Текст книги "Как не превратить свою жизнь в кошмар. 20 проверенных способов вырваться из плена токсичных мыслей к берегам новой жизни"

У людей обычно создается впечатление, что на нашу жизнь влияют главным образом внешние факторы – то, что с нами происходит, – порождая эмоции: гнев или удовлетворение, радость или грусть. Таким образом, согласно этому представлению, имеется прямая связь между событием и переживаемыми эмоциями. Например, если моя жена бросит меня, я буду чувствовать грусть. Если кто-то оскорбит меня, я буду чувствовать себя обиженным. Мы считаем, что существует линейная связь (причины и следствия) между фактами и эмоциями, которую могла бы продемонстрировать следующая схема:

Когнитивная психология – наш метод личного преобразования – учит нас, что это не так. Между внешними факторами и эмоциональными последствиями существует промежуточная инстанция: мысли. Если я расстраиваюсь по поводу ухода жены, то не из-за самого факта, а потому, что говорю себе нечто подобное: «Боже мой, теперь я одинок, это ужасно, я буду очень несчастлив!» – и эти мысли порождают во мне соответствующие эмоции, в данном случае – страх, отчаяние и депрессию.

Однако такие мысли являются лишь интерпретацией события, проявлением моего внутреннего диалога, и именно они удручают меня, а не тот факт, что моя жена ушла от меня. На самом деле, возможно, кто-то, узнав, что его бросила жена, воскликнет: отпраздную свою свободу!

Таким образом, точная схема нашего мыслительного функционирования была бы следующей:

Вот на этом и настаивал Эпиктет. На нас влияет не то, что с нами происходит, а то, что мы говорим себе о том, что с нами происходит.

Практически у всех создается впечатление, что факты автоматически порождают эмоции. Это заблуждение – главный враг развития личности. Например, мы часто бросаем фразы вроде: «Пепе действует мне на нервы», – и тем самым совершаем ошибку, о которой уже было сказано. Не Пепе действует мне на нервы, я сам мотаю себе нервы общением с Пепе!

Если мы подробно проанализируем свой мыслительный процесс, то увидим, что Пепе осуществляет определенные действия (даже, возможно, неуместные), и мы говорим себе что-то вроде: «Это невыносимо! Я не могу этого вынести!»

Именно эти мысли способны привести нас в раздражение, а не действия Пепе, которые нейтральны в том, что касается эмоций. В самом деле, далеко не все так реагируют на Пепе: одних он раздражает больше, чем других. Есть такие, кого он вообще не раздражает. Все зависит от внутреннего диалога каждого человека. Этот внутренний диалог и есть истинный создатель эмоций – порой скрытых.

Чтобы лучше понять все, сказанное ранее, я приведу в качестве примера реальный случай с Джорди – маленьким слабым подростком. Я помню, как его привела в консультацию мать, очень удрученная тем, что он попытался покончить жизнь самоубийством две недели назад. Речь шла о серьезной попытке, а не о демонстрации. Джорди перерезал запястья в ванной, пока его родителей целый день не было дома. Они случайно вернулись домой раньше времени и нашли его лежащим без сознания. Как только он сел передо мной, я спросил у него прямо:

– Скажи, почему ты хотел покончить со своей жизнью?

– Дело в том, что я провалил три предмета в школе, – ответил он и закрыл лицо руками, глядя в пустоту.

Джорди чувствовал себя ужасно, его угнетало чувство глубочайшего провала, которое не давало ему ничему радоваться. Он неоднократно просыпался ночью с чувством тревоги, сжимающей ему грудь. Согласно его описанию, проблема заключалась в том, что он провалился. Но, как мы увидим позднее, не в этом была истинная причина его столь сильных чувств.

Я разговаривал с ним в течение нескольких сеансов, и шаг за шагом обнаруживался подлинный источник его тревоги – это был его способ мышления, внутренний диалог, который он обычно вел с самим собой.

– Я понимаю, Джорди. Ты провалился, и это плохо. Но мне кажется, что ты принял это слишком близко к сердцу, нет? – спросил я его.

– Позвольте мне объяснить вам кое-что. Вы не знаете, но в моей школе нельзя перейти с курса на курс, если в конце школьного года остаются несданными более двух предметов. И естественно, я подумал, что нагнать три проваленных предмета мне уже не удастся. А если так, то я останусь на второй год! Вы это понимаете? Самое страшное, что может со мной произойти, – это остаться на второй год! – с раздражением ответил он.

Семья Джорди была достаточно обеспеченной. Его отец хотел, чтобы он учился в той же престижной школе, где учился он сам. Два его старших брата тоже пошли туда, и у всех были хорошие отметки. Я продолжил спрашивать:

– Ну, я понимаю, что остаться на второй год – это для тебя очень неприятно, потому что это испортит твою школьную историю. Но настолько ли катастрофично, чтобы кончать жизнь самоубийством? Мне кажется, что это все же чересчур.

– Ладно, но знаете что? Есть еще кое-что, о чем вы понятия не имеете, – в моей школе нельзя оставаться на второй год. И я подумал, что, если я останусь на второй год, у меня снова все будет плохо, и тогда меня выгонят! А если меня выгонят из школы, я этого не перенесу. Какой позор!

Джорди был очень умным и чувствительным парнем. У него была отличная речь и очень хорошие способности к литературе. На самом деле он всегда получал хорошие отметки, но в тот год он с трудом постигал точные науки – они ему не давались. Неудача стала для него неприятным сюрпризом, и, сидя в одиночестве в своей комнате, он раздул это до катастрофы, которую мы сейчас и обсуждали во время психотерапевтического сеанса. Я продолжил выяснение:

– Ну что же, я тебя понимаю, но даже если тебя выгонят из колледжа, я не вижу, чтобы это было такой трагедией, из-за которой стоило бы покинуть этот мир, тебе не кажется?

– Но на этом все не закончится. Я же знаю, что, если меня выгонят из колледжа, возможно, это станет такой психической травмой, что я не смогу закончить полный школьный курс. А тогда я не попаду в университет. Что вы на это скажете? Вот это – настоящее несчастье! Вы пошли в университет и стали психологом, стали кем-то. Сейчас вы меня понимаете, да?

И так мы продолжаем болтать в течение всего часа визита. Я догадался, что Джорди продумал все возможные негативные последствия, которые могут произойти из-за того, что он провалил три предмета. Причем в свои 14 лет он учел довольно далекую перспективу, продумал даже самые отдаленные последствия.

Он даже пояснил мне, что в случае, если он не попадет в университет, то в конце концов станет изгоем в собственном доме. «Я стану позором семьи, единственным, кто не сделал карьеру», – сказал он. И в завершение добавил, что скорее всего его ждет скучная и низкооплачиваемая должность. Он боялся, что кончит продавцом в супермаркете или «еще чем похуже».

Более того, однажды в разговоре он даже обмолвился, что «если все так случится, конечно же, подружки у него не будет».

Ух ты! Это меня просто поразило! Но он заметил, что в его квартале, где живут люди с высокими доходами, девушки не интересуются неудачниками.

И дальше – больше. Согласно Джорди, если все произойдет так, как он просчитал – то есть он будет изгоем в собственной семье и навсегда останется холостым, – ему суждена жизнь в полном одиночестве, и вот этого он и не смог перенести!

Невероятно, правда? Но очень точно. Начиная с исходного события – провала по трем предметам, – Джорди выстроил цепочку возможных будущих неприятностей, которая в настоящем породила в нем сильнейшую эмоциональную тревогу.

Становится ясным, что его несчастье пришло из его же головы, стало следствием цепочки его собственных тревожных мыслей. На самом деле множество других парней его класса абсолютно не расстраивались из-за того, что провалили три или даже более предметов! Таким образом, причина этого эмоционального различия заключалась в его внутреннем диалоге.

Конечно, во время психотерапевтической работы с Джорди мы проработали каждую из этих преувеличенных катастрофических идей. Всего за несколько недель он перестал верить в них и взялся за учебу, относясь к занятиям не столь перфекционистски (что оказалось намного эффективнее).

На закуску я добавлю один момент, который можно воспринимать как анекдот: дело в том, что подобную философию ожесточенного реализма Джорди принял от своей матери. Еще когда ему было семь или восемь лет, его мать начала давить на сына, стремясь не дать ему «превратиться в бродягу». Когда они возвращались из колледжа домой, она всегда спрашивала у него, как прошел день в школе, есть ли у него домашние задания и прочее… Покончив с этими вопросами, она говорила ему:

– Джорди, ты должен усердно учиться, если не хочешь закончить, как тот нищий, который спит на пороге церкви. Если будешь хлопать глазами, тебя ждет именно такая участь. Такова жизнь!

Мы – когнитивные психологи – знаем, что за каждой преувеличенной негативной эмоцией кроется катастрофическая мысль (да-да, всегда). У людей, которые легко поддаются тревоге, день за днем в голове постоянно вертятся подобные мысли, и они верят в них, ни на минуту не подвергая их сомнениям. И наоборот, сильные личности бегут от этого негативного диалога, как от чумы.

Десятилетиями изучая этот тип негативных идей, мы дали им название, которое отлично определяет их суть: мы называем их иррациональными представлениями.

Эти иррациональные представления, вроде мыслей Джорди, имеют следующие характеристики:

1. Они ложные (поскольку преувеличенные).

2. Они бесполезны (поскольку не помогают решать проблемы).

3. Они порождают эмоциональную тревогу.

Давайте более подробно рассмотрим каждую из этих характеристик.

Во-первых, иррациональные представления фальшивы, причем на самых разных уровнях! Но, несмотря на это, человек защищает их. Можно было бы сказать, что против них восстает вся наука, так что, поддерживая их, мы пользуемся логикой суеверия. В те моменты, когда мы их используем, мы противопоставляем себя всем наукам: биологии, экономике, философии, медицине, статистике…

Например, мысли, которые озвучивал Джорди, противоречат законам статистики. У скольких людей, которые провалили три предмета в любом колледже Испании, произошла та цепочка негативных событий, которые предугадывал этот мальчик? Очень маленький процент, просто исчезающе мизерный. Однако Джорди упорно верил, что нечто подобное обязательно произойдет и ему этого не миновать: он останется на второй год, окажется в изоляции, не найдет подругу жизни и вследствие всего этого будет жить в одиночестве. Очень неправдоподобная цепочка бедствий!

Во-вторых, иррациональные представления бесполезны. Они не помогают нам преодолевать жизненные трудности. В самом деле, ведь Джорди предпочел покончить жизнь самоубийством – крайняя форма бегства от проблем. Невероятно раздуть проблему, предвидеть и переживать негативное развитие событий – все это никогда не было правильной стратегией решения проблем. Каждую ситуацию следует рассматривать максимально реалистично и взвешенно – это поможет вам справиться с любой жизненной проблемой. Расстраиваться, вгонять себя в стресс, наливаться гневом – такие действия никоим образом не ведут к успеху.

И дело в том, что на практическом уровне, когда мы поддерживаем иррациональные представления – и испытываем преувеличенные эмоции, – они обычно заставляют нас «делать из мухи слона». Мы принимаем глобальные решения в ответ на незначительные проблемы, и в итоге лекарство оказывается опаснее, чем сама болезнь: мы разносим в щепки дом, а муха продолжает радостно размахивать крылышками.

И, наконец, иррациональные представления порождают множество необоснованных тревог, эмоционально насыщенных и абсурдных. В самых тяжелых случаях катастрофизм может загнать вас в самый ужасающий мнимый мир, какой только способен придумать склонный к фантазиям разум. Есть люди, которые постоянно переживают, предвосхищая столько бедствий, что теряют здоровье, и не только душевное, но и физическое. Следствием подобных психологических конструкций нередко становятся фибромы, хронические боли, и все заканчивается тем, что тело истощается настолько, будто человек долгое время провел в нацистском концентрационном лагере.

Жизнь гораздо проще, но для того, кто придерживается иррациональных представлений, жизнь очень сложна и невероятно тяжела, как в случае Джорди. Сложна и болезненна.

Обычно эмоциональной силе и правильному, позитивному внутреннему диалогу учатся в детстве. Так же как Джорди научился «терроризировать» себя под влиянием матери, сильные и здоровые люди, как правило, получают здравомыслие от своих родителей. Однако есть немало подтверждений тому, что в любой момент, в любом возрасте все мы вольны изменить свой образ мышления, сделав его позитивным и конструктивным. Можно переучиться, чтобы обрести спокойствие и счастье. В дальнейшем мы увидим как.

ИЗ ЭТОЙ ГЛАВЫ ВЫ УЗНАЛИ, ЧТО

1. Эмоции являются следствием определенных мыслей.

2. Ключ к изменению – научиться думать более продуктивно.

3. Главная когнитивная ошибка заключается в том, что человек во всем видит мрачную сторону, преувеличивает ее и предвосхищает несчастья.

4. Иррациональные представления фальшивы, бесполезны и заставляют нас страдать.

Глава 3
Хватит драматизировать!

Однажды мне позвонила девушка и сказала:

– Мне нужно срочно вас увидеть. Я в ужасе. Я готова все бросить и вернуться в дом родителей. Я больше не могу это выносить!

25-летняя Ева была учительницей младших классов, два года назад переехала в Барселону ради работы. Я назначил ей встречу как можно раньше. На следующий день, придя ко мне, она объяснила следующее:

– Я знаю, что у меня есть все: работа, которая мне нравится, друг, который меня любит, я красивая, мне нравится музыка, мода… Но есть кое-что, разрушающее мою жизнь, – мой рост!

Рыдая, она рассказала мне, что выглядит очень маленькой и что она больше не может это переносить. И прежде всего тот факт, что она смотрится карлицей, хотя в действительности у нее были отличные пропорции. На самом же деле она была удивительно красивой женщиной.

– Я страшно переживаю из-за этого. Мыслями я снова и снова возвращаюсь к этому. Мне нужно, чтобы кто-то поднял мою самооценку!

Ева объяснила мне, что у нее с раннего детства развился этот «комплекс малышки» и с тех пор она всегда носит огромные каблуки. Более того, она никогда не позволяла никому увидеть себя без туфель на высоких каблуках. Даже своему другу! Когда они спали вместе, она вставала с постели и сразу совала ноги в туфли на каблуках, стоявшие наготове рядом с кроватью.

Ее страх перед тем, что кто-то увидит ее реальный рост, был настолько велик, что в 16 лет она изобрела болезнь, чтобы не ходить на пляж. Она всем сказала, что у нее аллергия на солнце, и с тех пор никогда не выезжала на море.

– Когда я иду по улице, я стараюсь не смотреть на свое отражение в витринах, потому что я ненавижу видеть там себя и понимать, насколько я маленькая. В колледже я сгорала от стыда, когда учителя выстраивали нас по росту: почти все были выше меня! Я постоянно изнываю от тревоги. Скажите мне, что я нормальная, пожалуйста, убедите меня, или я сойду с ума.

Первый сеанс с Евой был довольно тяжелым, потому что мне пришлось сказать ей то, что ей не понравилось. Она направляла меня по нужному ей пути лечения, заключавшемуся в том, чтобы я внушил ей, что она «нормальная», как это делал психотерапевт, который работал с ней ранее, чтобы облегчить ее страдания. Но я ответил ей:

– Я этого тебе никогда не буду говорить, Ева, потому что ты ненормальна. Это правда, что ты очень маленькая, почти карлица.

Пациентка побелела. Она не могла поверить в то, что услышала, но я настаивал:

– Ты очень маленькая. Ты такой родилась. И это недостаток, согласен, но это не катастрофа. Я хочу, чтобы ты это поняла: несмотря на то что ты очень маленькая, ты можешь быть очень счастливой. Почему ты думаешь, что карлики не могут быть счастливыми?

Ева заплакала. Она не могла смириться с мыслью, что она – практически карлица, и еще меньше – с тем, что при этом можно быть счастливой.

Однако с того момента мы начали работать, и постепенно, сеанс за сеансом, мы отвоевывали у невротичности все новые территории.

Приблизительно два месяца спустя состояние Евы значительно улучшилось. Она уже не думала о своем росте целый день, эта мысль приходила к ней только время от времени. И вот в один прекрасный день она пришла на консультацию и сказала:

– Ты знаешь, Рафаэль, думаю, что полностью выздоровела!

– Да? Фантастика! Почему ты так уверена? – спросил я с любопытством.

Ева посмотрела на меня с плутовством и подняла ногу, чтобы показать мне новые кроссовки.

– Вот это да! – воскликнул я. – Ты без каблуков!

– Да, впервые с тех пор, когда я была совсем маленькой девочкой, я надела обувь на плоской подошве. Как тебе это нравится? В прошлую субботу я пошла в обувной магазин и купила эти кроссовки и еще симпатичные туфли на плоской подошве. Я пришла домой, взяла огромный мешок для мусора и побросала туда все свои туфли на высоком каблуке, какие только есть. Затем я вышла на улицу и бросила мешок с мусорный контейнер! – сказала она, волнуясь.

– Вот это да! И как ты почувствовала себя? – спросил я.

– Великолепно! Я все утро гуляла по городу! Это было необыкновенно. Я сказала себе: «К черту рост! Я буду счастлива с моим ростом, а кому это не нравится и кто этого не понял, то это его проблема, не моя».

Я улыбнулся. Я был в восторге от того, что рассказала мне Ева. Она просто избавилась от своего иррационального представления, которое разрушало ее жизнь, от идеи, что быть очень миниатюрной – почти карлицей – ужасающий стыд и страшное несчастье.

Ева добавила, что в тот же день – «день своего освобождения», как она его окрестила, – ей предстояло встретиться со своим другом, и это немного тревожило ее.

– Мы встретились в баре. Я нервничала, хотя и не сильно. Он начал рассказывать мне о проблеме, которая возникла у него на работе, о трениях с начальником. Тогда я прервала его, набралась храбрости, встала и указала на свои ноги.

– И что?.. – спросил я, хотя уже представлял себе ответ.

– Через несколько секунд, которые показались мне вечностью, он сказал мне: «Какие забавные тапочки, они тебе очень идут. Но позволь мне все же дорассказать тебе, что у меня было с моим шефом».

Вот так! Ее друг не обратил внимания на изменение ее внешнего вида. То есть ее рост не имел для него никакого значения. Ева заключила:

– Ты знаешь, в этот момент я подумала: «Какая же я была дура! Рост никогда не имел значения». И уверяю тебя, что я никогда больше не буду так беспокоиться об этом!

Мы, люди, – настоящие оценочные машины. Мы оцениваем все, что с нами происходит. Мы пьем кофе, и, пока мы смакуем напиток, какая-то часть нашего мозга осведомляется: «Хороший кофе?», «Он возбуждает меня?», «А я наслаждаюсь этой минутой отдыха?». Мы не можем перестать все оценивать. По правде говоря, мы занимаемся оценкой настолько часто, практически постоянно, что даже не замечаем этого. Это почти как дышать.

Читатель сей книги прямо сейчас также оценивает прочитанное: «Это интересно?», «Будет ли книга мне полезна?», «Она мне нравится?». С другой стороны, я, автор, тоже занимаюсь оценкой, пока пишу эти строки: «Я правильно выражаю свою мысль?», «Это будет полезно и приятно читать?», «Мне нравится писать это?».

Невероятно! Мы, не переставая, оцениваем все, что происходит с нами и вокруг нас! Даже монахи, буддисты-отшельники, которые уходят в пещеру для медитаций, не могут перестать делать это. Конечно, они оценивают мир лучше, чем мы, но и они это делают. Такая оценка призвана окончательно определить качество событий, разделив их на «хорошие» или «плохие» для нас, «полезные» или «вредные». И такая оценка очень важна для нашего психического здоровья. И, как мы увидим позже, от этой оценки зависит наша сила или уязвимость.

Часто в своей барселонской консультации я рассказываю пациентам о том, что я называю «Шкалой оценки всего в жизни». Я объясняю пациенту, что оценка только что описанной им ситуации размещается на шкале, которая включает все то, что с нами происходило и может произойти.

В действительности градации оценки неисчерпаемы. Любой конкретный факт мог бы быть «очень плохим», «еще более плохим», «еще хуже, ближе к ужасному», и так до бесконечности. Но для нас главным образом интересны крайние точки шкалы: «потрясающе» и «ужасно».

Нужно понять, что эти термины («хорошо», «плохо», «потрясающе» и «ужасно») – только способы описания, схематические представления, и мы могли бы использовать другие слова («положительно», «отрицательно», «сказочно», «губительно»…).

Но давайте начнем с определения крайних точек шкалы – «потрясающе» и «ужасно»: что значат эти слова?

Когда мы утверждаем, что некое событие «ужасно» (или было бы «ужасно», если бы оно произошло), мы подразумеваем, что:

1. Я не смогу быть счастливым.

2. Это не должно было произойти.

3. Я не могу выносить это.

На другом конце шкалы находится определение «потрясающе» (или было бы великолепно, если бы событие произошло). Это значит: «Я буду безусловно счастлив, навсегда!»

И это еще один существенный момент, на который я хочу обратить ваше внимание: самые эмоционально уязвимые люди склонны оценивать все, что с ними происходит (или что может с ними произойти), используя нижнюю часть шкалы, близкую к оценке «ужасно». И когда пациенты спрашивают меня о своем диагнозе, я не говорю им, что у них депрессия или что-то другое. Я обычно отвечаю им: «У вас так называемая болезнь «ужаскакой».

Это самый важный момент во всей книге, да и в психологии в целом: болезнь «ужаскакой».

«Ужаскакой» – мать всех эмоциональных расстройств! Я намерен объяснить это как можно более подробно, потому что от правильного понимания этого понятия будет зависеть ваше преобразование в эмоционально здоровых и сильных людей.