Текст книги "Остальные. Часть 1"

Длинноволосая девушка в длиннополом пальто, с чёрной краской вокруг глаз, с петлистым крестом на груди, читает книгу Паоло Коэльо, стоя на задней площадке трамвая.

Высокий румяный подросток просит пива и жевательную резинку. Продавщица ставит бутылку, но требуемой резинки не находится.

– Тогда ничего не надо, – говорит он, а потом спрашивает тихо:

– А у вас презервативы есть?

– Да, восемнадцать рублей, – отвечает продавщица.

В стороне ожидает девушка с большими плоскими щеками, усеянными угревой розовой сыпью.

1.11

Лысоватый усатый мужчина в зелёном рабочем комбинезоне ходит по курительному пространству возле лестницы и курит трубку, позже выбивая её о стену в стоящую возле высокую чёрную пепельницу.

1.12

Женщина-дворник в зелёном платке сгребает лёгкими граблями с жёсткой земли летучие семена и бумажные обрывки.

– Потом у меня началось такое, моральное самоутверждение.

– Ну что, работяга? На работу устроился, а идти не хочется?

1.13

Старая женщина идёт впереди старого мужчины. Далеко позади них начинают лаять собаки. Старые люди останавливаются и, повернувшись, смотрят вдаль с улыбками.

– Чужая, – говорит старая женщина. Вокруг глаз у неё бледно-красно.

Охранник, стоящий так, чтобы в поле его зрения находились две стороны торгового центра, топчется на месте, скучает, одетый в затемнённые очки и чёрную форменную кепку.

Оператор аппарата мгновенной фотографии вытирает лицо салфеткой перед зеркалом, встроенным в будку.

Юноша кладёт пятнистую розу в целлофане на станционную скамью, чтобы надеть сумку через плечо. Поправляет сумку.

У девушки с широким черепом и затянутыми, как будто сзади коса, волосами, несколько волос вьются около лица. Под пальто у неё колени в колготках. Она косит вправо, читает «СПИД-инфо» у соседки и грызёт ноготь указательного правой руки.

Дежурная по станции идёт бодрым шагом по пустым вагонам, потому что поезд дальше не идёт. Живот её выдаётся вперёд, она прижимает к бедру сигнальный красный кружок.

1.14

Псы кружатся возле чёрного зада суки.

– У неё месячные, – говорит горбоносый человек.

– А? – спрашивает другой горбоносый человек.

– У неё месячные, – повторяет горбоносый человек.

Они глотают на ходу крепкого пива из бутылок.

– Он тоже повысился, – сообщает кондуктор пожилому мужчине, прошептавшему ей несколько слов. – Проезд на рубль подорожал, а план… На сотни.

– Не заморачивайся, – говорит мужчина у писсуара товарищу, зашедшему в кабинку. – Я давно перестал обращать внимание на все эти заморочки. На всякие случайно услышанные фразы.

Молоденький пожарный служащий со служебным выражением лица идёт в зелёной пилотке, суровый, к служебному помещению столовой, а чуть позже шагает обратно, улыбающийся и румяный. Вслед ему слышен девичий смех персонала.

1.15

– Какие-то нева-ажные ножки.

– А кто последний за чаем?

– Сладкие апельсинчики? – спрашивает пожилая женщина.

– Сладкие, дам попробовать, – отвечает продавщица тонким и хриплым голосом. На её толстые ладони натянуты шерстяные митенки.

– Скажу – будет синеглазка, – говорит краснолицый белёсый мужчина в кепке, командующий у фургона с картофелем.

– Всё рушится, всё буквально. И России как таковой уже нет. Всё разойдётся, – спокойно объясняет невысокий высокому, глядя в сторону от него.

Четыре мальчика сгрудились на задней площадке, смеясь над видеозаписью в телефоне. Один из них выходит на остановке, другие опаздывают, и дверь закрывается. Вышедший бежит рядом с трамваем с криком. Внутри кричат тоже.

1.16

Милиционер ругает женщину, торгующую квашеной капустой и солёными огурцами между колбасными фургонами. Он пинает её картонные коробки и заключает:

– Ещё раз увижу – поедете в отдел со своими коробками.

– Ну и ты чио сказала?

– На хуй послала.

Беседуют две женщины.

Пятеро подростков расселись вокруг игрового автомата. Один из них методично нажимает кнопку. На экране крутятся, выстраиваясь в три линии, разноцветные квадраты. Когда в ряду оказывается четыре одинаковых и специальный пятый, нажимающий замедляет темп. Появляются карты.

Дворник катит перед собой тележку с несколькими мешками, полными стеклотары. Мешки перетянуты.

1.17

Когда он встал на нижнюю ступень, дверь начала закрываться.

– Куда, ёбаный в рот! – заругался он, хватая ребро двери ладонью.

Переходя пути, прочистил горло кашлем.

Дети по очереди ныряют и проскальзывают по наледи на спине под низким металлическим остовом.

Мужчина стоит среди людей в трамвае, держа на руке тяжёлый бумажный мешок строительной смеси.

– Он такой тихий-спокойный. Его чё-нибудь спросишь, он через полчаса задумается, чтобы ответить, ещё через полчаса ответит.

Женщина, одетая в шляпку, юбку, тёмные колготки и короткую шубу, жуёт жевательную резинку. Она везёт полный пакет и новые алюминиевые костыли с жёлтыми пластмассовыми накладками. После того, как диктор объявил о следующей остановке, встаёт, ждёт и ожидает.

Девушка звонко спрашивает:

– Здравствуйте, вы звонили на этот номер? Вы позвонили, я с этого номера звоню. Меня никак не зовут, тогда забудьте эти номера, до свидания.

Звонок.

– Алло, мы ошиблись номером, забудьте эти номера, до свидания.

Звонок.

– Алло! Я сказала: мы ошиблись номером, я извиняюсь. Всё. Ещё что-нибудь надо? Я сказала, я извиняюсь. Да, можете стирать.

Женщина движется к помойке с невидимой собакой.

– Давай с тобой бутылочку искать. Где бутылочка? Где бутылочка? Где у нас бутылочка? Бутылочка-а! Где бутылочка? Где бу-ты-ло-чка? Где бутылочка?

1.18

Мужчина ступает осторожно, но неловко, опустив прямые руки вниз и держа их сзади, а тело устремлено вперёд. Ему нужно попасть между двух бетонных шестиугольников, и он колеблется между правым и левым.

1.19

– Два, четыре. Шесть, семь, восемь. Билет стоит одиннадцать рублей. А я вам дала. Два билета.

Девочку поднимают за зелёный капюшон и поворачивают. Она идёт с матерью, как марионетка. Из рукавов свисают варежки на красных резинках. Они подходят к киоску, где чёрно-белый спаниель поднимается к ним на задних лапах, натягивая поводок в руке хозяина. Девочка весело отпрянула. Подъезжает трамвай, мать бросает горящую сигарету и подхватывает девочку на руки.

– А! – говорит девочка.

– А! А! – говорит мать.

1.20

– А у вас что, мужчина?

Мужчина с бирюзовой прозрачной папочкой, стоящий у турникета, показывает водителю пенсионное удостоверение, нагнувшись.

– Вон киоск через дорогу, идите делайте посадочный талон.

– Да ладно, я и так еду в пенсионный фонд.

Другой мужчина, с рукой у принимающего устройства, показывает дорогу.

– Да я такой же пенсионер, как и ты, – говорит ему мужчина в кепке и с папочкой.

– Вон киоск, идите и делайте посадочный талон! – указывает вагоновожатая, встав в проёме своей двери.

– Не валяй дурака, поезжай.

– Вон киоск, идите и делайте!

Мужчина спешно выходит, переходит пути наискосок.

Перешагивает через турникет и, стоя на нижней ступени, проводит рукой по причёске, глядя в отражение в стекле водительской двери. Выходит – в коричневой куртке с нашитыми флагом в звёздах и полосах и надписью «Я американец».

Пьяный мужчина встал перед турникетом. Совал руку за пазуху, но ничего не достал. Сделал несколько гримас, опуская и поднимая голову, прислонился к стенке кабины.

– Где мы находимся? – спрашивает он у подростка, пролезшего под ограждением и севшего крайним слева. Ему отвечают; он улыбается и кивает. – А, где поворот! Пацан! Как тебя зовут? Дай руку!

Он берёт руку подростка и начинает жать, сжимать, бить кулаком о кулак, складывать фигуры из пальцев, пытаясь развить подростковое приветствие. Из середины трамвая за этими упражнениями внимательно наблюдает, высунувшись в проход, юноша в шарфе и шапке, приоткрыв рот ухмылкой.

1.21

Женщина в платке и жилете с эмалированным ведром, полным белого реагента, укладывает его совком под бордюром, на краю проезжей части. Всё остальное уже посыпано.

Мужчина с навешанными сзади и спереди пластинами «Сауна Люкс» стоит под большим дорожным указателем. Капюшон надвинут вперёд, оставив голову в глубине. Чуть согнутые висящие руки спрятаны от метели в коричневые рукава.

1.22

– И знаете, что Жириновский сказал? Я, говорит, ни перед кем на колени не вставал. И не собираюсь.

– Он умный мужик. Он умный мужик, но он дурак.

– А Устинова, одна тень, на двоих, – это новая?

– Устинова. Давно выходила.

Трамвай остановился вдоль глубокой лужи.

– Что ж ты, блядь, делаешь, а? – воскликнул молодой человек с щербатым лицом, вставший в дверях с пакетами и сумками. Его товарищ даёт ему руку, и выходящий опирается на неё, ставит ногу на ботинок и перемещается на сушу. Смеётся, хлопает третьего по поднятой руке. Пострадавший осматривает обувной носок.

Переходит дорогу девушка с полным мягких вещей пакетом и мокрым красным зонтом; на рельсах запинается.

1.23

– Котлеты есть?

– Есть.

– Пять котлет.

– Не толкайте!

– Да я не толкаю, а помогаю вам.

Мужчина, сидящий на заднем сиденье троллейбуса, производящего посадку через переднюю дверь, спрашивает:

– Чё он не едет-то?

Нажимает на поручне красную кнопку. Троллейбус открывает дверь.

– Херню какую-то придумали, от нечего делать. Путина сюда заслать, – бормочет мужчина с ношами, продвигаясь по узкому проходу.

– Если ты счас не уйдёшь, я тогда охрану позову.

1.24

Мужчина в кепке с опущенными наушниками просит фигурой закурить. Парень в наушниках-точках и расстёгнутой кожаной куртке широким жестом достаёт из одного из карманов зажигалку и, продолжая жест, подносит к сигарете мужчины уже зажжённую. Вторая ладонь тоже рядом и охраняет от ветра. Они кивают друг другу и кланяются.

Горничная с тележкой свежего сложенного белья ожидает прибытия лифта на нечётные этажи.

Мужчина в пальто и ушанке светит узким металлическим фонариком в урну. Достаёт бутылку.

1.25

Мальчик встал перед стеклянной составной витриной, указывает, закрыв маленькую голову в капюшоне, на самый верх:

– Мамочка! Я хочу такую! Мамочка, мамочка!

Женщина и мальчик несколько секунд молча смотрят на блестящую пластмассовую грузовую машину.

1.26

– «Ты, козёл! Ты поднимешься или нет?» Я говорю: «Валера! Он со мной!»

– Значит, страх божий ушёл? Весь словарный запас.

– А помнишь: «У вас что, дружеские отношения»?

Женщина идёт от магазина с небольшим животным на груди, завёрнутым в плед из красно-зелёной клетки. Она прижимает его и приговаривает: «Холодно!»

– Пятёрка, в четыре девятьсот обошлась, только по запчастям. Никому? Девяносто второго года, но она оцинкованная, не гнилая.

Осторожно ступает она по заледенелому тротуару, мелко ставя ноги, убирая к себе от прохожих руку с яйцами, прикрытыми сверху и снизу гофрокартоном.

Уже загорелся красный, когда женщина с крашеными светлыми волосами и в шубе въехала на джипе на середину дороги, желая повернуть налево, к автостоянке. Но машины уже начали движение ей поперёк, и она, немного сдав назад, так и осталась неудобной диагональю. Её объезжают, снизив скорость.

В углу винного магазина сидит на тележке, сложив руки и склонившись на колени, лысый пожилой мужчина с зажмуренным лицом.

– Я пошёл погулять, и мне как в голову стукнуло. Я решил снегом намазаться. Выбрал место, разделся и стал мазаться снегом. И в ту же секунду как будто иголками всё тело пронзило.

– Пить я больше не могу! Не могу! – запрокинув голову, кричит юноша с наушниками в ушных раковинах. Он один из трёх, все они топчутся у остановки, опустив руки, спрятанные в рукава.

– Для очаровательной девушки – звучит последняя на сегодня пэсня.

Чтение в наземном и подземном общественном транспорте

Алексий II: 75 лет со дня рождения

Монастырь был в диком месте, совершенно труднодоступном. Исследование влияния работы сознания на технические системы Генеральный штаб поручил группе Diamond. Стороны договорились, что Исполнитель будет осуществлять разработку. В документах говорилось, что это особый вид трудовой деятельности в интересах общества и государства. Консультировала издание Книги Судеб специальная группа в отделе Предсказаний и Пророчеств. Олег Неструхин прислал фото своей подруги Татьяны Байкальской. Таким образом всё население Граса пребывало в лихорадочном бездействии.

– «Найдите корни уравнения – х²+х-6=0». Тебе решать, – тихо сказал Хитрец.

– Мне решать, – сказал Семивратец. – Это, похоже, имя. Женское. Хабиба, например.

– Нет, надо значительно раньше и больше! Минимум на 20 процентов! Дельфиниумы особенно привлекательны в одиночных и групповых посадках. Листья срывают с растения по мере необходимости, выдерживая в холодильнике три дня. Конечно, не факт, что эти поправки примут. Наложение не будет сохранено для полупрозрачных объектов.

– Если сроки не торопят, аэробный компост можно ферментировать 1,5—2 месяца. Народная медицина утверждает: простатит уйдет. Навсегда.

– Мы уже завершили фазы анализа, разработки и тестирования. И вот появляются ваши знаменитые друзья. Зюганова точат «короеды». Ротару испугалась Пугачёвой. Мыши загрызли удава Глызина. Родные брат и сестра стали мужем и женой. Как известно, медведи в подмосковных лесах – большая редкость. Всё чаще врачи сталкиваются с неэффективностью антибиотиков, призванных остановить воспалительные процессы, угрожающие жизни человека. У меня на языке и десне появились белые язвочки, которые ещё и болят. Что это за штуки и как с ними быть? Вам не кажется, что вы наплодили монстров? Это заблуждение, что всё можно решить без народа. Его основные функции состоят в сохранении традиций, сбережении опыта предыдущих поколений. Хвалите Бога во святых Его, хвалите Его во утверждение силы Его. Именно этот дух побеждает змея Пифона, воплощение слепого инстинкта и примитивных страхов. После этого соедините все три системы, чтобы получить полную картину.

Когда в завистнике проснулась искренность, он внутренне почувствовал, что у него нет такой веры, как у Учителя.

– Вы это говорите каким-то рекламным тоном, как будто наизусть выучили. Мне показалось, что нужно использовать их стремление к сотрудничеству и самому сыграть на их стороне. Что же, вы все эти годы только работе самозабвенно отдавались, забыв о личной жизни? Значит, вот оно что! Так что же, выходит – садизм не только социальная, но и психологическая, и даже биологическая проблема? – А как по отчётным данным других регионов дела по этим вопросам?

Наполнив флаконы вторыми духами, он разделся донага и опрыскал своё платье теми, первыми.

– Степан Ильич, милейший друг мой, знали бы вы, что творится в моей душе с самой бессонной ночи! Разве болезни духа, эти главные болезни, болезни-первопричины не намного более тяжки, чем болезни телесные! Я всегда много работал, своим здоровьем заниматься некогда. Мало двигаюсь: кабинет, машина. Заметил ухудшение эрекции. Голова светлая, руки не из задницы растут, деньги в наличии. Со временем даже ноги постройнели.

– Простите, как вас теперь называть? – от его прикосновения Китиара вздрогнула: его рука, в отличие от тех рук, горела как в лихорадке и буквально обожгла её. Она думала, что он представлял её хорошенькой женщиной, желающей повеселиться.

– Мне имя дай, ведь мне всего два дня.

– Вас когда-нибудь оперировали?

– Не пережив страстей великих, считай, что ты не жил совсем.

– Ничего умного, – Настя развела руками и взяла из вазочки очередную конфету. – Не исключено, что битвы воинов Галактики заметны даже с далёких звёзд. Следует иметь в виду, что вероятно проведение встречных проверок (при наличии подозрения в достоверности подтверждающих сделку документов).

И в этот миг в метрах двух открылся Тёмный Портал. В тёплом воздухе сладко пахло можжевельником и жимолостью. Из осеннего лёгкого тумана реализовалась десятидолларовая купюра.

– Чёрт побери, может быть, это первый знак? – подумала Полина.

Наталья в этот самый момент верила, что они поедут на Крит и будут гулять по оливковым рощам.

От этих слов женщина рассвирепела ещё больше и заголосила на всю улицу:

– Да не нужны нам его чёртовы баксы!

Вероника обошла хижину. Ни на лачуге, ни на окружавших её деревьях больше никаких знаков не было видно. Свернув с проторенных теоретических путей, партия вступила в область неизведанную.

В течение последних двадцати минут Мартынов с медленно тлеющим раздражением наблюдал за тем, как Женя привычно осматривала двадцать пятый лимон. Она подняла глаза и посмотрела на подошедшего мужа.

– Ты у меня такой умный, такой умный. Ну просто гениальный.

– Нет. Да и глупо ожидать этого, разменяв второй десяток.

– Что, пришли?

Он кивнул и указал пальцем вперёд. И когда говорил последнее «прощайте», голоса почти совсем уже не было.

Явление пятнадцатое

Те же и Ламерлуш.

Произошло это в тот период, когда белый штабс-капитан томился бездействием.

Проснулся я, когда осознал – меня зовут. Я спросил у них, который час. Василий Петрович разлил водку. Я хотел вообще встать из-за стола, но тут опомнился. Генерал-прокурор Кушелёв вдруг сгорбился: тяжелой походкой, чуть покачиваясь, он направился к дверям. Я оставил генерала и поспешил на свою квартиру. В сорока-пятидесяти метрах прямо посреди тропы высился силуэт громадного человека.

– У вас опять обострение?

– А вы пассивно ждёте?

– В библиотеке. Пройдёмте туда.

– Она говорила о каких-то векселях.

– Значит, там и увидимся. Нам нужно о многом поговорить.

– Разумеется, кузен. Нам известны кое-какие детали его военной карьеры. Уважали его и за серьёзную работу, работу по-новому.

Капитан покачал головой. Коршунов тоже молчал.

– Наркоминделец ещё здесь?

– Зачем? Умолчать об этом проще. Я ведь уже говорил: нет человека – нет и проблем. Можете придти на интервью пьяным в сосиску или одетым в семейные трусы вместо брюк.

Тинто Брасс поднял башку и внимательно посмотрел на хозяина.

– Татьяна Николаевна, – спросил я Гридневу, – вы в Бога верите?

– Верю, – мне показалось, что она захмелела. – Боже, как я стара!

Именно этой уверенности Троепольскому так не хватало в последнее время:

– Что я увижу, когда моё намерение осуществится? Что услышу? Что почувствую?

– Найдёшь, – подытожила Ольга, – там места не слишком много.

Ольга посмотрела на нас так, будто мы сговаривались бежать за бутылкой.

– Привет, дядя Дуглас, – прокричал Крис, стуча зубами от холода. – Нет, ты сообрази… Ведь ты показал такой ад, откуда возврата нет… Вооружённые грабежи начали турки гражданские.

Диана выскочила из-за его спины, но Тимофей не дал ей произнести ни одного слова.

– Ну, как он? – проговорил Таркен.

– Продержится ещё час или два. Заговорит, возможно, ещё до двенадцати.

Билл только покачал головой. Снег шапкой покрывал его волосы, и Изабель только сейчас сообразила, что ему, наверное, холодно. У Кэтлин закружилась голова:

– В случае необходимости дирижабль сможет быстро опуститься на землю, чтобы находящийся в нём сотрудник ГИБДД разобрался с участниками аварии.

– Какая милиция, Соня! – воскликнул он, забыв про бабу Раю, которая тут же согласилась с ним из-за двери. Для этого сделала она из глины много мелких свистулек, раздала их медведям и велела им по деревьям сидеть и в те свистульки дуть. Она с первого взгляда поняла, что ее привели в самый обычный клуб, без геевской ориентации.

– Простите… э… э… Рая?

– Тебе чего? – прищурясь спросила она.

– Вот только документы нужны, – пробормотала Томуся.

– Накрой ногу, мёрзнет.

Я отогнал мысли прочь и ненадолго закрыл глаза.

– Не перегни палку, – попросил я, впопыхах запихивая в дорожную сумку какие-то бессмысленные предметы.

– Придержи до поры клетку. Не забудь накормить собак, иначе сам к ним на обед попадёшь.

– Чёрт возьми, сестричка! Разве ты не видишь, что я стараюсь не вешать носа и пытаюсь сохранять бодрость духа? Тебе бабка Задохина передала, зачем я звонил?

– А, вы от Леонида Викторовича? – на всякий случай спросила девушка.

Высказав определённые пожелания, поп-дива отбыла в очередной мировой тур. Поблагодарив хозяев, мы сели в Ми-8, чтобы вернуться в город.

Хономер думал о том, что, наверное, всё же погибнет. Доказать, что он убил подростка в условиях боя, так и не удалось. Через самое короткое время можно было увидеть Ивана Николаевича на гранитных ступенях амфитеатра Москвы-реки.

А в декабре Дина заболела.

Напоминание на сегодня

Трудно сказать наверняка, когда началась душевная болезнь Кики.

Кинопродюсер по фамилии Дорогань жил в Подмосковье. Хабаров жил в Кемерове. Люк приобрёл виллу в Нормандии. Победоносцевы же имели всего две комнаты, зато какие!

Мой друг получил несколько соток земли. Принять решение о продаже дачи оказалось на редкость просто, лицо его передёргивалось от жадности и желания. Несмотря, однако ж, на наружную угрюмость и дикость, Захар был мягкого и доброго сердца.

– Не задерживайтесь, дорогая.

– Ну и каков ты в гневе?

– Могу посуду побить, шваркнуть мобильным телефоном об стену, пнуть колесо машины…

– А женщину ударить?

– Нет. Я легко побил бы Тайсона.

– Ну он хоть лап не высовывает, – сказала я, чтобы немного разрядить атмосферу.

Мы подходим к двери спальни. Он включает свет и пропускает меня вперёд.

– Это здесь.

Я выискиваю самые чувствительные места для поцелуев, чтобы он ещё сильнее почувствовал, что каждый поцелуй – это порция тепла:

– Зимними вечерами тебе снились морские волны, южный берег и кипарисы. Будет тебе и сгущёнка. Только не сейчас.

– Извините… Вам сюда нельзя…

– Да? А в чём дело? – подбоченилась Марта. – Почему мне сюда нельзя?

– Александра, сформулируйте, пожалуйста, ваше видение стратегии и миссии вашей компании. Вы до сих пор не опубликовали аудиторскую отчётность. Когда это будет сделано? Признайтесь, вам нравится наблюдать за игрой?

– Что ты делаешь? – Марина села и только сейчас обратила внимание на то, что спала в одежде. – Оставьте в покое моего любимого!

– А что ты чувствуешь, когда тебе говорят комплименты?

– О, Дали, да звучит твой оливковый голос!

– В чём счастье для меня? Я не могу выйти за него замуж. Не могу – и всё, – брезгливо передёрнув плечами, выкрикнула Мадлен, следившая за лордом Клифтоном.

– Ну почему же? Я могла бы помочь тебе заняться любимым делом, – предложила Кили.

– Где он?! – взревел оскорблённый супруг согласно требованиям классической трагедии.

– Кто, милый?

– Полковник.

– Наказан за секс с кобелём. Видишь ли, я склонна к полноте, мне приходится во всём себе отказывать, чтобы держать форму.

– Куда отправился-то? На скорпионов охотиться?

Я пожала плечами:

– Прямо не знаю, как это выяснить.

– И ты его любила?

– Да. Показ мод – это всегда монолог дизайнера. Вечер прошёл с большим успехом, в зале было много народу, что в настоящее время является достаточно редким явлением для песенных концертов. Здоровья вам и вашим близким, успехов и творческих удач!

Так проходило её отрочество. Шли сговоры, надвигалось обручение. Все ночные гости уже разъехались. Наступает самый деловой, тихий, будничный час. Она взяла трубку и обрадовалась мне.

– Что – мама? Что – мама? Просто я знаю жизнь! В отличие от тебя! Кто тебя привёз?

Баба Клава не дожила до её замужества, да и вряд ли Андрей понравился бы ей.