Текст книги "Цветы сатаны"

28

Следующим же утром Дебра и Питер отправились в Лондон. Врач, указанный в медицинской книжке покойной, уже несколько лет как оставил практику и ушел на пенсию, однако замещающий его коллега дал им его нынешний адрес – где-то в южном предместье. По этому адресу они еще до полудня и нашли бывшего гинеколога. Тот не забыл свою пациентку по причине ее трагического конца, о котором писали газеты, и очень сожалел о ней. Медицинская карта оказалась ненужной, да, вероятно, была давно уничтожена, но он и так в общих чертах помнил о ее случае.

На обратном пути Дебра и Питер больше молчали. То, что они узнали от врача, само по себе не было неожиданностью, но тем не менее озадачило их. Обеспокоенные тем, что не могут завести детей, супруги Гарднер через год после совместной жизни приехали на консультацию. Анализами было установлено, что здоровье Яна Гарднера превосходное, а вот у его супруги оказались кое-какие проблемы. Гинеколог заключил: бесплодие, вероятность излечения маловероятна. Об этом он и поставил их в известность, добавив, что человеческая природа непредсказуема. Сказал он это, чтобы вконец не разочаровывать супругов, и так подавленных вынесенным приговором.

Таким образом, возникли трудности в объяснении поведения Виолетты. Если уж она не заблуждалась на свой счет, а муж ее был здоров, чего искала она у мимолетных любовников? Великой страсти? Счастья? Кратковременность связей не давала оснований для такой гипотезы. Мгновений чисто плотского наслаждения? Удовлетворения вожделения? Все это не вязалось с ее утонченной, ранимой натурой.

Они вернулись в Марфорд к двум часам дня. Быстро, молча и без аппетита пообедали.

Питер казался удрученным. Нарушив молчание, он сказал:

– Дневник надо найти любой ценой. Только он прольет свет на все события.

– Да, либо найти мужа. Он тоже мог бы нас просветить, и, по-моему, это было бы даже лучше. Как ты считаешь, не стоит попробовать?

Питер устало махнул рукой:

– Бесполезно. Это займет очень много времени. А мне позарез нужно распутать эту тайну, у меня уже бессонница началась! Загадка терзает мой мозг, у меня появляется комплекс неудовлетворенности, который лишает меня интереса ко всему остальному.

– Я заметила, – ехидно подначила его Дебра. – Особенно в последние дни… Дело в том, Питер… Я тут подумала…

– Слушаю тебя, дорогая.

– А если Ян был здесь? Тайком приезжал в деревню?

Питер посмотрел на Дебру так, будто хотел удостовериться, в своем ли она уме.

– Да ты что? Каждый узнал бы его, начиная с близких знакомых!

– Он мог сильно измениться внешне, к примеру, отпустить бороду, усы…

– Мог, но он не смог бы обмануть людей, хорошо знавших его.

– А много их? Бедняжка миссис Миллер, Дорин Маршал, профессор Симпсон? Но как раз они и подали мне такую идею.

Выражение недоверия на лице Питера сменило изумление.

– Что-то я совсем тебя не понимаю, дорогая.

– А ты не обратил внимания, что у всех у них плохое зрение? Лучше всех знала его миссис Маршал, бывшая подружка. Так вот, могу тебя уверить – она почти ничего не видит, а людей узнает больше по голосам, чем по лицам. Я убедилась в этом, когда застала ее уткнувшейся носом в бухгалтерскую книгу. И сразу подумала, что вряд ли она узнала бы своего бывшего жениха, потому что я тоже думала о нем, когда забирала порванное фото.

– К чему ты клонишь, Дебра?

Та пожала плечами и с разочарованным видом ответила:

– Да так. Ни к чему. Просто хотела тебе помочь, немножко изменив направление твоих мыслей.

Убрав со стола, Дебра сказала, что устала и хотела бы отдохнуть в своей комнате. Питер прошел на веранду и стал рассеянно просматривать какой-то журнал. Воздух на веранде был влажным и спертым из-за множества цветов в горшках. Как и в комнате Виолетты, все они испускали такой сильный аромат, что, казалось, еще немного – и им пропитается все тело.

Какое-то время мужчина сидел в глубоком плетеном кресле, так и сяк перебирая детали мучившей его задачи. Напрасно. Он чувствовал, что решение где-то рядом, но всякий раз, когда ему казалось, что он схватил его, оно выскальзывало, словно скользкий угорь из рук. Сатклиф рывком поднялся, сказав себе, что небольшая прогулка пойдет ему на пользу, охладит голову, разгоряченную от неустанной работы.

Снаружи тоже было жарко, но все же лучше, чем на веранде. Он прошел тропинкой вокруг деревни до лесной опушки позади бунгало профессора Симпсона. Углубившись в лес, Питер вскоре увидел пруд. Вспомнилась утонувшая Сара Кольз. Листва деревьев отражалась в стоячей воде, предлагая наблюдателю безмятежную картину, в которую плохо вписывалась давняя драма. Питер представил себе девочку на берегу, вступающую в воду и спешащую навстречу своей судьбе, и вдруг вздрогнул от неожиданности, заметив на противоположном берегу, освещенном солнцем, лежащую на траве женскую фигуру. Та встала, помахала рукой, и он узнал Кэтлин Маршал.

– Какой сюрприз, Питер! – воскликнула девушка, когда он к ней подошел. – Вы искали меня?

– Нет, я не знал, что вы здесь. Просто гулял.

Питер говорил спокойным, уравновешенным тоном, но ему стоило большого труда сдержать свое волнение перед столь соблазнительным зрелищем. Купальник девушки не скрывал ее совершенные формы. Округлости, атласная кожа с легким загаром неумолимо притягивали взгляд. Питеру пришлось сделать над собой усилие и отвести взгляд, заплатив за зрелище короткой улыбкой. Неловко чувствуя себя стоя, он присел подле Кэтлин, в смущении пытаясь завязать беседу.

– Хороший денек сегодня, правда?

– Да, чудесный.

– Вы оставили матушку одну в магазине?

– О, видите ли, во второй половине дня покупателей обычно немного. К тому же я всегда пользуюсь хорошей погодой, чтобы позагорать.

– Да, день подходящий. Мне вспоминается лето сорокового – погода была такой изумительной, что не верилось, что где-то идет война… Я вам, наверное, надоел со своими воспоминаниями…

– О нет, Питер, и вам это хорошо известно! Вы позволите называть вас Питером?

– Почему бы и нет, – кашлянув, ответил тот.

– Несмотря на все плохое, что принесла война, мне думается, это было захватывающее, возбуждающее время. Люди не задавались вопросом, как жить дальше. У каждого была своя роль, и нужно было просто выживать любой ценой, вы так не считаете?

Питер покосился на нее и подумал, что Дебра не оценила бы зовущей улыбки Кэтлин. Да и вообще ей не понравилось бы то, что он находится в ее компании.

– Да, разумеется, надо брать от жизни все! – отозвался он, видя перед глазами грациозную фигурку, хотя взгляд его был устремлен на середину пруда. – Но видите ли, в то время было не до этого, и тогда любой из нас дорого дал бы за то, чтобы насладиться прелестями мирного дня вроде такого. Помню один адский день, когда мы дрались против впятеро превосходящего нас врага. Небо было черно от «мессеров», но наши нервы, закаленные непрекращающимися звуками сирен, оказались крепче.

Питер снова пустился в воспоминания, причем самые тяжелые, однако сегодня Кэтлин не реагировала на них, как обычно. Казалось, девушка дремала, вытянувшись на своем одеяле и подставляя себя солнцу.

– Питер, – неожиданно оборвала она его, – не будете ли столь любезны намазать мне спину защитным кремом? Чувствую, что начинаю поджариваться.

– Да, с удовольствием.

Питер глубоко вздохнул, взял флакон, выдавил немного густой жидкости на смуглую кожу и стал равномерно втирать ее. Им вновь овладело возбуждение, которое он почувствовал еще на веранде. Руки его дрожали, и он внушал себе, что нужно побыстрее оторваться от этой шелковистой кожи, которая неумолимо притягивала ладони, передавая трепет вожделения. Ричард даже закрыл глаза, чтобы отвлечься, уйти в себя и думать о другом. Но получилось еще хуже. Пальцы его стремились перейти границы дозволенного купальником, и ему пришлось огромным усилием воли призвать все свое самообладание, чтобы закончить опасную процедуру.

– Вот и все, – не своим голосом проговорил он, вставая. – Можете спокойно загорать еще час! К сожалению, я должен вас оставить.

– Как, вы уже уходите? – воскликнула девушка.

– Да, у меня назначена встреча, – пряча глаза и кляня себя за ложь, ответил он.

– Очень жаль, Питер. Так приятно быть вдвоем. Надеюсь, вы еще придете, когда будет такая же погода?

– Э-э-э… да, обязательно. Всего хорошего, Кэтлин… Не сгорите…

Уход его походил на бегство. Быстрым шагом Сатклиф прошел через лес, боясь ненароком повернуть назад. На кончиках пальцев он все еще ощущал мягкость кожи Кэтлин. Питер яростно потер руки о кору деревьев, однако вожделение не проходило. Придя домой, он принял холодный душ, налил стакан виски и залпом выпил, затем пошел в сад к Дебре, копавшейся в земле у «Могилы Адониса».

– Все в порядке, милая?

– Да. Вот только замучилась с сорняками на клумбе.

– Тебе помочь?

– Не надо. Я хоть и ворчу, но люблю эту работу.

– Ладно, тогда продолжу поиски. Что-то мне говорит, что сегодня-то я уж точно найду этот дневник!

Питер вернулся в дом, поднялся в комнату, куда были свалены все вещи Гарднеров. Он разбирал их до вечера. Безрезультатно. На смену недавнему возбуждению пришло уныние. Уже во второй раз перетряхивал он эту кучу, и все зря. Ему расхотелось даже заглядывать в остальные комнаты.

Когда Питер спустился в кухню, ужин был уже на столе. Дебра положила ему, но сама едва поковырялась в своей тарелке, за ужином не произнеся ни слова.

– Тебе нехорошо, дорогая? – обеспокоился он.

– Да, меня что-то душит, а перед глазами не перестают вертеться круги. Пойду-ка в сад.

Питер промолчал, посмотрел, как она выходит, затем вернулся в гостиную. Взяв бутылку виски и стакан, он прошел на веранду. Закурил, отпил половину из стакана, задумался. Где же этот проклятый дневник?

На нижней полочке небольшой этажерки, как и семнадцать лет назад, стояли книги. Может быть, и не те самые. Книги и журналы по садоводству. Питер краем уха услышал урчание автомобильного мотора, но тут же подумал, что здесь, пожалуй, единственное место в доме, которое он не перевернул вверх дном. Во-первых, все тут было на глазах, к тому же последовательно менявшиеся жильцы добавляли к книгам Гарднеров самые обычные журналы, да ко всему прочему он мельком заглядывал туда и не нашел ничего интересного.

И вдруг он нахмурился. Мотор перестал урчать. Какое-то время Питер прислушивался, но треньканья звонка не услышал. Пожав плечами, он допил виски в стакане, налил еще, говоря себе, что сегодняшний денечек – настоящее испытание для нервов. Да и воздух на веранде все еще был влажным, насыщенным тяжелым ароматом, и в нем чувствовалось что-то странное, угрожающее, непонятное. В чем же причина для тревоги? Неужели в этой стопке журналов?

Надо немедленно пересмотреть ее для очистки совести! Он вздохнул, поднялся и достал всю стопку. Стал перелистывать журналы, трясти их: ничего. Он было собрался положить стопку на место, но тут заметил в самой глубине два стоящих вертикально журнала. Первый оказался таким же, как и другие. Второй – тоже, но в него была вложена тетрадь.

«Тетрадь в сиреневой обложке с зеленым орнаментом по краю…»

Лоб мгновенно вспотел. Он осторожно открыл ее и сразу узнал изящный почерк Виолетты. Заметил и то место, откуда были вырваны страницы. Сатклифа била дрожь, он не верил собственным глазам, он повторил себе, что это сон наяву. Он слишком жаждал этого мгновения и боялся, что оно, явившись, тотчас исчезнет. Кровь стучала в висках, волнение было настолько сильным, что он машинально повернулся в кресле, взял со стола стакан и одним духом выпил, чтобы снять сильнейшее напряжение. И тут он услышал стук.

Кто-то стучался во входную дверь. «Кого принесло в такой час?» – с досадой подумал Питер, быстро засовывая на место журналы и тетрадь. Пошел открывать…

На пороге стоял хорошо одетый господин, который мог бы быть торговым агентом, если бы не был так серьезен.

– Прошу прощения, сэр, – вежливо произнес он. – Я несколько раз позвонил, но, видно, звонок не работает…

Обычно Питер Сатклиф отличался приветливостью, но в этот вечер что-то с ним случилось. Он грубо спросил:

– Кто вы? Мы не знакомы?

– Да, конечно, простите… Я Рой Жордан. Не думаю, что мое имя вам что-нибудь говорит, но…

29

Питер вышел в сад и окликнул свою подругу. В ответ – молчание. Он звал Дебру негромко, боясь потревожить соседей. В глазах его была растерянность, дыхание прерывалось, лицо было мокрым – он только что держал голову под краном в умывальнике ванной. Сатклиф пошел к «Могиле Адониса», не переставая вполголоса окликать Дебру. Услышав пронзительный вскрик, быстро побежал назад. Ворвался в коридор и увидел то, чего опасался: Дебра стояла в прихожей мертвенно-бледная, с открытым от ужаса ртом. Перед ней на полу неподвижно лежал мужчина.

Питер бросился к ней, обнял, задыхающимся голосом стал успокаивать:

– Ничего страшного, милая… Это всего лишь обморок… Я хотел предупредить тебя…

Дебра была необычайно взволнована, глаза ее не отрывались от тела мужчины, лежащего под вешалкой.

– Ты позвал меня… я пришла… но тебя здесь не было!

– Знаю… я искал тебя в саду…

– И тут я увидела… там… – пробормотала она, указывая дрожащим пальцем на недвижное тело. – Это ужасно! Он похож на Роя… на Роя, моего мужа…

– Да, это он.

– Что произошло?

– Мы подрались, если можно так выразиться. Я ударил его, чтобы заставить замолчать.

– Но почему?

Лицо Питера перекосилось от гнева.

– Потому что он пришел за тобой, потому что он говорил о тебе гадости, потому что у меня возникло желание выставить его вон и…

– Он всегда был готов на все, лишь бы не потерять меня, – бесцветным голосом произнесла Дебра. – Теперь тебе понятно, почему я больше не хотела его видеть?

Питер сжал кулаки, сдерживая досаду и злобу:

– Не знаю, что со мной случилось. Весь день у меня нервы были на пределе, а он сразу вызвал во мне неприязнь. Я понял, что это твой муж, еще до того, как он начал говорить, и мне противно было слушать его объяснения. Я ударил… ударил, чтобы он замолчал. А сейчас, Дебра, ты должна мне сама все рассказать, пока он не очнулся.

Гримаса отвращения появилась на ее лице.

– Рассказывать в общем-то нечего. Мы женаты два года. Он психиатр, руководит большой клиникой близ Плимута и считается хорошим профессионалом. Но я не переношу его. Он болезненно ревнив и обращается со мной, как с одной из своих пациенток. Мне даже имя его противно, и я предпочла бы умереть, чем возвратиться к нему.

Питер вздохнул:

– Пожалуй, я понял…

– Как он нашел нас?

– Понятия не имею, но, полагаю, он что-то заподозрил в отношении Деборы Джеймс.

– Боже! Мы пропали!

– Не будем преувеличивать. Не все так страшно. Мы никого не убили, и я не уверен, что ему известно о самоубийстве мисс Джеймс. Он просто увидел в вас сообщниц.

Дебра так сильно сжала руку Питера, что ногти вошли в его кожу, и простонала:

– Питер, я не хочу уезжать с ним. Обещай мне, что не позволишь ему это сделать!

– И речи быть не может! Потому-то я и пытаюсь хорошенько проанализировать ситуацию. На деле мы лишь несколько нарушили установленный порядок. Тебе следует срочно потребовать развода.

– Он ни за что не согласится!

– Но это необходимо. Насильно он не может тебя удерживать, я позабочусь об этом. По закону вся вина лежит на нас, но ты не беспокойся, у меня есть все для защиты!

Дебра согласно кивнула, с трудом проглотив слюну. Глаза ее увлажнились, но в глубине зрачков зажглась невыразимая ненависть. Не спуская с мужа глаз, она тем не менее не переставала заикаясь лепетать:

– Я не хочу даже смотреть на него… никогда… я… я…

Она вдруг замолчала, лицо ее вытянулось от удивления. Питер взглянул на нее, нахмурился и, в свою очередь, посмотрел на психиатра.

Рой Жордан лежал на животе, руки его были вытянуты вдоль тела, голова, повернутая набок, касалась мраморного основания внушительной вешалки. От виска по полу медленно полз кровавый ручеек.

Питер присел, осмотрел лежащего, встал, тряхнув головой, лаконично сообщил:

– Готов…

30

Тревожное молчание наступило в прихожей. Атмосфера стала вдруг страшно давящей. От света настенных бра неожиданно умножились и затвердели тени, отбрасываемые вычурной мебелью. Фигурка херувима, охранявшая подступ к лестнице недалеко от места, где стояла пара, будто превратилась в надгробную статую, окруженную многочисленными вазами и горшками с цветами. Беспокойство, тревога, неловкость витали над этим местом, которое незначительным усилием воображения можно было превратить в могильный склеп. Застывшие фигуры и труп Роя Жордана усиливали это впечатление.

Питер первым нарушил тишину:

– Может, оно и к лучшему.

– Ты хочешь сказать, что он… мертв?

– Да.

Уткнувшись в его грудь, Дебра заплакала горючими слезами.

– Не хотелось бы, чтобы он умер здесь… – простонала она.

– Мне тоже…

– Боже, не могу поверить! Кошмарный сон… И вправду начинаю думать, не проклятое ли это место? Что скажут в Марфорде, когда узнают? А полиция? Поверит ли она нам? Ведь это несчастный случай, правда, Питер?

– Надо полагать. Падая, он ударился головой о край мраморной подставки.

– Когда ты его толкнул?

– Нет, но врезал я ему изо всех сил… Видишь, след на скуле… Да и какая разница. Ты правильно боишься выводов полиции. Нет сомнения, что никто не поверит моим оправданиям, как в полицейских романах.

– Что же делать?

– Думать. И не поддаваться панике. У нас впереди вся ночь.

Питер стоял неподвижно, подобно тому херувиму с луком. Дебра, сотрясаемая рыданиями, сквозь слезы спросила его:

– Как ты можешь оставаться таким спокойным, Питер? Я восхищаюсь тобой!..

– Что я, трупов не видел? Насмотрелся я на них, видел и трупы моих друзей, не то что этот… Но не заблуждайся: я полностью осознаю серьезность положения. Впрочем, был бы признателен, если бы ты сварила мне кофе…

Четверть часа спустя Питер сидел на кухне перед дымящимся кофейником и с хладнокровием бывшего военного со всех сторон рассматривал ситуацию:

– У нас есть два выхода: либо мы ставим в известность полицию, либо держим язык за зубами и избавляемся от трупа. В первом случае мы втягиваем себя в неприятную историю, особенно из-за Деборы Джеймс. Подмена вызовет особые подозрения, и несчастный случай тут же превратится в предумышленное убийство…

– Значит, ты хотел бы избавиться от трупа? А если Рой говорил с кем-нибудь о своем намерении приехать сюда?

– В том-то и проблема. Но, как я тебе сказал, он должен был считать, что здесь живет именно Дебора Джеймс и что она тебя приютила или помогла найти другое убежище…

– Не понимаю, как он узнал наш адрес!

– Да через агентство недвижимости. Не знаю, каким образом, но он напал на след Деборы и, не найдя ее в квартире, обратился в агентство в Торквее. Так что если кто-то и в курсе его поездки, в чем я не уверен, то известно лишь, что Рой Жордан уехал к некоей Деборе Джеймс, невесте некоего Питера Сатклифа, героя войны.

Дебре, похоже, полегчало.

– Да, я понимаю.

– Мало шансов на то, что тебя узнают, но все же лучше бы немного изменить внешность. На фотографии я видел, что у Деборы была короткая стрижка, я не ошибаюсь? Стало быть, ты знаешь, что делать: завтра же утром надо будет пойти к парикмахеру.

– Я могла бы и брови выщипать: у нее были выщипаны…

– Да, нужно сделать все возможное, чтобы походить на нее. Лучше не рисковать.

Дебра спокойно кивнула, выпустив струйку дыма. Как и Питер, она курила сигарету за сигаретой. Как и он, выпила много чашек кофе и чувствовала, как ей постепенно передается уверенность и хладнокровие Питера.

– Согласна, но что все-таки будем делать с трупом?

– Где-нибудь закопаем.

– Где?

– Подумал я было о «Могиле Адониса»: присыпать его между ярусами, и заметно не будет, да вот только неосторожно было бы хоронить его на своем участке.

– Ни в коем случае! Я не перенесу даже мысли о том, что он где-то рядом. Я хочу навсегда позабыть о нем, даже о мертвом… Очень надеюсь, что теперь-то не буду больше видеть проклятых желтых кругов!

– А ведь, если подумать, они предостерегали тебя от опасности.

– Верю. Они периодически являлись мне.

– Потому что он упорно старался тебя разыскать.

– На чем же он приехал?

Питер хлопнул себя по лбу:

– Ах, черт, машина! Я совсем забыл о ней! Это улика… А впрочем, мне пришла одна мысль…

31

30 июля

Прошла неделя после смерти Роя Жордана. Дебра и Питер почувствовали себя увереннее, пережив ту трагическую ночь. С короткими волосами Дебра казалась еще моложе, а полковник, встретив молодую женщину на улице, признался, что не сразу узнал ее. Да она и сама чувствовала себя совсем другой – свободнее, легче, без тяжести на душе. Дебра Жордан перестала существовать, ее окончательно вытеснила Дебора Джеймс, в недалеком будущем миссис Сатклиф.

Дату бракосочетания они отложили, посчитав более разумным подождать месяц-другой, когда уверенность в безопасности станет окончательной. Они изменили свой первоначальный план избавления от тела психиатра и представили его смерть как следствие падения машины в глубокий заброшенный карьер в одном из глухих уголков Дорсета.

Находился он примерно на равном расстоянии от Марфорда и Торквея, но чуть к югу, входя, таким образом, в некое подобие нейтральной зоны, что крайне затруднило бы даже определение направления движения автомобиля. Жордан мог ехать как в Марфорд, так и в другое место. Сперва Питер предлагал отогнать машину поближе к психиатрической больнице, но, подумав, рассудил: чем позднее откроется страшная катастрофа, тем лучше.

В ту же ночь он сел за руль машины психиатра, предварительно засунув труп в багажник. Дебра сопровождала его на их машине. Лишь на рассвете удалось им найти карьер.

Место они выбрали поближе к дороге, и Питер изобразил нечто вроде заноса машины к обрыву. Затем он перетащил труп на сиденье водителя и толкнул машину к пропасти. Грохот и скрежет железа поставили точку в этой деликатной и тяжелой операции, для совершения которой он принял необходимые предосторожности, стараясь не оставить никаких компрометирующих улик и проделав все, естественно, в перчатках.

Шли дни, память о той ночи уходила в прошлое, но тем не менее Питер и Дебра внимательно просматривали рубрику хроники происшествий в газетах. Ни одно из изданий не отметило «несчастного случая» с Роем Жорданом, очевидно, посчитав его слишком банальным для публикации.

Однако неизвестность совсем не беспокоила пару. Чем позже полиция найдет труп Жордана, тем сложнее будет следствию восстановить его последние действия. Им только хотелось, чтобы «несчастный случай» наконец-то открылся, дабы избавиться от поисков, от различных гипотез. Рано или поздно, говорили они себе, кто-нибудь да найдет искореженные останки на дне заброшенного карьера.

Питер был уверен в удачном исходе, и Дебра, как всегда, разделяла его уверенность. Тем не менее по истечении шестого дня она не без смущения заявила, что ей не хотелось бы окончить свои дни в Марфорде.

Питер, удобно устроившийся на веранде, спросил:

– Тебе здесь больше не нравится?

– Наоборот, я очень привязалась к этому дому, но мне, как бы это сказать… желательно поменять воздух, перевернуть страницу и… – Она вдруг осеклась, удивленно огляделась вокруг. – Питер… А куда делись мои цветы? Горшки стоят, а в них пусто!

– Ах да, ты права, я хотел тебе сказать… Я немного прибрался… Они начали вянуть и…

– Вянуть? Ты в этом уверен?

– Конечно. Смотри сама: живые я не тронул. Но есть и другая причина… Скажи, тебе временами не бывает страшновато в этом жилище? Полагаю, тебе не плохо бы повидаться с твоим другом Ричардом.

Дебра побледнела.

– Нет… Почему это ты вдруг причислил его к моим друзьям?

– Да так… Ведь он влюблен в тебя. Я уже говорил, как он на тебя смотрел…

Реплика прозвучала ответным выстрелом:

– Да, точно так же, как Кэтлин на тебя!

Питер опешил, потом рассмеялся.

– Ладно, я ничего не говорил. Итак, если я тебя хорошо понял, переезд не создаст тебе никаких неудобств?

– Честно говоря, никаких. Я правда привыкла к этому дому, к саду, но после последней драмы все у меня ассоциируется с ней. Она как бы стала частью моей жизни, а мне надо обо всем забыть.

– Понимаю. И куда же ты хочешь уехать?

– Не важно, лишь бы с тобой.

Питер несколько помрачнел.

– Я тебя понимаю, дорогая. Но неужели у тебя нет никакой идеи? Уехать из страны, к примеру?

– А почему бы и нет? Только знай, я ужасно боюсь разной мошкары, пауков и змей.

Питер отечески улыбнулся:

– Я не повезу тебя к дикарям, успокойся!

Озабоченная вертикальная морщинка появилась между бровей Дебры.

– Мне показалось или у тебя действительно есть какая-то задняя мысль?

Питер раздавил окурок в пепельнице.

– Угадала! Я боялся тебе говорить, не зная, как ты это воспримешь, поскольку знал, как ты привязалась к этим местам. Но вот что за мысль, ни за что не угадаешь… Где-то там у нас, может быть, будет шанс найти старину Яна!

– Ты хочешь сказать… Канада?

– Да. Языковых проблем не будет, да и друзья у меня там есть. Страна эта огромная, малообжитая, свободы вдоволь, и я более чем уверен, что мы там приживемся. Бумаги в порядке, так что мы сможем уехать в любое время.

Дебра задумалась.

– Ты шутишь?

– Вовсе нет. Лично я не спешу, но… – Питер недоверчиво обежал глазами веранду и чуть тише продолжил: – С трудом признаюсь в этом, но думаю, что наш искатель в конечном итоге прав. Нездоровые здесь места. Мне все больше и больше неможется…

Дебра подавила зарождающуюся дрожь.

– Мне тоже! Ты помнишь о своем странном впечатлении, когда в первый раз вошел сюда?

– О моем непонятном влечении к дому?

– Да.

– Сейчас-то я уже могу тебе сказать правду: я тебя немножко обманул. Я действительно искал дом в этих краях, но о таинственном прошлом этого слышал еще раньше. Меня просто соблазнила его умеренная цена. К тому же я влюбился в тебя с первого взгляда, когда увидел спящей на веранде. Пришлось на ходу выдумать историю о странном влечении единственно для того, чтобы придать немного мистики нашей встрече, чтобы ты усмотрела в ней знак судьбы. Надеюсь, ты простишь мне эту небольшую ложь; виною тому – любовь к тебе…

Дебра пожала плечами:

– Во всяком случае, в тебе есть актерские задатки, поздравляю! Насколько я понимаю, и твое пристрастие к тайнам было тоже притворным?

– Вначале – да. Но постепенно я втянулся в игру, мне во что бы то ни стало захотелось разгадать эту загадку… Я как бы бросил вызов…

– И ты мог бы уехать, не разгадав ее?

– Нет, не думаю, – помолчав, ответил Питер. – Но основной вопрос уже отпал.

– Как это?

– А вот так! Считай, что я нашел разгадку!

Недоуменно хлопая ресницами, Дебра смотрела на него.

– Ты знаешь, как убили Виолетту Гарднер?

– Да.

– И про детей?

– Да, мне известно имя их убийцы. Я хотел все рассказать тебе сегодня вечером. Признаюсь, впрочем: это повлияло на мое решение уехать отсюда, потому что пагубность этих мест не оставляет ни тени сомнения.

– Говори сейчас же! Я сгораю от нетерпения!

– Хорошо. Но сперва налей-ка мне стаканчик портвейна.

– Шантаж?

– Если угодно, – весело улыбаясь, ответил Питер, но тотчас же тревожно застыл, услышав треньканье дверного звонка.

– Это какая-то нечистая сила, – с досадой произнесла Дебра, поднимаясь. – Испортить нам такой момент! Лучше бы я не приставала к тебе с починкой кнопки…

Питер проводил ее до входной двери. Ни он, ни она никогда не встречали этого рыжего, еще довольно молодого мужчину, стоящего у порога. Имя и фамилия тоже были им не знакомы. Но когда он сказал о цели своего визита, у обоих холодный пот выступил на спинах.

– Инспектор Дэвис Нортон, – вежливо представился незваный гость. – Я веду следствие по делу об исчезновении доктора Роя Жордана, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вы могли бы уделить мне немного времени?