Текст книги "Луна и лотос. Сказка для взрослых"

ГЛАВА 7. Забыть нельзя, вернуться невозможно…

«Не приходил за тобой царевич, —

Лена сказала, шаги услышав, —

Я прождала его до вечерни

И посылала детей на пристань».

«Он никогда не придёт за мною,

Он никогда не вернётся, Лена.

Умер сегодня мой царевич».

А. Ахматова, «У самого моря»

– Джейн, я не понял: мы есть сегодня будем или нет? – заглянув в комнату, недовольно спросил Илья.

– Да, да, сейчас… -Женя на секунду отвлеклась от компьютера и виновато улыбнулась. – Дай мне еще пару минут, я материал по папкам раскидаю.

– Я эту песню про «пару минуточек» слушаю уже полчаса, – хмыкнул Пригожин, отряхнул руки, испачканные углем, картинно скрестил их на груди и не менее картинно прислонился к дверному косяку – как заправский жиголо, наметивший очередную жертву:

– Нет, я, конечно, парень не гордый… могу и сам пельмени сварить… но хочу напомнить, что я некоторым образом в гостях… и потратил уйму времени, чтобы посмотреть и поправить кои-чьи эскизы…

– Да, Эл, прости, mea culpa… сейчас закончу… и в магазин сбегаю.

– Что? В магазин? – уголки пригожинских бровей приподнялись в недоумении.

– Ну да… я там еще не была со вчерашнего дня… В холодильнике одна минералка, даже пельменей нет.

– То есть как?

– Вот так. Прости, я быстренько до «Биллы» и обратно…

Не ожидавший от подруги подобного фортеля, Илья перестал разыгрывать скучающего донжуана, и сказал своим естественным тоном, с нотками детской обиды:

– Прекрасно ты подготовилась к нашей встрече, поздравляю!.. Между прочим, кое-кто забывчивый обещал привезти из Плёса не только зарисовки, но и пирожки с лещом и вязигой…

Вопреки обыкновению, Женя от его упрека не покраснела, не опустила повинную голову, а ответила отстраненно и сухо, как диспетчер колл-центра:

– У меня не было времени делать покупки. – о причинах своей занятости – равно как и об отсутствии настроения хоть как-то готовиться к свиданию с Ильей – она предпочла благоразумно умолчать…

– Джейн, может, объяснишь, что с тобой происходит? – вкрадчиво спросил Пригожин, сиамским котом подобрался к ней сзади и обнял за шею. -Ты какая-то странная…

Она пожала плечами:

– Не больше, чем обычно.

– Нет, больше… Ты неродная… я тебя не узнаю.

Это была чистая правда: Женька вела себя странно с первой минуты сегодняшней встречи: не бросилась к нему на шею, не позволила поцеловать… а дальше – «все страньше и страньше», как сказала бы милая девочка из книжки про страну чудес. *

Некупленные пирожки и пустой холодильник были сущими пустяками по сравнению с тем, что вместо бурного приветственного секса Женька подсунула Пригожину эскизы на проверку и правку, а сама уселась за компьютер… и продолжала упорно пялиться в монитор и стучать по клавишам, когда он ясно дал понять, что с подёнщиной на сегодня закончил и голоден – во всех смыслах.

– Эл, я просто устала… и немного простыла в поезде, у меня голова болит.

– Боги, вот мы и дожили до «болит голова»! – Илья принужденно засмеялся. – А я-то самонадеянно считал, что никогда такого не услышу от девушки, с которой встречаюсь…

Женька опять опрокинула его ожидания. Вместо того, чтобы начать оправдываться и убеждать, он ее неправильно понял, и предъявлять приятные доказательства неизменности своих чувств, она освободилась из пригожинских рук и холодно заметила:

– Не знала, что ты повысил меня до «девушки, с которой ты встречаешься». Два года ты определял наши отношения как «секс по дружбе»…

– Не вижу противоречия, – увернулся Илья и предпочел сменить скользкую тему – не хватало еще, чтобы хитрая Женька, обработав его напускной холодностью, под шумок вытянула из него какие-нибудь обещания и обязательства:

– А чем же вы так заняты, мисс, позвольте узнать, что вас от компьютера за уши не оттянуть?..

– Так… ничего особенного… – она потянулась к «мыши», чтобы свернуть окно браузера, но Пригожин перехватил ее запястье:

– Нет уж, позволь взглянуть!.. Я хочу знать, за что страдаю… Хмммм… архив старых советских газет? Зачем тебе это старье – вместо научной фантастики, что ли?.. Удои, надои и перевыполнение плана?..

– Просто нужна была информация… об одном… об одной семье из Плёса. Они там жили в пятидесятых годах. – неохотно пояснила Женя – полуправда не могла выручить, ведь, как ни крути, она врала Илье в главном.

– Хмммм…«Дунай Дунаевич Руский» – серьезно, это имя реального человека?.. Ого, ученый! Гидролог! Первый раз о таком слышу… что ж, век живи-век учись. И что же он такого интересного сотворил, этот Дунай на Волге, что ради его судьбинушки ты моришь меня голодом?

– Да… я пока сама не знаю… просто экскурсовод интересно рассказывала про семью, про дом… я и решила сама почитать. – Женя попыталась вернуть себе «мышь», но от ее неловкого движения Илья сам дернул рукой, и… открыл соседнее окно, со сканом из газеты «Волжский комсомолец», от 17 мая 1955 года. И с большой фотографией Романа, под жирным заголовком: «Геройская смерть комсомольца».

Чуть ниже фотографии, шрифтом помельче, было напечатано: «Он навсегда останется в наших сердцах» – говорят товарищи Романа Руского».

– А, вон оно что… пионер-герой… точнее, комсомолец-доброволец, – разглядывая черно-белый снимок, цинично усмехнулся Илья и покачал головой. – Молодой, красивый и трагически погибший… «твой любимый цвет, твой любимый размер»!

– Эл, перестань…

– Ну что ж, все верно: как говорил один мой приятель-ролевик, покойный должен быть молод, красив, полураздет…

– Я сказала – не смей так шутить! – вскинулась Женя, глаза ее вспыхнули, а щеки покраснели. – И вообще… это тебя не касается. Дай я все закрою и пойду в магазин.

Она снова потянулась за «мышью» – Пригожин снова не отдал и, будто из духа противоречия, стал прокручивать страницу вниз и вслух читать заметку:

– «1 мая ничто не предвещало беды. Небо было ясным, Волга спокойной. От пристани в Плёсе отшвартовался катер: он увозил в долгожданную праздничную экспедицию группу молодых ученых, посвятивших свою жизнь изучению и охране водных ресурсов нашей необъятной Родины… Руководил поездкой человек, давший молодым специалистам путевку в жизнь: Герой социалистического труда, лауреат Сталинской премии, профессор Д.Д.Русский». Как эпично!

– Так тогда писали…

– А где же непременное упоминание Великого Вождя и его грандиозных заслуг перед советским народом?

– Эл, это пятьдесят пятый год, Сталина уже два года как нет… через несколько месяцев «оттепель»…

– М-да, ну тогда все прямо как в фильме-катастрофе: вышли на катере, как десять негритят, и… оттепели так и не дождались… Какое горе!.. Так… «Дунаю Дунаевичу во всем помогал его сын Роман. Отец по праву гордился успехами…» мммм… ну ясно… спортсмен, комсомолец, отличник и просто красавец…

– Ну хватит уже!.. – Женя хотела выключить компьютер с помощью кнопки, но Илья в очередной раз помешал ей.

– Подожди, дай дочитаю! Я же должен знать, чем дело кончилось!

– Чем кончилось?.. Трагедией, как и следует из названия! Они отошли далеко от берега, началась гроза, качка была очень сильной… а катер – тяжело груженым, из-за оборудования…

– Ну ясен пень… в лучших советских традициях… перевернулись, да?

– Да. Вода была еще очень холодная, а тут еще и гроза, и дождь…

У Женьки задрожал голос, что с точки зрения Ильи было не слишком оправданно, но его девочка всегда отличалась повышенной эмоциональностью и склонностью жалеть всех кого ни попадя… и жучков, и червячков, ну и, конечно, красавчика-комсомольца, героически погибшего во цвете лет.

– Представляю, что там началось.

– Ничего ты не представляешь! Роман… он был спортсменом и отличным пловцом… и мог бы спастись, если бы на всех плюнул и просто поплыл к берегу… а он… спасал своих товарищей… и отца.

– Да, герой, герой… в итоге все остальные живы, а он утоп. – Пригожин прекрасно видел, что подруга злится, и нарочно подначивал ее: прямо сейчас мстил за безалаберность, и предвкушал классный агрессивный секс после…

– Илья!..

– Так ведь именно так все и было в этой чудесной истории, разве нет?

– Нет. – Женя отвернулась от него и скрестила руки на груди. Значит, обиделась по-настоящему… Бог знает, почему она так близко приняла к сердцу события полувековой давности… с другой стороны, почему бы и нет, раз Женька могла неделю проплакать над судьбой вымышленного персонажа, из расстроивших ее фильма или книги. А тут все-таки живой человек, герой, молодой и красивый.

Илья вздохнул, вспомнив, как в прошлом году сам едва не стал героем некролога, оступившись на строительных лесах во время работ в Спасо-Сторожевском монастыре – Женька об этом ничего не знала – и скользнул взглядом по окончанию заметки:

– «На месте трагедии на протяжении двух суток работали водолазы, – рассказала нашему корреспонденту невеста погибшего героя – Екатерина Лодыгина. – Но Волга там очень глубокая, есть ямы, очень сильное течение – тело Ромы обнаружить не удалось». Траурные мероприятия в память об отважном комсомольце Романе Руском были проведены на набережной в г. Плёс, на воду спущены венки. Роман посмертно представлен к награде – медали «За отвагу». «Он навсегда останется в наших сердцах», – говорили на похоронах спасенные им товарищи». Какая чудесная поучительная история!..

– Все, Эл… давай закроем эту тему. – Женя, наконец, выключила компьютер, но лицо ее осталось холодным и напряженным, а в глазах металось что-то незнакомое, тревожное…

Пригожин подумал, что несколько перегнул с шуточками на грани фола, и, чтобы не остаться без секса и ужина, попробовал перевести беседу в полупрофессиональное поле:

– Ты опять за свое, маленькая девочка со взглядом волчицы?.. ** Собираешь местечковые страшилки, чтобы вместо открыток, приносящих доход, под шумок рисовать свою славянскую готику? Джени-Джени, сколько раз я тебе говорил: если хочешь возиться с культурным наследием предков – надо было, как я, заканчивать Строгановку и становиться реставратором… а если с покойниками – патологоанатомом.

– Я… я ничего больше не хочу рисовать. – Женя встала со стула и ловко увернулась, когда Илья попытался обнять ее. – А сейчас я просто иду в магазин. Ты свари пока себе кофе, ладно?..

Пригожин несколько секунд поразмышлял и решил не разыгрывать королеву драмы, а дать подруге немножко оттаять за время прогулки в магазин, и реабилитироваться в процессе готовки ужина:

– Ладно, так уж быть, побуду немного твоим домашним эльфом… У тебя деньги есть или добавить?

С финансами у Пригожина, как у большинства свободных художников, было то густо, то пусто (и чаще пусто, поскольку бережливость не входила в число его достоинств), и он не считал себя обязанным материально поддерживать женщин, с которыми спал по взаимной симпатии – платят только проституткам.

Но Женька почему-то вызывала желание ее баловать и радовать, да вот незадача: эта девица не от мира сего, в одиночку тянувшая ипотеку, хотя квартира была куплена для двоих – неё и её деда, была возмутительно равнодушна и к деньгам, и вообще к материальным знакам внимания. Ей было довольно объятий, поцелуев, совместных походов на выставки и в кино, и ночных разговоров об искусстве. Единственное, против чего она не возражала – это оплата Ильей счета в ресторане или «взноса на продукты», когда предполагался ужин дома. И он старался не забывать вносить свою лепту в их богемные трапезы.

Но Женька сегодня была странной, и намеревалась остаться странной до конца:

– Нет, Эл. Мне ничего не надо…

Примечания:

*имеется в виду Алиса, героиня сказки Льюиса Кэролла «Алиса в Стране Чудес».

**намек на песню рок-группы «Крематорий»

***

Женя минут пятнадцать бессмысленно нарезала круги по залу супермаркета, толкая перед собой пустую тележку, пока окончательно не убедилась, что от вида любой еды ее тошнит. Смотреть она могла только на минеральную воду. Водой бы и стоило ограничиться, но у Эла с аппетитом было все в порядке, значит, соорудить ужин все-таки придется… Женя очень жалела, что просто не сказала «нет», когда Пригожин с утра позвонил ей и напросился в гости. Правда, отказ его вряд ли остановил бы – во-первых, у Ильи был ключ, во-вторых, в их сложных отношениях действовало правило «могу приезжать в любое время и в любой день, с предварительным звонком», и эта договоренность пока не пересматривалась. В-третьих, после довольно долгой разлуки (считая одиночный вояж Пригожина в Питер и выезд Жени в Плёс, выходило три с половиной недели), она сама должна была хотеть встречи до обморока, до мокрого белья… Должна была – но не хотела.

Обычно Женя выходила из любовных отношений мучительно и долго, с рецидивами и откатами. После развода с Семёном она восстанавливалась полгода, а Илья единолично царил в ее сердце больше двух лет. Она и представить не могла, что чувства способны угаснуть настолько быстро и бесследно, словно их выключили, задули, залили водой… волжской водой, зеленовато-голубой и прохладной. Пригожин по-прежнему был ей симпатичен, интересен как друг, но не как мужчина. Влечение исчезло и сменилось вдруг раздражением от эгоистического нахальства Ильи и его злых шуток…

Эти перемены следовало осмыслить, чтобы предпринять действия не во вред себе, но дела обстояли так, что Пригожин вообще больше не занимал Женю. То же самое можно было сказать и обо всех остальных мужчинах, за исключением одного.

Роман… Женя думала о нем, когда засыпала, и первая мысль после пробуждения тоже была о нем. Он мерещился ей в уличной толпе, мелькал тенью в парке среди деревьев, скользил за спиной в отражении зеркал… а ночью являлся в томительно-ярких и сладких снах. Работать, да и просто жить, делая вид, что ничего не случилось, в таком состоянии было решительно невозможно.

Прошло всего полтора дня после возвращения из Плёса, а Женю уже неудержимо тянуло обратно, на зеленые берега, к горе, дубовым рощам и домам с резными наличниками. К Волге…

Холодная вода и глубина много лет назад поглотили Романа Руского, теперь он был призраком, видением, воспоминанием – но, по крайней мере, не был бредом и выдумкой. Разве что сном наяву. Когда-то он по-настоящему, во плоти и крови, жил в Плёсе, ходил по узким улочкам, колол дрова во дворе, купался в реке, дышал, разговаривал… значит, часть его души должна была остаться там. Женя не могла прикоснуться к нему, не могла поговорить, обнять и поцеловать – но быть там же, где бывал он, ходить по тем же улицам, смотреть на то же небо и ту же реку, и даже жить в том же доме – почему бы и нет?..

«Девочка моя…» – шепнул ей грустный укоряющий голос. – «Ты хотя бы понимаешь, что медленно сходишь с ума, и такое состояние лучше всего обсудить с врачом… и купировать таблетками, пока не стало поздно?»

Да, Женя все понимала… и соглашалась с вечным внутренним критиком. Готовность встретиться с Ильей, несмотря на отсутствие желания, терпеть его иронию, кормить ужином… и, наверное, даже заниматься сексом – все это было отчаянной попыткой самолечения без лекарств.

«Вот молодец. Для начала купи продуктов – и не забудь про презервативы».

***

Кое-как набрав с полок разнообразной снеди, соответствующей вкусам Ильи, а для себя прихватив все ту же минералку, коробку фермерских яиц и майонез, Женя расплатилась на кассе и неохотно вышла на улицу, где было по-летнему жарко.

Дорога от супермаркета до квартиры занимала от силы минут десять, но если идти не по солнцепеку, а пробираться «огородами», через соседние зеленые дворики, то и все пятнадцать… Сумки же вышли довольно тяжелыми, и Женя пожалела, что не взяла Эла с собой. Звонить ему не хотелось, тем более, что она сама просила гостя сварить кофе к ее приходу. Вызывать машину, чтобы проехать километр, казалось смешным, но все же это был вариант.

Женя прислонилась к нагретой солнцем квадратной колонне, достала телефон и набрала номер привычной службы такси. Диспетчер сообщила, что свободных машин поблизости нет, и дежурно поинтересовалась:

– Водитель может быть по адресу через полчаса, будете ждать?*

– Да, конечно… – Женя бросила взгляд на свою поклажу и окончательно решила, что пешком не пойдет. Лучше спустится в цокольный этаж, в зоомагазин, побудет в кондиционированной прохладе, а заодно купит новые растения для аквариума.

Золотые рыбки, жившие в нем когда-то, давным-давно скончались от старости. Женя так переживала эту потерю, что завести новых так и не решилась, но аквариум оставила, и тщательно ухаживала за этим домашним фрагментом подводного царства. Теперь в нем жили растения, натуральные камни и глиняные черепки амфор, собственноручно собранные в Крыму, а еще был островок, заботливо выстеленный мхом, «дворец» из кубинских кораллов и декоративные фигурки русалок и дельфинов…

Нередко после тяжелого дня, Женя садилась перед стеклянным экраном с зеленоватой подсветкой на сеанс своеобразной медитации. Глядя на игру пузырьков аэратора, на медленное колыхание растений, на бледные лица русалок, она так глубоко уходила в мечты и грезы, что, очнувшись, ужасалась времени на часах и скорому наступлению утра.

Вернувшись позавчера из Плёса, Женя первым делом вылила в аквариум бутылку волжской воды, зачем-то привезенной с собой… но мужественно победила импульс сесть в кресло и отдаться созерцанию «речного дна» и опасным воспоминаниям, сладким и смертельным, как наркотик, перемешанный с сахарной пудрой. Почти двое суток она этого избегала, натуральным образом боясь сойти с ума, и даже старалась лишний раз не заходить в комнату с аквариумом. Ей хватало и многочасового сидения в Сети и хаотического поиска, в попытке узнать хоть что-то достоверное о Романе Руском и его судьбе…

В паузах между просмотрами сайтов по истории Поволжья, славянской мифологии, архивов старых газет и фотографий Плёса 50-х годов, Женя посылала в эфир совсем уж странные запросы – вроде «секс с водяным», «секс с привидением», «интимные отношения с нечистой силой», и насмотрелась и начиталась такого, что ночью спала при включенном свете, и с лампадкой, зажженной перед иконой Казанской Божьей Матери.

Сон все равно был беспокойным, урывками, а стоило провалиться поглубже – темные глаза заслоняли свет, сильные руки обнимали, низкий голос ласково шептал: «Ладушка моя, голубушка!..», и жаркий рот прижимался к ее рту, язык скользил по губам, по нёбу, по языку, в страстных, глубоких поцелуях… и она просыпалась, плача, влажная, со сладкой болью в животе, и шептала:

– Роман, Роман!..

Ну как тут было не испугаться себя самой?.. Вот и сейчас, стоило сознанию легко проскользнуть по длинной цепи ассоциаций, как блузка начала болезненно натирать грудь, и низ живота налился знакомой тянущей болью, щеки заполыхали и сердце забилось стремительно, как на пробежке…

Женя закрыла глаза и на пару секунд уткнулась лбом в каменную прохладу колонны.

«Роман… Да что же это такое!..Ведь тебя нет!.. Тебя – нет! Живым нельзя любить мертвых, а мертвым – живых!.. Это ужасно, неправильно…»

Надо было срочно заканчивать с магазинными и уличными делами, поскорее возвращаться домой, готовить ужин, перебрасываясь колкими шутками с Элом, и потом – вместе пойти в постель, найти забвение в чужих объятиях… хотя бы не надолго.

*действие романа разворачивается в 2010 году; тогда лишь у 10% людей были смартфоны, а сервиса «Яндекс-такси» не существовало (он основан в 2011 году). Зато в Москве было много конкурирующих служб такси с живыми диспетчерами.

ГЛАВА 8. Лунный свет

Два слова, что молвила дева со дна,

Мне вам передать их дано:

«Я видела Солнце», – сказала она,

«Что после – не все ли равно!»

Константин Бальмонт

Стекло меж нами, как лунный свет,

Но этой грани прочнее нет…

Леонид Дербенев

– Ты решила приготовить на ужин черепаховый суп? – заинтересованно спросил Илья, когда Женя вошла в квартиру с тремя сумками в одной руке и пластиковым контейнером – в другой. В контейнере сидела довольно крупная черепаха, с зеленоватым панцирем в золотистую крапинку.

– Возьми сумки, пожалуйста…

Пригожин галантно избавил подругу от лишней тяжести, покачал головой, оценив вес покупок, но странное пятнистое приобретение вновь притянуло его внимание:

– Учти, Джени, что разделывать черепаху я не умею… ни как Бог, ни тем более – как мясник… в таких случаях я резко становлюсь буддистом.

– Перестань, Эл. Черепаха не еда, это мой новый компаньон.

– Ммммм… вот оно что… а со мной тебе, значит, скучно? – в голосе Пригожина проскользнули натуральные нотки обиды.

Женя бросила на Илью очень странный взгляд и после небольшой паузы ответила:

– С тобой – не скучно, но ты ведь со мной не живешь, а Белоснежка будет жить.

– Ты назвала черепаху Белоснежкой?

– Да. А что в этом такого? По-моему, ей очень подходит… смотри, какая красавица!

Женька вынула пятнистую рептилию из коробки, полюбовалась змеиной головой с выпученными глазами и попыталась поднести поближе к Илье, но он уклонился от сомнительной чести тесного знакомства:

– Э-э-э, не надо! Я не во фраке, и вот – руки заняты… бля, она еще и шипит!

– Тебя испугалась. – констатировала Женька и скрылась в комнате, где стоял аквариум.

Илья хотел пошутить, что, мол, черепаха удачно зашла – получит и харч, и отдельную квартирку без всякой ипотеки, но остроты как-то не шли с языка.

Он молча поднял пакеты и понес их на кухню. Давненько ему не становилось настолько неуютно в гостях у подруги. Женька умела удивлять, а сегодня просто превзошла себя. Сперва эскизы вместо страстного минета, потом этот комсомолец-доброволец… с внешностью кинозвезды, и вишенкой на торте – черепаха. Пошла за едой для любовника, купила «компаньона». Вот и думай, что за этим скрывается, обыкновенная девчачья дурь, или тонкий намек на толстое обстоятельство. Дескать, мы уже два года встречаемся, дружок, не пора ли тебе подумать если не о женитьбе, то хотя бы о совместном проживании.

«Черт!..Ну все, приехали…» – Пригожин ощутил вспышку гневной досады. От кого-от кого, а от Женьки он не ожидал таких манипуляций. Она всегда казалась ему девой не от мира сего, интересной, умной и наивной, не имеющей понятия о силе своей сексуальности – именно это его и привлекало… Невероятно горячая в постели, всегда радующаяся нечастым встречам, нежная, но не прилипчивая, она за два года тесного общения ни разу не попыталась ограничить его свободу. Намекнуть, что их связывает нечто большее, чем секс по дружбе…

«Воздух Плёса на нее так повлиял, что ли? Насмотрелась на избушки-церквушки – захотелось патриархальности и домостроя?.. Да еще на красавчика-утопленника возбуждается до дрочки, пялится на фото в Сети, а я, значит, с эскизами возись?.. Ну, Женька, все, держись! Сейчас я тебе объясню, где вода в кране…»

Боевой настрой сейчас же взбудоражил кровь и вызвал такую мощную эрекцию, что Пригожин сам удивился – вот тебе и два года отношений… страсть вскипела в нем, как на первом свидании, и он едва ли не бегом рванул в комнату, где Женька все еще возилась с черепахой.

– Вот так, Снежка, здесь тебе будет удобно… прямо как на Волге… смотри, какой островок, и мох мягкий! Сейчас, погоди, я тебе аэратор включу, а потом покушать дам.

Женя, склонившись над аквариумом, распределяла пространство между растениями и черепахой, и улыбалась, наблюдая за тем, как черепаха наблюдает за ней. А Снежка явно наблюдала – хитро посматривала, и почти перестала прятать голову, когда Женина рука оказывалась чересчур близко… но в следующий миг Жене самой захотелось спрятаться в панцирь от Ильи, неожиданно подкравшегося и напавшего сзади.

Жадные руки любовника замкнули ее в тесный обруч агрессивного объятия, до боли стиснули грудь, губы хищно впились в шею, напряженный член уперся в крестец…

– Эл, ты что!..Отпусти!.. -вскрикнула она и попыталась оттолкнуть его, но не тут-то было.

– Женька, хватит фигней страдать!.. Пошли трахаться! – он приподнял ее и потащил к дивану, на ходу задирая Жене юбку, чтобы добраться до трусов и поскорее сдернуть. – Ты же сама хочешь, мокрая вся!..

– Илья, перестань!.. Отпусти! Не надо так!

– Чего тебе «не надо», стерва?! – он опрокинул ее ничком на диван и навалился сверху: -Надо!

Она отчаянно выкручивалась, старалась спихнуть его, но Пригожин еще больше возбуждался, принимая сопротивление за новую эротическую игру. По физическим кондициям он намного превосходил Женю, так что шансов сладить с ним, если он решит пойти до конца, было удручающе мало… Запах Ильи, прежде такой волнующий, заставлявший замирать в сладкой истоме, вдруг стал чужим, раздражающе неприятным.

– Илюш, пожалуйста! – из последних сил она решила схитрить и заставила себя расслабиться. – Мне… мне нужно в туалет… правда!..

Ей было очень страшно, что это не сработает, но к счастью, Пригожин все-таки счел причину уважительной и притормозил.

– Оххххх, Женька, какая же ты безалаберная… ходячая катастрофа… – он еще несколько раз жадно поцеловал ее, не прекращая тискать грудь и бедра, неохотно оторвался от своего занятия и отпустил:

– Иди… так уж и быть.

Боясь, что он передумает, Женя торопливо вскочила и отбежала на безопасное расстояние, прежде чем придумать новый повод для отсрочки:

– Я…я хочу еще душ принять, на улице жарко очень…

Пригожин усмехнулся и погрозил ей пальцем:

– Нет уж!.. Знаю я твои душевые омовения по два часа… Давай я лучше ванну наберу и коктейль смешаю… раз тебе после Волги непременно нужна водная романтика…

Слово «Волга» из уст бывшего – теперь уж точно бывшего! – любовника покоробило, болезненно задело, как ругань, услышанная в храме. От намеков на «романтику» натурально затошнило, хуже, чем от приставаний Иваныча… и Женя снова поразилась легкости и быстроте, с какой испарилась ее мучительная, неврастеничная, поэтическая и горько-сладкая привязанность к Пригожину.

Два года она прожила как во хмелю, этакой героиней Серебряного века, написала с десяток пригожинских портретов – маслом, акварелью, углем – и множество страстных стихов со слабыми рифмами, и, конечно, кротко переносила любовные невзгоды: холодность, и вечную занятость, и капризы, и дурное настроение Ильи. Смирилась со своим местом «десятой любовницы в пятом ряду» и утешалась иллюзией, что творческая натура не может хранить верности, но в глубине души Эл любит ее и только ее… По той же причине Женя терпела его сарказм и обесценивающие шутки, ведь Пригожин был гением (пусть пока и признанным лишь в узких кругах художников-реставраторов), и каждое замечание гения следовало принимать с почтительной благодарностью. Сейчас это казалось смешным… и стыдным.

Женя чувствовала себя Сарой, освободившейся от чар Лабиринта*, а всего-то и надо было сказать – «Ты не властен надо мной!». *

Внешность Ильи больше не привлекала ее, манера говорить раздражала, поведение отталкивало… «Где были мои глаза?.. Почему я раньше не замечала, какое у него надменное лицо, каким злым он становится, когда ему перечат… не лучше Семёна, разве что руку на меня не поднимал, хотя вот сегодня и с этим справился…» – но сейчас этот человек вальяжно сидел на ее диване и собирался заняться с ней сексом… и не сильно волновался о том, чего хочет она.

Для начала Женя заперлась в туалете; это немного успокоило нервы, но не гарантировало безопасности. Сломать хлипкую дверь, вырвать шпингалет или разбить стекло Илье не составит никакого труда… Милостиво предоставленная ей фора не могла быть долгой, и за несколько минут придется что-то придумать.

Женя села на крышку унитаза и плотно обхватила себя руками. На улице она мучилась от жары, а сейчас у нее зуб на зуб не попадал.

«Спокойно… думай, думай!..»

За тонкой стенкой послышался шум воды и беспечное насвистывание: Пригожин набирал ванну, убежденный, что получит свой секс… конечно, проще всего было дать желаемое, по-честному отработать «произвольную программу», со всеми обязательными фигурами кама-сутры, и сделать вид, что все хорошо и прекрасно. Если постараться – можно еще и обернуть ситуацию себе на пользу, немного обнаглеть, ведь Илья редко выражал свое неравнодушие к ней настолько бурно и открыто.

После секса Женя могла просто-напросто выгнать его, сославшись на усталость, отправить на ночь глядя добираться два с половиной часа в Красногорск, что называется, «по месту прописки». А могла что-нибудь попросить, от билетов в театр до золотого кольца, и Пригожин – она чувствовала – не отказал бы…

Проблема заключалась в том, что никакие подарки и знаки внимания от Ильи больше не были ей нужны, а одна лишь мысль о близости внушала отвращение.

***

Ванна в Женькиной квартире всегда забавляла Пригожина, поскольку была ярко-розового, поросячьего цвета, и сливалась с такими же розовенькими стенами. Разумеется, колористическое решение интерьера принадлежало не Женьке, у нее-то был безупречный вкус, а прежним владельцам недвижимости. Второй их причудой было громадное фигурное зеркало, во всю стену, от пола до потолка, так что самый будничный процесс мытья превращался в нарциссический театр одного актера. Бронзовые канделябры по углам и бронзовая же лампа над раковиной довершали это безумие в стиле «дорого и богато». Но стоило погасить электрический свет и зажечь в канделябрах свечи, и поставить еще свечей на широкие края ванны, безвкусица исчезала, поросячья расцветка темнела, приобретая чувственный оттенок пурпура, края зеркала начинали мерцать, и ванная комната в панельной многоэтажке превращалась в купальню из арабской сказки… Размеры помещения не позволяли устраивать танцы, но все же пространства вполне хватало эротического массажа и прочих сексуальных ухищрений на суше и в воде…

Теперь Пригожин был доволен, что Женьке приспичило по нужде, а ему пришлось ненадолго придержать коней – зато теперь он не спустит за две минуты, а она не станет брыкаться и орать. Можно все сделать медленно и с удовольствием… потом все-таки загнать Женьку на кухню готовить ужин, и уж после переместиться в постель и продолжить библейское познание друг друга.

Илья заткнул слив пробкой (тоже бронзовой), пустил воду, вылил под струю изрядную порцию пены для ванн (обычно малиновую, но сегодня оказалась с лотосом), бросил бомбочку ароматической соли и постучал в стенку:

– Поторапливайся, джаным, султан тебя ждет… иначе придется послать за тобой главного евнуха!

Ответа не последовало, а может, заглушил шум воды. Пригожин усмехнулся и, не без удовольствия глядя на себя в зеркало, принялся раздеваться. На тренажерку и прочие новомодные понты вроде спортивного питания он не тратился – откровенно жалел денег; для поддержания прекрасной формы вполне хватало домашних занятий на турнике и кольцах, пробежек по лесу и физических нагрузок на реставрационных работах. Постельные упражнения не меньше пяти раз в неделю, а то и чаще, были «секретным ингредиентом». И эта стерва-Женька, залучив в свою девичью постельку такого роскошного мужика, еще смела выдрючиваться и привередничать.