Текст книги "Девушка «амальфи»"

Глава 4

Марчелла поведала ей не только о любвеобильности итальянских мужчин к красивой одежде, но также и об их характерах.

– Они – прирожденные ухажеры. Это у них в крови. Они обожают всех женщин, с любыми фигурами и формами. Когда они делают вам комплименты, они не кривят душой, но не принимайте их слова как объяснение в любви. Иностранцам этого не понять. Они думают, что вызывают у них особый интерес, что, конечно, в тот момент так и есть, но не надолго. Итальянский мужчина любит жизнь и наслаждается состоянием влюбленности. Итальянская женщина это понимает.

Да, Марчелла дала ей хороший совет. Изменения, произошедшие в Лукке, были разительны как день и ночь. И это сбило ее с толку. Ей надо всего лишь быть настороже, и тогда ничего не случится.

– Мне нравится, как вы меня назвали – Аппаbellissima, Лукка. Никто, кроме вас, до этого не додумался. – Она заметила, что он как-то странно на нее взглянул. Вынув картонные коробки из бумажного пакета, она вручила ему одну. – Вот. И ложка в придачу.

– Это – местное лакомство. Я много лет предвкушал, как буду его есть.

– Когда вы были здесь в последний раз?

– Лет восемь назад, кажется.

– Это очень долгий срок.

Он не ответил, занятый едой.

– Ммм. – Она не могла скрыть удовольствия. – Похоже на шоколадное пирожное с орехами. Но намного вкуснее из-за миндальной пропитки.

Он покончил со своей порцией и откинулся назад:

– Когда я карабкался в ту ночь по горе, я и не думал, что доживу до утра. И вот сейчас я здесь, сижу, объевшись сладким пирогом, в машине на заднем сиденье с моей новоявленной медсестрой.

Нет сомнения – в госпитале он успел завоевать сердце не одной медсестры. Аннабел убрала пустые картонки в пакет. Он был с ней откровенен, и теперь ее очередь. Пусть у него не сложится ошибочное мнение, что она слепо в него влюбилась.

– Я тоже вспомнила одну ночь, когда я подумала, что не переживу ее.

На его лице промелькнуло любопытство.

– Одна из сестер, работавших в моей смене в больнице, сказала мне, что у моего мужа связь с другой медсестрой, которую я считала своей подругой.

Лукка долго не спускал с нее глаз:

– Когда это произошло?

– Два года назад. Но, как видите, я пережила это и теперь сижу здесь и ем торт с итальянским героем войны. Кто бы мог такое предположить? – Чтобы не продолжать, она нажала на ручку дверцы и вышла.

Он продолжал пристально на нее смотреть.

– Надеюсь, вы сознаете, что ваш бывший муж вас не заслуживал. Но если вы до сих пор его любите, то вам, как и мне, необходимо выговориться.

– Моя любовь к Райану перегорела, когда я узнала, что его любовные похождения начались почти сразу после свадьбы.

Он помолчал, потом спросил:

– Сколько времени вы были женаты?

– Полтора года, – коротко ответила она. Зачем Лукке, столько пережившему, слушать тривиальные подробности? Она открыла переднюю дверцу и села.

– Одна очень умная медсестра, с которой я познакомился вчера, объяснила мне, что человеку, прошедшему войну, необходимо оправдать свое существование, поделившись с другим человеком, – произнес Лука. – Для него жизненно важно, чтобы то, что он делал на войне, имело значение по крайней мере хотя бы еще для одного человека помимо его самого. Вы тоже участвовали в сражении, Аннабел, правда другого рода. Наверное, мой отец это имел в виду, когда говорил, что вам нужно переменить обстановку?

– Да, – ответила она, заводя машину.

– Почему же вы не захотели это сделать?

– Touche[16]16
  Ответ не в бровь, а в глаз (фр.).


[Закрыть]. — Она вырулила на шоссе. – Вообще-то я это сделала. Я развелась с ним и перешла работать в другую больницу, в Лос-Анджелесе.

– А теперь у вас отношения с этим… с Мелом Джардином?

От Лукки ничего не укрылось.

– Я познакомилась с ним после того, как переехала в Лос-Анджелес.

– А где вы жили прежде?

– В Фуллертоне. Это недалеко от Лос-Анджелеса – там живет моя семья. Мой муж заканчивал ординатуру в том же госпитале, где я работала, чтобы получить диплом медсестры.

Он пробурчал что-то по-итальянски, явно неодобрительное, что было понятно и без перевода.

– Говорят, что перемена обстановки приравнивается к отдыху, Лукка. Когда я совсем упала духом, Мел предложил мне работу в своем агентстве. Я согласилась и постаралась забыть о прошлом.

На повороте Аннабел заметила, что их обгоняет другая машина, и притормозила, чтобы избежать аварии.

– Вам лучше пригнуться, – посоветовала она. – Мы въезжаем в Равелло, и кто-нибудь из членов вашей семьи или друзей может случайно вас увидеть и узнать.

– На заднем сиденье? Маловероятно.

И к тому же в одиночестве, – насмешливо заметила она. – И вы не перепачканы губной помадой. Только шоколадом.

Лукка усмехнулся. Это хорошо. Веселое настроение ему на пользу.

– А где происходит ваша съемка?

– Помимо Рима, в самых красивых местах на побережье Амальфи.

Он помолчал, прежде чем задать следующий вопрос.

– А как вы познакомились с моим отцом?

– В агентстве Мела Джардина в Лос-Анджелесе. У него самый высокий процент продаж автомобилей «амальфи» в США. Два месяца назад ваш отец прилетел туда по делам.

– И вы работаете в том агентстве?

– Да.

– Но вы ведь медсестра, – с недоумением произнес Лукка.

Наконец они дома. Добрались благополучно, и их никто не увидел. Она остановила машину на подъездной дорожке, и Лукка вылез с заднего сиденья, зажав в руке пакеты. Его внушительная фигура вырисовывалась в темноте.

– Чем вы у него занимаетесь? Только не говорите, что продаете автомобили.

– Нет. Я – личный помощник Мела.

– Разве есть такая должность? – Он удивленно развел руками.

– Правильно, но он придумал эту должность после сердечного приступа. – Аннабел торопливо пошла к дому впереди Лукки и открыла дверь.

Она направилась было на террасу, чтобы там прибраться, но он поймал ее за руку.

– Подождите. Я хочу услышать о том, как в этой истории появился мой отец.

Да, он ее так просто не отпустит. В конце концов, он вправе проявить любопытство.

– Мне завтра рано вставать, но предлагаю вам сделку: вы разрешите мне помочь вам убрать и вымыть посуду, а взамен я вам все расскажу. Вдвоем мы быстрее управимся, и ваша нога не так сильно устанет.

С явной неохотой он отпустил ее руку, но тепло от ладони поднялось наверх к плечу, и окутало ей все тело.

– В доме нет посудомоечной машины, – сказал он.

– Уже есть, – улыбнулась она. – Я уберу со стола, а мыть посуду будете вы.

Он улыбнулся в ответ. И это была ничем не омраченная улыбка.

Спустя несколько минут он по локти в мыльной пене орудовал у раковины.

– А вы неплохо справляетесь, хотя зачем столько мыла? – заметила она.

Он поддел пальцами пену и подул ей в лицо.

– Похвалами вы от меня не отделаетесь. Я все равно хочу узнать про вас всю правду.

Она ополоснула посуду чистой водой и стала вытирать миски и кастрюли.

– Чтобы покончить с этим, скажу, что Мел был одним из моих пациентов. После сердечного приступа он нуждался в специальном уходе, уже выписавшись из больницы. Он очень энергичный человек и умеет быть убедительным. Он договорился с моим начальством, и мне разрешили поехать с ним домой на несколько недель.

– Но если вы сами этого не захотели, то не согласились бы. – Лукка бросил на нее выразительный взгляд.

– Да, конечно. Он очень добрый и относится ко мне как к дочери. Мел – вдовец, у него взрослые дети, но они живут не с ним. У него есть домработница, но ему был необходим медицинский уход. Когда он поправился настолько, что смог вернуться к работе, врач предупредил его о том, что он должен уменьшить нагрузку и найти помощника. Мел заявил, что я так хорошо за ним ухаживала во время болезни, что он будет платить мне втрое больше, чем я получала в больнице, если я соглашусь работать у него. Я согласилась.

– Переход от медицины к автомобилям. Такой неожиданный прыжок в совершенно другую сферу.

– Знаю. Я ничего не понимаю в автомобилях, но работать с людьми я умею.

– Мне кажется, что вы все делаете отлично, чем бы ни занимались. Что определило ваше согласие принять это предложение? – спросил он.

Комплимент Лукки значил для нее очень много. Больше, чем следовало. Она закончила вытирать посуду и расставила все на полки. Почему бы не сказать ему правду? Кому от этого вред?

– Когда я выяснила отношения со своим бывшим и высказала ему все, он заявил, что наша жизнь уже давно стала скучной. Практически сразу после того, как мы поженились. Райан хотел уйти от этого скучного существования.

– Вы были близки до свадьбы?

Аннабел пробыла в Италии не очень долго, но успела заметить, что итальянские мужчины не стесняются говорить об интимных вещах. Этим они отличаются от американцев.

Даже если она сочла вопрос наглым, они уже переступили черту ничего не значащих разговоров.

– Нет. Я была по-другому воспитана и считала, что следует подождать до брачных обетов.

– Значит, чтобы получить приз, он должен был вначале жениться на вас.

– Я никогда об этом не думала, но сейчас, когда вы это сказали… Наверное, вы правы – так оно и было.

– Аннабел, некоторые мужчины – такие. Им, чтобы самоутвердиться, необходима победа. Я знал мужчин такого типа, как он. Без стержня внутри.

– Без стержня?

– Si, – ответил он с неподражаемой итальянской жестикуляцией. – Это моя точка зрения. Такие мужчины ни на чем не могут сконцентрироваться, и поэтому их участь – отвлекаться на все, что им подворачивается. Поэтому они часто отбрасывают драгоценную жемчужину.

У нее по телу пробежала дрожь. Говорить с Луккой – это все равно что вдыхать свежий, бодрящий воздух.

– Я оценила ваши слова, но меня едва ли можно назвать жемчужиной. К тому же часто бывало так, что мы дежурили сутками, и наши дежурства не совпадали. Это не способствовало сближению. В нашей профессии разводы – дело обычное. Так что мы не нарушили статистики.

Он не сводил с нее взгляда.

– Ваш бывший… Райан, да? Он вам в подметки не годился.

– Спасибо за комплимент, Лукка.

– Это всего лишь правда.

– Когда я выходила замуж, то была уверена, что мой брак не распадется. Мел застал меня в тот момент, когда боль от развода достигла апогея. Я почувствовала, что для меня было бы лучше на какое-то время забыть о медицине, покончить со своей предсказуемой жизнью и сделать что-нибудь необычное. Чтобы ничто не напоминало о прошлом. Мы с Мелом уже тогда отлично ладили, поэтому предложение стать его помощницей не выглядело таким уж немыслимым. К тому же мои новые обязанности никому не вредили, никто из-за меня не терял работу. Все эти причины определили мое решение, но, по правде говоря, я не хотела больше вращаться в медицинском окружении, где все напоминало о прошлом.

– Это понятно, – пробормотал он. – А теперь перейдем к появлению в вашей жизни моего отца.

У нее сильно забилось сердце.

– Хорошо. Когда он прилетел в Лос-Анджелес, мы провели несколько дней втроем. Он задумал новую рекламную кампанию и пригласил меня в ней поучаствовать. Я удивилась, но мне было приятно. Он мог бы выбрать из десятка профессиональных моделей любую, а предложил мне. Как вы можете себе представить, это повысило мою самооценку после того, как я низко пала в собственных глазах. Мел согласился отпустить меня до конца июня.

Все это время Лукка смотрел на нее из-под опущенных век, так что она не могла разобрать, что он думает.

– Сколько у вас еще времени до возвращения?

– Две недели. – Без одного дня. Ей ужасно не хотелось возвращаться, оставив позади все это… оставив Лукку. Она сунула посудные полотенца и скатерть в стиральную машину. – Если вас интересует, Евилио предложил мне большие деньги.

– Нисколько не сомневаюсь.

– Но я сказала ему, что смогу работать у него только за ту же сумму, что мне платил Мел. Ведь ваш отец фактически предоставил мне оплачиваемый трехнедельный отпуск в Италии и бесплатный перелет сюда и обратно. Да это сон, который превратился в реальность! В результате он согласился.

Лукка склонил голову набок.

– Там, где дело касается условий, отца не уговорить. Если вам удалось сказать последнее слово, это означает, он во что бы то ни стало хотел, чтобы вы работали у него. Скажите… а это действительно оказалось воплощением мечты?

– До сих пор – да, – ответила она. И основная этому причина – Лукка. – Задайте мне этот вопрос снова через две недели. А сейчас – спокойной ночи. – И направилась в спальню.

Он пошел за ней следом по коридору.

– Не уходите, – попросил он. – Мне совсем не улыбается оставаться одному.

Она повернулась.

– Если вам нужно поговорить, давайте поговорим.

– Я слишком устал для разговоров, да и вы наверняка тоже. – Он помолчал. – Я уже успел привыкнуть к вам. Вы рядом по коридору. С вами легко. Вы это знаете? Ни с одной из моих знакомых женщин мне не было так легко.

– Занятно это слышать. Райан обвинял меня в том, что со мной трудно общаться и невозможно иметь дела.

– Ну конечно. Что еще он мог сказать? – И пожал плечами неподражаемым итальянским жестом. Для нее в нем все неподражаемо! Он улыбнулся своей особой улыбкой. – Как я уже говорил, в вас есть что-то такое, что притягивает к вам людей. Неудивительно, что Мел Джардин не захотел с вами расставаться после больницы.

– Спасибо, – прошептала она. Этот человек умеет сказать нужные слова. Ее начала пугать сила чувств, которые она испытывала к нему. – Виопа notte[17]17
  Спокойной ночи (ит.).


[Закрыть], Лукка.

Лукка успел привыкнуть к тому, что она рядом. Уже несколько дней он не чувствовал упадка. И за это должен поблагодарить Annabellissima.

Он ее не отпустит. Он еще не разгадал ее до конца.

Но пора поговорить с отцом. Лукка решил, что выполнит обещание, данное Аннабел, и позвонит ему прямо сейчас. Гвилио, возможно, уже в постели, но не спит. Скорее всего, погрузился свое любимое чтение – какую-нибудь биографическую книжку.

Лукка вытянулся на кровати, удобно устроил ногу и взял в руку телефон.

– Лукка? – раздался отцовский голос после второго звонка. По его тону Лукка понял, что отец еще не заснул. Это хорошо. – Вот так сюрприз! Как ты, сынок?

«Намного лучше, чем в ту ночь, когда ввалился в дом», – подумал Лукка, а вслух ответил:

– Очень хорошо, папа. Скажи, как ты?

– Прекрасно, раз я слышу твой голос. Ты еще сердишься на меня из-за этих земельных участков?

Лукка крепко сжал телефон.

– Не важно, насколько там все запущено, я хочу их купить, папа, но звоню я не по этому поводу. Знаю, что уже поздно, так что я могу перезвонить завтра утром.

– Ты что, сошел с ума? – загремел в трубку отец. – Ты звонишь мне и говоришь, что перезвонишь утром?

Да, отец не меняется.

– Я просто не хотел тебя утомлять.

– Даже если бы это был мой последний вздох, я бы не отказался от разговора с тобой.

Лукку пронзило ощущение вины.

– Мне нужно кое в чем тебе признаться.

– Еще одна шалость в длинном списке твоих прегрешений? – пошутил отец.

– Одна, но большая.

– Ты женился и привез ее с собой? – с надеждой спросил отец. Он неисправим. Для Гвилио брак – это все. Понять отца можно – брак сделал его жизнь стабильной и полноценной.

– Не совсем так. Я уволился из армии.

– Не могу этому поверить, – не сразу ответил Гвилио, но в его голосе слышалась радость. И тут же требовательно спросил: – Что ты будешь делать, вернувшись домой?

– Стану фермером, как хотел всегда. – Он предвидел бурный всплеск, но в трубке было тихо.

– Папа? Ты где?

– Все еще здесь, разумеется. Должна же быть какая-то причина, почему ты оставил службу. В чем дело?

Острый ум бизнесмена проявлялся у отца в любых ситуациях.

– Я был ранен в ногу и больше не могу летать.

– Сильно ранен? – У отца изменился голос.

– До фермы я дошел на своих двоих, так что делай вывод, учитывая, что я поднимался в гору.

Слава богу, это правда.

– Ты что, в Равелло? – закричал отец.

– Я был здесь уже ночью, но не захотел беспокоить тебя и Марию. К тому же я оступился и упал уже в доме, поэтому проглотил таблетки и почти все время спал. И представляешь – в моей постели я обнаружил спящую американку по имени Аннабел.

Ему удалось поразить отца.

– У нее, наверное, по коже побежали мурашки от страха?

– По очень гладкой коже, папа. Вообще-то напугала меня она, когда хотела вызвать полицию. Я так понял, что она работает у тебя моделью в новой рекламной кампании. Честно говоря, я оценил твой выбор.

Несмотря не обрушившиеся на него новости, отец не удержался от смеха.

– Она не такая беспомощная, как кажется.

– Она – медсестра. Когда она узнала, что я твой сын и почему вернулся, она изо всех сил старалась обеспечить мне максимум удобств в моем же доме. Не могу не признаться, что ее заботы мне очень понравились. И все это потому, что она превозносит тебя до небес и расстроена из-за того, что я не позвонил тебе до сегодняшнего вечера. Она так ревностно к тебе относится, что мне просто стыдно перед ней.

– Приятно это слышать, но ты должен кое-что усвоить, Лукка. Она не чета тем женщинам, которые периодически присутствовали в твоей жизни. Эта женщина совсем другая.

– Знаю. Она уже сняла комнату в гостинице «Клаудия».

– Ты хочешь сказать, что она уехала?

– Нет еще. Она собирается уехать утром, но я сказал ей, что надеюсь, что она останется.

– Лукка…

– Если говорить серьезно, мне хотелось бы, чтобы она осталась, да и ей здесь нравится. Ты же сам поселил ее в доме. Можешь мне верить – я буду относиться к ней как к принцессе.

– Она и есть принцесса, – назидательно проворчал отец. – Аннабел – леди, как и твоя мать.

– Папа, я уже это понял. К тому же она закуталась в свой развод, словно в саван.

– Ее это сильно ранило.

– Ей пора перешагнуть через это событие. Он ее не стоил.

– Согласен.

– Я попросил ее остаться, папа, но решение за ней.

– Если она еще не уехала, то похоже, что она согласна.

– Выясню это завтра, когда проснусь. Видишь ли, я после анальгетиков проваливаюсь в сон надолго. Она следит за тем, чтобы я их принимал.

– Вижу, что тебе необходима медсестра. У меня так складываются обстоятельства, что я завтра должен лететь в Милан уладить кое-какие дела. Я вернусь в понедельник утром, и мы проведем день вместе.

Лукка даже обрадовался – у него будет еще день, чтобы окрепнуть после падения.

– Хорошо. Я хочу купить эти земли и начать на них работать.

И снова никакой бури.

– Папа, запомни, что я никуда не уеду.

Молчание.

– Ты хоть представляешь, сколько лет я ждал, чтобы услышать эти слова?

У Лукки в горле образовался ком.

– Простишь меня за то, что не позвонил тебе сразу?

– А как ты думаешь? – От избытка чувств голос у отца звучал хрипло и глухо.

Глаза щипало от навернувшихся слез, и Лукка с трудом произнес:

– Я тебя люблю, папа.

И я тебя тоже люблю. Благодарение Богу, что ты дома и остался цел.

– Как только вернешься в Равелло, приезжай на ферму. Я приготовлю фирменный завтрак Каведзали.

– У меня уже слюнки текут.

– До свидания, папа.

Все еще обдумывая слова отца об Аннабел, Лукка повернулся на бок и положил ногу в удобное для сна положение. Он не сомневался, что она хочет остаться. Ферма ей нравится – он сказал отцу правду. Это проявилось и в том, как она везде расставила цветы, и в том, с какими мечтательными глазами сидела на террасе, вдыхая аромат, парящий в воздухе.

Его последней мыслью было: «Ее аромат еще более опьяняющий».

Аннабел уехала с фермы до того, как Лукка проснулся. У нее в душе происходило что-то такое, противостоять чему она была не в силах.

Она преодолела крутой поворот и тут же влюбилась в очередной автомобиль «амальфи», припаркованному у виноградников Фуроре, которые террасами спускались вниз. Цвет автомобиля можно было сравнить с жадеитом, кремовая кожаная обивка выигрышно оттеняла сине-зеленый кузов.

Вся группа приветствовала Аннабел радостными возгласами. Базилио показал, куда ей поставить свою машину – за фургончиком, как можно ближе к стене, огораживающей шоссе. На такой головокружительной высоте это была единственная возможность не скатиться вниз в сияющую голубизной воду.

Поскольку был субботний день, то всем не терпелось поскорее закончить съемку и отправиться по домам на уик-энд. Парикмахер быстро уложил волосы Аннабел. Как только с ней закончил визажист, Марчелла помогла ей облачиться в прозрачный блузон из гофрированного крепа. Пояс из металлических колец подчеркивал талию. С блузой гармонировали широкие брюки. После того как она надела сандалии с голубыми и зелеными бантами, Марчелла достала шарф такой же расцветки, как и внутренняя отделка автомобиля, и набросила ей на шею, завязав свободным узлом сбоку. Последний штрих – серьги из жадеита.

В душе Аннабел пожалела, что не сможет в этом наряде появиться на ферме. Она хотела выглядеть красивой… для Лукки.

– Вот что вам следует сделать: откинуться на корпус автомобиля и протянуть руку к грозди винограда. Вы не можете удержаться от того, чтобы не попробовать его.

– Будьте осторожны – не капните соком на одежду, – предупредила Марчелла.

Аннабел посмотрела на Джованни:

– Я должна съесть виноград?

– Пока еще не знаю.

В результате он был удовлетворен ее позированием и без того, чтобы она ела виноград. Обе, и Аннабел, и Марчелла, облегченно вздохнули.

Базилио хлопнул в ладоши:

– Встречаемся утром в понедельник в Сорренто. Ровно в восемь.

Значит, она свободна на полтора дня. Аннабел вернулась в вагончик, чтобы переодеться и удалить макияж. Она села в машину и посмотрела на часы – еще нет даже часа дня. Она ощутила себя школьницей, прогуливающей занятия.

Лукка наверняка удивится, услыхав, как она подъезжает к дому. Он не ждет ее раньше вечера. Интересно, не будет ли слишком навязчиво, если она спросит, позвонил ли он отцу? Она приедет на ферму, освежится, постарается выкинуть из головы волнения и потом погрузится в созерцание восхитительных картинок природы, которую можно встретить только в этой части земного шара. Но когда она подъехала к дому, то увидела припаркованную машину.

Она подумала, что, возможно, приехал один из сводных братьев Лукки. С поручением от отца. Но это не был автомобиль «амальфи», и шикарным его тоже не назовешь. Конечно, приехать мог кто угодно, но ясно, что Лукка не один.