлешь кого?

– Это моя работа. Я единственный представитель ВМР на «Йонаге». Ты передашь мне кодировщик из рук в руки и возьмешь с меня расписку в получении.

– Во всяком случае, лейтенант, кроме кодировщика, вам в этом номере ничего не светит.

Дэйл оттолкнула его ногу и захлопнула дверь. Он круто повернулся и прошагал к лифту.

Сквозь жалюзи просачивалось сияние неоновых реклам Гинзы, поэтому она не стала зажигать свет в номере, а сразу кинулась в спальню, рухнула на постель и завыла в подушку:

– Мальчик мой, Брент, я люблю тебя! О Боже, как я тебя люблю!

В мрачном расположении духа Брент подошел к каюте подполковника Мацухары. Обратный путь по темным, блестящим от дождя улицам заставил его еще острее почувствовать свое одиночество. Картины давних ночей в нью-йоркской квартире преследовали его, точно призраки. Дэйл, конечно, покоробила их жестокость в отношении уцелевших, но наверняка есть и другая причина. Она вдруг люто возненавидела его… или хочет возненавидеть? Как ни странно, в яростных тирадах, в холодных глазах промелькнула былая нежность.

В Нью-Йорке они говорили о любви, о том что всегда будут вместе, но ее голос при этом звучал как-то обреченно, тоскливо. Однажды они лежали, измученные любовью, и вдруг она повернулась к нему со словами:

– Милый, ты отдаешь себе отчет, что когда тебе исполнится столько, сколько сейчас мне, я уже буду старухой?

Он пытался возражать: мол, она никогда не состарится, – но Дэйл засмеялась в ответ.

– Ненасытный мой мальчик. Меня уже сейчас после секса с тобой ноги не держат, а что будет дальше?

Он показал, что будет дальше, снова опрокинув ее на спину, и теперь не может отделаться от мучительных воспоминаний.

Мацухара поджидал его. Брент понял это, увидев на столике крохотной каюты, рядом с его собственной, бутылку виски и два стакана.

– Заходи, Брент-сан, – улыбнулся Йоси.

Брент вздохнул и уселся напротив.

– Чистый, без льда, как ты любишь. – Он подал Бренту стакан и чокнулся с ним. – За женщин. За самых странных созданий на Земле.

Рука со стаканом замерла в воздухе.

– Как ты догадался, Йоси-сан?

– Чего тут догадываться? Пей!

Они залпом опрокинули виски. Йоси тут же налил еще.

– Ну и как?

– Плохо.

– Любишь ее?

– Не знаю. – На этот раз Брент задержал виски во рту, чтобы почувствовать жгучий вкус. – Нет, правда, откуда ты узнал про меня и Дэйл?

Йоси фыркнул.

– Да что я, слепой? Видно же, с какой рожей ты от нее возвращался. Два раза жизнью за нее рисковал. И потом, никто не знает тебя так, как я. Все-таки столько лет вместе.

– Все кончено, Йоси.

– Ну уж! Она тебя любит, Брент-сан.

Брент поперхнулся и чуть не выронил стакан.

– Она ненавидит меня. Обозвала сукиным сыном.

Мацухара покачал головой.

– Э-э, меня не проведешь. Она специально настроила против себя адмирала – знает, что он не выносит баб, а ей только того и надо. Очень даже умно сыграла на его предрассудках. И насчет того, что ей не известен принцип «на войне как на войне», тоже игра. В конце концов, она служит не где-нибудь, а в ЦРУ. – Он помолчал, задумчиво глядя на Брента. – Нет, здесь другое. Она так на тебя смотрит, что о ненависти не может быть и речи. Просто эта женщина сама с собой не в ладах.

Йоси подтвердил подозрения Брента, хотя по вине Дэйл он, кажется, потерял способность рассуждать здраво. Разумеется, война и все связанное с ней известны Дэйл гораздо лучше, чем она хочет показать. А насчет того, что она его любит, Йоси вряд ли прав. За что же отбрила?.. Стараясь скрыть смущение, Брент одним махом хватил полстакана. Душу опалило огнем, а утешение так и не приходит.

– Но тогда почему, почему?!

Японец улыбнулся и подмигнул.

– Эх, дружище, легче промерить Марианский желоб, чем женскую душу. Может, дело в возрасте. У женщин годы текут быстрей, чем у нас.

– Да брось ты! – тряхнул головой Брент. – Во всяком случае, в Нью-Йорке нам ее возраст не мешал.

– А что же в таком случае? Ревновать она тебя не может – ведь ты был в море… Нет, помяни мое слово, все-таки возраст. Когда женщина ревнует, она злится на тебя, а тут словно бы на себя.

Брент усмехнулся. Наконец-то он начинает оттаивать, все-таки спиртное сделало свое дело.

– Боюсь, Йоси-сан, мне скоро не только твое слово, а и вообще нечего будет поминать.

– А я говорю, она тебя любит, – упорствовал Мацухара.

Брент уставился в стакан. Наверное, с минуту в каюте слышался только ровный гул вспомогательных моторов: Встретившись наконец с глазами летчика, он увидел в них озабоченность. Надо ведь, за него переживает!

– Знаешь, Йоси-сан, такого друга, как ты, у меня в жизни не было. Вот я увидел твой «Зеро» над подлодкой и сразу понял: теперь, что бы ни случилось, мы прорвемся. Брент умолк, осененный новой мыслью. – Слушай, твои англичане отличные ребята.

– Ну так! Побольше бы нам отличных ребят. – Он поболтал в стакане золотистую жидкость. – Кого-то ведь надо сажать в пустые кабины.

– В Японии добровольцев хоть отбавляй.

– И не только в Японии. Теперь к нам рвутся пилоты из Франции, Америки, Германии… даже из Греции и Турции.

– Так ведь это же хорошо. Вот их и посадишь.

– Да, конечно. Но смешанная эскадрилья… не знаю даже. Гусь свинье не товарищ. Правда, на «Сифайры» грех жаловаться – хорошая машина. А теперь у нас есть еще «Грумманы».

– «Хеллкэт F6F»? И сколько? Один? Два?

– Эскадрилья. Двенадцать машин. А в них лучшие морские летчики США. Все добровольцы. Их уже зачислили в штат Департамента мемориалов.

– Когда они будут здесь?

– Через месяц, думаю. Они заканчивают обучение в Пенсаколе. – Йоси негромко хмыкнул. – Что-то вроде АДО наоборот.

– «Американский добровольческий отряд»? «Летучие тигры» из Китая?

– Угу. Я сам с ними дрался в сороковом и в сорок первом. Ирония судьбы!

Брент знал еще из первоначального опроса на борту «Йонаги», что Йоси Мацухара воевал в Китае и сбил три китайских самолета. Но с тех пор он ни разу не упоминал об этом в разговорах. Тема деликатная, он чувствовал, что летчик ее избегает. За мыслями о друге собственные беды показались уже не столь тяжкими.

– Да, действительно… – Он решил отвлечь Мацухару. – Скажи, Йоси-сан, а у тебя есть женщина?

Японец покачал головой и сделал большущий глоток из стакана.

– Не можешь забыть Кимио?

Йоси стиснул зубы.

– Я виноват в ее смерти.

– Что за бред?

Карие глаза грозно сверкнули.

– Не смей так со мной говорить!

– А ты болтай больше. Я тоже, между прочим, там был. Это я привел вас в засаду. Увязался за шлюхой, вместо того чтобы…

– Нет! Я должен был ее защитить, а не смог! Вместо меня ей всадили шесть пуль в грудь! – Он залпом осушил стакан.

– Тебя не переубедишь.

– Нет, Брент-сан, не переубедишь.

– До сих пор ищешь смерти?

– Адмирал Фудзита отказал мне в моей просьбе.

– И мне отказал.

– Ты-то тут при чем? Вот это действительно бред – американец делает себе харакири!

– Я думал, ты меня считаешь самураем.

– Считаю.

– Тогда это не бред.

Глаза Йоси потеплели.

– Может, и не бред, Брент-сан.

– Ты хочешь умереть там? – Брент потыкал пальцем в потолок.

– Разве есть лучшее место?

– Розенкранц и Ватц будут рады тебе услужить.

– Еще чего! Я первый их убью и только потом отправлюсь к предкам.

– Я бы тоже хотел удостоиться такой чести. – Бренту вдруг вспомнились слова Дэйл. – Мы живем в безумном мире, Йоси-сан.

– А мы и есть безумцы.

– Почему? Из-за того, что самураи?

– Не только. Просто наш образ жизни несовместим с «тачками», магнитофонами, кино… Адмирал даже телевизоры запретил.

– И это, по-твоему, безумие?

– Конечно. Мы не станем нормальными, пока не будем давиться за машинами, тостерами, видео, пока не задурим себе мозги наркотиками.

– Философия Камю.

– И Кафки.

Брент увидел, как загорелись его глаза. Вот и Фудзита после выхода из ледового плена набросился на книги и очень любит делиться с Брентом мыслями о прочитанном.