Текст книги "Варторн: Уничтожение"

ДАРДАС
(3)

Новобранцы из Трэля быстро растворились в рядах фелькской армии. Очень скоро этим войскам предстояло двигаться вперед. В пределах досягаемости находилось два города-государства – Грат и Старый Омпел.

Вайзель, сосредоточенный и с нахмуренными бровями, стоял над разложенными картами, внимательно их изучая.

«И то, и другое неплохо, – изрек он наконец. – Право, не знаю, к какому городу лучше двинуться сначала».

Внутри этой мелкой аристократической душонки Дардас с трудом подавил раздраженный вздох.

«Мы взяли Трэль, и это большое достижение, – сказал он. – Данная победа открывает нам дорогу на юг Перешейка».

«Я понимаю», – кивнул Вайзель.

Дардас сильно сомневался на сей счет. Но все же продолжил:

«Грат и Старый Омпел лежат соответственно к западу и востоку. Оба примерно одинаковой величины по площади и по населению, и в равной степени могут оказать сопротивление нашей армии».

«Так что же, разумного выбора не существует?» – нетерпеливо спросил Вайзель.

Этот человек рассматривает войну как примитивную логическую задачку, мрачно размышлял Дардас. Вроде головоломки или арифметического упражнения, которое можно решить при помощи простейших формул.

«При прочих равных условиях, – начал он втолковывать своему бездарному ученику, – следует заглянуть вперед и просмотреть, куда приведет нас каждый из вариантов. Подумайте, что произойдет после того, как мы завоюем каждый из городов».

Вайзель вперился в разложенную перед ним карту. В палатке, кроме них, никого не было. Генерал заблаговременно отдал приказ не беспокоить его. Он зарезервировал это время на беседу со своим знаменитым предшественником, дабы перенять у него малую толику военного искусства. Дардас, со своей стороны, соглашался – хотя и чувствовал, что эти уроки испытывают его терпение.

Следовало смириться с этим неудобством. Ведь день не может длиться вечно, рано или поздно наступит ночь. А ночью… О, ночью все будет по-другому. Очевидно, генерал Вайзель пребывал в счастливом неведении по поводу того, что пока его сознание спит, тело оказывается полностью подконтрольно Дардасу.

«Если мы сначала возьмем Грат…»

«Ну?» – поощрил его Дардас.

«То выйдем на Рыжие Холмы, которые располагаются к юго-востоку от города», – объяснил генерал, увлекшись игрой.

«А что это для нас означает?» – с бесконечным терпением подтолкнул его Дардас.

«Это весьма опасный и неудобный район для продвижения армии. Он изобилует реками и оврагами, зато хорошие дороги там отсутствуют. К тому же гратское ополчение может отступить и укрыться в этих холмах. Понадобятся колоссальные усилия, чтобы их оттуда выкурить».

«Отсюда вывод?..»

– Мы выбираем Старый Омпел! – вслух воскликнул Вайзель. – Затем идем на юг, совершаем охватывающий фланговый маневр и запираем Грат – так, чтобы им некуда было отступать!

«Отлично, генерал Вайзель».

Вайзель выглядел счастливым, как ребенок, которому дали конфету. Все верно, подумал Дардас. Даже ребенок сумел бы сделать правильный выбор: какой город следует атаковать в первую очередь.

Однако военная тактика не может строиться на голом расчете, и именно поэтому ему никогда не удастся сделать из этого фелькского аристократа выдающегося полководца. Вайзель был начисто лишен военных инстинктов. Численность армии, характер местности, погодные условия – всё это вещи весьма условные и переменчивые. Талантливый военачальник рассматривает их, так сказать, в динамике. Холодный, рациональный расчет не всегда хорош, порой надо чувствовать ситуацию нутром, интуитивно решая, какому маневру отдать предпочтение.

Двести пятьдесят зим назад Дардас управлял своей огромной армией именно при помощи военного чутья, которое всю жизнь совершенствовал и оттачивал до немыслимой остроты.

«Вы оказали мне неоценимую помощь», – заявил Вайзель.

«Не преувеличивайте, генерал, вы сами решили проблему, – любезно отвечал Дардас. – Я только помог ее увидеть».

«Надеюсь, с вашей помощью мы скоро окончим войну».

И что потом? Дардас не стал говорить этого своему собеседнику – а тому, очевидно, столь простой вопрос не приходил в голову. Сам-то Дардас прекрасно понимал, что по окончании войны он окажется абсолютно не нужен Матокину. Так же, впрочем, как и этот болван Вайзель, хоть он о том и не догадывается. Зачем нужны военачальники, когда весь Перешеек уже завоеван?

Возможно фелькский генерал планирует удалиться на пенсию и мирно почивать на лаврах, уступив свой пост кому-нибудь другому. Что ж, если его не пугает такое государство, где судьбы вершатся не на полях сражений, а в кабинетах чиновников, если он принимает подобную жизнь для себя – тогда он еще больший дурак, чем Дардас предполагал.

Полководец без войны – ничто. Лишь война наполняет его жизнь смыслом.

Дардас немало размышлял над собственным существованием. Его возрождение в теле Вайзеля не носит окончательного характера, время от времени его требуется подкреплять при помощи заклинаний омоложения. Однажды он уже пережил такой ужасный момент, когда смерть попыталась заявить на него права. Тогда из Фелька через портал явился колдун и отвел от Дардаса угрозу.

Опасность заключалась в том, что этот маг полностью подчиняется Матокину. Кумбат – вроде бы, таково его имя…

Тот же самый человек, который оживил погибшую Рэйвен в восхитительном теле Вадии.

Насколько было бы лучше для Дардаса, насколько бы увереннее он себя чувствовал, если бы мог контролировать мага Кумбата.

Приободрившийся Вайзель велел адъютанту собрать главный штаб. Наверняка он намеревается огласить свой гениальный план по захвату Старого Омпела. Будет купаться в одобрительных отзывах штабных офицеров и все глубже проникаться сознанием, что он – действительный и законный предводитель армии.

Ну и ладно. Дардас не станет отравлять Вайзелю минуты триумфа. Ему только на руку, чтобы этот болван упивался своими псевдоуспехами в военном искусстве. А он тем временем без помех обдумает серьезные планы на сегодняшнюю ночь.

Совершенно очевидно, что Рэйвен ожидала еще одной знойной и страстной ночи любви. Дардас отметил румянец на лице девушки, учащенное дыхание, которое весьма эффектно вздымало и опускало ее великолепную грудь. В глазах – сладострастный огонь, который она даже не пыталась скрывать.

– Как хорошо, что вы откликнулись на мой зов, Рэйвен, – произнес Дардас.

– Я вся к вашим услугам, генерал, – ответила девушка с особой мурлыкающей хрипотцой в голосе и, покачивая бедрами, двинулась через всю палатку ему навстречу.

Ах, как хотелось бы прямо сейчас схватить ее в охапку, швырнуть на постель и покрыть с той жадностью и напором, которые, судя по всему, пришлись ей по вкусу. Но, к сожалению, на сегодняшнюю ночь у них запланированы совсем другие дела. А ночь, как известно, тоже не бесконечна.

Когда Вайзель проснется поутру, тело снова будет принадлежать ему. Пока еще Дардас не готов открыто сразиться со своим соседом за право обладания телом, он не готов рисковать. Но он еженощно испытывал границы своей власти и, в общем, оставался доволен. Возможно, настанет день, когда он сумеет полностью отключить сознание Вайзеля от тела.

А еще лучше было бы уничтожить это самое сознание. Вот только Дардас понятия не имел, как провернуть подобное дельце.

– Сегодня ночью нам предстоит поработать, – заявил он девушке.

Она остановилась в двух шагах от генерала, приняв позу, которая наиболее выгодно оттеняла ее совершенные формы.

– И что же это за работа, мой генерал? – с притворной скромностью спросила Рэйвен, а у самой в глазах запрыгали лукавые чертенята.

Подавив естественные мужские желания, Дардас твердо ответил:

– Работа для шефа моей Службы безопасности, Рэйвен.

Девушка тут же выпрямилась, похотливый огонек пропал из глаз.

– Я вся внимание, генерал Вайзель, – серьезно ответила она.

Дардас удовлетворенно кивнул.

– Надеюсь, вы полностью осознаете свои полномочия в качестве главы Службы военной безопасности?

– Надеюсь, что так, генерал.

– Вы обладаете колоссальной властью, она заменяет вам высокий пост. Ваш долг – бороться с изменой в армии.

Рэйвен вздернула точеный подбородок.

– Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваши надежды.

– Я это знаю. – Дардас улыбнулся. – Теперь представьте себе ситуацию: вы узнаете, что к нам прибывает некий высокопоставленный чиновник… скажем, один из главных магов лорда Матокина. И вам становится известно, что этот человек, по сути, является изменником, предателем всего дела Фелька. Ваши действия?

Веки девушки вздрогнули, но выражение глаз оставалось по-прежнему твердым и решительным.

– Я бы прежде всего поинтересовалась источником подобной информации, – ровным голосом сказала она.

Дардас снова кивнул. Хороший ответ, правильный.

– Считайте, что информация исходит непосредственно от меня.

– Вам я доверяю безоговорочно, сэр.

– Вот и замечательно.

До того Дардас сидел, теперь он поднялся и сообщил:

– Я вызвал этого мага сюда и ожидаю его прибытия с минуты на минуту. Он полагает, что его вызвали для оказания медицинской помощи.

– Медицинской? – скептически переспросила Рэйвен. – Кто-то находится в опасности?

– Маг прибудет для того, чтобы провести процедуру омоложения.

Девушка, безусловно, должна была знать этот термин. Тем не менее она выглядела озадаченной.

– И кто объект процедуры?

– Странный вопрос, дорогая! Конечно же, вы.

Несколько мгновений Рэйвен переваривала информацию, затем кивнула.

– Так мне уготована роль наживки?

– Именно.

– А кто жертва?

– Думаю, вы и сами знаете ответ, – хладнокровно произнес Дардас.

Глубоко вздохнув, девушка пробормотала:

– Ну конечно… маг Кумбат.

– Верно.

– Тот самый, который осуществил мое возрождение, – ошеломленно проговорила она.

– Опять-таки верно.

Рэйвен молчала, о чем-то задумавшись. Затем встрепенулась и твердо посмотрела в глаза начальнику.

– И каких действий вы ожидаете от меня, генерал?

Дардас не сумел сдержать одобрительной улыбки. Нет, эта девчонка и впрямь подарок. Он принялся растолковывать ей свой план. Девушка слушала внимательно, согласно кивая головой.

Дослушав, отдала честь.

– Будет исполнено, сэр.

– Я рассчитываю на вас, Рэйвен.

Маг Кумбат не заставил себя ждать. Пройдя контроль на входе в палатку, он поспешно вошел внутрь. Огляделся. Не увидев предполагаемой пациентки, нахмурился.

– Генерал Вайзель, – обратился он к Дардасу, – меня просили прибыть в вашу палатку. И где же Рэйвен? Заклинание следует произнести как можно скорее.

Дардас с непринужденным видом стоял посреди помещения: руки сцеплены за спиной, на губах – легкая улыбка.

– К чему такая спешка, маг Кумбат?

Тот аж задохнулся от возмущения.

– Во имя всех богов, генерал Вайзель! Уж вам-то хорошо известно, что должна испытывать девушка – исключительно неприятные ощущения. Заклинание омоложения избавит ее от страха и дискомфорта. Поэтому давайте не будем спорить… Где Рэйвен?

Экий он сознательный, – отметил про себя Дардас. Матокин в Фельке самолично получил сообщение, посланное при помощи Дальнеречи, и тут же распорядился отправить через портал мага Кумбата.

– Разве не странно, – поинтересовался Дардас, – что омоложение понадобилось Рэйвен так скоро после возрождения?

– Да, пожалуй, – согласился Кумбат, – но… Простите, генерал, заклинание требует от меня серьезных усилий. Мне нужно подготовиться.

– Ишь ты, как интересно, – продолжал рассуждать Дардас, не обращая внимания на тревогу мага. – Мне-то самому так мало известно о возрождении и заклинании омоложения, что практически все ваши речи кажутся удивительными. Насколько я понимаю, это очень специфическая магия, правда ведь?

Кумбат растерянно моргал. Он явно оказался не готов к подобному разговору.

– Ну… да, пожалуй.

– И, должно быть, существует совсем немного магов, которые бы во всем этом разбирались?

– Таких всего трое в Империи, – неуверенно произнес Кумбат.

– А вы, полагаю, самый лучший из них, господин маг, не так ли? Иначе Матокин не держал бы вас постоянно под рукой. К чертям скромность, Кумбат… ответьте: это так? Вы лучше всех?

Чародей начал стремительно бледнеть, что было особенно заметно на фоне его темного балахона.

– Я… я, пожалуй, наиболее искушен в этом виде магии. – В голосе его не слышалось особой гордости, скорее сожаление.

Дардас зловеще улыбнулся.

– А я вот имел случай убедиться, что магия Переноса – тоже необычное и трудоемкое искусство, хоть и менее редкое, чем ваше… Так вот, эта магия весьма небезопасна в применении. Не так давно я планировал использовать порталы в качестве наступательного оружия. Поверьте, идея была очень оригинальная и плодотворная… но, к сожалению, она оказалась под запретом.

Кумбат попятился к выходу. «Ну-ну, – усмехнулся про себя Дардас, – далеко ты не убежишь». Его личная охрана уже получила указания на сей счет.

– Матокину известно, что в настоящий момент вы лечите Рэйвен, – продолжал рассуждать генерал. – Несомненно, он ждет, что спустя какое-то время вы вернетесь обратно в Фельк. Соответствующие распоряжения уже отданы моим магам Переноса. Вот только…

Улыбка Дардаса стала еще шире.

– …боюсь, вы не появитесь на том конце. Конечно, предстоит разбирательство, но в конце концов придут к выводу, что вы просто потерялись в процессе Переноса. Как мы уже говорили, данный вид магии весьма чреват опасностями.

Кумбат в панике повернулся, чтобы бежать. Он уже успел схватиться за полог палатки, когда из темного угла появилась Рэйвен и схватила мага за руку. Кумбат отшатнулся, в глазах его светился откровенный ужас.

– Властью Службы военной безопасности, которую я здесь представляю, вы арестованы, маг Кумбат. Вам надлежит задержаться в лагере – до тех пор, пока я не смогу убедиться в вашей невиновности или же, напротив, не возникнет необходимости в более жестких карательных мерах.

Дардас с трудом удержался, чтобы не зааплодировать. Просто великолепный спектакль! Рэйвен арестовывает человека, который подарил ей вторую жизнь. Какая ирония судьбы!

Хотя, если разобраться, момент был весьма серьезный. Он уже переговорил относительно Кумбата со своими магом Дальнеречи и магом Переноса. Они обеспечат пустую отправку через порталы, а позже поклянутся под присягой, что транспортировали мага Кумбата. Дардас позаботился выбрать двух самых надежных, по словам Рэйвен, волшебников.

– Но… но… но… – растерялся Кумбат. – В чем меня обвиняют?

Галантным жестом генерал дал слово девушке.

– Вы обвиняетесь в измене, – холодно ответила та.

После чего увела мага в заранее подготовленное укрытие.

Слава богам, Кумбат не владел магией Переноса. Он не сможет открыть для себя портал и бежать через него.

Оставшись один в палатке, Дардас потянулся и сладко зевнул. Вся эта авантюра потребовала определенного напряжения сил, тело требовало отдыха. Он растянулся на кровати, пожалев мимоходом, что Рэйвен нет рядом. Пройдет совсем немного времени, и Матокин выйдет на связь, желая узнать, что случилось с его магом. Дардас разыграет удивление, а позже выразит сожаление по поводу случившейся трагедии.

Поверит ему Матокин или нет – это его дело. Но в любом случае он почти наверняка пришлет дознавателей. Возможно, самого Абраксиса, главу Службы внутренней безопасности. Дардасу доводилось несколько раз встречаться с этим человеком, и он произвел на него сильное впечатление. Самая хитрая и проницательная лиса во всей Империи.

Интересно будет посмотреть, как пройдет встреча главы внутренней безопасности с руководителем армейской безопасности. Тем более интересно, что случится это на территории Рэйвен.

Дардас издал кудахтающий смешок. Ах, как он был доволен собою! При всей сложности и рискованности обстановки он все же умудрялся оставаться на плаву. И главное – он жил! Двести пятьдесят зим спустя после собственной кончины он наслаждался жизнью во всей ее полноте! Это Дардас умел делать в совершенстве – получать радость от жизни и смаковать каждый ее момент.

Он по-прежнему оставался Дардасом Непобедимым.

Очень скоро к длинному списку его завоеваний добавится город-государство Старый Омпел. За ним падет и Грат. Фелькская армия будет продвигаться все дальше на юг, уничтожая одного за другим своих врагов. И где-то по пути к самой крайней южной точке Перешейка Дардасу предстоит встретиться с настоящим противником.

Это неминуемо должно произойти – так подсказывала ему интуиция. Война не может протекать так, как эта – без мало-мальски достойного сопротивления с противной стороны. Таковы уж законы жизни.

Дардас лишь надеялся, что отчаянное, иррациональное чутье его не обманывает.

Да, он Дардас Непобедимый. И генерал снова рассмеялся… Теперь, имея в своем распоряжении Кумбата с его магией омоложения, он может не сомневаться в этом звании.

БРИК
(3)

– Он был невиновен, – заявил Брик, перекрывая гул возражений.

Говорил он негромко, но все примолкли, прислушиваясь к его словам. Разговоры стихли. Люди оборачивались. Все хотели услышать, что говорит Брик.

– Они схватили первого попавшегося бедолагу, – продолжал он, – и объявили его виновным в преступлении. А затем привели на рыночную площадь и отрубили голову.

– Но я сама слышала, – полудетским голоском возразила Гельшири. – Я слышала, как он объявил себя членом Рассеченного Круга.

Тайбер – он стоял, прислонившись к стенке, неподалеку от Брика – пожал плечами.

– Солдаты вынудили его сказать это.

– Но как они могли его заставить? – недоумевал Ондак. – Чем можно запугать приговоренного к смерти? Что еще страшнее?

– Ну, например, более мучительная смерть, – обронил Тайбер.

Вполне возможно, отметил про себя Брик.

– Так он… – робко подала голос женщина из недавних рекрутов организации. – Он не был… одним из нас?

– Конечно, нет, – ответил Тайбер.

– И он умер, – продолжала женщина (звали ее Сколлит – средних лет, жилистая и мускулистая), – за преступление, которого…

– Совершенно верно: которого не совершал, – нетерпеливо прервал ее Тайбер.

Женщина потупила взгляд.

– Я хотела сказать – за преступление, которое… которое совершили мы с Минстом.

Они выбрали самую просторную комнату в доме, чтобы собраться на общую сходку Рассеченного Круга. Здесь присутствовали все, включая четверых новичков, двое из которых – Сколлит и Минст – участвовали в последней акции. Именно они во время ночной стражи нарисовали гигантский символ на стене Канцелярии. У Брика имелись серьезные сомнения в успехе рискованного мероприятия, но двое новеньких бесстрашно пробрались через весь город, очень ловко залезли на крышу здания и спустились на веревках, держа в руках ведерки с краской. Честь и хвала смельчакам – они довели дело до конца, и на стене Канцелярии появился на редкость красивый и аккуратный знак.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Дерзкий план был приведен в исполнение. А ни в чем не повинный человек заплатил за это страшную цену.

Брик чувствовал: все ждут, что он скажет. Незаметное подспудное давление присутствовало с самого начала. Эти люди полагались на него. Их отношение к нему было чем-то большим, чем простое уважение и признание… От Брика ждали, что он станет опорой группы, воплощая в себе мудрость и здравый смысл. Он был их лидером.

– Да, погиб невинный человек, – сказал он в наступившей тишине. – Но, может, кто-нибудь из присутствующих хотел бы оказаться на его месте?

– Скорее я бы хотела, чтобы этого вообще не произошло, – тихо отозвалась Сколлит. – Ведь он был нашим земляком, каллахцем.

Брик посмотрел в упор на женщину.

– Так ты жалеешь, что нарисовала символ? Ведь в конце концов именно это послужило причиной расправы. И так будет всегда: все акции Рассеченного Круга неминуемо станут причиной страданий горожан. Мы выступаем против Фелька, и гарнизон – неспособный обнаружить нашу организацию, станет обрушивать репрессии на головы простых каллахцев, не имеющих никакого отношения к нашим действиям. Но не забывайте: они те самые люди, за которых мы сражаемся. Разве ты не понимаешь, Сколлит? Неужели вы не подумали об этом прежде, чем прийти к нам? – он обвел взглядом присутствующих. – Так сделайте это сейчас. Подумайте! О том, что значит сражаться против Фелька… Какие последствия это будет иметь – не только для вас, но и для всех остальных.

И Брик снова сел. Это было своего рода представление. Раньше он никогда не играл в собственных пьесах. Являясь достаточно способным драматургом, он писал слова, вкладывал их в уста актеров, но никогда не испытывал ни малейшего желания самолично произносить их перед публикой. А вот сейчас ему приходилось исполнять роль вождя Рассеченного Круга. Оставалось только надеяться, что он играл достаточно убедительно.

Выдерживая необходимую драматическую паузу, Брик невольно отыскал взглядом Квентис: она сидела на стуле в дальнем углу. Брик не забыл ту ночь, когда она пришла к нему и фактически предложила себя. Он неоднократно возвращался в мыслях к этому эпизоду, пересматривал мизансцену, изменял реплики – ее и свои. Он привык доводить все сцены до логического завершения, и в последнее время неоднократно мысленно представлял, как занимается любовью с Квентис. Причем, к собственному стыду, делал это гораздо чаще, чем признавался себе.

Женщина тоже посмотрела на него своими янтарными глазами. Они казались непроницаемыми, Брик ничего не мог прочесть в них, и это мучило его. Питает ли она к нему какие-то чувства? Или же они испарились, погубленные его трусостью? Подобные мысли порождали смятение в его душе, в животе собирался тугой, жаркий ком.

Когда-то, еще до женитьбы на Аайсью, Брик имел возможность наслаждаться легкой любовью – и пользовался ею, правда, в разумных пределах. Эта возможность подкреплялась положением юного аристократа и сопутствующим ему достатком. В те далекие дни он редко давал себе труд задумываться над соотношением романтики и чувственного начала в отношениях мужчины и женщины. Если он терпел неудачу с одной избранницей, тут же отправлялся на поиски новой. И практически никогда не вспоминал прежних подруг, сколь бы прекрасными и обольстительными они ни казались ему в момент влюбленности. До появления в его жизни Аайсью Брик даже не допускал возможности серьезных и доверительных отношений.

Так почему же теперь, когда он стал вдвое старше, в душе его проснулись подобные трепетные чувства? Чувства, которые более пристали пылкому неопытному юноше.

Брик растерянно моргнул. Задумавшись, он и забыл о гробовой тишине, которая повисла в комнате. Он все еще держал паузу, ставшую почти невыносимой.

Собравшись с мыслями, Брик договорил:

– Если нашим новым товарищам невыносима мысль о последствиях, то сейчас самое время поговорить об уходе.

И снова поочередно оглядел новичков. Они с Тайбером вместе отбирали их из толпы – наиболее умных, крепких физически и надежных морально.

– Я не собираюсь уходить, – твердо заявила Сколлит.

– Я тоже, – поддержал ее Минст. Это был сутуловатый мужчина с крепкими мускулистыми руками. К тому же достаточно проворный, чтобы вместе со Сколлит забраться на крышу Канцелярии.

– Фелькцы забрали моих сыновей, – вступила в разговор третья – женщина по имени Канкалло. – Загребли их в армию, и я не знаю, увижу ли когда-нибудь снова своих мальчиков. Я буду сражаться с Фельком, пока они не вернутся.

Брик посмотрел на четвертого новобранца. Широко открытые глаза – настолько широко, что хорошо видны белки вокруг почти бесцветной радужки. Этот парень подошел к ним на улице, когда Брик с Тайбером – снова раскрашенные и в костюмах – вышли в город, чтобы полюбоваться на символ, нарисованный на стене Канцелярии. Помнится, слоняясь посреди толпы, которая собралась вокруг Тайбера, Брик не терял времени даром. Он подогревал старые слухи о восстании в соседнем Виндале и рассказывал, что жители города вырезали оккупантов и вернули себе независимость.

Тогда-то и подошел к нему парень, назвавшийся Сетиксом. Он буквально прилип к Брику, умоляя принять его в члены Рассеченного Круга. Утверждал, что это его самое заветное желание.

Сейчас, казалось, он изменил свои намерения.

– Я… я… – под дружным взглядом членов организации он смешался и умолк. На широком лбу выступил пот. – Я, право, не знаю… Я не… я…

Тихий и неумолимый страх захлестнул Брика. Что ж, он предвидел такую ситуацию и заранее к ней подготовился. Правда, легче от этого не становилось.

Прежде Сетикс стоял в сторонке, теперь невольно вышел вперед. Видно было, как у него трясутся руки.

– Так ты хочешь уйти? – спросил Брик ровным, невыразительным тоном.

У парня был такой же умоляющий вид, как тогда, на улице, когда он просился в Круг. Губы беззвучно шевелились, затем родились слова.

– Все это так трудно. Не хочу никого обидеть… но скажу честно, я не рассчитывал на подобное. Что кто-то пострадает по нашей вине. А в следующий раз в такой роли могу оказаться я: из-за моих действий фелькцы лишат жизни невиновного человека. Таким образом я окажусь убийцей своего соотечественника. Мне это не под силу. Я ненавижу оккупантов и всей душой желаю, чтобы они убрались из нашего города. Но не могу вот так… мне это кажется неправильным…

Здесь он снова сбился, с губ его срывались какие-то обрывки фраз, затем парень вовсе замолчал и только тихо поскуливал.

Брик встал. Ему совсем не хотелось этого делать. Он предпочел бы остаться сидеть. Отдать неизбежный приказ, а затем смотреть в сторону, пока его будут исполнять. Но как драматург он знал: даже в самых нелепых пьесах присутствуют пафосные моменты, и они предъявляют свои требования к исполнителям.

Они с Тайбером специально обговорили такую возможность и выработали план действий. Его помощник, хоть и был уже в возрасте, несомненно, являлся самым сильным членом группы – как физически, так и душевно. Брик бросил взгляд на Тайбера и скомандовал:

– Взять его.

Все произошло быстрее, чем он мог себе представить. Брику и самому довелось стать убийцей, отняв жизнь у того несчастного фелькского солдата. Один-единственный нечаянный удар… Смерть порой бывает очень быстрой, он знал это по собственному опыту. Другое дело наблюдать со стороны… быть зрителем. Видеть, как нож мелькает в воздухе и вонзается в человеческое тело. Вроде и знаешь, что сейчас должно произойти, и тем не менее едва успеваешь проследить за движением. Брик невольно ахнул от такой стремительности.

Сетикс умолк. В его тускнеющих глазах мелькнуло удивление, а затем запоздалое понимание того, что произошло. В следующее мгновение Тайбер выдернул лезвие, и тело рухнуло на пол. Так оно и лежало – неподвижно, в луже крови.

– Этот человек мог выдать нас, – жестко произнес Брик. – Наши имена, место, где мы собираемся. Мы не могли ему этого позволить.

Он выжидал, но никто ничего не добавил… не попытался с ним спорить. То, что он говорил, было логично. Правда оказалась такой же простой и отталкивающей, как труп, лежавший у них под ногами.

– Это полностью моя вина. – В горле по-прежнему стоял неприятный вкус желчи. – Мне следовало отбирать людей повнимательнее…

Квентис положила руку на его кисть. Квинт остро ощутил тепло, исходящее от человеческой плоти. Но что это было – особая забота или обычный, нейтральный жест? Он покачал головой. Только что его вывернуло наизнанку. Почувствовав приступ дурноты, он выскользнул за дверь. За ним последовала одна только Квентис. Тело Сетикса к тому времени уже убрали. Брик задержался у входной двери, в тени навеса.

– Но он действительно представлял собой опасность. Ты был прав, – мягко сказала Квентис.

Брик сплюнул в уличную пыль.

– Со временем все становится только опаснее. Еще больше насилия. Нас ждут новые убийства.

– Мы готовы к этому, – вздохнула Квентис.

Брик заглянул ей в глаза. Чувства так и бурлили в его душе, выходя за рамки привычного контроля. Убийство Сетикса – пусть даже и оправданное – глубоко поразило и расстроило его. Как ни странно, даже больше, чем смерть того фелькского солдата. А ведь в этот раз он просто отдал приказание и молча ждал, когда его выполнят.

– Ты понимаешь, что одни мы ничего не сможем сделать? – спросил Брик шепотом.

Квентис недоверчиво смотрела на него, меж бровей залегла легкая морщинка.

Ох, не стоило ему этого говорить. Ведь из своего опыта драматурга он знал, насколько вредно раскрывать публике скрытые замыслы. Но он осознавал с ужасом, что его губы шевелятся и с них срываются запретные слова:

– Нам не выстоять против Фелька. Кто мы такие? Маленькая группка против целого гарнизона… У них – оружие, численный перевес и сильная организация. И даже больше: моральное превосходство завоевателей. Каллахцы уже чувствуют себя побежденными! Чтобы подняться против завоевателей, им надо сначала почувствовать: они достойны победы.

Квентис убрала руку. На том месте, где он только что ощущал тепло ее прикосновения, осталась сиротливая прохлада.

– Что ты такое говоришь? – не поверила она.

Отступать было поздно. Он начал этот разговор и должен довести его до конца.

– Наш единственный шанс на победу – в том, чтобы поднять на борьбу всех каллахцев. Население города превосходит по численности фелькский гарнизон. Если выступить единым фронтом, мы сокрушим их. Что же касается нашего Круга… его возможности ничтожны – разве что служить примером другим. Если люди поверят нам, то решатся на восстание.

Квентис глубоко вздохнула. Наблюдая за ней, Брик поражался выдержке этой женщины. Он осознавал, что на самом деле страстно желает и одновременно боится довериться кому-нибудь. Брик по-прежнему – несмотря на руководящую роль в Рассеченном Круге – рассматривал свою борьбу против Фелька как глубоко личное дело. И от этого чувствовал себя одиноким, хоть и не желал в том признаваться.

– Ты предлагаешь фальсификацию? – В голосе Квентис слышалось легкое удивление.

Брик молчал, ожидая взрыва негодования.

– Но если ты сфабрикуешь достаточно правдоподобную фальшивку, – задумчиво продолжала она, – тогда тебе остается лишь убедить других. И она превратится в реальность.

Золотистые глаза просветлели.

– Выходит, наша цель – заставить каллахцев поверить, что революция уже идет полным ходом. И тогда они все как один присоединятся к нашему движению. Получится этакая мощная раскачка, верно ведь?

Видно было, что мысль захватила ее.

– Именно, – кивнул Брик. – Рассеченный Круг дает людям надежду. По сути, последнюю надежду победить завоевателей.

Квентис внимательно посмотрела на него, затем сказала очень серьезно:

– Не знаю, кто ты, Менестрель, и откуда появился… но я все равно благодарна тебе.

Поцеловать ее? Только не с этим тошнотворным вкусом блевотины на губах – Брик отлично это понимал. Но так трудно справиться с желанием… Сжать в объятиях и поцеловать эту женщину. Так тянуло окунуться в тепло и страсть, которые исходили от нее.