Текст книги "Тупиковое звено"

4

Несколько воспряв духом, Даша разложила на столе карту бывшего СССР и, как Кутузов на памятном собрании в Филях, принялась чертить на глянцевой бумаге загадочные дуги. На самом деле она пыталась сообразить, как правильнее спланировать предстоящее путешествие: с севера на юг или с юга на север. И куда девать славный город Владимир, расположенный в двухстах километрах от Москвы. Кроме этого, она прикидывала, сколько же времени им понадобится для встречи с наследниками, вспоминала название наиболее приличных гостиниц в городах, еде они живут, и время от времени принималась названивать в справочную, уточняя расписание самолетов, ибо месье Кервель воздушный транспорт хоть и недолюбливал, но путешествовать иным способом категорически отказывался. В конце концов все уперлось во Владимир.

Ненавидя самолеты не на словах, а наделе, Даша и в мыслях не могла допустить фатального риска ради отрезка в двести километров. К тому же она не была уверена, что рейс Москва – Владимир вообще существует. Поэтому, оторвав сводного дядю от изучения театральной афиши, поставила вопрос ребром: до Владимира они не полетят, а поедут. На выбор: поездом, туристическим автобусом или на арендованном автомобиле. Но месье Кервель заартачился. Поезд и автобус он отверг сразу, а после непродолжительного раздумья и автомобиль. Сам он водить не умел, а Даше явно не доверял. В результате получасового спора компаньоны пришли к компромиссному решению: коли сын Романа Георгиевича Анатолий заинтересован в этом деле не меньше их, пусть сам найдет возможность приехать в Москву или добраться до Крыма.

– Тогда – все. – Она отложила карандаш и потрясла рукой. – Извольте видеть. – Даша перевернула схематично изображенный маршрут их предстоящего путешествия. – В неделю должны уложиться.

– C'est magnilque![16]16
  Потрясающе (фр.).


[Закрыть] – Филипп едва взглянул на результат ее сорокаминутных мучений. – Зарезервируйте самолеты и гостиницы сегодня же. A propos![17]17
  Кстати.


[Закрыть] Ди-ди, я хотел бы продиктовать вам список того, что должно быть к ланчу.

Даша, которая уже одной ногой была в коридоре, замешкалась.

– Простите, к какому ланчу? Сейчас десять вечера…

– Я имел в виду ланч в самолете.

Уставившись в рисунок ковровой дорожки, Даша сморгнула. На золоченых завитушках ковра глаз задержался дольше, чем следовало. Пожалуй, слишком вызывающе… А, впрочем, если ты устилаешь одну из самых дорогих гостиниц, то не грех обратить на себя внимание.

– Простите, как вы сказали?

– Я всегда заказываю еду заранее. Не люблю неожиданностей…

– Фи-фи, спуститесь на землю. Вы хотите, чтобы я заранее заказала вам обед в самолете до Риги?

– А как же иначе? Ведь человек есть то, что он ест.

– Тогда возьмите то, что вы есть, с собой. Поверьте, в нашем небе вам трепангов в пепле подавать не будут.

– Почему?!

Даша развела руками:

– Не подходящие метеорологические условия. Так я иду за билетами?

– Идите… – Филипп боком, словно увядшая спаржа, опустился на стул, даже забыв его выдвинуть. – Что значат все эти досадные пустяковые мелочи по сравнению с тем, что чувствует сейчас маман. Идите, Ди-ди, идите, если надо, я полечу даже эконом-классом.

– Ваша жертвенность не знает границ, – совершенно серьезно ответила Даша. А сама подумала, что осталось бы от эфемерного француза, доведись ему прокатиться плацкартой из Калининграда во Владивосток.

5

Аэрофлот, вкупе с остальными компаниями, несмотря на конкуренцию и заявление «цена нас не интересует», внес свои коррективы в казалось бы утрясенный маршрут. Теперь путешествие выглядело так: Москва – Симферополь – Рига – Москва.

В номер Даша вернулась, потрясая в высоко поднятой руке разноцветными шелковистыми полосками. Присев к столу, она зашуршала страничками, проверяя правильность выписанных билетов.

– Все в порядке, Ди-ди?

– Угу… Так, Рига – Москва, вылет 17.15…

– Разве мы летим из Риги в Москву, а не наоборот? – Месье Кервель выглядел удивленным.

– Нет, нет! – Даша разложила билеты на столе в нужном порядке и принялась объяснять. – Мы теперь полетим в обратном направлении. Но в этом тоже есть свои преимущества.. Пока тепло, может еще успеем искупаться.

– Искупаться? – Филипп перевел взгляд с билетов на Дашу. – О чем вы говорите?

– О море, конечно. Еще тепло. Вода, наверное, не остыла…

– Простите, какая вода?

Его недоумение было настолько искренним, что Даша наконец сообразила: Филипп Кервель не нуждается в оказии, чтобы искупнуться в море. И вряд ли станет это делать.

– Это я так, – пробормотала она. – Просто традиция такая: раз на море, нужно искупаться.

– Ах, традиция… – Филипп кивнул белокурой головой, но понимания на его наивной физиономии не прибавилось.

– К сожалению, не все зависит от наших желаний. – Она зевнула и посмотрела на часы. – Однако время… Если у вас нет особых идей, рекомендую немедленно отправляться на боковую.

– Да-да, конечно. Хотя мне и нелегко будет уснуть. – Фраза прозвучала просяще, но Даша решительно пресекла всякие попытки.

– Спать, спать и еще раз спать. Завтра с утра мы успеем только собрать вещи и добежать до аэропорта.

Глава 13

1

Мисхор встречал восхитительной солнечной погодой и гостеприимством опустевших после летней лихорадки ресторанов.

Нежный загорелый юноша обслуживал их, как родных.

Поддавшись на его неторопливые уговоры, а скорее всего, на гибкие контуры фигуры, месье Кервель заказал почти все меню. Он решил свободное от поисков время посвятить дегустации местной кухни.

– Фи-фи, ваш желудок может не выдержать, – решила честно предупредить его Даша. – Нет, вы не подумайте, продукты скорее всего свежие, но способ их приготовления может вас несколько вывести из равновесия.

– В самом деле? – Филипп придирчиво оглядывал появляющиеся блюда. – Вы их уже ели? Вам они не понравились?

– Я их ем уже лет двадцать, и мне они нравятся. Очень не похоже на французскую кухню. То есть совсем. Но решать, конечно, вам. С фесталом сейчас проблем нет.

Месье Кервель осторожно наколол что-то маленькое из ближайшей мисочки, понюхал, попробовал губами, облизнулся, после чего долгое перекатывал во рту.

– Интересно. – Он сунул кусочек целиком а рот. – Нет, это изумительно! – И причмокнул губами. – Какой дикий и грубый вкус! Здесь чувствуется разгул низменных страстей и примитивных верований. Это почти животный вкус, это как секс с тремя моряками после долгой отлучки…

– Тише, Фи-Фи, тише, прошу вас – Дашу его аллегории несколько лишали аппетита, кроме того, ее нервировало нескрываемое внимание официантов. – Это всего-навсего мидии в сметане.

– Мидии, жареные с луком и политые сметаной! Невозможно вообразить! Только грубый и страстный народ может такое создать. Это пищевой примитивизм, вы понимаете, Ди-ди?

– И что? – Даша в самом деле опасалась скандала.

Вряд ли крымчане будут счастливы прослыть грубыми и примитивными. Вот насчет секса с тремя моряками еще туда-сюда, но пищевыми дикарями…

А месье Кервель продолжал тыкать вилкой во все миски по очереди и трепетать от все более грубых вкусов.

– Мои Due, да это же целое направление! Представьте, мы тратим сотни тысяч на рисунки и поделки примитивистов, украшаем ими свои гостиные, офисы, но никому еще в голову не пришло собирать примитивную кухню. Вы только представьте, Ди-ди, какие можно устраивать party. Это будет бесподобно. Решено: отныне я собираю местные рецепты.

– Будете вино? – Даша старалась увести разговор в сторону.

– Это вино пить невозможно, – с непонятной радостью сообщил Филипп. – Оно отвратительно.

– Не надо было заказывать сухое вино. В Крыму никто не заказывает сухие вина, тем более белые. Здесь специализируются на десертных.

– Да, но я не могу с морепродуктами пить сладкое вино!

– Тогда попросите еще минеральной воды.

– Нет! – Месье Кервель посмотрел долгим взглядом на застывшего в выжидательной позе официанта. – Мы будем пить водку!

– Водку?! – Даше стало совсем плохо. У сводного дяди и так с головой какие-то катаклизмы происходят, так еще и водка.

А тот расходился все больше и больше.

– Только теперь я понял, почему русские пьют водку. Она помогает раскрыть истинный вкус их продуктов. Понимаете, жирная грубая пища и вино! Это нонсенс. Но водка! – Он закрыл глаза и зачмокал: – Водка! Она нивелирует напряжение продуктов, она смягчает и, словно кислота, снимает пленку, открывая истинный вкус…

Даша жевала мидии, в которых хрустел песок, и с бессильным отчаянием думала, что худшего помощника ей вряд ли удалось бы сыскать на всем белом свете.

2

Тем временем Роман Скуратов отчитывал сестру-хозяйку за перерасход чистого белья.

– …Роман Георгич, – пыталась оправдаться немолодая загорелая женщина с усталым лицом, – так они же требуют. А что я могу? Они скандалят…

– Раз положено менять каждые четыре дня, значит, так и меняй. Мало чего они будут хотеть! Сегодня им чистое белье каждый день, а завтра кофе в постель?

– А они говорят, что в Турции за такие деньги…

– В Турции! – Одно только упоминание географического соседа, отбирающего львиную долю обеспеченных клиентов, выводило заведующего по хозяйственной части из себя. – То-то они сюда и приехали, что в Турции дешевле! Да здесь за эти деньги мы им и белье меняем каждый день, да еще и лечим. Попробовал бы он чихнуть в Турции задаром. Без штанов бы остался… Здесь и климат, и процедуры. Зачем им простыни?

– Ну не знаю. – Сестра-хозяйка развела руками. – Вот вы им сами и скажите.

– Так, может, Степанова, я за тебя и работать стану? – Роман Георгиевич решил сорвать злость на подчиненной. – Только как ты тогда туалетную бумагу воровать станешь?

Женщина мгновенно съежилась, сквозь несмываемый загар проступили красные жилки.

– Это не я брала. Мне зачем? У меня муж хорошо зарабатывает, да и дети помогают. Вы меня хоть раз поймали? Это Верка Даниленко…

– Я не буду сейчас выяснять, кто из вас что крадет, но запомни, Степанова, перерасходованное белье будешь стирать сама. – И, не дослушав, направился к санаторному корпусу.

– Роман Георгиевич! – На крыльцо выскочила смешная девчушка лет восемнадцати с короткими ножками и неожиданно массивными для ее талии и возраста бедрами. – Вас яка женщина к телефону кличет. Сестра, чи шо…

– Какая еще сестра? Валька ведь уже была. – Завхоз вскинул голову.

– Та я не поняла… Може, родственница яка? – Девчушка, казалось, огорчилась. – Так вы подойдете?

– Родственница, говоришь? – Сколько же у него развелось этих родственников как начальником стал!

– А звонок междугородний?

– Да не… местный, кажись…

«Значит еще и задарма хотят – места-то сейчас свободного навалом. Шиш им».

– Подойду, Анюта, сейчас.

Не торопясь, Скуратов поднялся по ступенькам, обернулся, окинул взглядом свое санаторное хозяйство, будто желая продемонстрировать, что устал от вечных просьб и плясать ни под чью дуду не намерен, и лишь затем направился в свой кабинет. – Трубка лежала, покорно дожидаясь крепкой задубевшей от работы руки.

– Я слушаю.

– Роман Георгиевич?

По выговору Скуратов безошибочно узнал москвичку. До чего ж они наглые, эти столичные жители – даже после сезона все норовят по знакомству себе отдых устроить.

– Слушаю, кто это?

– Вы меня не знаете. Хотя мы с вами в некотором роде родственники.

– И в каком же это роде? – Роман Георгиевич пододвинул стул и присел.

– В самом прямом.

На душе вдруг стало неспокойно. «Сын-то, Толька, во Владимире учится, а тут барышня молодая звонит из тех же краев. Неужто, подлец, дитя сотворил? Говорил ему, барану, держи свое хозяйство на привязи… А ну как сейчас начнет деньги тянуть? Кругом голытьба так и шарит, где бы кусок пожирнее урвать. Ах, дурак, Толька, вот дурак…»

– Роман Георгиевич, мы не могли бы сейчас встретиться? Я вам все расскажу.

– Встретиться? – «Интересно, Лялька сейчас на работе? Ох, чует мое сердце – быть ей бабкой!» Он помолчал. – Что ж, можно и встретиться. Вы где остановились?

– В Ялте. В гостинице «Ореанда». Но в данный момент нахожусь в Мисхоре. В ресторане рядом с городским пляжем. Чудесный вид.

«Вот-те номер. В „Ореанде“ бедные родственники не останавливаются. Но богатым-то чего может быть от него надо?»

– Алло, Роман Георгиевич, вы слышите меня?

– Да-да…

– Так вы сможете сейчас подойти? Я понимаю, у вас рабочий день…

– Я приду. – Скуратов посмотрел на часы. – Через полчаса буду. Как мне вас узнать?

– Я здесь самая рыжая, – засмеялась незнакомка, – Со мной рядом будет мужчина, очень похожий на француза… – И снова засмеялась, обращая свой смех к кому-то рядом.

– На француза? – Роман Георгиевич окончательно смешался. «Может это глупый розыгрыш, Лялька проверяет?»

– Да. Очень похож. Наверное оттого, что он и есть француз. Так мы вас ждем?

– Ждите, скоро буду.

Скуратов уже хотел было повесить трубку, как собеседница вдруг спросила:

– Кстати, а вам фамилия Вельбах ни о чем не говорит? «Вельбах, Вельбах…»

– Что-то не припомню. А что?

– Ничего. – Звонившая снова рассмеялась. – Просто это вы и есть.

«Чокнутая».

Повесив трубку, Скуратов некоторое время рассматривал телефон, словно тот мог рассказать ему нечто большее.

– Аня!

Из коридора послышалось торопливое топанье. В комнату заглянула коротконогая девчушка.

– А эта… – он кивнул на телефон, – ну та, которая звонила, она как представилась? Вы имя ее не запомнили?

Секретарша похлопала глазами.

– Да она и не говорила. Сказала просто, что родственница. Сестра, чи шо…

«Чушь». Кроме Вальки, сестер у него не было. Только та уже давно не рыжая, а седая…

– Анна, я отъеду на часик, если спросят, я – в Кореиз, к Петру Григорьевичу, он мне должен списки передать.

– Конечно, – крутобедрая барышня закивала головкой в кудряшках, – езжайте, езжайте, я все передам.

3

Даша уже не восторгалась теплым солнцем и золотистыми красками крымской осени. Она кусала губы, вздыхала и с ненавистью следила за секундной стрелкой. То, что полчаса может перерасти в час, ее не удивило бы, но два часа… Это, извините, слишком. В отличие от нее, Филипп всем своим видом опровергал широко распространенное мнение о темпераментности французов. Вот уже минут сорок он сидел, откинувшись на спинку кресла, и неподвижным взглядом следил за матовым блеском морских волн.

– Ну что будем делать? – не выдержала Даша.

– Не знаю, – пожал плечами Филипп.

– Позвоню еще раз?

– Конечно. – Голос его был тусклым. Не стоило труда догадаться, что флорист с мировым именем оскорблен.

– Все-таки Роман Георгиевич по хозяйственной части. – Даша старалась уменьшить значимость проступка предполагаемого наследника. – Всегда столько дел…

– Да-да. – Месье Кервель на этот раз даже не потрудился придать интонации и минимум дружелюбия.

– И пошутила я зря. Может, он решил, что его разыгрывают?

– Может быть…

Даша набрала номер санатория. К телефону долго никто не подходил. Она уже собралась было перезвонить, как послышался щелчок и аппарат буквально взорвался плачущим криком:

– Алло!

Несколько секунд Даша молчала, потом осторожно переспросила:

– Это санаторий?

– Да! Да! Что вы хотели?

– Простите, а Роман Георгиевич…

Мгновенная тишина на другом конце провода заставила ее сжевать конец фразы.

– Это вы звонили ему днем?

– Да, я.

– Подождите… – Голос стал глуше, очевидно говорившая прикрыла трубку ладонью. Но даже через ладонь и роуминг Даша отчетливо услышала фразу: «Это она!»

И сразу в след за этим в телефонной трубке возник совсем другой голос – мужской, с нарочито вкрадчивыми интонациями.

– Алло, девушка, здрастье, а вы где сейчас?

– Я? – Мидии нехорошо шевельнулись в желудке. Голос совершенно точно не принадлежал Скуратову. – Да я… все там же.

– Где именно?

– В ресторане возле городского пляжа. Мы с Романом Георгиевичем договорилась почти три часа назад, но…

– Не уходите никуда, мы сейчас будем.

Даша автоматически посмотрела на табло мобильного телефона – абонент отключился. Что происходит?

– Что происходит? – Филипп пытался заглянуть ей в глаза, словно надеясь прочитать в них ответ.

– Не знаю. Наверное, все-таки мне не надо было шутить…

4

Интерьер отделения милиции в Крыму не намного отличался от того, в котором она побывала тремя днями раньше. Разве что светлее и жарче.

– Итак, гражданка Быстрова, я хотел бы знать цель вашего визита в Крым.

Лейтенант выглядел приблизительно ровесником, но выгоревшие волосы и курносое загорелое лицо, вкупе с небрежным, будто размякшим на солнце крымским говорком, вызывали ощущение несерьезности. Казалось, этот вихрастый паренек просто пытается познакомиться таким дурацким способом.

– А что, Крым теперь закрытая зона? – Даша положила ногу на ногу и оперлась локтем о спинку стула.

Нарочитой небрежностью позы она хотела продемонстрировать свое отношение к происходящему. Она почти не сомневалась, что Роман Скуратов, услышав ее последнюю фразу, вместо того чтобы отправиться к ним на встречу, обратился в милицию, а сюда уже поступила телефонограмма от Полетаева. Надо же было такую глупость сморозить!

– Вопросы здесь задаю я, – важно ответил вихрастый лейтенант.

Даша невольно рассмеялась.

– Вы, наверное, в милицию пошли работать оттого, что кино в детстве много смотрели. Так вот, я тоже в курсе и потому знаю: вопросы «здесь» задают только тем, кого подозревают в каком-либо преступлении, а родственный визит вряд ли можно отнести к таковым. Так что извините, но отвечать я вам не стану.

– Подождите, подождите, я не понял, вы кем Скуратову приходитесь? – Вопрос прозвучал так по-детски, что не ответить было невозможно.

Даша подобралась. Изо всех сил она старалась выглядеть старше и солиднее.

– Дело в том, – важно начала она, – что официально, фактически, так сказать с юридической точки зрения, я прихожусь Роману Георгиевичу сводной сестрой…

– Угу. – Лейтенант чему-то внутренне удивился. Возможно ее наглости. – А это, конечно, брат. – Движением подбородка указал на француза.

Даша автоматически перевела взгляд и содрогнулась. Более неподходящего интерьера, чем отделение милиции, к изящному облачению флориста представить было невозможно, о чем наглядно свидетельствовало мученическое выражение лица последнего. Поняв, что надо немедленно спасать ситуацию, она заулыбалась, пытаясь превратить все в шутку:

– Вы будете смеяться, но месье Кервель скорее приходится господину Скуратову дядей.

Все отделение вперило глаза в экзотического задержанного.

– Так, значит, и мы с вами родственники! – Лейтенант вдруг широко развел руки, словно предлагая начать обниматься.

– С вами? – Даша подалась вперед. – А вы кто?

– А я его зять, тетя. – Последнее слово прозвучало с нескрываемой насмешкой.

– Что значит – зять? – Теперь растерялась задержанная. – У него же сын.

– У Романа Георгиевича, кроме сына, есть еще и дочь – Антонина. Вы, тетя, разве не знали? – И обращаясь к остальным, весело спросил: – Ну как вам моя московская родственница?

Даша, не обращая внимания на сарказм, нахмурилась, пытаясь выстроить родственную связь между собой и вихрастым пареньком напротив.

– Non[18]18
  Нет(фр.).


[Закрыть]! – Неожиданно подал голос месье Кервель. – Мы говорим о кровном родстве. В то время как вы являетесь…

Договорить ему не удалось. Лейтенант хватил ладонью по столу.

– Да что вы мне голову морочите! Нет у дяди Ромы никаких дядей и сводных сестер. Да мы все праздники вместе отмечали. У него одна сестра…

– …Валентина. И трое братьев, – примирительно докончила Даша. – Теперь уже двое. Я знаю. Дело в том, что у нас общий дед. Роман Георгиевич – внук от первого брака нашего общего деда, а я от второго. Таким образом, мы с ним сводные двоюродные брат с сестрой. А месье Кервель пасынок сестры нашего деда.

– Так. Еще раз и помедленнее. – Лейтенант нащупал на столе карандаш.

Даша молча придвинулась к столу, взяла из его рук карандаш и быстро нарисовала схему.

– Теперь понятно?

– Понятно. – Он посмотрел на чертеж, потом на Дашу, на все еще неподвижного Кервеля и сдвинул фуражку на затылок. – Значит, богатая французская тетя прислала вас найти дядю Рому, а я должен поверить, что по дороге к вам у него случайно нога от счастья подвернулась?

До последней секунды Даша надеялась обнаружить в происходящем происки Полетаева. В самом деле, что стоило эфэсбэшнику созвониться с местным отделением милиции и попросить припугнуть заезжих детективов? Однако последнее восклицание свидетельствовало о том, что Полетаев, скорее всего, ни при чем, а с Романом Георгиевичем действительно что-то произошло.

– Подвернул ногу? И поэтому он не смог приехать? Лейтенант пребывал в демонстративной задумчивости. Даша хотела уже как-то по-иному задать вопрос, но тот обернулся и спросил у сидевшего за соседним столом коллеги:

– Интересно, дядя Рома из-за ноги не дошел или из-за головы?

– А что у него с головой? – обеспокоилась молодая женщина.

– Дырка у него в голове.

– Дырка?

– Дырка, дырка! Для непонятливых поясняю, у него разбита голова.

– Но с ним… – она робко улыбнулась, – все в порядке?

– Да как вам сказать… Не совсем. Он умер. Послышался дробный стук. Филипп открывал коробочку с леденцами, когда лейтенант сообщил о смерти Скуратова, Рука его дрогнула, и разноцветные конфетки веселыми градинками заскакали по полу.

– То есть как «умер»?

Вихрастый лейтенант осмотрел француза с ног до головы.

– То есть совсем, Мертвее не бывает.

У Даши от ужаса свело пальцы. Не понимая, что делает, она встала, дошла до двери и вдруг метнулась обратно.

– Вы соображаете, что говорите?! Зачем вы врете?

– Кто? Я?! – Лейтенант тоже вскочил. Он не находил слов. – Да я тебя сейчас… Я…

– Филипп, – молодая женщина кинулась к посеревшему французу, – этого не может быть, ну скажите ему, что просто не может… – Не в силах больше стоять на ногах, она упала на стул и разрыдалась. – Этого не может быть…

Зять Скуратова сорвал с шеи форменный галстук и швырнул на стол.

– Прекратите истерику! Роман Георгиевич умер. Два часа назад.

Негнущимися пальцами Даша открыла сумку, нашарила платок и высморкалась.

– На него… напали?

– Пока не известно. – Лейтенант сел. – На встречу с вами он направился берегом. У его машины кто-то с утра все колеса проколол. Наверное дядя Рома не захотел подниматься в гору и обходить крюком, чтобы до вас дойти. Берегом-то совсем близко, минут пятнадцать. Только дороги, как таковой, нет: валуны, камни, заборы. Он уже немолодой, мог и поскользнуться… Говорят, что после вашего звонка он нервничал.

– Нервничал? Но почему? – Даша подняла голову.

– Вот я вас и спрашиваю, что вы ему такого сказали?

– Ничего. – Даша посмотрела на месье Кервеля, словно ища поддержки. – Я сказала ему только, что мы дальние родственники и хотела бы с ним поговорить… Больше ничего. Ни слова, ни намека на…

– Намека на что? – быстро переспросил зять погибшего.

– На… – Даша осеклась на полуслове. Черт, надо же так проговориться!

Все отделение ждало ответа. Но в присутствии посторонних ей говорить не хотелось.

– Простите, мы могли бы переговорить с глазу на глаз? Зять Скуратова некоторое время размышлял.

– Попробовать можно. Ребята, подождете? Милиционеры с сожалением, но все же без возражений гуськом покинули кабинет.

– Ну?

Спрятав платок в сумку, Даша некоторое время молчала.

– Простите, я не запомнила ваше имя-отчество.

– Михаил.

– А отчество?

– Да ладно, если мы родственники… Просто Михаил.

– Хорошо. – Она все еще колебалась. – Понимаете, Михаил, я не смогу рассказать вам всего, это в некотором роде тайна…

– Роман Георгиевич мог стать наследником достаточно крупного состояния, – неожиданно спокойно произнес Филипп. – Именно для этого мы должны были встретиться.

Глаза вихрастого лейтенанта чуть сузились. Он облизнул губы и попытался улыбнуться.

– Вот как… И много?

– Чего много?

Даша была раздосадована поспешностью своего спутника.

Она уже взяла себя в руки и теперь мечтала только об одном – поскорее покинуть полуостров. Но чем больше они станут объяснять лейтенанту, тем меньше шансов выбраться отсюда в кратчайшие сроки. Неужели Филипп не понял, что лейтенант – ближайший родственник погибшего?

– Ну… денег.

– Теперь это не имеет значения.

– Как так? – Михаил положил фуражку на стол и поскреб выгоревшую макушку.

– А вот так. Пока Роман Георгиевич был жив, имел равные шансы среди остальных. Теперь же…

– Так у него дочь осталась. И жена.

– Ну и что? – У Даши начинала болеть голова. Лейтенант нервно постукивал кончиком карандаша по столу.

– Они что, не имеют шансов?

– Нет.

– Почему?

– Потому что они женщины, – устало пояснила Даша. – А женщины по правилам этой семьи наследниками не являются.

– Вы что, шутите, что ли? – Настроение у лейтенанта тоже начало портиться. – Это кто ж такое придумал?

– Тот, кто заработал все эти деньги.

– Это незаконно. Женщины равны в своих правах с мужчинами.

– Это вы так думаете, – вяло ответила Даша.

«Гляди, какой феминист вы искался»! Кроме того, ее беспокоило оцепенелое равнодушие Филиппа к происходящему.

– А в Москве иначе?

– При чем здесь Москва?

– Да при том! – Михаил заметил валявшийся на столе галстук и сунул его в карман. – Приезжаете сюда такие умные и думаете, что мы здесь макароны веслами кушаем, а…

– Послушайте, господин лейтенант, – Даше надоели его намеки, – как вы думаете, какого я пола?

– Что?

– Пол у меня какой?

– Ну женский.

– Надо же, какой наблюдательный! Так вот, я тоже член этой семьи, и точно так же, как ваша жена или ваша теща, не имею права даже на полфранка. Какие ко мне претензии?

Лейтенант переваривал ее заявление, словно порцию тушеной кислой капусты – долго и с отвращением. Затем, водрузив фуражку на голову, поинтересовался:

– А кто же тогда имеет?

– Все остальные члены семьи мужского пола. – Филипп вышел из забытья. – Брат Романа Георгиевича, его сын и два племянника. Вы, кстати, общаетесь с ними?

Странно, но на пояснения и вопросы француза зять Скуратова реагировал куда как спокойнее. Возможно оттого, что тот был мужчиной. Или не был москвичом.

– Да как вам сказать… В общем-то нет.

– Почему?

– С одним из братьев дядя Рома сильно разругался, еще давно. А что касается второго брата, так тот вообще без вести пропал. Искали, искали, да так и не нашли.

– А как он пропал? – продолжал вежливый «допрос» Филипп.

Даша не встревала, опасаясь испортить дело.

– Точно не знаю. Какая-то мутная история. Вроде как ушел из дома и больше его никто не видел.

– Но ведь у Алексея Георгиевича остались жена и дети. С ними вы встречались, у вас есть их адрес?

Вихрастый лейтенант нехотя кивнул.

– У тещи должен быть. Только она сейчас в истерике. Сами понимаете.

Даша с Филиппом переглянулись.

– А у кого еще можно узнать?

– У тети Вали.

– Валентины Георгиевны?

– Да.

– А где она живет?

Зять Скуратова невесело улыбнулся:

– Если подождете, она сама здесь через день будет. Все-таки брат помер.