Текст книги "Дитя нуайяд"

– Ах, любезный, подберите-ка мне хорошенький наряд для племянницы. У малютки скоро день ангела, хочу порадовать её обновкой. Да, и не вздумайте предлагать дешёвое тряпьё. Уж, слава Богу, её семья не нищие простолюдины.

– Сию минуту, мадемуазель! У нас самый годный товар. Останетесь довольны.

Спустя полчаса перед Валери громоздились целые горы платьев, похожие на подсвечиваемые заходящим солнцем облака. Наконец выбор был сделал в пользу пышного платья из тончайшего сукна с широкими оборками из кружев на манжетах.

– Если платье будет узко или широко в талии, то наша приказчица поедет с вами и мигом поправит дело, ― проворковал продавец.

– Ну да! Хорошенький получится сюрприз, если племянница станет примерять платье до праздника! ― воскликнула Валери. ― Нет, дорогуша, вот мальчишка рассыльный пришёлся как нельзя кстати. Ростом и сложением он вполне походит на мою Мюзетту.

Теодор едва сдержал возмущение, пока приказчица, вооружившись булавками, подкалывала ими подол платья. Наконец Валери заявила, что довольна результатом, и потребовала подходящий к наряду капор, перчатки, чулки и башмачки, за которыми тотчас отправилась к башмачнику напротив. Усевшись в экипаж, Теодор облегчённо вздохнул.

– Я довезу тебя до заставы, малыш. Дальше пойдёшь сам, ― подмигнула девушка. ― Ах, ну до чего ты хорошенький, Ашиль! Сколько тебе лет?

– Тринадцать, мадемуазель, ― улыбнулся подросток.

– Экая досада. Ну ничего, годика через три я с радостью обучу тебя любви, ― захохотала она.

Эти слова заставили Тео покраснеть, но в глубине души он был горд, что хорошенькая девица сочла его привлекательным. Герцогиня тоже часто откровенно любовалась его внешностью, но он всегда считал её восхищение предвзятым взглядом любящей матери. И теперь грубая лесть потаскушки пришлась ему по душе.

Чезаре даже не стал рассматривать покупки и лишь махнул рукой, указывая на вновь щедро накрытый стол. А после закурил трубку и произнёс:

– Ну что, Счастливчик, завтра весёлый денёк. И, скажу откровенно, он может закончиться либо победой, либо нашей смертью. У тебя есть родня, которая станет стенать над твоей могилой?

В этот раз Тео старательно сдержал себя, чтобы не вздрогнуть от подобного известия, и уверенно ответил, что проливать слёзы по нему будет некому.

– Ну и хорошо, парень. В сущности, семья ― самое слабое место любого искателя приключений. Запомни это и, если останешься в живых, не спеши жениться и заводить детей.

Подросток с минуту помолчал и, вдруг уставившись прямо в глаза собеседнику, выпалил:

– А у вас есть семья, Чезаре?

– Ну и наглец! ― приподнял бровь Корсиканец. ― Мне обычно не задают лишних вопросов.

– Ну вы же сами сказали, что завтра я могу погибнуть, ― пожал плечами Тео. ― Почему бы мне не рискнуть проявить любопытство?

Чезаре громко расхохотался:

– А ты действительно не промах, Счастливчик. Ну хорошо, если тебе так интересно, мои родители давно умерли. Тебя устраивает ответ?

– А жена, вы были женаты, Чезаре?

– Ну хватит, мне по душе твоя дерзость, но ты переходишь границу. Всё, отправляйся спать. Я разбужу тебя рано, нам нужно будет основательно подготовиться.

Какого же было разочарование и возмущение юного герцога, когда на рассвете, не успев толком проснуться, он увидел на стуле вчерашние покупки вместо своей одежды.

– Господь милосердный! Чезаре! Вы думаете, что я соглашусь переодеться девчонкой!?

– Не вопи, Счастливчик, ― спокойно проронил Корсиканец. ― Тебе придётся это сделать, иначе я не смогу проникнуть в убежище моих врагов. Вот ещё нежности, разве не слышал поговорку: «На войне как на войне»? Для достижения своих целей все средства хороши.

– Но… но это ужасно унизительно, ― буркнул подросток.

– Вот дурак! Да что такого? Можно подумать, что тебе предстоит щеголять в женском облике всю жизнь. Если твоя мамаша нанимала тебе гувернёра, то ты должен бы знать, что герцог Орлеанский наряжался в женское платье и спокойно шастал по всему Версалю, смущая придворных. Однако это не помешало ему одержать победы на поле боя. Неужели тебе не доводилось участвовать в домашних постановках?

– Приходилось, ― пожал плечами Тео.

– И кого ты изображал?

– Ангела.

– Ну вот видишь, а как известно, небесные создания и вовсе не имеют пола. Стало быть, ты мог изображать как мальчика, так и девицу. Ну ладно, хватит историй. Если ты так трепетен к пустякам, можешь отправляться к мамаше Бернадет. Я и один справлюсь.

Такого ответа Теодор не ожидал и запальчиво продолжал доказывать, что сия затея крайне для него унизительна. А если друзья случайно увидят его в таком наряде? Ему не избавиться от насмешек до конца своих дней.

– Ты мне надоел, Ашиль, ― равнодушно бросил Корсиканец. ― Я же сказал, можешь проваливать.

Юный герцог сжал пальцы в кулак и, с минуту помолчав, решительно произнёс:

– Ну уж нет, Чезаре. Зря, что ли, я рисковал жизнью, пробираясь по крышам, чтобы теперь упустить самое интересное? Я иду с вами. Надеюсь, Господь смилуется надо мной и меня никто не узнает.

– Весьма мило обратиться за помощью к Господу, идя на преступление, ― хмыкнул Корсиканец. ― Ладно, чёрт с тобой, одевайся. И пока ты будешь превращаться в кокетливую барышню, я расскажу, что нужно делать. Когда дойдёт до потасовки, у меня не возникнет желание объяснять нюансы.

Спустя час странная пара покинула убежище и, крадучись, вышла к дороге. Как и говорил Чезаре, у развилки стоял экипаж. На козлах восседал толстяк глуповатого вида с глазами навыкате.

Одетый в солидный добротный сюртук и шляпу, с подвязанной полотном щекой, дабы скрыть шрам, и, поблёскивая стёклами пенсне, Корсиканец походил на учителя или гувернёра. Тео успел заметить, что движения и походка его резко изменились. В жестах появилась суетливая неловкость, свойственная неуверенным в себе людям.

– Послушай, Счастливчик, ты что, никогда не видел девушек из приличных семей? ― внезапно спросил он.

– Почему вы спросили?

– Ты шагаешь размашисто, ещё и расставив локти. Когда мы садились в экипаж, ты наступил на подол платья, не догадавшись приподнять его.

Теодор покраснел. Ему и так было мучительно неловко ощущать себя в ворохе оборок, в тесных башмачках и бархатном капоре. Ко всему, Корсиканец заставил его закатать штаны выше колен, презрительно заметив, что малейший ветерок, задевший платье вызовет немалое удивление у прохожих. Но он промолчал и отчаянно стал перебирать в памяти девочек и девушек, которых знал прежде. И когда экипаж остановился, Чезаре едва не расхохотался, увидев протянутую ему руку в перчатке. А оказавшись на земле, подросток жеманно сложил губки и писклявым голоском просюсюкал:

– Фи, господин Леонгр, ужасная поездка! Я чуть не лишилась чувств.

– Ах, дьявол! ― давясь от смеха, шепнул Корсиканец. ― Ты чертовски хорош, парень. Кто вдохновил тебя на игру?

– Просто вспомнил свою кузину, ― не глядя на него, шепнул в ответ Теодор.

И, ободрённый реакцией Чезаре, мальчик продолжил отчаянно кокетничать и кривляться. Он совершенно позабыл конечную цель этого представления и ощущал себя актёром немудрёной пьесы. Да, накануне он внимательно слушал наставления своего напарника и дурно спал, пытаясь осознать, что, в сущности, помогает свершиться преступлению. Но стоило Корсиканцу подмигнуть и скупо бросить комплимент актёрскому дарованию, как душевные муки мигом выветрились из его головы. Пара вышла на внешние бульвары и принялась обходить лавки.

– Не забудь, Счастливчик, все лавочники и прохожие должны обратить внимание на вздорную девчонку и её простофилю учителя. Тут шмыгают люди Кривого Жака. Это представление для них.

И Тео старался вовсю. И только оказавшись неподалёку от неприметной калитки, укрытой кустом жимолости, он словно вернулся в реальность и на несколько минут стал серьёзным, поджав губы и нахмурясь. А обернувшись, увидел, что Корсиканец исчез, буквально растворившись в воздухе. Тайком перекрестившись, Тео направился к калитке и, обойдя куст, потными от волнения пальцами достал заготовленный лист и стержень с сажей. Спустя минуту из-за куста показался здоровяк в лихо заломленной шляпе.

– Что вам угодно, мадемуазель?

– Мне угодно нарисовать эти очаровательные цветочки, ― мигом собравшись, пробормотал подросток.

– Дурацкая затея приличной девице устроиться рисовать возле скотобойни, ― оскалился громила. ― Вы здесь одна, мадемуазель?

– Скотобойни? ― приподнял брови Теодор. ― Фи! То-то мне подумалось, что в прекрасном аромате вовсе не слышно ноток апельсина, а напротив, ужасно смердит.

– Вам лучше уйти, мадемуазель.

– Ну вот ещё! Стану я потакать своему зануде учителю. Пусть побегает по кварталу и попробует меня отыскать.

Запавшие глаза охранника сверкнули.

– Вы такая милашка, мадемуазель. И, наверное, прихватили с собой пару-тройку монет на развлечения.

Из-за калитки показался худощавый человек и грубо крикнул:

– С кем это ты тут разговорился, недоумок?

– Да вот, господская дочка решила оставить с носом свою няньку и, видно, вовсе не соображает, куда попала, ― загоготал громила.

Худощавый скользнул взглядом по незнакомке.

– Проваливайте, мадемуазель. Пока ваш кошелёк и честь не пострадали, ― буркнул он. ― А ты, осёл, следи за улицей, а не строй глазки сопливой девке. И не вздумай поживиться. Здесь неподходящее место. Лишний шум и внимание ни к чему.

Но стоило ему прикрыть калитку, как детина вновь оскалился.

– Так что, красавица, не дадите ли монетку простому человеку на удачу?

Видя, как огромный мужлан решительно двинулся вперёд, Тео почувствовал страх, и ему стоило огромного труда не двинуться с места и продолжать свою роль. Он капризно надул губки и, скривившись, бросил, что уже подавал милостыню у церкви Святого Роха. Подросток даже не успел заметить, когда за спиной громилы возник Чезаре. Он молниеносно зажал разбойнику рот ладонью и тотчас полоснул по горлу. Глаза детины расширились до невозможности, словно он так и не успел понять, что произошло. А спустя минуту он осел и, зажав шею руками, плашмя упал на землю.

Теодор онемел. На висках выступил пот. Конечно, он и прежде видел мертвецов, тогда, ещё в Нанте. Но это были либо висельники, либо умершие от хвори. И никогда даже в кошмарах он не мог вообразить, что станет свидетелем убийства.

– Надеюсь, ты не ждёшь от меня нюхательной соли? ― резко шепнул Корсиканец. ― Шевелись, Счастливчик, через десять минут его хватятся. Бери его за ноги, ну, живо!

Некоторое время подросток действовал словно в бреду. Он исполнял команды Чезаре, но вряд ли понимал, что происходит. Он очнулся, только вновь оставшись один возле куста жимолости, тупо уставившись на нижние ветки, скрывающие тело убитого. Тео даже не заметил, как Корсиканец тенью прошмыгнул в калитку.

– Эй, мадемуазель! ― раздался голос прямо у него над ухом. Теодор вздрогнул и уставился на худощавого разбойника, что раньше выходил из скотобойни.

– Четверть часа назад вы зубоскалили с моим дружком, куда он провалился?

Подросток буквально силой заставил себя вспомнить навязанную роль и, пожав плечами, ответил, что собеседник выпросил пару монет и отправился промочить горло. Да, он так и сказал, мол, пойду хлебну винца. Раз уж мадемуазель оказалась щедрой.

– Чёртов недоумок! ― прошипел худощавый. ― Ладно, проваливайте отсюда, если не хотите угодить в неприятности. Жано, иди сюда, кажется, болван Гуго совсем обнаглел. Пойду встряхну его хорошенько, а ты постой тут до нашего возвращения.

Видно, Жано не горел желанием исполнять приказ, и, заметив, что худощавый размашистой походкой скрылся за углом, Тео проник внутрь и присел за старой бочкой, валявшейся во дворе. Силы небесные, зачем он это сделал? Чезаре велел укрыться неподалёку и ждать условного сигнала. Но нервная дрожь от увиденного так и не прошла и не давала ему сосредоточиться. Переведя дух, он осторожно высунулся и осмотрел двор. Двое детин лениво развалились на лавке и, кажется, задремали, прикрыв лица шляпами. Один покуривал трубку, привалившись к стене домика, утопающего в зелени. И только у ворот слышался грохот повозок и громкие разговоры крестьян и мясников ― всё, как он видел прежде, лёжа на крыше. Домишко действительно стоял особняком и наверняка не имел к скотобойне никакого отношения. Корсиканец говорил, что весьма не дурная идея устроить логово в таком месте. Да, Жак Кривой всегда отличался сообразительностью и осторожностью. Ввались сюда полиция, головорезы мигом смешаются с работниками.

Но как бы дом Кривого не окружала свежая зелень, наверняка и в него проник тошнотворный запах крови и протухших кишок, валявшихся в яме у забора. Над ними вились жирные мухи и деловито сновали крысы, что вовсе не обращали внимания на людей.

Вскоре у Тео затекли колени от неудобной позы. Проклятье, Чезаре говорил, что ему хватит и пяти минут. Однако прошло наверняка больше. Теодор похолодел. А что, если Корсиканец убит? Вдруг он ошибся в расчётах и попал в засаду? Подросток сжал губы и потной от напряжения рукой нащупал рукоять ножа, который Чезаре вручил ему накануне на всякий случай. Убедившись, что кинжал на месте, Тео немного приободрился. Если его схватят, он попытается дать отпор. Но стоило только приподняться, как чья-то рука в перчатке зажала ему рот.

– Не вздумай заорать, Счастливчик, ― шепнул Корсиканец. ― Какого дьявола ты здесь оказался?

– Подумал, что вам понадобилась помощь, ― сдавленно пробормотал подросток.

– Ладно, потом поговорим. Нам надо убираться.

В это время вернулся худощавый и разразился грязной бранью по поводу пропавшего дружка.

Теперь и Корсиканцу пришлось скорчиться за плохоньким укрытием, и оба искателя приключений затаили дыхание.

Головорезы начали ожесточённо спорить, пока один не предложил доложить хозяину. Но, войдя в дом, он завопил, изрыгая проклятья. Дружки ринулись к нему, а Чезаре с мальчиком рванулись прочь. Бедняга, которого поставили вместо потерянного охранника, не успел даже рот открыть. Корсиканец метнул нож раньше, чем беглецы приблизились к калитке. Отшвырнув мёртвое тело, он выдернул нож и, сверкнув глазами, рявкнул:

– А теперь прибавь ходу, парень, если хочешь остаться в живых.

Никогда Тео не бегал с такой скоростью, да ещё в столь неудобном наряде. Чудо, что он не запутался в ворохе юбок и не подвернул ногу в узких дамских башмачках. Добежав до условленного места, Корсиканец грязно выругался. Повозка была на месте, но кучер, толстяк с глуповатым лицом, исчез.

– Чёртова крыса! Он всё-таки струсил. Ну ничего, он мне заплатит. Снимай эти тряпки, Счастливчик, скорее, садись на козлы и гони к заставе.

Пока беглецы мчались прочь, подручные Жака Кривого таращились на тело своего хозяина. Пожалуй, Тео исключительно повезло, что он не сумел заглянуть в домишко на скотобойне. Жак висел в петле, перекинутой через потолочную балку верёвки, туловище его было распорото от шеи до паха, обнажив внутренности.

– Вот пакость! ― сплюнул худощавый. ― Словно свинью распотрошили!

– Чёрт подери! Я даже в толк не возьму, как такое могло случиться днём, да ещё когда народу полон двор, ― пробормотал другой громила.

– Давненько я не видал эдакого представления, ― буркнул пожилой разбойник, хмуро глядя на покойного. ― Пожалуй, на такие выдумки и наглость горазд только Корсиканец.

– Ума лишился? Корсиканец мёртв! Камнетёс лично пристрелил его из мушкета.

– Значит, его душа пришла мстить, ― упрямо бубнил старик.

– Иди к дьяволу, папаша Турель! Не верю я в оживших покойников. Вот что, ребята, вы трое обыщите весь двор и пустырь, а мы с Головешкой отправимся к Камнетёсу. В конце концов, он хозяин и должен знать, что происходит.

– Уж поспешите, ― ухмыльнулся старик. ― Боюсь, посланник ада вас опередит, и застанете ещё одного мертвяка.

Тем временем повозка остановилась на задворках трактира и Чезаре, быстро оглянувшись, бросил:

– Ну, Счастливчик, если Кривоносый не соврал, мы у цели.

– А если соврал? ― глупо переспросил Тео.

– Перед смертью не лгут, Ашиль, ― рассмеялся Корсиканец. Только теперь подросток понял, что кровь на обшлагах сюртука Чезаре, которую он заметил в убежище, судя по всему, принадлежала парню, что вечно шмыгал на скотный двор. Силы небесные! Выходит, Корсиканец со времени своего возвращения всего за пару дней успел прирезать уйму народу. М-да, прав был Гастон, месье Лоренцо пристукнуть человека словно плюнуть. И ради одобрения кровавого убийцы он, Теодор Борегар, готов совершать вовсе невообразимые поступки. Нет, лучше ни о чём таком не думать, иначе и вовсе сойдёшь с ума. Сперва надо окончить дело, а уж после можно предаваться размышлениям. И он поспешил за Корсиканцем.

Укрывшись в тени дерева, Чезаре шепнул:

– Видишь мансарду? Моя цель должна быть там. С этой минуты будь лёгок словно пёрышко. Твои шаги не должна услышать даже мышь.

Тео кивнул. Его опять начала бить дрожь, но страх совершенно исчез. Казалось, он вновь видит сон. Что, впрочем, не мешало ему слышать тихие отрывистые приказы напарника.

Проникнув через заднюю дверь, пара затаив дыхание двинулась на чердак. По счастью, служки были заняты гостями трактира и сновали туда-сюда, вовсе не поднимая глаз на шаткую лестницу. Оказавшись на заваленном хламом чердаке, Корсиканец высунулся в окно и посмотрел вниз.

– Отлично. А теперь ты должен выждать, пока я спущусь в мансарду, и тотчас беги вниз. Подопрёшь дверь снаружи. Я не желаю, чтобы мой славный друг выскочил вон и заставил гоняться за собой по всей округе.

Теодор облизнул пересохшие губы и быстро произнёс:

– Я всё сделаю, если только меня не схватят перед дверью.

– А для чего у тебя нож, парень? ― хмыкнул Корсиканец. ― Ты думал, я вручил его для игры или нарезать пирог?

Подросток молча кивнул и более не задал ни единого вопроса. Он просто смотрел, как быстро и ловко Чезаре привязывает верёвку к балке, подпирающей потолок, и вновь нащупал рукоять кинжала, что, подражая своему напарнику, держал в рукаве блузы. Несколько томительных минут, пока Корсиканец спускался к окну мансарды, юный герцог пытался вообразить, сможет ли он в реальности пырнуть ножом человека. Наверное, у него не хватит духу. Господь милосердный, хоть бы никто не попался ему на пути и не пришлось брать на душу смертный грех.

Он приник к окну, но вместо тихого свиста услышал выстрел. Холодный пот окатил его волной. Он точно знал, что Чезаре не брал с собой оружия. Скривившись, он проронил, что в конкретном случае от него мало толку, а всего лишь лишний шум. Не помня себя, Тео бросился вниз и распахнул дверь мансарды. Он тотчас увидел огромного мужчину с сальными седыми прядями волос, свисающими на ворот блузы, и Корсиканца, зажимающего рукой рану на предплечье.

– Что, недоумок, ожидал застать меня врасплох? ― прорычал Камнетёс, перезаряжая мушкет. ― Думал, я поверил, что ты помер? Как же, такую скотину, как ты, надо бы хоронить отрезав башку и вбив в сердце осиновый кол. Я то…

Договорить он не успел, Чезаре бросился на него как коршун, и противники рухнули на пол. Несколько секунд Теодор словно зачарованный смотрел на схватку, не в силах сдвинуться с места. Когда Камнетёс вцепился в плечи соперника и намеренно сдавил пальцами рану, Лоренцо вскрикнул, и юный герцог на мгновение и сам ощутил страшную боль. Меж тем бойня продолжалась и мужчины катались по грязному полу мансарды, натыкаясь на мебель. От удара со стола рухнула бутыль вина, окатив дерущихся кроваво-красными брызгами. И теперь противники рисковали нанести себе лишних увечий, катаясь по стёклам. Внезапно Камнетёс навалился на соперника и, выхватив нож, замахнулся, дабы нанести последний смертельный удар. Чезаре, неотрывно глядя на лезвие, со всей силы удерживал руку врага. Тео ясно расслышал, как от напряжения он скрипнул зубами. И, не помня себя, подросток ринулся вперёд и, выхватив нож, неумело вонзил его в спину Камнетёса.

Здоровяк замер, он попытался обернуться, но глаза его закатились, и он начал валиться прямиком на распластанного под ним Корсиканца. Кажется, Чезаре и сам не ожидал такой прыти от своего помощника. Грубо отпихнув обмякшее тело, он прищёлкнул языком:

– А ты оказался ещё шустрее, чем я о тебе думал, Ашиль. Выходит, теперь мы стали побратимами.

– Побратимами? ― еле шевеля помертвевшими губами, выдавил Тео. Его бил озноб, лицо свело судорогой.

– Ты спас мне жизнь, парень, ― как ни в чём не бывало подмигнул Корсиканец. ― Стало быть, мы породнились. Ладно, потом я растолкую тебе, что к чему. Прикрой дверь, мне надо ещё кое-что доделать. Вылезай в окно и поднимайся на чердак. Сейчас начнётся заварушка, придётся уходить по крыше.

Несколько томительных минут подросток стоял на чердаке, напряжённо прислушиваясь. Его по-прежнему трясло, и он не мог до конца осознать, что только что совершил убийство.

Выглянув в окно, он заметил, что к трактиру приближаются две повозки, и на козлах сидит один из головорезов, что обитал на скотобойне. Тео отпрянул и беспомощно оглянулся. Что делать? Чезаре ещё нет, промедление будет стоить ему жизни. Вот уже слышны голоса и топот грубых башмаков по лестнице. Но тут послышался шорох и тихий голос напарника:

– Ну вот, теперь все долги отданы, можно убираться.

– Там люди Кривого Жака!

– Знаю. Бедняги за день потеряли хозяев и теперь будут метаться как заполошные гуси, оставшись без пастушка. Давай, Счастливчик, нам надо забраться на крышу. С другой стороны есть отличное дерево, там и спустимся.

Несмотря на раненую руку, Чезаре довольно ловко забрался по заранее приготовленной верёвке прямиком на крышу. Он лишь скривился от боли, когда пришлось подтягиваться на руках. Рукав его порванного в драке сюртука успел пропитаться кровью насквозь.

Чертыхнувшись, он рванул с шеи платок и наспех перевязал рану.

– Я мог бы сделать это лучше, ― неожиданно предложил Теодор.

– Потом покажешь свои умения, брат францисканец, ― хмыкнул Чезаре. ― Сейчас мне нужно, чтобы кровавый след не указал дорогу неприятелю.

Юному герцогу казалось, что они буквально по волшебству оказались в своём экипаже и мчатся к кварталу бедноты. Во всяком случае, он совершенно не мог припомнить деталей, как спускались с крыши на ветви старого платана и как он сел на козлы, взяв в руки упряжь.

Тем временем громилы с ужасом взирали на очередную картину убийства. Франсуа Камнетёс сидел привязанный к стулу, уронив на грудь голову. Когда Головешка тронул его за плечо, голова беспомощно запрокинулась, обнажив перерезанное горло.

– Проклятье! ― крикнул худощавый. ― Какого дьявола тебе понадобилось тормошить мертвяка?! Вся комната и без того забрызгана кровью, неужели ты думал, что Франсуа просто задремал?

– Вот чёрт! Мы вновь оказались в дураках, ― проронил мрачный детина с густой кудлатой бородой. ― Кажется, я готов поверить в россказни старика Туреля. Тут точно поработала нечисть.

Уже в своём тайном убежище Тео наконец понял, что опасность миновала, и его вновь начала бить дрожь, да так сильно, что руки ходили ходуном и пальцы не могли удержать стакан вина.

– Эй, Счастливчик! Успокойся, парень, дело сделано. И могу сказать, что ты держался молодцом, не стоит меня разочаровывать. ― Корсиканец с явным удовольствием выпил и, присев на стул, начал стаскивать залитый кровью сюртук. Видимо, боль мешала ему проявить аккуратность, и он попросту оторвал рукав.

Теодор зажмурился и, глотнув неразбавленного вина, скривился, но ощутил себя гораздо спокойнее. Во всяком случае, его перестало трясти. С минуту он смотрел, как Чезаре одной рукой стаскивает с плеча блузу, и, глубоко вздохнув, решительно сказал:

– Позвольте мне. Я, конечно, мало гожусь в лекари, но видел, как мать ухаживала за садовником, поранившимся о косу.

– Хм… ну что ж, попробуй, добрый монашек. Но в ране застряла пуля, её надо вытащить, иначе загноится. Ты точно не упадёшь в обморок, Ашиль? Мне вовсе не охота изображать заботливого папашу.

Подросток нахмурился. Молча налил воды в котелок и подвесил над огнём. Лоренцо с любопытством смотрел, как старательно Тео рвёт простынь на полоски.

– Возьми мой кинжал, он тоньше. Им будет удобнее вытащить пулю, ― спокойно бросил он. ― И подержи его над огнём, так в рану не попадёт грязь. Да, надо бы сунуть кочергу прямо в угли, пусть раскалится хорошенько. Дьявол, мне повезло, что у недоумка Камнетёса оказался старый мушкет. Иначе от меня осталась бы груда тряпья.

Тео всё делал молча, стараясь не встречаться взглядом с Корсиканцем. Он сам не мог понять, отчего этот человек, который так привлекал его прежде, внезапно стал ему крайне неприятен. И сейчас он всего лишь хотел оказать посильную помощь и забыть о нём навсегда. Однако поджатые губы и суровый вид тотчас исчезли, стоило ему взять в руки кинжал. Боже милосердный, он надеялся всего лишь промыть рану и хорошенько перевязать её, просто припомнив, как это делала герцогиня. Теперь же он нерешительно застыл, не зная, как приступить к делу.

– Да не бойся ты, Ашиль, ― хмыкнул Чезаре. ― Ничего сложного, надо лишь вытащить проклятую железяку. По счастью, она не задела кость и наверняка где-то совсем близко. ― Раненый, кривясь и сжав губы, ощупал предплечье. ― Вот она, парень, давай побыстрее покончим с этим, я чертовски устал и проголодался.

Тео прикусил губу едва ли не до крови и, тайком осенив себя крестом, ткнул лезвием. В разрезе выступила кровь, и подросток в страхе, что промедление приведёт к ещё большим мучениям раненого, пробормотал:

– Наверное, это невыносимо больно, святая Тереза, вы готовы?

– Готов, ― резко бросил Корсиканец и, набрав воздуха, вновь сжал губы, придерживая руку. Наверное, герцог и герцогиня замерли на небесах от ужаса, видя, как их наследник запускает пальцы в человеческую плоть и с белым до синевы лицом пытается извлечь пулю. Чезаре тяжело дышал, изредка с его губ срывался едва сдерживаемый стон. Подростку показалось, что прошла уйма времени и эта мучительная процедура никогда не закончится. Но наконец он победно вскрикнул, держа в окровавленной руке смертоносный кусок свинца.

По бледному лицу Корсиканца градом катился пот. Он оскалился и подмигнул:

– Вот и славно, парень, осталось немного. Подай кочергу, надеюсь, она хорошенько раскалилась.

Когда он прислонил к ране раскалённое железо, Тео зажмурился и отшатнулся, чувствуя, как к горлу подступила тошнота от запаха горелой плоти. Корсиканец довольно громко вскрикнул и, отбросив кочергу, откинулся на спинку стула, тяжело дыша. Лицо его было белым, даже уродливый шрам и тот побелел. Влажные от пота волосы прилипли ко лбу и вискам. Сейчас он казался совершенно беззащитным и вовсе не походил на хладнокровного убийцу. Спустя полчаса они наконец принялись за ужин.

Тео ел мало и неохотно, мрачное расположение духа вернулось к нему тотчас, как Чезаре пришёл в себя и вновь улыбнулся. Подросток успел привыкнуть, что обаятельная открытая улыбка может сбить с толку только незнакомцев. Тем более в арсенале месье Лоренцо их предостаточно.

– Чёрт возьми, Ашиль! Что с тобой творится? Всё получилось отлично, ужин хорош, вино превосходно.

– Для вас, может, и нет ничего особенного, ― буркнул Тео. ― Я имел сомнительную радость видеть, как вы кромсаете людей, словно мясник на бойне. А я сегодня впервые в жизни убил человека, и у меня нет желания веселиться, ― дерзко добавил он.

– Ну и дела! ― приподнял бровь Корсиканец. ― Так это из-за скотины Камнетёса ты впал в хандру? Ну и простофиля! Если твоя душа так изнывает от греха, то могу тебя успокоить. Франсуа убил я, ты его только ранил. Так что можешь сложить руки и закатить свои прекрасные глазки к небу и с чистой совестью воззвать к Господу. Если ты и согрешил, то исключительно срезая кошельки у разинь на улицах.

Теодор с надеждой взглянул в насмешливые глаза Чезаре.

– Выходит, я не убийца? Боже правый, какое счастье!

– О-о-о! Началось, ― закатил глаза Чезаре. ― Послушай, Счастливчик. Подчас убийство вовсе не грех, а справедливое возмездие. Да, друг мой. Рассуди сам, если в твой дом вломился грабитель и приставил нож к горлу матери или сестрички, а у тебя по случаю есть мушкет, нож или сабля, разве ты не воспользуешься оружием? И разве тебя будет заботить, что ты, возможно, лишишь жизни человека?

– Но ведь это будет защита, а не убийство, – пробормотал подросток.

– Хорошо, скажу по-другому. К примеру, твоего папашу пристукнули, и ты прекрасно знаешь, кто это. Что ты сделаешь?

– Наверное, сообщу полиции, ― не очень уверенно протянул Тео.

– А если тебе не поверят? У тебя нет весомых доказательств, и ты будешь молча страдать, глядя, как твой враг, посмеиваясь, продолжает ходить по земле?

Теодор совсем смешался. Выпитое залпом вино и слишком насыщенный событиями день мешал ему сосредоточиться. С одной стороны, убийство действительно смертный грех, а с другой ― разве он сам не желал смерти каждому причастному к гибели родителей и брата? Будь Тео таким же лихим и смелым, как Чезаре, разве он не стал бы мстить?

– Вот видишь, Ашиль, ― словно прочитав его мысли, спокойно проронил Корсиканец. ― Ты наверняка припомнил моменты, когда с радостью отправил бы на тот свет кое-кого. Это вовсе не бездумная жестокость и жажда крови, это возмездие. Я догадываюсь, что тебе в детстве внушали, что Господь сам карает виновных, но поверь на слово, у него и без того хватает забот. Что дурного в том, чтобы немного помочь Отцу Небесному? Вот увидишь, все воришки, грабители попрошайки и гулящие девки Парижа с радостью пожмут мне руку за услугу. И Кривой, и Камнетёс вполне заслужили свою участь.

Теодор задумался, но затем вновь помрачнел.

– Ну что опять? ― хмыкнул Корсиканец. ― Ты словно несговорчивая девица, что морочит голову воздыхателю. Или никак не выйдешь из образа прекрасной дамы?

– Оставьте, Чезаре. Дело вовсе не в этом, ― поджал губы подросток. ― Скажите откровенно, если бы ещё на первом поручении я свернул себе шею, упав с крыши, вы ведь не стали бы сильно убиваться и легко приискали другого помощника?

Корсиканец расхохотался и хлопнул по столу.

– Ну и поворот, Счастливчик! Хорошо, откровенность за откровенность. Я был уверен, что ты благополучно справишься со всеми поручениями и останешься невредимым, если только нас не укокошили бы двоих разом.

– Уверены? Но почему?!

– Да потому что ты ужасно похож на меня в юные годы, Ашиль. Ты не поймёшь. Мне хватило всего лишь нашей первой встречи, чтобы это понять. И посему я выбрал именно тебя, а не кого-то другого. В тебе есть нечто крайне близкое мне по духу. Ты ощутишь это позже, когда подрастёшь. Так что проваливай спать. На сегодня хватит разговоров. И ко всему, ты, кажется, здорово опьянел, вот и несёшь чушь.

Тео действительно едва держался на ногах. Он послушно направился к тюфяку. Обернулся и пролепетал: