Текст книги "Тупиковое звено"

3

Выйдя в зал ожидания, Даша взволнованно осмотрелась по сторонам.

К ней никто не бежал с цветами, но, наверное, Скуратову потребуется какое-то время, чтобы ее узнать. Она отошла в сторонку и принялась улыбаться всем мужчинам подходящего возраста. Кто-то игнорировал ее радость, кто-то удивленно оглядывался, но по-прежнему не спешил навстречу.

Прошло пятнадцать минут, двадцать, улыбка постепенно блекла и сменилась раздражением. Значит, Скуратов не принял ее слова всерьез. Значит, придется брать такси и ехать к нему домой. Что ж, лиха беда начало. Тем сильнее будет его благодарность.

Устроившись на заднем сиденье, Даша уговаривала себя, что люди не обязаны верить первому телефонному звонку, но тут же ставила себя на их место. Неужели у человека нет хотя бы обыкновенного любопытства?

Таксист попался немногословный, но знающий и совестливый. Он не стал возить ее кругами, а сразу привез к нужному дому.

– Вон второй подъезд. Я ближе подъехать не могу: там чего-то «скорая» и милиция.

Даша вздрогнула и подняла глаза.

– Что?

– Я говорю, милиция там.

С воем промчалась машина «скорой помощи».

– Вы уверены, что это тот самый подъезд?

– Конечно, у меня друг там живет. На первом этаже директор филармонии, а на втором друг…

Пулей выскочив из машины, Даша бросилась к толпе.

– Дама, дамочка, вы куда? – Рослый сержант ухватил ее за рукав. – Видите, следственная бригада работает, куда претесь?

А за другой локоть уже теребил таксист:

– Женщина, а расплатиться?

Резким движением Даша стряхнула обоих.

– Что произошло? Кого убили? – закричала она.

– Вы чего шум поднимаете? – Сержант посуровел. – С чего решили, что убили? Строители плохо блок закрепили и человека маленько зашибло. Может, еще и удастся спасти.

– Кого, кого зашибло?

– Да главного музыканта нашего, Константина Георгиевича…

Хватаясь за плечи рядом стоящих, Даша сползла на землю.

– Не убивайтесь вы так. – Таксист растирал красную загорелую шею. Он был явно расстроен, – Может, еще и обойдется. Сейчас дождемся, что доктор скажет. Вот паскуды. – Он сокрушенно качал головой. – Потанина бригада там работает. Стервецы! Такого человека угробить!

При слове «угробить» Даша уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. Она безотчетно ощущала свою вину в произошедшем. Разумеется, с каждым может случиться несчастье, но чтобы это произошло именно в тот момент, когда человек становился кандидатом в миллионеры… «Нет, нет, это просто совпадение. Дурацкое совпадение…»

Таксист по-своему расценил ее слезы:

– Ну, ладно, ладно, может еще и обойдется.

В коридор вышел человек в зеленом халате. Сидящие выпрямились как по команде. Хирург снял повязку с лица и посмотрел на Дашу:

– Мне очень жаль. Мы сделали все что могли, но если бы его привезли сразу… Слишком большая потеря крови. – И повторил устало: – Мне очень жаль.

Даша встала.

– Я… могу его видеть? – тихо спросила она. Врач с сомнением посмотрел на заплаканное лицо:

– А вы уверены, что выдержите?

Сжав кулачки, Даша постаралась, чтобы голос ее прозвучал как можно тверже:

– Я попробую.

– Тогда не надо. – Уставшие глаза еле заметно улыбнулись. – Кажется, наши доктора вас уже раз откачивали. У них и без того работы много.

Даша отвела взгляд. На самом деле в обморок она падала дважды.

– Но я должна его увидеть!

– Вот как? – Хирург, уже собравшийся было уйти, остановился. – И зачем, позвольте спросить?

Облизнув губы, Даша подошла к врачу вплотную и тихо прошептала:

– Я хотела спросить… Вы уверены, что Скуратов умер именно оттого, что ему на голову упал блок?

Некоторое время врач молчал. Его глаза уже не казались уставшими.

– Прошу вас, выражайтесь конкретнее. Что вы имели в виду под фразой «именно оттого»?

– Ну не могли его сначала ударить по голове, а потом замаскировать… тем же самым блоком.

– Знаете что, вам лучше побеседовать об этом с компетентными органами. – Врач посмотрел на нее так, что стало ясно, кто именно первым сообщит этим самым органом об их разговоре. – В любом случае будет проводиться судебно-медицинская экспертиза. Поэтому вам лучше к ним. А я просто хирург. И больше сказать вам ничего не смогу! – С этими словами он шагнул за двери операционной.

– Почему вы хотите видеть Костю? – послышался сзади тихий голос.

Даша обернулась. Возле стены стояла худая женщина. Гладко зачесанные назад светлые волосы, очень узкое бледное лицо, запавшие скулы. Красивыми у женщины были только глаза – большие, серые. Глаза были сухи, в них не было слез, одна только боль.

– Он мой родственник. Дальний.

– Вы немного похожи. – Женщина напряженно вглядывалась в каждую черточку ее лица. – Только здесь, – сна дотронулась пальцем до подбородка, – низ у вас другой. А волосы такие же.

От растерянности Дата не знала, что и сказать.

– Вы его… знали?

– Да. – Женщина продолжала гипнотизировать ее своими огромными горящими глазами. – Мы были большими друзьями. Но и только. Он очень любил свою бывшую жену.

Незнакомка говорила с большими паузами, и Даша не знала, продолжит та дальше или нет.

– Пойдемте ко мне. Я сварю вам кофе.

Не то чтобы Даше совсем не хотелось кофе, но в незнакомой женщине было что-то настораживающее.

– Да я даже не знаю.. – Она колебалась. – Я прилетела, чтобы встретиться с Константином Георгиевичем, и вот такое несчастье.

Женщина протянула руку к ее плечу.

– Идемте. Поговорим о нем. Мне больше не с кем.

4

Странная женщина жила совсем рядом с больницей. В таком же старом доме, что и Скуратов. Дома были построены, видимо, еще до революции и выглядели поразительно ветхо. Облупившаяся штукатурка нескольких десятилетий была видна слой из-под слоя, походя на луковую шелуху. Пузатые балконы, давно потерявшие изначальную форму, нависали над продавленной мостовой, грозя убить любого, кто рискнул бы встать на них, или под них.

Глядя на вековую запущенность, Даша усомнилась в своих и без того робких подозрениях. Может это и вправду несчастный случай? Странно, что здесь вообще люди живут.

С опаской проскочила она под козырьком, ведущим о подъезд. По лестнице поднималась с еще большей осторожностью, стараясь понапрасну не задерживаться на полуразвалившихся ступенях.

«Чую, выйдет мне этот кофе боком».

Тем не менее сама квартира оказалась вполне годной для жилья. Стены, потолки – все на первый взгляд выглядело более или менее безопасно. Чувствовалось, что порядок в доме тщательно поддерживается.

– Проходите в зал.

Даша хотела было мысленно сиронизировать над громким словечком, но, распахнув высокие двустворчатые двери, прикусила язык. Огромная, не меньше шестидесяти метров комната в три окна, одно из которых, с дверью, выходило на тот самый жуткий балкон. Мебель старая, но отполированная до блеска. В углу старинный роль. Так живут старые девы, продающие в год по одной бриллиантовой серьге – наследство предприимчивых предков.

– Присаживайтесь, где вам будет удобно. – Хозяйка даже не заметила, какое впечатление квартира произвела на гостью, она, казалось, вообще ничего не замечала. – Вы какой кофе предпочитаете?

– Все равно. На ваш вкус. – Даша провела рукой покрышке рояля. – Потрясающая вещь. Это вам досталось от родителей?

– Да. Тогда я сварю как себе.

– Спасибо.

Пока хозяйка отсутствовала, Даша разглядывала мебель. И больше всего ее поражало прекрасное состояние последней.

– Меня зовут Елена Игоревна.

Даша, как давеча в больнице, вздрогнула от неожиданности. И как той удавалось так бесшумно передвигаться?

– Очень приятно. Даша… Дарья Николаевна.

– Присаживайтесь, Дарья Николаевна. – Хозяйка выставила на кружевную салфетку темно-синие с золотом чашки. – Почему вы хотели видеть Костю?

Даша теребила серебряную ложечку. Она не знала, как правильно начать разговор.

– Видите ли… Как я уже упоминала, мы с Константином Георгиевичем родственники. Не то чтобы дальние, но и не так чтобы слишком близкие… Утром мы разговаривали и договорились, что он меня встретит в аэропорту. Но…

Хозяйка с каменным лицом смотрела в пустоту. Ее молчание становилось невыносимым.

– Елена Игоревна, вы виделись с Константином Георгиевичем накануне?

Женщина ответила сразу, словно и не думала о чем-то своем.

– Да, конечно. Мы видимся каждый день. Мы работаем… работали вместе.

– Ах, вот как… – Даша бросила взгляд на рояль. – Вы пианистка?

– Нет, арфистка,

– Очень интересно. – На самом деле ей было все равно. Просто она не знала, как перейти к тому, что сейчас интересовало больше всего. – А вчера Константин Георгиевич был… вернее, не был ли он.. Он вел себя вчера как обычно?

Елена Игоревна оставалась безучастной. Даша уже хотела переспросить, но та заговорила.

– Как обычно. Может чуть возбужденнее. Вчера, кажется, приезжали из краевой Думы. Возможно, поэтому.

– А еще?

– Что еще?

– Ну, может, вчера его еще кто-то посетил или разыскивал, кого вы никогда не видели.

– Нет. Хотя, возможно, я просто не обратила внимания. М-да. Вряд ли эта дама замечала кого-либо, кроме Скуратова и своей арфы.

– Вы в больнице упомянули бывшую жену Константина Георгиевича. Что с ней сейчас?

– Они давно развелись. Илзе латышка, рижанка. – Елена Игоревна вдруг заговорила отрывисто, но так же тихо и невыразительно. – Они учились вместе в Ленинграде в музыкальном училище. Потом Косте предложили работу в нашем городе. И он был очень счастлив. Но ей… – В сухом лице появилась злость. – Илзе наш городок показался слишком скучным. Она постоянно жаловалась: некуда пойти, зимой холодно, летом жарко, нет моря… Она ведь любила покрасоваться, одевалась… Всегда с прической, накрашена. Ее очень расстраивало, что у нас некому оценить ее западный стиль.

– Что вы имеете в виду? Злые сухие глаза усмехнулись:

– Илзе имела обыкновение строить намеки мужчинам, но у нас Константина Георгиевича очень уважали, и у нее ничего не получилось. Семь лет они промучились, а потом она разменяла квартиру и уехала.

– Разменяла квартиру? Зачем, если она уезжала в другую страну?

– О, Илзе очень практична! Разумеется, квартира ей была не нужна. Она ее продала. Выручила копейки, но оставила Костю фактически без жилья.

Все понятно. Старый, как бабушкин салон, любовный треугольник. Хотя какой тут треугольник.

– Скажите, а у вас, случайно, нет фотографии Константина Георгиевича?

– Да. Много. Хотите посмотреть?

– Очень. Я ведь никогда его не видела.

Елена Игоревна, словно зомби, встала и вышла из комнаты. Вернулась почти сразу с тяжелым квадратным альбомом.

– Здесь все его фотографии. – Она сдвинула чашки и раскрыла альбом. – Это день рождения нашего общего знакомого Валерия Викторовича… Мы танцевали. Видите, Костя здесь даже улыбается. С ним это случалось крайне редко.

Даша склонилась над фотографией. Худощавый мужчина неловко держал Елену Игоревну за талию и улыбался, но улыбка казалась вынужденной, совсем не радостной.

– Вы находите, что мы похожи? – Даша вглядывалась в нечеткий снимок. Черты лица были размазанными, сходство просматривалось слабо.

– Да. Может здесь и не очень видно… В жизни он выглядел немного иначе. До нашей встречи он питался кое-как, поэтому такой худой. Вот более поздние фотографии…

Даша перевернула страницу и замерла.

Скуратов, под ручку с Еленой Игоревной, напряженно вглядывался в кого-то, стоявшего перед ними, по обеим сторонам от парочки замерли мужчина и женщина с красными лентами через плечо. На заднем плане виднелись люди с цветами в руках.

– Но это же, – она подняла глаза и посмотрела на хозяйку, – это же свадьба?

– Свадьба. – Елена кивнула. Голос звучал по-прежнему невыразительно.

– Так значит вы были его женой?!

– Была. Но совсем не в том смысле, в каком вы полагаете. Откровенно говоря, Даша не знала никакого иного смысла: люди либо женаты, либо нет.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я предложила Косте жениться на мне фиктивно. Но для того, чтобы не было подозрений, свадьбу сыграли по-настоящему.

– Мой Бог, но зачем… – у Даши чуть было не вырвалось «ему», – зачем вам это понадобилось?

Елена Игоревна то ли не заметила запинки, то ли сделала вид, что не заметила.

– Директор филармонии, заслуженный работник искусства не должен жить в коммунальной квартире. А одному ему никогда бы отдельное жилье не предоставили. Вы не знаете, что это был за человек. – Она с трудом сдерживала слезы. – Он был бессребреник. И поразительно непрактичный. Мне кажется, если бы ему не платили зарплату, он бы и не попросил.

– Так, значит, вы теперь его вдова? – Даша все еще не могла поверить услышанному.

– Нет. – Елена Игоревна покачала головой. – Я никогда не была его женой и потому не могу быть вдовой.

– Это понятно. – На самом дела Даша ничего не понимала. – Но с юридической точки зрения вы…

– Какое теперь это имеет значение. Наследовать мне все равно нечего, если вы это имеете в виду.

– Да как сказать, – пробормотала Даша, не зная, задавать ли следующий вопрос. – А… как долго длился ваш брак?

– Наш брак не длился ни одного дня. Я же объяснила вам.

– Я имею в виду юридически.

5

Участковый инспектор Сидихин скрупулезно изучал предъявленные документы.

– Значит, родственница, говорите?

– Родственница, – одними губами произнесла Даша. Она проревела всю дорогу от дома Елены Игоревны. Голос сел, нос распух, выглядела она довольно жалко.

– И по какой же линии? – Теперь участковый внимательно рассматривал отметку в загранпаспорте о ПМЖ в Чехии.

– По деду.

– По отцу, по матери?

– Скорее, просто по деду. Константин Георгиевич – внук от первого брака, а я от второго.

– И что же, никогда не виделись?

– Никогда…

– Вот, как говорится, и встретились. – Сидихин крякнул. – Да уж… Хороший человек был. Уважали его у нас. Можно даже сказать любили.

Даша высморкалась:

– Любили, любили, да все равно убили…

– Ну вы скажете тоже! – Участковый вскинул белесые глаза, блеклыми пятнами застывшие на красном мясистом лице. – Оно, конечно, формально-то так… Витька, поганец, небось спьяну трос забыл закрепить и вот вам результат. Он ведь как: месяц пьет, неделю работает. Теперь загремит на полную катушку. А ведь в ногах валялся, просил на работе оставить. Вот и оставили.

Даша сложила платок и убрала в сумку.

– Вы действительно полагаете, что со Скуратовым произошел несчастный случай? – мрачно поинтересовалась она.

– А то какой же? Ну не специально же он трос бросил.

– Я имею в виду, может кто-то другой его отвязал?

– Да кто другой? Говорю вам, Витька Козырев там работал.

– А не мог быть это совсем другой человек? – Дашу начала раздражать его несообразительность – Тот, кто это сделал специально?

Участковый, казалось, удивился.

– Да что вы, в самом деле! Кто же захочет специально человека убить?

– Как – кто? Убийца, разумеется. – Сказав это, Даша вдруг почувствовала, как нелепо прозвучали ее слова в этой маленькой пыльной и сонной комнате, где даже мухи жужжали еле-еле, из последних сил борясь со скукой и тоскливым однообразием.

Участковый Сидихин несколько секунд еще хранил неподвижность. Затем, отложив паспорт, широко расставил локти и качнулся вперед. Глаза у него неожиданно приобрели цвет.

– А вы, простите, с какой целью к гражданину Скуратову приехали?

– Как понять «с какой целью»? – Даша занервничала.

Она вдруг поняла, что сморозила страшную глупость, высказав в слух предположение о преднамеренном убийстве. Теперь стоит заикнуться, что ей необходимо просмотреть бумаги покойного, как участковый моментально упечет ее в кутузку. Или по меньшей мере запретит покидать город до выяснения всех обстоятельств. Вот накликала на свою голову беду!

– Так и понимайте. С какой целью? Ведь вы, если я правильно понял, – участковый скосил один глаз на паспорт, – постоянно проживаете в Чехии. Зачем вам понадобилось лететь сюда, чуть ли не за полмира?

– Зачем понадобилось?

Видно было, что ее растерянность настораживала участкового все больше и больше. Он отчего-то стал поглядывать на стопку чистых листов по правую руку от себя. Даша поняла, необходимо немедленно что-то предпринять.

– Это долгая история. И… очень семейная. Вам будет совсем не интересно.

Сидихин криво усмехнулся:

– Уж позвольте мне самому решать, что интересно для следствия, а что нет.

Даша покраснела до корней рыжих волос:

– Да-да, конечно, извините… Никакой тайны в моем визите нет. Я недавно узнала, что мой дедушка был женат, перед тем как познакомиться с моей бабушкой. И меня это заинтересовало.

– Что он был женат?

– Да. Нет. То есть да. – Она окончательно смешалась. – Я ведь как подумала: если у деда были от этого брака дети, я могла бы их разыскать.

– Зачем?

– Как – зачем? Все-таки родная кровь.

– Кровь, – зловеще произнес участковый. – Страненькое, знаете ли, совпадение.

– Вот и я так думаю… – начала было Даша и замолчала.

– Простите, задам нетактичный вопрос. А не идет ли, часом, речь о наследстве?

Пол плавно закачался под Дашиным стулом. «Все, мне конец. Я отсюда не выйду».

– Э… Что вы имеете в виду?

– А что здесь можно иметь в виду? Я просто хотел узнать, не оставил ли ваш общий дед какого-либо наследства, которое теперь надо делить.

Собрав остатки воли в кулак, Даша заставила себя взглянуть участковому в глаза и четко произнести:

– Если хотите, поклянусь вам на уголовном кодексе: наш дед никакого наследства не оставлял.

Но Сидихин оказался много лучшим психологом, чем можно было ожидать. Он вдруг смягчился, в лице его даже появилась некоторая участливость.

– Значит ехать Витьке лес валить. Так, ежели бы у вас какие сомнения или сведения были, то получил бы парень шанс. А теперь… – он глубоко, с надрывом вздохнул. – Ведь двоих детей, считай, без куска хлеба оставил. Каково его жене, а? Все она, водка проклятая…

Бедная Даша пребывала в полуобморочном состоянии. Ее буквально раздирали противоречия. Если бы не бедолага Витька, которого, судя по всему, ожидают крупные неприятности, она бы попросту попыталась убедить участкового в случайности инцидента. Но, к сожалению, такой уверенности у нее не было. А бросить несчастного на произвол судьбы, а уж тем более его несчастных детишек, было бы непорядочно.

– Вы поймите меня правильно, – осторожно начала она. – Я не хочу нагнетать страсти, но, разумеется, мне не хочется, чтобы пострадал невинный.

Участковый поерзал на стуле, переложил пару бумажек на столе. После чего спросил, глядя в сторону:

– Полагаете, ваш приезд мог быть связан с гибелью Скуратова?

Наступал ответственный момент.

– Простите, я не спросила, как ваше имя-отчество?

– Николай Геннадьевич.

– Николай Геннадьевич, мы с Константином Георгиевичем не знали о сушествовани и друг друга вплоть до вчерашнего дня. Я узнала чуть раньше, а он только вчера. Никаких имущественных или иных претензий у нас друг к другу не было. Это с одной стороны. Но, одновременно с тем, не может не настораживать тот факт, что именно за час до нашей встречи он погиб столь нелепым и странным образом.

– А что с вашим дедом?

Ох, не прост был участковый Сидихин, не прост!

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду, где он сейчас? Даша опустила глаза.

– Боюсь, этого не знает никто. Он был репрессирован. Почти сразу после войны.

– Значится, враг народа. – Тихая фраза прозвучала до странности зловеще.

Даша невольно вздрогнула.

– Простите?

Сидихин сделал вид, что не расслышал вопроса.

– Так вы никогда друг о друге не слышали?

– Нет. – Она не знала, кого именно имеет в виду собеседник – деда или Скуратова, но на всякий случай покачала головой.

– Так зачем же вы тогда сюда прилетели? «Черт бы тебя побрал!»

– Мне помнится, я уже отвечала вам на этот вопрос. Простое желание увидеть родственника.

– А что же вы тогда сначала не навестили его сыновей? Они и по возрасту к вам поближе, да и живут почти рядом.

– Рядом?! – Даша с трудом удержалась от более эмоционального восклицания.

Воистину, надо родиться в России, чтобы расстояние в тысячу километров казалось пустяком.

– От нас до Риги еще дальше.

«Значит, он знает, где они живут!» – обрадовалась Даша. И как можно более ненавязчиво обронила:

– Кстати, вы не дадите мне их адресок?

Участковый впился в нее взглядом потревоженной мурены.

– А у вас его нет? Так, так… Кстати, а откуда у вас адрес Скуратова? – Он уже почти не скрывал своего недоверия.

Даша поняла, что медлить больше нельзя. Эта игра в кошки-мышки может выйти ей боком.

– Его адрес я получила в ФСБ, – многозначительно заявила она и откинулась на спинку стула. Словно в плохом шпионском фильме, Даша широким жестом сбросила маску обеспокоенной родственницы, превращаясь в загадочного человека «оттуда». – И если хотите, все дальнейшие вопросы… Вы понимаете, о чем я?

Конечно, она рисковала, но не многим. В крайнем случае, Полетаев просто надает ей по шее, но это во сто раз лучше, чем оказаться в камере предварительного заключения города, обозначенного не на всех картах.

Во взгляде участкового что-то неуловимо изменилось. Но это были не растерянность и не испуг, а нечто совсем иное.

– С кем я могу связаться? «Вот так номер!»

При этом Даша отметила, что вопрос ее почти не удивил. Недрогнувшей рукой она достала из сумки визитную карточку Полетаева.

– Вот, пожалуйста.

Участковый быстро переписал все данные. Даша собралась было встать, но он коротким жестом остановил ее:

– Не сочтите за труд, посидите еще минуточку.

С этими словами он подвинул к себе телефон и набрал только что переписанный номер.

– Алло? Сергея Павловича, будьте любезны. Говорит участковый Сидихин, – он подробно представился. – У нас тут небольшое происшествие. Да… Да… Она здесь. Так вы в курсе? – Участковый посмотрел на собеседницу более внимательно и уже вполне уважительно. – Я все понял. Слушаюсь. Первым же рейсом отправим. Но вы и меня поймите, все же человек погиб, так что я еще, возможно, буду звонить. Всего хорошего, Сергей Павлович.

Повесив трубку, Сидихин некоторое время рассматривал бумаги на столе. Затем коротко вздохнул и встал:

– Может и повезет стервецу.

Даша не сразу поняла, о ком говорит участковый. Вряд ли он так фамильярно отозвался бы о Полетаеве. А сама она женского рода. Наконец сразу же осенило: Витька! Тот самый неведомый Витька, которого она, быть может, спасла от тюрьмы.

– Ну что ж, собирайтесь. Доставим вас в аэропорт с ветерком.

– Да можно и без ветерка, – попробовала пошутить Даша.

– Без ветерка не получится. – Участковый продолжал думать о чем-то своем. – Московский самолет через сорок минут.

– Так ведь посадка уже закончилась, – растерялась Даша. – Да и билета у меня нет.

– Со мной все будет в порядке. – Сидихин натянул фуражку. – За это можете не переживать.