Текст книги "От сознания сознанию"

28 апреля 1988 г

Тотальность проявленного, подобно сновидению, являет собой видимость в Сознании. Его функционирование есть безличностный и самопорожденный процесс в феноменальности, и миллиарды живых существ являются лишь инструментами (снящимися персонажами без какой-либо свободы волеизъявления), через которые и происходит весь этот безличностный процесс. Ясное постижение этой Истины означает неуместность индивидуального человеческого существа, т. е. просветление.

Все, что есть, – Сознание. Каждое событие, каждая мысль, каждое чувство, касающееся какого бы то ни было «индивидуума», – это движение в Сознании, порожденное Сознанием. Если все есть вода, то как можно говорить о капле воды, стремящейся к «водянистости» или к слиянию с водой!

Вы говорите: «Сегодня вхождение в состояние Я Есть происходит практически без усилий и сохраняется в течение какого-то времени». На самом деле Я Есть является нормальным состоянием, и сейчас выход ума-интеллекта из этого нормального состояния происходит все реже! Вам только кажется, что существует некое «вхождение в состояние Я Есть». Осознание этого тонкого, но важного факта даст возможность наблюдения этих движений ума-интеллекта, которые временно затуманивают нормальное состояние Я Есть. Это подобно переключению передач в автомобиле во время вождения: с высокой передачи – на низкую, когда возникает такая необходимость на дороге. Что более важно, такое осознание приведет к устранению страха перед эго, поскольку эго, или отождествление с телом, является необходимым фактором для того, чтобы действия могли происходить через данное тело – даже если это тело является телом джняни. Другими словами, независимо от того, был ли это Махарадж или Рамана Махарши, отождествление с телом должно было продолжаться до тех пор, пока в теле поддерживалась жизнь, но такое отождествление не включало в себя ощущение себя обособленным деятелем. Был ли это Махарадж или Рамана Махарши, когда их звали, они отзывались, но механизм тела-ума рассматривался просто как объект, точно так же, как любой другой объект в проявленном мироздании.

Ваша цитата из книги «Я Есть То» («Все эти страдания созданы человеком, и в силах человека положить им конец») очень интересна в качестве примера, иллюстрирующего ограниченность а) языка, б) перевода, с) способности посетителя понять, о чем идет речь. Откровенно говоря, Махарадж не обладал – как он сам часто и открыто признавал – физической выносливостью и терпением подробно объяснять все моменты. Я знаю, что он также иногда намеренно воздерживался от подробного объяснения, поскольку ему не нравилось кормить ученика с ложечки. Я помню, как однажды перевел какую-то короткую фразу Махараджа очень подробным образом. Одна женщина, которая регулярно посещала беседы, захотела получить объяснение и посмотрела на меня вопрошающим взглядом. Я автоматически уже открыл было рот для объяснения, но Махарадж почти закричал: «Нет!» Он хотел, чтобы женщина – которая имела докторскую степень в области индийской философии! – сама во всем разобралась.

Если бы посетитель все же настаивал на объяснении (как может страдание быть порождено человеком, если человек не существует, если он является лишь объектом, крошечной частью вселенской тотальности – и как он может положить им конец?), то он, вероятно, получил бы одобряющий взгляд от Махараджа, и Махарадж мог бы объяснить, что страдания созданы человеком в том смысле, что они существуют только из-за того, что ум-интеллект отождествляется с этими страданиями, и что в силах человека положить им конец в том смысле, что когда происходит постижение того, что все удовольствия и страдания являются лишь временными движениями в Сознании, возникает ощущение отсоединения от этих страданий, и это кладет им конец. Конечно, более тонкий момент заключается в том, что как возникновение страданий из-за отождествления, так и прекращение страданий благодаря разотождествлению, представляют собой части безличностного функционирования Тотальности; и что, следовательно, иллюзия отождествления и устранение этой иллюзии посредством понимания и осознания не может находиться в руках какого бы то ни было индивидуума, который сам по себе является иллюзией, не имеющей какой бы то ни было свободы волеизъявления.

И тогда возникает вопрос: что же делать? На него можно ответить контрвопросом: Что должно быть сделано?! Кем сделано?! Все, что есть, – это Сознание, и «человеческое существо» представляет собой лишь один из объектов в непостижимо фантастическом проявленном мироздании и его безличностном самопорожденном функционировании. Если есть только безличностное проявленное мироздание и его самопорожденное функционирование, то очевиден простой факт, заключающийся в том, что человеческое существо, как обособленная сущность, представляет собой лишь концепцию, иллюзию. А концепция, или иллюзия, никак не может иметь каких бы то ни было обязанностей или ответственности, от которых можно было бы испытывать вину или раскаяние – точно так же, как и персонаж в личном сновидении, чьи выходки можно только наблюдать, но в которые никогда нельзя вмешаться. Такое приятие равнозначно огромному ощущению свободы и облегчения, которое иногда ошибочно описывается как Блаженство или Любовь, что вызывает неверное понимание вопроса. Но как бы оно ни описывалось или ни называлось (в чем нет абсолютно никакой необходимости), высшая Истина заключается в том, что это не объект, который может быть достигнут иллюзорным человеческим существом посредством иллюзорных усилий.

2 мая 1988 г

Х. организовал двадцатидневный семинар для группы из Германии, состоящей из 32 человек, на одном из курортов, расположенных почти на самой южной оконечности Индии.

Группа была типично немецкая: интенсивный, глубокий интерес к предмету, хорошая домашняя подготовка. Первой реакцией было, конечно, сильное сопротивление тому, что я говорил. И то, что я во время первой же беседы заявил, что приветствую сопротивление, не помогло, но, хорошо зная немецкий характер (которым я в общем-то восхищаюсь), я не собирался потворствовать желаниям группы, давая им то, что они от меня ожидали. Все, о чем я их просил, – с полным вниманием отнестись к тому, что я хочу сказать, и тогда все барьеры будут разрушены!

Было очень интересно, когда в самый первый день один молодой человек (лет тридцати) заявил, что у него нет такого ощущения, что он находится в присутствии Истины, и что он испытывает сомнения по поводу того, что «я» являюсь «просветленным существом». Я не мог сдержаться и громко рассмеялся. Я сказал ему, что сожалею о том, что он разочарован, но поскольку я не думаю, что ему вернут деньги за семинар, ему лучше расслабиться и послушать то, что я буду говорить. Я сказал, что, возможно, позже он получит более ясное представление о том, чем является «он», чем являюсь «я» и что есть Истина. На третий день я сказал нечто, что задело его настолько глубоко, что он поднял руку, чтобы задать вопрос. Когда я взглянул на него и улыбнулся, он внезапно разразился неконтролируемыми рыданиями, что явно оказало воздействие и на некоторых других присутствующих.

Вообще, это был необычайно интересный опыт: однородная группа, слушающая серию бесед. Произошло, по меньшей мере, семь или восемь «трансформаций» того или иного рода (в одном или двух случаях – очень глубокая), что позволило дать ответ на вопрос, почему я оказался в том месте в то время.

Основа высшего понимания заключается в следующем: ум обращается внутрь не по инициативе или вследствие усилий какого-либо индивидуума, а исключительно как движение в Сознании, как безличностное событие, которое по ошибке истолковывается как личностное и которое якобы должно вести к некому личному достижению, именуемому на более высоком мистическом уровне «просветлением» или, по крайней мере, на более мирском уровне – «покоем ума»!

Несколько дней назад по предварительной договоренности ко мне пришел джентльмен по имени Л. Он был американец – сухощавый, с худым лицом, с бритой головой и глубокими пронизывающими глазами. Он сказал, что в поисках Истины уже более двух лет путешествует по миру, из них последние восемь месяцев – по Индии, что он очень наслышан об Индии, но крайне разочарован: в Индии он не увидел ничего, кроме бедности и убожества, коррупции и жадности даже в храмах и простого повторения писаний в ашрамах, большинство из которых представляют собой места для выкачивания денег. Особенно его угнетало то, что он не встретил ни единого человека, который смог бы оказать на него хоть какое-то впечатление, несмотря на одеяния и все те роли, которые некоторые из них на себя принимали. Несколькими днями ранее он побывал в ашраме Раманы Махарши, где встретил человека, который читал «Я Есть То». Когда тот выслушал историю Л. обо всех его странствованиях и тяготах, то рассказал ему о Нисаргадатте Махарадже и книге «Я Есть То», добавив, что хотя самого Махараджа уже нет в живых, он может поехать в Бомбей и встретиться со мной. Он и дал Л. мой адрес. Я даже не знаю, кто это был.

Л. рассказал, что работал инженером, но несколько лет назад ушел на пенсию и с тех пор является «ищущим». Не имея никаких особых обязанностей в жизни, в свои 55 лет он может путешествовать, сколько душе угодно. Он добавил также, что прочел огромное количество писаний многих религий и больше всего его привлекает недвойственность Веданты. Не было никаких сомнений в полной искренности и устремленности этого человека, но было также ясно и то, что он находится на ошибочном пути (хотя, конечно, его «продвижение по пути» является частью судьбы данного механизма тела-ума, частью происходящего процесса разотождествления).

Он говорил без перерыва в течение, наверное, двадцати минут, рассказывая в подробностях, что он сделал и что делает в настоящий момент. Когда он закончил говорить (наверное, осознав, что за все это время я не проронил ни слова), я сказал: «Если вы знаете, что вы делаете, куда вы идете и к чему вы стремитесь, в чем ваша проблема?» Этот вопрос поразил его. Он ответил медленно: «Теперь, когда вы выразили это таким образом, я думаю, что ответом на ваш вопрос будет "Я не знаю"». Тогда я задал ему второй вопрос: «Вы подробно описали свою садхану и те усилия, которые вы предприняли для того, чтобы в качестве «ищущего» достичь Истины. Как вы можете искать то, чего вы осознаете?» Он немного подумал и снова ответил: «Я не знаю». Тогда я сказал: «И последний вопрос: что заставило вас стать «ищущим», в то время как множество других людей, известных вам, не проявляют никакого интереса к такому «поиску»? Были ли какие-либо особые усилия с вашей стороны, которые положили начало вашему поиску, или же некий внешний стимул обратил ваш ум внутрь?» Этот вопрос явно ошарашил его.

Некоторое время он сидел молча, обхватив голову руками. Я терпеливо ждал. Наконец он поднял голову, посмотрел на меня вопросительно и сказал: «Боюсь, вы меня полностью озадачили своими простыми на первый взгляд вопросами. Никто еще не задавал мне таких вопросов, и нигде в писаниях я не встречал ничего подобного. Я даже не могу понять смысл этих вопросов». Мой ответ был таков: «Смысл этих вопросов заключается в том, что когда вы найдете ответ на эти вопросы, будут разрешены и все ваши проблемы».

Какое-то время он сидел с закрытыми глазами. Когда он снова выпрямился и с улыбкой посмотрел на меня, на его лице отражался покой, и оно было очень привлекательно без того напряжения, которое было частью его бритой головы. Он сказал очень тихо, что никто еще не заставлял его взглянуть на этот вопрос с этой стороны. Я почувствовал огромное сострадание по отношению к нему и сказал, что, наверное, он достаточно настрадался, и поэтому судьба послала его сюда. Казалось, он собирался что-то ответить; я ждал, но комментария так и не последовало.

Я повторил свой вопрос: что заставило его отказаться от своей обычной мирской жизни и превратило в ищущего? Теперь он был готов слушать без возражений. Я продолжал: нечто, находящееся «вне вас», обратило ваш ум внутрь; вы забыли этот основополагающий и важный факт и приняли на себя роль привилегированного человека – «ищущего», – который перечитал много книг и выполнил множество практик садханы и, как следствие, считает, что имеет полное право получить награду в виде просветления. Я намеренно решил дождаться его комментария, и он последовал спонтанно. «Да, – сказал он очень тихо и очень серьезно, – я надеюсь получить просветление уже в этом теле, и я готов предпринимать любые усилия, которые для этого необходимы».

Я ответил незамедлительно и также спонтанно: «Вы не получите его. Вы не можете его получить». Невольно и, конечно, ненамеренно я, должно быть, шокировал его до глубины души. Наверное, он воспринял это как проклятие или что-то в этом роде, потому что он сильно побледнел, что было заметно даже несмотря на его сильный загар, который он приобрел за все время своих странствий под жарким индийским солнцем. Я поспешил объяснить ему: «Пожалуйста, поймите, я не имею в виду, что просветление не произойдет через этот инструмент тела по имени Л. Я говорю только, что «вы» не можете "стать просветленным" по той простой причине, что просветление предполагает уничтожение «я» как ищущего».

После этого мы проговорили еще почти два часа. Он направлялся в ашрам, расположенный в 100 километрах от Бомбея, где собирался пробыть десять дней. Уходя, он сказал, что вернется еще для одной беседы.

Вы затронули очень интересный вопрос, написав: «Но когда я говорю об исследовании, я ощущаю какую-то неловкость, поскольку я как бы не «должен» заниматься поиском». Это предположение относится к «я», которое пытается понять учение, гласящее, что нет никакого «я», которое могло бы осуществлять поиск. Так что же это «я» делает? «Я» говорит себе: «Я не должен искать, поэтому я должен прекратить этот поиск». И в этом прекращении поиска «я» продолжает искать – но не в позитивном, а в негативном смысле. «Поиск» и «прекращение поиска» – это две взаимосвязанные противоположности того, что «я» делает как предполагаемая сущность. Это похоже на тупик, но это является тупиком только с точки зрения «я» как деятеля. Когда учение – гласящее, что поиск, позитивный или негативный, бесплоден, поскольку то, что видится деятелем, является иллюзией – принимается как таковое (не индивидуальным понимающим), тогда этот тупик исчезает вместе с «я». С этим исчезновением «я» как ищущего или деятеля, или самоотдаванием, наступает своего рода эйфория, и все, что бы ни происходило, просто свидетельствуется и принимается. Эта эйфория как раз и есть тот покой ума, которого «я», ум-интеллект или эго, стремится достичь, но который оно очень скоро отвергает из-за его непривычности, страшась состояния, которое в действительности является нашим естественным состоянием, «благословенное интуитивное понимание», о котором вы говорите. Но оно не может «вытащить меня из моих страданий», поскольку в этом состоянии «я» полностью отсутствует и не нуждается в том, чтобы его вытаскивали из страданий!

В том же контексте можно рассмотреть «поиск», которым, как вы считаете, вы не должны заниматься. Вы говорите: «С другой стороны, в одной из своих знаменитых сутр Будда подчеркивает, что мы не должны никому верить или доверять, а полагаться лишь на то, чему нас могут научить наши собственные исследования». Говоря откровенно, мой дорогой А., в этом заявлении Будды нет никакой «другой стороны». Будда очень ясно подразумевает, что о чем бы ни говорилось в писаниях, какими бы «святыми» эти писания ни были, ничто не должно приниматься слепо на веру. Полагаться следует только на то, чему «учат нас наши собственные исследования». Концептуально эти исследования делятся (в Веданте) на три ступени: а) когда вы слышите слова Учителя (или в современном контексте это может быть «прочтение книги»); б) медитация на услышанном (и устранение сомнений); в) и закрепление в том, чему «нас учат наши собственные исследования». Несомненно, если время и место «созрели» и являются подходящими, эти исследования приведут к принятию исследователем учения о безличностности, к самоотдаванию, к состоянию «не-ума», в котором учение будет постигнуто без присутствия постигающего: все проявленное мироздание и его функционирование представляет собой безличностный и самопорожденный процесс. Если Д. говорит, что «он оставил любой поиск», то на самом деле он подразумевает – и он понимает это, – что поиск прекратился. Он действительно постиг это.

Все в том же контексте вы опять говорите: «Конечно, я могу доказывать самому себе до посинения: но ведь нет никого, кто бы страдал, но…» Эта ситуация очень схожа с той, когда вы спрашиваете «себя»: кто я? Вы можете до посинения допытываться у себя «кто я?», и абсолютно ничего не произойдет, пока остается «я», желающее знать ответ, – поскольку ответ, каким бы он ни был (хотя в действительности нет никакого ответа), будет, естественно, на интеллектуальном уровне. Эта практика самоисследования не является ни мантрой, ни медитативной практикой. Суть самоисследования заключается в том, что вы не ожидаете ответа; и тогда прекращается вовлеченность ума-интеллекта в процесс концептуализации, основанный на памяти о прошлых разочарованиях или успехах и на создании образов надежды и страха о будущем.

«Говорить себе», что нет никого, кто бы страдал, – значит порождать реакцию: «конечно же, здесь есть ты, чертов дурак, который должен страдать!» В самоисследовании «Кто я?», или «Кто может страдать?», или «Кто желает знать?», или…, основным моментом является не то, что «я» должен задавать вопрос и ожидать ответ, а ощущение отсутствия какой бы то ни было феноменальной сущности, само существование которой зависит от чувств или Сознания и которая, таким образом, не имеет собственного независимого существования. Вообще-то вначале присутствует «я», ум, который задает вопрос (и ожидает ответа), но если основополагающий принцип – отсечение концептуализирования – не оказывается забытым, первичная ментальная активность, принимающая форму мысли, чувства, восприятия или желания – чего бы то ни было, – постепенно уступает место субъективному ощущению Я, которое полностью обособлено от первичной отождествленной мысли или восприятия: отождествленная мысль уступает место состоянию не-ума (вначале, по крайней мере, временно), свободному от какой-либо концептуализации. Такие периодические субъективные опыты постепенно приводят к свободному от усилий осознанию субъективного Я, истинного деятеля, в то время как индивидуальное делание уходит все дальше на второй план. И вместе с этим «я» на второй план уходит то страдание, которое было с ним связано.

25 мая 1988 г

Сегодня мне исполнился 71 год, хотя я должен сказать, что не чувствую этого возраста (то есть, как человек должен чувствовать себя в 71 год!). На самом деле с индивидуальной точки зрения это не имеет никакого значения. Один из поэтов-святых поет в баджане: «Какое это имеет значение – существует это тело или нет?»

По сути, проблема для индивидуального ищущего возникает по той причине, что он ищет безвременности в пределах длительности, или временности: он ищет постоянства единственности в двойственности иллюзорной феноменальности. И затем, однажды, внезапно – в одно мгновение – возникает осознание того, что вечная, неизменная, высшая субъективность – Реальность – не может быть схвачена как некий объект в феноменальности. Это осознание представляет собой квантовый прыжок из трясины феноменальности. И это осознание, когда оно возникает, порождает чувство «это действительно не имеет никакого значения – к чему вся эта суета?!» И тогда вас внезапно отбрасывает назад в младенчество, когда вам не знакомы были слова «связанность» и «просветление», они были просто не нужны. Конечно, «младенчество» означает невинность в паре с неведением, в то время как Реализация означает невинность в паре со знанием. И даже это различие исчезает с возникновением понимания того, что само «различие» представляет собой лишь концепцию в феноменальности, что неведение и знание также есть взаимозависимые аспекты еще одной концепции!

Когда во время нашей беседы вы упомянули слово «колебания» (по отношению к пониманию, которое иногда кажется таким предельно ясным, после чего эта ясность исчезает), то в моей голове промелькнула мысль, что эти колебания в один прекрасный день внезапно совпадут с ритмом и гармонией Тотальности (что подобно феномену, когда два осциллографа с почти синхронной пульсацией, находясь в одном поле, демонстрируют тенденцию к тому, чтобы в результате достичь полной синхронности). И затем, мой дорогой О., произойдет не совсем внезапное прекращение этих колебаний – с внезапным осознанием того, что эти колебания не имеют вообще никакого значения, что они были лишь досаждающим фактором для феноменального объекта и только по той причине, что он обращал на них внимание, – но на самом деле колебания будут продолжать происходить (по крайней мере, в некоторой степени) в силу самой природы феноменальности. Волны должны возникать, но они не доставляют беспокойства океану. Когда Махараджа спрашивали, возникают ли в его уме какие-либо мысли, он отвечал: «Мысли возникают, чувства возникают, даже желания могут возникать, но они не получают внимания и исчезают так же быстро, как возникли».

Я рад, что вам понравился рассказ о ритрите, проведенном с группой из Германии.

Здесь была одна леди по имени Е. – жена человека, который активно помогал Х. собирать группу, – получившая тот небольшой толчок, который был ей нужен. Во время личной беседы она, будучи обычно очень спокойным человеком, внезапно начала говорить с такой убежденностью и чувством, что я понял, что она отреагировала на этот невидимый толчок. Слова исходили из нее потоком, и ее муж был поражен, когда она сделала спонтанное замечание насчет того, что никогда раньше не подозревала о том, как это все просто, что на самом деле нет никакой цели, которую надо было бы достигать, и, наконец, что она с готовностью отдала бы то, что она в тот момент от меня получила, тому, кто этого страстно желает (явно имея в виду своего мужа, сидящего рядом с ней), но что на самом деле нет ничего, что можно было бы отдать, и никого, кому можно было бы это отдать! Ее муж смотрел на меня со слезами на глазах, в то время как Е. опустила голову и замолчала.

Во время беседы, состоявшейся на следующее утро, кто-то заговорил о том, что понимание является чем-то призрачным и иллюзорным. И тогда Е. внезапно сказала: «Какое это имеет значение? Ничто не имеет значения!» Все были ошарашены таким неожиданным ответом из неожиданного источника, и красота этого момента заключалась в том, что вместо того, чтобы смутиться (как я полагаю, подумали другие), она широко улыбнулась мне и молча закрыла глаза. А ее муж тихонько взял ее руку в свои.

Моя же реакция состояла в том, что я вытянул руку и, указав пальцем в ее сторону, произнес: «Именно так, моя дорогая Е.». Когда наступает осознание того, что все, что есть, – это Сознание, пусть «я» в своих предсмертных судорогах создает любые движения, какие только пожелает. Какое это имеет значение? Присутствует глубокое понимание того, что на самом деле нет никакого «я» (или «ты»), которое могло бы обнаружить реальность как некий объект, отдельный от себя, и что, следовательно, то, что ищущий ищет, не может быть не чем иным, как самим ищущим; Сознание отбрасывает свое отождествление и обнаруживает свою собственную всеобщность. Пусть в этом процессе растождествления будут движения и колебания в уме – зачем беспокоиться по этому поводу и тем самым поддерживать жизнь этого «я»?! Воистину постижение само по себе есть Реальность (поскольку нет никого, кто бы что-либо воспринимал), которая наблюдает все эти колебания ума.

Теперь – к вашему письму от 8 мая. Я был тронут вашей заботой, выраженной в просьбе не перенапрягаться из-за вас. На самом деле никакого выбора нет, мой дорогой О. Все происходит спонтанно. После того как я начал писать это письмо, я получил послание от Н. (да, того самого Н.!), в котором говорится, что несколько членов группы безуспешно пытались раздобыть «Одиннадцать стихов Шри Аранучале», о которых я упоминал во время одной из своих последних бесед. Н. спрашивает, не могу ли я прислать ему экземпляр этих стихов с тем, чтобы он сделал копии для каждого из членов группы? Так что я отложил на время это письмо, сделал копию этих одиннадцати стихов из книги «Избранные работы Раманы Махарши» и отправил ее Н.

В отношениях между субъектом и объектом в этом мире, в этой жизни, все прекрасно распланировано – в том смысле, что каждый так называемый индивидуум притягивает к себе определенное количество благоприятных воздействий со стороны других индивидуумов, с которыми он входит в контакт как с родственниками или друзьями, и то же происходит с его стороны. Я имею в виду то, что все взаимосвязанные отношения – с присущими им радостями и страданиями – четко впечатаны в момент зачатия каждого так называемого индивидуума. Поэтому нет смысла в том, чтобы считать кого-то своим благодетелем или врагом, хотя, конечно, нет и никакой необходимости из-за этого понимания пренебрегать разумными социальными условностями. Нет надобности говорить, что это в еще большей степени относится к духовным отношениям и их соответствующим материальным аспектам. Вы, В., К., И., З. и другие являетесь примерами этому в отношениях со мной; все есть часть функционирования Тотальности.

Как только происходит понимание ситуации в самой ее сути, больше ничего не имеет значения; шоу продолжается и наблюдается. От некоторых людей человек получает жесты любви, но для поддержания равновесия существуют и другие, чья природа заключается в том, чтобы не давать, а брать. Это также хорошо. Все, что бы ни происходило, должно просто свидетельствоваться и вызывать изумление по поводу разнообразия происходящих событий!

Мои собственные отношения с моим первым гуру, растянувшиеся на период двадцати с лишним лет, были очень специфическими. Я шел к нему с огромными надеждами, но почти сразу же мне стало ясно, что то, что он мне предлагает, не является тем, что я ищу. Тем не менее я всячески поддерживал эти отношения, все время недоумевая (в первые годы), зачем я трачу свое время. Со временем мне стало ясно, что я должен был играть роль инструмента, который помог бы ему освободиться от сравнительно большого долга, в который он позволил себе вовлечься. Со своей стороны я, наверное, все время узнавал разницу между настоящим и поверхностным – видя ложное как ложное. И когда я встретил Махараджа, я понял, что двадцать с лишним лет не были потрачены впустую. Позже, конечно, мне стало ясно, что вопрос о какой бы то ни было трате времени просто неуместен, ибо иллюзорный индивидуум просто не имеет свободы волеизъявления или выбора, посредством которой он мог бы предотвратить намеченный ход событий.

Мне очень приятно читать ваши слова о том, что мои письма к вам постепенно теряют свою функцию костыля и что наша переписка обретает свою законную функцию «поддержания осязаемой связи» между гуру и учеником, а не отслеживания продвижения вперед.

И еще приятнее мне читать в вашем письме: «Таким образом, я являюсь не «я», а «видением», или «функционированием» вообще. Дерево представляет собой не предмет, а процесс. Я охотно принимаю это. На самом деле я вижу это». Это чудесно. Пусть это чувство продолжает расти. Пусть вас не беспокоит то, что «это не было осознано». Кто говорит это (что не было осознания)? Кто должен осознать это? Однако же мысль возникла. Прекрасно. Просто наблюдайте ее. Пусть не будет никакого сознательного ожидания этого осознания – иначе это будет ожиданием со стороны «я». Вы уже осознаете это, ибо вы тут же добавляете: «Но никакого разочарования нет».

Теперь я уже могу с уверенностью сказать, что это не раздует эго: ждать осталось недолго! По той простой причине, что нет никого, кто бы переживал по поводу того, сколько времени это займет! Какое это имеет значение?! – и для кого?