Текст книги "Троице-Сергиева обитель в истории Русской Церкви и государства"

Смиренный игумен Паисий признал, что не мог «направить иноков на Божий путь». И действительно, монашеская дисциплина в то время была на низком уровне. Причина такого явления заключалась в том, что в таких крупных монастырях, как Троице-Сергиев, Волоколамский, Кирилло-Белозерский, «было много родовитых постриженников из князей, бояр и дворян, которые и под монашеской рясой сохранили воспитанные в миру чувства и привычки людей правящего класса» [49, с. 353]. Это же отмечал впоследствии Иоанн Грозный в письме к монахам Кирилло-Белозерского монастыря на их жалобу о самоуправстве монахов – бывших бояр. Он писал: «Великие светильники – Сергий и Кирилл… (Сергий Радонежский и Кирилл Белозерский. – А. Л.) и многие другие преподобные в Русской земле установили уставы иноческому житию, как надобно спасаться; а бояре, пришедшие к вам, свои любострастные уставы ввели: значит, не они у вас постриглись, а вы у них постриглися, не вы им учители и законоположники, а они вам…» [100, с. 100]. Однако необходимо отметить, что Иоанн IV в немалой степени сам был виновником этого негативного явления, ибо по его воле много знатных людей, не призванных к монашеской жизни, лишались должностей, имений, семей и насильно постригались в монашество.

Настоятели Троице-Сергиевой обители известны своей деятельностью на благо Святой Церкви и земного отечества. Многие из них, пребывая в монашеском подвиге, заботились о благоустройстве монастыря, христианском просвещении народа и его благополучии.

В XVI в. в Троице-Сергиевом монастыре сменилось двадцать девять настоятелей, а из числа троицких иноков в этом же столетии вышло одиннадцать архиереев Русской Церкви, в том числе три Московских митрополита: Симон, Иоасаф и Кирилл. Настоятели Троицкой обители участвовали в церковных Соборах 1503, 1551, 1572, 1580 и 1584 гг. В связи с возросшим авторитетом Троицкий монастырь с 1561 г. стал возглавляться архимандритом. Первым в этот сан был возведен настоятель монастыря Елевферий. Причем Троицкий архимандрит считался первым среди всех других архимандритов Русской Церкви.

Московский митрополит Симон, ранее Троицкий игумен, управлял монастырем пять лет (1490–1495). Он известен как защитник православной веры; при нем состоялся собор, осудивший ересь жидовствующих. На Соборе 1503 г. преподобный Нил Сорский и белозерские старцы предложили ограничение монастырских владений (не отрицая их необходимость в принципе), заботы о которых мешали монашескому деланию, выступали за кормление иноков своим трудом. Их поддерживал великий князь Иоанн Васильевич. В полемику вступили настоятель Троице-Сергиева монастыря Серапион и особенно активно – игумен Волоколамского монастыря преподобный Иосиф. К ним присоединился и митрополит Симон, который сказал, что духовенство не дерзает и не благоволит отказываться от церковных земель. При этом он ссылался на давний обычай Греческой и Русской Церквей, на уставы князей Владимира и Ярослава, наконец, даже на пример ханов татарских, которые не трогали имуществ церковных. Убежденный такими доводами великий князь не стал настаивать и оставил все по-прежнему [100, с. 240].

Почти все Троицкие игумены были достойными преемниками Преподобного Сергия. Они не только заботились о благоустройстве своей обители, но и силой своего нравственного авторитета влияли на жизнь русского общества. Так, про игумена Серапиона I (1495–1505) известно, что только благодаря его заступничеству была спасена жизнь трех московских боярынь, которых Иоанн III подверг опале. Он принимал также деятельное участие в церковных Соборах, бывших в его время. Затем преподобный Серапион управлял четыре года Новгородской епархией, но в 1509 г. был низведен с кафедры и умер 16 марта 1516 г. в Троицкой обители и там погребен. Он является местночтимым святым Троице-Сергиевой Лавры [31, с. 75–76].

Игумен Порфирий I (1521–1524) известен как смелый заступник за страждущих перед сильными мира сего. Во время его игуменства в темнице находился около двух лет внук Димитрия Шемяки путивльский князь Василий, которого оклеветали в связях с Литвой. Воспользовавшись приездом Василия III, благочестивый игумен сказал ему: «Если ты приехал сюда, в храм Безначальной Троицы, просить милости за грехи свои, буди сам милосерд над теми, которых гонишь ты безвинно, а если ты, стыдясь нас, станешь уверять, что они виновны перед тобой, то отпусти по Христову слову какие-нибудь малые динарии, если сам желаешь получить от Христа прощения многих талантов» [55, с. 354]. За такое смелое ходатайство Порфирий был лишен игуменства, а затем даже заключен в тюрьму.

Следующий за Порфирием игумен преподобный Арсений Сахарусов управлял Троицкой обителью всего два года, после чего из любви к безмолвию удалился в вологодские леса, где основал два монастыря [28, с. 136].

С 1529 по 1539 г. игуменом Троицким был Иоасаф (Скрипицын). Он крестил двух сыновей Василия III, а спустя некоторое время участвовал в постриге самого великого князя, очень чтившего Преподобного Сергия и основанный им Троицкий монастырь. Это видно из слов великого князя, когда в конце жизни он, беспокоясь за судьбу малолетнего сына, сказал игумену Иоасафу: «Помолись, отец, о земном строении и о сыне моем Иоанне, и о моем согрешении: дал Бог и великий чудотворец Сергий мне вашим молением и прошением сына Ивана; я крестил его у чудотворца, вручил его чудотворцу и на раку чудотворцеву его положил, вам сына своего на руки отдал; так молите Бога, Пречистую Его Матерь и великих чудотворцев о Иване, сыне моем, и о жене горемычной». Далее великий князь просил Иоасафа быть при нем до конца: «А ты, игумен, прочь не езди, из города вон не выезжай» [99, с. 356].

Опасения Василия III были не напрасны. После его смерти (1533) при малолетнем Иоанне IV начался период безначалия, различных злоупотреблений и злодеяний, которыми особо отличались Шуйские. В это трудное время Русскую Церковь возглавил митрополит Иоасаф, бывший Троицкий игумен. Князь Иоанн Шуйский надеялся видеть в нем своего сторонника, но ошибся. Новый первосвятитель испросил свободу заточенному князю Ивану Федоровичу Бельскому, который сумел остановить грабежи и насилия. Благодаря ходатайству митрополита Иоасафа были освобождены из заключения еще несколько человек. Но Шуйские, недовольные таким положением дел, схватили Бельского и сослали в Белоозеро, где он был умерщвлен в 1542 г. Дети боярские и новгородцы, подстрекаемые Шуйскими, чуть не убили митрополита Иоасафа, который бежал от них в Троицкое подворье. И только Троицкий игумен Алексий удержал их именем святого Сергия от убийства. Впоследствии митрополит Иоасаф был сослан в Кирилло-Белозерский монастырь и оттуда переведен в Троицкий, где мирно почил 27 июля 1555 г. [107, с. 10].

В 1549 г. игуменом Троице-Сергиева монастыря был поставлен Серапион II (Курцев). Ему довелось участвовать в деяниях Стоглавого Собора, который состоялся в 1551 г. На Соборе обсуждались различные проблемы церковной и гражданской жизни Русского государства, в их числе – вопрос о русских пленных, захваченных татарами. Дело в том, что на протяжении столетий татары при каждом удобном случае нападали на русские земли, грабили города и села и уводили с собой в степи тысячи пленников, которых продавали в Турцию и другие восточные страны. Страдания русских людей, лишенных своей Родины и свободы, еще более увеличивались тем, что они не имели возможности посещать православные храмы, принимать Святые Таинства и открыто исповедовать свою веру во Христа. Чтобы спасти и вернуть домой этих несчастных, Стоглавый Собор постановил выкупать их, для чего был введен особый налог, разложенный по сохам на все население. Решения Собора были направлены на рассмотрение в Троице-Сергиев монастырь к пребывавшему там на покое митрополиту Иоасафу и соборным старцам. Утвердив с небольшими дополнениями все статьи Собора, троицкая братия дала свой замечательный ответ по вопросу о выкупе пленных. Обращаясь к царю, они предлагали: «Окуп (то есть налог. – А.Л.) брать не с сох, а с архиереев и монастырей. Крестьянам, царь государь, и так много тягости; в своих податях, государь, покажи им милость» [100, с. 98]. В этом ответе кроме чувства любви к страждущим в плену соотечественникам видно желание братии Троицкого монастыря облегчить положение обремененного податями русского крестьянства.

Шестнадцатое столетие известно в истории как время больших религиозных реформ в Западной Церкви. Господствовавший там дух религиозных обновлений через начавшееся в том же веке развитие отношений с Русью стал проникать в русский мир. Это нашло свое выражение в появлении ереси жидовствующих, с которой долго боролась Русская Церковь, и лжеучения Бакшина, возникшего под влиянием западного вольномыслия и поддержанного заволжскими старцами [68, с. 138]. У Бакшина нашлось немало последователей, среди которых оказался также Троицкий игумен Артемий.

Артемий, про которого сказано, что «Преподобный Сергий не признал его своим» [45, с. 83], до игуменства жил в Псковском Печерском монастыре, затем в одной из белозерских пустыней, и уже оттуда был вызван в Москву и в 1551 г. поставлен игуменом Троице-Сергиева монастыря. Из любви к просвещению Артемий выхлопотал разрешение перевести преподобного Максима Грека в Троицкий монастырь. По своим взглядам Артемий относился к «нестяжателям». Он, как и Нил Сорский, Максим Грек и старец Вассиан Косой, выступал против обширного монастырского землевладения, а также осуждал строгость мер по отношению к еретикам. Пробыв менее года на игуменской должности, Артемий без видимой причины оставил Троицкий монастырь и удалился в Нилову пустынь.

В 1553 г. в Москве открылся Собор по поводу ереси Бакшина. Здесь Бакшин сообщил о единомыслии с ним Артемия. Тогда Артемия вызвали в Москву и предали суду. С показаниями против него выступили Симеон, игумен Кирилло-Белозерского монастыря, и Нектарий, игумен Ферапонтовой обители, обвинивший Артемия в несоблюдении постов и во многих богохульных мнениях. Кроме них на Артемия показали три свидетеля из Троице-Сергиева монастыря: игумен Иона, старец Игнатий и келарь Адриан Ангелов, который сообщил, что Артемий говорил о бесполезности молитвы за умерших. Сам Бакшин свидетельствовал письменно и устно, что «Артемий изрекал хулы на поклонение святым иконам, на таинство Евхаристии, на предания святых отцов и многие другие» [68, с. 260] [10]10
  Кроме того, Артемий сознался, что недостойно и с нарушением церковных правил принял игуменство [68, с. 143]. Об игумене Артемии имеется противоположное мнение. Архимандрит Иннокентий (Просвирнин), ссылаясь на современного западного исследователя Гюнтера Шульца, считает Артемия защитником православия в Литве, куда последний бежал с Соловков [14, с. 33–35].


[Закрыть]. Артемий не смог оправдаться и был приговорен Собором к лишению сана и ссылке в Соловецкий монастырь под строгий надзор. Но недолго он был на Соловках, так как при первой же возможности бежал оттуда в Литву.

Иоанну IV шел всего четвертый год, когда умиравший отец благословил его на великое княжение. Через пять лет умерла и мать его Елена. Началась борьба за власть различных придворных группировок. В ходе этой борьбы часто происходили перед глазами малолетнего Иоанна грубые и иногда кровавые сцены.

Шуйские, ставшие во главе правления, низложили одного за другим двух Московских митрополитов. Никто не беспокоился о воспитании великого князя, у которого под влиянием окружающих его нравов уже в детстве стала проявляться жестокость характера. Предоставленный самому себе, Иоанн рано возмужал и стал самостоятельным. В тринадцать лет он взял правление в свои руки, устранив от власти Шуйских. В семнадцать лет Иоанн первым из великих князей Московских принял царский титул и венчался на царство. Особенным влиянием среди нового царского окружения на молодого царя пользовались митрополит Макарий, более других потрудившийся над его образованием, царский духовник протопоп Сильвестр и окольничий Алексий Адашев.

Царствование Иоанна IV ознаменовалось проведением реформ, направленных на ликвидацию последствий боярского правления. Внутренние реформы, изменившие областное управление, были призваны препятствовать чиновничьим злоупотреблениям и произволу кормленщиков. Утвержденный на Стоглавом Соборе новый царский «Судебник» устанавливал более централизованную систему управления и суда через приказы. При Иоанне IV начали впервые собираться Земские соборы.

Устраивая внутреннюю жизнь государства, молодой царь с успехом проявил себя и во внешнеполитических делах. В его правление была взята Казань. Это крупное событие в истории Русского государства связано с именем Преподобного Сергия и основанной им обители. Перед походом на Казань Иоанн Васильевич пешком отправился в Троицкую обитель, где несколько дней подряд молился у мощей святого Сергия, прося его помощи и заступления. Походная церковь царя была освящена во имя Радонежского чудотворца. Когда в 1552 г. большое русское войско подошло к стенам Казани, стало известно о явлении Преподобного Сергия на городских стенах Казани.

Больше месяца продолжалась осада татарской столицы. Перед началом решающего сражения из Троицкой обители прибыл священноинок Адриан Ангелов. Он привез благословение русскому войску и передал царю икону явления Преподобному Сергию

Пресвятой Богородицы, святой крест, просфору и святую воду. Иоанн Васильевич на коленях со слезами молился угоднику Божию Сергию о даровании победы [31, с. 86]. В это время русские воины пошли на штурм городских стен, завершившийся падением Казани и освобождением 60 тыс. русских пленников. Выехав из покоренного города, царь вернулся в свой стан, где в походной церкви принес благодарные молитвы Преподобному.

«Завоевание Казани имело огромные нравственные и материальные последствия. После трех веков унижения пред татарами завоевание целого Татарского царства произвело сильное впечатление на русский народ, покрыло славой молодого царя-завоевателя» и значительно подняло международный авторитет Русского государства [16, с. 16]. Это событие дало возможность проповеди Евангелия народам, населявшим восточные окраины Русской земли. Прямым следствием падения Казани стало завоевание в 1556 г. Астрахани. Таким образом, благодаря покорению Казани и Астрахани для русских открылся свободный торговый путь по Волге в прикаспийские азиатские страны.

В память о важной победе русских над татарами Иоанн IV велел основать в Казани и Астрахани монастыри во имя Преподобного Сергия. Возвращаясь из успешного похода, царь, прежде чем ехать в столицу, где его ждала супруга с новорожденным сыном-первенцем, а все население готовило торжественную встречу, посетил Сергиеву обитель. Здесь он, припав к мощам святого, принес ему горячую благодарную молитву. «Твоими молитвами, – говорил он, – к общему всех Владыце Христу мы получили желаемое; совершилось, чего и не чаяли; ты явил свое дивное милосердие, заступник земли Русской, и вот мы после долговременной скорби теперь двумя радостями веселимся» [31, с. 86] ^п. В благодарность за победу над Казанью и Астраханью повелением царя в 1556 г. «позлащен бысть у церкви (у Троицкого собора. – А.Л.) верх» [3, с. 273], а с 1559 г. начался сбор средств [11]11
  Второй радостью Иоанна IV было рождение у него сына Димитрия, которого вскоре крестили в Троицком монастыре [30, с. 86].


[Закрыть] на изготовление серебряной раки для мощей Преподобного Сергия, которая была готова лишь в 1585 г. при сыне Грозного Феодоре Иоанновиче [24, с. 154].

После успешных войн на восточных границах Иоанн Васильевич перенес военные действия на Запад против Ливонии, война с которой вначале также была удачной для русских. Но «чем более московский государь обращал внимания на восток и запад, тем сильнее чувствовалась нужда обезопасить южные границы от азиатских хищников» [50, с. 83]. Дело в том, что Крымское ханство было сильнее и недоступнее Казани, и, кроме того, пользовалось покровительством Турции, по отношению к которой находилось в вассальной зависимости. Поэтому московское правительство с середины XVI в. предпринимает оборонительные меры, чтобы обезопасить государство от нападений крымских татар. Для защиты границы к югу от реки Оки возникают города-крепости. На окраинах и дальних подступах к Москве появляются монастыри-крепости.

В это время усилилось военное значение и Троице-Сергиева монастыря, который также включается в систему оборонительных сооружений. С 1540 г. началось строительство крепостных стен и башен монастыря, которое продолжалось десять лет. Для этой работы было привлечено все окрестное население, которое по царской грамоте освобождалось от всех других податей и повинностей. Иоанн Васильевич, часто посещавший монастырь для наблюдения за ходом работ, выделил на строительство три тысячи рублей и дал право троицким властям бесплатно и беспошлинно брать строительные материалы в любом месте, где они найдутся [24, с. 26]. После постройки стен по просьбе монастырских властей крестьянам Переяславльского, Дмитровского и Радонежского уездов вменялось в обязанность поддерживать в порядке крепостные сооружения Троицкого монастыря.

По окончании строительных работ мощные каменные стены протяженностью около полутора километров опоясали Троице-Сергиев монастырь со всех сторон и превратили его в сильнейшую крепость, охранявшую северные подступы к Москве. Даже иностранцы с большим уважением отзывались о крепостных сооружениях Троице-Сергиева монастыря: «Сей монастырь велик и башнями, и валом, и каменною стеною обнесен; во всей России самый знатнейший» [43, с. 23]. Оборонительные сооружения и крепостная артиллерия Троице-Сергиева монастыря были самыми совершенными для своего времени. Это было доказано в начале XVII столетия, когда он оказался неприступной крепостью для осаждавших его в течение шестнадцати месяцев польско-литовских войск.

Ливонская война, начатая царем Иоанном Васильевичем, продолжалась почти двадцать лет и окончилась неудачей, так как после успешного разгрома Ливонии русские войска столкнулись с новыми более сильными противниками: с Польшей и Швецией. Пытаясь во что бы то ни стало добиться успеха в войне, царь учредил Опричнину для борьбы с боярами, которых он считал своими врагами и изменниками. После смерти митрополита Макария, способного своим авторитетом сдерживать жестокую натуру Иоанна IV, вся вторая половина его царствования была заполнена казнями и неслыханными до того на Руси жестокостями. Царь, постоянно тревожный и подозрительный, в каждом встречном видел прежде всего своего врага. Слух о жестоком правлении Иоанна Васильевича распространился по многим странам. Иностранец Одерборн писал: «По всей Европе ходит молва о его страшных жестокостях, и, кажется, в целом свете не найдется человека, который бы не желал тирану всяких адских мук». Другой, более спокойный писатель, Герберштейн, приходит в недоумение, не зная, чем можно объяснить такое ожесточение московского царя [50, с. 76].

Царь Иоанн IV не внимал ходатайствам и просьбам за невинно страдавших. Обличение жестокостей царя и его опричников и ходатайство за осужденных стало причиной опалы святителя Филиппа, митрополита Московского, который по воле Грозного был низложен и умерщвлен. После святителя Филиппа на митрополичий престол был возведен Кирилл, бывший до этого архимандритом Троице-Сергиева монастыря.

Успенский собор Троице-Сергиевой Лавры и надкладезная часовня

Троицкая братия враждебно отнеслась к Опричнине. Почувствовав это, Иоанн IV стал проявлять заметную холодность к нуждам монастыря, что отразилось на темпах строительства Успенского собора, которое велось в основном за счет средств, отпускаемых из царской казны. Строительство соборного храма продолжалось двадцать шесть лет и было завершено лишь по смерти Грозного [23, с. 6]. Среди братии Троице-Сергиева монастыря находилось несколько опальных бояр, которых по приказу Иоанна IV лишили имущества и постригли в монашество. Таким образом в 1565 г. в числе троицких иноков оказался родоначальник княжеского рода Куракиных, боярин Иван Андреевич [105, с. 89]. В число опальных людей попал также троицкий старец келарь Дорофей Курцев, который был в 1570 г. предан по приказу Грозного на растерзание медведю в Александровской слободе [31, с. 109].

Но ни жестокости Опричнины, ни решение Земского собора 1566 г. продолжать войну на западных границах не смогли изменить ход Ливонской войны в пользу Москвы. По перемирию 1582 г. русский царь был вынужден отказаться от всех завоеваний, а на следующий год уступил Швеции побережье Финского залива. Однако успехом, озарившим конец царствования Иоанна IV, стало завоевание Ермаком Западной Сибири.

После смерти Иоанна Грозного в 1584 г. на престол вступил его сын Феодор.

Троице-Сергиева обитель в Смутное время

Сын Грозного, Феодор Иоаннович, вступил на царский престол в совершеннолетнем возрасте, но был «младенцем по способностям» [100, с. 227] и поэтому нуждался в регентстве. Умело используя взаимные противоречия московских бояр, Борис Годунов при поддержке сестры-царицы устранил всех своих конкурентов и в 1587 г. стал фактически править государством, пользуясь положением царского шурина. Четырнадцатилетнее царствование Феодора было для Руси временем умиротворения и отдыха от погромов Опричнины и разорительной Ливонской войны. Осторожный и умный Борис Годунов, обладавший большими способностями, успешно правил государственными делами. Выждав удобный момент, он в 1590 г. начал войну со Швецией, в результате которой отвоевал русские города Корелу, Иван-город, Ям, Копорье и другие, потерянные при Грозном [60, с. 120]. При Борисе активизируются дипломатические отношения Русского государства с Англией, Францией, Германией и Данией.

Вместе с ростом могущества Русского государства возрос авторитет и Русской Церкви. Для многих в конце XVI в. стала очевидной несообразность отношений Московского митрополита к восточным Патриархам. Возвышение и процветание автокефальной Русской Церкви ставило вопрос об уравнении ее с восточными Патриархатами, которые, страдая под игом неверных, нуждались в ее помощи. К тому же католическая пропаганда через иезуитов часто критиковала зависимость русской иерархии «от раба султанова» [100, с. 36], как они с насмешкой именовали Патриарха Константинопольского. Все эти причины способствовали учреждению Патриаршества в Русской Православной Церкви. В 1589 г. Константинопольский Патриарх Иеремия, находившийся в Москве, совершил поставление Московского митрополита Иова в Патриарха Московского и всея Руси. В 1591 г. восточные Патриархи признали за русским Патриархом пятое по чести место среди поместных Церквей.

В конце XVI в. заканчивается и правление Рюриковой династии. Годунов, бывший правителем государства по имени, а царем по власти, готовился к занятию престола после смерти бездетного царя Феодора. 15 мая 1591 г. в Угличе, где находилась с семьей последняя жена Иоанна IV Мария Нагая, трагически погиб девятилетний царевич Димитрий. Сведения о причине смерти царевича были разноречивы. Но народная молва обвинила Бориса в убийстве невинного царственного отрока, так как через это преступление ему освобождался путь к царской власти. И действительно, после смерти Феодора Иоанновича Земский собор, созванный Патриархом Иовом в 1598 г., избрал на царство Бориса Годунова.

Первые два года Борис царствовал мирно и спокойно. Но это обманчивое затишье, как перед бурей, скоро прошло. У Годунова было много врагов, особенно среди знатных бояр, считавших его, потомка татарского рода, недостойным царского престола. В народе стали распространяться слухи, что Борис незаконно взошел на царство, что законный царевич Димитрий жив, а вместо него люди Годунова убили другого мальчика. На этом фоне характер правления Годунова сильно изменился – из доброго и щедрого царя он превратился в подозрительного и жестокого гонителя.

Чтобы избавить себя от козней бояр и народных слухов, царь Борис установил целую систему полицейского надзора и доносов. Клевета и доносы стали страшным общественным бедствием. В первую очередь Годунов решил расправиться с детьми Никиты Романова[12]12
  Никита Романов, или Никита Романович Захарьин-Юрьев (1522–1585 или 1586), – брат Анастасии Романовны Захарьиной, первой жены Ивана IV Грозного и дядя царя Феодора Иоанновича. Его внук Михаил Феодорович Романов стал первым царем династии Романовых в 1613 г. (Прим. ред.)


[Закрыть], в которых он видел своих соперников. Пять братьев Романовых были оклеветаны и сосланы в далекие северные места. Близких к Романовым князей Черкесских, Сицких, Шестуновых, Репниных и других подвергли опале и также сослали в дальние города. Холопы опальных бояр, оставшись без средств к существованию, стали заниматься грабежами [49, с. 40]. Ко всему этому прибавилось стихийное бедствие: моровое поветрие и страшный трехлетний голод (1601–1603).

Народ возненавидел царя Бориса, которого за его преступления считал виновным во всех случившихся несчастьях и стихийных бедствиях. Его все более настойчиво стали обвинять в убийстве царевича Димитрия. Вместе с тем распространился слух, что царевич жив и скоро придет из Литвы, чтобы вернуть себе родительский престол.

В то время в Польше королевский престол занимал Сигизмунд III (1587–1632), бывший ревностным католиком и послушным орудием в руках папы и иезуитов. При Сигизмунде польские паны надеялись, объединив силы Польши и Швеции, захватить Московское государство. Невзирая на то, что польский канцлер Лев Сапега подписал в Москве в 1601 г. перемирие на двадцать лет, поляки искали удобного случая для вмешательства в русские дела. Такой подходящий для них момент представился в 1604 г. Русский царь был окружен общей ненавистью своего народа, разные слои и группировки общества в лице бояр и дворян враждовали между собой, трехлетний голод и болезни подорвали экономику государства. Но, не рискуя сразу начать войну, польские паны решили сначала выдвинуть своего ставленника на московский престол. Для этой цели решили использовать популярное в народе имя царевича Димитрия, таинственные обстоятельства смерти которого более всего соответствовали задуманному плану.

В Польше к этому времени появился человек, объявивший себя царевичем Димитрием, чудом спасшимся от убийц в Угличе. «Тайна происхождения этого “царевича Димитрия” до сих пор остается неразгаданной. Очевидно лишь то, что он был самозванцем и русским уроженцем» [60, с. 132]. По официальной версии, опубликованной правительством Годунова, самозванец был беглым монахом Чудова монастыря Григорием Отрепьевым. Этого человека решили использовать поляки для вторжения на русскую территорию. Но так как польский король и сейм не решались открыто поддержать столь явную авантюру, то это вторжение было организовано как частное предприятие польских панов и магнатов. Чтобы заручиться могущественной поддержкой Римской Церкви, Лжедмитрий тайно принял католичество и обещал привести к подчинению папе Римскому не только православных на Руси, но и магометан и язычников, живущих в пределах Русского государства [59, с. 71]. В благодарность за поддержку самозванец, еще не достигнув власти, начал раздавать королю Сигизмунду, панам Мнишекам и Вишневецким русские земли и города и обещал осыпать их золотом и деньгами.

16 октября 1604 г. Лжедмитрий с трехтысячным отрядом польских шляхтичей и казаков перешел русскую границу и двинулся на Москву. Несмотря на победу в сражении под Добрыничами, царские войска не смогли остановить его продвижение. Успехи самозванца обуславливались широкой поддержкой народных масс, недовольных деятельностью Бориса Годунова и возлагавших большие надежды на улучшение жизни при воцарении «законного царевича Димитрия».

Весной 1605 г. скоропостижно умер царь Борис. Его наследник шестнадцатилетний Феодор был не в силах удержать власть. Воеводы со всем войском перешли на сторону «царя Димитрия». После этого поход самозванца к Москве превратился в триумфальное шествие. 1 июня жители Москвы, взбунтовавшиеся под действием «прелестных грамот» Лжедмитрия, ворвались в Кремль. Патриарха Иова схватили и сослали в Старицкий монастырь. Феодор Годунов был низложен и вместе с матерью умерщвлен. Тело царя Бориса выкопали в Архангельском соборе Кремля и, положив в простой гроб, погребли вместе с женой и сыном в малоизвестном Варсонофьевском монастыре на Сретенке. 20 июня 1605 г. самозванец торжественно вступил в столицу.

На место сосланного Патриарха Иова Лжедмитрий назначил Рязанского архиепископа Игнатия, грека по национальности, который первый из русских архиереев признал власть самозванца, а также разделял его веротерпимость и склонность к Западу. 30 июля новый Патриарх венчал Лжедмитрия на царство.

С самого начала новоявленный царь показал свое пренебрежительное отношение к православной вере и старинным русским обычаям. В кремлевских храмах во время церковного пения играла музыка, крестился царь не по-православному, перед обедом не молился, нарушал посты. Московская знать, духовенство и простые русские люди более всего были недовольны пристрастием царя к католической вере и западным обычаям.

После коронации Лжедмитрий написал поздравительное письмо новому папе Павлу V. Кардинал Валенти писал в Польшу папскому нунцию Рангони, что папа в восхищении от успешных дел Димитрия и благодарит Бога, Который «соблаговолил утешить его надеждою видеть во время своего первосвященства обращение московских отщепенцев к религии католической» [101, с. 124]. Самому же Лжедмитрию папа писал: «Мы уверены, что католическая религия будет предметом твоей горячей заботливости… убеждаем и умоляем тебя стараться всеми силами о том, чтобы народы твои приняли римское учение» [101, с. 125]. Все это показывает, какие большие надежды возлагал папский престол на воцарение Лжедмитрия в Москве, которым, однако, не суждено было сбыться.

2 мая 1606 г. в Москву из Польши на свадьбу с самозванцем приехала Марина Мнишек в сопровождении двух тысяч поляков. Лжедмирий не захотел придерживаться церковного устава и, грубо нарушив его, венчался с Мариной 8 мая накануне пятницы и Николина дня [13]13
  Устав Православной Церкви воспрещает венчание накануне постных дней – среды и пятницы, то есть во вторник и четверг, а также в субботу – накануне воскресного дня, и в дни, предшествующие престольным, великим и двунадесятым праздникам. Есть и ряд других ограничений. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Несмотря на ропот, самозванец разрешил иезуитам Чиржовскому и Лавицкому совершить в Кремле католическое богослужение [59, с. 152]. Поляки вели себя в Москве как в завоеванном городе. Пьяные шляхтичи скакали по улицам, стреляли, давили народ, врывались по ночам в дома мирных жителей. Они издевались над русскими, их языком и обычаями. Самозванец хотел запугать москвичей наказанием и казнями. Исаак Масса [14]14
  Исаак Масса (1586–1643), голландский подданный, находился в Московском государстве в 1601–1609 гг. Вернувшись в Голландию, составил описание исторических событий в Московии при смене царствующих династий. В 1612 г. Масса вернулся в Москву и с тех пор не прекращал дипломатическую и торговую деятельность. Его книга «Краткое известие о Московии в начале XVII века» основана на собственных наблюдениях. Рукопись Исаака Массы хранится в Гааге, первый русский перевод появился в 1874 г.


[Закрыть] свидетельствует, что «каждодневно доносили на многих людей, которые слишком много болтали, и их устраняли, и то были по большей части монахи» [71, с. 122]. Кроме того, из родственников и сторонников бывшего царя было подвергнуто опале и сослано 74 семейства.

«Последние минуты Лжедмитрия I». К. Б. Вениг. XIX в.

В результате возмущение в народе возрастало с каждым днем.

Сложившейся обстановкой воспользовались бояре во главе с Василием Шуйским. Они составили заговор и 17 мая подняли восстание против

самозванца и поляков. Лжедмитрий был убит, а его труп после поругания сожгли. Вместе с ним 17 мая в Москве погибло 1500 поляков.