Текст книги "В поисках священного. Паломничество по святым землям"

Радха Кунд

Два здешних кунда, или озера, считаются священными, потому что Радха и Кришна часто приходили сюда и купались в их водах в давние времена влюбленности. И хотя Радха и Кришна – это не двойственное, но одно, заключенное в самом себе, существование, оно проявляется в виде двух самостоятельных сущностей, показывая вкус и полноту божественной любви, возникающей из Голоки, вечной обители Кришны. Эта лила, или божественная игра, и есть цель всякого садху, вставшего на сложный путь полного отречения, Рагунатха Дас Госвами. Первоначально слово дас означало «раб», и посвятившие себя Богу люди подчеркивали таким образом свой статус вечных слуг Бога.

Дас Госвами был одним из самых сильных учеников Шри Кришны Чайтаньи, именуемого Махапрабху, или великим мастером, которого считали воплощением самого Кришны. Бабы оставили все прелести материального мира и пришли сюда, в Радха Кунд, чтобы жить в отречении и практиковать внутреннее посвящение Богу, называемое словом бхаджан. Суть этой практики состоит в том, чтобы слушать и напевать божественные имена Радхи и Кришны. Когда эти имена и посвящаемые им бхаджаны (песнопения) сообщает истинный учитель, их сила, передаваемая гуру из поколения в поколение, раскрывает свою божественную сущность, открывая перед человеком двери в запредельный мир.

Кришна Дас был уже стар и ходил, прихрамывая. И все-таки он горячо приветствовал нас, хотя и могло сложиться впечатление, что это отчасти притворство. Как и другие бабы, он носил простой белый дхоти, на шее у него висели туласи, особые бусы, а на теле были видны двенадцать глиняных отпечатков, символизировавших тело, посвящаемое в качестве храма Вишну. Его коричневые брови были в морщинах, а седые волосы топорщились во все стороны.

После обеда мы отдохнули, вспоминая былые времена, и Кришна Дас согласился показать нам озера, попутно останавливаясь у различных святынь и рассказывая об их важном значении – этим он занимался здесь последние двадцать лет.

Мы шли по частично мощеной дорожке, то и дело сворачивая в сторону храмов и каменных надгробий, под которыми покоились останки давно ушедших святых. Кришна Дас, судя по всему, весьма комфортно чувствовал себя в компании пары неоиндуистов, и начал откровенно, без каких-либо оговорок объяснять нам тонкости фольклора и философии. Его истории не были ни правдой, ни вымыслом. Они принадлежали области иного опыта, называемого Кришна-катха. Катха буквально означает «история», но подобные истории были как бы личным опытом каждого садху, который их рассказывал, и только сочувствующее сердце могло проникнуться и понять их особое настроение. Эти истории помогают развязать тугие узлы сердца и проникнуть в суть посвященного сознания. Мы шли за ним, огибая один монумент за другим, а Кришна Дас все говорил и говорил.

«Когда Кришна убил демона Аристасуру, принявшего обличие разъяренного быка и напавшего на него, на земле остался гигантский след от бычьего копыта. Позже Кришна решил поиграть с Радхой, но та отказала ему, поскольку он совершил самый ужасный из всех возможных грехов – убил корову.

Радха сказала, что искупить свою вину за совершение этого чудовищного поступка он может только одним способом – искупаться во всех священных источниках вселенной и очиститься их водами. Понимая, что это займет немало времени, Кришна созвал к себе все реки из трех миров. Они покорно явились к нему, произнося красивые молитвы. Тогда Кришна приказал им слиться воедино – так и появилось озеро Шьяма, озеро Кришны. Аватар Вишну вошел в его воды и смыл с себя тяжкий грех.

Совершив омовение, Кришна вышел на берег и дразнящим тоном сказал: „Ну, а теперь посмотрим, на что способна ты!“ Радха приняла вызов, сняла один из браслетов и начала уверенно выкапывать яму прямо на том месте, где остался след от быка. Увидев это, тысячи гопи, девушек-пастушек, союзниц Радхи, пришли ей на помощь. И вскоре на месте отпечатка появилось озеро Радха. Правда, не хватало одной маленькой детали: в нем не было воды. Кришна насмешливо предложил ей воды из своего озера. Но Радха отказалась, заявив, что воды его озера отравлены грехом.

После любовной ссоры Радха зареклась говорить с Кришной когда-либо еще. А гопи тем временем выстроились в длинную шеренгу на многие мили, до самого озера Манасарова, и передавали друг другу кувшины с водой. Священные реки трех миров увидели старания и муки тысяч гопи и снова явились перед Кришной, прося его позволить помочь им.

Несчастный Кришна, подавленный разлукой со своей возлюбленной, беспомощно всплеснув руками, отправил их молить Радху о прощении. „Без нее я ничто“, – признал он. Когда три священные реки предстали перед ней, она тоже была уже не в силах выносить печаль разлуки, и согласилась на уговоры. Так и ее озеро наполнилось водой. А гопи продолжили копать, пока два озера не соединились в одно. И Кришна купался в озере Радхи, а Радха – в озере Шьяма. Они объявили, что впредь каждый, кто войдет в это озеро, обретет любовь, которую Кришна и Радха питали друг к другу».

Мы шли дальше по каменной дорожке, и я все смотрел на Кришну Даса. Без всяких сомнений, эту историю он рассказывал тысячи раз таким же как мы посетителям, и все же, когда он заговорил, его тело энергично двигалось в такт словам, выражая неподдельные эмоции. Считается дурным тоном для посвященного человека открыто показывать свои экстатические эмоции, и Кришна Дас быстро взял себя в руки и продолжил путь, заканчивая рассказ в более сдержанной манере.

С одной стороны озеро было покрыто зелеными лилиями. На высокой бетонной стене, словно бастион стоявшей на другом его берегу, сидело множество крупных серых обезьян, судя по всему, чувствовавших себя хозяевами территории. Время от времени на поверхности воды, выбираясь из густых зарослей водорослей, показывались широкие зеленые спины черепах.

Мы остановились у колодца, и Кришна Дас рассказал, как однажды один святой, набирая воду, нашел в нем язык бога Шри Гопал-Джи, который затем прикрепил к стене небольшого храма рядом с колодцем. На другом небольшом алтаре остался след, который, как считается, оставил сам Шри Чайтанья во время паломничества во Вриндаван.

Вдоль озер располагались лепные хижины, называемые бхаджан кутирс – в них раньше и по сей день живут в уединении святые и бабы, непрерывно практикующие бхаджан. Кришна Дас рассказал, что в одной из хижин теперь живет его родной брат. «Мы очень близки, – сказал он. – После смерти мы воссоединимся и будем вечно служить Шримате Радхаране (Радхе) и ее помощникам. Но пока я должен заниматься другим. Всю свою жизнь я хотел служить, и сейчас должен помогать всем, кто приходит сюда».

Тотальное погружение через бхаджан в таинственные леса Вриндавана было событием исключительным. В каждой роще, в каждом жилище обитали и служили божеству определенные сообщества гопи под руководством главной гопи, которая являлась личной помощницей Шримати Радхарани. После посвящения наставником перед учеником открывается его собственное жилище, и в ходе усиленной садханы, или духовной практики, душа осознает свою сварупу, то есть истинную форму, которая существует вне грубого физического и тонкого психического миров. Божьей милостью эта особая форма души вступает в царство чистой любви и обретает вечное призвание при Шри Радха-Кришне.

Я спросил Кришну Даса о каменных фаллосах Шивы, стоящих на гхате Каси. «Лингам подобен дыму, – пояснил он. – А там, где дым, там и огонь. Неявный Абсолют скрывается в явном символе. Даже великий мудрец Шанкарачарья не смог молчать и непрерывно произносил имя Кришны, когда оказался во Вриндаване».

Мой вопрос породил долгую дискуссию с Раи Бабой по поводу вечного спора между различными генеалогическими ветвями верований, каждая из которых утверждала истинность только ей данного откровения. Пока шел разговор, мимо нас медленно проходили бабы Радха Кунда – обритые головы и хрупкие бенгальские тела их были укутаны в выцветшую серо-белую ткань. Они шли в кшетру, в храм, чтобы собрать немного риса и милостыни на грядущий день. Для тех, кто пришел сюда, более не существовало ни споров, ни словопрений. Это был их выбор, их путь, и рано или поздно, в этой или другой жизни он приведет их в царство вечной благодати, в Голоку Вриндавана, где не будет больше ни смерти, ни страданий.

Мы несколько дней жили в маленькой комнатке на берегу озера. Напевы и бормотание разносились над озером даже ночью. Днем приходили новые паломники. Кришна Дас приходил по три раза в день и следил за тем, чтобы мы не нарушили правил поведения Вайшнавы. Когда однажды мы остались один на один, он спросил меня о дальнейших планах и напомнил, что здесь для меня все еще осталось место.

«Помни, – сказал он и взял мои руки в свои, – все это пройдет. Это всего лишь сон. Реален только твой личный бхаджан. Этот способ существования очень редкий, но еще более редка сама возможность получить посвящение от подлинного садху. Ты, наверное, думаешь, что слишком многие обстоятельства мешают тебе оставаться здесь, но в действительности прийти в Радха Кунд можно только волею самой Радхи. Когда я пришел сюда много лет назад, Кришна все у меня забрал: мою жену, мою семью, все. Я был вынужден целиком укрыться здесь. Это была его милость. Когда придешь в следующий раз – приходи насовсем».

Академия Браджа

Банши Уала Гопалджи, одетый в золотые одежды и тюрбан, обучался игре на флейте, как гласит народная молва, у самого Кришны. Он сообщил мне, что Шрипад Баба был в городе. Разумеется, прошло не менее трех часов, прежде чем он сказал мне об этом. Я вошел в открытый двор, а он в это время танцевал и пел у алтаря Радхи-Кришны. Он пригласил меня сесть и дал восхитительную аудиенцию. Он пел, играл на всевозможных инструментах, танцевал и чрезмерно торжественными жестами приглашал к алтарю. Из-под тюрбана на лоб скатывались бусинки пота.

Когда он, наконец, отложил флейту в сторону, вокруг нас уже собралась толпа. Перед изваяниями божеств лежали полуденные подношения, а в песнях говорилось о том, как благочестивые люди готовились угодить Господу. Банши Уала широко улыбнулся, возвел руки к небу и призвал: «Шри Шри Радха Вриндаван Чандра Ки», – и все собравшиеся в унисон добавили: «Джейа!» В грубом, приблизительном переводе все это означало примерно следующее: «Прекрасной Радхе, луне Вриндавана – слава!» В каждом, даже самом маленьком храме есть свой свод божеств. И хотя все они суть проявление Одного Верховного Абсолюта, каждый отдельный его аспект имеет свою индивидуальность и тесно связан с религиозным человеком.

Этот храм принадлежал Банши Уале, и «божества» были его собственные. Он был кем-то вроде местной легенды и дни напролет проводил в таком вот слегка опьяненном состоянии полного блаженства, улыбался всем и вся и пел песни Господу. Говорят, что Кришна научил его играть на флейте, а Радха поручила ему миссию всей его жизни – всегда улыбаться и в песнях своих восхвалять славу Господа. Четыре года назад он тяжело заболел и в результате лицо его стало изуродованным. Прошел слух, что у него проказа. Но он продолжал улыбаться. Теперь он выглядит совершенно здоровым. И лицо его, глубокое и очень темное на фоне золотых одежд, сияет энергией.

– У тебя правильный настрой, – сказал он мне медленно. – Ты можешь достичь Кришны. – Когда он не мог подобрать нужных слов на английском, он тихонько призывал: «Радхе-Радхе». И слова тут же находились.

– Вся вселенная была разрушена, – продолжил он неторопливым тоном. – Сначала вода, потом огонь… Но Радха-Кришна, – тут лицо его озарилось широкой улыбкой, – всегда здесь.

После того, как он рассказал мне, какую одежду мне стоит носить, какие книги читать и какие языки учить, чтобы стать Кришной, он на миг замолк, посмотрел на меня, и спросил, кто я и откуда пришел. Когда я сказал ему, что знаком со Шрипадом, он снова загорелся.

– Ах, Шрипад! Шрипаджи!

Шрипаджи, самый загадочный из аскетов, был известен своей неуловимостью. И когда Банши Уала Гопалджи сообщил, что он был во Вриндаване, слова его прозвучали для меня, словно благословение. Он также сообщил, что сам пытался встретиться с ним неделей раньше, но это оказалось невозможным.

– Вот видишь, – сказал он, – Кришна есть в сердце каждого из нас. Кришна видит, что Банши Уала идет сюда, и он отправляет Шрипаджи туда. Кришна видит, как Банши Уала идет туда, и отправляет Шрипаджи сюда. Но тебя он отправит к Шрипаджи. – Сказав это, он передал мне послание для святого. Перед уходом я пообещал ему, что скоро снова вернусь в его храм. Он указал мне путь и сказал, что я найду Шрипада, если последую ему.

Академия

Академия Браджа раскинулась на территории Матхура Роуд недалеко от храма Кришны и ашрама Ананды Майи Ма. Правительство отдало под нужды академии здания, построенные ранее принцем Джайпуром для своих принцесс. За последние несколько лет академия выросла в полноценную институцию, на кафедрах которой трудятся ученые и исследователи не только из Индии, но даже из стран Запада. Академия была детищем Шрипада Бабаджи.

Я застал его в открытой комнате перед самодельным алтарем Шри Банки Бахариджи, самого известного и почитаемого божества Вриндавана. Он выражал собой тотальное безразличие, словно одновременно и присутствовал в комнате, и был где-то далеко от нее. У Шрипада Бабаджи были поразительные черты лица, изумившие меня, хотя я и встречал его раньше. На первый взгляд, он напоминал монгольского дикаря, на котором нет никакой другой одежды, кроме легкой хлопковой тряпки бежевого цвета, небрежно повязанной вокруг талии. Густые, слегка матовые волосы, которые он не стриг лет, наверно, двадцать, торчат во все стороны. Завернутые к уголкам рта усы делают его похожим на Фу Ман Чу, а над мягкими и широкими глазами нависает высокий коричневый лоб. Кошачьи движения и поломанные зубы создают смешанный образ утонченности, наводящей легкий фантомный страх.

Я понял, что выразить свое почтение ему не получится, поскольку он сидел у алтаря. Следуя вайшнавистскому этикету, я с уважением поклонился тому же, что и он, божеству. Я был чрезвычайно взволнован. Я оказался со Шрипадом во Вриндаване!

Шри означает не только «красивый», но служит также эпитетом для Радхи. Пад означает «повергнутый к чьим-либо ногам». То есть Шрипад был тем, кто оставался в ногах у Шри, у самого источника бхакти. Здесь, во Вриндаване, к божествам редко обращались по их известным именам, напротив, у каждого из них было свое прозвище, что выражало близость к Богу, а также благоговейный трепет пред ним. В писаниях бхакти говорится, что божественная любовь снисходит поэтапно, и на каждой стадии соответствует определенной расе – «вкусу», или характеру отношений с Богом. Начальная стадия характеризуется благоговейным трепетом и почитанием, что ведет к формированию либо миролюбивого и немного безразличного отношения, либо к неволе. Если человек растет в божественной любви, очищается от мирских рутинных связей, то эта любовь, или према, также растет вместе с ним. Господь, желая делиться любовью со своими чадами, является перед ними в определенном виде, что позволяет развивать дальше более близкие отношения дружбы, родительские чувства или брачные узы. На этих этапах, под влиянием йоги майя, энергии божественной игры, или лилы, – в противоположность обычной майе, характеризующейся иллюзорностью внешних форм этого преходящего мира, – верующий человек забывает о всяком различии между собой и Богом. Он забывает даже саму идею «Бога», и просто видит Кришну, скажем, в образе прекрасного юного мальчишки с мягкой как облака кожей и похожими на цветы лотоса глазами. Однако стоит быть предельно осторожным и не ошибиться в таких отношениях с божественным. Они узаконены в вечности как Нитья-Лила и фактически являются архетипом любых мирских отношений.

Мы не сказали друг другу ни слова. Я просто сидел рядом с ним в полной тишине, сохраняя молчание. И вдруг он заговорил – так тихо и спокойно, словно меня не было здесь не пять лет, а каких-нибудь пять недель, – и спросил, как долго я собираюсь оставаться во Вриндаване. Почему-то я сразу стал оправдываться, называя тысячу и одну причину, по которым я не могу остаться здесь надолго, сказал, что у меня нет денег, мой билет на самолет вот-вот будет просрочен, а дома ждет семья, работа, и тому подобные вещи.

– Не волнуйся об этом, – сказал он так же спокойно. – Господь обо всем позаботится.

Я сразу понял, что значили его слова. Баба хотел, чтобы я сделал кое-что для академии. Это был его коронный ход. Кто смог бы отказать ему? Люди приходили сюда со всех концов света, толкаясь, чтобы только взглянуть на него. Если ты встречал его, это означало только одно: в твоей жизни происходит нечто важное. Он подозвал к себе людей и наказал им приготовить для меня комнату и пищу.

Оказалось, что Баба хотел, чтобы я помог ему отредактировать англоязычное издание академического журнала, который должен выйти уже через две недели. Примерно половину статей еще не успели привезти, но это было не так важно. Я был больше чем рад этой работе. Она давала мне уникальный шанс все время находиться рядом с этим выдающимся святым, который смог воплотить идею создания храма знаний в жизнь. Я закинул вещи в небольшую комнату, мне дали стол и пачку бумаги, чтобы я мог незамедлительно приступить к делу.

Академия Браджа привлекала внимание не только вриндаванского сообщества, но и всей страны. Академия сделала много, чтобы сохранить уникальное наследие Браджа – здесь было собрано много редчайших книг, древних манускриптов, картин и скульптур, а в округе проводились археологические раскопки и исторические исследования, поддерживаемые многочисленными спонсорами. Пока я был рядом с Бабой, он рассказывал мне об академии, о ее устройстве. Оно основывалось на древних академиях под открытым небом, напоминавших чем-то академию Платона – сюда издавна приходили искатели правды и истины и обменивались идеями, учились друг у друга. Академия занималась сохранением и распространением богатого наследия не только Браджа, но и всей Индии. Шрипад Баба пояснил, что речь идет не только о внешнем академическом знании, но также о глубоких садханах и эзотерических учениях, дошедших до наших дней от великих Мастеров и Ачарья[22]22
  Духовный учитель и практик, Мастер.


[Закрыть], сумевших понять послание Вед и Упанишад.

Академия представляла собой массивное строение с высокими стенами и большим открытым двором внутри. Во дворе стояло множество элегантных колонн, а верхняя часть стен имела дворцовое убранство. После обеда мы часто сидели и пили индийский чай с молоком и сахаром из металлических чашек, ели сушеные листья базилика, прасад – остатки дневных подношений местным божествам, подобранные у алтаря. Здесь всегда были посетители, некоторые приходили издалека, но атмосфера в этих местах всегда оставалась спокойной и непринужденной.

Изнутри были хорошо видны удивительной красоты деревья Вриндавана, сплетающие шеи своих высоких стволов над стенами академии. Рано утром на крышу выходили в огромном количестве павлины. Баба поделился своим беспокойством о том, что великое культурное наследие Индии, уникальная духовность, пережившая столько исторических смут, сегодня оказалась под угрозой исчезновения. Система образования, навязанная Британией, ставила своей целью превратить великую культуру в нацию клерков. Чтобы возродить индийскую ментальность, нужно объединить образование с ценностями преданного служения и мудрости.

– Не важно, кто что думает, во что верит, – сказал Шрипад Баба в один из дней, – ты должен просто понять особую природу этой страны.

Он говорил спокойно, словно сообщая мне о какой-то простой истине, которую я и сам рано или поздно должен понять.

– Эти земли были благословлены Богом, ступившим на них. Его появление освятило их навеки. Они пережили множество гонений и вторжений. Даже после того, как эти места сровняли с землей, центр духовного посвящения и знаний снова вырос на этих руинах.

Вскоре разговор зашел о центрах силы и природе священных мест. Святые земли, дхама, ничем не отличались от божества, в общем-то, они были воплощением его собственных атрибутов. Священная обитель существовала в вечности, но нисходила вместе с воплощением Бога в этот падший мир, даруя ему благодать. Таким образом, Вриндаван был самим Кришной, так же как и священная гора Аруначала в Тируваннамалае была богом Шивой. Шрипад пояснил также, что в каждой тиртхе[23]23
  Место поклонения у воды.


[Закрыть], или священном месте, всегда живет по крайней мере один святой, чтобы «сохранять его силу».

Вскоре приехал и Раи Баба, и Шрипад обоим нам дал работу – днем мы редактировали тексты, а ночью писали всевозможные письма. Часто мы вместе со Шрипадом засиживались до глубокой ночи, и он свободно общался с нами. Однажды ночью он долго рассказывал о различных аватарах Вишну, отражающих поступательное развитие сознания людей, напоминающее развитие зародыша в утробе. Один аватар раскрывался в другом, воплощая новое качество Абсолютного Сознания. Воплощение Кришны считалось проявлением божественной любви, не знающей никаких границ, а Рама, его предыдущее воплощение, принес в этот мир новое качество дхармы, или чистой праведности, – Шрипад считал, что она стоит ниже, чем любовь, которая неподготовленному взгляду казалась неправедной.

Раи сказал, что мало кому удавалось застать Бабу в таком разговорчивом расположении духа, и нам следует извлечь из этого максимум пользы. Когда я спросил Шрипада Бабаджи о различиях в служении Вишну и Шиве, он долго смеялся над моими дуальными, расколотыми представлениями на этот счет. Только через час он снова заговорил со мной на эту тему и сказал, что «Шива и есть обращенное внутрь осознание недуальной природы реальности».

Баба всегда отвечал на вопросы только тогда, когда считал это нужным. В остальное время он пребывал в молчании. Иной раз он говорил так тихо, словно застенчивый ребенок, и тогда приходилось напряженно слушать его. А иногда он мог с устрашающим видом закричать на кого-нибудь. Его присутствие ощущалось так сильно, что рядом с ним практически невозможно было думать. Часто я весьма неловко чувствовал себя.

Не могу сказать, что в ответах Бабы я слышал что-то действительно новое. В общем-то, через неделю нам было уже не о чем говорить. Поразительной была сама манера, в которой он отвечал на вопросы. Человек приходил и спрашивал о чем-то серьезном или просил совета, а Шрипаджи просто сидел и молчал в ответ. Иногда он мог по сорок минут сидеть с абсолютно отрешенным видом, независимо от того, стоял ли перед ним человек или недовольно уходил. Казалось, что он уходил куда-то в поисках ответа. А потом, ни с того ни с сего, он отвечал. Сухо и прозаично. Ты не всегда получал прямой ответ на свой вопрос. Все, что Баба делал или говорил, было совершенно непостижимо.

Например, рано утром к воротам академии подъезжал длинный черный лимузин, из которого выходила пара чиновников, одетых в строгие европейские костюмы или снежной белизны брахманистские дхоти. К ним выходил Баба, босой и в лохмотьях, садился на переднее сиденье, дверь захлопывалась и автомобиль уносился прочь. Через три дня он возвращался около трех часов утра и снова пропадал на пару дней. А потом внезапно появлялся в дверях и просил напечатать пару писем.

Я провел немало времени за написанием писем для Бабы, которые он подписывал всегда одинаково: «Твой в Господе». Он часто засиживался в маленьком офисе до глубокой ночи и диктовал свои послания, тщательно все проверяя. Электричество часто выключали, и тогда мы зажигали свечи, чем не только подогревали и без того раскаленный воздух, но и привлекали к себе тучи комаров. Как правило, к часу ночи я настолько уставал, что засыпал на ходу, и в каждом слове делал по нескольку ошибок. Тогда Шрипад отправлял меня спать, а Раи Баба приходил мне на замену. Я просыпался рано утром и видел одну и ту же картину: Шрипад продолжал диктовать текст так, словно только что проснулся, а Раи Баба находился в ступоре, обессиленный за ночь. И тогда мы снова менялись.

Для человека, которому все здесь буквально поклонялись, эта работа была низкой. Но он продолжал работать днем и ночью, не подавая никаких признаков усталости или раздражения. О его работоспособности ходили слухи и слагались легенды. Он мог работать по нескольку дней подряд. Затем исчезал на пару дней, чтобы выспаться. Таким образом он задействовал максимально возможное количество времени и энергии в Бхагаван Сева, в служении Всевышнему.

Днем мы обычно работали, а ближе к вечеру ходили по храмам и на местные базары. Иногда я приходил в Раман Рети на рассвете или в вечерние сумерки. Павлины важно расхаживали по полю, распушая свои хвосты разноцветным веером. Вдоль песчаных берегов Джамуны медленно прогуливались быки, выделяясь своими грязными коричневыми телами на белом фоне, и от этой картины веяло вселенским спокойствием. Дороги были сухими и пыльными. Вдоль набережной стояли резные каменные храмы, окруженные изогнутыми в каком-то таинственном танце деревьями. Волосатые, измазанные грязью свиньи копались в сточных канавах, прорытых вдоль улиц.

Я прошел мимо дерева, с которого по преданию спрыгнул Кришна после того, как покарал змея Калию. Сегодня исследователи индийской культуры склонны считать, что змей этот олицетворял секту Нага Баба, адепты которой поклонялись змее или фаллосу – затем их вытеснили вишнуитские секты, при этом обе мифологические традиции были совмещены, дабы объединить расколотое сообщество. Но, кажется, правда была известна только белым полевым цветам, только извивающимся в танце деревьям, только старому храмовому камню.

По вечерам храм Бехариджи был набит людьми, словно центральный вокзал. Паломники, фанатики, посетители и браджабхаси – коренные жители Вриндавана – все они толпились на полу, выложенному из черного и белого камня, и ждали, когда откроют занавес. Затем начинали бить в гонги, и толпа продвигалась к алтарю. Занавес раздвигался, и в глубине храма появлялась фигурка Бехари, маленького черного божка, и толпа впадала в экзальтацию. Кто-то пел, кто-то прыгал, кто-то поднимал к небу руки. Священник подносил к алтарю благовония, светильники с гхи, или лампы с топленым маслом, и цветы, а затем брал все это и подносил к краю площадки, на которой стояли люди, прикладывая к своим головам обожженные фитили. Каждый пришедший бросал на алтарь монету. Кто-то бросал банкноты, и тогда священник давал такому человеку глиняную чашу с прасадом. После того как занавес снова опускался и всеобщее возбуждение стихало, на площади перед храмом оставалось еще много людей. В каждом из четырех углов храма стояли горшки с туласи – тонкоцветным базиликом[24]24
  Ocimum tenuiflorum; О. sanctum (лат.)


[Закрыть], священным растением – и прихожане подходили по очереди к каждому, склоняя перед ним свои головы.

Считается, что город Вриндаван назван в честь гопи Вринды, которая была особо дорога богу Кришне. Во время любовной ссоры Вринда наложила на Кришну заклятие, превратив его в камень. В ответ Кришна превратил ее в растение. Впоследствии Кришна стал священным камнем шалаграмом, и ему поклоняются у алтаря так же, как и всем прочим божествам, а Вринда стала базиликом, растущим там, где есть подлинное посвящение Кришне. Здесь, в храме, базилик рос в изобилии, раскинув свои листья по сторонам.

Один человек стоял в углу на одной ноге, его истощенное тело пахло пеплом. Он стоял с закрытыми глазами, сомкнув руки в сложной йогической мудре. Проходившие мимо паломники бросали к его ногам монеты. Паломники приходили сюда отовсюду, особенно в священные летние и осенние месяцы шравана и картикка, поскольку считается, что каждый, кто находится в это время во Вриндаване, освобождался от накопленных ранее грехов. Некоторые ашрамы принимали в этот период тысячи паломников в свою обитель, а во многих храмах бесплатно раздавали еду, превращая в эти священные дни обычную трапезу в настоящий пир.

Возле алтаря сидели священники и охраняли изваяние божества. На заднем плане музыканты пели бхаджаны под аккомпанемент фисгармонии, цимбал и глиняных барабанов мирданга. Снаружи был сооружен помост для театрального представления Рама-Лила. Актеры в песнях и танце рассказывали зрителям божественные истории о Раме и Кришне. Посмотреть на это зрелище приходили тысячи людей. Во время представления некоторые зрители отождествляли актеров с божествами. Часто после спектакля главного актера несли до самого дома на руках, чтобы ноги его не касались бренной земли. Все актеры имели долгую театральную родословную и обучались сценическому искусству с самого детства. Однако карьера их не была долгой. В четырнадцать лет они покидали сцену, так как были слишком стары для нее. Я знал одного актера, который в свои двадцать лет был настоящей знаменитостью в своей деревне.

Атмосфера внутри и снаружи храма была пронизана духом карнавального веселья. Достаточно было на пару дней задержаться в этом городе, чтобы понять: здешний карнавал – вечен. Здесь редко встретишь опечаленного чем-то человека, жители Вриндавана наслаждались и жизнью, и собой. Наверно поэтому теоретики бхакти писали о том, что сюда следует приехать всякому, у кого не получается соблюдать строгие садханы и самоотверженно служить Богу. Здесь все менялось. Божественная сила священного места, дхамы, воздействовала на каждого, кто находился в ее пределах, пробуждая в нем бхакти расу, состояние служения.

Покидая Вриндаван, я вместе с Раи Бабой отправился к Раме Бхактасу. Мы застали его сидящим в состоянии полной экзальтации, с дымящейся самокруткой, бирис, в окружении всевозможных атрибутов. Затем мы пошли к самадхи[25]25
  Место захоронения праха святого и поклонения ему; также состояние слияния с Высшим сознанием.


[Закрыть], на мемориальное захоронение Нимы Кароли Бабы Махараджи. Вход в святыню был обрамлен двумя храмами: на одном из них было крупное изображение богини Дурги верхом на ее тигре, а на другом нарисован Хануман – знаменитая обезьяна, служившая богу Раме. Энергетика здесь ощущалась колоссальная. Она прямо-таки фонтанировала из небольшого изображения, установленного на еще недостроенном самадхи. Нам позволили присесть в его комнатке на кушетке, на которой когда-то возлежал он сам, укрытый всего лишь тонким шерстяным одеялом. На стенах были начертаны мантры Рама. В комнате ощущалось очень натуральное духовное присутствие. Мы сидели и впитывали его тепло: Махараджи ликовал и смеялся.

Вечером решено было пойти к мандиру[26]26
  Храм.


[Закрыть] Рамакришны, чтобы послушать санкиртаны. В восемь часов мы уже двигались по широкой пыльной дороге, проследовали мимо Миссионерского госпиталя Рамакришны и вошли в ашрам Ананды Майи Ма, одной из самых почитаемых святых Индии.