Текст книги "Страстная и непокорная"

– Как хочешь, – покорился он.

Грейс расслабилась, Джайлз просунул ей ладонь между бедер и стал ласкать.

– Но я догадываюсь, – лукаво продолжал он, – что эта мысль не кажется тебе такой уж неприятной.

Грейс густо покраснела, чувствуя, как ласкающие ее пальцы покрываются горячей влагой. И тут это началось. То пугающее, острое возбуждение, которое всегда заставляло ее остановиться, когда она по совету Фейт пробовала до себя дотронуться.

– Джайлз, – слабо запротестовала Грейс, пытаясь убрать его руку.

– Ложись на спину, Грейс, – прошептал он, – не бойся. Она хотела что-то сказать, но одной рукой он продолжал ее поглаживать, а другой прижимал ее спину к кровати. Она легла на мягкий матрац, который раскачивался вместе с кораблем и с ритмичными поглаживаниями Джайлза. Ей не хватало воздуха, и она стала ловить его, а внутри что-то сжималось все сильнее, сильнее, наконец, Грейс стало казаться, что она сейчас разобьется на части, как хрустальная ваза. Она чувствовала, как его теплые руки раздвигают ей бедра, как горячие губы касаются самого потаенного уголка ее тела. И тут неизъяснимое ощущение, которое все время в ней нарастало, неожиданно взорвалось! На тело накатывали все новые и новые волны непередаваемо острого наслаждения.

Джайлз видел, что на сей раз в криках его жены нет страха. Бедра Грейс приподнялись, спина выгнулась. В другой раз он, пожалуй, позволит ей наслаждаться дольше, но сейчас его сжигала собственная страсть. Он поднялся с пола и надвинулся на нее.

Восторженный экстаз тут же развеялся. Несмотря на то что сейчас произошло, Грейс снова запаниковала. Мысль, что она окажется беспомощно распростертой под тяжестью его тела, разбудила в ней прежний ужас, желание убежать, спастись, – скрыться. Она плотно зажмурила глаза, стыдясь своего страха после того, что он с ней делал.

Джайлз внимательно наблюдал за ее лицом, твердо решив, что ничем не омрачит этот первый для нее опыт. Он сел рядом с Грейс, пальцем провел линию по ее груди, обвел сосок. Грудь тут же напряглась в ответ. Все же Грейс не слишком его боится. Когда она приоткрыла глаза, Джайлз жестом показал себе на колени.

– Лучше садись сюда.

По ее лицу пробежала нервная улыбка.

– Как раньше?

На этот раз, когда она обхватила его бедрами, он расположился у самого входа в ее тело, она была сверху, а весь ее вес приходился ему на колени. Джайлз положил ей руки на бедра и посмотрел Грейс прямо в лицо.

– Мы будем действовать так медленно, как ты захочешь. Если будет слишком больно, ты всегда можешь остановиться. – Она кивнула, и Джайлз мягко притянул ее к себе, предоставляя ей самой определять скорость и силу давления. Джайлз испытывал необыкновенное чувственное возбуждение оттого, что так медленно и плавно проникал внутрь ее тела. Вот он ощутил барьер невинности, Грейс на мгновение замерла.

– Я… я думаю, будет лучше с этим покончить, – прошептала она.

– Ты уверена? – Да.

Она прикрыла глаза, глубоко вздохнула и кивнула. Джайлз сделал движение бедрами, Грейс приникла к нему, лишь слегка вскрикнув от боли. Когда он наконец вошел в нее до конца, Джайлз остановился и заглянул Грейс в лицо. Она широко распахнула глаза.

– Это… все? – чуть слышно спросила она.

Он сглотнул. Господи, конечно же, нет, во всяком случае, он надеется, что нет!

– Не совсем, ты можешь…

– Да, если боль не усилится.

Он погладил ее волосы, отбрасывая их со лба.

– Думаю, почти вся боль позади.

Грейс расслабилась, а его руки мягко заскользили с ее лица на плечи, на груди и, наконец, остановились на бедрах. Он заставил ее двигаться вверх и вниз у него на коленях и сам двигался с ней в такт. Джайлз оказался прав, боли почти не было. Но она уже начала ощущать, как напрягся ее живот, как волна возбуждения побежала ниже… Однако Грейс теперь знала, к чему она движется, и заспешила.

Они сплели руки, потные от страсти тела легко скользили рядом друг с другом, их губы сомкнулись, языки вздрагивали от стонов, бедра неутомимо двигались, пока два финальных крика не смешались вместе с общим дыханием. Тогда оба, и Джайлз и Грейс, откинули головы, пытаясь вдохнуть полной грудью.

Должно быть, корабль взлетел на особенно высокий вал, Грейс почувствовала, что он поднимается, а потом падает в бездну, словно эхо той бури, что утихала у нее внутри. Она томно подняла голову и взглянула на своего мужа. Лицо Джайлза было мягким и расслабленным, она с удивлением улыбнулась ему:

– Неужели это сделала я?

Он тоже приподнял голову и улыбнулся в ответ:

– Ты сомневаешься? Мы ведь еще соединены, правда, боюсь, ненадолго.

– Я знаю, что я это сделала. Я о другом. Неужели это из-за меня ты выглядишь так, как будто умираешь, как будто это уже не только ты, а…

– Словно бы часть тебя? Да, это сделала ты!

– И этого я так долго страшилась?

– Тебе больше никогда не придется бояться.

– Это правда. – Грейс откинула голову и засмеялась, потом бросила на него покаянный взгляд, ибо этот смех разорвал наконец связь между ними. – Ничего, мы снова этим займемся.

Он провел носом по ее шее.

– Это уж наверняка.

– Скоро.

Он негромко рассмеялся, его дыхание щекотало ей шею.

– Когда? – лукаво спросил он.

– Сейчас?

– Тогда, возможно, придется слегка потрудиться, – ухмыльнулся Джайлз.

– Значит, не стоит терять времени. – Она откинула с его лба мокрую от пота прядь и убрала ее ему за ухо. – Как грустно думать, что когда-то я тебя боялась! Рухнули все надежды моего дяди, черт подери его пропащую душу. Лучше ему никогда больше не попадаться мне на глаза!

Лицо Джайлза стало серьезным.

– Мы еще поговорим об этом, любовь моя. Сейчас не время и не место.

Грейс взмахнула разметавшимися локонами.

– А для чего время?

Ответ он прошептал ей на ухо, она покраснела до самой шеи, а позже, когда он вдавил ее тело в перину, она с восторгом приняла его тяжесть.

Эпилог

Грейс опустилась на траву возле двух могил в дальнем уголке двора. На обеих стояли простые деревянные кресты, но за одной усердно ухаживали, а другая понемногу исчезала с лица земли под слоем быстро разраставшейся зелени. Грейс пробежала пальцами по буквам имени, вырезанным на одном из крестов, потом уронила руку себе на живот. Он лишь недавно начал округляться, и корсет слишком давил на талию.

– Что ж, отец, – негромко проговорила она, – ты получишь то, о чем всегда мечтал. Уэлборн перейдет от тебя по крайней мере к двум наследникам. Но и я не останусь темным пятном в дебрях семейной истории. И моя мать не будет забыта. Твои внуки и внуки твоих внуков будут знать, что в их жилах течет доля африканской крови. И это не станет страшной тайной, за которую должны страдать невинные люди. – Она замолчала и склонила голову, припав щекой к невысокому холмику. Нагретая солнцем земля и трава на ней были теплыми, словно живая плоть. – Но я прощаю тебя и хочу, чтобы ты это знал.

Грейс села опять и стала рассматривать могилу Иоланты. Ей никогда не понять, что превратило Иоланту и ее брата в таких злобных и беспощадных людей. Да и не желала она этого понимать.

Ради спокойствия собственной души она хотела бы простить их, но этого, пожалуй, придется еще подождать. Фейт как-то сказала, что не верит, будто есть люди, совсем недостойные Божественного прощения, что ж, Бог с ней. Но лично она, Грейс, надеется, что эти двое, Иоланта и Жак, заработали себе маленькое место в аду по крайней мере на несколько миллионов лет.

Шаги за спиной отвлекли Грейс от ее рассеянных дум. Она оглянулась и увидела, что подошла Мату. Несколько секунд Мату бесстрастно смотрела на могилы, потом протянула руку, помогла Грейс встать и сделала жест, означавший Саран, приемную дочь Джайлза и Грейс. Затем пантомимой изобразила чтение.

– Мне надо помочь Саран с уроками? – спросила Грейс. Мату кивнула.

Вернувшись домой, Грейс первым делом открыла школу для всех детей на плантации, чтобы они научились хотя бы самому необходимому – читать и считать. Хотя Грейс отдавала себе отчет, что в Карибском море они едва ли сумеют применить свои знания. Повзрослев, они скорее всего не станут ни клерками, ни торговцами, но, в конце концов, эта плантация – их собственный уголок огромного мира. Вероятно, они смогут сделать не так уж много, чтобы изменить происходящее в этих местах, но здесь, на этом кусочке земли, все может случиться.

Грейс подошла к Саран, которая сидела на обитом гобеленом стуле в зале нижнего этажа. Малышка с помощью своей приемной матери училась английскому очень быстро и уже начинала читать. Забыв все ужасы, которые пережила в Гаване, она быстро привыкла к своим новым и таким необычным родителям. Грейс положила руку на головку Саран, девочка подняла на нее глаза и улыбнулась, горя желанием продемонстрировать свои последние достижения.

– Слушай, мама. – Ее палец аккуратно полз по словам в книжке. – Это черепаха. Я знаю про черепаху. Из нее вкусный суп.

– Так и есть, – согласилась Грейс. – Может быть, мы попросим дядю Джеффа, когда он приедет к нам в следующий раз, привезти нам черепаху. Тогда Кейя приготовит нам из нее суп.

Рука Грейс снова скользнула на живот. Саран была темнокожей дочерью ее сердца, но ребенок, который растет у нее внутри, скорее всего будет более светлокожим, чем она сама. Со временем он узнает, что не у каждого подростка с белой кожей и прямыми светлыми волосами есть сестра, кожа которой темна, как черное дерево, а черные, как ночь, волосы уложены тугими кольцами. Но Грейс будет оттягивать этот момент, сколько сможет.

– Этот урок – трудный, – заявила Саран.

– Она избаловалась, – послышался голос Сиатты, заглянувшей с заднего двора в распахнутое окно.

Грейс засмеялась:

– Глупая, что ты там стоишь? Заходи. Во дворе слишком жарко для женщины в твоем положении.

Сиатта легкомысленно махнула рукой, но предложение приняла. Она прошла через заднюю дверь, ступила в прохладу дома и облегченно вздохнула:

– Ты говорить, как мой муж. Все время про мой положение. – И она погладила свой круглый живот.

– Лично я собираюсь наслаждаться своим положением изо всех сил, – со смехом заявила Грейс. – Джайлз не позволяет мне и пальцем шевельнуть. Но как только эти дети родятся на свет, вот тут-то и начнется настоящая работа.

Сиатта тоже рассмеялась:

– Это точно.

– Но у моего-то… – чтобы не обидеть девочку, тут же добавила Грейс, – будет чудесная взрослая сестра. – И она притянула к себе Саран и крепко ее обняла. – И к тому же большой сильный отец, который сумеет его защитить. Или ее.

Сиатта снова погладила руками живот.

– Мой тоже не так плохо. Мы иметь хороший, свободный негр с широкий плечи.

– Только, боюсь, у Джавары в кармане не слишком густо, – со смехом вставила Грейс.

– В этот место у всех не густо в карман, но мы есть счастливый. А Джавара иметь кое-что, кроме деньги. – Сиатта закатила глаза и улыбнулась: – О, миа гранд-сеньор, о, миа гранд!

– Мама! – воскликнула Саран. – Она опять говорит по-испански.

– Твоя немного подождать, может, два-три года, – объяснила Сиатта, – и моя говорить с твоя по-английски об эти вещи.

– Нет-нет! – воскликнула Грейс. – Ей придется ждать куда дольше!

В заднюю дверь дома вошла Мату, в обеих руках она несла по грубой глиняной чашке. Тонкий фарфор давно продали.

– Моя уже говорить Мату. Моя больше не пить эта дрянь! – воскликнула Сиатта. – Она иметь вкус, как… – Женщина бросила быстрый взгляд на Саран и благоразумно придержала язык.

Мату фыркнула и протянула ей одну из чашек. Грейс отпустила Саран и взяла напиток.

– Что толку спорить! Все женщины-работницы пьют его, когда носят детей или когда у них маленькие неприятности.

Саран энергично закивала:

– Да, от этого чая у мамы будет здоровый сынок.

Грейс глубоко вздохнула и залпом выпила горький отвар. Его готовили из нескольких местных трав, и Мату клялась, что он приносит пользу беременным женщинам. Проглотив отвар, Грейс обратилась к Саран:

– А маленькую сестричку тебе не хочется?

– Хочу мальчика.

В парадную дверь вошел Джайлз с влажными волосами и в мокрой рубашке. Он умылся во дворе у насоса и сейчас выглядел необычайно свежим и сильным.

– Никто не сказал мне, что время пить чай, – заметил он.

– Твоя может выпить это, – тут же сказала Сиатта и протянула ему чашку с отваром, которую она все же взяла у Мату.

Джайлз рассмеялся и покачал головой:

– Меня мутит от одного только запаха. Грейс скорчила забавную рожицу.

– Попробовал бы ты это пить, когда и так тошнит от беременности!

Джайлз с улыбкой раскинул руки, и Саран тотчас же бросилась к нему.

– Как поживает самая красивая девочка на свете? – спросил он, нагнулся и потерся своим бледным носом о черный носик Саран. Грейс улыбнулась. Разумеется, Саран предпочла бы брата. Быть у папочки единственной маленькой принцессой – разве это не счастье? Сейчас уже трудно поверить, что сначала девочка сильно боялась Джайлза.

– Пошли, Саран, – позвала Сиатта. – Моя и Мату отвести тебя играть с другими дети.

Саран довольно кивнула и выскочила через заднюю дверь, Сиатта и Мату шли следом.

Грей прошла за Джайлзом в комнату, где он стащил с себя мокрую рубашку, подошел к одному из двух шкафов – тому, у которого закрывались все ящики, – и вытащил из шкафа чистую.

– Надеюсь, Джефф и Фейт скоро будут здесь, – проговорил он. – Нам пора отгружать товар.

– Где бы мы были без Джеффа? Никто, кроме него, не желает покупать товары из Уэлборна.

Джайлз усмехнулся:

– К счастью, он есть, а больше нам никто и не нужен. Спасибо и на том, что соседи прекратили наконец попытки сжечь наши постройки.

Грейс тоже усмехнулась, все так же, слегка цинично.

– Вполне возможно, это потому, что мы очень кстати упомянули в церкви, что на плантации больше сотни свободных негров, которых ничто не удерживает, кроме их привязанности к Уэлборну. Как ты там сказал? «Мне подумать страшно, что они наделают, если с этим поместьем действительно случится что-нибудь непоправимое!»

– И ведь сработало! – напомнил он.

– Так и есть. Теперь я понимаю, почему ты был таким удачливым пиратом.

– Капером, – поправил жену Джайлз.

– Ты скучаешь по своей лодке?

– По кораблю? Нет, Грейс. Мне нравится моя жизнь. – Он притянул ее к себе, погладил едва заметную выпуклость живота. – Никогда не думал, что сумею оставить наследство, судьба которого будет меня волновать. Но надо сказать, сейчас я действительно хочу верить, что Саран и тот, кто сидит здесь, – он снова легонько похлопал жену по животу, – сумеют сохранить в Уэлборне нынешние порядки.

– Поосторожнее, ты начинаешь говорить, как мой отец.

– Не дай Боже! Наши дети сами решат, как им жить. Но это поместье так много значит для такого количества людей! – Он вдруг раздумал одеваться и отшвырнул чистую рубашку. – Саран не будет час или даже больше, – с лукавой улыбкой заметил он.

– Джайлз Кортни! – притворно возмутилась Грейс. – На дворе белый день! Тебе не стыдно?

– Ничуть, – самодовольно отозвался Джайлз. Грейс вздохнула и пожала плечами:

– Надо же! Мне тоже…

В Уэлборне теперь происходило много такого, о чем никто и не слышал в те дни, когда здесь хозяйничали Эдмунд и Моланта. Из кухни доносилась веселая болтовня, рабочие в поле и на сахароварне гордились тем, что они делают, а двое любящих друг друга людей лежали в постели, утомленные внезапной вспышкой страсти. В распахнутое окно спальни врывался свежий морской бриз и обдувал их разгоряченные тела.