Текст книги "Этруски. Предсказатели будущего"

Глава 5
Гегемония Этрурии на континенте. Упадок и римское завоевание

В отличие от италийских греков, которые ограничили свои владения на материке прибрежными городами и окружающими их территориями, этруски проникли в глубь Италии. Туския более не удовлетворяла их амбиций. Поэтому в течение VI в. до н. э. они заняли на севере значительную часть Паданской долины, а на юге – Лаций и богатые равнины Кампании. Эти пираты западных морей основали обширную империю на суше и готовы уже были объединить всю Италию. В римские времена люди помнили этот период этрусской гегемонии, и Ливий вспоминает славные страницы этрусской истории.

Этрусское проникновение могло бы идти на восток – за Абруцци, к берегам Ионического моря (фото 37). Но восточнее Тибра труднопреодолимое препятствие представлял собой один италийский народ – умбрийцы, надежно укрепившиеся в регионе, который ныне носит их имя; в этом направлении русло Тибра было для этрусков как бы границей. Обширные территории к северу от Апеннин были заняты лишь разобщенными племенами, слишком слабовооруженными, чтобы помешать появлению регулярной армии в долине По. Этрусские торговцы наверняка уже провели разведку этой плодородной долины, за пределами которой они могли торговать с альпийскими народностями и установить контакт с племенами Германии и Галлии. Зная о ситуации от купцов, этруски во второй половине VI в. до н. э. преодолели цепь Тоскано-Эмилианских Апеннин и начали методично завоевывать страну. Сперва они захватили Болонью, которую называли Фелсина, и вскоре она превратилась в большой этрусский город, став центром новой северной империи. Ее значение возросло, когда этруски, дойдя до Адриатики, основали там торговые фактории. После захвата Равенны и Римини на одном из рукавов По при впадении в море была основана Спина. Богатство ее кладбищ свидетельствует о процветании этого города в V в. до н. э. Торговые пути к берегам Адриатики и Греции пролегали через эту новую колонию. В долине По наверняка насчитывалось около десятка крупных этрусских городов, которые образовали федерацию наподобие федерации этрусских столичных городов. Благодаря своему местоположению и богатству они успешно развивали отношения между Тускней и еще дикими странами севера. К северу от Альп, особенно в Бургундии и Швейцарии, были найдены бесчисленные этрусские бронзовые и золотые предметы того периода и более поздние.

Таким образом, этрусские купцы стали посредниками, доставляя заальпийским племенам кельтов заказанные в городах Греции или Великой Греции произведения греческого искусства, несомненно в обмен на содействие при транспортировке олова. Судя по всему, эллинское проникновение в кельтский мир, кроме прямого пути через Марсель и вверх по Роне, шло также по обходным маршрутам через альпийские перевалы, при этом этруски играли роль связующего звена. Возможно, использовался и путь по Дунаю. Во всяком случае, греко-этрусское влияние на кельтскую цивилизацию в конце Гальштатского периода и начале периода Ла-Тен было вполне заметным. В кладе, недавно обнаруженном в княжеской могиле в Ви, под Дижоном, были предметы самого разного происхождения – греческие, этрусские и кельтские. Греческие предметы, в частности, огромный бронзовый кратер (чаша для вина), очевидно, сделанный в каком-то из городов Великой Греции, попал в Бургундию по торговому пути, проложенному этрусскими купцами.

Территориальные амбиции этрусков не ограничивались севером полуострова. Они отправились и на равнины Лация и Кампании; эти земли к югу от Тускии находились под их властью с конца VII в. до н. э. и в течение следующего столетия. Таким образом этруски повлияли на историю Рима и судьбу всего Запада.

Рис. 13. Чаша буккеро. Ок. 600 г. до н. э. Из Черветери. Музей виллы Джулия, Рим.

Латинские народы входили в конфедерацию, созданную в первую очередь по религиозному признаку. Рим, все еще небольшой городок, не обладавший серьезным политическим или военным значением, был одним из членов этой лиги. Могущественная Этрурия без труда удерживала в своем подчинении все латинские племена, и ее воины обосновались в своем Риме, который занимал чрезвычайно важное положение. Рим, построенный на невысоких, но крутых холмах рядом с Тибром, примерно в десяти милях от его устья, представлял собой хорошо защищенную крепость. Этруски старались во что бы то ни стало удержать за собой этот важный оборонительный пункт.

Сохранилось немало свидетельств о пребывании этрусков в Риме; считается, что с 616-го по 510 г. до н. э. Римом правила тусская династия Тарквиниев. Археологические раскопки подтверждают точность этих преданий. Древние авторы рассказывают следующее. В правление римского царя Анка Марция в Риме поселился Лукумон, богатый житель этрусского города Тарквинии. Женой Лукумона была знатная этрусская дама Танаквиль. Прибытие этой четы в Рим сопровождалось важным знамением. Когда Лукумон был на Яникульском холме, слетевший с неба орел сорвал с него шляпу. Затем он стал кружить над колесницей новоприбывших, издавая пронзительные крики, после чего вернул шляпу на голову ее потрясенного владельца. Танаквиль с радостью восприняла этот божественный знак, не сомневаясь, что боги готовят ее мужу какое-то высокое предназначение. Лукумон поселился в Риме и взял имя Луций Тарквиний Приск – Тарквиний Древний. Благодаря своим деловым качествам и непревзойденному ораторскому искусству после смерти Анка Марция он был избран царем.

В этой поразительной легенде мы находим характерные черты, присущие этрусским прорицаниям. Рассмотрим более подробно реакцию Танаквиль, которая, согласно Ливию, преуспела в чтении божественных знамений. По ее мнению, все свидетельства позволяли Лукумону надеяться на исполнение самых смелых надежд: то, что птицей, выступившей в роли небесного вестника, был именно орел; область неба, из которой он спустился; личность того бога, чьим посланцем он был, – Юпитера, царя богов, поскольку орел – царь птиц; и, наконец, голова – наиболее благородная часть человеческого тела. Следует отметить значение, которое придавалось – в соответствии с этрусским методом интерпретации знамений – направлению, откуда был подан знак, и взаимосвязям между чисто материальными факторами и моральным смыслом, которыми они наделялись. Огонь, который в детстве окружил голову Сервия Туллия, предвещал его восхождение на трон после смерти Тарквиния Древнего, и точно то же предсказывала находка прекрасно сохранившейся человеческой головы во время строительства этрусскими тиранами храма Юпитера Капитолийского – она свидетельствовала о величии и человека, и святилища. Шесть веков спустя аналогичное чудо возвестило о будущем величии Октавия, которому суждено было стать императором. Как рассказывает Светоний, слетевший с небес орел вырвал хлеб у него из руки, а затем отдал.

Рис. 14. Чаша буккеро с резными украшениями. VII в. до н. э. Музей виллы Джулия, Рим.

Итак, этруски с самого первого момента появления на римской земле принесли с собой представления о знамениях и технику их толкования, зародившиеся у них на родине. В сущности, на семи холмах обосновалась сама этрусская цивилизация. Имя Лукумон, которое Ливий считает именем царя, на самом деле не являлось личным именем. По-этрусски это слово означало «властитель, господин». Каждый город Этрусской федерации имел своего лукумона. Кроме того, наивность повествования чувствуется в рассказе о том, что Лукумон сменил свое имя на Луций Тарквиний Приск, то есть Тарквиний Древний. Прозвище Приск, скорее всего, было приписано ему в более поздние времена, чтобы отличить этого царя от его сына и наследника.

По преданию, Тарквиний Древний был сыном грека из Коринфа по имени Демарат. Мы не можем проверить эту легенду, но она напоминает о греческом влиянии в VI в. на Этрурию, в частности пелопоннесского города Коринфа. Этрусская династия, согласно римскому преданию, состояла всего из трех человек – Тарквиния Древнего и его сына Тарквиния Гордого, а между ними был безродный Сервий Туллий. Но он тоже вел себя как великий тусский монарх. Император Клавдий в речи, произнесенной им в 48 г. и записанной на бронзовой таблице, найденной в Лионе, говорит, что по-этрусски Сервия Туллия звали Мастарна. Однако на фресках из гробницы Франсуа в Вульчи изображены два брата – Авл и Целий Вибенна, сражающиеся вместе с вождем по имени Мастарна против другого воина, который значится как римлянин Гней Тарквиний. Таким образом, этрусская версия легенды показывает нам трех этрусских царей Рима своего рода кондотьерами, чьи войны как бы показывают ту враждебность, которую испытывали друг к другу этрусские города. Возможно, правление Сервия служит признаком временного триумфа в Риме вождей могущественной «лукумонии» Вульчи. На недавно найденной вазе буккеро того периода (рис. 13, 14, 21, 22) написано имя Авла Вибенны, и, соответственно, подтверждается историчность тех героев, о которых говорит предание.

Рис. 15. Бронзовая статуэтка сражающейся Минервы. Начало V в. до н. э. Британский музей, Лондон.

Ливий подчеркивает значение политических и военных мер, предпринятых тосканскими царями, покорение ими латинских городов, обширное строительство, предпринятое в гражданских и религиозных целях. Похоже, некоторые мероприятия он датирует этим периодом ошибочно; но в целом его рассказ подтверждается результатами раскопок, проводившихся в Риме. До этрусков Рим был скорее объединением деревень, чем настоящим городом. Этруски превратили его в город, сопоставимый с царскими столицами южной Этрурии. В этот период вокруг семи холмов была построена внешняя стена из местного туфа, обеспечившая их оборону. Эта стена была очень длинная, ее перестроили после вторжения галлов в 378 г. до н. э. Тарквиний создали эффективную канализационную систему – Большую клоаку, благодаря ей болотистая равнина Форума впервые стала местом проведения народных собраний. Дошедший до наших дней впечатляющий фундамент на Капитолии, в подвале Музея консерваторов, является осязаемыми остатками знаменитого храма, посвященного Тарквиниями Капитолийской Троице в последние годы VI в. до н. э. По этрусскому обычаю храм состоял из трех священных камер – целл, – посвященных Юпитеру, Юноне и Минерве, которым здесь поклонялись под их этрусскими именами. Тройная структура храма сохранялась, несмотря на многочисленные перестройки в римский период. Когда Рим основывал бесчисленные колонии в провинциях своей империи, в центре этих городов всегда строился Капитолийский храм – копия легендарного здания, в которое вложили свои знания и свое искусство зодчие Тарквиниев.

Этрусские цари принесли в Рим все внешние признаки и символы, которые в тосканских городах свидетельствовали в глазах людей о силе и славе лукумонов. Так, Тарквинии носили золотую корону, золотой перстень и скипетр. Их церемониальной одеждой служила тога-пальмата, а царскую процессию возглавляли ликторы, которые несли на плечах внушавшие благоговение фасции – знак неограниченной власти повелителя. Фасции состояли из розог и топорика – церемониального оружия и символа политической и религиозной власти вождя. Этот материальный символ верховной власти сохранился в Риме после изгнания Тарквиниев и установления республиканского режима. При нем фасции стали знаком консулов, которые находились у власти всего год, обладая верховным командованием над легионами, – такая мера должна была устранить опасность реставрации монархии. Аналогично и триумф, праздновавшийся после победы над врагами Рима, на протяжении всей римской истории повторял религиозные ритуалы, исполнявшиеся этрусскими царями, одолевшими своих противников. Во время этой торжественной процессии, которая заканчивалась на Капитолии жертвоприношением Юпитеру, полководец стоял в своей боевой колеснице, возглавляя кортеж пленников и солдат, и временно уподоблялся верховному божеству.

Этруски, завладев Лацием, решили покорить и плодородные земли Кампании. Коренные племена – авзоны и опиции, – происхождением и обрядами родственные латинам, были относительно малочисленны и не могли воспрепятствовать захватчикам. Греков, надежно укрепившихся на побережье, не интересовали внутренние области. Поэтому этрусский поход превратился в буквальном смысле в захват земли. Ее поделили между новыми колонистами в соответствии с древними правилами землепользования в виде наделов, имеющих форму аккуратных и тщательно отмеренных квадратов. Этруски в то время уже разбирались в геодезии и измерительной технике, и римские землемеры, от которых до нас дошел ряд сочинений, стали их прилежными учениками. Таким образом, деление итальянских земель и территории древнеримских провинций на квадраты со стороной 710 метров (по данным аэрофотосъемки в различных странах, в частности в Северной Африке) – деление, поражающее нас своей чрезвычайной распространенностью и совершенной геометрией, восходит еще к тусскому наследию. В Кампании этруски основали города, которые образовали процветающую федерацию, тесно связанную с исторической родиной. Главным среди них была Капуя, построенная, по обычаю, в центре региона, разделенного наподобие шахматной доски. Река Вольтурно обеспечивала городу прямую связь с побережьем, и это благоприятствовало развитию торговых связей Капуи. Другими важными и процветающими центрами были Нола, Ацерра и Ноцерра.

Подобная экспансия во внутренней Кампании, очевидно, стала еще одной причиной конфликтов с греками – ведь у них в тылу появились извечные враги. Для многочисленных эллинских торговых факторий на побережье и даже для могущественого города Кумы, появившегося в VIII в. до н. э., соседство этрусков создавало непрерывную угрозу. Между противниками неизбежно начались столкновения. Этруски пытались закрепиться на побережье и окончательно расправиться с Кумами, своим самым сильным соперником. Великий поход, в котором участвовали войска этрусков, и туземные отряды, набранные в далекой Апулии, окончился поражением под стенами Кум благодаря упорному сопротивлению греков и энергии их вождя Аристодема. В 524 г. до н. э. надежда этрусков на полное завоевание Кампании рухнула окончательно. Однако через долину Сарно этруски прошли дальше по побережью и на какое-то время покорили Помпеи, Геркуланум и Сорренто, они захватили и залив Салерно. Пределом их продвижения на юг стала река Силарис. Дальше лежала область, полностью занятая греческими колонистами. Но империя, созданная этрусками к концу VI в., и без того была обширной, и они вполне могли считать, что им под силу объединить весь полуостров под своей эгидой. Однако военное счастье от них отвернулось; начиная с V в. до н. э. империя, созданная ими за такое короткое время, вступила в трудный период. История ее постепенного упадка и одновременного наступления римских легионов длилась еще почти двести пятьдесят лет, пока вся Этрурия не покорилась римским орлам.

В первой книге своей «Истории» Ливий приводит крайне живописный рассказ об изгнании Тарквиниев из Рима. Несмотря на завоевания и общественные работы, проводившиеся в его царствование, Тарквиний Гордый – гордый и жестокий тиран – вызывал ненависть у римского народа. Воспылав неистовой страстью к добродетельной матроне Лукреции, он совершил над ней насилие, и та покончила с собой, чтобы смыть бесчестье. Народ восстал, революцию возглавил Луций Юний Брут. Тирана, его жену и детей изгнали. В 510 г. до н. э. возникла Римская республика, которой суждено было просуществовать пять столетий; Comitia centuriata – собрание римского народа – избрало консулов. Таким образом, лишение Тарквиниев власти описывается в римских анналах как чисто политическое происшествие, как конец монархии, основанной на единовластии и порабощении граждан. Отныне власть принадлежала ее законному владельцу, народу, и это стало основой свободы – бесценного сокровища, оказавшегося во владении города и его граждан. Лишь через пятьсот лет на руинах гражданской войны возникнет новый личный режим сперва Цезаря, а затем Августа.

Легендарная традиция, которая таким образом объясняет коренную смену режима, происшедшую в тот момент в Риме, умалчивает о подлинных причинах изгнания этрусского тирана. Истинной причиной было не республиканское восстание римского народа, а, скорее всего, военные поражения, которые нанес этрускам союз латинских народов и города Кумы, захвативший Лаций. Когда Ливий далее описывает осаду Рима Порсеной, царем Клузия, за этим рассказом, несомненно, скрывается взятие города этрусскими армиями, которые привели подкрепления.

Рис. 16. Этапы покорения Этрурии Римом: 1) Первая половина IV в. до н. э.; 2) Вторая половина IV в. до н. э.; 3) Ок. 280 г. до н. э.

Потеря Рима в последние годы VI в. до н. э. была серьезным ударом для Этрурии. Она означала конец тусской гегемонии в Лации и начало трудного периода в отношениях между этрусками и латинами. Одновременно были перерезаны прямые сухопутные коммуникации с Кампанией. Период величия эфемерной Этрусской империи закончился (рис. 16). В V в. неудачи следуют одна за другой, трудности множатся, и общий кризис заметен по очевидному упадку в ремесленно-художественной сфере. Повсеместно объем продукции уменьшается, а ее качество ухудшается. В этрусской земле не найдено ничего, равноценного произведениям эллинского искусства V в., хотя, как мы увидим, классический эллинский идеал по своей природе явно не мог не найти живого отклика в тосканских мастерских.

Этрурии предстояли тяжелые битвы на суше и на море. Рим стал более значимой силой в Латинской конфедерации, и у него теперь разыгрался аппетит. Естественно, в первую очередь угрозе подверглись Вейи. Однако союзные им Фидены, маленький латинский городок на левом берегу Тибра, устоял перед натиском. На море положение складывалось более серьезное. Лишившись сухопутных коммуникаций со своими колониями в Кампании, Этрурия попыталась завладеть Кумами и создать форпост на побережье. Но в этот раз ей пришлось сражаться в одиночку, так как Карфаген только что потерпел поражение от объединенных сил Сиракуз и Акраганта. Кумы же тем временем получили подкрепление от Сиракуз и обратили этрусский флот в бегство. Эллинизм восторжествовал; Первая Пифийская ода Пиндара в эпическом стиле прославляет победы греков. В Олимпии был найден бронзовый шлем, посвященный Гиероном и сиракузянами Зевсу.

К концу века ситуация еще больше ухудшилась. Кампании угрожали спустившиеся на равнину закаленные горцы – самниты. В 432 г. до н. э. они взяли Капую – это было фатальное событие для всей Этрурии. Почти в то же время, в 425 г., Фидены были разрушены римскими войсками, и над Вейями нависла смертельная угроза. Город выдержал изнурительную десятилетнюю осаду, но в 396 г. римский диктатор Марк Фурий Камилл, которого справедливо прославляет Ливий, взял Вейи штурмом. Этрурия с поразительным равнодушием наблюдала за страданиями и падением этого важного города. Такое отсутствие патриотизма свидетельствует о стремительном распаде бывшей империи. Этот процесс уже начался в южной Этрурии, где римляне штурмом взяли крепость Сутры.

Но в этот момент доселе неведомая угроза наполнила страхом и Рим, и Этрурию. Фактически речь шла о последнем великом преображении древней Италии под влиянием кельтских захватчиков, которые ворвались в долину По и вплоть до середины III в. до н. э. тревожили своими набегами весь полуостров. Древние авторы оставили нам яркие описания ужаса, который охватывал страну при появлении этих высоких воинов, чьи обычаи были по-прежнему полуварварскими и чьему натиску, казалось, никто не мог противостоять. Согласно Ливию, вторжение кельтских орд в долину По произошло в 600—400 гг. до н. э. Однако археология не подтверждает такую раннюю датировку. Предметы из кельтских захоронений на севере полуострова свидетельствуют, что кельты появились в Италии не ранее середины V в. Последовательные волны захватчиков, очевидно, приходились на период 450—350 гг. до н. э. Более того, именно в это же время кельты начали наступление из Центральной Европы на запад, в Галлию, и на восток, в долину Дуная. Родина тех кельтов, которые пришли в Италию, вероятно, находилась в долине Дуная и в Чехии. Причину их миграции, а также их сородичей, которые почти в тот же момент отправились с востока на запад, следует искать в давлении, которое оказывали на них племена, пришедшие с севера и востока и известные нам под общим названием германцев.

Перейдя Альпы и оказавшись на полуострове, кельты немедленно столкнулись на Паданской равнине с этрусками. Для них, а чуть позже и для римлян пришельцы были варварами, пришедшими из далеких северных стран. Их колоссальная численность и дикие крики повергали в ужас противников. Возможно, кельты даже шли в бой совершенно голыми, если не считать огромного щита – единственного оборонительного вооружения. Воинская нагота, изображенная на некоторых этрусских барельефах, была не признаком бравады, а древним религиозным обычаем, существовавшим у многих первобытных народов. Отдельные акты доблести импонировали кельтскому воину больше, чем организованная битва в этрусском или римском стиле. Во время боя кельты часто ломали строй и вызывали на единоборство наиболее доблестных из числа врагов. Кроме того, они распевали гимны, в которых прославляли свою храбрость и издевались над противником.

В этот период этрусские земли в долине По оказались в большой опасности. Считается, что Мелпий был взят в 396 г. до н. э., тогда же, когда пали Вейи. Римские предания описывают ужасное поражение от кельтов на берегах Аллии – незначительного притока Тибра. Кельты рассеяли римские легионы и встали лагерем на римском Форуме, но Капитолий, который с таким героизмом защищал Манлий, им взять не удалось. Они разграбили город и подожгли его. Чтобы кельты ушли, римлянам пришлось уплатить огромный выкуп. Именно в тот момент, когда выкуп взвешивали, надменный кельт бросил свой меч на другую чашу весов и произнес слова, повторения которых, как говорит Ливий, не допустит ни один римлянин: «Vae victis!» – «Горе побежденным!» Битва на Аллии, которая, несомненно, произошла в 381 г., осталась в римской истории как ужасная и унизительная катастрофа. Однако для Рима она не имела никакого продолжения. После ухода победоносных орд римляне, наученные горьким опытом, поспешили окружить город новой, более крепкой стеной. Тем временем этрусские города на севере один за другим попадали в руки новых завоевателей. Фелсина упорно сопротивлялась, и бои вокруг нее продолжались долгое время. Она капитулировала около 350 г. до н. э. Последующий приход инсубров, кеноманов, бойев, сенонов и лингонов привел к окончательному покорению всей равнины, и вскоре после середины IV в. Циркумпаданская Этрурия – этрусские земли на По – стали Цизальпинской Галлией. Те этруски, которые не смогли найти убежище на родине, бежали в альпийские долины. Однако наследие этрусков весьма заметно повлияло на материальную цивилизацию завоевателей.

Начиная с этого времени старая Этрусская империя существует лишь в преданиях. Тусский народ, больше и не смея мечтать о победах, сравнимых с прошлыми завоеваниями, оказался заперт в регионе, который служил его колыбелью; но и здесь он не нашел ни мира, ни спокойствия. Кельты давили на Тоскану с севера; греки осмелели и нападали на побережье и опустошали этрусские порты; под непрерывными ударами римских легионов царства, столь гордившиеся своим прошлым, сдавались одно за другим. Естественно, тосканцы пытались воспользоваться случайными благоприятными моментами и предпринимали контратаки, пытаясь ослабить сжимавшуюся вокруг них петлю. Порой они даже вступали в недолговечные союзы со своими злейшими врагами – умбрийцами, кельтами и греками, – чтобы раз и навсегда покончить с Римской республикой, которая недвусмысленно намеревалась уничтожить их самих. Все эти усилия оказались тщетными. Римские завоевания медленно, но уверенно шли к логическому концу.

Рис. 17. Терракотовая статуэтка женщины с ребенком, предназначенная для подношения.

За потерей Паданской равнины сразу же последовала потеря Корсики и Эльбы. Сиракузяне, отныне не опасавшиеся тирренских пиратов, устремились на север и захватили острова, имевшие огромное стратегическое значение для их этрусских обитателей. Они проникли глубоко в Адриатику, взяли штурмом Адрию и Спину и основали Анкону. Таким образом, и на восточном, и на западном берегах полуострова греки прервали торговые связи этрусков – источник их былого величия. Этрурия, ставшая континентальным государством, была обречена на сухопутную войну, к которой была подготовлена гораздо хуже, чем ее соперник Рим. Только союз и сосредоточение всех этрусских сил могло бы остановить римское наступление. Но Этрурия страдала той же болезнью, которая привела к гибели Грецию. Местный патриотизм различных городов превалировал над интересами нации в целом, что, естественно, не укрепляло государство в борьбе с римскими легионами.

Первыми сдались Черветери, расположенные всего лишь в двадцати пяти милях от Рима. В 351 г. до н. э. этот город вышел из Этрусской лиги, благодаря чему Рим позволил ему сохранить видимость автономии. Такое соглашение избавило город от ужасов осады и резни. В конце столетия Рим завоевывал Апулию и Кампанию. Этруски попытались воспользоваться этой ситуацией, чтобы напасть на врага, но Квинт Фабий Руллиан смело вторгся в густые леса южной Этрурии, столь подходящие для засад, и оказался под стенами Перуджи, где одержал победу над крупными силами противника. В 308 г. кампания закончилась. На этот раз настал черед Тарквинии уступить Риму часть своих земель.

Начался финальный этап этой длительной борьбы. Ни появление в 307 г. этрусских кораблей в сицилийских водах, ни поддержка, оказанная в рамках неожиданно возобновленного союза Сиракузам, которые были осаждены карфагенянами, не должны нас обманывать. Этрурия утрачивала свои позиции и была вынуждена сражаться за свое существование. Она вступила в коалицию италийских народов, образованную, когда в 299 г. Рим вел 3-ю Самнитскую войну. Была создана армия, в которую входили самниты, галлы, умбрийцы и этруски. Но коалиционное войско своей сплоченностью редко когда сравнится с национальной армией. Дисциплина римских легионов одержала верх над численным превосходством врагов.

Победоносная битва произошла в 295 г. до н. э. под городком Сентинум. Согласно преданию, в момент, когда казалось, что римляне не выдержат натиск вражеских полчищ, консул Публий Деций Мус пообещал принести себя в жертву богам подземного царства и Земли. Это был очень древний ритуал, имевший магическую силу. Посвятив себя божествам Земли, римлянин в то же время давал им власть над своими врагами, а произнесенные им ритуальные формулировки отдавали в руки Смерти тех людей, чью атаку он пытался отразить. Древние римские верования придавали важное значение такой странной разновидности симпатической магии.

Рис. 18. Бронзовое зеркало из Пренесте. III в. до н. э. Силен Марский и маленький Пан (Паинискос) танцуют перед кратером. Надпись на архаической латыни: «Vibis Pilipus cailavit» («Vibius Philippus caelavit»), то есть «(это зеркало) гравировал Вибий Филипп». Музей виллы Джулия, Рим.

У Этрурии остался последний шанс – союз с галлами. Этруски приветствовали как друзей дикие племена, наступавшие на юг с Паданской равнины. Консул Луций Целий Метелл, родом из знаменитого семейства, дал бой коалиции галлов и этрусков под стенами Ареццо и погиб в битве. Но в бою у озера Вадимон римские подкрепления отомстили за это поражение. Два последних крупных города, сумевшие сохранить энергию и ресурсы, – Вульчи и Вольсинии – подписали мирный договор на тяжелых условиях. Вульчи теряли свою независимость, а большая часть их земель была аннексирована. Там в 273 г. римляне основали свою колонию Коза. Остался последний оплот сопротивления – древние Вольсинии, укрепленные колоссальными стенами (фото 6, 7), которые были обнаружены в ходе раскопок, проводившихся французской школой в Риме несколько лет назад (рис. 33). Патриции и богачи, которых терроризировали восставшие рабы, призвали Рим на помощь. Это был опрометчивый шаг, приведший к гибели города. Римляне взяли Вольсинии штурмом, разрушили дома и памятники, а всех уцелевших переселили в окрестности озера Больсена, на пологие предгорья, где вскоре возник римский город. В середине III в. до н. э. борьба закончилась, Этрурия покорилась Риму. Ее военная и политическая роль была ликвидирована, и этруски даже не попытались вновь восстать, когда во время 2-й Пунической войны карфагеняне во главе с Ганнибалом шли на юг, угрожая Риму. Этрурия перенесла слишком тяжелые испытания; она сохранила верность своим римским господам.

Однако Туския не лишилась своей самобытности. Ее религиозные традиции и ремесла процветали почти до самого начала христианской эры. Двести лет этрусские мастерские по-прежнему производили в огромном количестве свою продукцию, и в том числе создали множество шедевров (рис. 35). Романизация региона шла очень медленно. Города южной Тускии, расположенные наиболее близко к Риму, вскоре захирели. Но более северные города, такие, как Кьюси, Перуджа, Кортона, Вольтерра и Ареццо, и под властью римских орлов сохранили промышленное и торговое могущество, и начиная с эллинистического периода расположенные на их территории захоронения своим богатством напоминают более древние гробницы.

В I в. до н. э. кровопролитная борьба между Марием и Суллой привела к тяжелым последствиям для Тускии и ее обитателей. Несколько этрусских городов встали на сторону Мария; Сулла, победив, жестоко отомстил им. Он конфисковал все, что только смог, а вскоре там было основано несколько военных колоний. С того момента исчезают последние следы автономии, и воспоминания о древней этрусской цивилизации тускнеют. Однако вплоть до крушения Римской империи жители этой области ежегодно посылали делегатов на религиозное собрание, проводившееся около главного святилища Вольтумны – Fanum Voltumnae, – точное местоположение которого остается загадкой. Таким образом, до самого конца римской истории жители Этрурии ощущали себя связанными смутными узами древнего национального братства и воспоминаниями о великих свершениях их предков.