Текст книги "Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон»"

…Кино заканчивалось поздно, часа в два ночи (если уж шли смотреть, то сразу по две-три картины), а девочке в семь утра надо вставать и идти в школу. Её отсылали спать, и она бежала домой по пустынному ночному Кремлю, наполненная мыслями о героях просмотренных фильмов: «Чапаев», «Весёлые ребята», «Пётр I», «Цирк», «Волга-Волга», «Юность Максима»…

Хотел Сталин того или нет, но он с детства предопределил будущее дочери. Посещение лучших советских театров, лучшие кинофильмы, книги из отцовской библиотеки – всё это способствовало развитию гуманитарного склада ума. Окончив школу, она по настоянию отца поступила на истфак МГУ, хотя мечтала о филфаке (автор опрометчиво забежал в третью жизнь Светланы), окончила аспирантуру Академии общественных наук и всё равно вернулась к тому, что полюбила с детства: к книгам, стала кандидатом филологических наук, переводчиком книг с английского языка и литературным редактором. Четыре мемуарные книги Светланы написаны блестящим литературным языком, свидетельствующим о её несомненном литературном таланте. А началось с детства, с походов в театры, просмотра кинофильмов, отцовской библиотеки и домашних учителей немецкого и английского…

Возвращаемся во вторую жизнь Светланы Сталиной после краткого посещения третьей, в которую вернёмся, когда свершится зловещее предсказание грядущей войны, напетое бодрой мелодией военного марша: «Если завтра война, если враг нападёт, / Если тёмная сила нагрянет…»

…Во время учебного года Светлана жила в Кремле, а летом, когда отец убывал в Сочи, она выезжала с няней в Крым, на дачу в Мухолатку, ставшую впоследствии одной из крымских резиденцией членов Политбюро…

Отец не забывал дочь, несмотря на сложное международное положение, и писал ей нежные письма, хоть и короткие. Светлана приводит некоторые из них, естественно, сохранились далеко не все, и не везде она указывает даты, но надо сделать скидку на юные лета. В возрасте от 8 до 10 лет она меньше всего думала о том, следует сохранять письма и включать их в свои мемуары.

1933 год. «Здравствуй, моя воробушка!»

Здравствуй, моя воробушка!

Не обижайся на меня, что не сразу ответил. Я был очень занят. Я жив, здоров, чувствую себя хорошо. Целую мою воробушку крепко-накрепко…

Милая Сетанка!

Получил твоё письмо от 25/IX. Спасибо тебе, что папочку не забываешь. Я живу неплохо, здоров, но скучаю без тебя. Гранаты и персики получила? Пришлю ещё, если прикажешь. Скажи Васе, чтобы он тоже писал мне письма. Ну, до свидания. Целую крепко. Твой папочка…

За письмо спасибо, моя Сетаночка.

Посылаю персики, пятьдесят штук тебе, пятьдесят – Васе. Если ещё нужно тебе персиков и других фруктов, напиши, пришлю. Целую.

8 сентября 1934 г.

Хозяюшка! Получил твоё письмо и открытку. Это хорошо, что папку не забываешь. Посылаю тебе немножко гранатовых яблок. Через несколько дней пошлю мандарины. Ешь, веселись… Васе ничего не посылаю, так как он стал плохо учиться. Погода здесь хорошая. Скучновато только, так как хозяйки нет со мной. Ну, всего хорошего, моя хозяюшка. Целую тебя крепко…

18 апреля 1935 г.

Здравствуй, хозяюшка!

Посылаю тебе гранаты, мандарины и засахаренные фрукты. Ешь-веселись, моя хозяюшка! Васе ничего не посылаю, так как он всё ещё плохо учится и кормит меня обещаниями. Объясни ему, что я не верю в словесные обещания и поверю Васе только тогда, когда он на деле начнёт учиться хотя бы на «хорошо». Докладываю тебе, товарищ хозяйка, что был я в Тифлисе на один день, побывал у мамы и передал ей от тебя и Васи поклон. Она более или менее здорова и крепко целует вас обоих. Ну, пока всё. Целую. Скоро увидимся.

8 октября 1935 г.

Сетанка и Вася!

Посылаю вам сласти, присланные на днях мамой из Тифлиса, вашей бабушкой. Делите их пополам да без драчки. Угощайте кого вздумаете…

Сталин с детьми – Васей и Светой. 1935 год

18 октября 1935 г.

Здравствуй, моя хозяюшка!

Письмо получил. Спасибо! Я здоров, живу хорошо, Вася хворал ангиной, но теперь здоров. Поеду ли на юг? Я бы поехал, но без твоего приказа не смею трогаться с места. Бываю часто в Липках. Здесь жарко. Как у тебя в Крыму? Целую мою воробушку…

Светлане, стало быть, уже около десяти лет. Письма, которые она получает от отца, ни в какое сравнение не идут с единственным сухим и педантичным письмом, оставшимся ей от матери. Похоже, что в этом возрасте, окружённая отцовской любовью, она не осознавала потерю и не воспринимала отсутствие матери как трагедию. Осмысление начнётся позже, с наступлением переходного возраста, когда она узнает ошеломляющую правду. Отец – надо отдать ему должное – всё сделал для того, чтобы её детство оставалось счастливым. Морально ему было нелегко, но он сумел втайне от дочери разрешить вопрос «ничто человеческое мне не чуждо».

В коротких письмах, написанных матери, прорывается его боль. Через два года после смерти жены Сталин написал ей: «После кончины Нади моя личная жизнь тяжела. Ты спрашиваешь, как я живу. А я не живу, я работаю…»

В другом письме, через два с половиной года, 24 марта 1934-го, он написал матери: «Дети кланяются тебе. После кончины Нади тяжела моя личная жизнь. Но ничего, мужественный человек должен всегда оставаться мужественным».

Всё это мне знакомо. Надо сжать зубы, загрузить себя работой и продолжать жить…

Красный альбом

О переживаниях Светланы, когда ей сказали, что мама умерла от аппендицита, нам неизвестно. А какой была Асенька в 10 лет? Ниже отрывки из красного альбома, сохранившего детские слёзы и переживания. Не сомневаюсь, что похожие душевные порывы были и у Светланы, но она или подзабыла их за давностью лет, или не нашла нужным поделиться с читателем. Зато в четвёртой книге мемуаров она рассказала о реакции дочери, которая была её «хвостиком», семнадцатилетней Кати, узнавшей, что мама решила остаться в Индии. Катя проплакала несколько месяцев, замкнулась, возненавидела её и уехала из Москвы на Камчатку, на «край света».

* * *

Ляленька умерла в ночь на 30 августа, в 0 часов 25 минут. Запись сделана через два месяца после её смерти.

27.10.86

Асенька пришла из школы грустная, поставила в прихожей портфель и сказала: «Я не верю, что это произошло».

Позже она рассказала, как шла из школы и думала, что мама не умерла, а просто куда-то уехала. А сейчас она придёт домой и застанет её…

7.11.86

В 8.10 утра Ася проснулась и позвала меня:

– Мне приснился хороший сон.

– Какой?

– Иди сюда. – Я сел на диван возле неё, и она продолжила: – Мне приснилось, что мама не умерла, а уехала в другую страну, ГДР, мы её долго-долго искали, а потом нашли. (Почему-то мне тоже снились такие сны. – Р.Г.) А потом все вместе приехали домой. Вот какой хороший сон.

* * *

Сейчас мне предстоит написать, точнее переписать, самые тяжёлые строки – Асины письма к маме. Я сам виноват: внушил ей мысль, что мамочка не умерла, она всегда с нами, всё видит и понимает и мы ничем не должны её огорчать. С ней можно советоваться, писать письма. Несколько дней я не мог сесть за стол – спазмы душат с первой же строчки, но, пройдя шесть кругов ада, я не должен застрять на седьмом…

Первое письмо покойной мамочке от Аси

в 9 лет и 10 месяцев

Дорогая мамочка!

Я не верю тому, что ты умерла!

Пока ты не вернёшься ко мне, у меня жизнь останется такой же, как и сейчас, а сейчас у меня жизнь отвратительная. Нету дня без скуки по тебе, нету дня без слёз по тебе. Я не могу жить больше без тебя. Я много раз мечтала о том, чтобы ты вернулась, я согласна, вернись ко мне хоть днём, хоть ночью.

Сердце моё обмотано льдом, который снять сможешь только ты и твои ласковые ручки. У меня сердце разрывается, я ночью не могу уснуть, я не хочу больше так жить.

Вернись ко мне. Я помню, ты любишь жизнь, и я хочу, чтобы ты жила! Мама! Мама! Вернись ко мне!

Мамочка, солнышко моё, обогрей меня и моё сердце. Если ты не вернешься, то моё несчастное детство окончится сейчас, в 10 лет. Милая мамочка! Вернись же ты ко мне поскорей! Я люблю тебя бесконечно, и этой любви нету конца!

Вернись, мамочка!

Твоя, навеки преданная, дочка Ася!

Второе письмо покойной мамочке от дочки Аси.

17.04.87, в 10 лет, 5 месяцев и 2 дня

Дорогая, любимая мамочка!

Хочу тебя обрадовать. Я играю в составе 117 школы на соревнованиях «Белая ладья». На районных – 1 место, на городских – 1 место, на областных – 1 место, но, к сожалению, на республиканских – 5 место из 28 команд. На своей доске я заняла 3 место и выполнила 1-й разряд. Видишь, я теперь перворазрядница!

Я играю за нашу школу на соревнованиях «Кубок Карпова».

Я была в лагере «Красные зори». Я была в республиканском лагере «Молодая гвардия», в дружине «Солнечная», в 6-м отряде. У меня в первой четверти – 5 четвёрок (по математике, русскому языку, литературе, физкультуре и английскому языку), во второй – 3 четвёрки (исправила русскую литературу, физкультуру и математику), но по рисованию – четыре.

В третьей четверти опять пять четвёрок (по труду, физкультуре, по русскому языку, украинской литературе, по истории). Мамочка, я по русскому языку в начале четверти – на четыре, в середине и конце – на пять и начальная четыре подводит, но мне сказали, что если я всю четвёртую четверть буду работать на пять, то в четверти – пять, в году – пять и переводная – пять.

Мамочка, мне во второй четверти удалили гланды, и я больше ангиной не болею.

Буду писать.

Твоя, вечно преданная тебе, дочка Ася.

Очень люблю и скучаю по тебе.

* * *

Письма для мамы клались в специальную коробочку. Эти страшные письма писала десятилетняя девочка, и я теперь знаю, что десятилетние дети страдают так же, как взрослые. А может быть, даже сильнее. Таких писем Светлана Сталина не писала. Папа Сталин от подобных переживаний её уберёг, сказав, по совету Аллилуевых, что мама надолго уехала в Германию, и девочка верила этому, такое уже было однажды, и ждала обновки. А я до сих пор не знаю, имел ли моральное право сказать дочери, что мамочке можно писать письма.

И вновь красный альбом…

10 лет 4 месяца.

9.03.87

Пытается осознать себя как личность. Задумчиво:

– Я не знаю, буду ли я человеком.

– Конечно, будешь. Ты и сейчас человек.

– А каким я буду человеком? – сформулировала она свою мысль иначе.

До этого несколько раз она настойчиво пыталась у меня выяснить:

– Какой у меня характер? А я какая, хорошая или плохая?

Сегодня читала по-английски текст «My family». Отвечала на вопросы в книге. Прочла вопрос «Кто ваша мама?» и заплакала. Я успокаивал её:

– Это же учебник. Относись к этому вопросу как учебному и отвечай: моя мама – инженер.

– Я знаю, просто горло схватило комом.

Недели за две до этого говорила мне:

– Мне часто снится мама. Она мне говорит: «Не волнуйся, папа тебя воспитает». Я задаю ей вопросы, а она на всё говорит только: «Да, да, да».

10.03.87

Читали учебник английского языка. Вдруг нервно:

– Не могу я читать этот текст.

– Почему?

– Не могу, и всё.

С трудом добился плачущего ответа:

– Не могу я читать этот текст. Здесь всё о маме.

* * *

Эта глава могла быть написана Светланой Сталиной на основе её детских дневников, после того как она узнала, что мама умерла от аппендицита, или записей Сталина, если бы он находился с дочерью ежедневно и еженощно. Он, несомненно, любил дочь, любил больше, чем кого-либо, включая сыновей, но мировая революция была важнее отцовских чувств, и Светлану воспитывали чужие женщины, няни и гувернантки, записей о её детских и подростковых переживаниях не оставившие. В любом возрасте девочка остро чувствует отсутствие матери, и, перечитывая красный альбом, я полагаю, что похожие чувства испытывала и Светлана.

В Зазеркалье происходят странные вещи

В 1937 году в Зазеркалье начались странные вещи. Куда-то стали исчезать родственники, которых Светлана любила. Арестовали в 1938 году Реденса, мужа Анны Сергеевны, родной сестры Надежды Аллилуевой, умер при странных обстоятельствах Павел Аллилуев, исчезли в 1937 году Алёша и Мария Сванидзе. Одиннадцати-двенадцатилетняя девочка не могла понять, куда они подевались, и задавала неудобные вопросы. Ей пояснили, что любимые родственники оказались нехорошими людьми. Эти слова не доходили до её сознания. Привычный мир, установленный её матерью, рушился на глазах, она всё больше и больше ощущала вокруг себя пустоту, но авторитет отца оставался незыблем, и она как должное воспринимала всё происходящее вокруг себя. Но отец, понимая её душевное состояние – до его ушей доходили вопросы, задаваемые дочерью, – решил её «просветить» и подарил сигнальный экземпляр «Краткого курса истории ВКП(б)» со своей надписью и велел прочесть. Когда он узнал, что она не осилила его труд, ужасно рассердился, не понимая, что двенадцатилетней девочке (год выхода книги 1938-й) эта книга непонятна и неинтересна.

В одиннадцать-двенадцать лет Светлана обнаружила, что в Зазеркалье сменился почти весь обслуживающий персонал, к которому она привыкла. В кремлёвской квартире и на даче в Зубалове, кроме няни, не оставалось никого из тех, кто подобран был её мамой. Вернувшись в сентябре 1937-го к школьным занятиям, Светлана не застала повариху Елизавету Леонидовну. Затем исчезла подавальщица Таня, таскавшая тяжёлые подносы с посудой, после неё настала очередь экономки Каролины Васильевны Тиль, лет десять прослужившей в семье и, к несчастью, оказавшейся немкой, хоть и из прибалтов.

Светлане повзрослела, и в помощь няне, Александре Андреевне Бычковой, Сталин решил привлечь воспитательницу, обязательно из Грузии, хорошо знающую грузинские традиции. Так в кремлёвскую квартиру Сталина вошла Александра Николаевна Накашидзе. К ней перешли обязанности экономки. Но только ли с заботой о традиционном грузинском воспитании было связано её появление?

О новой воспитательнице Светлана вспоминала:

«Новая экономка (то бишь “сестра-хозяйка”), приставленная к нашей квартире в Кремле, лейтенант (а потом майор) госбезопасности Александра Николаевна Накашидзе. Появилась она в нашем доме в 1937-м или 38-м году с лёгкой руки Берии, которому она доводилась родственницей, двоюродной сестрой его жены. Правда, родственница она была незадачливая, и жена Берии Нина Теймуразовна презирала “глупенькую Сашу”.

Но это решили без её ведома, вернее без ведома их обеих. И в один прекрасный день на молоденькую, довольно миловидную Сашу обрушилось это счастье и честь… Вернувшись к сентябрю, как обычно, из Сочи, я вдруг увидела, что вместо Каролины Васильевны меня встречает в передней молодая, несколько смущённая грузинка – новая “сестра-хозяйка”».

Воинское звание ей присвоили в соответствии с положением, установленным Ежовым: все сотрудники, обслуживавшие Сталина и его семью, числились офицерами органов безопасности. Эта система распространялась затем на семьи Хрущёва, Брежнева и так далее, вплоть до Горбачёва. При социалистической системе хозяйствования, строго регламентирующей потолок зарплат, эта уловка позволяла, не нарушая законодательства, выплачивать за воинское звание дополнительное денежное вознаграждение и предоставлять льготы, предназначенные военнослужащим.

Слухи и домыслы об Александре Накашидзе впоследствии были разные: если симпатичная молодая женщина, и к тому же грузинка, оказалась в кремлёвской квартире Сталина, значит, она или его любовница, или агент Берии. Или и то и другое.

На это без всяких на то оснований указал Хрущёв: «После смерти Надежды Сергеевны я некоторое время встречал у Сталина молодую красивую женщину, типичную кавказку. Она старалась нам не встречаться на пути. Только глаза сверкнут, и сразу она пропадает. Потом мне сказали, что эта женщина – воспитательница Светланки. Но это продолжалось недолго, и она исчезла. По некоторым замечаниям Берии я понял, что это была его протеже. Ну, Берия, тот умел подбирать “воспитательниц”».[29]29
  Хрущёв Н. С. Время. Люди. Власть. Том 1. – М.: Московские Новости, 1999.


[Закрыть]

Намёк ясен? Тем, кто с первого раза не уловил сказанное, Хрущёв разъяснил с тысячей оговорок: «Правда, толком я не знаю, что за люди были у неё воспитателями. Помню, что там маячила одно время красивая грузинка, но она вроде бы промелькнула и исчезла. Кто-то сказал мне, что это воспитательница Светланы. Не знаю, что это за воспитательница и откуда она появилась. Пронёсся слух, что это было подставное лицо Берии, подосланное не то к Светлане, не то к Сталину»[30]30
  Хрущёв Н. С. Время. Люди. Власть. Том 1. – М.: Московские Новости, 1999.


[Закрыть]. Так с лёгкой руки Хрущёва пошла гулять версия, что, ещё находясь в Грузии (в Москву Берия переехал в 1938 году), он внедрил в семью Сталина своего агента.

Но обратимся к воспоминаниям Серго Берии.[31]31
  Берия С. Л. Мой отец – Лаврентий Берия. – М., 1995.


[Закрыть]

Он писал, ссылаясь на мать, поскольку, будучи лишь на два года старше Светланы, сам знать этого не мог, что, когда они жили в Тбилиси, Сталин обратился к его отцу с просьбой подыскать женщину, желательно грузинку, которая согласилась бы присматривать за Светланой. Среди десяти-пятнадцати кандидатур, предложенных Сталину, он остановил выбор на Накашидзе, двоюродной сестре жены Берии. В семье Сталина она прослужила до зимы 1943 года. После войны она вышла замуж и возвратилась в Грузию.

О майоре Накашидзе вспомнили в 1953 году, когда в поисках компромата на Берию следствие пыталось обвинить его во «внедрении» дальней родственницы в дом Сталина. Но чего не было, того не было. Накопать компромат не удалось, как и не удалось пристегнуть её к активным участникам «бериевского заговора», и её имя предано было забвению, если бы не мемуары Светланы.

Усердие в разоблачении новых «врагов народа» и доносительство – два кита, позволявших строить карьеру в годы Большого террора. За безопасность семьи Сталина и воспитание детей отвечал генерал Власик. В 1939 году «следопыты» Власика обнаружили, что бывший муж Светланиной няни, с которым она рассталась в годы Первой мировой войны, до революции служил в полиции писарем. О разоблачении потенциального «врага народа» доложили Хозяину. Когда Светлана услышала, что няню собираются выгонять, она заревела, и отец, не переносивший её слез, сжалился, рассердился на Власика и потребовал, чтобы няню не трогали. Её также пришлось «военизировать». Александра Андреевна Бычкова получила звание младшего сержанта МГБ, что весьма её потешало, и она шутливо козыряла на кухне повару (старшему по званию) и говорила: «Есть!» и «Слушаюсь, ваше-ство!», воспринимая нововведение как игру, аналогичную игре в приказы, развешиваемыми Светланой на радость отца.

До самой смерти, с небольшим перерывом во время второго замужества Светланы, она жила с ней (Светлана нежно называла её бабусей), помогая, когда она сама станет матерью, растить детей Осю и Катю. Бычкова отдала Свете тридцать лет, с 1926-го по 1956-й.

Светлана взрослела, наблюдала ссоры между родственниками, слышала жаркие и странные споры между дедушкой и бабушкой, затихавшие при её появлении, и продолжала жить в мире иллюзий, в Зазеркалье. А чего ещё можно ожидать от маленькой девочки? Отец её любил и засыпал нежными письмами. Читая их, трудно поверить, что этот же человек в то же самое время руководил Большим террором, изучал протоколы допросов и подписывал расстрельные списки. Он умудрялся одновременно жить в двух странах. В той сказочной, которую создал для дочери, и в той, которую построил вне стен Зазеркалья для 170 миллионов советских граждан (если верить Всесоюзной переписи населения, проведённой в январе 1939 года). Обе эти страны по странности назывались одинаково – СССР.

Не понимая, что дочь взрослеет и уже не тот ребенок, к которому он привык, он хотел продолжить игру в приказы. Эта игра Светлане опостылела. Она напомнила отцу, что уже повзрослела, написав 26 февраля 1937 года распоряжение: «Приказываю тебе позволить мне писать приказ один раз в шестидневку». Это не было бунтом на корабле: Светлана вырастала из детских игр и развлечений. Но когда она считала это необходимым, то продолжала игру.

15 декабря 1938 г.

«Папа!! Ввиду того, что сейчас уже мороз, приказываю носить шубу. Сетанка-хозяйка».

А он по-прежнему писал ей ласковые письма, короткие, как всегда, потому что жил на другой планете, на той, где не прекращалась война, требующая его деятельного участия, – к московским процессам добавилась Гражданская война в Испании.

7 июля 1938 г.

Здравствуй, моя воробушка!

Письмо получил, за рыбу спасибо. Только прошу тебя, хозяюшка, больше не посылать мне рыбы. Если тебе так нравится в Крыму, можешь остаться в Мухолатке всё лето. Целую тебя крепко. Твой папочка.

22 июля 1939 г.

Моей хозяйке-Сетанке – привет!

Все твои письма получил. Спасибо за письма! Не отвечал на письма потому, что был очень занят. Как проводишь время, как твой английский, хорошо ли себя чувствуешь? Я здоров и весел, как всегда. Скучновато без тебя, но что поделаешь – терплю. Целую мою хозяюшку.

8 августа 1939 г.

Здравствуй, моя хозяюшка!

Оба твои письма получил. Хорошо, что не забываешь папочку. Сразу ответить не мог: занят.

Ты, оказывается, побывала на Рице и при этом не одна, а с кавалером. Что же, это не дурно. Рица – место хорошее, особенно ежели с кавалером, моя воробушка.

Когда думаешь вернуться в Москву? Не пора ли? Думаю, что пора. Приезжай в Москву к числу 25 августа или даже к 20-му. Как ты об этом думаешь – напиши-ка. Я не собираюсь в этом году на юг. Занят, не смогу отлучиться. Моё здоровье? Я здоров, весел. Скучаю чуточку без тебя, но ты ведь скоро приедешь.

Целую тебя, моя воробушка, крепко-накрепко.

Оба нежных письма (с информацией «здоров и весел, как всегда») написаны дочери на пороге Второй мировой войны, в период бурного сближения между СССР и гитлеровской Германией, в преддверии весёленького распития шампанского с Иоахимом фон Риббентропом. Действительно, всё идёт хорошо. Вот-вот Германия нападёт на Польшу. Прилетай, воробушка, в Кремль. Вместе повеселимся.

* * *

Десять лет до нашего отъезда в Америку Ляленькины вещи в платяном шкафу оставались нетронутыми. Неприкосновенными оставались ящики в комоде с нательным бельём и в трюмо, где хранилась косметика, засохшая, никуда не годная, но я из-за своего сумасшествия не позволил родной сестре жены ею воспользоваться. Я сохранял квартиру такой, какой она её оставила, уехав в последний раз в обнинскую больницу, и Асенька ещё десять лет прожила в обстановке, созданной её матерью…

…А у Светланы? У неё всё было иначе. Домашний мир девочки рухнул с появлением в кремлёвской квартире Александры Накашидзе, и это болезненно отразилось на её психике. Светлана почувствовала себя беззащитной, обязанной повиноваться правилам, установленных смотрителем, необразованной деревенской девушкой из другого мира, случайно оказавшейся в Москве. Она постепенно осознавала, что отец, как бы он её ни любил, всё-таки далеко-далеко…

Александра Накашидзе не была мачехой в прямом понимании этого слова и была ею, осуществляя «общее руководство» воспитанием Светланы и Васи. Гувернантка, так прозвала её Светлана, добросовестно выполняла возложенные на неё обязанности, сводившиеся к тотальному контролю.

Из добрых побуждений она «навела в квартире порядок». Комнаты Иосифа Сталина были неприкасаемыми, но в комнатах Светы и Васи она сменила всю старую мебель, к которой Светлана была привязана, потому как она приобреталась мамой. Ни её, ни Васиного согласия (ему в 1939 году исполнилось 18 лет, и он уже имел право голоса) «воспитательница» не спросила. Когда Света вернулась с юга, куда она ездила с няней, всё старое имущество было выброшено, и не только мебель – на свалке оказались все вещи, включая хранящиеся в ящиках подарки, привезённые из Берлина Надеждой Аллилуевой, бесчисленные дары от её сестры Анны Сергеевны и от Маруси Сванидзе. Выброшены были фигурки из глины, покрашенные краской, сделанные в детстве, при участии мамы; такая же участь постигла старые альбомы для рисования, тетради с рисунками и изложениями на русском и немецком языках… Новая домоправительница сочла это чепухой и выкинула, не спрашивая согласия девочки и не подозревая, что выбрасывает воспоминания детства и самое дорогое – память о маме…

Светлана всё это стерпела, поскольку изменить ничего уже не могла – грубое вторжение в её мир сделано было в её отсутствие. Отец находился в других мирах. Время от времени он посылал руководящие указания генералу Власику, ставшему неофициальным опекуном Светы и Васи, как следует воспитывать детей, не чужих – собственных: хорошо кормить, но не перекармливать, одевать, но не роскошно, не баловать и держать на воздухе – это означало: обязательные оздоровительные поездки на дачу и на юг. И конечно, дети должны хорошо учиться.

От личного участия в воспитании детей Сталин самоустранился, передоверив их наставникам. Потому и вырос Василий как бурьян, сам по себе, с комплексом вседозволенности и пристрастием к алкоголю. Бурьян ведь общепринятых правил не признаёт – растёт, где и как ему вздумается. Светлана тоже была предоставлена сама себе (нянька и воспитательницы не в счёт), но выросла иной благодаря гуманитарному складу ума, театру и книгам. Девочка – я это уже говорю как отец, не в обиду мальчикам, – сделана из благодатного материала, в детском возрасте усердна к наукам.

Светлане пришлось считаться с властвованием в доме чужой женщины, с которой у неё не было взаимопонимания, но у которой было право ею командовать. Александра Накашидзе плохо говорила и писала по-русски, но старательно пыталась выполнять возложенные на неё обязанности: проверять Светланины дневники и тетради и сопровождать в поездках вне территории Кремля, в частности в театр (это удовольствие у Светланы сохранилось и при новой домоправительнице, то есть воспитательнице).

Первый «подвиг» Александры Накашидзе начался с обнаружения крамолы.

С восьмилетнего возраста одноклассником Светы был некий Миша (его фамилию в книге, опубликованной за рубежом в 1969 году[32]32
  Аллилуева С. И. Только один год. – Нью-Йорк, 1969.


[Закрыть], Светлана не называет). У обоих дома была большая родительская библиотека. Они увлекались чтением Жюль Верна, Фенимора Купера и современной научной фантастики. А в 11-летнем возрасте (конечно, несколько рановато) оба начали зачитываться Мопассаном, чтение инициировало игру в любовь. Они писали друг другу записки на уроках и на промокательной бумаге: «Я тебя люблю!» – и (страшное преступление!) украдкой целовались, когда представлялась редкая возможность уединиться. Вскоре у Миши арестовали родителей, работавших в крупном издательстве, а бдительная гувернантка, обнаружив крамолу, настояла перед директором школы, чтобы мальчика перевели в другой класс, и предъявила страшные улики: записки на промокашках.

Вплоть до зимы 1943 года у Светланы была псевдомачеха, не новая жена отца, а посторонняя женщина, формально оказавшаяся мачехой, которую Сталин убрал из дома после истории с Каплером – недоглядела майора Накашидзе за девочкой, недоглядела.