Текст книги "22 месяца. Повесть-анекдот"

Часть вторая

7

Подпрыгивая на ухабах, старенький ПАЗик вез новобранцев на сборный пункт. Водитель, что вел автобус, видимо, не учился возить людей, и создавалось такое ощущение, что он ведет с просеки лесовоз, полный дров. Следовавший с ними прапорщик зорко следил за тем, чтобы новобранцы не употребляли прихваченное с собой спиртное. Четыре часа дороги до Саратова, как всегда, тянулись долго.

Дух свободы таял на глазах. С первых же минут после прибытия на сборный пункт начались построения. Офицеры, прибывшие за новобранцами, выкрикивали фамилии согласно спискам. Будущие солдаты выходили из строя, садились в автобус и убывали к месту постоянной службы. Когда появлялись люди в морской форме, строй заметно редел, все старались в это время где-нибудь затаиться. Фамилии зачитывались, и вместо тех, кто спрятался, брали тех, что еще были в строю, и эти не успевшие спрятаться новобранцы уходили служить на три года в морфлот. Мало кто хотел идти служить на границу, особенно на дальневосточную. Новобранцев забирали, но на их место привозили новых, в основном это были перво– и второкурсники из институтов, был недобор и брали всех кого только могли.

На сборном пункте Равиль встретил своего друга детства, Юрия Безручко, его забрали с первого курса политехнического института.

– Привет, и ты тоже тут? – спросил его Равиль. – Ты же вроде как в военное училище по зрению не прошел, а в армию, выходит, годен?

– Как видишь, – ответил Юрий.

Прошла команда строиться, и офицер, что выкрикивал фамилии, выкрикнул и фамилию Юрия, так друг детства отправился служить под Калугу. Фамилию нашего героя и его бывших однокурсников так и не выкрикивали, видимо, не настал черед. Так прошел один день. Под вечер, уничтожив остатки пищи и тех последних грамм спиртного, что удалось упрятать от зорких очей прапорщика, пошли спать в казарму, в которой народа было словно сельдей в бочке. От нечего делать стали расписывать одежду, наш герой нарисовал себе петлицы на вороте рубашки с эмблемами в виде полных кружек пива, на спине рубашки был импровизированный герб города Саратова, но вместо трех стерлядей там красовались три скелета рыб, ну а на джинсах, да, кстати, о джинсах, даже в армию наш герой пошел именно в них, на колене было написано ДМБ 88, хотя на дворе шел еще только 1986 год.

Наутро, пока приводили себя в порядок, опоздав на построение, узнали, что Лученков Дмитрий и Прицин Игорь, думая, что друзей посадили в автобус, заскочили в него, но назад их уже не выпустили, они отправились служить в Красноярск.

Построение. Напротив строя стоял капитан-артиллерист в сопровождении прапорщика-медика и двух сержантов-связистов, стали выкрикивать фамилии:

– Кудашев, Тугушев, Яхиев, Азизов… – за исключением Димки и Игоря все попали в один список. Кроме них еще из Саратова призвали 40 человек. До вокзала везли уже в кузове армейского ЗИЛа. Погрузив новобранцев в общий вагон, в котором не то что спать, но и сидеть места не особо-то и было, тронулись в путь. Сколько бы ни пытались узнать, куда их везут и в каких войсках им предстоит служить, никто им такую информацию не представлял, офицер и сержанты молчали, как партизаны на допросе, прапорщик-медик больше спал всю дорогу.

Прибыли в Харьков, и тут только поняли, что едут служить на Украину. До поезда Харьков – Одесса было еще около суток ожидания, офицер и сержанты следили, чтобы никто никуда не расходился. Рядом веселилась толпа резервистов, возвращавшихся из Чернобыля после ликвидации на АЭС, вливая в себя литры того, что им удалось достать в окрестных магазинах, угощали и наших новобранцев. Сутки тянулись долго.

Наконец-то поезд прибыл, на этот раз разместили в плацкартном вагоне. Стуча колесами, поезд доставил их до Первомайска на Южном Буге.

«Слава богу не Чернобыль», – с радостью подумал наш герой.

В часть привезли ночью, после построения повели в баню, где забрали все личные вещи, постригли наголо и одели в новое, с иголочки, х/б и кирзовые сапоги. Новобранцы высыпали из бани на улицу, и вот тебе на, все на одно лицо, и никто друг друга не узнает:

– Сергей, ты где?

– Азиз?

– Равиль?

– Николай?

– Юсуп? – слышалось с разных сторон.

Наводя порядок, сержант скомандовал строиться и, выровняв ряды, повел строй в казарму. Шел второй час ночи, вымотавшись, наш герой тут же уснул на первом ярусе кровати, как только его голова припала к подушке.

8

«Лето – хорошая пора, в саду созрели фрукты, можно сходить на пляж, пожариться под июльским солнцем, вечером в кабак, как обычно, потом дансинг», – сквозь сон думал наш герой.

– Ро-о-ота подъем! – прокричал дневальный.

Вскакивая с кровати, Равиль стукнулся лбом с Алексеем Васюхиным, который вскочил с соседней, с ним они познакомились еще в поезде. В этот момент с верхнего яруса на плечи нашему герою свалился Дамир Акчурин, все забегали, одеваясь, спеша кое-как намотать портянки.

– Выходи строиться на физзарядку, – прокричал на этот раз уже сержант.

«Блин, сходил на пляж, посидел в ресторане, – подумал наш герой. – Приснится же».

Но это был уже не сон. Построившись, строем побежали на спортгородок, наступая друг другу на пятки.

– Делай раз, – прокричал сержант. Полчаса физзарядки, и в казарму, ну а потом по распорядку. После завтрака стали учить как подшивать воротничок, делать упражнения на скорость одевания и прочие воинские премудрости.

Ближе к обеду прибыл командир батальона, объявили построение.

– Смирно, – скомандовал сержант. Подойдя строевым шагом к командиру, доложил: – Личный состав вновь прибывших военнослужащих построен.

– Вольно, – скомандовал комбат.

– Вольно, – повторил сержант.

Старый майор, как минимум пару десятков лет отдавший службе, оглядел строй:

– Орлы! – сказал он. – Так, раньше вы были русые, рыжие, черные, белые, надеюсь, других каких среди вас нет? А то с прошлым набором пришли тут двое из Москвы, но ничего, мы им дали в руки БСЛ и сделали из них настоящих мужиков.

– Товарищ майор, а что такое БСЛ? – спросил один из новобранцев.

– В армии в строю разговаривать не принято, но раз ты, боец, такой любознательный, то БСЛ – это большая саперная лопата, и тебе, как самому любознательному, я сегодня предоставлю возможность овладеть в совершенстве этим шансовым инструментом на разгрузке щебня, а в помощь тебе пойдут вот эти два весельчака с улыбками до ушей, – и он указал на Дмитрия Жидилева и Николая Орлова. – Еще вопросы будут?

Больше вопросов никто, по-видимому, задавать не захотел.

– Так на чем я остановился? А, так вот, раньше вы были этим сбродом, а теперь вы бойцы доблестной советской армии. Вы прибыли для прохождения службы в Нижнеднепровскую ордена Октябрьской Революции Краснознаменную дивизию. Это вам не там, это вам тут, и чтобы службу несли достойно. Для начала полторы недели побудете в карантине, где пройдете курс молодого бойца, а потом распределим по разным частям. Всем понятно? Вот и славно, а теперь разойдись.

Строй рассыпался, словно в него кинули как минимум десятка три кирпичей, и толпой бойцы отправились в курилку.

– Да, крутой дядька, с таким не посачкуешь, – сказал Равиль, затягиваясь едким дымом сигарет «Памир».

После обеда загнали в класс, дали воинский талмуд под названием «Устав внутренней службы».

– Кто первым выучит обязанности дневального, тот первым пойдет в курилку, – сказал сержант.

Наш герой всегда славился хорошей памятью, заучить пару страниц текста для него плевое дело, что он и сделал, и, отчитавшись первым, направился в курилку. За ним еще двое, Дамир и Николай, тот что из Уральска, быстро выучили текст, остальным он ну никак не давался. В курилку-то они пошли, но вот главного подвоха, который им приготовил сержант, так и не заметили с первого раза. Вернувшись из курилки, «знатоки» услышали то, что ну никак не могли предвидеть, так быстро чеканя заученный текст.

– Ну раз вы так хорошо знаете обязанности дневального, вот вам сегодня в наряд и заступать, – сказал сержант, – можете вздремнуть до развода, перед нарядом. – Глядя на это, остальные стали тупить еще больше.

Делать нечего, пошли спать, но сон все никак не брал, ворочался, ворочался, но ни в какую. Во дворе Жиделев с товарищами осваивал в совершенстве БСЛ, разгружая второй КАМАЗ со щебенкой.

Заступили в наряд. Равиль стоит на тумбочке. После ужина и просмотра программы «Время»1414
  Программа «Новостей» выходившая в эфир на 1-м телевизионном канале ежедневно в 21—00.


[Закрыть] по распорядку вечерняя прогулка.

– Сейчас погуляете перед сном, покурите, – сказал Равиль проходящему мимо Юсупу.

– Да неплохо бы, – ответил тот, идя на улицу вместе со всеми на вечернюю прогулку.

Со двора послышалось:

– Строиться, шагом марш, запевай, – и следом мерный шаг полусотни сапог и строевая песнь, заученная перед этим, о том, как доблестная Нижнеднепровская дивизия, начав свой боевой путь в нелегких боях под Старой Руссой, дошла с победой до столицы Болгарии.

Заходя в казарму и идя мимо дневального, Юсуп сказал:

– Блин, покурил, погулял.

Прозвучала команда:

– Отбой.

Бойцы легли спать, только мерное храпенье то тут, то там слышалось в казарме, а наш герой со шваброй в руках намывал пол. Закончив с этим занятием, сменил на тумбочке Дамира, который пошел спать, третий дневальный Николай курил в тамбуре туалета.

Час ночи, стоит наш герой, качается, глаза налились свинцом, сон одолевает, хоть спички в глаза вставляй, в легкой туманной дымке через приоткрытую входную дверь пробегает маленькая такая собачонка…

– Боец, ты что, уснул там? Блин, тут у тебя собака в казарму забежала, ты что, совсем ничего не видишь? Иди теперь лови ее, и не дай бог кого разбудишь, —злобно за спиной прошипел сержант. – Николай, смени его на тумбочке.

За собакой гонялись полчаса, экая мерзкая тварь, все никак не хотела покидать расположения роты. Наконец-то злобный зверь был изловлен, и когда наш герой гордо нес в руках эту кусающуюся тварь, входная дверь открылась, и в нее вошел комбат.

– Смир-р-рно, – закричал Николай.

– Это что за придурок тут на тумбочке стоит? Команда смирно ночью не подается, почему не научили бойца? – обращаясь в пустоту.

С докладом кинулся дежурный по роте:

– Товарищ майор, за время моего дежурства происшествий не случилось.

– Не случилось? А это что? – сказал майор, сверля дневального, дежурного по роте и нашего героя с собакой в руках сверкающими от гнева глазами.

– Собака, товарищ майор, – ответил дежурный.

– Вижу что собака. Вопрос – как она тут оказалась и какого хрена она тут делает? Ладно, утром разберемся, принимайте пополнение, – сказал майор, вводя в казарму 50 новых бойцов, прибывших из Самары. – Собаку вон из казармы, понятно?

9

Повар – далеко не самая героическая военная профессия, но, надо честно сказать, разве могли бы Суворов и Кутузов, не говоря уже о полководцах более поздней эпохи, включая Георгия Константиновича Жукова, одержать свои великие победы на голодный желудок? Возможно бы и смогли, но это было бы намного труднее. Несмотря на весь мирный характер профессии военного повара, в истории есть один случай, когда героем Советского Союза стал именно повар, который не побоялся кинуться на танк с топором и солдатской смекалкой. Отличился он еще в 1941 году, увидев, что ворвавшийся на позиции танк противника перевернул полевую кухню и, стало быть, оставил без обеда целый полк, не выдержавший такой наглости от супостатов, повар схватил топор и запрыгнул на танк. Обухом топора в мгновение ока согнув пулемет на легком танке, боец применил такое чудо-оружие, от которого не устоит ни один супостат – портянка на смотровую щель, да еще и стал прикрикивать мнимым товарищам: «Заходи справа, заходи слева, гранаты готовь». Тут танкистам и пришел конец, да еще и в тот момент, когда они покидали танк, боец угостил врагов обухом топора. Об этом подвиге красноармейца новобранцам поведал плакат, висящий в коридоре казармы, правда, негоже, по-видимому, было писать о портянках, и политотдел заменил их на брезент, но солдатская фантазия рисовала этот подвиг именно с применением портянок, дабы лучше посрамить супостатов. Воодушевившись подвигом героя Советского Союза Середы И. П., однокурсник нашего героя Николай Львов и еще несколько новобранцев на вопрос: «Кто хочет служить поваром?», – вышли из строя и были отправлены в учебное подразделение в город Котовск Одесской области.

Нашего героя, несмотря на то что он умел и любил готовить, перспектива провести все два года с большим черпаком на кухне ну никак не прельщала, решил подождать, когда подвернется что-нибудь более интересное.

Первыми стали отбирать тех, у кого был хороший музыкальный слух, в число которых попал и наш герой. Эти новобранцы стали обучаться азам радиодела, заучивая напевы:

 
1 – я-то-оль-ко-о-о-од-на-а
2 – две-не-ма-а-ло-о-ва-ам
3 – три-те-бе-ма-а-ло-о
 

и так далее, по напевам лучше заучивать морзянку. Выучили-то быстро, на это ушло минимум времени, и тут же началась наработка на скорость приема.

«Ну нет, – подумал наш герой, – вот так все три года слушать эти трели в наушниках? Нет, это точно не для меня».

Наделав кучу мнимых ошибок, Равиль, а следом за ним и Дамир с Рамилем и Расулом были исключены из этой группы. От числа новобранцев забрали ремонтников и медиков из числа тех, кого забрали из медицинского института. Выбор был невелик – либо в ВШМС1515
  Военная школа младших специалистов.


[Закрыть], либо в саперы, а это почти позорный стройбат. Но пасть до уровня стройбата им не дали, большую часть, что остались в строю, отправили в дивизию в ВШМС.

Не успели они прибыть в расположение учебного подразделения, был приказ бросить вещевые мешки и строем идти на спор городок. И опять пошло:

– Делай раз, делай два, делай раз, – командовал сержант бойцам, висящим, как сардельки, на перекладинах, с большим усилием пытавшимся подтянуться.

Все бывшие однокурсники попали в один взвод за исключением Сергея Макарова, которого зачислили вообще в другую роту. Вторая рота, в которую попал наш герой, состояла из двух взводов курсантов, будущих младших командиров, и двух взводов радиотелеграфистов, которые состояли в основном из призванных в Чернигове и Питере. Рядом с кроватью нашего героя стояла кровать Дамира, в изголовье кровати стояла кровать бойца из второго взвода, молдаванина по фамилии Допиряк. Командовал ротой капитан по фамилии Валиев, который как-то сразу открестился от соплеменников, которыми ему придется командовать. Взводным был веселый и молодой старший лейтенант по фамилии Цибуля. За веселый нрав, небольшой рост и необычную фамилию он тут же был прозванный бойцами Чиполлино1616
  Чиполли́но – мальчик-луковка, герой сказочной повести «Приключения Чиполлино» итальянского писателя Джанни Родари


[Закрыть].

Настал торжественный день. С утра надев парадную форму, белые ремни и перчатки, надраив до блеска сапоги, новобранцы были построены на плацу для принятия присяги. Каждый выходил и читал:

«Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным Воином, стойко переносить все тягости и лишения воинской службы, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик, и как воин Вооруженных Сил я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа!»

Особенно при последних словах дрожь проходила по спине произносящего, так и казалось, что вот ты попал в руки злого и коварного врага, и он во что бы то ни стало хочет выведать у тебя все секреты, а ты как в анекдоте, повторяя про себя: «Ведь учил, же учил», – молчишь как рыба. Представлялось, как злой и коварный враг ведет тебя на расстрел, а твоим героизмом восхищается весь советский народ.

Присягу принимал командир учебного подразделения, полковник Степанов, которого другие офицеры как бы по забывчивости в общении с солдатами называли Голдберг. История была такова: после определенных событий 70-х годов представители одной очень древней народности для продвижения по службе часто брали фамилию жены, вот и наш полковник, не задумываясь, стал из Голдберга Степановым, а не стал бы Степановым, то так бы возможно и остался всего лишь в замах, как майор Бенехис, что заведовал учебной частью.

Присяга принята, солдатам дали день отдыха, и впереди их ждала учеба и, как говорилось в присяге, все тяготы и лишения воинской службы, последнее, правда, не особо внушало оптимизма.

10

«Тяжело в ученье, легко в бою», – говорил Александр Васильевич Суворов. Вот трудно с ним не согласиться, каждое действие военный должен отработать до автоматизма, дабы во время тревоги и не дай бог во время боя не сплоховать. Отработка действий во время тревоги – это первое, что пришлось отрабатывать. Изготовившись, лежа в кровати, с момента объявления тревоги солдат должен быстро одеться, согласно расчетам навести светомаскировку, занавесив одеялами окна даже днем, и зажечь керосиновые лампы, что стоят на постаментах между рядами, а затем, получив оружие и амуницию, идти строиться на плац перед казармой. С первыми пунктами кое-как справлялись, но только дело доходило до того, чтобы зажечь лампы, тут выяснялось, что лежащие рядом спички кто-то упер в курилку, а других нет. Сталкиваясь лбами, бойцы метались по казарме под ругань командиров и, наконец-то получив автоматы и вещмешки, высыпали на улицу, дабы там уже наконец-то построиться, и тут выяснялось, что кто-то взял твой автомат, а ты заместо своего взял первый попавшийся. Так продолжалось несколько раз, и каждый раз почему-то спички куда-то исчезали. Наконец-то проблему со спичками решили.

Вторым этапом было заучивание марша ракетчиков, слова товарища Лившица, на музыку Блантера:

 
Мы стране Советской служим,
Мы с оружием нашим дружим,
То оружие от былого
Отличается.
Никого мы не пугаем,
Но запомнить предлагаем:
Кто пойдет на нас войною,
Тот раскается!
 
 
Припев:
Мы ракетные войска,
Нам любая цель близка!
Наши меткие ракеты,
Наши мощные ракеты,
Безотказные ракеты
Грозно смотрят в облака.
 

Но как только доходило до второго куплета:

 
Как устроена ракета —
Знать не надо вам про это,
И про то, как та ракета
Управляется:
Это дело нам привычно,
Это дело на «отлично»
Знают те, кому по службе
Полагается.
 

Наш герой, заменяя в словах песни «вам» на «нам», тем самым меняя смысл песни кардинально, вместо заложенного товарищем Лившицем смысла секретности ракетных войск выдавал, что вокруг неучи, чем доводил до смеха весь строй. После третьего повтора Валиев, командовавший строем, не вытерпел и закричал во все горло:

– Вам что, бойцы, смешинка в зад залетела? Прекратить смехерочки в строю! – смех прекратился, но слаженность в песне как-то не получалась. Наконец-то мученье закончилось, солдаты толпой пошли в курилку.

– Равиль, выдал какой-нибудь каламбурчик, что ли? – спросил Езеф.

– Да вот про Ржевского, – не задумываясь, выдал наш герой. – Калом бур, а телом бел.

– А где же тут Ржевский? – не сразу поняв смысл каламбура, спросил Езеф.

– Мимо проходил, – засмеявшись, ответил наш герой.

– Строиться, – прозвучала команда.

– Смирно! – скомандовал сержант, встречая командира роты. – По вашему приказанию личный состав роты построен.

– Вольно, – скомандовал капитан Валиев.

– Товарищ сержант, кто, говорите, лучше всех выучил обязанности дежурного по роте?

– Курсант Тугушев.

– Отлично, вот Тугушев сегодня дежурным по роте и заступит, дневальными пойдут Акчурин, Дыранов и Васюхин. Разойтись.

Наш герой сразу понял, что знание – это сила, лучше немного отличиться, выучив обязанности дежурного, и пойти в наряд дежурным по роте, чем дневальным, по крайней мере, не надо заниматься уборкой, с этого момента он больше дневальным никогда не заступал.

– Прогнулся, блин, – с обидой сказал ему Дамир, – теперь будешь нами командовать?

– Хорош губы дуть как девица, первым дневальным поставим Васюхина, – ответил наш герой. Тут стоит пояснить, первый дневальный отвечает за уборку туалета и курилки.

Развод, заступили в наряд, ночь, Дамир на тумбочке, Дыранов с Васюхиным убирают, а наш герой тем временем зашел в ленинскую комнату и стал читать журнал «Знаменосец», в котором был опубликован рассказ Артема Боровика. Равиль еще не знал, какой поворот в его судьбе сыграет это чтиво. Ночь, радиотелеграфисты во сне выкрикивали напевы морзянки, будущие сержанты – строевые команды.

«Хорошо, что закосил от того, чтобы идти в связь, а то орал бы, точно как они по ночам», – подумал наш герой.

Наутро, скомандовав «подъем», наш герой пошел принимать столы, накрытые для завтрака в столовую. Тут самое главное не зевать и смотреть в оба, чтобы другие дежурные по роте не стащили масло со стола. Масло – это самый главный солдатский деликатес, это до армии его мало кто ест, а в армии это целый церемониал. Позавтракав, рота пошла на занятие, а наш герой вернулся в роту, встретив на входе старшину, старшего прапорщика Тарасова. Это был почтенный прапорщик, прослуживший в армии почти 30 лет и бывший у истоков ракетных войск стратегического назначения. Для пущей важности он носил пышные усы, а к солдатам обращаясь, называл их никак не иначе как «сынок». Замполит роты всегда говорил: «Слушайте старшину, он вам как мать родная», – правда, солдатский фольклор имел на этот счет иное мнение: «Старшина как мать родная, замполит отец родной, на хрен мне родня такая, лучше буду сиротой». Итак, идущий навстречу прапорщик:

– Тугушев, пойдешь на склад, там найдешь прапорщика Петрова, возьмешь краски, надо покрасить сейф в кабинете у командира роты.

– Товарищ старший прапорщик, а в какой свет покрасить то? – спросил Равиль.

– В серый, – коротко отрезал старший прапорщик Тарасов.

Оставив вместо себя Олега Дыранова, Равиль отправился на склад, полчаса он искал прапорщика Петрова и, взяв наконец-то серой краски, придя в казарму, принялся красить сейф. И только он закончил свою работу, в кабинет вошел капитан Валиев:

– Это еще что за тюремный цвет? Ты что, краску поярче найти не мог?

– Так прапорщик Тарасов… – пытался было возразить Равиль.

– Поменьше разговоров, чтобы через полчаса все было перекрашено в голубой цвет, – капитан сказал как отрезал и удалился на обед. Делать нечего, пришлось опять искать прапорщика Петрова. Взяв краску цвета утреннего неба, наш герой прибыл в расположение роты и перекрасил сейф, и только было он закончил, как пришел заместитель учебного подразделения майор Бенехис. Дневальный скомандовал:

– Смирно!

– Вольно, – ответил Бенехис. Он вообще любил проверять бдительность дневальных. Переступит через порог, дневальный тут же «смирно!», Бенехис в ответ «вольно!» и тут же опять за порог, и так он мог раз десять, но в этот раз он не стал измываться над дневальным. Следом за ним шел старший прапорщик Тарасов. Увидев сейф голубого цвета:

– Это что за детский сад, ты бы еще ромашки бы на нем нарисовал. Кто приказал красить в голубой цвет?

– Капитан Валиев, – ответил дежурный по роте.

– Немедленно перекрасить, – приказал майор Бенехис.

Дежурство подходило к концу, искать прапорщика Петрова было уже недосуг, и тут нашего героя осенило – а не смешать ли остатки краски, получилось бы что-то серо-синее. Смешав краски, тут же принялся красить сейф, только было закончил, в кабинет зашли майор Бенехис, капитан Валиев и старший прапорщик Тарасов:

– Ну вот, иное дело, – удовлетворительно сказал майор Бенехис. – Наконец-то справился, а что сразу нельзя было так? Иди сдавай смену.

Смену принимал, гнут и служака, сосед по койке из второго ввода молдаванин Доперяк докапывался до каждой мелочи, пришлось намывать каждый подоконник, каждую решетку в оружейной комнате.

– Вот попадешься ты нам, – сказал Дамир, – если будем у тебя смену принимать, то будешь нам ее сдавать до полуночи. – Наряд все же с горем пополам сдали.

Время шло, а месть все не получалась, и вот пришла как-то в голову идея. На флоте старший матрос – это почетно, погранцы нормально относятся к ефрейторам, но вот в остальных родах войск как-то к этой братии относятся не очень, точнее, без должного уважения, сочиняя про ефрейторов разного рода байки, так как ефрейтора – самые что ни на есть службисты и гнуты, вроде Доперяка, который всем говорил о том, что после учебки его точно оставят дослуживать в ней. Памятуя о том, сколько неприятностей друзьям доставил Доперяк, решили сыграть над ним шутку. Ночью взяв форму Доперяка и вырезав две самые грязные полоски от портянок, Дамир с Равилем мелкими стяжками пришили на его погоны две лычки, тем самым произведя его в ефрейторы. Утром после команды подъем, все, вскочив, стали натягивать форму. Спросонья Доперяк, не разглядев «повышения», надел свое х/б и встал как ни в чем не бывая в строй. Старший сержант Фролов, увидев полоски от портянок на плечах Доперяка, давясь со смеха:

– Доперяк ты что, стало быть, теперь ефрейтор? – смех пошел по всему строю, а Доперяк все никак не мог оторвать эти импровизированные «лычки». Месть свершилась, и Доперяк навечно был прозван ефрейтором.

11

Солдатские письма… Каждый солдат всегда ждет весточки из дома, и сам, как только выдается свободная минута, готов писать часами друзьям, родным и своей девушке, ждущей его из армии. С последним, правда, иногда выходила осечка, и часто девушки, не дожидаясь парней, писали, что ждать их не намерены и прочее, прочее, прочее. Чем приводили парней в уныние. Парни ходили сами не свои, служба шла из рук вон плохо, были даже случаи, когда несчастные сводили счеты с жизнью, топились, вешались, стрелялись; были случаи, когда получавшие такие письма солдаты сбегали, лелея надежду наказать изменниц в стиле шекспировского Отелло. Замполит зорко следил за этим процессом и часто спрашивал: «Что пишут из дома, все ли хорошо, как отношения с девушкой?» – ЧП в части никому не нужно, и если выяснялось, что не все в порядке, такого бойца старались ставить подальше от оружия, зорко наблюдать за ним, постепенно внушая, что самый лучший доктор – это время.

Первым из друзей получил письмо «счастья» Езеф, мир остановился для него, все перевернулось, и Елена, так обливавшаяся горькими слезами у него на проводах, написала, что все между ними кончено, и ждать она его из армии не будет. Запас сигарет в тумбочке Езефа таял в геометрической прогрессии, брата и друга надо было как-то выручать, но все шутки, что ему говорил Равиль, были бесполезны.

Вернемся к нашему герою. Писем он получал поначалу очень много, писали все кому не лень: друзья, родные, старший брат, бывшие однокурсники, что остались на гражданке, но, видимо, тот порыв в стиле эпистолярного жанра, что был у тех, с кем он переписывался, постепенно стал угасать, и писем приходило все меньше и меньше. Бывшая девушка ему все не писала, но вот и он однажды получил тоже, как и Езеф, письмо «счастья» от той, что не пришла на проводы. Ничего хорошего от этого письма он, конечно же, не ожидал, все содержание письма можно охарактеризовать последней строчкой комического куплета популярнейшего в конце XIX века дуэта клоунов Бима и Бома1717
  Популярный в конце XIX века дуэт клоунов исполнявший комические куплеты.


[Закрыть]:

 
Отправил я свою невесту учить считать, учить писать
Теперь она весь день считает, что я подлец и негодяй.
 

Делая упор на то, что наш герой подлец и негодяй, девушка перечислила все его прегрешения, при этом указав, что скоро она выходит замуж, и между ними все наконец-то кончено.

«Вот и славно, – подумал наш герой, – надо Езефу показать, прикинусь собратом по «несчастью».

Написав наскоро в ответ какой-то бред, Равиль отправился искать Езефа, который, как оказалось, сидел в курилке и приканчивал очередную пачку сигарет.

– Езеф, не горюй, вот видишь, и мне прислали от ворот поворот, – с иронией в голосе сказал наш герой.

– Так вы же и так были в ссоре.

– Вот теперь в окончательной и бесповоротной, – ответил Равиль.

Езеф заметно повеселел, так как в этом деле не главное, что у тебя корова доится, главное, что у соседа сдохла. Рассуждая о коварстве дочерей Евы, братья выкурили еще по одной сигарете, и окружавший их мир стал намного веселее, на небе вновь засияло солнце, и на ветвях запели птицы.

12

С первых дней службы стало ясно, что на передовых рубежах родины стоят совсем не бравые десантники и морпехи, и уж тем более танкисты и прочие сухопутчики, и даже ловящие диверсантов пограничники. Щит родины состоит исключительно из ракетчиков, стоящих ежесекундно на боевом дежурстве. Хотя вся армия СССР что-то и где-то всегда строила, но назвать Нижнеднепровскую дивизию большим стройбатом как-то язык не поворачивался, учеба стояла на первом месте. Специальную и техническую подготовку вел Чиполлино, старший лейтенант Цыбуля, чей принцип был – «сказали люминий, значит, люминий, а кто несогласен, пойдет грузить чугуний». Помогал ему в этом нелегком деле наш замкомвзвода сержант Полищук, известный тем, что побил рекорд дивизии, сделав 120 раз подъем переворотом, и командир отделения, младший сержант Авдонин. На этом типе остановимся поподробней. Сам он был из прошлого выпуска ВШМС и прослужил по сравнению с теми, кто был в его подчинении, всего на шесть месяцев больше. В отличие от правильного и справедливого Чиполлино принцип этого младшего командира был несколько иным – «обосри нижнего и подставь ближнего». Стоит что-то сделать хорошее, он тут же бежал докладывать, что это сделали с ним вместе, но стоило что-то закосячить, он тут же бежал доложить о том, что, мол, вот он во всем виноват. Каждый раз он рассказывал одну и ту же историю, что когда он был на стажировке в полку, он вышел из, как ему казалось, безвыходной ситуации, когда отключилось питание на блоке «А» и блоке «Б», и включилось питание от аккумуляторов. Он, ни минуты не сомневаясь, спустился в аппаратную и сделал переключения, а по-простому перезапустил систему, так как назвать компьютером это многотонное, но защищенное и надежное оборудование поколению, уже столкнувшемуся с первыми персоналками, как-то язык не поворачивался. На этом все его познания, по-видимому, заканчивались. Каждый раз в промежуткам между специальной, технической, политической, физической, стрелковой и прочими подготовками болтливый Авдонин рассказывал курсантам о том, как его уважают те, кто призвался с ним из города Железнодорожный, что вблизи Москвы, и что именно его за особые познания и усердие оставили служить в учебке1818
  Учебное подразделение (ВШМС)


[Закрыть]. Конец этой легенде настал неожиданно, когда курсантов направили на стажировку в полк, в котором им предстояло служить дальше. После развода парни, что были в дежурной смене, увидев Авдонина, ведущего строй курсантов, закричали ему вслед: