Текст книги "Страстная и непокорная"

Глава 8

Грейс резко вскочила с места. Гости были забыты. Холодный страх сковал ее сердце.

– Что ты говоришь? – задыхаясь, спросила она. – Мату едет со мной и Джайлзом. Она моя служанка.

– Дорогая! – с мягким упреком произнесла Иоланта. – Откуда такое стремление к собственности у девушки, проповедующей отказ от рабства?

– Иоланта! – угрожающе проговорила Эдмунд.

– В чем дело? – подняла брови его жена. – Я просто пытаюсь исправить возникшее недоразумение. – Она обвела взглядом Джайлза и его друзей и бессильно развела руками. – Дело в том, что Мату со многими другими рабами была прислана сюда моим отцом, они здесь на заемной основе, но все права остаются за моим отцом. Мату принадлежит ему, а не нам. Без его согласия я не могу никуда ее отправлять.

Мату внезапно застыла, не сводя глаз с Иоланты. Грейс бросилась к няне, стала рядом, с силой сжала кулаки и выкрикнула в лицо Иоланте:

– Ты не можешь так поступить! Эдмунд смущенно засмеялся:

– Иоланта права, тут действительно вышло недоразумение. Я немедленно же напишу тестю и испрошу его согласия.

Грейс содрогнулась, увидев, в какой злобной улыбке изогнулись губы Иоланты. Иногда она поразительно напоминала своего брата.

– Конечно, ты можешь ему написать, но мой отец никогда не одобрял людей, слишком привязанных к своим рабам. От этого очень страдает дисциплина. Не могу себе представить, чтобы он просто отдал одну из своих рабынь, особенно тем, кто ее собирается освободить.

Джайлз решился привлечь к себе внимание, прочистив горло.

– Дело очень несложное. Как вы полагаете, в какую сумму ваш отец оценит компенсацию за Мату?

– Возможно, не такое уж несложное. Когда отец одалживал рабов моему мужу, одним из условий было то, что он не вправе продать ни одного раба без моего согласия. Так, Эдмунд?

Уэлборн прекратил попытки сгладить ситуацию натянутыми улыбками и смешками.

– Я полагаю, что сумею убедить тебя пойти нам навстречу.

– Эдмунд, да она же бесценна. Без нее я просто не смогу вести наше хозяйство.

Фейт поднялась со своего места и уже открыла было рот, чтобы заговорить, но Джефф покачал головой, и она промолчала.

– Вы не возражаете, если мы с Фейт пойдем пройдемся? – спросил он.

Джайлз бросил на друга благодарный взгляд. Теперь это его семья и его дело.

– Мы присоединимся к вам позже, – сказал он, обращаясь к Фейт.

– Весьма сожалею, – сладко улыбнулась Иоланта. – Очень невежливо с нашей стороны обсуждать семейные дела в присутствии гостей. Но тут нечего больше сказать, так что, прошу вас, останьтесь. Мату, чай!

– Мы совсем не голодны, – возразил Джефф и слегка подтолкнул жену к парадной двери. Глаза Фейт опасно блеснули, на щеках появился румянец.

Джайлз глубоко вздохнул и бросился в атаку:

– Миссис Уэлборн, буду говорить откровенно. Я вполне осознаю, что между вами и Грейс существуют некие противоречия, и это не мое дело.

– Полагаю, что так, – согласилась Иоланта.

– Тем не менее я думаю, что этот план выглядит злонамеренным и неприятным.

– И у тебя ничего не получится! – воскликнула Грейс.

– Не получится, – подтвердил Джайлз. – Ваш отец – деловой человек. Я заплачу в пять раз больше, чем стоит негритянка в расцвете сил, хотя мы оба знаем, что Мату сейчас старше, чем большинство рабынь, которые просто не доживают до такого возраста.

– Я не дам разрешения на продажу, – возразила Иоланта.

– Ах ты, мстительная маленькая… – вполголоса пробормотал Эдмунд.

Иоланта повернулась к нему лицом.

– Эдмунд, может быть, несправедливо держать Джайлза в неведении? В конце концов, он почти член семьи. Возможно, он должен знать, почему мы с Грейс так не ладим?

Мату вытащила свою руку из ладоней Грейс, покачала головой, вытянула обе руки вперед ладонями вниз: «Успокойся!»

– Я полагаю, что все очевидно, – вмешался Эдмунд. – Ты, дочь работорговца, позволила своей дочери слишком привязаться к чернокожей няне. Если бы ты, Иоланта, была более внимательной матерью, этого бы не случилось, Мату никогда не встала бы между вами. – Он в панике повернулся к Джайлзу. – Это старая история, и Мату в ней – камень преткновения.

Мату энергично закивала, показывая на себя, потом на Эдмунда и Иоланту.

– Ты не останешься! – закричала Грейс. – Не останешься здесь! – Она бросилась к Мату, но та сделала шаг в сторону и слегка оттолкнула девушку.

Грейс резко повернулась к мачехе и вдруг увидела в ее глазах знакомый блеск. Эйфорическая улыбка, вздымающаяся грудь – все говорило о наслаждении, которое получала Иоланта от чужой боли. Грейс все бы отдала, чтобы лишить мачеху этого наслаждения, но глаза ее против воли наполнились злыми слезами.

– Шлюха! Мерзкая злобная шлюха! Я не выйду за него замуж! Ну что, ты довольна?! Но, помоги мне Господи, ты за это заплатишь! Твоя жизнь превратится в ад!

– Грейс! – остановил ее Джайлз. – Не спешите. Мы справимся с этим, вот увидите. Мистер Уэлборн, я уверен, ваш тесть не станет возражать против нарушения условий, если цена будет подходящей?

– Он, возможно, и не станет, но я ни за что не соглашусь, – холодно возразила Иоланта. Муж и жена обменялись ненавидящими взглядами, и Эдмунд первым отвел глаза.

Плечи Мату опустились, лицо ее стало бесстрастным. Она жестом показала, что отправляется за чаем.

– Нет! – крикнула Грейс. От резкого звука ее голоса Иоланта вздрогнула.

Джайлз вдруг заметил, что на лице женщины появилось выражение почти сексуального наслаждения. Вся сцена еще раз убедила его, что плантация Уэлборна – гнусное место и что он абсолютно прав, забирая отсюда Грейс.

Грейс схватила Мату за руку.

– Я не оставлю тебя! Я не выйду за него замуж! Я останусь с тобой.

Мату высвободилась, потом сама схватила Грейс за руку с такой силой, что девушка вздрогнула. Несмотря на то что Мату была невысока ростом, она почти всю жизнь таскала ведра с водой и тяжелые подносы. Руки у нее были очень сильными. Она увлекла за собой Грейс к задней двери, потом во двор и резко развернула девушку лицом к себе. Полуденное солнце ярко осветило ее, Мату открыла рот, демонстрируя обрубок своего языка. Она толкнула Грейс к стене дома, ткнула пальцем себе в рот, затем показала на Грейс. Потом Мату развязала горловину своего простого рабочего платья, спустила его до талии и повернулась. Вся спина у нее была исполосована широкими следами перекрученных бледных рубцов. Обычная картина на коже африканских женщин, которая становилась страшнее с каждой новой пыткой. Прижав ткань платья к груди, Мату повернулась лицом к девушке, показала пальцем на себя, на Грейс и лишь тогда привела одежду в порядок.

Девушка поняла ее так ясно, как будто Мату произнесла эти слова вслух: «Это все для тебя. Я выстрадала все только ради твоего счастья!» Негритянка махнула рукой в сторону дома, показала на океан, жестом изобразила гребцов в лодке, потом схватила Грей за руку и указала на ее безымянный палец.

Грейс умоляюще смотрела на няню и отрицательно качала головой: «Я не могу».

Но она сможет, придется, потому что дальше произошло то, чего Грейс никак не ожидала. В темных глазах рабыни собрались две огромные слезинки и покатились по загрубевшей коже щек. Губы ее растянулись в мучительную, полную боли гримасу. Она постучала по груди Грейс, затем по своей и пожала плечами.

– Конечно, я тебя люблю. Люблю всем сердцем, – ответила Грейс.

«Лодка. Обручальное кольцо. Выходи за него замуж».

– Но…

Мату приложила пальцы к губам Грейс, и снова: лодка, кольцо.

– О Господи! – простонала Грейс.

Женщины обнялись и плакали до тех пор, пока силы их не оставили. Больше говорить было не о чем. Мату должна была подавать чай, а Грейс возвращаться в гостиную. Войдя в дом, Грейс обнаружила Джайлза в одиночестве.

– Ваши родители поднялись наверх, а я решил, что вам с Мату лучше побыть вдвоем, – сказал он. Лицо Джайлза посуровело, взгляд стал жестче, как в тот день, когда они вдвоем ухаживали за больной девочкой.

Грейс провела ладонью по лицу, скрывая последние следы слез.

– Благодарю вас.

– Я не позволю, чтобы это случилось, – успокоил девушку Джайлз. – Мы обязательно найдем выход. Если потребуется, мы ее просто украдем. Это нетрудно.

Грейс глубоко вздохнула.

– Надо все обдумать. Так как она никуда не едет. Мы вернемся за ней, когда решим, как надо действовать.

– Вернемся? Значит, вы решились… – Он побоялся закончить. Вдруг она ответит «нет»!

– Да, Джайлз. Я решила выйти за вас замуж три недели назад, ничего не изменилось.

Джайлз притянул девушку к себе, обнял ее за талию.

– Клянусь, Грейс, я не позволю вам страдать. Скоро ваша служанка вернется к вам.

На глаза Грейс навернулись слезы. Не шевелясь, она стояла в его объятиях, чувствуя, как в нее вливается часть его уверенности и силы.

– Мои страдания не имеют никакого значения. И она не служанка. Она просто Мату.

Джайлз кивнул:

– И Мату будет свободной. Клянусь, этот день придет!

Вот только как этого добиться, думал Джайлз, крепче прижимая к себе Грейс. Когда это он начал давать обещания, которые не знает как выполнить?

Свадьба была очень простой, а гости – немногочисленными. Несколько десятилетий назад, когда англичане отобрали остров у испанцев, на Ямайке появилась англиканская церковь. Однако плантации были разбросаны на большой территории, и одна маленькая церковь, размером не больше часовни, обслуживала несколько семейств и тех белых работников, которые желали придерживаться своей религии. Сразу после утренней службы несколько соседей остались, чтобы присутствовать на свадьбе дочери Уэлборна, со стороны Джайлза присутствовали лишь два свидетеля.

Стоя перед алтарем в своем самом красивом платье из желтого дамаста, Грейс обещала всю жизнь почитать стоящего рядом незнакомца и подчиняться ему. Все свои надежды она возлагала на ту способность к состраданию, которую она в нем заметила за недолгое время их знакомства. Джайлз в бархатном камзоле с кружевным жабо поклялся идти с ней рука об руку в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их, а сам размышлял, насколько глубокими окажутся ее душевные раны и как долго их придется залечивать.

Слишком бурное начало, но множество пар сочетались браком, зная друг о друге еще меньше. Священник объявил их мужем и женой. Джайлз коснулся губ Грейс в ритуальном поцелуе, но так кратко, что она не успела ничего ощутить. Поцелуй был мимолетным, почти неощутимым, но контракт был заключен. Новобрачные жених и невеста чуть ли не демонстративно вытерли ладони о свои свадебные наряды.

Рабы подали уставленные угощением подносы, накрыли столы в церковном дворе для раннего ужина в честь молодых. В воздухе носились ароматы жареных цыплят, тыквенного супа, ромового кекса. Джайлз стоял в окружении мужчин и принимал положенную порцию традиционных похлопываний по спине и шуток. Жены плантаторов, которые прибыли сюда из Англии, переплыв океан, забросали Грейс советами, как легче вынести морское путешествие. Мату работала вместе с другими чернокожими и к белым не приближалась.

Иоланта стояла отдельно от семьи. Одна из жен плантаторов покинула группу, окружившую Грейс, и, улыбаясь, двинулась в сторону Иоланты.

– Миссис Уэлборн! – воскликнула она. – Вы с мужем, должно быть, так счастливы! Грейс выглядит великолепно! Просто светится счастьем. Это ваша портниха придумала фасон?

Иоланта презрительно фыркнула:

– Фасон английский, а не французский. На мой взгляд, желтое ей не идет. Разумеется, сам этот брак – просто Божий дар. Девица будет проводить время в море или в Порт-Рояле и не будет здесь никому надоедать.

Женщина натянуто рассмеялась, как будто слова Иоланты были произнесены в шутку, однако она тут же, сделав неловкий книксен, отошла к группе вокруг Грейс.

Эдмунд, как любой отец невесты, был в приподнятом веселом настроении. Однако на фоне явной враждебности матери по отношению к невесте и очевидной натянутости между невестой и женихом его веселость выглядела несколько неуместной. Было еще далеко до сумерек, когда гости распрощались и отправились на собственные плантации. Даже когда свадебная процессия вернулась к дому Уэлборнов и Джайлз помог молодой жене выйти из экипажа, было еще достаточно светло.

– Я подумал, – проговорил он, – что, если тебя это устроит, мы могли бы провести эту ночь на борту «Надежды».

Ноги Грейс под пышными шелковыми юбками подогнулись от страха. С одной стороны, она хотела, чтобы Мату была рядом, но с другой – понимала, что вряд ли решится позвать ее ночью. Она теперь замужняя женщина, а не ребенок. И если ночью она опозорится, закричит и заплачет, пусть Иоланта этого не услышит. А потому Грейс молча кивнула в ответ, опасаясь, что голос выдаст ее с головой.

Джайлз объявил о своем плане Эдмунду, тот сначала заколебался, но потом стиснул локоть Грейс, желая ее поддержать, и простился с молодыми на пристани.

С «Надежды» прислали лодку с гребцами, чтобы забрать Джайлза и Грейс. Джефф, Фейт и маленький Джонатан тоже отправились на судно, а потому вся компания просто осталась в лодке, пока лебедка поднимала ее на палубу. Еще недавно Грейс легко перескочила через парапет, желая как можно скорее осмотреть корабль Джайлза, теперь же ей потребовалась помощь мужа.

Во рту у нее пересохло, там еще оставался вкус выпитого за ужином вина, но его действие, укрепляющее силу духа, уже выветрилось. «Я должна быть спокойной и терпеливой». Спокойной и терпеливой. Слова дяди десятилетней давности звучали у нее в ушах, та перепуганная девочка все еще жила в сердце Грейс.

С фонарем в руках Джайлз провел Грейс к трапу, потом вниз по узкому проходу. Хэмптоны шли следом. Обе пары остановились у двух противоположных дверей. Каждый из мужчин положил ладонь на ручку, только у Джеффа вторая рука тоже была занята – он укачивал маленького сына. Джефф подмигнул Джайлзу, тот судорожно вздохнул, и Грейс вдруг заметила, что, пожалуй, он тоже нервничает. Она почувствовала облегчение при мысли, что, возможно, он и сам не очень стремится к близости.

В ладонь Грейс скользнули тонкие пальчики. Девушка уловила аромат лаванды. Фейт легонько пожала ей руку.

– Все будет хорошо, – прошептала она. – Джайлз хороший человек. Вы не должны бояться.

Но Грейс от страха не могла и рта раскрыть, а потому она молча кивнула и прошла за мужем в каюту.

Внутри было очень тесно, она не заметила никаких признаков, что здесь действительно живет мужчина. Кровать безупречно застелена, ни одна морщинка на покрывале не говорит о том, что на постель хотя бы садились. У подножия кровати стоял сундук, но больше Грейс не заметила ничего личного – ни чернильницы на столе, ни брошенного на спинку стула камзола. У стены стояли бюро, комод и буфет, но их содержимое оставалось для девушки тайной.

Она вспомнила собственную комнату, где на трюмо вечно валялись ленты, расчески, заколки. За ней всегда убирала Мату, даже шнуровала ее ботинки. Грейс частенько забывала прикрыть за собой гардероб, и оттуда торчали юбки, платья, рубашки. Им с Джайлзом придется многое узнать друг о друге.

– Может быть, мне лучше выйти, пока ты приготовишься лечь в постель? – негромко спросил Джайлз.

Грейс хотела было согласиться, но вдруг со страхом вспомнила, что платье зашнуровано со спины и без Мату она не может самостоятельно раздеться.

– Я… я не могу, – запинаясь проговорила Грейс, не в состоянии объяснить мужу, в чем дело. Повернувшись к нему спиной и стараясь совладать с голосом, она кое-как все же произнесла: – Мату обычно… – Но больше не сумела выдавить ни слова.

– А-а, – протянул Джайлз, и Грейс почувствовала улыбку в его голосе, потом ощутила, как руки мужа мягко коснулись шнуровки у нее на спине. Пальцы его действовали быстро, ловко, без малейшей неточности, словно он тысячи раз выполнял подобные манипуляции. – Я тебе говорил, как ты сегодня прекрасна? – спросил Джайлз.

Грейс кивнула. Говорил. Три раза. Этот уже четвертый.

«Я буду спокойной и терпеливой. Спокойной и терпеливой».

Он сдвинул тяжелый шелк в сторону. Плечам и спине Грейс вдруг стало холодно, на ней оставалась лишь тонкая рубашка. Его дыхание, легкое, как лепестки, коснулось шеи Грейс. Потом губы Джайлза прикоснулись к ее коже в том месте, где шея переходила в плечи. Дрожь, пробежавшая у нее вниз по спине, не была неприятной, и вызвал ее отнюдь не страх.

Джайлз вдохнул сладкий аромат кожи своей молодой жены, провел рукой по шелковистой спине. Он чувствовал, как дрожит Грейс, как колотится ее сердце. В голову ему ударила отравленная смесь желания и триумфа. Теперь эта женщина принадлежит ему. Еще ни один мужчина ее не касался, и завтра она тоже будет с ним, и не уйдет никогда!

Его руки скользнули вниз по корсету и так же умело взялись за застежки юбок, как прежде справились со шнуровкой платья. Грейс сделала шаг назад, со страхом ожидая мгновения, когда она останется перед ним в одной рубашке. Джайлз деликатно отвернулся, снял с себя камзол, и Грейс впервые увидела грудь моряка. В душе у нее возникло ощущение чего-то очень личного, интимного. Джайлз потянулся и положил камзол на сундук, Грейс тем временем позволила платью соскользнуть на пол. Джайлз стянул с себя шарф и аккуратно положил его на камзол, юбки же Грейс пенились у ее ног волнами дорогой ткани. Чулки и туфельки плыли по ним, подобно изящным корабликам. Башмаки Джайлза аккуратно встали на место, на полу рядом с комодом. Грейс боялась расстаться со своей последней защитой – рубашкой и нижней юбкой. Джайлз, отдавая дань ее невинности, тоже не спешил снимать кюлоты и нижнюю рубашку.

Пальцы Грейс судорожно сжимали оборку нижней юбки, теребя и сминая ее край.

– Все будет хорошо, – мягким, успокаивающим голосом проговорил Джайлз, – у нас впереди вся ночь, Грейс. Нам некуда спешить. Твоими волосами занималась тоже Мату? – Грейс кивнула. Джайлз приоткрыл дверцу шкафа, извлек из его темной глубины щетку для волос, махнул в сторону кровати и попросил: – Садись.

Грейс опустилась на матрас. Он вытаскивал шпильки из ее волос так же ловко и быстро, как прежде расстегивал и расшнуровывал платье, и теперь Грейс уже не могла игнорировать внутренний голос, который настойчиво шептал ей: ему уже приходилось этим заниматься, не раз и не два, много раз. Но с кем? И почему? Он причинил той женщине сильную боль? Но пока не было никакой боли. Джайлз разобрал ее локоны куда нежнее, чем Мату, разложил их у нее по плечам и мягко провел по ним щеткой.

– Я ни у одной женщины не видел таких волос, – шепнул Джайлз, пропуская золотистые струи сквозь пальцы.

Грейс машинально подняла руку к тугим кольцам своих локонов.

– Не может быть.

– Может. Они прекрасны.

Губы Грейс изогнулись в легкой улыбке. Если он будет так ласков и нежен, она, наверное, все же сумеет пережить эту ночь.

– Мы женаты уже пять часов, – прошептал он ей в самое ухо, – а я еще ни разу тебя не поцеловал как следует.

Грейс повернулась к нему лицом. Во взгляде Джайлза не было ничего жесткого или страшного, он смотрел с желанием и нежностью, и Грейс поняла, что ей приятно прикосновение его губ. Она видела, как осторожно и неторопливо он действует, как старается не напугать ее, дать время привыкнуть к нему. Губы Джайлза касались ее мягко и нетребовательно. Грейс вдохнула исходящий от него терпкий запах и придвинулась ближе. Чувство, которое она испытала, было совсем незнакомым и новым. Медовая сладость разлилась по ее жилам. Руки Джайлза нежно обняли Грейс, она ощутила себя в безопасности, испытала прежде неведомое ей чувство защищенности.

Но тут-поведение Джайлза изменилось. Он сильнее притянул ее к себе, его руки обнимали стан девушки с новой, неведомой силой. Он наклонил голову и поцеловал ее совсем по-другому – с настойчивостью и жаром. Его язык ласкал губы Грейс. Она замерла, изо всех сил сдерживая крик ужаса.

«Нужно быть смелой и спокойной, смелой и спокойной», – билось у нее в голове.

Руки Джайлза пробежали по ее спине, на мгновение задержались на плечах и опустились вниз, касаясь бессильно повисших рук. Он сейчас схватит ее за кисти! Потащит вниз! Грейс приоткрыла рот, чтобы крикнуть, но Джайлз просунул туда язык. В душе Грейс поднялась паника, она начала бороться по-настоящему. Джайлз сразу же отпустил ее.

– Грейс! – окликнул он жену.

– Я… я… Прости меня… – забормотала она.

– Нет! – решительно возразил Джайлз. – Я сам виноват, слишком поторопился.

– Прости меня, – повторила Грейс. – Я… я просто не ожидала, что ты… меня так поцелуешь.

Джайлз слегка нахмурился.

– Мне и в голову не пришло спросить тебя, знаешь ли ты, чего ждать. То есть я хочу сказать: твоя мать… Она ведь предупредила тебя, что должно произойти?

У Грейс едва не вырвался истеричный смешок. Иоланта? Обсуждать с ней свое замужество?! Ну нет, все необходимые знания она получила от Жака, а он-то подробно объяснил ей, что мужчина может сделать с женщиной. А она по глупости решила, что ее муж станет вести себя иначе, будет другим.

– Я знаю, что должно произойти, – произнесла Грейс. – Только, пожалуйста, не прижимай мне руки. Обещаю, я буду лежать тихо. И может быть, ты не будешь закрывать мне рот? Я буду вести себя очень тихо. Не буду кричать.

– Что? – с недоверием воскликнул Джайлз.

– Я не буду сопротивляться, не буду шуметь, но когда ты меня прижимаешь и так целуешь, мне становится страшно, я впадаю в панику. Задыхаюсь. – Грейс откинула голову, удерживая набежавшие слезы, и постаралась говорить спокойно. – Прости меня, Джайлз, я научусь это выдержи ваты Просто сейчас я немного испугана.

Джайлз потянулся, чтобы дотронуться до нее, успокоить, но тут же отдернул руку.

– Господи, Грейс! Что эта женщина тебе наговорила? Как ты думаешь, что я собираюсь с тобой делать?

– Мне будет больно, я знаю.

Да, но только сначала. Я постараюсь вести себя как можно мягче. Обещаю, я не буду прижимать тебя к кровати. Я просто хотел до тебя дотронуться. И целовал я тебя так не потому, что хотел заткнуть тебе рот. Я хотел, чтобы нам обоим было хорошо – и тебе, и мне.

Грейс смотрела на него с явным недоумением. Джайлз огорченно вздохнул:

– Я не знаю, что наговорила тебе миссис Уэлборн, но думаю, она это сделала из-за того же, из-за чего все время на тебя сердится. Возможно, она и твой отец не подходят друг другу не только по характеру. Потому они постоянно ссорятся. Однако уверяю тебя, многим женщинам это очень нравится.

Грейс послушно кивнула, но Джайлз по глазам видел, что она ему не верит.

– Грейс, поверь, я могу дать тебе наслаждение, только ты должна мне доверять.

– Ты это уже делал, – проговорила она. Джайлз слегка смутился и пожал плечами.

– Для мужчин другие правила, – заметил он, ожидая, что она будет возражать против такой несправедливости, но, похоже, Грейс это совсем не беспокоило. Вместо этого она спросила:

– И ей понравилось? Ну, той женщине, с которой ты это делал?

– Э-э… – Джайлз неловко пошевелился. Женщине. В единственном числе. Если он не станет ее поправлять, это будет просто ложь по умолчанию. Вреда не будет. – Да.

Грейс уловила его замешательство. Она прекрасно замечала, когда кто-то утаивал истину.

– Что это была за женщина? Она пришла к тебе по своему желанию?

– Конечно! – воскликнул Джайлз. Она что, считает его зверем? Однако потом он вспомнил несчастную девочку в хижине и рабыню, ее мать.

Джайлз провел ладонями по лицу, чтобы проконтролировать свою мимику.

– Я не твой отец. Я не заставляю женщин делать то, чего они не хотят.

– Женщин? – Грейс поднялась с кровати. – Значит, их было больше, чем одна?

Он сам загнал себя в угол своей нелепой ложью про одну женщину.

– Грейс, у мужчины есть определенные потребности.

– Которые он не может сдержать?

– Ну… Конечно, может, только не всегда хочет. Она смотрела на него сузившимися глазами.

– У женщин этих потребностей нет, – убежденным тоном произнесла Грейс.

– У них тоже есть, Грейс. Во всяком случае, у большинства. Но у них это по-другому. Они должны ждать подходящего мужчину.

– А мужчины, значит, не ждут подходящую женщину? Он ведь сам говорил Грейс, что ему нравится, что она так смело держится с ним.

– Ну…

– Значит, ты был подходящим мужчиной для всех этих женщин, а теперь перестал?

– Ты говоришь так, как будто я бросил их в канаве.

– А разве не так?

– Я им платил! – выкрикнул Джайлз, теряя самообладание. – И я был далеко не первым в их жизни. Не думаешь ли ты, что я соблазняю невинных, а потом их бросаю? Может, платить за ночь удовольствия – это не слишком благородно, но это не преступление. К тому же теперь я буду вести себя по-другому. Грейс, я буду тебе верным мужем. Клянусь.

Но последних аргументов Грейс уже не слышала. Она представляла, как Джайлз ходил в те места, о которых рассказывал Жак. Куда он хотел продать свою племянницу. Перед глазами Грейс возникли картины несчастных, не достигших зрелости девочек. Она представила, как судорожно они прижимают к плоской груди простыни, как дрожат от ужаса, как мужчины, один за другим, и в их числе Джайлз и Жак, сдергивают эти простыни и без конца насилуют девочек.

Джайлз вглядывался в бледное лицо Грейс, видел ее расширившиеся, застывшие глаза и чувствовал, как в душе его поднимается тревога.

– Грейс? – позвал он.

В какой бы мрачной бездне она только что не пребывала, сейчас Грейс вынырнула, вскинула голову и с отчаянием воскликнула:

– Так делай же это! Делай, и пусть все скорее останется позади. Я больше не могу ждать и бояться!

Джайлзу показалось, что сердце у него сейчас остановится. Ему вспомнилось, как они с Джеффом атаковали тяжеловооруженный испанский галеон. Джефф весело улыбался, даже хохотал, а Джайлзу приходилось бороться со страхом, что на сей раз их ждет битва, которую они проиграют.

– Грейс, это ненормально. Может быть, расстроенные нервы. Тут нет ничего страшного. Что с тобой? Ты можешь мне рассказать.

Но ее глаза опять смотрели на Джайлза со слепым ужасом.

– Ничего не случилось, ничего. Пожалуйста, давай быстрее, и покончим с этим. Можешь даже не стараться быть ласковым. Даже если будет больно, мне все равно. Все равно. Просто давай быстрее.

Он положил ей на плечо руку, но Грейс резко отстранилась:

– Не касайся меня так! Не пытайся смягчить. Я хочу, чтобы все скорее кончилось.

– Я не собираюсь тебя насиловать! – воскликнул Джайлз. – Ты – моя жена. У нас все должно быть по-особому, не простое слияние тел.

– А с теми, другими женщинами, у тебя было простое слияние тел? Их ты насиловал? Это были чернокожие?

Впервые за всю эту нелепую, бессмысленную сцену Джайлз ощутил приступ настоящего гнева.

– Я не насилую рабынь! Я не стал бы насиловать ни одну женщину. Не могу поверить, что ты, хоть сколько-нибудь меня зная, можешь действительно так считать. – Он встал и повернулся к ней спиной. – Ясно одно. Почти ничего не зная друг о друге, мы слишком поспешили со свадьбой, а с этим как раз можно подождать.

Не желая ухудшать в глазах Грейс впечатление о собственной натуре и не в силах преодолеть ее страх, Джайлз сделал единственное, что пришло ему в голову в таких обстоятельствах, – он оставил жену в своей каюте и бросился на верхнюю палубу.