Текст книги "Остальные. Часть 1"

– Это не те, там другой, тоже за двадцать.

– У них там скандалы-хуялы. Пойдём здесь, – подталкивает его, сворачивая в темноте на тропинку.

5.3

– Москва! Москва, ура! – девушка хлопает в ладоши, подпрыгивает на перроне, окружённая объёмными сумками и молодыми коротко стрижеными людьми.

По асфальтовой дороге, по бледно-зелёному лесу медленно бежит мужчина в спортивных трусах. Он не спеша подставляет воздуху бледную кожу, обтягивающую стареющие мускулы.

Возле заброшенной железнодорожной колеи, в которой течёт производственная вода, пожилой автолюбитель моет свою машину. Он закатал свои кремовые брюки почти до колен и стоит босиком на мокрой земле. Останавливается ещё один автомобиль, из которого выходит мужчина – тоже обнажённый, но сверху и по пояс.

– У вас порошочка нет? – спрашивает он.

5.4

Согнутая старушка семенит и ведёт на поводке лохматую рыже-чёрную собачку. Животное изгибает тело, виляет хвостом, и лижет на ходу левую ногу, одетую в бесцветный чулок. Старушка подтягивает поводок, но собака забежала вперёд, и хозяйка не находит её, потому что смотрит назад, не в силах поднять головы.

– Всю меня измазала, – говорит она.

– А ты трансвестит что ли?

– Хочешь, – говорит мужской голос, – сфотографироваться с удавом?

– Ты что, с ума сошёл?

– Ну тогда с обезьяной.

– И прилетел спасать свою мадам.

Она заходит в вагон и, пока состав ждёт на станции сигнала к отправке, мнётся на пустой площадке, разминая пустой целлофановый пакет. Она молчит и начинает говорить, трогаясь в путь вместе с поездом. Слов не разобрать, кроме одного: «Женщине». Она слепа, её палка тонка, кончик обёрнут резиной. Пройдя из конца в конец, она становится у двери и перекладывает мелочь из пакета в заплечную сумку, потом из сумки в карман плаща. Две монеты падают на пол. Она замирает, и только правая её нога топчется, нащупывая кусочек металла. Он то под подошвой, то рядом с подошвой. Она не наклоняется, только нащупывает деньги, и на станции, как и другие, выходит.

5.5

– Двадцать билетов! Только по истории Древнего Египта.

В трамвай зашли два краснолицых. Кондуктор попросила за проезд, но один из них улыбнулся, а второй прошёл к передней двери. Кондуктор с непонимающим лицом попросила ещё. Улыбающийся показал что-то из кармана, и кондуктор коротко сказала: «А!» – и улыбнулась тоже. Контролёры удвоились, и тот, кто пошёл вперёд, возмущённо говорил человеку в джинсовом костюме:

– Нет, а чё вы как разговариваете? Счас пойдём в отделение, – и потрогал его руку.

– Я брал, но не знаю, где он.

Кондуктор кивнула, и четверо краснолицых – один кудрявый – встали на площадке у двери, поджидая остановку.

– Надо что-то делать, – сказал один, с мелироваными кончиками волос, присев на поручень. – Целый час голяк. Просто голяк.

– Мне сегодня классические, которые сверху.

– А какие?

– Ну какие. Которые побольше да получше.

Из одного мусорного бака перекладывает в другой, сортируя и вынимая из пакетов бутылки, складывает себе в сумку, уходит: простоволосая, с широкой серединой. Потом к этим бакам подъезжает чёрный джип. Его водитель некоторое время сидит за рулём, посматривая в сторону помойки. Выходит, огибает машину, кидает бумажный свёрток из ладони, возвращается, оглядывая свои туфли, для чего поднимает ноги поочерёдно чуть выше и наклоняет лицо чуть ниже. Открывает дверь и закуривает.

5.6

Объёмная женщина в оранжевом жилете поливает из чайника рельсы. Струя темна и масляниста. Чайник железный и голубой, с тонким изогнутым носиком. Её голубая, но светлее чайника, водолазка облагораживает цвет её обесцвеченных крашеных волос.

Девушка в рыже-кремовых гладких брюках и облегающей кофте одёргивает их, глядя на бледное отражение в застеклённом щите остановки. Маленькими щипками, вполоборота.

Усатый широколицый и кудрявый человек в солнцезащитных очках с большими коричневыми стёклами трогает ветерана за пиджак, показывая ему свободное место.

– Вон какой иконостас: Красной Звезды, Славы, – смотрит усатый человек на орденские планки на сером пиджаке. – Закрыть? – и закрывает форточку. – Заболеете.

– Нет-нет. Не надо. Не улечу, – говорит ветеран. И, опираясь одной рукой на ручку сиденья, другой отодвигает стекло. Ветер шевелит его серые, желтоватые и чистые волосы.

Кондуктор говорит хриплым разбитым голосом долговязому бритоголовому юноше:

– Возьми за писят. Рваный, но его даже турникет берёт, я тебе говорю. Не будешь людей обманывать, а чё, писят рублей. Он сто пять стоит. Порванный, но его даже турникет берёт, я же пробовала.

Юноша ничего не отвечает, только наклонился к ней, держа внизу сумку, а вверху поручень.

Перед остановкой кондуктор бежит по вагону к кабине водителя и хватает за рукав мужчину:

– Стой, не открывай. Так, у вас видела, у вас?

– Я свой, – отвечает мужчина. – свой вдребезги.

Рядом с телевизионной башней быстро падает вниз точка, и вдруг тормозит и расцветает, становясь раскрытым парашютом и человеком с неподвижными раздвинутыми ногами. Лопается хлопок. Парашют наклоняется, потом в другую сторону.

5.7

Старик в камуфляжной панаме (все оттенки серого) несёт за спиной (рука отставлена) белое пластмассовое ведро, заполненное распустившимися нарциссами.

Обнажённые по пояс загорелые люди составляют трибуну из металлических брусьев. Один из них ударяет одетой в кроссовку ногой по сочленению, чтобы крепче встало, ещё ударяет.

У банкомата, положив на асфальт уплощённую картонную коробку, дворник покрывает серебряной краской узорную решётку урны. Сама урна, чёрный куб, стоит рядом. За работой, сидя на корточках, молча наблюдает другой, также одетый в оранжевую вымаранную униформу, с таким же поволжским лицом.

Заходит девушка с распущенными волосами, за спиной её висит огромный продолговатый рюкзак, к которому привязан футляр с гитарой. Она садится боком, чтобы уместить ношу. В руке у неё два поводка, и две большие и умные белые собаки с рыжими пятнами ложатся у ног, заполняя проход.

– Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись, – говорит он ей, наклоняясь, потому что он выше неё на три головы и крупнее. Она молчит, потому что не может найти паузу. – Заткнись, заткнись, заткнись, заткнись.

Он поворачивается к аптечному фургону и другим, совсем другим голосом поздравляет невидимую продавщицу:

– С праздником вас, девушки. Вот такого вам счастья и здоровья и всего остального, вот такого, видишь?

Он широко расставляет руки. Один кулак сжат, и в нём деньги. Он кладёт их на пластиковое блюдце, просит:

– Мне две по пятнадцать. Я всё перепробовал, эти лучше всех.

– Плесните ему в харю ими, – говорит наконец та, что молчала.

– А я уже взял, – весело хвалится он, одетый в чистый серый спортивный костюм из мягкой ткани. У неё редкие короткие волосы и испитое лицо.

5.8

Подросток, одетый в наушники, хвалится женщине на ходу, изменяя голоса:

– «Кто вошёл, передаём за проезд», а я типа не слышу, музыку слушаю, она опять – «кто не передал за проезд», а потом отстаёт. Так и езжу.

Поставив мотоцикл на бетонный выщербленный парапет пруда, положил на его чёрное сиденье коробочку с куском желтоватого поролона. На нём рядами, цевьями вверх лежат рыболовные крючки. Прислонил к мотоциклу удочку и снаряжает снасть, держа в пальцах леску. Он раздет по пояс, и тело уже загорело.

Мальчик быстро и много крутит педали велосипеда, но едет медленно, велосипед испорчен, педали прокручивают, мальчик сидит почти на багажнике, пригнувшись к раме, а заднее колесо совсем сдуто и едет на ободе.

5.9

Женщина говорит:

– Иди сюда!

Чёрная собака бежит к ней. Появляется вторая собака, и они начинают играть под руководством мужчины. Кончается короткий дождь.

Девочка в венке из одуванчиков едет задним ходом на двухколёсном велосипеде с двумя дополнительными колёсиками. Туго стянуты зелёные полые стебли.

Взрослый мужчина с голым бледным торсом, чуть свисает его живот, играет в бадминтон с девушкой, одетой в светлое. Он подаёт, ударяя ракеткой снизу. Волан летит вверх и потом вперёд.

5.10

– Когда ни придёшь сюда, здесь всегда так красиво, и всегда открываешь для себя что-то новое.

– Вы, наверное, часто сюда ходите.

– Нет-нет, именно здесь – впервые.

Курящий сигарету с фильтром мужчина – верхняя пуговица рубашки расстёгнута – держит надутую гелием фиолетово-бордовую модель сотового телефона.

Сидя на гранитной кайме высокого административного здания в небольшой нише, в которой живёт, женщина, обёрнутая обесцвеченными городом и временем одеждами и тёплым платком, чистит апельсин и кладёт себе за левую щёку, не разделяя, три очищенные дольки. Взгляд косится вниз, на закатанный, как рукав, пакет для сбора подаяния.

Торговка рассыпными семенами и орехами пересчитывает расправленные десятирублёвые купюры, стоя на ступенях подземного перехода. Не замечает, как воробей, нагнетая под себя воздух, ворует из мешка арахис в розовой шелухе.

Веломобиль, ведомый широколицым пенсионером в очках и мягкой кепке, преодолевает, переваливаясь, невысокий бордюр. Сзади сидят пожилая полная женщина с химическими кудрями и мальчик-младшеклассник. Ноги водителя горизонтальны, жмут в педали.

– Сейчас нам кто-нибудь место уступит, – говорит звонкий внук, забираясь в вагон. – Сейчас нам кто-нибудь место уступит.

– Не доросли ещё, место вам уступать, – ворчит стоящая простоволосая женщина.

– Из деревни, что ли, приехала, правил не знает, – вступает бабушка, – что написано место уступать инвалидам. И детям.

Усаживает внука перед окном. Простоволосая, перед тем как выйти, два раза нагибается его разглядеть между людьми.

– Это река! Я первый её увидел! Я первый её увидел, – заявляет гордо и громко внук, не договаривая звук «р».

– Первый, первый, – соглашается в сторону бабушка.

5.11

– Сто рублей! – восклицает, ощупывая черенок плодового растения с бережно спрятанными корнями. К черенку прикреплена табличка с названием и фотографией будущего вида.

– Это же дерево. Оно же не на год. Оно достанется вам, вашим детям, вашим внукам и правнукам, – неторопливо рассказывает ей сидящая на пустом деревянном ящике среднеазиатская женщина с квадратным и плоским лицом.

Возле пылающей помойки стоит пожарная машина. Трое пожарных смотрят на огонь, положив руки в карманы или уперев их в бока. Один из них берёт в руки брезентовый шланг с металлическим наконечником, ждёт воды. Четвёртый пожарный откручивает вентили сзади автомобиля. В темноте под деревьями расположились люди и рассматривают, как струя превращает пламя в густой и жёлтый дым, уползающий к пруду, полузасыпанному кузовами земли.

5.12

– Загляните в почтовый ящичек. Вас ожидает небольшой сюрприз.

Остановился перед светофором и говорит по мобильному телефону. Мигает красная продолговатая лампочка, обозначая присутствие сети. Он немного наклоняется вниз, нащупывая свободной рукой сигаретную пачку. Пишет карандашом на её откинутой крышке. Заканчивает разговор, после того как изменился звук моторов машин, стоящих впереди. Убирает телефон и берёт поудобнее пачку, чтобы ещё раз обвести написанное. Понимает, что надо перевернуть её вверх ногами, переворачивает.

Подвигается вместе с очередью в дверь трамвая, сжимая пальцами удостоверение в тёмно-красной обложке с мятым уголком. Поднимается на ступеньки и показывает обложку в окно водителя, но водитель не смотрит, отсчитывает сдачу. Люди сзади подталкивают её к турникету, она в замешательстве прижимается к ограждающему поручню, освобождая проход.

5.13

В жёлтой плюшевой куртке, с кольцами и серьгами, хвост заткнут вверх, оголяя шею с затылка. По левой щеке спускается от виска архипелаг угрей. Бирка на груди: «Сестра Горбенко. Церква Iсуса Христа». У её подруги – чёрные колготки, длинная юбка на плотных бёдрах, бейджик задрался вверх.

Тонкие зубчатые лоскуты кожи обозначают на спине куртки худую кошку с выгнутой спиной. Над кошкой дуговая надпись «ROCKABILLY». Высокий чуб состоит из склеенных лаком волос. На руках его серебряные кольца, в одном из которых огромный синий камень. В левом ухе золотая серьга, похожая на обручальное кольцо. Заполняет кроссворд с крупными клетками, крайнее верхнее слово по вертикали: «Т», «О», «К», «А», «Р», «Е». «В» уже написано.

Джинсы разорваны в разные стороны под левой ягодицей. Ткань свисает, обнажая кусок белой кожи. В кармане над дырой лежит паспорт. Беспечно болтает на ходу с подругой.

Саксофонист ведёт мелодию, стоя лицом к эскалатору, задирает голову и раструб, после каждой фразы опускает и то, и другое. Глаза живут сами по себе. Мелодия повторяет линию слов, не отвлекаясь на вариации.

5.14

– Привет, Эмма. Эмма, это Наташка. Можешь сказать историчке, что я опоздаю? Ну ладно, пока.

– Дорогие пассажиры метро! Вас приветствует Константин Райкин. Сегодня я буду сопровождать вас в вашей поездке. Осторожно, двери закрываются. Следующая станция —

– И скверик, и очень хороший скверик. А общежитие – сами знаете.

– Да, кстати, дарить будем все втроём тогда. Чтоб он тоже присутствовал.

– Ты знаешь, например, что у тебя на счету лежит две тысячи рублей. Ты идёшь, снимаешь – и спасаешь семью.

Ходит туда-сюда с наушником телефона и блуждающим взглядом:

– В любом случае надо перенастраивать. Я хочу соответственно свою поршневую продать кому-нибудь, как ты понимаешь. А у меня с собой нету.

Подземный ветер поднимает в его руках ленту настенной азбуки, разворачивая её по всей длине. Он стоит у стены перехода со станции на станцию, небрит и немножко кос, глаза выпуклы, почти без ресниц.

– Терапевт-то моя ушла. Она же назначала мне это лекарство.

Белый шерстяной обруч обнимает её голову с затылка до лба.

Она сидит у колонны, переходящей в арку, перебрасывает монеты в пластмассовой плошке: заметила милиционера у эскалатора. Её кошки, бледно-рыжие и длинношерстные, неподвижны и смирны, окружённые перемещающимися людьми. Одна лежит свёрнутая и небольшая на ящике, вторая перед ящиком стоит, как сторожевая, и напоминает размером собаку.

Три милиционера в чёрных куртках из заменителя кожи останавливают молодого человека в кепке с вогнутым длинным козырьком. Он держит в руке большую коробку, стянутую липкой лентой телесного цвета. Проверив документы, они ведут его по улице, обступив сзади.

– С какого адреса ты несёшь всё это дело?

– С Вознесенского переулка.

– С Вознесенского переулка?

Десяток мужчин, одетых в синие и зелёные форменные спецодежды поднимают вверх по стене массивный брус с вывеской банка. Брус закреплён верёвками, перекинутыми через блоки. Он тяжёл и не поддаётся плечам и рукам.

Двигаются вверх-вниз лицевые мышцы наклонившегося к столу лысого и усатого. Напротив него сидит лысый и безусый в розовом костюме, смотрит на него.

Одетая в чёрное жирная женщина с обвислым животом ходит между столами, разыскивая свободный.

В длинной очереди за едой стоит юноша с крашеными частично волосами, его причёска кажется сплющенной от того, что наверху и сзади волосы длиннее, а с боков короткие и выровненные бритвой. Широкие пятнистые джинсы держатся на самом краю бёдер.

– А почём вы портреты рисуете?

– Семьсот рублей, – встаёт художник, но не садится, когда пара уходит, а смотрит вверх, на чёрные облака, распыляющие дождь над колесом обозрения.

Два милиционера выходят из сине-белой машины у длинного ряда торговых павильонов. Водитель хлопает дверью, а второй прикрывает неплотно, оставляя щель. Осматриваются.

Фотографируются на фоне достопримечательности. Тот, кто фотографирует, ставит бутылку на асфальт. Потом ставит второй и отходит на необходимое расстояние. Последней – девушка, подошедшая было с бутылкой к точке съёмки, но вернувшаяся. Три одинаковых бутылки стоят рядом. Люди замирают.

5.15

Обнаружив возле кассы большое зеркало, мальчик принялся строить рожи и кривляться, двигая частями лица и дёргаясь, открывая рот под голос певицы, поющей по радио, включённому на полную громкость.

Парень взял девушку за руки и везёт её, сидящую в инвалидной коляске, по рынку.

Мальчик с крючковатым хищным носом разбегается, внезапно останавливается, поднимает кулаки к лицу, с разворота высоко поднимает голову, круша невидимого противника. Удовлетворённо и еле заметно улыбается, начинает процедуру сначала. Глаза его блестят, возбуждаясь от боя. Плотно сложенное тело с прямой спиной встряхивает членами, готовясь к напряжению. Сторонится, пропуская снующих людей, снова продолжает игру.

5.16

– Да, моя хорошая.

Три старушки одновременно встают с лавки, сворачивают на дорогу. Идут нога в ногу в платках и плащах, оживлённо продолжая начатый сидя разговор. Одна отделяется и заговаривает с идущей навстречу знакомой, которая выгуливает дымчатого пуделя.

5.17

– Я боюсь, что лифт не работает, вот чего.

– Встань и крикни.

Она ковыляет, описывая больными ногами выпуклые дуги и сжимает за горло тряпичную сумку. Он несёт листья алоэ в выцветшем оранжевом пластмассовом ведре.

Влезая на заднее сиденье троллейбуса, ударяется лысеющей, похожей на жёлудь, головой о металлическую трубу для рук. Говорит «ой», садится и больше не произносит ни слова.

Таблетка наушника падает и падает из правого уха. Девушка поднимает и вставляет снова, держа спину прямо и справляясь с губами. Снова выскакивает. Снова выскакивает. Руки складывает на бёдрах, придавая им вид давно и невозмутимо лежащих.

Тесная одежда сжимает её груди с боков и снизу, вынимая их для взглядов. Тёмные очки и длинные в мелких завитках волосы. Расправив фигуру, спускается из трамвая. Происходит заминка её безостановочного, хорошо скоординированного движения: каблук попадает в раздавленную автомобилем кошку. Смещённые части шерстяного тела срослись с асфальтом. Головы уже нет.

5.18

– Мама, захвати, пожалуйста, лейкопластырь. Нет. Ничего! Пока.

Кашляет и не может прокашляться коротко стриженая пожилая женщина, черноволосая с седыми нитями, с жёсткими редкими усами, стелющимися по верхней губе.

Белый небольшой автобус везёт рассевшихся по его внутреннему периметру людей, одетых в одинаковые синие куртки с надписью «Приток».

Мужчина с золотыми зубами склонился над мальчиком и девочкой, едущими в школу с ранцами за плечами. Он разговаривает, улыбаясь, с девочкой на своём южном наречии. Мальчик молчит, а девочка с большими карими глазами и густыми ресницами отвечает и хочет подняться, чтобы уступить место. Мужчина удерживает её движением раскрытой в воздухе ладони.

Красные льняные брюки, выпуклые зеленоватые очки с медной пластинкой в оправе: «Gucci». Освобождает из чёрного шелестящего пакета картину, лежащую на коленях, показывает спутнику с фурункулами на ровно постриженной шее: набережная, фонари, разноцветные пятна снега, кошки несут под мышками гусей и рыб.

5.19

В большой неподвижной пробке стоит маленький и узкий микроавтобус. Он жёлтого цвета, в нём сидит, сложив свой длинный и худой рост, человек. Он осторожно открывает пакет со свёрнутой шаурмой. Его кисть одета в перчатку со срезанными пальцами.

Бабушка переводит за руку внука через дорогу. На нём жёлтая плюшевая куртка и красная бейсболка с чёрным иероглифом. Он делает остановки неожиданно и подпрыгивает, высоко откидывая ноги назад.

– У всех, кто с деньгами работает, должна быть полная взаимозаменяемость. По всем пунктам.

– Приедем к концу смены, – говорит вагоновожатая вагоновожатой.

– Прямо идиоты какие-то. Откуда они взялись. Отошёл бы, отъехал бы. Это прям уж вообще. Стал и стоит.

– Ещё что? – спрашивает продавщица.

– Ещё шоколадку, – говорит рыжелицый человек с бутылкой коньяка между пальцами. – «Нестле» с орехами.

Продавщица пробивает чек, подаёт плитку.

– А это вам, – говорит человек с коньяком.

– Спасибо, – отвечает девушка в фиолетовом фартуке и, спрятавшись за окошком кассы, читает оборотную сторону обёртки: состав, производитель, годен до.

Мужчина на крыльце магазина допивает глотком четвертинку водки. Достаёт сигарету, закуривает свободной рукой.

5.20

Двое мужчин осматривают, обходя кругом, серебристый «Мерседес», на котором лежит мокрый от дождя отломившийся ствол дерева. Один показывает другом сверху вниз, объясняя путь падения зелёных ветвей, усыпавших кузов щепками и листьями.

С длинными нечесаными выцветшими волосами и неопрятными щербатыми лицами мужчина и женщина нагружены белыми пакетами, полными непринятыми бутылками. Один из них мужчина прижимает к груди – цепко, как тяжёлую, но ценную ношу.

Пожилая женщина в коричневом берете, держа одной рукой пакет и натянутый поводок с чёрной собакой, второй обрывает у дерева молодые побеги с уже большими листьями и бросает их на землю.

Две цыганки, стоя у кассы, предлагают румяной и рыжей продавщице отдела рыбы, соков и полуфабрикатов остроносые, с гладкой и чёрной подошвой туфли для широкой ступни, расписанные белёсыми раскиданными пятнами. Одна, одетая в плащ с цветным воротником, похожий на халат, говорит, убеждая. Вторая, в голубых спортивных штанах, оперлась о прилавок, оттопырив зад, и молчит, переводя взгляд то на подругу, то на продавщицу, которая нагибается, чтобы примерить товар к ноге. Потом цыганки идут в отдел хлебобулочных и кондитерских изделий, чтобы показать его продавщице, худой и маленькой чернявой девушке, синтетическую блузку грязно-зелёного цвета. Девушка расправляет её и смотрит на свет. Продавщица рыбного отдела кричит ей: «Подожди!» Бежит к ней из-за прилавка с советом.

5.21

– Толкните кто-нибудь заднюю дверь!

Заехал в промоину обоими колёсами, опёрся ногой о размокший бугор земли, говорит своему ровеснику, стоящему подле:

– А там! Я стоял, стоял, чуть не свалился.

Попрощавшись со знакомой ей женщиной, обернулась и пошла к дороге. Тонкий каблук справа воткнулся в самый низ левой штанины. Чёрные брюки широкие и расклешённые, поэтому это не мешает ей идти, но лишь создаёт неудобство. Она не сразу замечает его, а заметив, неловко поднимает вверх ногу, выпутываясь.

5.22

Юноши и девушки, одетые в бахромчатые балахоны, многочисленными группами расположились на пригорках на краю леса перед прудом. Они сидят и полулежат на траве под солнцем и в тени деревьев. Редкие пары их встают с земли, становятся друг перед другом, неумело машут топорами и мечами и поднимают навстречу мечам и топорам круглые крашеные щиты. Постучав немного деревянным о деревянное, они опускают руки и долго стоят.

Юный велосипедист жмёт на педали, с трудом удерживая руль перпендикулярно движению. На багажнике стоит и держится за его плечи товарищ с рюкзаком на спине. Их обгоняет бежевый автомобиль.

В три вагонные двери вошли три очень похожих друг на друга контролёра в бейсболках. Зашевелилась сидящая женщина, на лице которой непроницаемые тёмные очки оставили незакрытыми только выпуклые пластилиновые губы грязно-бордового цвета, обведённые контурным карандашом. Она принялась рыться в сумочке, шелестя обёрточной плёнкой букета, который держала в руках. Найдя талон, она привстаёт, ставит его в щель компостера и нажимает. Из головы вагона подходит её дочка со школьным ранцем, садится на свободное сиденье перед ней, смотрит на мать испуганными глазами.

– Ваш билет! – говорит контролёр сидящему у двери рослому человеку, одетому в униформу охранника и пьющему пиво с ногой на радиаторе отопления.

Человек встаёт, смотрит в окно, молча шарит в кармане брюк, достаёт несколько сложенных зеленоватых купюр.

– Штраф сто рублей, – говорит контролёр.

Охранник повернул голову, переспросил:

– Что?

– Штраф сто рублей, – повторяет контролёр.

Охранник снова поворачивает голову к окну, перекладывает бутылку в другую руку, ищет в другом кармане, достаёт красно-белую банкноту, отдаёт контролёру и садится, и смотрит в окно, и делает глоток.

– Квитанцию возьмите, молодой человек! Квитанцию возьмите!

Контролёр настойчиво протягивает листок, но человек сидит без движения и смотрит в окно. Контролёр выходит, машет рукой водителю в зеркало – можно ехать.

Молодой высокий среднеаазиат в спортивном костюме стоит возле сидящей женщины с обесцвеченными недлинными волосами и трогает пальцами кожу под ними, её шею, щёки, нос, подбородок. Она недовольно отворачивается, отражаясь в стекле. От мелких колебаний трамвая его нежные движения становятся грубыми.

Мальчики кладут на рельс две пивные пробки и отбегают, садятся на трубу. Проезжает трамвай, откидывает сплющенные кружочки в сторону. Мальчики бросаются к ним.

– Это моя! – кричит один. – А вон твоих две!

Второй мальчик садится у двух кружков, один из которых оказывается листиком тополя.

– Ещё едет! – видят они издалека и перебегают через дорогу к трансформаторной будке, у которой часто принимают бутылки.

Двое подростков сидят на крыше вспомогательного подъезда. Один ест подсолнуховые семена, второй тянет вниз раскрытую ладонь. Он ловит ядовито-зелёный теннисный мячик, который кидает девочка с двумя косичками-крендельками. Она никак не может подбросить мяч достаточно высоко, и он снова и снова прыгает по асфальту.

5.23

В стене гаража торчит труба, из которой течёт вода. Мальчик в джинсовом костюме моет руки в струе, потом набирает воды в рот и полощет его: надуваются щёки.

Кавказские разнорабочие укрепляют среди деревьев столы, совмещённые с лавками, утаптывая и ровняя землю.

Вокруг столов, окружённых парком, собрались пожилые мужчины и играют. На столах открытые банки пива, кучки пакетов и сумок. Удары пластинок домино о столешницы, возглас: «Под хвост всухую!»

Рыболов осторожно водит под водой леску с клюнувшей рыбой. Он не спешит вытащить её в воздух, медленно подводит к берегу. Вот сверкает небольшое серебристое тело, но у самого бетона срывается. От группы спортивных людей на берегу отделяется лысый мужчина и на ходу спрашивает:

– Что, рыбак, поймал?

5.24

– Нина Ивановна, смените меня. Я посижу, отдохну. Вы слышите, что я говорю? Смените меня. Я посижу, отдохну.

Дворница разметает песок на детской площадке, приподнимая розово-жёлтую пыль.

У остановки притормаживает микрофургон. Из него выходит молодой человек в бандане и джинсах, из рук которого покатилось на ребре портмоне с застёжкой на кнопке. Догнав его, человек подходит к киоску мороженого и выбирает.

5.25

– Короче, были браслеты. Скажу честно, я ездила в Тунис специально, чтобы приобрести эти браслеты.

Визгом останавливая машины, переходит дорогу на красный свет толпа девушек в белых бантах и оборках и юношей, одетых в разное. У всех у них на груди жёлтый колокольчик с красной ленточкой и ещё одна, синяя, лента с плеча до талии, с надписью кружевным золотом: «Выпускник».

5.26

На узком багажнике служебного автомобиля автоинспектор в фуражке с серо-синим околышем заполняет лист бумаги претензиями к автолюбителю, который стоит рядом и осматривается. Взгляд его, как к колышку, привязан к бумаге. Инспектор придвигается к уху водителя, тот наклоняется. Второй милиционер стоит поодаль за пультом управления светофорами, заложив правую руку за широкую спину. Нажав кнопку и изменив цвет света, он направляется мимо остановившихся машин в центр перекрёстка.

За неимением зонта мужчина положил на круглую голову носовой платок. Он напитался водой, ветер чуть шевелит свисающие концы.

Из трёх стоящих девушек одна протягивает второй беляш откусить, а третья просто стоит.

– О-о! – говорит им, входя в магазин, выпивший старик с седой бородой и жёлтыми снизу усами. – Выпускники гуляют. Здравствуйте, дорогие мои!

И, тронув одну из них за руку, встаёт у прилавка:

– Подходи! Подходи! Выбирай, что хочешь!

5.27

– Он считает, что белое – это красиво.

Одетый в синее работник скорой помощи постепенно идёт по коридору комнаты милиции на станции метро. В руке у него большой пластиковый ящик с ручкой. Трое мужчин, стоящих в проёме боковой двери, взглянув на него, уступают дорогу и снова смотрят внутрь.

Машинист подбегает к стеклянной будке дежурной по станции, берёт листок бумаги из целой стопки таких же, укреплённых на боковой стенке. Делает три быстрых шага, входит в открытую дверь подошедшего электропоезда. В кабине он быстро обменивается с другим машинистом касаниями и длинным ключом, и тот выходит.

Процессия из небольшого нечётного числа людей с иконами в руках двумя рядами передвигается по тротуару широкой улицы. Впереди седой бородатый и коротко стриженый пожилой, а также длинноволосый и тоже с бородой молодой человек в длинной чёрной юбке. За ними тянутся женщины в однотонных платках. Они тоскливыми и тихими голосами поют: «Радуйся! Радуйся!» Замыкает старушка, которая шамкает. Подойдя к зданию законодательной власти, седой и поджарый широко крестит стену и приподнимает к ней икону.

К синему микроавтобусу, стоящему на обочине, присоединён прицеп с близко посаженными колёсами. На прицепе стоит легковой автомобиль без колёс. В нём сидят две гримированные артистки. Подсобные люди налаживают закреплённые на капоте осветительные приборы и чёрные защитные пластины. Оператор прикрепился к водительской двери. Человек в красной куртке и чёрных наушниках посмотрел по сторонам и сказал ехать прямо, а потом повернуть направо.

Девочки прыгают лицом к лицу. Одна крутит скакалку, захватывая обеих, вторая касается руками её груди.

– Тридцать пять, – говорят они вместе и останавливаются.

5.28

Бело-синий автомобиль громкой и разнообразной сиреной сопровождает впереди колонну из четырёх автобусов с пиктографическими табличками «Дети». В первом автобусе на переднем низком сиденье расположен полный милиционер. Остальное место заполнено подростками, редко перемежающимися взрослыми людьми. То же самое, кроме милиционера, в остальных машинах.

– В армию что ль везут. Одни пацаны, – говорит невидимая женщина пухлому рослому юноше с румяными жующими щеками. Добавляет:

– Ровесники твои.

Человек в чёрном спортивном костюме и чистой зелёной фуражке стоит перед киоском. Подняв голову, выбирает себе пиво. Невдалеке, у подземного перехода, пьют уже закупившиеся, в таких же фуражках и беретах.

Стоя на ступенях площади военный духовой оркестр исполняет вальс про далёкие сопки. Перед оркестром кружится улыбающаяся пара: у него развеваются фалды фрака, у неё поднимается подол сине-белого кружевного платья с воланами. Оркестр берёт паузу. Он поднимает высоко её руку, кланяется. Хлопают праздные зрители. Трубачи начинают «Рио-Риту».

Мужчина в очках с толстой чёрной оправой, в кепке поверх длинных волос настороженно осматривает подошедший поезд, после чего переходит платформу и идёт между колонн, держа в пальцах журнал «Человек и закон», изданный около двадцати лет назад.

Пожилая женщина стоит на бордюре дороги, рвёт белый хлеб и кидает куски через постриженные кусты воробьям, слетевшимся на лужайку.

5.29

Поливальщик отводит в сторону шланг со струёй воды, делает знак, что можно проходить. По мокрому проходит и становится рядом толстый низенький дурачок с пухлой нижней губой. По направлению к ним идёт лысый кавказец с ободком ровных волос. Его рубашка расстёгнута, открывая прилипший к груди крупный золотой крест. От него удаляются две женщины в белых платках с двумя мужчинами которые снимают и отдают им чёрные пиджаки. На подошве правой туфли одного из них приклеена оранжевый ценник. Наверху чуть двигается спокойная спина сидящего длинноволосого звонаря, разгоняющего вместе с помощником праздничный замысловатый перезвон по переулкам и набережным.