Текст книги "Избранный светом. Песни хищных птиц"

– Ты единственный раз проявил себя как сильный правитель. Вынудить Сторград заключить брак с наследницей – это смелое решение. И они бы позволили тебе это. Никто сейчас не хочет гражданской войны. Им проще было пожертвовать Фриг, чем спокойствием страны. А через Фриг можно было бы влиять на столицу и наконец узнать, что замышляет Великий Лорд! Последнее время ты сам не свой, у тебя в замке какой-то… какой-то притон! И ты ничего не делаешь для того, чтобы приструнить этих сторградских агентов. Я понимаю, что эта… эльфийка невероятно обаятельна и вы дружили с детства, – Райн удивился, что Сейлан все же не сказала «недрэ», – но это же не повод давать ей личные аудиенции.

Слушать Сейлан было даже забавно. Немного. В ее прекрасном мире Флеймстоки были такими милыми простаками, которые до сих пор держали власть в Сторграде только по какой-то нелепой случайности и буквально жаждали отдать его Стормланнам без боя. И конечно, все без исключения были врагами их «великой семьи», просто из вредности. Они даже выдумали конец света ради этого.

Но на самом деле она очень плохо знала семью Флеймстоков, семью правителей Сторграда. Фриг бы никогда не позволила влиять на себя и уж тем более – через себя на родителей. Леди Хелл никогда бы не пожертвовала Фриг. А Лорд Руэйдхри в принципе никогда не жертвовал тем, что считал своим, будь то дочери, земли или власть. Им проще было дождаться спасения мира, а потом раздавить Рейнгард в гражданской войне. Хотя повод абсурднее, чем несостоявшаяся женитьба, Райн едва ли мог придумать. Впрочем, войны сами по себе казались Райну абсурдным пережитком прошлого. Особенно на фоне грядущего конца света.

Вникать же в подробности очередной теории заговора, которую выдумала Сейлан, Райн не собирался. Хватит с него интриг, особенно когда половина Рейнгарда вот-вот захлебнется в отравленной воде.

– Ты берешь и отказываешься от всего этого. Ради кого? Ради недрэ без статуса и влияния и группки авантюристов? Может, и она тебя околдовала? Или с тебя не спали моркетские чары? По-моему, под ними ты действовал логичнее.

– Кажется, под ними ты раздражала меня меньше, – вздохнул Райн, – а это явно не признак ясности мысли. И прекрати оскорблять Леди Аин, она ничем не заслужила такого отношения.

Пальцы Сейлан сжались в кулаки, и Райн ощутил, как ее злость так же смыкается на его горле. Мист глухо зарычала, приподнимаясь и замирая, как перед броском.

– Понимаю, что Леди Йарн злится. Я уничтожил отличный повод наконец развязать праведную войну, которой она бредит. И я понимаю, что ты – просто удобный способ донести эту злость до меня. Но если она считает приемлемым посылать свою дочь как письмо – это на ее совести. Все, что она хотела сказать, я услышал. А теперь иди.

Сейлан нахмурила брови и вскинула подбородок резким нервным движением обиженного ребенка. Ее злость все еще гудела как рой рассерженных пчел, но, сконцентрировавшись, Райн смог отодвинуть этот шум на задний план, отгородиться от него. Если проникнуть дальше, не побояться обжечься о раскаленные нервы, можно было увидеть нечто иное.

Можно было понять, что Сейлан плачет. Где-то в глубине души. Плачет от обиды на саму себя, потому что опять сказала не то, что хотела. Или не все, что хотела.

Райн медленно и глубоко вдохнул. Выдохнул. И закрылся настолько, насколько смог.

Это было неприятно и некомфортно. Мир немного размылся, словно подернулся сероватой пеленой. Долго он так не продержится. Иногда Райн искренне завидовал тем, кто может спокойно ходить с ментальными щитами и не чувствовать дискомфорта. Для него же такой щит ощущался как удавка на шее.

Но только так, с перекрытыми, почти перерезанными чувствами, он мог не жалеть Сейлан. Потому что, несмотря на все ее слова и поступки, не мог ее не любить. Слишком уж хорошо Райн понимал, почему она поступает и говорит именно так.

– Это не все. – Сейлан попятилась от рычащей Мист. – У меня есть просьба.

– Знаешь, просить кого-то нужно до того, как ты оскорбишь его и того, кто ему дорог, а не после.

– Это касается Си, – сказала Сейлан, проигнорировав предыдущую фразу.

Мист больше не рычала, но медленно надвигалась на Сейлан. Гончей это, судя по всему, казалось забавным, она чуяла добычу, играла с ней. Райн отчасти понимал ее, но никогда не был сторонником таких забав. Послать мысленный сигнал Мист он не мог, пришлось постучать пальцами по ножке стола. Гончая поняла жест и тут же вернулась к хозяину, ткнувшись носом в руку. Привычного влажного холода Райн почти не ощутил.

– То, что касается Сивиза, не касается меня, – сухо заметил Райн.

Чаще всего не касается. С Сивизом Стормланном у них довольно разные сферы влияния. Поэтому Райн вряд ли мог что-то с ним сделать. По крайней мере, заставить не прятаться от семьи на другом континенте – точно нет.

– Он появится здесь, в Рейнгарде, в этом замке, – начала Сейлан, она, без сомнений, почувствовала себя легче, когда Мист перестала наступать на нее, – и вот когда он появится, я хочу об этом знать.

– Боишься, что он сбежит, не поздоровавшись? – Прозвучало почти издевательски. Особенно если учитывать специфику отношений в семье Стормланнов. В его семье.

– Боюсь, что мой брат не может поступить никак иначе.

– Сивизу больше нечего здесь делать. А тебе нечего вмешивать меня в ваши дела.

С прошлого, весьма непродолжительного, визита Сивиза прошли пара месяцев, он вроде как уладил все здесь. А Сейлан уже сильно злоупотребляла его гостеприимством. Да и, если честно, Райн частенько задавался вопросом – почему он до сих пор не утвердил закон, запрещающий этим двоим въезд на территорию города?

– Но Райн!

Ему показалось, что Сейлан топнет ногой. Но она удержалась. Похвально.

– Пожалуйста, – выдавила она через силу.

Райну пришлось еще туже затянуть петлю ментального щита. Ведь она действительно просила, а не притворялась, что просит.

– Сей, это срабатывало, когда мне было десять. Играть в «найди Си» было даже весело. Но с тех пор много времени прошло. Вы оба взрослые люди. Может, если ты начнешь говорить с ним нормально, он перестанет сбегать?

– Я не смогу с ним нормально поговорить, если он сбежит раньше!

Нет, закон о запрете въезда нужно издать немедленно. Неважно, что это противоречит правовым нормам Бентской республики и вызовет дипломатический скандал. Оно того стоит.

Райн прижал пальцы к виску. Голова раскалывалась. За окнами началась гроза, он заметил изменения в погоде по отсветам на столе. Ни звука, ни запаха дождя Райн уже не чувствовал. Это был его предел.

– Райн, тебе плохо?

Он ослабил щит, и волнение Сейлан затопило комнату, заполнило, как теплая вода ванну. Еще чуть-чуть – и через край побежит.

Сейлан бросало из ненависти в любовь, из раздражения в беспокойство. И все искренне, чисто, ярко, как разряды молний. Поэтому Райну было с ней сложно. Мало кому нравится работать громоотводом.

Райн чувствовал в перепадах ее эмоций нечто чужеродное, но разобраться в таком состоянии не мог.

– Я устал, – честно признался Райн. – От вас с Си за последний двадцать один год ужасно просто.

– Так ты поможешь? – с надеждой спросила Сейлан. Райну сложно было не видеть в ней ту девятилетнюю девочку, которая опять потеряла брата и плачет, потому что не может его найти.

– Только если нужно будет выслать вас вместе куда-нибудь. И как можно дальше от Рейнгарда.

* * *

Первые пару минут мы смотрели на дождь. Вот так просто. Запрокинув головы, стояли молча, глядя в небо, будто первый раз видим что-то подобное. А потом побежали. По пустым улицам, по размокающим грунтовым дорогам, по скользкой брусчатке, задыхаясь от быстрого бега, хватая ртом воду вместо воздуха.

Жители этого крохотного городка наверняка смотрели на нас как на ненормальных. Если, конечно, видели за сплошной пеленой дождя.

Когда мы наконец добежали и ворвались в дом вместе с ветром и грозой, он показался неестественно тихим и чистым. Впрочем, чистым он оставался недолго. За то время, пока мы топтались около порога, скидывая грязную обувь, с нас натекли целые лужи.

– Признайся, ты притягиваешь бедствия. В том числе стихийные, – сказала Фрея, когда мы поднимались по лестнице на второй этаж. За нами тянулась вереница мокрых следов.

– Конечно. – Я закивал, и несколько капель с волос упали мне на лицо. – Я же герой. Если я не буду их притягивать, мне не с чем будет сражаться.

– О, так ты все-таки герой. – Ироничные взгляды у Фреи получались весьма неплохо, когда она не пыталась держать себя в рамках вежливости. – Прости, не воспроизведу твой душещипательный монолог с нашей первой встречи, но мне кажется, ты от этого звания публично отрекся.

Я остановился напротив своей двери, а она прошла чуть дальше, пока, круто развернувшись, тоже не замерла у комнаты. Фрея явно ждала ответа на выпад.

– Я могу отречься от звания, но не от судьбы. – Я горестно вздохнул. Мокрая одежда и в целом потрепанный вид добавляли мне еще несколько очков драмы. – И если уж мне суждено быть героем, то я буду им, но только ради тебя.

Я улыбнулся, Фрея усмехнулась.

– Ловлю на слове.

В следующее мгновение она скрылась за дверью. А по законам жанра должна была броситься в мои объятья. Обидно.

Скинув мокрые вещи на пол и решив, что подумаю о них позже, я с удовольствием надел на себя чистое и сухое. Только в этот момент и понял, насколько замерз.

Ежась от холода, спустился вниз, чтобы разжечь камин. Камин – это вообще моя слабость. С самого детства о нем мечтал. Меня всегда тянуло к живому огню, но родителям подобное рвение несильно нравилось, поэтому меня даже к печке в старом бабушкином доме старались не подпускать. Они, конечно, правы. Маленький я и спички – не самое лучшее сочетание. Но все равно обидно. Могли просто контролировать меня, а не сразу все запрещать.

Я уложил дрова внутрь камина и поджег их. Какое-то время еще удерживал пламя, подпитывал его своей магией, чтобы прогорело получше и не гасло. Энергия снова ударила в сердце, как волна разбилась о волнорез. Мне бы хватило силы поднять это пламя вверх, да так, чтобы оно вырвалось через трубу и не потухло даже под проливным дождем.

Но глупее способ потратить магию и придумать сложно. Лучше уж сразу идти молнии руками ловить и тучи разгонять.

Впрочем, как нормально потратить магию, нужно было придумать в ближайшее время. Иначе черт его знает, что будет. И еще надо изобрести способ, как ловить это чувство спокойствия и контроля. Как перекладывать его на магию. Как…

На голову опустилось теплое полотенце. Руки Фреи взъерошили мне волосы через него.

– У тебя уже на плечи натекло, – сказала она.

– Высохнет, – отмахнулся я, продолжая смотреть в огонь. Он охватил поленья и теперь довольно потрескивал без всякой моей помощи, урчал, как сытый кот.

– О чем думаешь? – спросила Фрея, ее руки так и лежали на полотенце.

Я запрокинул голову, и ладони вместе с ним съехали мне на плечи. Фрея смотрела на меня сверху вниз, я наблюдал за тем, как в зеленых глазах пляшут алые блики. Как тень от той магии, что раньше перекрашивала их цвет. Фрея стояла за моей спиной на коленях так близко, что я мог чувствовать ее тепло так же, как тепло от камина.

– О том, что люблю играть с огнем. И о том, что зеленый цвет идет тебе больше, чем алый.

– Не многовато ли хорошего ты мне сегодня наговорил?

– Сама спросила. Я просто честно ответил.

А еще я подумал, что не так уж и шутил, говоря о готовности быть героем ради нее. То есть я все еще не до конца уверен, что я тот, кто нужен, но пока в этом мире живут Фрея, Аин, Анс, Фриг, Фэй и все остальные, кого я успел узнать, я должен хотя бы попытаться его спасти. Спасти тех, кто стал мне дорог. Не дать земле разрушиться под их ногами. Это куда более конкретная цель.

Я могу жалеть этот мир и его абстрактных жителей и сбежать, если появится возможность. Но от тех, кто отнесся ко мне по-доброму, кто уже поверил в меня, я просто не смогу отвернуться.

Все же я не настолько хороший человек, чтобы думать о всеобщем благе. Так что буду заботиться только о благе тех, кто важен лично для меня.

Это мой сорт эгоизма.

Пальцы Фреи чуть сжали мои плечи, она оперлась на них, встала, и ее руки исчезли, оставив после себя лишь едва различимое тепло. Я снова опустил голову, и с волос сорвались мелкие капли еще не высохшего дождя. Диван легонько скрипнул. Наверно, Фрея забралась на него с ногами.

За окном бушевала гроза, было темно, как вечером. Всю комнату окутывал красновато-желтый свет от камина. По полу стелились длинные синеватые тени. От вспышек молний они разбегались по углам, будто в испуге, но так же быстро возвращались назад.

Хотелось сидеть здесь вечно. Смотреть на огонь, чувствовать его тепло, слышать его треск, завывание ветра в трубе, шум дождя и громовые раскаты. Вдыхать теплый запах горящего дерева, лекарственных трав, свежести и озона.

Хотелось остаться здесь, в доме посреди грозы, рядом с Фреей еще хотя бы на… пару недель? месяц? год? всю эту жизнь? Ну да, конечно, так тебе это и позволили.

Волна энергии, пробежавшая по руке, как молния. Между пальцев вспыхнуло несколько золотых искр, которые я выбросил в огонь. Пламя поглотило их и взметнулось выше.

Почему приступы всегда накрывают настолько не вовремя? Правда, что ли, пойти попробовать поймать пару молний?

– Снова приступ? – судя по скрипу дивана, Фрея подалась ближе.

А лучше бы бежала.

– Ничего страшного. – Я качнул головой и отодвинулся подальше от камина. Его тепло начинало жечь. Сложно было сказать, то ли это снова обострялась чувствительность, то ли просто я согрелся.

На самом деле стоило уйти, пока не случилось чего.

– Даже не думай.

Я удивленно посмотрел на Фрею. Она спустилась с дивана и села напротив меня на пол, спиной к огню, так что весь ее силуэт высвечивался красно-золотым.

– Ты опять сбежать собрался. – Она посмотрела на меня тем самым взглядом, который говорил: «Так делать плохо, Дей».

– Нет, что ты… – нервно усмехнулся я, – и в мыслях не было.

– Тогда давай попробуем взять твою силу под контроль.

Она сказала не «попробуй», а «давай попробуем». То есть вроде как вместе. Уж не знаю, как она собралась организовать совместное пилотирование моей силы, но один только этот порыв успокаивал.

– Ты ведь понимаешь, что это опасно для тебя и для твоего дома.

Несколько золотых искр снова вспыхнули и обожгли мне пальцы. Я отвел руку подальше от Фреи.

– Меня не так просто ранить. А дом… нам все равно уезжать скоро. Когда снова сюда вернусь – не знаю. В любом случае все точно починят.

Когда она успела перенять мой образ мыслей? Я на нее плохо влияю. Я в принципе на всех плохо влияю, но вот на Фрею особенно.

– Я тебе доверяю, – сказала она, глядя мне в глаза. И, в принципе, больше могла уже ничего не говорить, но все-таки решила сделать контрольный выстрел: – А еще у меня сегодня день рождения, так что давай, подари мне хороший бой.

Контрольный выстрел попал точно в голову. Потому что да, я помнил, что день рождения у нее когда-то там осенью, когда еще вереск цветет, но чтобы вот сегодня…

– Хорошо, как миледи изволит. – Я встал и, склонившись в полупоклоне, подал Фрее руку, искр, к счастью, не было. – Но на последствия потом не жалуйся.

– Напомни, когда я в последний раз жаловалась? – Она с победной улыбкой взялась за мою ладонь.

А мне оставалось только расписаться в своей капитуляции.

Глава 4
То, чего мы не можем себе позволить

Фриг сумела приехать в город вовремя. Гроза застала ее еще за час до Рейнгарда и не прекратилась до сих пор. Хорошо хоть магия на дорогах держалась, и их не размыло. Не хотелось увязнуть где-нибудь среди Рейнгардских болот.

Она стукнула каблуками друг о друга, стряхивая с них грязь и оставляя ее за порогом. Щит и высокие голенища сапог защитили ее от дождя, но приятная влажная свежесть все же впиталась в ткань легких брюк и рубашки.

В замок Фриг прошмыгнула, как незваная гостья – тихо, незаметно, через один из входов для прислуги. Она не любила сразу оповещать всех о своем присутствии. Ей хотелось отдохнуть с дороги, обустроиться, а уже потом появиться будто из ниоткуда на глазах у изумленной публики.

Фриг потянулась и зевнула. Дорога ее вымотала. Фриг не была домашней девочкой, но последние два года, за которые она не покидала пределов Сторграда, совсем отучили ее от поездок. А еще она совершенно не могла высыпаться в экипаже. Как минимум потому, что его приходилось делить с одной из охранниц. Оказалось, когда это не Фрея, занимать столь ограниченное пространство с кем-то неприятно.

Совсем без охраны и слуг ее не отпустили. Хотя, конечно, глуп тот, кто решится напасть, подумав, что Леди Фриг Флеймсток не сможет сама за себя постоять. Родители в силе Фриг и не сомневались, просто считали, что есть лучшие способы ее применить.

– Я приехала, – сказала Фриг пустоте коридора, прекрасно зная – стены услышат и донесут ее слова. – Надеюсь на твое гостеприимство, Райн.

Она зашагала вперед, готовясь вступить в сплетение коридоров. Обычно после Сторградского замка Рейнгардский казался посетителям сравнительно простым. Сам замок кольцом охватывал внутренний двор, сад и пруд, некогда бывший древним озером. Главные коридоры же расходились от двора, как круги на воде, соединенные между собой коридорами покороче и поуже и четырьмя анфиладами, направленными по сторонам света.

Такая система была понятной, логичной и даже простой. Но в Сторградском замке Фриг привыкла ходить, ориентируясь не на память, а на ощущения. Поэтому в Рейнгардском замке она всегда умудрялась заблудиться.

– Райн, я потерялась. Пожалуйста, проведи меня до моей комнаты, – улыбнулась она, глядя в пустоту.

Это была игра. Очень-очень старая. Она осталась где-то там, в тех временах, когда Райн приезжал с родителями в Сторград. Он постоянно терялся в замке. Впрочем, там терялись все, но он делал это почти специально. Потому что знал – если заблудится, то всегда может взять и сказать: «Фриг, я потерялся, проведи меня до комнаты». И Фриг его услышит, где бы она ни была. Услышит и направит.

Возможности Фриг управлять замком были куда скромнее, чем у отца, так что никто другой, кроме Райна, и не почувствовал бы. Потому это была игра только для них двоих.

Фриг шла вперед уверенной походкой. Она точно знала, куда ей нужно. Понимала, что стоит свернуть, за мгновение до поворота. Ощущала, когда замедлить или ускорить шаг, чтобы не столкнуться с кем-то из обитателей замка. Будто кто-то ведет ее за руку. Это было приятное чувство, спокойное.

Когда она вышла на порог своей комнаты, ей показалось, что чья-то ладонь выскальзывает из ее руки. Но Фриг стиснула пальцы крепче. Она словно видела, как Райн оборачивается и смотрит на нее, а воздух едва-едва звенит от его удивления.

– Я скучала, – сказала Фриг и разжала пальцы.

* * *

– Ты готов? – спросила Фрея, когда мы закончили готовить комнату к битве.

То есть сдвинули диван к стене и унесли кофейный столик на кухню. Места в гостиной стало больше, но все равно особенно не развернешься.

– Нет, – честно ответил я, – но давай начнем.

Фрея стояла передо мной в свободной домашней одежде, с мокрыми откинутыми назад волосами, с полотенцем на плечах и мечом в руках. Я подумал, что у кого-то все же довольно странные представления о праздновании дня рождения. Впрочем, ей двадцать один, она взрослая девочка и лучше знает.

Фрея медленно отвела руку с мечом назад, слишком очевидно готовясь к прямому выпаду. Моя сила заискрила в воздухе, расцветая пульсирующими золотыми вспышками. Ей очень хотелось выбраться. Настолько, что мне казалось – если не выпущу ее, то она разорвет меня изнутри. Но если выпущу – она разорвет все вокруг.

– Слушай, может, дашь мне минутку? – спросил я то ли у Фреи, то ли у моей магии.

И когда губы Фреи открылись, мне показалось, что они ответили хором:

– Нет.

Через мгновение меч с хрустом врезался в мой барьер. За окном вспыхнула молния, в комнате – отблеск магии. Все сделалось ярким, серебряно-золотым. Раскат грома взорвался в груди, вместе с ним разлетелся барьер.

Фрею отбросило назад. Она проехалась по полу, затормозив только у стены, и опустилась на одно колено. Но раньше, чем я успел спросить, как она, новый удар меча уже чуть не снес мне голову.

Я пригнулся, отпрянул в сторону. Желание атаковать в ответ выламывало мне пальцы, будто пуская по ним ток. Руки тряслись. Легкие жгло огнем.

Белое лезвие снова высекло из щита золотые искры. Они скользнули по волосам Фреи и сорвались с них, как звезды с ночного неба.

Щит разлетелся. Я выпустил слабое заклинание – оно взорвалось яркой вспышкой, опалив кожу. Но Фрея вовремя прикрыла глаза рукой и рассекла мечом свет, загасив его, точно свечу. Кончик лезвия едва ощутимым холодом скользнул по плечу.

Острые когти моей магии вонзились в сердце так сильно, что я чуть не закричал. Я терял контроль. Попробовал успокоить ее, запрятать поглубже, подальше. Не выходило.

Лезвие мелькало, как разряды молний. Для Фреи меч был почти невесомым, и она орудовала им куда быстрее, чем обычным оружием.

Комната вспыхивала то золотым, то белым. Восприятие давало сбои. Я чувствовал то звуки, то запахи. Раскаты грома смешивались с запахом горящего дерева. Тепло огня со звоном стали. Мир дробился на осколки, и каждый из них вонзался в меня вместе с болью.

В какой-то момент я понял – даже если сейчас мы прервем бой, моя сила уже не остановится. Наоборот, разозлится только больше.

В этот же момент Фрея поднырнула под моей рукой, уходя за спину. Белоснежное лезвие вонзилось мне в лопатку и вышло из груди, пронзив сердце.

– Я все контролирую. – Голос Фреи, смешанный с ее дыханием, пробежал теплом вдоль позвоночника. – И если ты думал, что напугал меня парой вспышек, то подумай еще раз.

Только тогда я заметил, что всю комнату будто оплело плющом. Полупрозрачные тонкие стебли змеились по стенам и полу, как росписи. Весь дом был во власти ее магии. Весь дом был под ее защитой.

Меч исчез из моей груди, не оставив и следа, только едва ощутимый призрак боли. Фрея отстранилась, я развернулся и сделал пару шагов назад. Барьер вспыхнул между нами, как матовое стекло.

Магия внутри меня заскулила жалобно, болезненно и одновременно загрохотала, как горная река, как гроза за окнами. Я сделал глубокий вдох и позволил буре поглотить меня.

Молния вонзилась в тело. Словно раскаленный штырь пропихнули между ребрами и повернули. Но боль затронула лишь малую часть сознания, выжгла некую связь между мной и реальностью. Я попытался вдохнуть сгоревшими легкими. Чуть не закашлялся от забившего горло пепла и железного вкуса запекшейся крови.

Мир вокруг дернулся, как погибающая птица, что пытается вырваться из кошачьих лап. Так же вздрогнуло и сердце, но ребра держали его крепко, как когти. Громовой раскат промчался по коже волной жара. Звук дождя был колким, как электрический ток.

Сила гудела в голове белым шумом. Вокруг меня оставалось все меньше мира, становилось все больше золота. Оно поглотило пол, стены, потолок и небо над ним, запах дождя и вспышки молний.

Одна из магических лоз Фреи потянулась ко мне, но свет сжег ее до основания, потом еще одну и еще. Чувствовать, как чужая магия тлеет и разрушается под твоими касаниями, было противоестественно. И безумно приятно.

Я легко поднырнул под ударом меча. Заклинание должно было прошить Фрее плечо. Но она отклонилась в сторону, врезалась спиной в шкаф. С полки что-то упало. Я отвлекся всего на секунду, а лезвие уже летело ко мне.

Назад, влево, еще раз влево. Описать полукруг, чуть пригнуться, чтобы прыгнуть за спину. Уйти от удара эфесом в висок. Быстрее. Еще быстрее.

Сердце билось болезненно часто. Между атаками я не успевал дышать. Пространство становилось все острее и ярче. Я ранился об него, как о битое стекло.

Быстрый прямой выпад. Я схватил лезвие, зажав его между ладоней, оплетя золотом. Клинок был теплый, живой. Я чувствовал, как по нему струится энергия. Я знал, как это прекратить. Начинал понимать связи, ощущать на ощупь магические формулы. Я мог разорвать их. Я хотел разорвать их. Но я не видел гарды[3]3
  Гарда – часть рукояти клинкового холодного оружия, служащая для защиты от удара кисти руки.


[Закрыть], и это мешало.

Лезвие вспыхнуло. Серебро поглотило золото. Меч вылетел из моих рук. В лицо ударил каскад шипастой зелени. Я рефлекторно отпрянул, потеряв концентрацию. Лезвие пробило мне грудь. Накатившая ярость спалила все цвета, кроме золотого и ненавистного зеленого, его тоже хотелось выжечь.

Лезвие выскользнуло из тела, и одновременно с этим утихла и оглушающая волна эмоций. Только тогда я смог разобрать – это была вовсе не ярость, а страх. У магии вообще не было своей воли, только мой инстинкт самосохранения.

За окном сверкнула молния. В моем обостренном восприятии она падала с небес, словно плазменный водопад.

Лезвие блеснуло на периферии зрения, и магия дернулась, толкая меня назад. Нет. Не магия. Мои собственные наработанные в тренировках рефлексы. Магия же лишь ускорила все настолько, что сознание не успевало это контролировать, а мой же собственный страх усугубил процесс.

Но если замедлиться и успокоиться, зафиксироваться в центре бури…

Мир застыл в золотистом свете, как в куске янтаря. Воющий за окнами ветер. Огонь, распускающийся в камине алым цветком. Фрея, замершая, чтобы дать мне небольшую передышку. И шкаф за ее спиной, опасно накренившийся вперед. Падающий прямо на нее.

Неужели она не видела?

Это было почти так же, как во время первой поездки на Бесноватом, когда конь понес. Паника, смирение с тем, что никто не поможет, мгновение абсолютной тишины в голове и возвращение связных мыслей после.

Все же управлять собой должно быть проще, чем обезумевшим животным. Я позволил себе на долю секунды прислушаться к внутренней тишине, а потом толкнул магический импульс к Фрее.

Шкаф все же упал, но не ей на голову. Он уперся в окруживший Фрею барьер из золотистой энергии. Посыпались книги. Что-то разбилось, резанув все еще обостренный слух, но я не позволил себе дергаться.

– Ну надо же, успел, – улыбнулась Фрея.

– Ты это специально, да? – Вопрос вышел почти жалобным.

«Конечно, она это специально, идиот, еще бы она не заметила падающий на нее шкаф!»

– А если бы я не успел?

– Тогда успела бы я. – Фрея одними кончиками пальцев дотронулась до рукояти, и шкаф тут же встал на место. – Но ты смог переключиться с боя на защиту того, кто на тебя нападал. Как по мне, неплохо вышло. Вроде ты себя контролируешь.

Я прислушался к ощущениям и снова услышал тишину. Это была та же тишина, которой я проникался, стоя посреди грозы рядом с железной дорогой. Когда вокруг сверкали молнии, а море волнами билось о берег. Она всегда была где-то внутри. Под раскаленным золотом, под грохочущим и пылающим миром, между ребрами, между двумя ударами сердца. Нужно было только ухватить.

Фрея четко уловила момент, когда я смог поймать эту тишину, будто тоже слышала.

Я все еще видел мир странно, но не так болезненно остро. Видел магию Фреи, оплетающую все пространство вокруг, как побеги плюща – стены. Ее собственную ауру – зеленое пламя с маленьким черным пятном, точно прореха на ткани. Все было под контролем.

Фрея подошла ближе и потрепала меня по волосам. Она совершенно не боялась, что я сорвусь.

Мне стало спокойнее. Потому что, в конце концов, это глупо – так прятаться от собственных страхов, наделяя магию полноценной волей. Так ненавидеть ее и себя за то, что не смог справиться с новыми способностями. Кто-то ранил, кого-то не спас.

Наконец удалось сделать глубокий и ровный вдох. Воздух пах дождем, свежей зеленью и солнцем. Мир то размывался, то становился четче. Его штормило, как море. Я пытался успокоиться окончательно, притупляя чувства до нормального для обычного человека состояния, но меня слегка вело. Все еще приходилось «выключать» свою силу, а не ставить ее в этакий «режим ожидания». Но ладно. Хватит пока и этого.

– Даже не думай терять сознание. – Руки Фреи сжали мои плечи. Теперь я отчетливо ощутил их тепло, мягкое, как от камина.

– Да я его только нашел. – Я через силу улыбнулся. И такая же улыбка, правда, куда менее вымученная, отразилась на лице Фреи.

* * *

Как же ему все это надоело. Встало поперек горла. Раздражало и выводило из себя.

Прятаться в тени своей временной госпожи, изучать чужие привычки, распорядок дня, часы работы. Хотя в случае с Рейнгардским Лордом о каком-то распорядке и речи не шло. Он мог работать в любое, абсолютно случайное время. Уходил и возвращался в кабинет неожиданно. Следить за ним тоже было той еще мукой. Как вообще нормально следить за тем, кто мало того что мощный эмпат, так еще и чувствует весь этот проклятый замок? Никаких нервов не хватит.

Оставалось только делать вид, что ты не следишь. Что ты здесь случайно. Или не случайно, просто Леди Сейлан приказала.

Несуществующие приказы от Леди Сейлан – неплохое прикрытие. Но это все равно выше его сил!

«Никогда больше, никогда больше, никогда больше», – думал он, перебирая бумаги на столе.

Каждая строчка тут же отпечатывалась в памяти, стоило только пробежать по ней глазами, даже не вчитываясь, не вдумываясь. Обдумать можно и позже. А сейчас его мозг слишком занят.

Он злился.

Потому что Лорд Райн может вернуться в любую секунду. Потому что нужных бумаг вообще может не оказаться на столе. Потому что Леди Сейлан может заметить его отсутствие и что-то заподозрить. Потому что вообще неясно, зачем ему понадобились эти сведения и когда он за ними явится. И явится ли вообще.

Сердце болезненно сжалось. Злость пошла на новый виток, накатила так сильно, что стало трудно дышать.

Как же это все раздражало.

Но руки не дрожали. Они методично перебирали бумаги. Вытягивали один листок, медленно, постепенно. Аккуратно придерживали другие, не давая им сдвинуться. Подносили лист к лицу. Пара секунд, и он возвращался назад, точно в то же место, откуда и был взят.

Тело делало то, что умело и знало. То, что повторяло из раза в раз, довело до совершенства.

Разум в это время был совершенно свободен, так что мог полностью отдать себя злости.

Это все раздражало, раздражало, раздражало.

Наконец с самого дна, из-под целой кипы бумаги показался край исчерченного листа. Пальцы мягко потянули за этот угол, но тут же стало понятно – это не просто лист, это большой чертеж, занимающий весь стол. И над ним четыре слоя других бумаг.

«Никогда больше, никогда больше, никогда больше», – повторял он про себя, убирая бумаги одну за другой, одну за другой. Быстро, но без суеты.

Минут через десять стол был очищен полностью. Глазам предстал чертеж, карта, схема, куча пояснительных записей, магических формул, наползающих одна на другую. Это стоило обдумать. Но позже. Сначала это надо было рассмотреть и запомнить.